Ошибка на 17 оборотов в минуту (гет)

Несмотря на порванную мантию и упавшее достоинство, вечер с «вишнёвым пирогом» у Минервы прошёл… прекрасно. Если, конечно, считать прекрасным такое состояние, когда на утро единственной разумной мыслью кажется пламенное желание применить к самой себе обезглавливающее заклинание.

Под рукой антипохмельного зелья, разумеется, не оказалось. В свои (с точки зрения организма) двадцать с небольшим лет она ещё не успела обзавестись таким стратегическим запасом. Совершить героический поход через весь замок, а потом и в Хогсмид, чувствуя себя при этом как выживший свидетель нападения орды пьяных троллей, Гермиона тоже не решилась.

Вместо этого она выбрала путь стоицизма: провела утро в своих покоях, гордо, но голодно и с твердой уверенностью, что солнечный свет — это личное оскорбление, изобретённое мирозданием специально для её наказания.

Спасение пришло откуда не ждали. Вернее, откуда и следовало ждать — в лице сияющей Помоны Спраут, появившейся на пороге с маленькой, но такой желанной бутылочкой в руках.

— Дорогая! — воскликнула она, суя зелье Гермионе в руки. — Минерва предупредила, что её пирог в этот раз вышел… особенно убедительным. Я подумала, что, возможно, тебе это понадобится.

«Да будут теплицы её всегда плодоносить!» — воскликнула Гермиона мысленно, с благодарностью глотая горьковатую жидкость.

Жизнь почти мгновенно снова стала прекрасной. Майское солнышко радовало глаз, а не вызывало желания призвать вечную тьму. Она надела свою старую, проверенную мантию — и вышла из комнаты, направляясь в Большой зал на обед.

Обед в Хогвартсе, как всегда, был великолепен. Блюда с жареной говядиной, от которой шёл ароматный пар, кувшины с тыквенным соком, горы воздушного картофельного пюре и, конечно, знаменитый пудинг, словно сошедший со страниц кулинарной книги. Сосредоточенно принявшись за обед (организм требовал реванша), Гермиона отметила, что уже давно не видела Дамблдора в замке. «Наверняка занят делами первостепенной важности», — подумала она не без лёгкого чувства тревоги.

Потребность в общении, включая светские беседы с коллегами, по ее ощущениям, была удовлетворена на ближайшие месяца два, если не три. Поэтому, насытившись и вновь почувствовав на себе задумчивый, колючий взгляд со стороны стола Слизерина, она предпочла ретироваться в свои покои.

С почти чистой совестью («почти» — потому что, похоже, она благополучно упускала из виду какие-то глобальные действия Дамблдора) она погрузилась в подготовку «Нового Передового Научно-Исследовательского Отдела».

Спустя несколько часов, которые пролетели как один миг, её застал врасплох красивейший закат. Алый, золотой и лиловый смешались за окном в огненном спектакле. Она сидела, закинув ноги на прекрасный древний стол с изогнутыми ножками, погружённая в стопки пергамента, испещрённые планами и формулами. В воздухе витал аромат новой бумаги, чернил и… итальянской оперы. Магическое радио, настроенное на волну «Волшебная классика», транслировало мощный голос Андреа Бочелли:

Con te partirò

Su navi per mari

Che, io lo so

No, no, non esistono più

Con te io li rivivrò…

Гермиона, слегка подпевая, ощутила величественность момента. Закат, грандиозные планы, прекрасная музыка — казалось, сама судьба одобряет её начинание.

Она достала бутылку вина, купленную в Хогсмиде из-за ее названия. Это было как раз до памятной встречи с Прюэттами. «Слёзы феникса» — на этикетке была изображена величественная птица, из глаза которой капала одна-единственная золотая слеза.

Мысли о Прюэттах снова вернулись к ней. Гидеон и Фабиан… Настоящие, живые, а не портреты из ее времени. Было дезориентирующе видеть их такими молодыми, полными сил, шутящими. Это напоминало ей прошлое, Рона и их с ним неудавшиеся отношения. И одновременно Фреда и Джорджа — своей энергетикой. Довольно щемящее чувство, если задуматься.

В Хогсмиде они отшутились на вопрос о причине своего местонахождения здесь, но было ясно — они выполняли поручение Дамблдора. Вербовали ли они Поттера, Блэка и других студентов в Орден?

Их путь далее совпадал и лежал к замку, который в лучах вечернего солнца выглядел особенно неприступным и величественным.

И по дороге назад они завели интереснейшую и оживлённую дискуссию о свойствах некоторых запрещённых зелий. Оказалось, что оба брата работали в Министерстве в отделе обезвреживания Тёмной магии.

Фабиан упомянул «Отвар Бездны», вызывающий необратимые провалы в памяти, а Гидеон — «Эликсир Теней», позволяющий на короткое время сливаться с любым затемнённым пространством.

Неприятный инцидент с неугомонными студентами прервал их разговор и прорвал прореху в ее новой, прекрасной, зелёной… «Ой, ну и Мерлин уже с ней», — мысленно фыркнула она.

Вино на вкус оказалось терпким, с удивительно тонкими нотами персика и едва уловимой дымностью, напоминающей о пепле и возрождении — весьма поэтично для напитка под названием «Слеза феникса».

Гермиона, решив подойти к делу с профессионализмом, так как момент для этого был на редкость подходящий, попыталась поводить бокалом, вдохнуть аромат и сделать задумчивое лицо, как это делают маги-сомелье на дорогих дегустациях. Получилось, судя по всему, довольно комично, потому что она тут же чуть не чихнула от перцовой нотки.

В этот момент прозвучал стук в дверь. Немного растрёпанная, в своей привычной домашней униформе — тёмно-синей рубашке и мягких брюках, которые сейчас отчаянно помялись после часов её бурной деятельности (организаторский пыл и аккуратность редко ходят парой) — с почти полным бокалом прекрасного вина в руке, она открыла дверь.

Она была абсолютно уверена (до этого момента), что её убежище в башне известно лишь узкому кругу коллег, и уже мысленно предлагала Минерве или Помоне разделить с ней ее скромный «ужин».

И замерла. На пороге, вписываясь в окружённый закатным светом коридор замка, своей мрачной высокой фигурой стоял Северус Снейп. Его тёмные глаза на мгновение расширились от удивления, выхватив из полумрака её непарадный вид.

Его лицо тут же застыло в каменном выражении, но в лёгком подрагивании пальца, сжимавшего какие-то бумаги, угадывалось острое желание развернуться и исчезнуть.

— Мистер Снейп? — Гермиона нахмурилась, мгновенно собравшись и опустив руку с бокалом так, будто это была не «Слеза феникса», а запрещённый артефакт. Левая бровь сама собой поползла вверх. — Что-то случилось?

Снейп прочистил горло, слегка неуклюже переступив с ноги на ногу, и протянул стопку аккуратно исписанных листов.

— Профессор, дело в том, что вас не было на ужине, — произнёс он, и его взгляд, скользнув с её глаз на рубашку, в итоге упёрся в дверной косяк, который, видимо, показался ему невероятно интересным. — Я хотел передать вам доработанный список тем. Чтобы не откладывать.

«Ах, конечно, наука прежде всего», — мысленно выдохнула Гермиона, с лёгкой улыбкой принимая бумаги. Её взгляд скользнул по пунктам и зацепился за третий заголовок: «Инверсия стандартной последовательности введения ингредиентов при варке зелий на примере зелья Сияющего щита: к вопросу о повышении стабильности и силы барьера».

— Я также… — начал он, снова прочистив горло, но не смог договорить.

— Вы серьёзно полагаете, что инверсия базового метода может заменить общепринятую, веками утверждённую последовательность? — не удержалась она, и в её голосе прозвучало не столько недоверие, сколько жгучий интерес.

Она вдруг осознала, что это гениально. Если бы в её прошлой работе над усилением защитных зелий она учла этот принцип, результаты могли бы быть ошеломляющими!

— Я… частично проверил это на практике, — ответил Снейп, и его голос приобрёл уверенные, почти металлические нотки, которые, видимо, появлялись, когда речь заходила о его компетенции. И, спрятав руки в карманах, он продолжил: — Стандартный метод приводит к преждевременной кристаллизации основного агента в шестнадцать минут. Инверсия позволяет отсрочить этот процесс на сорок пять минут и повышает прочность барьера на треть. Это… определённо работает.

Глаза Гермионы стали огромными. Она поспешно распахнула дверь шире.

— Проходите, мистер Снейп, проходите! Это требует немедленного обсуждения!

Мысли в её голове понеслись в лихорадочном танце. «Мерлин, если это работает для Сияющего щита, то метод можно апробировать на половину защитного арсенала!»

Пока Снейп, высокий и угловатый, с подобием смущения, но с присущей ему странной грацией устраивался в кресле у камина, украдкой бросая любопытные взгляды на творческий хаос на её рабочем столе, Гермиона лихорадочно суетилась.

Она старалась незаметно упрятать за зону видимости бокал и бутылку («Нет уж, созерцание прекрасного подождёт»), убавила до минимума радио, именно в этот момент затянувшее романтическую мелодию, заварила чайник и обрушила на него шквал вопросов.

— Каким именно способом вам удалось это проверить? И разве инверсия не противоречит фундаментальному принципу Вековой стабильности, сформулированному Уильямсом? Ведь он прямо указывает на…

— Принцип Уильямса основан на свойствах ингредиентов, известных в его время, — парировал Снейп, и в его глазах вспыхнуло упрямство. — Он не учитывал возможность использования стабилизаторов нового поколения, таких как пыльца застывшего времени, которая…

Он говорил уверенно, подробно, и Гермиона слушала — заворожённо, забыв о своём чае. Она всерьёз задумалась над его словами и, похоже, немного зависла и выпала из реальности.

Очнулась, только когда поняла, что сидит, скрестив ноги, подперев голову рукой и уставившись в последние отсветы заката за окном (все же прекрасное снова завладело ее взглядом), в то время как её вечерний гость украдкой разглядывал уже её.

— Что ж, — произнесла она, встряхнувшись. — Моё мнение: вам определённо следует выбрать эту тему для личного проекта. Это более чем интересно. Я набросаю возможные векторы исследования… — Она подошла к столу, порылась в бумагах и извлекла ещё один лист. — И, раз уж мы затеяли эту беседу, не дожидаясь официального собрания, вот ваш список литературы по коагуляции коллоидных растворов.

Снейп аккуратно принял записку, бережно положил её во внутренний карман мантии и кивнул. Он уже развернулся к выходу, но замер на пороге, снова повернувшись. Его щёки покрылись красными пятнами, но голос прозвучал ровно:

— Профессор, есть ещё один момент. Я знаком с одним… модифицированным заклинанием, которое может идеально восстановить вашу мантию. Подобно заживлению, но для ткани. Однако оно действенно только для новых материалов и применяется единожды для незаметного эффекта. Если вы ещё не отнесли её в прачечную…

Гермиона, не славившаяся в бытовой магии большими умениями, о чем ей неоднократно намекал Рон в своё время, заинтересованно приподняла бровь.

— Правда? Я о таком не слышала.

Она принесла злополучную изумрудную мантию. Снейп, снова пряча лицо за завесой волос, провёл палочкой над порванным рукавом с точностью хирурга. Ткань сомкнулась безупречно, без единого намёка на шов.

— Чёрт возьми, — не удержалась Гермиона, вращая рукав и рассматривая результат. — Это идеально!

Она упёрла руки в бока и посмотрела на него с притворной строгостью.

— Так, а теперь будьте добры, опишите мне, как вы это сделали. Такой модификации я не припоминаю.

— Дело в том, что я добавил в стандартную формулу «Репаро» небольшую дозу формулы паутины зеркального паука, — объяснил он, и в его голосе прозвучала едва уловимая нотка законной гордости. — Она не стабилизирует шов, а… переплетает разорванные волокна заново, на уровне нитей.

Теперь он выглядел слегка самодовольным, но Гермиона мысленно простила ему это — результат того стоил.

Поблагодарив за беседу и напомнив о необходимости сосредоточиться на экзаменах, она аккуратно выпроводила гостя. Закрыв дверь, она прислонилась к ней спиной.

И, глядя вниз, на свои все ещё мятые брюки, подумала о том, каким невероятным мог бы быть мир, если бы этот пронзительный, колючий ум был направлен не на самозащиту и отторжение, а на созидание.