Правда (гет)

Мило улыбнувшись снявшему свою кофту и оставшемуся в майке мужчине, я потянулась вперёд, увлекая того за собой. Убедившись, что жертва всецело втянулась в процесс, я отработанным годами движением достала кунай из-под кимоно и с силой всадила его в чужую шею.

Пнув начавшего захлебываться кровью педофила, я с силой потерла свои губы рукавом платья. Прополоскав рот какой-то настойкой, налитой в кувшин, стоящий на столе, я сплюнула жидкость прямо на лицо умирающего, чувствуя вместе с этим непонятное удовлетворение от вида корчащегося мужика.

— Сдохнешь как последняя скотина. Под стать тому, как ты жил. — присев на корточки, прошептала я.

Вынув оружие из тела, я обтерла кровь мужчины о его же штаны, а затем вынула из складок одежды небольшой запечатывающий свиток. Заперев на всякий случай входную дверь на защелку, я принялась в ускоренном режиме запечатывать погибшего. Закончив с начатым и вытерев со лба пот, я тяжело выдохнула и привалилась спиной к тумбе, стоящей неподалёку от двуспальной кровати, на которую несколько минут назад сама практически ложилась.

— Блядский Пейн… Кто пойдёт ловить насильника? Конечно Юмико! Естественно! Идеальная приманка, блять… А то, что я всю жизнь тренируюсь убивать, никого не волнует! — ударяя кулаком по полу, я сползаю вниз, закрывая лицо ладонями, а затем и вовсе скрючиваюсь, пряча голову в коленях.

— Сука! — зажмуривая глаза посильнее, я всхлипываю пару раз, действительно стараясь не дать волю чувствам, однако все же проигрываю в этой битве и начинаю буквально рыдать на месте преступления, вспоминая Его.

Даже в другом мире ты все ещё преследуешь меня, мудак.

— Можете меня прикончить за непослушание, но я никогда больше не буду работать вот так. — с отвращением бросая разноцветное кимоно на пол базы, проговариваю я.

Стараясь не вздрагивать под пристальными взглядами, обращенными на меня после моего небольшого перфоманса, я прохожу внутрь общей комнаты.

— О, вот и ты. С возвращением, Юмико! Как наш заказчик, доволен? — перегибаясь через спинку дивана, весело интересуется Тоби.

Бросая на парня раздраженный взгляд, я выкладываю на стол мешок с монетами, а затем молча удаляюсь в комнату.

Благодаря Первого за отсутствие змеиного соседа, я проскальзываю внутрь и, закрывая дверь, моментально заваливаюсь на застеленную кровать. Выдыхая, я сбрасываю ботинки, а затем поджимаю колени к телу, тем самым становясь похожей на вялую креветку. Слыша будто сквозь слой плотной ваты несколько стуков в дверь, я невольно фыркаю и переворачиваюсь на другой бок, лицом к стене.

— Юми? — приоткрывая дверь, тихо зовёт меня Итачи.

— М?

— Ты в порядке?

— Мм.

— Может… мне посидеть с тобой?

Задумываясь совсем ненадолго, в итоге я утвердительно киваю и вновь переворачиваюсь на левый бок. Парень заходит в комнату, плотно закрывая за собой дверь. Сначала перетащив мои разбросанные ботинки ко входу, а затем присев на пол рядом с кроватью, Итачи слегка приподнимает уголки губ и тянется левой рукой к моей голове.

— Ты давно вернулся? — расслабляясь от лёгких, будто массажирующих движений, спрашиваю я.

— Вчера… Очень удивился, когда мне сказали, что ты снова ушла на задание, причем ещё и одна. Юмико, что с тобой происходит? Последние несколько месяцев ты сама не своя… неужели ты действительно приняла те слова Ичиро всерьёз? Я тебя уверяю, что если бы что-то подобное говорилось когда-либо, я бы об этом знал.

Хмыкая, я приоткрываю глаза и сталкиваюсь с тёмным взглядом напротив.

— Без обид, но даже ты не можешь знать все. Тем более мы для них буквально родные⁽¹⁾ брат и сестра. Одно целое, где если знает один, то знает и другой. К тому же, заработать безупречную репутацию дорогого стоит, Ита… Да и я просто выполняю свою работу.

— Ты можешь сделать это и другими способами, привычными шиноби твоего уровня, Юмико. Не нужно каждый раз себя заставлять участвовать в том, что ты так тяжело переживаешь. Тем более, что ты в состоянии прикончить человека и без этого маскарада. Втираться в доверие — удел слабых, которые не в состоянии просто прийти и сделать свою работу.

— Иронично, что об этом говоришь мне ты. — улыбаясь, тихо шепчу я.

Закатывая глаза, Итачи отнимает руку от моей головы, попутно проезжаясь по правой щеке лёгким касанием.

— Ты понимаешь, о чем я говорю.

— Конечно. Но давай ты начнёшь меня учить завтра? Я правда хочу поспать.

— Безусловно. Но только я не «учу» тебя, а всего лишь волнуюсь за тебя. — проговаривает парень, поднимаясь.

— Хороших снов.

Накрываясь одеялом с головой, я мычу что-то неразборчивое, но похожее на «спасибо».

Пробуждение на следующее утро отдаёт отвращением к себе и к жизни в принципе. Отсутствие солнечного света не сильно спасает, потому что внутренние часы работают как швейцарские и проспать обычное время подъёма не дают, так что бодрствование начинается примерно часов в шесть утра.

Однако, несмотря на это, бодрости в теле нет вообще никакой: голова, как это бывает после изнурительных заданий, из-за своей тяжести от подушки отниматься не хочет, а тело контролируется с большим трудом. Хочется пить. И отмыться. Но больше всего хочется продрыхнуть ближайшую вечность — в общем сделать все, лишь бы не возвращаться в унылое «сегодня».

Но возвращаться все же приходится, ибо за стенкой вновь начинается шум от передвигаемой мебели.

Блять, эта змея просто повернутая, честное слово. Интересно, что ему в этот раз не угодило?

Вздыхая от непрекращающегося скрежета, я через силу поднимаюсь, рассеянным взглядом пробегаясь по обстановке в комнате.

— Кажется, нужно будет прибраться. — шепчу, разглядывая валяющиеся на полу свитки. Мысленно прикидывая, откуда вообще они все взялись, я выцепляю взглядом календарь, который, видимо, перевернул вчера Итачи, ибо больше это просто некому сделать: в мою комнату вряд ли сунется кто-то кроме него, а сама я не особо слежу за датами, потому что... зачем? Мне достаточно того, что я знаю, какое сейчас время года, а остальное неважно. А вот Итачи так, видимо, не считает, потому что сегодняшний день, 26 августа, аккуратненько обведен в кружочек его рукой.

— Ещё бы шарики подрисовал. — слегка улыбаясь, тихо проговариваю я.

Настроение с «убейте меня прямо сейчас» начинает потихоньку двигаться вверх, заставляя конечности работать живее. И вот уже спустя какой-то час в комнате становится значительно чище, а в голове легче. Вместе с этим за дверью начинается бурное движение: видимо, оставшиеся на базе нукенины потихоньку отходят от ночи или наоборот шаркают к себе на «ночёвку». Чуть позже весьма ожидаемо раздаётся стук.

— Заходи. — прикрикиваю я, вешая только что почищенный меч на его законное место — торчащий из стены гвоздь.

— Доброе утро. Хотел спросить не разбудил ли я тебя, но уже сейчас понимаю, что это было бы глупо. — закрывая дверь, проговаривает Итачи. Хмыкая, я растягиваю губы в улыбке.

— Действительно. — бурчу я.

— Ну так что? Когда мы уже обнимемся, блин? Я вчера вообще варёная была. —

раскидывая руки, я подхожу поближе к все ещё стоящему буквально на пороге парню.

— Я заметил. — проходя внутрь комнаты, отвечает Итачи. Легко обнимая, подросток кладёт тёплые ладони на мои лопатки, а затем негромко поздравляет с днем рождения. Вдыхая приятный запах недавно постиранной одежды, я посильнее сжимаю объятия и также тихо благодарю парня.

— Вообще-то, на этот раз я не успел ничего тебе достать, но… — выпутываясь из кольца рук, проговаривает Итачи.

— Но?

— Я выторговал нам небольшие каникулы. И это ещё одно доказательство того, что твои переживания были беспочвенны.

Молча моргая пару раз, я не сразу воспринимаю, что сейчас сказал Итачи.

— Ау, Юми, ты…

— Ты шутишь, что ли? Какие, нахрен, каникулы, Итачи?

— Обычные. Видимо даже Пейн за этот год уже устал от нас… А если серьёзно, то я просто попросил дать передышку. Так что собирайся в поход, проведём недельку на свежем воздухе.

К «отпуску» я отнеслась с явным скептицизмом, однако почти все назойливые мысли выветрились из головы в тот момент, когда на горизонте появился еле-еле различимый силуэт защитных ворот. Притормозив, я опустилась на корточки, а затем и вовсе села на особо толстую, а оттого и прочную ветку дерева, свесив ноги. Глубоко вдохнув слегка прохладный утренний воздух, я расплылась в улыбке.

Наконец-то я вновь была здесь.

Вокруг, будем честны, ни черта не изменилось за этот год — так что закрыв глаза и запрокинув голову назад, я позволила себе немного расслабиться, так сказать раствориться в приятных, будто обволакивающих меня порывах ветра.

Приоткрыв правый глаз в ответ на прозвучавший сбоку хмык, я совершенно счастливо хихикнула и уперлась виском в плечо только что присевшего рядом Итачи.

— Спасибо… — все ещё пребывая в каком-то удивительно приподнятом настроении, прошептала я. Приобняв меня за плечи, парень откинул свою отросшую чёлку.

— Не за что, Юми. Я… рад, что ты наконец-то не грузишься. — легко улыбнувшись, проговорил Итачи.

Буквально растаяв от очередного прилива нежности к этому человечку, я немного неуклюже обвила торс парня, положив при этом свой подбородок на чужое плечо так, что теперь мне приходилось дышать практически в шею, в кое-то веке не скрытую воротом плаща.

Итачи несильно дернул плечом, заставляя меня все же убрать с него голову. Закатив глаза, я вновь выпрямилась и отлипла от парня. Сгорбив спину, я подперла подбородок руками, упершимися в бедра.

— Слушай, Юми, я… — замолчав на середине предложения и неожиданно напрягшись, Итачи сверкнул шаринганом, прижал палец к губам и начал внимательно всматриваться в лесные дорожки. Скинув с себя «одеяло» беззаботности, я резко выпрямилась, одновременно с этим начав прислушиваться к окружающей природе.

И что он там заметил?

Метнув горящий взгляд на меня, Итачи легонько кивнул на землю.

Поняв намек, я вытащила крепившийся к ноге кунай, а затем, быстро пробежав по стволу, спрыгнула на землю. Через пару секунд ко мне присоединился и сам почему-то уже совершенно спокойный Итачи.

— Выходи. — прикрыв глаза, еле слышно прошептал Учиха. За одним из деревьев послышался шорох, а затем из-за ствола совсем немного показалась чья-то блондинистая голова.

Ну нет…

Внутренне простонав, я убрала оружие и посильнее натянула кепку на лицо, пока мелкий Узумаки набирался храбрости подойти к неизвестным шиноби.

Переборов-таки свой страх, Наруто вышел из-за дерева и, будто пытаясь нас запугать, сжал приподнятые руки в кулаки.

Присев на корточки, я наклонила голову вбок и сделала вид, будто вижу этого мальчонка впервые в жизни.

— Привет, парень. Ты чего по лесу один бродишь? Разве тебя не станут искать твои... учителя? Кажется такие маленькие ребята как раз учатся в такое время.

— взлохматив волосы подошедшего поближе Узумаки, проговорила я. Осмелевший Наруто пожал плечами и стрельнул глазами за мою спину.

Поняв, на что тот уставился, я еле сдержалась, чтобы не начать проклинать эту глупую вылазку.

Ебаная черта.

— Почему у тебя поцарапанная повязка, они-сан? — перекатившись на пятки, все же спросил мальчик.

— Разве ты не знаешь, что повязку нужно беречь?! Я вот когда свою получу —

ни за что не покоцаю! — подняв руку к груди, яростно проговорил Наруто.

Посмеявшись над энтузиазмом мелкого (или от облегчения, кто знает), я поднялась на ноги и потянулась.

Совсем недалеко деревья начали слишком уж неестественно трястись, что означало только одно — нам с Итачи пора было сматываться.

— Ты прав, парень. Повязка — вещь важная… иногда может и жизнь спасти. — с намёком проговорила я и, не дожидаясь дальнейших расспросов, рванула к ветке, на которой оставила свой небольшой рюкзак с провиантом.

— Эй, вы куда…?!

— Пора поторапливаться, Ита. Я не хочу устраивать зрелище на глазах у мелкого. За ним по пятам явно АНБУ-шки ходят. — прошептала я Учихе. Затем, снова натянув извиняющуюся улыбку, я повернулась к Узумаки.

— Прости, блондинчик, но мы и вправду тут задержались. Долг зовёт. — хихикнув, проговорила я.

— Может ещё свидимся. Надеюсь к тому времени ты все же станешь шиноби, да?

— Конечно, Даттебайо! — подпрыгнув, прокричал мальчик.

— Я буду ждать!

Обманчивое чувство безопасности и собственного контроля над ситуацией не одного шиноби погубили и, я уверена, погубят в будущем ещё многих.

Моё чувство вседозволенности, к счастью, к моей или смерти Итачи не привело, но изрядно ослабило внимание.

Именно из-за глупого желания поверить в то, что мне дозволено просто забыться, хотя бы на день поверить в то, что я не обязана быть шиноби буквально всегда, поляна недалеко от ворот деревни вновь была орошена кровью.

Не моей. И не Итачи. Но кровью деревенских шиноби. Обычных девушек и парней, которым просто не повезло выйти на смену именно сегодня и столкнуться именно с нами.

Они ведь даже не для серьёзного боя были собраны: у каждого в сумке было максимум по парочке кунаев и несколько взрывных печатей. Ни одного владельца катаны. Ни одного достаточно долго прослужившего шиноби.

Никого, кто был достоин такой смерти.

Стерев кровь с клинка одной из валяющихся кофт, я сняла маску и шумно выдохнула. Один из шиноби по правую сторону от меня слегка пошевелил рукой, но его дальнейшее бодроствование пресек мой горящий взгляд.

— Пойдём. — подходя ко мне со спины и опуская ладонь на мое правое плечо, проговаривает Итачи.

Сил остается ровно столько, чтобы слегка сгорбиться, повернуться лицом к парню и почти невесомо его обнять, просунув руки между чужим туловищем и верхними конечностями.

— Я так устала, Итачи. — уткнувшись носом в плечо, бормочу я. Тело пробивает лёгкий озноб, и я, морщась, прикрываю ненадолго уставшие глаза. На голову аккуратно опускается чужая ладонь и задерживается там на некоторое время.

Переночевать в этот раз нам удаётся в относительно нормальной гостинице с нормальными мягкими матрасами, пусть и на узких кроватях. Но даже все эти удобства не задерживают меня во сне надолго. Буквально через несколько минут после рассвета встаю и я. Пусть конечности неприятно тянет, а голова слегка кружится, я не могу оставаться в маленькой комнате с таким же маленьким окном — меня тянет наружу. На крышу.

Прохладный воздух снова обдувает мое лицо, как и вчера, только вот никакой расслабленности и в помине нет — слишком свежи воспоминания об очередной кровавой бойне.

Которой за эту жизнь?

Вновь вздрагивая всем телом, я утыкаюсь лбом в сложенные на коленях руки. По улицам небольшой деревеньки разносится разве что звук гуляющего по переулкам ветра, да издали раздаются крики недавно подошедших рыбаков, в остальном население безмолвствует, так что даже чему-то извне не разогнать мои сгущающиеся мысли. А мысли не только сгущаются как тучи на небе перед грозой, а ещё и разъедают изнутри, будто обладают свойствами самых опасных химикатов, способных разъесть любой животный организм.

И вдруг в этой тишине возможное решение всех проблем становится таким простым.

— Юми!

Проморгавшись пару раз и словно выйдя из какого-то транса, я поворачиваю голову вбок и в поле моего зрения появляются знакомые чёрные сандалии, которые широкими шагами преодолевают расстояние до меня.

— Утра, Итачи. — хрипло произношу я, даже не пытаясь улыбнуться. Парень садится рядом, складывая ноги «крендельком», а затем чуть откидывается назад, ставя на крышу локти.

— Здесь красиво. — кивая подбородком, тихо произносит Итачи.

Переводя взгляд с лица парня на небо, я рвано вздыхаю. На горизонте лучи солнца так причудливо изламываются, что часть неба с каждой минутой становится все более розовой, а где-то розовое смешивается с ярко-желтым и голубым, раскрашивая небо в настоящую картину.

— И вправду красиво.

Садясь, я пододвигаюсь поближе к Итачи. Парень приглашающе поднимает правую руку и я ныряю под неё, желая вновь оказаться в тёплых объятиях. С соседних крыш взлетает стайка небольших птичек.

— Прости, Итачи. — подтягивая ноги ближе к туловищу, тихо проговариваю я.

Прости, что я так раскисла. Прости, что вновь думала только о себе. Прости, что чуть не оставила тебя одного. Прости. Прости. Прости…

Борясь с набегающими слезами, я резко протираю лицо ладонями. Итачи и звука не издаёт, лишь посильнее стискивает объятия. Становится стыдно.

Не очень удачно начавшийся день мы полностью проводим в деревне: сменив униформу шиноби и даже сняв повязки, мы бродим как обычные беспризорники. Заглядываем в разные лавки, угощаемся пирожками доброй бабушки, а к вечеру выходим на берег. Пристань оказывается забита лодками, а лодки — рыбой.

— Подходите! Свежая рыбка, ещё вон даже хвостом виляет!

Оборачиваясь на разные возгласы, я стискиваю руку Итачи, надеясь не потерять того в образовавшейся толпе.

— Пойдем обратно в город? Не думаю, что нам есть толк покупать что-либо здесь, все равно не донесем. — останавливаясь около одного из сотен стихийно образовавшихся прилавков, спрашивает Итачи. Соглашаясь, я слегка киваю. Пусть мысли о возвращении меня передергивают, здравая часть мозга говорит «пора» и мне приходится ей подчиниться.

Преодолевая последние километры до убежища с трясущимися поджилками, я нарочно не снимаю маску, даже входя внутрь. Отстраненно здороваясь с вновь прикочевавшим Ичиро, оставляю всю остальную болтовню на Итачи и направляюсь прямиком к своей комнате.

— Кстати, змея сегодня нет. — хихикая, орёт Ичиро мне в спину. Стискивая зубы, я еле сдерживаю себя, чтобы не развернуться и не вмазать этой самодовольной роже, заставившей меня не так давно буквально из кожи вон лезть, чтобы не выглядеть «неуместной».

— Как жаль, Ичиро. Может он хотя бы тебя на эксперименты взял. — все же оборачиваясь, бросаю я. Парень щурится, а затем растягивает губы в своей этой тоненькой мерзкой ухмылочке и смотрит прямо в глаза, словно и не боится моего шарингана.

— Это было так забавно, Учиха… Спасибо тебе за интересное шоу!

— Ты…!

— Юми, пойдём. — чувствуя, что пахнет жареным, врывается в разговор Итачи. Ичиро хмыкает и возвращается к чтению, а Учиха крепко сжимает мое левое плечо и направляет в сторону спален.

Пинком открывая дверь, я с размаха падаю на кровать и буквально рычу от охватившей меня злости.

Вот дела пошли… снова я себя не контролирую. Опасно это, Юмико, опасно.

Итачи беззвучно захлопывает за собой дверь, так что факт того, что в комнате одна я, я осознаю не сразу. А когда понимаю, разрешаю себе совсем немного побуянить: подушку там покидать… да и впринципе все. Остальные порывы что-либо разнести приходится сознательно подавлять и перенаправлять эту бурлящую энергию в более мирное и полезное русло: в отжимания, например.

Хорошо бы в медитацию, хоть привести в порядок растраченную чакру, но, к сожалению, не получается. Все же эмоции пока берут вверх.

Успокаиваясь через некоторое время, я переворачиваюсь на спину и раскидываю руки и ноги в виде «звездочки». Каменный потолок не кажется таким уж интересным.

Некоторое время после нашего возвращения не происходит ничего такого. Если честно, то все впринципе даже нормально.

Змея пока не появляется, Тоби тоже где-то пропадает, дела пока не поступают. Словом — тишь да гладь.

Из Конохи, как назло, тоже нет ничего. Даже несмотря на оставленную нами записку с некоторой информацией, хокаге, видимо, не считает нас достойными получить хоть какие-то сведения в ответ.

Да ради Первого, мы ведь даже ничего потенциально опасного для деревни сообщать не просим. Просто напишите строчку, что с ним все нормально, просто успокойте мечущегося Итачи, а то на него смотреть невозможно. Бродит на улице целыми днями, вечно что-то тренирует, да так усердно, что вечером даже на поговорить у него сил нет. А мне за этим всем ещё и наблюдать приходится. Полезу же — он покивает, что-то перекусит и снова тренироваться пойдёт. А пойду с ним — все равно отстану и пойти домой не уговорю.

А за него страшно, ведь каким бы крутым шиноби ни был, переусердствование ещё никому пользы не принесло.

И Итачи это прекрасно знал. И я прекрасно знала. В АНБУ таких были сотни: превозмогая, все они рано или поздно ломались. Либо в голове, либо в теле. А поломанные солдаты никому нужны не были. Особенно те, которые уже слишком много знали.

Поэтому, если ты хотел пожить хотя бы ещё чуть-чуть, приходилось внимать советам академии и не рвать себе жилы.

Была тонкая грань между «отдавать себя всего» и «убивать себя своими же руками», которую многие по ошибке слишком часто пересекали.

И я молилась, чтобы Итачи не стал одним из них.

1) напоминаю, что это не так

Вернуться к тексту