Проклятие крови Малфой (гет)

Утро в Малфой-мэноре началось с тяжёлой, гулкой тишины, нарушаемой лишь звоном серебряных приборов о фарфоровые тарелки. Розалин сидела напротив Люциуса, стараясь не смотреть на него, а сосредоточившись на крошечной порции омлета на своей тарелке. Каждый кусок казался ей безвкусным, и она с трудом проглатывала пищу, чувствуя, как его взгляд скользит по её лицу, шее, рукам — везде, выискивая малейшие изменения.

— Ты всё ещё выглядишь бледной, — нарушил молчание Люциус. Его голос был ровным, но в нём слышалось лёгкое напряжение. — Неужели вчерашний визит к матери не принёс тебе облегчения? Или, может быть, наоборот... взволновал?

Она подняла на него глаза, стараясь сохранить выражение безразличия.

—Я просто устала, — ответила она, опуская взгляд обратно на тарелку. — Как ты и советовал, я отдыхаю.

В этот момент из-за её спины послышались шаги. Драко, одетый в строгий мундир чиновника Министерства, проходил по коридору, направляясь к выходу. Их взгляды встретились всего на долю секунды. В его глазах она прочла боль, беспокойство и немой вопрос. В её — отчаянную попытку передать хоть крупицу уверенности, которой у неё не было. Затем он исчез за дверью, а Розалин почувствовала, как взгляд Люциуса стал ещё тяжелее. Он видел этот мимолётный контакт.

— Кажется, мой сын особенно спешит сегодня, — заметил Люциус, отпивая глоток кофе. — Наверное, его ждут важные дела в Министерстве. Или, может, не только дела...

Он не стал продолжать, позволив намёку повиснуть в воздухе. Розалин промолчала, сжимая под столом пальцы. Она знала, что не может оставаться здесь дольше. Ей нужно было вернуться к родителям — туда, где её ждало не осуждение, а поддержка.

— Я... мне нужно снова съездить к матери, — сказала она, набираясь смелости. — Вчера мы не успели закончить... рецепт. Ей нужны мои заметки.

Люциус медленно поставил чашку.

—Опять? — его брови чуть приподнялись. — Столь частые визиты... Не вызовут ли они ненужных вопросов? В конце концов, ты теперь Малфой.

— Именно поэтому мне важно поддерживать свои навыки, — парировала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Чтобы быть достойной этого имени.

Он изучал её ещё мгновение, затем кивнул.

—Как пожелаешь. Но не задерживайся. У нас с тобой свои... планы.

Дорога до поместья Снейпов показалась ей короче, чем в прошлый раз. Возможно, потому, что теперь она знала, что её ждёт там. Добби, как тень, следовал за ней, но на этот раз она почти не обращала на него внимания.

Лили встретила её у дверей, и по выражению её лица Розалин поняла — отец уже в курсе. Они молча прошли в кабинет Северуса. Комната, как всегда, была заполнена книгами, склянками и лёгким запахом зелий. Северус стоял у камина, его тёмная фигура казалась особенно мрачной.

— Садись, — сказал он, не поворачиваясь.

Когда Розалин опустилась в кресло, он обернулся. Его лицо было бледнее обычного, а в глазах бушевала буря сдержанных эмоций.

— Мама рассказала мне всё, — начал он, его голос был тихим, но каждое слово обжигало. — О подмене зелья. О твоих... встречах с Драко. О Красной комнате. — Он сделал паузу, и Розалин увидела, как сжимаются его кулаки. — Я должен был убить его тогда. В тот день, когда он предложил этот брак.

— Северус... — тихо сказала Лили, кладя руку ему на плечо.

— Нет, — он резко оборвал её. — Я видел в его глазах расчёт, но не предполагал, что он опустится до этого. До того, чтобы... — он запнулся, впервые за много лет потеряв дар речи. — До того, чтобы так обращаться с моей дочерью. И теперь... — его взгляд упал на её живот, и в его глазах мелькнуло что-то новое, странное — смесь ярости, боли и какой-то неуверенной нежности. — Теперь у тебя под сердцем ребёнок. Мой внук. И его происхождение может стать для тебя смертным приговором.

Произнеся это вслух, он словно осознал всё окончательно. Они с Лили станут дедушкой и бабушкой. Но вместо радости это осознание принесло лишь новую волну гнева и страха.

— Мы проведём ритуал, — твёрдо сказала Лили. — Сегодня. Но для этого нужны сильные фамильные артефакты Малфоев, заряженные кровью поколений.

— У меня есть кое-что, — Северус вышел из-за стола и открыл потайной отдел в книжном шкафу. — Конфисковано после войны. — Он выложил на стол два предмета: массивный золотой портсигар с гербом Малфоев и фамильную печатку с тем же гербом. — Но этого может быть недостаточно.

Розали, не говоря ни слова, сделала два жеста. Первым она сняла с шеи цепочку с массивным обручальным кольцом Малфоев — символом её заточения. Вторым — её пальцы скользнули в потайной карман её платья, который всегда был с ней, даже за обеденным столом с Люциусом. Она вынула запонку. Серебряный дракон, сжимавший сапфир, казался беззащитным под пристальным взглядом родителей.

— Обручальное кольцо... и это. Запонка Драко, — её голос был тихим, но твёрдым. — Он дал мне её. Для защиты.

Северус взглянул сначала на кольцо — символ договора с дьяволом, а затем на запонку — символ запретной связи, которая всё это запутала. Четыре артефакта лежали на столе, воплощая в себе всю сложность и трагедию её положения.

После тяжёлого разговора они спустились вниз, в гостиную, где на столе уже дымился чайник. Лили налила всем по чашке. Аромат лаванды и мёда, знакомый с детства, успокаивающе подействовал на Розалин. Она сидела, прижавшись к спинке дивана, и смотрела на родителей. Здесь, в этом доме, она была не миссис Малфой, а просто их дочерью. Здесь её любили и защищали. Это осознание согревало её изнутри, давая силы для того, что должно было произойти.

— Мы сделаем это в подвале, — сказала Лили, когда чай был допит. — Там мы не будем никому мешать.

Подвал поместья Снейпов был не таким, как в Малфой-мэноре. Здесь не было алых стен и давящей тишины. Здесь пахло травами и старыми книгами. Лили быстро начертила на полу мелом магический круг, разложила свечи и поставила в центр серебряную чашу.

— Кровь предков, услышь зов крови новой, — начала она, и её голос приобрёл металлический оттенок. — Покажи нам, к какому роду принадлежит дитя, что зреет во чреве.

Она провела серебряным ножом по ладони Розалин. Та вздрогнула, но не издала ни звука. Капля крови упала в чашу с дымящейся жидкостью.

Сердце Розалин бешено заколотилось. «Пожалуйста, — молилась она про себя, глядя на запонку. — Пожалуйста, пусть оно укажет на тебя...»

Лили коснулась ножом первого артефакта — запонки Драко.

Чаша вспыхнула ровным серебристым светом. Из неё потянулась тонкая, но ясная нить энергии и соединилась с запонкой. На мгновение Розалин почувствовала прилив безумной надежды.

Но тут же, прежде чем она успела выдохнуть, свет из чаши рванулся с новой силой. От неё отделились ещё три ослепительные нити — одна к обручальному кольцу, другая — к печатке, третья — к портсигару Люциуса. Они пульсировали, сливаясь и переплетаясь с первой, пока все четыре артефакта не оказались опутаны общим, неразрывным сиянием, образуя мерцающий квадрат — идеальную, ужасающую геометрическую фигуру, не оставляющую сомнений в их кровном родстве.

В воздухе прозвучал голос, холодный и безличный, как эхо из глубины веков: «Плоть от плоти их рода».

Свет погас. В комнате повисла тишина, более громкая, чем любой звук.

Розалин медленно опустилась на колени, не в силах оторвать взгляд от четырёх предметов, которые теперь, казалось, были спаяны общей тайной. Правда была так близко, и всё же — недостижима. Ритуал дал ответ, но не тот, что был нужен. Ребёнок был Малфоем. Но чьим? Ответ был спрятан в её чреве, и она не могла его узнать.

— Нет... — прошептала она, и её голос сорвался. — Нет...

Лили подбежала к ней, обняла.

—Шшш, детка. Мы ещё не проиграли. Мы знаем, что он — Малфой. Это что-то даёт нам. Мы будем готовы.

Но её слова звучали пусто. Они обе понимали: дочь обречена на неопределённость. До родов, а может, и навсегда. Правда была заперта в её теле, как в самой надёжной тюрьме.

Когда Розалин вернулась в Малфой-мэнор, было уже поздно. Люциус ждал её в большом зале. Его взгляд, тяжёлый и аналитический, изучал её лицо.

«Она возвращается, — думал он, отмечая новую тень в её глазах. — Что они там делали? Говорили обо мне? Планировали? В её глазах что-то новое... Не покорность, с которой она уходила. Решимость? Или отчаяние? Что они там замышляют, эти Снейпы?»

Он чувствовал, что теряет нить. Его контроль, всегда такой абсолютный, давал трещину. Она что-то знала. Что-то, чего не знал он. И эта мысль сводила его с ума.

— Надеюсь, твой рецепт наконец завершён, — произнёс он, и в его голосе прозвучала лёгкая, ядовитая насмешка. — Ты выглядишь... просветлённой.

Она подняла на него глаза, и в её взгляде он прочёл не страх, а нечто иное — вызов. Слабый, едва заметный, но он был.

— Да, — ответила она тихо. — Я многое поняла.

И, развернувшись, она пошла наверх, оставив его в зале с гложущим чувством, что игра только что усложнилась. А он до сих пор не знал всех правил.