Куница (джен)

Ника ждала Антона недолго — минут пять-десять, но за это время, видимо, случилось что-то очень серьёзное, потому что Антон Петров, бредущий к ней по коридору, выглядел совсем не так, как Антон Петров, с которым они вместе заходили в палату. Он словно осунулся за эти несколько минут, на лбу появились складки, движения стали медленными и вялыми, шаги — шаркающими, а глаза смотрели в пустоту. Антон проковылял мимо Ники, даже не взглянув на неё, и она, обеспокоенная, зашагала рядом с ним.

— Что случилось? — она попыталась заглянуть в лицо друга, но тот по-прежнему смотрел вниз.

— Ничего, — глухим голосом проговорил он.

— Катя сказала тебе что-то важное? — не переставала допытываться Ника. — Или опять взялась за своё и начала тебя унижать?

— Нет, она... скорее наоборот, — едва вымолвив это, Антон плотно сжал губы, будто испугавшись случайно вырвавшихся слов.

— Наоборот? — удивлённо протянула она. — Была слишком вежлива с тобой? И из-за этого ты так расстроился?

Ещё не договорив до конца, Ника поймала внезапную мысль, но мысль эта была такой невероятной, что она обдумывала её всё время, пока они спускались на первый этаж, снимали халаты, обувались и одевались. Уже на улице Ника решилась озвучить пришедшее ей в голову предположение:

— Слушай, я тут подумала... Может, Катя тебя так доставала не потому, что ты ей не нравился, а совсем наоборот? Я тут вспомнила, как она перед тобой крутилась, когда ты портрет Заячьей губы нарисовал. Нарисуй да нарисуй меня, Тошенька... Ты ей нравишься, да?

Она боялась, что Антон расхохочется ей в лицо, но он только тяжело вздохнул и покачал головой.

— Эх, ничего от тебя не скроешь... Нравлюсь я ей, да. Только Полине не говори! — спохватился он. — Между мной и Катей ничего не было и быть не может! Я её спас... то есть мы спасли, а потом я к ней в больницу пришёл, вот она и решила... напридумывала всякого. Но она мне не нравится, совсем нет! Жалко её, конечно, — Антон стиснул зубы и посмотрел куда-то вдаль, в темноту улицы, где завывал ветер и слабо клубилась пурга. — Знаешь, что она мне сказала, когда я попытался её утешить?

— Послала тебя?

— Почти. «Вот только жалеть меня не надо!» — вот что она сказала. И велела уходить. Даже если я ещё раз приду, Катя меня видеть не захочет.

— Значит, по делу она ничего не сказала? — снова уточнила Ника.

— Нет, — Антон хмуро посмотрел на неё. — Что ты за человек такой? Тебе до людей совсем дела нет — лишь бы расследованием своим заниматься, да?

— Я... — её обескуражили злые нотки в голосе спутника, и Ника почувствовала, что внутри неё закипает обида. — Мне-то как раз до людей дело есть! У нас тут, между прочим, банда зверей детей похищает! Кому расследованием заниматься, если у вас с Полиной любовь-морковь, Пятифанов места себе от ревности не находит, Бяша вечно строит из себя клоуна, а Оля слишком маленькая и всего боится?

— Да ладно, это я так... — похоже, Антон сам был удивлён своей внезапной агрессией. — Кстати, а правда, что Ромка в тебя влюблён?

— Это тебе кто сказал? — прищурилась Ника.

— Полина. Говорит, Ромка совсем другой стал, ведёт себя серьёзнее...

— «Любовь облагораживает», — вспомнила Ника фразу из старого советского фильма⁽¹⁾, который так любила её мама. — Может, и влюблён. Только мне от этого ни горячо ни холодно.

— Ясно, — кивнул Антон и внимательно посмотрел на неё. — Ничего не говори Полине про наш с Катей разговор, обещаешь?

— Обещаю, — кивнула Ника.

Слово своё она сдержала. Когда на следующий день «Клуб Неудачников» вновь собрался в школе, и Антон с Ромкой начали наперебой делиться подробностями разговора с бабой Тамарой, Ника, уже слышавшая эту историю от Антона, внимательно наблюдала за лицом Полины. Та всё больше бледнела, голубые глаза её становились всё шире, и к концу рассказа в них плескался отчаянный ужас. Она явно поверила во всё услышанное и теперь переводила испуганный взгляд с одного мальчика на другого.

— Хозяин леса превращает детей в зверей? — шёпотом спросила она. — И нет никакого способа вернуть их обратно... расколдовать?

— Может, брехня это всё, — пожал плечами Ромка. — Ты бы видела эту бабку Тамару... хотя нет, тебе лучше не надо. Она за бутылку водки и не такого наплетёт!

— Да она уже давно белку словила, на! — поддержал её Бяша.

— Тихонов упоминал местных алкашей, которые видели в лесу пляшущих волков, — вспомнила Ника. — А ещё к ним козёл в окна заглядывал. Я думаю, чуть ли не половина посёлка видела Хозяина леса или кого-то из его подданных, просто боятся признаться. Ну или им не верят.

Она бросила взгляд на Полину — та побледнела настолько, что, казалось, готова была вот-вот лишиться чувств. Вспомнив вчерашние слова Антона, Ника разозлилась на себя за бессердечие и быстро добавила:

— Давай мы сегодня пойдём к твоему дедушке и расспросим его. Он точно должен что-то знать!

— И это явно более надёжный источник сведений, чем баба Тамара, — поддержал её Антон и перевёл разговор на другую тему, перейдя на вчерашнюю встречу с Катей в больнице. Они с Никой подробно пересказали историю Кати о похищении и её воспоминания о младшей сестре Арины Нестеровой. Бяша слушал с хмурым видом, явно пытаясь изобразить на лице мыслительный процесс, но у него не очень-то получалось. Рома рассеянно крутил нож-бабочку — похоже, это занятие помогало ему сосредоточиться. С лица Полины ушла бледность, её взгляд вдруг стал очень пристальным, а когда Антон закончил скомканной фразой «Ну вот, мы попрощались и вышли», она перевела глаза с него на Нику, и выражение этих глаз было подозрительным.

— Больше ничего не было? — строго спросила она.

— Н-нет, — стушевался Антон и бросил быстрый взгляд на Нику. Ромка, явно ничего не заметивший, спрятал нож и негромко присвистнул.

— Значит, надо идти к Аньке Нестеровой, узнать про этих детей в масках.

— Её родители нам вряд ли разрешат, — озабоченно проговорила Ника. — Всё-таки Аня маленькая, ей всего восемь. Как бы про нас ничего плохого не подумали — что мы и есть эти звери, например!

— У Нестеровых и отец, и мать допоздна работают, — отмахнулся Ромка. — Мы Аринку попросим, она разрешит. Прям сегодня после уроков и пойдём — я и Сара Коннор.

— А почему именно мы? — насторожилась Ника.

— А кто ещё? — он пожал плечами. — Бяшка двух слов связать не может...

— Эээ, чё это сразу? — возмутился тот.

— Без обид, друг, — Ромка хлопнул его по плечу. — Пойдёшь в другой раз.

— Ну да, конечно, — проворчал Бяша и шмыгнул носом: впрочем, его обида была больше показной, нежели настоящей. — Как с сумасшедшей старухой разговаривать, так это пожалуйста, а как с нормальной девчонкой — так третий лишний, на!

— Ты Аринке всё равно не нравишься, — заметил Ромка. — И с Морозовой она никогда не дружила.

— Это верно, — вздохнула Полина. — Мы с Катиными подругами никогда не ладили.

— Тоху она, походу, до сих пор маньяком считает, — продолжил Рома. — А Ника у нас теперь типа местная героиня, её все уважают. Ну и я... я Нестеровой всегда нравился! — он пригладил волосы и самодовольно ухмыльнулся.

— Ой, вы посмотрите на него! — Полина закатила глаза. — Ну просто герой-любовник!

— А тебе чё, завидно стало? — оскалился он.

— Вот ещё! — она презрительно фыркнула и вздёрнула нос. — Не воображай тут!

«И как вести расследование в таком балагане?» — мысленно вопросила Ника, вслух же произнесла:

— Ладно, я зайду с тобой к Нестеровым, только ненадолго. Мне потом ещё к Полининому дедушке идти.

На том и порешили, и все разошлись по своим местам. Уже ближе к концу уроков Полина наклонилась к Нике и тихонько проговорила:

— Слушай, там в больнице между Антоном и Катей точно ничего больше не было?

«Какая она чуткая!» — с восхищением подумала Ника. «Или просто видела, как ведёт себя Катя, и догадалась, что это всё неспроста? Она же знает Катю, они раньше дружили». Вслух же она ответила:

— А что там могло быть? Они не ругались, если ты об этом, — она нацепила на лицо маску святой наивности и полного непонимания происходящего. — Катя сейчас вообще другая стала — тихая, спокойная... Это неудивительно: шутка ли — такое пережить! Она ещё спросила, почему мы не принесли апельсинов, но, по-моему, она просто пыталась пошутить. Сказала, что от похитителя пахло дешёвым мужским одеколоном, у неё отец раньше таким пользовался. Убеждала нас не лезть в это дело, чтобы мы тоже не попали в мясорубку, — Ника замолчала, не зная, чем ещё успокоить подозрения Полины.

— Дешёвый мужской одеколон, — задумчиво протянула та. — У нас в посёлке много кто таким пользуется. И ещё больше тех, кто его просто пьёт, — она чуть сморщила нос, а Ника с трудом сдержала смешок, хотя понимала, что в алкоголиках, готовых пить всё, что горит, включая одеколон, стеклоочиститель и прочую дрянь, ничего смешного нет.

— Вряд ли это был Хозяин леса, — заметила она. — Или кто-то из зверей. Ну представь сама: нечистая сила душится одеколоном! Или пьёт его! Ты же помнишь, как баба Тамара описывала Хозяина леса! От него вовсе не одеколоном пахло, а мочой и шерстью! Как она там сказала? «Смердит, как...», — она всё-таки прыснула, но Полина оставалась серьёзной.

— Нехорошо над таким смеяться, — она покачала головой. — Нечисть шуток не любит, дедушка мне всегда говорил.

После последнего урока Нике и Ромке пришлось почти бежать, чтобы догнать Арину Нестерову, возвращавшуюся домой со стайкой подружек. Уже у самого её дома девочки распрощались, и сыщики рванули вперёд. Услышав топот ног, Арина с испуганным видом обернулась, но узнав Нику и Ромку, немного успокоилась.

— А, это вы! Чего вам надо? Я вас видела, вы за нами от самой школы шли, — она поправила выбившиеся из-под шапки тёмные пряли.

— Поговорить надо, — выдохнул слегка запыхавшийся Рома.

— О чём? — голос Арины прозвучал весьма кокетливо, и Ника подумала, что Пятифанов не врал, говоря о симпатии Нестеровой к нему.

— О детях в масках, которые сестру твою увести хотели. Дашь нам с Анькой поболтать? Мы недолго, пять минуточек.

— Это кто вам сказал про детей в масках? — Арина нахмурилась, явно злясь, что предметом разговора оказалась не она сама.

— Катя, — вступила Ника. — Мы с Антоном вчера к ней в больницу ходили, — уже сказав это, она обругала себя. Арина наверняка распустит по всей школе слух, что Петров навещал Катю в больнице, а уж какие из этого выводы сделает любой желающий, страшно представить! Уже завтра одни будут говорить, что Антон влюбился в спасённую им Катерину и ежедневно носит ей в больницу цветы, а другие — что он и есть тот самый страшный маньяк, и он пришёл в больницу, чтобы добить Катю!

— В больницу? Зачем? — лисьи глаза Арины сощурились.

— Хотели узнать, не вспомнила ли она чего про маньяка, — Ромка опередил Нику. — У Петрова сестра маленькая, знаешь? Ей шесть лет. Её родители на улицу не выпускают, боятся за неё. Вот мы и хотим узнать больше про этого нелюдя, который детей похищает, — руки Ромки сжались в кулаки. — К твоей сестрёнке тоже какие-то странные приходили, в масках. И Катька вспомнила, маньяк этот вроде как в маске был. Смекаешь, какая связь? Может, он тут не один, может, их целая секта! Нам про них всё надо знать, чтобы Ольку защитить, сестру Тохи... и самим не пропасть!

Ника мысленно поаплодировала ему. Удар Ромы пришёлся точно в цель: Арина, у которой у самой была маленькая сестра, живо представила себя на месте Антона, и подозрение в её глазах вмиг сменилось сочувствием.

— А что же милиция? — тихо спросила она. — Вы Тихонову об этом рассказывали?

— Да там пока пошевелятся... — Ромка сплюнул на снег. — На милицию надейся, а сам не плошай. Так что, дашь с сестрой поговорить?

— Конечно, я сейчас, заходите...

Дом Нестеровых выглядел довольно опрятно и уютно, но особо осматриваться времени не было. Арина оставила гостей в прихожей, сама быстро сняла куртку и шапку, разулась, прошагала внутрь, и издалека донёсся её приглушённый голос. Через пару минут она вышла в сопровождении своей миниатюрной копии. Аня была очень похожа на сестру, разве что глаза чуть пошире и волосы посветлее, да во взгляде ещё сохранилась детская наивность, у старшей сестры сменившаяся хитрым лисьим прищуром.

— Это мои одноклассники Рома и Ника, — сказала Арина. — Они хотят разузнать у тебя про детей в масках. Помнишь, ты мне несколько недель назад рассказывала?

— Теперь ты мне веришь? — тёмные глаза Ани заискрились. — И вы мне верите? — она повернулась к нежданным гостям.

— Конечно, — Ромка улыбнулся самой обаятельной своей улыбкой.

— Рассказывай, как всё было, мы смеяться не будем, — пообещала Ника.

— Это правда, это всё правда, я не выдумываю! — затараторила Аня, которая как будто всю жизнь ждала этого момента. — Я тогда пришла из школы, я всегда раньше прихожу, а Арина позже, а родители были на работе, и я погрела суп, я умею, а потом села за уроки, и тут в окошко кто-то кинул снежок...

— Подожди, не тараторь! — перебил её Ромка. — Это когда было? Какого числа?

— Не помню, — Аня растерянно оглянулась на сестру. — Ещё до того, как Катя пропала, да?

— Кажется, четырнадцатого, в четверг, — сказала Арина. — Ой, ты всё записываешь? — это уже было обращено к Нике, которая достала тетрадь и теперь лихорадочно в ней строчила.

— Нельзя упускать ни малейшей детали, — отозвалась та. — А сколько было времени?

— Аня приходит домой чуть раньше двенадцати, но раз она успела поесть и взяться за уроки, наверное, было около часа, — ответила Арина.

— Ага, — младшей сестре явно не терпелось вновь урвать свою минуту славы. — Я ещё помню, что была грустная, потому что вчера, то есть, тринадцатого, меня сильно наругала мама. Я тогда получила двойку по математике, и мама кричала, что я стану дворником, если буду плохо учиться, а папа кричал, что мы мешаем ему спать.

— Они с мамой очень сильно поссорились, — Арина сочувственно посмотрела на сестру.

— Ерунда это всё! — горячо воскликнул Ромка. — Никто из-за одной двойки по математике не становится дворником, это всё взрослые выдумывают, чтобы нам на мозги капать!

— У моего папы в детстве тоже плохо было с математикой, — вообще-то это была неправда, Владислав Стрелецкий учился отлично, но Ника решила, что ради душевного спокойствия девочки можно и приврать. — И ничего, он не стал дворником, а стал писателем, и математика ему вообще не пригодилась!

— Вот и я говорила маме, а она не захотела слушать! — Аня топнула ножкой. — И я сидела за столом, делала работу над ошибками по математике, и тут в окно прилетел снежок. Я выглянула, а у забора стоят ребята в масках. Одна девочка позвала к себе, я надела шубку, валенки и выбежала. Вообще-то мне нельзя выходить одной, но я подумала, что это ребята из моего класса, — она виновато взглянула на сестру. — Но это были какие-то другие, незнакомые дети.

— Сколько их было? — спросила Ника.

— Четверо, две девочки и два мальчика. Девочки в масках лисы и совы, а мальчики — волк и медведь. У них ещё такие смешные костюмы, и разговаривали они так странно... — Аня внезапно подняла глаза, но прежней наивности и искристости в них не было — только страх. — Но мне почему-то перестало быть смешно, — глухим шёпотом проговорила она. — Они откуда-то знали, что я поссорилась с мамой, и звали меня погулять. Говорили, что там, куда они меня отведут, никто никогда не будет на меня кричать, и я никогда не стану дворником, а ещё меня не заставят делать математику. А девочка в костюме лисы звала меня... У неё такой тонкий голосок, нежный-нежный, но немного писклявый. А волк подошёл ближе, и мне показалось, что он хочет на меня напасть, — голос Ани задрожал, и она прижалась к сестре.

— Тише, тише, — Арина обняла её за плечи, на глазах у неё заблестели слёзы.

— Тогда я вспомнила, что папа меня учил, что к собакам никогда нельзя поворачиваться спиной, — Аня с трудом сдерживала плач. — И бежать от них тоже нельзя! И я спиной отступала от них, пока не дошла до двери, а потом перескочила через порог, и тогда волк, — она судорожно сглотнула, — прыгнул, совсем как настоящий волк, на четырёх ногах! Он упал у самого порога, как будто что-то не пускало его дальше! Тогда я захлопнула дверь и начала кричать, что сейчас позвоню родителям, в милицию, позову соседей, а в подвале у нас ружьё и топор, и чтоб они даже не смели сунуться!

— Молодец! — воскликнула Ника.

— Ты храбрая девчонка, — одобрительно заметил Рома.

— А потом я и правда спряталась в подвал и долго-долго там сидела. А когда осмелилась выглянуть, у забора уже никого не было. А мама с папой мне даже не поверили, — шмыгнув носом, закончила свой рассказ Аня.

— Ну, не плачь, я-то тебе верю, и они тоже, — Арина присела на корточки, вытирая сестре слёзы, и покосилась на гостей. — Ведь верите же?

— Верим, — без колебаний ответила Ника. — Если вы ещё раз увидите этих детей-зверей, убегайте как можно дальше, прячьтесь, запирайтесь в доме, зовите на помощь, только никуда не ходите с ними, понятно? Они очень опасны!

— Вы думаете, это и правда какая-то секта? — спросила побледневшая Арина, провожая их до дверей.

— Скорее всего, — ответила Ника. — Но мы расскажем Тихонову, и он обязательно во всём разберётся, — она снова солгала, на этот раз уже затем, чтобы успокоить старшую сестру.

— Ладно, бывай, — Ромка помахал Арине рукой. — Береги себя. И мелкую береги.

Ника с Полиной договорились встретиться возле дома Морозовых. Когда они подходили, и на горизонте замаячила стройная высокая фигурка в серо-коричневом пальто, Ромка замедлил шаг и откашлялся.

— Слушай, я тут чё подумал... — протянул он. — В прошлый раз у нас с тобой свидание накрылось, так может, нынче выгорит? Что у нас там завтра по плану?

— Антон с Полиной собирались в библиотеку, поискать информацию про Витю Орешкина, — ответила Ника.

— У этих голубков свидание, а мы чем хуже? — фыркнул Ромка. — Давай завтра после школы, а?

Ника только вздохнула. Она могла отказать, но понимала, что бесконечно кормить Пятифанова «завтраками» не получится, и это может его только разозлить, а ведь он только начал вести себя как адекватный человек.

— Я согласна, — сказала она, не желая тянуть кота за хвост. — Надеюсь, до завтра ни на кого из нас не нападёт очередной псих с пистолетом.

— Пусть только попробует! — Ромка пригрозил кулаком невидимым противникам, кивнул Нике и зашагал прочь в явно приподнятом настроении, насвистывая какой-то мотив, Ника же заторопилась к ожидавшей её Полине.

— Что, Пятифанов теперь тебя достаёт? — сочувственно спросила та.

— Да нет, не особенно, — отмахнулась Ника. — Сегодня он мне даже помог.

Ей не терпелось поделиться новыми подробностями, но рассказ вышел крайне сбивчивым и скомканным. Выслушав историю Ани Нестеровой, Полина с встревоженным видом покачала головой.

— Если это и правда дети в масках, то боюсь, в них уже не осталось ничего человеческого... Заходи, вытирай ноги. Я предупредила дедушку, что ко мне сегодня придёт подруга, так что надеюсь, он будет вести себя... не очень странно.

Внутри зелёный бревенчатый домик выглядел немного опрятнее, чем снаружи, хотя был обставлен очень скудно. Разувшись и сняв куртку с шапкой, Ника с любопытством осмотрела охотничьи трофеи на стенах — оленьи рога, похожие на ветви деревьев, и огромную клыкастую кабанью голову, посмотрелась в зеркало, пригладив взъерошенные волосы, и проворно обернулась, услышав позади скрип половиц.

Из коридора в прихожую медленно и величественно въехал седой старик с блестящей лысиной и густой белой бородой. Он сидел на инвалидном кресле, как на троне, его маленькие глазки смотрели с хитрым прищуром, а широкая улыбка отсвечивала металлическим блеском — приглядевшись, Ника поняла, что это блестят коронки на зубах.

— Здравствуйте, — неожиданно оробев, она отступила к двери.

— Здравствуй, — голос у старика оказался точь-в-точь таким, какой должен быть у какого-нибудь сказочного персонажа, лесовика или Деда Мороза, который уже прожил на свете не одну сотню лет и знает множество занимательных историй. — Ты, значит, и есть подруга моей Поли?

— Это Вероника Стрелецкая, мы с ней сидим за одной партой, — поспешно проговорила Полина. Она смотрела на старика настороженно, как будто каждую секунду ожидала подвоха. — А это мой дедушка Харитон.

— Очень приятно, — он с важным видом кивнул головой. — Вероника, значит... Греческое имя. А ты знаешь, что оно означает?

— Знаю, — у Ники возникло неприятное чувство, будто её экзаменуют. — «Вера в победу».

— Именно так, — Харитон снова кивнул своей тяжёлой головой. — Вера в победу, приносящая победу. А моё имя, между прочим, тоже греческого происхождения, означает «щедрый».

— Дедушка, ты всех гостей уже замучил своими разговорами об именах! — Полина засмеялась, но смех вышел каким-то искусственным. — Ко мне скоро никто в гости ходить не будет!

— Имена — это важно, — он откатил коляску, пропуская девочек вглубь квартиры. — Каждый человек должен знать своё имя и свою историю.

— Дедушка — бывший краевед, помнишь, я тебе говорила? — шепнула Полина, ведя гостью на кухню. — Вот он на этой теме немного... помешался. История родного края, история языка, история имён...

Впрочем, несмотря на жутковатое впечатление, которое оказал на Нику Полинин дед, в доме у Морозовых ей понравилось. На небольшой уютной кухне было тепло, из недавно вскипячённого чайника шёл пар, на столе стояли вазочки с разного рода печеньем, сахар, банки с мёдом и вареньем, в хлебнице лежал аккуратно нарезанный белый хлеб. Все трое устроились возле стола, Полина, пару раз порхнув туда-сюда, проворно разлила чай по чашкам и, сев рядом с Никой, заискивающе посмотрела на дедушку.

— Знаешь, а у Ники мама тоже интересуется фольклором и всякими народными преданиями, — начала она. — Поэтому они сюда и приехали.

— Не просто интересуется — это её работа! — подхватила Ника. — Мама по этой теме даже кандидатскую защитила! Она филолог, она всегда любит узнавать новые сказки, легенды, песни. А Полина говорила, вы знаете много всяких таких историй.

— Ты же можешь нам рассказать что-нибудь? — Полина с надеждой заглянула деду в глаза. Тот, казалось, только этого и ждал: приосанясь в кресле и даже как будто став выше ростом, он слегка понизил голос и начал рассказывать. Историю о считалочке и мёртвом юноше Ника уже слышала, но из уст Харитона она звучала куда более пугающе, чем от Полины. Сказку про медведя на липовой ноге Ника тоже знала с детства — у неё был сборник русских народных сказок, но дед нагнал настоящей жути. А уж от истории про егеря, возомнившего себя хозяином леса и получившего возмездие от настоящего Хозяина, у неё мурашки побежали по спине, и она отложила надкушенный бутерброд с малиновым вареньем. В кухне ненадолго повисла гнетущая тишина, потом Ника вспомнила, для чего она, собственно, пришла сюда, и негромко произнесла:

— А что это за существо такое — Хозяин леса? Я о нём не первый раз слышу. По телевизору какое-то время назад репортаж про него показывали. Там ещё какая-то старуха-алкоголичка была, её Чёртовой невестой прозвали.

— Тамара, что ли? — усмехнулся Харитон. — Помню её, ещё с тех пор, как мы оба были моложе лет на сорок. Красивая была девка, очень красивая!

— А что с ней случилось? — осторожно поинтересовалась Ника. — Почему она стала такой: пьёт, матерится, живёт на кладбище? Её Хозяин леса сгубил?

— Зелёный змий её сгубил, — махнул рукой Харитон. — Пила она много, водилась с разными мужиками, с ними же и пила. Не во всех людских несчастьях Хозяин леса виноват. Зачастую люди сами себе жизнь ломают. А про Чёртову невесту — враньё всё это! Не невеста она Хозяину леса, она для него и не зверь, и не человек. Тамара ведь как живёт? Оскотинилась, ниже животных опустилась. Такая Хозяину леса не нужна.

Харитон умолк, отхлебнул из чашки и внимательно посмотрел на притихших девочек.

— А про Хозяина в наших краях много говорят, это правда, — продолжил он после паузы. — Помню, когда я в театре кукловодом был, мы про него даже спектакль ставили! Эх, хороший спектакль был, да уж больно страшный, детишки боялись на него ходить, да и взрослые не особо.

— Вы же вроде краеведом были, — рискнула заметить Ника, бросив взгляд на Полину.

— И краеведом был, и кукловодом, — кивнул Харитон. — У меня жизнь длинная была, я много кем поработать успел. Так о чём это я? Ах да, Хозяин леса! Он в тайге с незапамятных времён, он тут был, ещё когда древние племена в лесу обитали. Ему все звери подчиняются — и большие, и малые, и птахи лесные, и даже, говорят, жуки-древоточцы да комары-кровопийцы, — голос старика стал тягучим, как будто он рассказывал сказку. — Зимой он в силу входит, свои владения дозором обходит, следит за всем, а к весне в спячку ложится — вроде как медведь, только наоборот.

— Выходит, что Хозяин — нечто вроде лешего? — нахмурилась Ника. — Но я читала про лешего у мамы, и там во всех легендах говорится, что он не злой, он просто хранит лес и нападает только на тех, кто вредит лесу! Ну или забирает тех, кого неосторожно послали «к лешему». А про Хозяина леса ходят слухи, что он похищает детей! Что такого страшного могли сделать лесу невинные дети? Костёр в лесу разжечь? Имя ножичком на коре выцарапать?

— Какая ты дотошная! — Харитон покачал головой, напомнив ей лейтенанта Тихонова. — Всё-то тебе знать надо! А Хозяин, между прочим, вовсе не леший! Леший — он кто? Дух леса! Леший — сама природа! А Хозяин, говорят, давным-давно человеком был. Не простым человеком — шаманом, и очень сильным. Хотел он вечной жизни, хотел могущества, вот и сотворил тёмное колдовство, стал Хозяином леса. Чёрного козла в жертву принёс, вот сам и принял козлиное обличье. Но даже бессмертному Хозяину нужно питаться, иначе он уменьшится, растает, станет ниже самой низкой травинки, превратится в ничто. А кормится Хозяин леса вовсе не травой, как обычные козлы, кормится он через своих подданных-зверей. Но обычные звери его боятся, сторонятся, да и не помощники они ему.

Харитон снова прервался, глотнул чаю и продолжил ещё более низким и пугающим голосом.

— Вот и заманивает он к себе людей. А из людей кого проще всего заманить? Детишек маленьких! Они ведь ещё в сказки верят, их легко вокруг пальца обвести да в лес зазвать. Вот Хозяин и заманивает детей в чащу, а там превращает в своих слуг. А они потом ходят в звериных шкурах да масках и других детишек заманивают. Кого на службу, а кого на мясо. Они, когда в зверей превращаются, уже себя прежних не помнят, чудовищами становятся, им человечье мясо дороже любых угощений. Вот и выходит так, что всю зиму Хозяин и его слуги-звери куражатся, поют да пляшут под окнами, детей воруют, а к весне, наевшись мяса, засыпают.

— Надолго? — Ника сама поразилась тому, как сильно дрожит её голос.

— А по-разному, — размеренно ответил Харитон. — Бывает на десять лет, бывает на двадцать, а то и на тридцать.

— Получается, одних детей они съедают, а других превращают в себе подобных? — она кинула взгляд на тарелку с недоеденным бутербродом и подумала, что после этой истории ей точно кусок не полезет в горло. — Но как они определяют, кто из детей — очередной зверь, а кто — м-мясо? — её голос снова дрогнул.

— А это уж их звериное чутьё подсказывает. Кто из детей с родителями не в ладах, или с учителями поссорился, или в школе его мучают, словом, кто на весь белый свет обозлился, в том звериное нутро просыпается. А если Хозяин его учуял — пропал ребёнок! Ну а в ком звериного нет, а просто наивный или невезучий — того съедают.

— И что, нет никакого способа расколдовать этих детей? — Ника покосилась на Полину — та была бледна и сидела очень ровно, до предела выпрямив спину, точно натянутая струна.

— Как знать, — туманно отозвался Харитон. — Может, в ком-то из них и просыпается порой человеческое начало. Бывает, и меченые спасаются от Хозяина, возвращаются домой.

— Они только в лесу силу имеют? Не могут пробираться в дома? — Нику внезапно осенило. — Вампиры и всякая другая нечисть не могут войти в дом без приглашения! Наверное, и со зверями такая же история! Поэтому-то волк и не смог напасть на Аню Нестерову! — она с горящими глазами повернулась к Полине, потом обратно к Харитону. — А как их можно победить? Их можно ранить, я знаю, значит, можно и убить! Серебряными пулями, да? А огня они боятся?

— Откуда ж мне знать? — старик неожиданно дробно и неприятно рассмеялся. — Это ж всё сказки! Я Хозяина леса никогда не видел, со зверьми не встречался, откуда же мне знать, как с ними воевать?

— Это не сказки, — тихо произнесла Ника, чувствуя в себе небывалую решимость. — Это происходит на самом деле. И вы это знаете. Хозяин леса существует, дети-звери тоже существуют, и они похищают других детей. Сенечка Талалаева, Вова Матюхин, Семён Бабурин — все они были похищены. Возможно, кто-то из них стал зверем. Катю Смирнову, кажется, собирались съесть, но мы её спасли. И теперь мы хотим знать, как с ними бороться.

— Кто это «мы»? — голос старика утратил всякую напевность, став строгим и встревоженным.

— Я, Полина, Ромка с Бя... с Игорем, Антон Петров с сестрой. Милиция всё равно не поможет, и мы...

— Антон Петров? — Харитон вдруг гневно сверкнул глазами, голос его зазвучал громче и злее. — А ты знаешь, что он меченый? Знаешь его настоящее имя?

— Зайчик! — воскликнула Ника. — Но он не хочет им быть! Он сам нам всё рассказал, он хочет от этого избавиться! И он не один меченый, я тоже! Ко мне на улице подходила девочка в маске лисы, звала в лес, называла «куницей». И сны мне снились странные... как я превращаюсь в куницу, иду в лес и...

— Ты кого в дом привела? — прогремел Харитон, обращаясь к внучке. Его глаза будто метали молнии, зубы скрежетали, и на миг Нике показалось, что сейчас он с лёгкостью поднимется с инвалидного кресла. Она вскочила из-за стола, Полина тоже.

— Ника — моя подруга! — зло крикнула она. — А Антона я люблю!

— С одним меченым на кровати целовалась, другую за стол пустила! — продолжал бушевать дед. — Хочешь, чтобы тебя прямо из дома уволокли? Чтобы тебя потом по весне по кускам в лесу нашли? Зайчика она полюбила! Куница у неё лучшая подруга! Раньше их пятеро было — Волк, Медведь, Лиса, Сова и Заяц, теперь Хозяину мало, Куницу решил в свои ряды пустить!

— Я не куница! — взвизгнула Ника. — Я человек! Я поэтому к вам и пришла — за помощью! Вы должны знать, как их победить! Как зверям снова стать людьми!

— Помощи хочешь? — палец старика гневно ткнул в неё. — Вот мой тебе совет: беги домой, наври родителям с три короба, что тебе здесь белый свет не мил, и уезжайте отсюда! Или запрись в доме и до конца зимы носа не высовывай! А теперь уходи! Прочь из моего дома!

— Ну и пожалуйста! Я и сама здесь не останусь! — Ника топнула ногой и метнулась в прихожую. За её спиной зазвенел голос Полины — она впервые слышала в нём столько злости:

— Ты не смеешь выгонять Нику! Это и мой дом тоже! А ты — просто злой гадкий старик! Ты мог бы помочь, но ты просто боишься!

— За тебя боюсь, глупая ты девчонка! — пророкотал в ответ Харитон. — Я-то уже старый, мне всё равно, а тебе ещё жизнь жить!

— В этом посёлке? Лучше уж вообще не жить! — Полина тоже топнула ногой и метнулась вслед за Никой. Та уже оделась и, не слушая сбивчивых извинений подруги, пулей вылетела из дома, ещё час назад казавшегося ей таким гостеприимным. Домой она неслась, не помня себя от обиды и злобы, лицо горело, дыхание клубами пара вырывалось изо рта. Ника ничуть не сердилась на Полину, но сердилась на упрямого старика с его закидонами и на себя — это же надо было так глупо проболтаться! День начинался так удачно, она узнала кое-что новое от Ани, Ромка позвал её на свидание... И такое фиаско в конце!

Домчавшись до своего дома, Ника остановилась, чтобы перевести дух, и тут её бесцельно блуждающий взгляд зацепился за что-то тёмное, висевшее на заборе. Морщась от боли в груди, шее и подбородке, вызванной долгой пробежкой, она подошла ближе, сняла непонятную вещь, повертела в руках, чтобы лучше осмотреть, — и мгновение спустя с глухим криком отвращения отбросила прочь.

Это была пугающе правдоподобная маска светло-коричневого цвета, с аккуратными круглыми ушками, вытянутым носом и большими прорезями для глаз.

Маска куницы.

1) Имеется в виду фильм «Иван да Марья» (1974), где фразу «Любовь облагораживает» произносит Соловей-разбойник, влюбившийся в царевну.

Вернуться к тексту