The fragility (гет)

От лица Хэйди

Когда я говорила родителям, что иду в гости к Айлин на пару часов, чтобы обсудить планы на Рождество, я ужасно волновалась и чувствовала себя самой отъявленной преступницей.

Я люблю своих родителей, и этот обман причинял мне буквально физическую боль. Папа и мама делали для меня все, и их желание защитить меня было искренним. Я знала, что они действуют из лучших побуждений, но их любовь была обернута в слишком тугую броню контроля. Они не оставили мне другого выбора. Если бы я попыталась быть честной и попросить разрешения встретиться с Гленном, это закончилось бы ссорой и полным запретом на общение...

Я быстро шла по улице, и свежевыпавший снег мягко поскрипывал под моими ботинками. Фонари на улицах светили сквозь густую пелену падающих хлопьев, превращая мир вокруг в волшебный, нереальный пейзаж. Я пыталась радоваться этой зимней сказке, но в разуме боролись два чувства: холодный, острый страх перед тем, что родители могут узнать о нашем обмане, и горячее, неудержимое предвкушение встречи с Гленном.

Наша с Айлин задумка несла в себе риск, но я была готова на все ради Гленна.

Дом Айлин находился на самой окраине города возле кромки леса. Это была крепкая двухэтажная деревянная постройка. Древесина со временем потемнела, но выглядела надежной. Дом утопал в снегу, что придавало ему уютный, сказочный вид, он казался невероятно теплым и живым. Я видела свет в окнах возле центрального входа, со стороны гостиной — там, вероятно, находилась Джессика, старшая сестра Айлин.

Я увидела подругу, ждущую меня у небольшой деревянной калитки, которая вела к заднему двору. Айлин была в объемном свитере и выглядела предельно серьезной. Похоже, ей очень нравилась вся эта идея с конспирацией. Она обняла меня, и мы быстро зашли через ту самую заднюю дверь, которая вела прямо в небольшой коридор рядом с её комнатой, где было тепло, пахло лавандой и немного мандаринами.

— Полный порядок. Родители уехали три часа назад. Джессика смотрит какой-то ужастик и абсолютно глуха к внешнему миру, — произнесла Айлин, прикрывая дверь...

— А через полчаса она сама сбежит на свидание с Максом, так что у нас будет полная свобода действий. Можешь звать своего рыцаря.

Я кивнула, доставая телефон. Мы с Гленном заранее договорились: я сразу пишу ему, как только вхожу в комнату. Я едва успела убрать телефон и снять верхнюю одежду, как услышала тихий, но настойчивый стук в окно, выходившее в заснеженный сад.

— Идеальная синхронизация, — усмехнулась Айлин.

Она подошла к окну, осторожно выглянула, затем прошла в коридор, быстро отперла засов и распахнула дверь. С улицы ворвался порыв холодного, свежего воздуха, а следом за ним, словно заполняя небольшое пространство коридорчика, появился Гленн. Он принес с собой запах мороза и сумерек.

Айлин окинула его взглядом, полным притворного восхищения:

— Ну привет, герой! Прибыл спасать принцессу из заточения? Только, пожалуйста, не запачкай ковер. И ведите себя тихо, дети мои, чтобы нам не спалиться.

Гленн рассмеялся — тихо, но глубоко — и передал Айрин свою заснеженную куртку.

— Ни слова больше, Айлин. Спасибо, — сказал он, и его глаза, полные радости и сдерживаемого нетерпения, нашли меня.

Он сделал всего два шага, и вот он уже обнимает меня. Его руки крепко обхватили мою талию, и я прижалась к нему, вдыхая смешанный запах холода, хвои и его кожи. С Гленном я чувствовала себя в безопасности, несмотря на то, что мы делали что-то невероятно рискованное. Наконец-то, всего на несколько часов, он был только моим.

— Я так скучал, — прошептал он, зарываясь лицом в мои волосы.

Это было простое признание, но оно прозвучало как целая клятва. Я отстранилась ровно настолько, чтобы увидеть его лицо, и провела ладонью по его щеке, чувствуя холод от мороза, который еще не успел сойти.

— И я скучала, Гленн. Мне казалось, что эти два дня никогда не закончатся.

Он еще раз крепко обнял меня, и мы, наконец, опустились на мягкий, старый диванчик Айрин, который стоял у стены. Гленн обнял меня так, чтобы я оказалась у него на коленях, уткнувшись лицом в его шею. Это было, пожалуй, второе неспешное объятие за все время нашего знакомства — без спешки, без тревоги, без необходимости оглядываться на двери библиотеки или коридоры школы.

Комната Айлин, освещенная гирляндами в форме снежинок и настольной лампой, превратилась в наш крошечный, безопасный мир. Снаружи был зимний вечер и строгий родительский контроль. Здесь, в этом тепле, был только он и я.

Мы сидели так несколько минут, просто наслаждаясь тишиной, нарушаемой только стуком моего сердца. Это было лучше любого разговора. Я подняла голову, и Гленн посмотрел на меня с такой нежностью, что у меня перехватило дыхание.

Он наклонился и нежно, но долго поцеловал меня, словно подтверждая, что мы наконец-то здесь, в безопасности.

— Это лучшее Рождество, о котором я мог мечтать, — тихо сказал он, проводя большим пальцем по моей щеке.

Он тут же потянулся к карману своего худи и достал маленький, завернутый в красную бархатную ленту квадратик.

— У меня есть кое-что для тебя, Звёздочка, — сказал он, протягивая мне коробочку.

Я с трепетом открыла её. Внутри, на белой бархатной подушечке, лежал тонкий серебряный кулон на короткой цепочке. В центре его был крошечный, почти незаметный, темно-синий камешек, как осколок ночного неба. Он был совершенно простой, классической формы — идеален для того, чтобы быть незамеченным.

— Гленн... — Я провела пальцем по холодному металлу.

— Он очень красивый... А этот маленький синий камушек... он как звёздочка.

Лицо Гленна озарилось гордостью.

— Да. Я тоже так подумал. Как ты — моя маленькая, тайная звёздочка

Он достал кулон из коробочки и, осторожно убрав мои волосы в сторону, защелкнул его на моей шее. Я почувствовала прохладу металла на коже. Кулончик тут же спрятался под высоким воротником свитера.

Мы снова прижались друг к другу, и я почувствовала биение его сердца — ровное и сильное. Некоторое время мы сидели молча, а затем я с трудом высвободилась из его объятий и потянулась к своей сумке, чувствуя, как мои щёки заливает румянец. Я дарила подарки родителям, родственникам, друзьям, но никогда — парню, и это простое действие казалось сейчас самым ответственным в мире. Я не знала, понравится ли ему подарок, и что вообще нужно говорить в таких случаях.

— А теперь моя очередь, — сказала я, и, кажется, мой голос немного дрогнул.

Я протянула ему сверток, чувствуя, как от волнения дрожат руки. Гленн с любопытством развернул бумагу. Внутри оказались новые, толстые кожаные перчатки для мотоцикла, отделанные водонепроницаемым материалом. Гленн поднял взгляд от подарка, перевел его на меня, и в его глазах была неподдельная благодарность и удивление.

— Перчатки для мотоцикла? — произнёс он

— Ты запомнила... Я всего один раз вскользь упомянул, что старые совсем порвались и продуваются насквозь.

Я почувствовала, как моё сердце сжалось от его реакции — ему понравилось, и это было видно по его глазам. Моя внутренняя тревога тут же сменилась чистой радостью.

— Спасибо, малышка, — произнёс Гленн, привлекая меня к себе, целуя, и на этот раз его поцелуй был долгим, уверенным, полным обещаний.

Мы целовались неторопливо, наслаждаясь каждым мгновением. Это было не жадное, быстрое воровство близости, а полное, глубокое соединение. Я обхватила его шею, утопая в его сильных объятиях, чувствуя, как он прижимает меня к себе, словно пытаясь убедиться, что я реальна. В этом поцелуе не было ни слова о родителях, ни о школе, ни о риске — была только наша, чистая, долгожданная близость. Я чувствовала себя так, словно впервые за долгое время по-настоящему дышала.

От лица Гленна

Вечеринка проходила в доме одного из моих приятелей на другом конце города — это было обычное место сбора для ребят моего возраста и чуть старше. Здесь были баскетболисты, мои старые друзья, и те, кто любил жить, скажем так, шумно. Мне здесь было комфортно и знакомо. Это была моя стихия — место, где не действовали правила, где можно было ощутить острую свободу и не сдерживать внутреннюю энергию.Музыка гремела, заглушая голоса, пахло сигаретным дымом и чем-то сладким. Этот хаос, этот низкий, гудящий ритм всегда был для меня притягателен

Я сидел в углу с Бэнни, который толкнул мне в руку стакан с чем-то крепким, разбавленным колой.

— Тебе бы еще выпить, Центровой, — усмехнулся Бэнни.

— Ты сидишь тут, как будто диссертацию пишешь. Реванш удался!

Я принял стакан. Я не был против выпить. Я делал это и раньше, когда бывал с ними. Я поднес стакан к губам и сделал медленный, неспешный глоток. Алкоголь был обжигающим, но я пил мало, чувствуя, как по телу разливается приятное, контролируемое расслабление. Атмосфера этого вечера, его привычный, беззаботный ритм, мне нравилась. Я знал, что, когда приду домой, мне нужно будет сразу проскользнуть в свою комнату, чтобы мать не учуяла запаха.

Я наблюдал за танцующими девушками. Они были старше, более свободные и откровенные, чем Хэйди. Они смотрели на меня — на победителя матча. Я не мог не признать их красоту и зрелость. Они предлагали легкое, мгновенное забвение и не требовали от меня никакой ответственности.

В этом сравнении Хэйди, со всей ее невинностью и чистотой, казалась почти ребенком, принадлежащим к другому, хрупкому миру. Однако именно ее неопытность и нетронутость делали ее для меня такой желанной и особенной. Хэйди была вызовом, обещанием будущего, которое я должен был заслужить и защитить.

Вдруг дверь в общую комнату распахнулась. Я не сразу увидел, кто там, поскольку проход был загорожен другими люлюдьми. Но тут ​Бэнни легонько толкнул меня локтём, и его глаза расширились.

​— Ого, смотри, кто здесь, — тихо произнёс он

​Я повернул голову в ту сторону. ​В проёме тояла она. Бриттани. Она пришла позже остальных, и её появление было, как всегда, драматичным. Чёрный кожаный топ, подчеркнуто яркий макияж. Я резко выпрямился, и стакан в моей руке ощутимо похолодел. Я совершенно не ожидал увидеть ее здесь сегодня, хотя её приход был вполне логичным. Я не видел ее с того дня, как порвал с ней, но я знал, что она была неотъемлемой частью этого круга. Я изо всех сил пытался подавить волнение, которое всегда поднималось внутри, стоило ей появиться, напоминая о нашем безумном, давно закончившемся романе.

Бриттани мгновенно нашла меня взглядом. Было такое чувство, что она пришла сюда именно ради меня. Она шла прямо ко мне, и я чувствовал, как сжимается мой кулак, сдерживая любую реакцию.

— Гленн, — её голос был низким и тягучим, и она подошла так близко, что я почувствовал запах её сладких, тяжелых духов.

— Поздравляю с матчем. Ты был великолепен. Настоящий герой. Я видела, как ты справился с тем парнем.

Я посмотрел ей прямо в глаза. Я был немного утомлен, немного расслаблен, и она пришла точно за этим. Моя проверка начиналась.

— Спасибо, Бриттани, — сказал я ровно, стараясь, чтобы мой голос не выдал никакого волнения.

— Я рад, что ты заглянула.

Она присела рядом со мной, скользя по моей руке кончиками пальцев.

— Ты сильный, Гленн. И такой... мм сфокусированный.

Бриттани наклонялась ко мне, и я чувствовал, как её сладкие, опасные слова обволакивают меня, словно плотный, дурманящий туман, смешиваясь с алкоголем в моей крови. За этой мягкостью я ясно ощутил хищность.

— Ты всегда был лучше, когда делал то, что хотел, а не то, что должен. Что, тебе теперь нельзя даже нормально расслабиться?

— Пойду воздуха глотну, — ответил я, резко вставая, прежде чем она успела сказать что-то еще.

Я вышел через боковую дверь на крытую веранду. Здесь было тихо и холодно — идеальный контраст с душным, гремящим залом. Морозный воздух мгновенно ударил в лицо, прочищая голову. Я вдохнул полной грудью, чувствуя, как алкоголь пытается ослабить мой контроль.

— Ты сбегаешь от меня, Гленн? — Её голос прозвучал прямо за спиной, нарушая глубокую тишину веранды.

Я обернулся. Бриттани, подсвеченная тусклым светом из комнаты, выглядела ещё более соблазнительно. Она двигалась, как кошка — грациозно, медленно, хищно. Она подошла, положив руки мне на грудь. Я чувствовал тонкий, горячий металл её украшений.

— Я просто хочу поздравить тебя по-настоящему, — прошептала она.

— Хватит, Бриттани, — мой голос прозвучал более резко, чем я хотел.

— Я давно ушёл от тебя.

— Ушёл? — Она усмехнулась.

— Не говори глупостей. Ты не можешь вот так просто отказаться от того, кто ты есть.

Она сделала последний, решающий шаг. Её тело прижалось к моему — мягкое, но требовательное. Она потянулась ко мне и накрыла мои губы своими.

И я ответил. На мгновение, всего на одно роковое, горячее мгновение, я забыл о тихом, чистом мире Хэйди. Адреналин от победы, алкоголь и старая, привычная страсть ударили мне в голову, затягивая в привычный, темный омут.

Это был не просто ответ — это был взрыв, падение с обрыва. Мои руки машинально обхватили ее талию, прижимая соблазнительную близость к себе. Поцелуй был яростным, требовательным, с привкусом вина и ее яркой помады.

Но тут же, сквозь обжигающий поцелуй, меня пронзил образ. Не физически, но так же ясно, как свет: образ Хэйди, с её невинными, доверчивыми глазами и маленьким серебряным кулоном-звездочкой. Это было не обвинение, а напоминание о её доверии. Я увидел, как она смотрит на меня с гордостью, которую я только что собрался предать ради минутной слабости.

Я резко отстранил от себя Бриттани.

— Нет. Хватит. — Я сделал шаг назад, стирая остатки её помады с губ тыльной стороной ладони.

—Гленн ...

— Я сказал — нет.