Возвращение к истокам (гет)

Утро после бала застало Гермиону в гостиной на площади Гриммо, 12. Она сидела в глубоком кресле, пытаясь найти уют в комнате, который так и не смог окончательно изжить мрачную, надменную душу рода Блэков. Гарри считал своим долгом жить здесь — это была его связь с Сириусом, а Сириус, в свою очередь, был связью с родителями и той надеждой на семью, которая так и не успела сбыться.

Пылал камин, отбрасывая тревожные тени на стены, украшенные портретами бывших хозяев, брезгливо молчавших при виде компании. На столике дымились чашки с кофе, лежало печенье, заботливо испечённое Джинни. Гермиона созвала этот сбор, понимая, что друзья просто не поймут, если она утаит от них произошедшее.

— Поверить не могу, что мы видели тебя с ним и ничего не сделали, — прорычал Рон, бесцельно расхаживая по комнате. Его лицо было багровым. — И он... он заставил тебя танцевать? Это нездорОво!

Щёки Гермионы вспыхнули.

— Если бы дело было только в танце, а не в его мрачных планах на мир, я бы станцевала с ним ещё раз без всяких проблем, — резко ответила она, уставившись в пламя камина.

— И всё равно! — не унимался Рон. — Я просто идиот! Я уехал и оставил тебя с этим... людоедом!

— Да, — холодно ответила Гермиона, глядя на огонь. — Но что бы ты сделал, Рон? Он умеет замедлять время. Ты бы застыл на полпути, с занесённой палочкой, как памятник самому себе.

В наступившей тишине Гермиона увидела, как тень старой усталости скользнула по лицу Гарри. Той особой усталости, знакомой ей ещё по войне с Волан-де-Мортом, что появляется, когда понимаешь: враг превосходит все твои представления о силе.

— Он угрожал тебе? — спросил, наконец, Гарри.

— Он… дал понять, что я должна остаться в Отделе Тайн. — Гермиона опустила глаза, не в силах вынести их взгляды, полные тревоги.

— Это явно не к добру! — выпалил Рон, снова вскакивая. — Надо было сразу...

— …Сделать что? — прервала Гермиона. — Он не отстанет. И его методы... они за пределами наших возможностей.

— Ты не одна, — твёрдо сказал Гарри. — Мы с тобой. Скажи слово — и мы пойдём в Отдел и вытащим тебя оттуда. С боем, если придётся.

Их готовность помочь и простой, прямой подход были такими знакомыми, такими тёплыми. И такими бесполезными против того, кто оперирует самой тканью реальности.

— Держу пари, Министру ох как не понравится, если он узнает, чем на самом деле занимается Отдел Тайн! — сказал Рон, сжимая кулаки. — Возможно, он даже захочет отправить отряд авроров и попросту разогнать всю эту лавочку!

— Мы не можем открыто бросить вызов Локи, Рон, — её голос прозвучал ровно, почти отстранённо. — Он убьёт нас всех. И нет никаких гарантий, что прямо сейчас он не слушает этот разговор.

Рон в отчаянии схватился за волосы.

— Он отнял тебя у меня, Гермиона! Ты пропадала в этом отделе всё время, пытаясь найти решение, и... и наши отношения распались. А в итоге оказалось, что это ему только на руку! Это именно то место, где он хотел, чтобы ты была. Он всё это задумал с самого начала!

Гермиона медленно перевела на него взгляд, и её собственные слова прозвучали для неё неожиданно:

— Я не вещь, чтобы меня можно было отнять. И не стоит перекладывать на него ответственность за наши проблемы. Локи — это внешние обстоятельства. А наши отношения... — она замолчала, с удивлением осознавая банальную правду, — ...как выяснилось, не обладали необходимым запасом прочности, чтобы их выдержать.

Рон замер с приоткрытым ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Гарри отвёл взгляд, чувствуя себя неловким свидетелем личного разговора.

— Всё в порядке, — произнесла Гермиона, и её охватило мрачное принятие. — Просто... нужно быть осторожнее и…если что-то произойдет, я дам вам знать.

Она поставила недопитую кружку с глухим стуком и поднялась, засобиравшись.

В прихожей Гермиону ждала Джинни. Она не слышала их разговора и знала о происходящем лишь в общих чертах. Помогая подруге надеть пальто, Джинни бережно поправила ей воротник, смахнув несуществующую пылинку.

— Держи, — тихо сказала она, вкладывая Гермионе в руки небольшой свёрток, пахнущий ванилью и миндалём. — Испекла то печенье, что ты любишь. Мама научила меня этому рецепту ещё в «Норе».

Гермиона благодарно кивнула, сжимая тёплую вощёную бумагу. В этом простом жесте — в памяти о тёплых вечерах на кухне у Уизли, в знакомом вкусе детства — было больше утешения, чем могли бы выразить слова.

Выйдя на улицу, она на мгновение задержалась у двери, чувствуя исходящее от дома тепло. Затем решительно повернулась и пошла прочь, крепко сжимая в руке свёрток, словно надеясь, что он мог защитить её от предстоящих испытаний.

______

На следующий день в Отделе Тайн её вызвал Джеффрис. Кабинет, куда её проводили, был стерильным и холодным, лишённым каких-либо следов личного присутствия. За безупречно чистым столом сидел сам Джеффрис, излучая деловитую отстранённость.

— Мисс Грейнджер, — начал он, без лишних предисловий. — Ваши успехи в расширении границ сознания не остались не замечены, и это открывает нам путь к следующему этапу. Речь идёт о телесной гармонизации. На текущий момент ваше тело не соответствует требованиям предстоящих задач.

— Что? — Гермиона почувствовала, как пол уходит из-под ног. Затем она догадалась, кто именно мог «отметить» её «успехи». — Вы говорили с ним?

Джеффрис невозмутимо кивнул.

— Так, выходит, Локи — непосредственный начальник Отдела? — ехидно спросила она, скрестив руки на груди. — Вы исполняете всё, что он прикажет?

— Я бы не стал формулировать это столь прямолинейно, — ответил Джеффрис, складывая пальцы домиком. — Мы находим его цели… оправданными. И содействуем их достижению. Разумеется, для всеобщего блага.

— Вы правда верите, что существо, буквально, именуемое Богом Обмана, искренне заботится об общем благе? — уточнила Гермиона скептически.

— Понимаю, как это звучит, — его тон оставался спокойным. — Но причины, по которым мы сотрудничаем с ним, представляются нам глубоко убедительными.

Плечи Гермионы слегка поникли. Ловушка захлопнулась.

— Формально… я всё ещё могу написать заявление об увольнении? — спросила она скорее по инерции, так как уже знала ответ.

Он медленно покачал головой.

— Для вас это, к сожалению, более не является опцией.

_______

Помещение напоминало нечто среднее между алхимической лабораторией и операционной. Сводчатый потолок был испещрён серебристыми рунами, пульсировавшими в такт едва слышному гулу. В центре стояла кушетка из матового металла, а вокруг суетились несколько фигур в стерильных плащах поверх магических мантий — колдомедики.

Гермиона остановилась на пороге. Она не собиралась пассивно претерпевать всё, словно школьница на медосмотре:

— Прежде чем мы начнём, я хочу узнать полный протокол того, что предстоит, — твёрдо заявила она. — Все процедуры, компоненты и их предполагаемое воздействие.

Колдомедики переглянулись. Старший целитель, мужчина с пронзительным взглядом и сединой на висках, после короткой паузы кивнул.

— Что ж, полагаю, это разумно. Программа «телесной трансформации» включает три этапа. — Он указал на ряд флаконов с переливающимися жидкостями. — Первый — курс инъекций. Специализированные алхимические составы на основе экстрактов звездной пыли и мыслекорней. Они перенастраивают вашу клеточную структуру, повышая её проводимость для чистых энергий, из которых соткана магия.

— Второй этап — работа с резонансными кристаллами, — его взгляд скользнул по пульсирующим камням. — С их помощью мы калибруем ваше биоэнергетическое поле, синхронизируя его с фундаментальными частотами пространства-времени. Проще говоря, мы настраиваем ваше восприятие на ту частоту, на которой существует сама магия как фундаментальная сила вселенной. Это позволит вам не просто чувствовать магию, а буквально видеть её проявления — токи энергии, структуру заклинаний, следы магических воздействий. Вы будете воспринимать магический план реальности так же отчётливо, как физический.

— И наконец, третий — ритуалы в Зале Безмолвия. Они призваны стабилизировать это новое, расширенное восприятие, чтобы вы могли функционировать, не будучи подавленной постоянным потоком визуальной информации от магического фона. По сути, мы учим ваш мозг фильтровать и интерпретировать то, что ранее было для него невидимо.

Он посмотрел на неё, оценивая реакцию:

— Процедуры дискомфортны, но безвредны, — добавил он чуть менее уверенно. — Вы готовы начать?

Гермиона молча кивнула, её ум анализировал полученную информацию. «Звездная пыль... синхронизация с пространством-временем...» Звучало так, будто её собирались запускать в космос.

«Процедуры дискомфортны», — мысленно повторила она последнюю фразу целителя, медленно приближаясь к кушетке. Это слово имело довольно широкий спектр значений в магическом мире — от легкого головокружения до ощущения, будто твой мозг пытаются пропустить через мясорубку. Учитывая масштаб заявленных целей, она с сожалением склонялась ко второму варианту.

_______

Гермиона не решилась рассказать Рону и Гарри о новых «процедурах», ведь это значило снова обречь их на ярость и чувство бессилия. Они бросились бы на помощь, не имея ни малейшего шанса против Отдела Тайн, и в итоге упёрлись бы в тот же безвыходный тупик, что и она. Мысль об их отчаянном штурме мрачных коридоров Министерства, заставляла её молчать.

Первые дни были тяжёлыми: несколько раз после сеансов такого «лечения» её мутило и дело заканчивалось приступами рвоты. Однако постепенно тело начало принимать новые условия. А раз ей становилось легче, то и подавно не было смысла беспокоить друзей.

Спустя неделю её состояние, казалось, нормализовалось, если не считать того, что теперь она видела магию. Её зрение научилось различать фоновые флуктуации магического поля и видеть спектральные следы от недавно применённых заклинаний. Реальность приобрела новые слои, сделавшись более интересной и сложной.

Именно в таком состоянии обострённого восприятия она возвращалась домой после очередного долгого дня. Ещё не подойдя к двери, она замерла, едва сдержав вздох изумления: из-за стен её квартиры исходило многослойное свечение.

Присмотревшись, она различила в нём бесчисленные спектральные линии, словно вся магия мира — асгардская и мерлиновская — была спрессована в одну точку, создавая живой, дышащий гобелен чистого могущества. Но это было ещё не всё: она чувствовала, как её собственная магия, та, что была в её жилах, и даже та, что дремала в стенах здания, отзывалась на это присутствие, вытягиваясь и намагничиваясь к этому эпицентру в её гостиной.

Уже зная, кого встретит по ту сторону, она вставила ключ в замок и, открыв дверь, переступила порог своей квартиры. Прямой взгляд на него был невозможен — настолько ярким было это свечение.

— Правила хорошего тона, — произнесла она, вынужденная смотреть в пространство рядом с его плечом, — предписывают стучать. Или в вашем пантеоне принято ослеплять людей вместо приветствия?

Сияющий силуэт отошел от окна, оставив за собой шлейф переливающегося света.

— Ослепление — неизбежная плата за прозрение, — его бархатный голос заполнил тишину. — Для тебя я сейчас, должно быть, похож на солнце в летний полдень, — в его голосе прозвучала усмешка, — что, надо признать, лестно, но не очень удобно для светского разговора. Не волнуйся, это пройдёт. Когда твоя трансформация завершится, ты научишься фильтровать яркость.

— Что тебе надо, Локи? — выдохнула она, сдерживая бурю эмоций. Каждый атом в комнате, казалось, вибрировал в унисон с его могуществом. Теперь, видя это воочию, она понимала: её сила по сравнению с его была лишь жалкой искоркой. — Что ты вообще можешь хотеть от меня или от Отдела Тайн? Смешно думать, что есть что-то, чего ты не можешь сделать сам.

Локи ответил не сразу. Он сделал шаг вперёд, и сияние, исходящее от него, на мгновение смягчилось, позволив ей разглядеть насмешливые черты его лица.

— Это верно, — произнёс он мягко, констатируя факт. — Мне нужна не твоя сила, но кое-что другое. Ты обладаешь редким даром — вглядываться в хаос, пока не различишь в нём структуру. Ты — мой идеальный телескоп… для целей, о которых ты узнаешь позже. — Он сделал театральную паузу. — А пока предлагаю совершить небольшую экскурсию.

Гермиона бросила взгляд на протянутую к ней руку. Ладонь его светилась изнутри изумрудным сиянием, словно держала пойманный свет далёкой туманности.

— Экскурсию? Куда? — сердце её учащённо забилось.

— Туда, где твоё новое зрение найдёт практическое применение. И где ты увидишь, какую цену приходится платить реальности за существование магии.

И прежде чем она успела отказаться — а должна ли она отказываться? это же знание, чистое, неотфильтрованное знание — её нога сама шагнула вперёд. Пространство сомкнулось вокруг них, унося в неизвестность.

_______

Остановка первая: Тилфорд-Кросс.

Они материализовались на окраине какой-то деревушки. Воздух был холодным, разреженным и лишённым запахов.

— Что это? — прошептала Гермиона, и её голос поглотила мёртвая тишина. Ни птиц, ни ветра.

Отсутствие звуков и запахов наводило какую-то жуть.

Локи указал рукой куда-то к центру деревни.

— Смотри.

Она увидела гигантское, полупрозрачное студенистое тело, висящее в воздухе, от которого во все стороны расходились, словно щупальца, трещины. Пространство внутри них было искажено: дома казались сжатыми, а один сарай был разорван пополам, его вторая половина нависала в неестественном ракурсе.

— Искажение пространства, — пояснил Локи. — Реальность здесь повреждена. В прошлом месяце здесь пропала целая семья. Их не просто не нашли. Через неделю соседи не могли вспомнить их имён, а через две — стёрся сам факт их существования.

— Нужно ввести карантин! — вырвалось у Гермионы.

— Невозможно, — ответил он с усталой убеждённостью. — Кто его будет обеспечивать? Людей со спектральным зрением, способных увидеть это, можно пересчитать по пальцам, и всё они работают в Отделе тайн. И даже если они возьмутся контролировать периметр… Аномалия непредсказуема: сегодня она здесь, а завтра — в пятистах метрах. И любого сотрудника может поглотить, не оставив о нём и следа.

_______

Остановка вторая: Заброшенная обсерватория, Шотландское нагорье.

Ветер выл в пустых глазницах разбитых окон, гуляя по круглому залу бывшей обсерватории. Пыльные свитки и сломанные астролябии покрывали пол, словно пепел после пожара.

Посередине зала зияла воронка, диаметром в несколько метров, из которой сочился тусклый, мертвенный свет.

— Здесь пытались улучшить магию, — тихо сказал Локи.

Он провёл рукой по воздуху, и её зрение уловило остатки чудовищного заклинания — ритуала, который вскрыл реальность, как консервную банку.

— Сорок лет назад блестящие выпускники Хогвартса решили растянуть рамки магии. Они не знали, что ткань реальности не резиновая.

Гермиона смотрела на разрыв. Место, где пытались создать новый источник силы, а вместо этого пробили дыру в фундаменте мира. Отсюда, как яд, сочилась та же самая болезнь, что отравляла Тилфорд-Кросс.

_______

Остановка третья: Больница Св. Мунго. Детское отделение.

Они стояли у кровати спящего мальчика лет шести, щёки которого горели неестественным румянцем.

— Я показал тебе, как выглядят повреждения реальности в двух местах. Но эта энтропия происходит повсеместно, и её проявления разнообразны. Смотри — сказал Локи, указывая на пространство вокруг ребёнка.

От тела мальчика, словно испарения, исходили тонкие, рыжеватые нити, пульсировавшие тем же ритмом, что и разрывы реальности на Тилфорд-Кросс и в заброшенной обсерватории. Они были красивыми и смертоносными, впиваясь в него, медленно отравляя изнутри.

— Его тело пытается адаптироваться к яду, который не может ни понять, ни переработать. Это магическая интоксикация. Своеобразная радиация исходящая от разломов. Он — живой барометр катастрофы. И он не единственный.

Гермиона смотрела на разгорячённое личико, на веки, под которыми бегали глаза, видящие кошмары. Она обернулась к Локи, и её голос дрогнул, но взгляд был твёрдым:

— Ты можешь это остановить?

Он встретил её взгляд, и в его зелёных глазах не было ни насмешки, ни торжества. Лишь холодная уверенность.

— Да. С твоей помощью. Но сначала тебе нужно завершить подготовку.

_______

Они вернулись в её квартиру. Давящая тишина Тилфорд-Кросса и больничный запах Св. Мунго всё ещё витали в сознании. Гермиона стояла, прислонившись к стене, пытаясь перевести дыхание. Картина болезни вселенной была ужасающей.

— Зачем ты этим занимаешься? — наконец вырвалось у неё. — Какое тебе дело до этого? Легенды гласят, что магию людям принёс именно ты. Это ведь твоё творение вышло из-под контроля? Ты создал проблему — и теперь хочешь, чтобы я помогла её исправить?

Она всё ещё не могла разглядеть его сквозь ослепительное сияние, но внезапно в его интонациях ей послышались нотки, напоминающие виноватого школьника, пытающегося перевести стрелки:

— Я дал людям искру! Веками она исправно служила: согревала, лечила, помогала. Но даже самая совершенная система со временем может дать сбой. Произошло замыкание — и начался пожар. Мы будем выяснять, кто неправильно подключил проводку, или тушить огонь, пока всё не сгорело к чертям?

Признавать ошибки определённо не входило в число его достоинств. Гермиона задумалась: что-то зудело на краю сознания, что-то не сходилось.

— Зачем ты вообще показал мне это? — спросила она, пристально всматриваясь в его размытые черты. — Раньше ты не церемонился — просто принуждал к сотрудничеству угрозами.

Голос прозвучал чуть ближе, будто он сделал шаг вперёд:

— Зная истинные масштабы происходящего, ты приложишь больше усердия, не так ли?

Гермиона кивнула, всё ещё не убежденная. Опять этот его снисходительный тон. Ее не оставляло ощущение, что он либо лгал, либо говорил полуправду:

— Ты что-то умалчиваешь, — твёрдо заявила она. — Это не вся информация.

— Пока что ты получила столько, сколько твой мозг в состоянии переварить, — раздался спокойный ответ.

— Да что ты? — вскинулась Гермиона, — И всё-таки дай ему шанс!

— Не сегодня, — прозвучало почти ласково, и сияющая дымка, окутывающая его фигуру, на мгновение запульсировала, будто отражая скрытую улыбку. — Давай сохраним интригу для нашего следующего путешествия.

С этими словами он растворился, но не исчез бесследно. Казалось, сама комната впитала его присутствие, наполненная мерцающей пылью его сущности. Частички света, словно живые семена, медленно опускались вокруг, приживаясь в реальности ее мира. Гермиона чувствовала, как что-то новое и необратимое пускает корни в ее жизни.