Мышонок и Лягушонок (гет)

Глава 10

Месяц он прожил у матушки и Сева. Изабелла подросла с прошлого раза, довольно бойко лопотала на смеси итальянского и английского и почему-то прониклась к старшему брату огромной любовью. Во всяком случае, отделаться от неё не представлялось возможным.

Блейз понял, что пережитые приключения сделали его заметно спокойнее. Кто-то заляпал краской его любимую мантию? Пустяки. Кто-то мешает завтракать и отбирает вилку? Подумаешь, ерунда. Детские сопли на рубашке? Светящаяся глина в тарелке? Честное слово, это даже è carino.

— Sei cresciuto davvero, mio caro ragazzo, — произнесла Франческа, когда они остались наедине. Сев ушёл в лабораторию, а Изабеллу уложил спать домашний эльф.

— Può darsi.

Мама была права — он действительно вырос. Его глупые метания, злость, отчаяние теперь казались смешными. Да, мама вышла замуж — и не за денежный мешок, а за человека, которого по-настоящему полюбила. Она не изменила памяти отца, она просто сумела жить вместе с ней, дальше.

Изабелла тоже — не символ того, что его семья уничтожена. Она — часть этой семьи, смешной ребёнок, который однажды вырастет в могущественную волшебницу. Может, с ней у мамы выйдет лучше. Наверняка выйдет: Сев не позволит превращать малышку в наперсницу взрослых, в их советника и утешителя. Он прекрасно умеет держать дистанцию.

Честно говоря, ей повезло с отцом.

Потом Блейз вернулся в Лондон, но не спешил встречаться с друзьями. Снял квартиру в центре — в маггловской части города, но недалеко от Косой аллеи. Много читал, сдал экзамен на мастера боевой магии, а следом — на мастера зельеварения. Иногда навещал Лягушонка, который собирался поступать во Французскую магическую академию на магозоологию.

А потом внезапно прочитал в «Пророке» заметку:

«Преступность не дремлет! Вчера в половине десятого вечера было совершено нападение на заместителя главы Департамента международного магического сотрудничества мистера Альберта Маунтбеттена.

Двое неизвестных атаковали юношу на пороге его собственного дома. Только ловкость самого мистера Маунтбеттена и его друга помогли предотвратить трагедию.

Представитель Аврората Тибериус Брэдли, прибывший на место преступления, от комментариев отказался. Однако у нас возникает закономерный вопрос: если в опасности даже сотрудники Министерства, то что делать простым людям? Когда закончится эта нестабильность?

Читайте интервью с мистером Маунтбеттеном на стр. 6.».

Блейз послушно перешёл на шестую страницу. Оттуда на него смотрел Мышонок. Он то улыбался, то хмурил брови, но выглядел располагающим и приветливым.

_______

«Мистер Альберт Маунтбеттен — восходящее светило на политическом небосводе магической Британии. Двадцатилетний юноша поражает зрелыми суждениями даже наших скептиков в Визенгамоте, а суровый мистер Бартемиус Крауч, глава Департамента международного магического сотрудничества, признаёт, что лучшего заместителя у него ещё не было.

Мы сумели прорваться к мистеру Маунтбеттену и задать ему несколько вопросов.

— Просто Берти, пожалуйста! — рассмеялся он в ответ на приветствие вашего покорного слуги. — Выпьете чаю?

(В скобках отмечу, что чай был превосходным).

— Первым делом, конечно, спрошу: с вами всё в порядке после того ужасного покушения?

— По счастью. Знаете, мне положено храбриться и утверждать, что всё в полном порядке, но, говоря откровенно, я был напуган. Зелёный луч пролетел в дюйме от моей головы… Простите.

— Не извиняйтесь, это совершенно естественно! Кто бы не испугался на вашем месте?!

— О, я знаю таких… Как насчёт Гарри? (Поттера — прим. ред.)

— Что ж, мистер Поттер славится бесстрашием и не случайно делает карьеру в Аврорате, но, думаю, мои читатели скорее в вашем лагере. Известны причины нападения?

— Боюсь, это вопросы к Аврорату, мне сообщают не больше, чем вам. Никаких привилегий у пострадавшего! (Смеётся.)

— Досадно. Но давайте отвлечёмся от этой мрачной темы. За последние полтора года вы стали настоящей знаменитостью, читатели мечтают узнать о вас побольше.

— Ещё немного, и я начну опасаться ваших вопросов не меньше, чем заклинаний!

— Что вы, я с самыми мирными намерениями! Берти, вы — внук королевы Англии Елизаветы II, принц. Учитывая этот титул, вы могли бы вернуться в маггловский мир после окончания Хогвартса, но не сделали этого. Почему?

— Сложный вопрос. С первого мгновения я полюбил Хогвартс, а вместе с ним — волшебный мир. Здесь я не только получил образование, но и обрёл самых близких людей, свою вторую семью. Однако события, которые имели место в декабре 1996 года…

— Вы имеете в виду нападение Сами-Знаете-Кого на Хогвартс?

— Думаю, его имя, Том Риддл, уже никому не причинит вреда. Но вы правы, я говорю о тех событиях. Они помогли мне однозначно расставить приоритеты. Я люблю бабушку, дедушку, родителей, всех своих родных. Но моё место — в мире магии, и я готов посвятить жизнь служению на его благо.

— Вы так в этом убеждены… Простите, Берти, мне уже сорок три, наверное, я имею право на этот вопрос. Не страшно ли принимать такие решения в двадцать лет?

— По правде говоря, я принял его лет в тринадцать. А дальше остаётся только делом доказывать, что моё решение твёрдо и неизменно.

— Ваше недавнее блестящее выступление на англо-немецких переговорах неплохо это доказывает.

— Блестящее? Вы мне грубо льстите. Успех переговоров — вовсе не моя заслуга, а результат слаженной работы всего департамента под руководством мистера Крауча.

— Что ж, кажется, через броню вашей скромности мне не пробиться. Кстати об этом! Позволите личный вопрос? Нашлась ли уже девушка, которая пробила иную броню и покорила ваше сердце?

— О, нет! (Улыбается смущённо.) Боюсь, пока моё сердце отдано работе.

— Кажется, в школе вы были близки с мисс Боунс, племянницей главы Департамента магического правопорядка Амелии Боунс?

— Вы же понимаете, на какой тонкий лёд я ступаю? Одно неверное слово — и гнев мадам Боунс падёт на мою голову. Однако отвечу честно: да, я был искренне влюблён в мисс Боунс, когда нам было четырнадцать. Со временем детское чувство прошло, и сейчас я имею честь называть эту чудесную девушку своим близким другом.

— Что ж, вы подарили надежду тысячам читательниц!

На этом наша беседа завершилась, и ваш покорный слуга вышел из кабинета мистера Маунтбеттена совершенно очарованный. Если такие юноши служат в Министерстве, значит, Британия в надёжных руках.

Специально для „Ежедневного пророка“, Олив Хантер».

_____

Если бы сверху страницу намазали джемом — слаще бы уже не стало. Но суть оставалась прежней: кто-то напал на Мышонка. Теперь у Блейза оставалось всего две задачи — найти этих идиотов и уничтожить.

* * *

— Тебя вообще кормят?!

Мышонок просто кинулся ему на шею и крепко обнял. Сказал негромко:

— Господи, Блейз, как я рад тебя видеть.

Блейз тоже его обнимал, был не в силах выпустить из рук.

— Я собираюсь прогулять вечернее мероприятие, — объявил Мышонок.

Он жил в квартире, но честно признался: ему здесь неуютно, тесно, стены давят. Это к Хогвартсу он более или менее привык, а тут совсем неприятно. Блейз подумал, что жилище его русской возлюбленной поместилось бы сюда раза три, а этому тесно.

Потому что Мышонок — капризуля и сибарит, хотя тщательно это скрывает. В старости перейдёт на жилетки и пуфики в стиле Слагхорна.

Он изменился. Вроде всё такой же серенький, но сталь во взгляде стала ещё заметнее, подбородок удлинился и затвердел, осанка, и без того отличная, сделалась вовсе безупречной. Пожалуй, сам Блейз такой похвастаться не мог. В жестах, мимике и интонациях появилось нечто новое — властность.

Конечно, он умело всё это прятал, но Блейз видел: это не скромный Мышонок маскируется под опасного хитрого политика, а политик маскируется под скромного Мышонка.

А что будет лет через десять? Двадцать?

— Я был в России.

— Пил там водку и преподавал в школе.

— М… Подавил прорыв инфери.

— Деталей не знаю, просто убедился, что ты выживешь.

— Был в Южной Америке.

— Это было чертовски страшно, Блейз.

— Ты следил за мной, зараза!

Мышонок рассмеялся первым, и Блейз присоединился к нему. О чём тут вообще говорить, конечно, Мышонок следил, иногда места себе не находил, если нужные видения не складывались, переживал за каждый неясный фрагмент туманного будущего.

Ждал, точно зная, что однажды Блейз вернётся.

Блейз вернулся.

С Лягушонком всегда было больно и сложно, а с Мышонком — тепло и легко. Они болтали до глубокой ночи, камердинер Уилсон подал им сначала ужин, потом какао. Берти вежливо предложил коньяк или бренди, но Блейз отказался. Одному пить скучно, а Мышонок в алкоголе был не заинтересован.

Когда уже глаза начали слипаться, Мышонок попросил Уилсона показать Блейзу комнату. Как будто было очевидно, что Блейз останется как минимум на ночь. Как максимум — переедет жить к другу.

Спустя неделю он так и поступил. Места более чем хватало, а за Мышонком требовалось приглядывать. Получше, чем это делал бестолковый рыжий Паркер, который пропустил покушение!

На охоту Блейз пригласил Касси. Тот никогда не был против развлечений, которые предполагали боль и страдания нехороших людей.

* * *

— Привет, солнышко.

— Здравствуй, зайка.

Блейз с Касси заржали одновременно. Шутка уже не первой свежести, но всё ещё актуальная. И они всё ещё достаточно хорошо понимали друг друга, чтобы позволить её себе.

Сначала было не до того — охота оказалась грязной. Но потом они завалились в паб, накинули чары и взяли бутылку виски. Не «Огденского», а нормального. Без закусок, потому что оба понимали конечную цель: надраться и жаловаться на жизнь. Увы, на трезвую голову нельзя сказать другу: «Не представляешь, как мне дерьмово».

— Не представляешь, как мне дерьмово, — произнёс Блейз, когда они уже выпили достаточно.

Было темно, пахло куревом, спиртом, людьми и жирной едой. Потрескивали от колдовства маггловские жёлтые лампы.

— Я? Я представляю. Кстати, крутой шрам.

— Шрамы крутыми не бывают. Это знак того, что ты продолбался.

— Выкладывай, давай. Ломка?

— Да. Нет. Хочу выйти из своей головы, проветриться. Утром я сотру тебе память.

— Стиралка не выросла. Знаешь, что я тебе скажу, детка? Тебе не хватает старого доброго...

— Скажешь «секса» — прокляну. После вейл... — Понятное дело, он не закончил бы эту мысль. Он не заканчивал её даже сам с собой. — Короче, плохой способ.

— Жёстко.

— Налей лучше.

— Помнишь, что я менталист?

— Спасибо, дорогой, мне в голове хватает одного чокнутого тёмного мага. Обойдусь без второго.

Касси в свою голову он без боя не пустил бы.

— Как насчёт старой доброй...

— Не понимаешь, да?

Тёмная магия — это наркотик. Начав, слезть почти нереально. Но если добираешься до слишком высокой дозы, потом хочется ещё и ещё на том же уровне. Не мелочёвки.

А Блейз однозначно перебрал в джунглях.

— Всё я понимаю, по одним книжкам учились, на одних кошках тренировались.

— Мы не тренировались на кошках. Это даже звучит мерзко.

— Окей, на одних придурках тренировались. Не сворачивай с темы. Тебе надо слезать постепенно.

— О, да, схожу и постепенно применю к кому-нибудь «Круциатус», спасибо за идею.

— Почему нет?

— Сдурел?

— Зачем к кому-то? Можно ко мне.

Даже алкогольный дурман слегка отступил. Блейз поднял голову от стакана, посмотрел на Касси и понял, что тот не шутит.

— Взаимно, солнышко, — сказал Блейз медленно. — Это будет взаимно.

Положим, по своему серебряному ножу и порезанным рукам он не скучал. Но по боли? О, да.