ТомоМурзик (джен)

Косой переулок обрушился на Тома водоворотом звуков, красок и запахов, от которых на мгновение потемнело в глазах. После лет, проведённых в выхолощенной, антимагической атмосфере дома Дурслей, эта концентрация волшебства была одновременно и шоком, и бальзамом на душу. Он дышал этим воздухом — пахшим сушёными травами, древними книгами, озоном от случайных заклинаний и тысячелетней пылью.

Он сидел на плече Гарри, цепко вцепившись когтями в его потрёпанную куртку. И впервые за долгое время каждый его коготь был на счету.

План был прост и унизителен: образцовое поведение. Он должен был быть самым спокойным, самым воспитанным, самым незаметным котом в истории магической Британии. Никаких шипений, никаких побегов, никаких порчи товаров. Один единственный промах — и Гарри или, что хуже, Хагрид, с энтузиазмом вспомнят о проклятых перламутровых ножницах.

Итак, Том вёл себя безупречно. Когда они зашли в «Гринготтс» и гоблины проводили по нему своими холодными, оценивающими взглядами, он не зашипел, а лишь прикрыл глаза, изображая скучающее безразличие. Когда они летели в безумной тележке по подземным рельсам, от страха у него заходился хвост и поджимались уши, но он лишь глубже вонзал когти в ткань куртки, не издав ни звука.

В «Мальчике-на-подушке» он, вместо того чтобы с разбегу запрыгнуть на самую высокую стопку матрасов и начать точить об них когти, с достоинством прошествовал за Гарри, лишь изредка косясь на мягкие, манящие бока постельных принадлежностей. Искушение было адским.

В «Кастрюльках и горшочках» он снобистски игнорировал летающие котлы, словно они были дешёвой пародией на настоящую магию.

Апогеем испытания стал зоомагазин. Запах перхоти, совиного помёта, сушёных жуков и шерсти сотен магических существ ударил ему в ноздри, пробуждая самые дикие инстинкты. Из угла доносилось мелодичное попискивание крошечных огнедышащих саламандр. Над головой пролетела стайка блестящих медоедов. А с прилавка на него смотрели огромные, гипнотические глаза жаб-гипнотизёров.

Каждая клеточка его кошачьего естества требовала охоты, погони, хаоса. Он чувствовал, как мускулы на спине непроизвольно напрягаются, а хвост начинает подёргиваться. Он видел, как Гарри с любопытством разглядывает ящик с пушистыми, оранжевыми хвостатыми жуками.

Всего один прыжок... — шептал ему внутренний голос. Один прыжок, и этот ящик опрокинется, и по всему магазину разбегутся такие аппетитные...

Но тут его взгляд упал на Хагрида, который умилённо наблюдал за ним. И Том вспомнил. Ножницы. Перламутр. Лунный камень.

Он сделал нечто невероятное. Он закрыл глаза, повернулся на плече Гарри спиной к искушению и начал... вылизывать лапу. Демонстративно. С преувеличенным спокойствием. Он был воплощением флегматичной кошачьей благопристойности.

— Смотри-ка, Гарри, — просипел Хагрид, — а Мурзик-то какой воспитанный. Прямо ангорский аристократ! И коготки, глянь, почти совсем не царапаются.

Том чуть не подавился собственной шерстью. «Ангорский аристократ»! Он, Лорд Волдеморт! Но он продолжил вылизываться, вкладывая в этот процесс всю свою презрительную ярость.

Он выдержал. Он прошёл через весь Косой переулок, не совершив ни единого проступка. Когда они вышли обратно на солнце, он чувствовал себя так, будто провёл десять часов в интенсивной медитации под аккомпанемент криков мандрагоры.

Гарри почесал его за ухом.

— Молодец, Ки-ка, — прошептал он. — Ты вёл себя просто прекрасно.

Том благосклонно принял ласку, позволив себе на три секунды включить тихое, почти неслышное мурлыканье. Это была не слабость. Это была награда за сверхчеловеческое самообладание.

Он посмотрел на свои когти, всё ещё целые и невредимые, впившиеся в плечо Гарри. Победа. Маленькая, тактическая, но победа. Он сохранил своё оружие. Он доказал, что может контролировать даже самые сильные инстинкты, если на кону стоит его сила.

И глядя на сияющее лицо Гарри, держащего свою новую палочку, Том с холодным удовлетворением думал, что первое испытание в его новом старом мире он прошёл на отлично. Теперь можно было готовиться к следующему — к Хогвартсу. И к встрече с призраками своего прошлого, которые даже не подозревали, что самый опасный из них вернулся. И сидит на плече у «мальчика-который-выжил», притворяясь воспитанным котёнком.