Куница (джен)

Лесная куница — настоящий разбойник. Этот красивый, ловкий, смелый и злой хищник может поймать не только белку, бурундука, мелких птичек, но и более крупную добычу — зайца, тетерева, глухаря

© «Враги наших врагов», И. Ф. Заянчковский

На свете было не так много вещей, которых Ника Стрелецкая боялась по-настоящему, и одной из них по праву мог считаться хмурый таёжный лес, который она с недавних пор видела каждое утро из окна своей спальни. Просыпаясь, она первым делом бросала взгляд за окно и сердито смотрела на неизменный пейзаж — белую, присыпанную снегом равнину, едва заметные узкие тропинки, ведущие к другим домам, чёрные очертания деревьев вдалеке и надо всем этим — низкое тёмно-серое небо, вечно затянутое облаками, не пропускавшими ни единого лучика солнца. Ника злилась, сама не зная на что: на этот пугающий лес, на свой непонятный страх перед ним, на зиму, которая, казалось, будет длиться вечно, или на родителей, чья наигранная весёлость и непоколебимая вера в то, что всё непременно будет хорошо, раздражали её всё больше и больше.

Из-за родителей, точнее, из-за отца, она и оказалась в этом богом забытом посёлке на краю леса. Владислав Стрелецкий, автор детективных и криминальных романов — из тех самых, что продаются в киосках или стыдливо прячутся на задних рядах в библиотечных шкафах, романов в мягкой обложке, рассыпающейся после первого же прочтения, в обложке, на которой, как правило, изображён какой-нибудь «крутой» детектив с пистолетом и длинноногая красавица в вызывающем алом платье, — так вот, автор таких романов решил, что шум большого города мешает его вдохновению, и для творчества ему срочно необходимо более тихое место. Евгения, мама Ники, поддержала мужа, впрочем, как и всегда. Идея продать квартиру в Иркутске и переехать в маленький посёлок, где стоял полузаброшенный дом, унаследованный Владиславом от какого-то двоюродного дядюшки, вовсе не казалась ей безумной или даже хоть сколько-нибудь сомнительной.

— Говорят, в тех краях очень самобытный фольклор, — заявила мама в тот вечер, когда решение о переезде было принято окончательно. — Твой отец будет писать новую книгу, а я буду изучать местные сказки, легенды и предания.

Ника в свои двенадцать лет уже понимала, что в конце лихих девяностых филолог, специализирующийся на фольклоре, вряд ли сможет заработать хоть какие-то значимые деньги, и что её мать занимается исследованиями исключительно из любви к науке. Способность матери закрывать глаза на реальные проблемы и полностью погружаться в свой уютный литературный мирок одновременно раздражала Нику и вызывала у неё зависть. Хотела бы она уметь так же сбегать в свой собственный вымышленный мир!

— Заодно и ты найдёшь себе друзей, — уверенно заявил отец. — В этой школе учатся не детки «новых русских»⁽¹⁾, а простые ребята, уж они-то не станут над тобой смеяться, и вы с ними найдёте общий язык.

Ника только закатила глаза, но спорить не стала. В такие моменты ей казалось, что она намного старше, мудрее и опытнее своих родителей, что она знает много такого, о чём они даже не подозревают. В одном отец был прав — в прежней школе её действительно высмеивали дети из более богатых семей. Но Ника была уверена, что в новой школе она не станет «своей», скорее уж ситуация перевернётся, и её начнут высмеивать как дочку писателя, «богатенькую» и вообще девочку не их круга.

Родителям она об этом говорить не стала. Прощание с Иркутском Ника пережила без слёз, а встречу с маленьким посёлком — без радости. Дом, в котором они поселились, оказался невелик, но вполне уютен, здесь имелось электричество и можно было смотреть телевизор, а расставив многочисленные книги, привезённые с собой, по полкам в шкафу, Ника поняла, что она, по крайней мере, не умрёт тут со скуки. Можно было ещё гулять по посёлку и даже ходить на лыжах, но родители строго-настрого запретили ей идти в лес одной, и этот запрет, в отличие от многих других, Ника нарушать не собиралась. Правда, как вскоре выяснилось, часть пути в школу лежала через лес, но чтобы добраться туда, достаточно было пройти по самой окраине, не заходя в чащу.

Первый день в новой школе оказался ровно таким, каким она его себе представляла. Мать проводила Нику до школы, пожелала удачи и попрощалась, а Ника быстро переоделась в гардеробе и попыталась по возможности слиться с толпой. Добравшись до кабинета № 204, она прислонилась к стене и опустила глаза в пол, стараясь не привлекать к себе внимания. Она чувствовала на себе жадные любопытные взгляды, но упрямо не поднимала голову, не желая ни с кем встречаться глазами.

После звонка Ника зашла в класс вместе со всеми, надеясь сесть на заднюю парту и затеряться там, стать невидимкой, но её надеждам не суждено было сбыться. Почти следом за ней вошла высокая женщина со строгим выражением лица, волосы её были забраны в тугой пучок, а глаза сурово взирали на мир из-за очков-«лисичек». Классная руководительница Лилия Павловна, а это была именно она, окинула класс взглядом и задержалась на новом лице.

— Ты новенькая? — её строгий голос вполне соответствовал её внешности. — Как фамилия?

— Стрелецкая. Вероника Стрелецкая, — голос Ники дрогнул, и она разозлилась на себя — когда же она наконец перестанет робеть перед новыми людьми!

Лилия Павловна сверилась с классным журналом и кивнула.

— Класс, — она вновь строго взглянула на ребят, которые уже разложили свои вещи и теперь с любопытством рассматривали Нику, всё ещё стоявшую возле доски. — Знакомьтесь, у нас новенькая. Вероника Стрелецкая, приехала из Иркутска.

Вероника сжала зубы, чувствуя, как лицо краснеет от пристальных взглядов этих незнакомых мальчишек и девчонок, которые пялились на неё, словно она была образцом для препарирования или мухой под микроскопом. Мама называла её красивой — говорила, что у Ники очень необычное сочетание тёмных, почти чёрных волос и серо-зелёных глаз, что лицо у неё «ангельское», будто сделанное из фарфора, а потом со вздохом добавляла: «Если бы ещё характер этой внешности соответствовал!». Сама же Ника втайне ненавидела и детскую припухлость щёк, и пухлые розовые губы, и проклятый маленький рост. Угораздило же родиться с такой «кукольной» внешностью, да ещё и выглядеть младше своих лет! Наверняка будущие одноклассники мысленно уже хихикают и придумывают ей обидные прозвища.

— Сядешь к Морозовой, — прервал грустные Никины размышления голос Лилии Павловны. Она указала на вторую парту второго ряда, и Нике не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться, хотя она, конечно, предпочла бы сидеть где-нибудь подальше. Опустившись на стул, она с мрачным видом принялась раскладывать свои вещи.

— Привет, — шёпотом произнесла соседка, заставив Нику поднять глаза. — Я Полина Морозова.

— Ника, — буркнула Ника, осознавая глупость такого представления, ведь её имя пару минут назад на весь класс озвучила Лилия Павловна. Соседка по парте оказалась очень миловидной девочкой с длинными чёрными волосами, большими голубыми глазами и нежной улыбкой. Ника уже повидала таких девочек в своей предыдущей школе — хорошенькие, богато одетые и приятно пахнущие (от Полины, кстати, тоже исходил слабый аромат, напоминающий не то о цветах, не то о лесных ягодах), они скалили белые зубки в милых улыбках, чтобы выбрать идеальный момент и всадить в спину острую шпильку. Они были красивыми, хитрыми и безжалостными, и Ника ни минуты не обольщалась насчёт Полины, которая наверняка окажется точно такой же. Пусть улыбается сколько хочет — уж Ника-то знает, чего стоят такие улыбки!

Учиться в школе оказалось значительно легче, чем она ожидала — программа здесь была проще, чем в городской школе, кое-что Ника уже прошла, и предметы давались ей несложно. Первую неделю она проучилась относительно спокойно — приходила на занятия одной из первых, уходила почти самая последняя, прилежно выполняла все задания, односложно отвечала на робкие вопросы Полины и старательно сдерживала зевоту, пытаясь бороться со стремительно наступающей скукой. Но на следующей неделе произошло нечто, что заставило её по-новому взглянуть на Полину Морозову.

Была большая перемена. Школьники бесцельно слонялись по классу, сбиваясь в небольшие группки, из-за двери слышался топот ног, мальчишки носились по коридору, девочки о чём-то оживлённо болтали, собравшись вокруг старосты класса Кати — красивой девочки с длинной светлой косой. Ника выудила из рюкзака «Убийство в «Восточном экспрессе»⁽²⁾ — один из многочисленных детективных романов, которые она привезла с собой из города. Детективы были одной из немногих вещей, скрашивавших её жизнь что здесь, что в Иркутске, и она использовала каждую свободную минутку, чтобы окунуться в мир Агаты Кристи, а порой даже читала на уроках. Полина, разумеется, заметила это, но только посоветовала «читать осторожнее, а то Катя заметит и наябедничает учителю, она же у нас в этом деле мастерица». Предупреждение о злобном характере Кати (которая, кстати, ещё и являлась дочкой Лилии Павловны, так что любые выходки сходили ей с рук) Нику не удивило — таких Кать она в прежней школе повидала достаточно.

Итак, всё началось с «Убийства в «Восточном экспрессе». Ника на пару секунд отложила книгу на край парты, и надо же было случиться такому, что в этот самый момент между партами протискивался Семён Бабурин, главный местный хулиган, крупный и толстый, с усеянным прыщами лицом. Конечно же, он задел книгу, и конечно же, она полетела на пол.

— Эй! — возмутилась Ника, поднимая роман. Возмутилась негромко, но Бабурин услышал и лениво, будто нехотя, повернулся к ней.

— Что-то не так, новенькая? — он оскалил в улыбке кривоватые нечищеные зубы.

— Худеть тебе надо, вот что не так, — бросила она. — Скинул мою книгу и пошёл дальше, даже не извинился!

Кто-то из девочек хихикнул, и Ника только сейчас поняла, что вся болтовня стихла, и к их разговору прислушиваются почти все, кто есть сейчас в классе. Где-то в памяти всплыли увещевания родителей насчёт того, что надо всё решать миром и не искать конфликтов, но она была слишком зла, чтобы следовать их советам.

— Значит так, новенькая, — Семён шагнул ближе и наклонился, нависая над Никой, так что до неё долетел запах, исходивший из его рта, и она невольно поморщилась. — Тут я решаю, куда мне идти и что делать. Будешь ещё возникать — не посмотрю, что ты девчонка, и покажу, что у нас делают с теми, кто много возникает. Усекла?

— Бабурин, отстань от неё! — внезапно громко произнесла Полина, но Семён на неё даже не взглянул, продолжая буравить Нику взглядом, и та почувствовала прилив полузабытой злобы. Она поднялась, глядя на Семёна снизу вверх, и отчеканила, с ненавистью глядя в маленькие поросячьи глазки:

— Значит так, старенький, — кто-то в классе снова хихикнул. — Я решаю, что мне делать с моими книгами. Будешь ещё скидывать мои книги — не посмотрю, что ты мальчишка, и покажу, что я делаю с теми, кто портит мои книги. Усёк?

Несколько человек за спиной Семёна засмеялись, но он резко обернулся, обвёл класс тяжёлым взглядом, и смех смолк. Потом он с удивительной для его комплекции быстротой протянул руку и схватил Нику за волосы, потянув её голову вверх. В темени и затылке вспыхнула острая боль, Ника вцепилась в руку Семёна, но разжать его пальцы оказалось не так-то просто.

— Будешь ещё возникать?

— Да пошёл ты! — на глазах от боли выступили слёзы, но страха она не испытывала — только гнев и желание навредить этому скудоумному свинтусу, вообразившему себя местным королём, причинить ему боль, сделать хоть что-то, чтобы он страдал!

— Бабурин, прекрати! — зло крикнула откуда-то сбоку Полина. — Отпусти её! Или я всё расскажу Лилии Павловне!

— Ну и будешь стукачкой! — фыркнул он.

Ника, пытаясь высвободиться, дёрнула головой, но от этого боль стала только сильнее. Тогда она вслепую двинула ногой, промахнулась, двинула снова, попала Семёну по колену, тот охнул и выпустил её. Ника отступила, но осталась стоять, яростно пронзая его взглядом и сдерживая острое желание ощупать темя и убедиться, что на нём не зияет проплешина, — по ощущениям, Бабурин вырвал у неё целый клок волос.

— Хочешь ещё получить? — прошипела она. — У меня дядя военный, он меня драться учил, я умею!

Он пробормотал какое-то ругательство, добавил что-то вроде «Мы ещё не закончили» и похромал прочь, то и дело оборачиваясь и бросая злобные взгляды через плечо. Ника наконец-то села и пригладила волосы, чувствуя, что всё тело дрожит от напряжения.

— Молодец, — тихо сказала Полина, не сводя с неё огромных голубых глаз. — Ты храбрая. Бабурину мало кто отпор даёт, все боятся.

— А ты?

— Что я?

— Ты не боишься. Ты дала отпор, — Ника помедлила секунду и добавила, — спасибо, что заступилась за меня.

— Он меня не тронет, — Полина неожиданно улыбнулась, но тут же вновь сжала губы. — Наверное, это не совсем честно, но у меня есть защитник. Ромка Пятифанов... в общем, он в меня влюблён.

Ника оглянулась и посмотрела на Ромку — ещё одного местного хулигана, худого и черноволосого, похожего на хищного зверька. Сейчас он, похоже, высмеивал неудачу Семёна, запрокидывая голову и скаля мелкие острые зубы, а Бабурин зло сопел, то и дело поглядывая в сторону девочек.

— Ромка главный задира, его все побаиваются, даже Бабурин, поэтому меня никто не трогает, — извиняющимся тоном проговорила Полина. — Вообще-то у хулиганов есть свой кодекс чести, и по нему девочек бить нельзя, но Бабурин такой мерзкий и не соблюдает никаких кодексов.

Немного помолчав, она добавила:

— Ты сегодня можешь пойти домой другой дорогой? Вдруг он захочет тебе отомстить и будет караулить после школы!

— Я не боюсь, — Ника поняла, что почитать ей сегодня не суждено, и убрала «Убийство в «Восточном экспрессе» обратно в рюкзак. — Полезет — я покажу, чему меня дядя научил.

— А это правда — про дядю? — в глазах Полины светился неподдельный интерес.

— Правда, — перед глазами Ники промелькнуло лицо дяди Славы, так похожее на лицо её отца, только более суровое, жёсткое и обветренное. «В мире много плохих людей, и девочка должна уметь за себя постоять», — говорил он родителям Ники, когда те возражали против «неженских» занятий. Дядя Слава учил Нику делать подножки и бить кулаком, выскальзывать из захвата и находить слабые места противника. От него она узнала, что у мужчин самые уязвимые места — глаза и пах, но в пах бить проще, потому что до глаз ещё нужно суметь дотянуться. Он же учил племянницу «не геройствовать», если на неё нападёт какой-нибудь маньяк, а вырываться и бежать, при этом крича во всё горло. «Уж больно ты храбрая, Ника, не боишься вообще ничего», — говорил дядя Слава, качая головой. «Маньяков всех не переловишь, хулиганов уму-разуму не научишь, а ты у своих родителей одна».

Но сейчас Ника была твёрдо уверена, что таких хулиганов, как Семён Бабурин, можно и нужно учить уму-разуму. А что касается Полины — тут, конечно, она не полностью переменила своё мнение, но стала относиться к соседке чуть с меньшим подозрением. В конце концов, это был первый раз, когда за Нику в школе кто-то заступился.

* * *

С тех пор прошло больше месяца. Незаметно подкрался, как зверь на мягких лапах, новый, тысяча девятьсот девяносто девятый год, закончилась вторая четверть, и наступили зимние каникулы. Ника окончила полугодие на одни четвёрки и пятёрки — особых усилий это не составило. Где-то перед самыми каникулами по школе прошёл слух, что её отец — писатель и вообще очень богатый человек, так что пятёрки ей поставили за взятки, а не за знания, но Нику это особо не волновало. Слух, как предположила Полина, пустила староста Катя. «Как же, раньше она была главной отличницей и вообще первой во всём, а тут появилась ты и обскакала её!» — фыркнула Морозова. «Конечно, Катя завидует!».

Семён Бабурин Нику больше не доставал — то ли испугался, что за неё заступится Полина, за которую, в свою очередь, заступится Ромка Пятифанов, то ли побоялся снова получить сдачи от девчонки. Он только изредка бросал тяжёлые взгляды в сторону парты, где сидели девочки, да на переменах Ника порой слышала за спиной взрывы хохота, проходя мимо компании ребят, окружавших Бабурина. Впрочем, её это совершенно не задевало, и вообще ей всё чаще казалось, что она живёт свою жизнь на автомате, погружённая в какой-то странный долгий сон, укутанная снежным покровом, замёрзшая и похороненная в таёжном лесу. Ника, не желая лишний раз волновать родителей, ничего не рассказывала им об этом своём состоянии, и родители были спокойны, даже радовались, что их замкнутая дочь наконец-то начала находить себе друзей, — Ника как-то обмолвилась, что общается с соседкой по парте Полиной.

Это состояние продолжалось до Нового года — Ника жила в полусне, и её не беспокоили ни угрожающие взгляды Бабурина, ни распускаемые Катей сплетни, ни мягкие, но настойчивые попытки Полины подружиться. Только в последние дни декабря, когда мама, что-то мурлыча себе под нос, нарезала на кухне оливье, а отец притащил в дом невысокую стройную ёлочку, срубленную где-то на опушке леса, и пристроил её в ведро с мокрым песком, она немного оживилась. Ника с радостью принялась наряжать ёлку, оплетать её гирляндами и мишурой, осторожно развешивать большие и чрезвычайно хрупкие шары, усаживать на ветки разномастные игрушки, впопыхах купленные отцом в местном магазинчике, — от старых, ещё советского времени, сделанных из ваты и папье-маше, до новых, стеклянных и пластмассовых, радовавших глаз яркими красками. Ника подолгу рассматривала игрушечных зверей — плутовку-лису в нарядной шубе с торчащим из-под неё рыжим хвостом, косолапого медведя с простодушной ухмылкой на морде, зубастого серого волка (она даже уколола палец, проведя им по волчьим зубам), большеголовую лохматую сову, глядевшую исподлобья своими круглыми жёлтыми глазами, аккуратного длинноухого белого зайчика, застывшего в такой позе, будто он приготовился к прыжку, и непонятно как затесавшегося в эту компанию круторогого козла, игравшего на позолоченной флейте.

Это был, наверное, самый тихий и спокойный Новый год из всех, что доводилось праздновать Нике. Родители подарили ей иллюстрированную энциклопедию про животных — пару лет назад, когда она обожала читать про диких зверей и мечтала стать ветеринаром, такой подарок обрадовал бы её, теперь же место животных в её сердце заняли детективы. Тем не менее Ника поблагодарила родителей и последующие несколько дней провела, валяясь в постели и лениво листая страницы книги. Читать не хотелось. Ходить на лыжах не хотелось. Вновь идти в школу не хотелось. Учиться не хотелось.

Ничего не хотелось.

Впрочем, спустя несколько дней всё разительно переменилось. Утром, в последний день каникул, когда мать что-то сосредоточенно печатала на машинке, отец возился со своими записями, а Ника, скучая, сидела у себя в комнате, и смотрела в окно, в дверь позвонили. Послышались шаги, скрип половиц, звук открываемой двери, неясные голоса, а затем отец позвал:

— Ника! Выйди на минутку!

Ника нехотя выбралась из своего убежища и с удивлением посмотрела на двух милиционеров, стоявших в дверях. Её отец по роду своей деятельности часто общался с сотрудниками правопорядка, у него были друзья-милиционеры, и он не раз повторял: «Сейчас принято говорить, что все менты продажные, коррумпированные и вообще хуже бандитов, но это не так. Есть и взяточники, и жадные до власти карьеристы, и просто жестокие люди, которым нравится срываться на арестованных и заключённых. Но есть и честные, порядочные, те, кто просто исполняет свой долг. Нельзя всех грести под одну гребёнку».

Иными словами, Ника не испытывала страха или неприязни к милиционерам и уставилась на них с любопытством. Тот, что помоложе, шагнул вперёд и представился:

— Старший лейтенант Тихонов. В посёлке пропал мальчик, Вова Матюхин. Знаешь такого?

Он вынул из кармана фотографию и показал Нике. Та слегка наклонилась, вглядываясь в черты ребёнка. Рыжевато-русые волосы, зелёные глаза, оттопыренные уши, немного робкая улыбка и большая полосатая кошка в руках. На вид мальчику было лет восемь.

— Не узнаю его, — Нике внезапно стало неловко от того, что она ничем не может помочь старшему лейтенант Тихонову. — Он в каком классе учился?

— В четвёртом «В».

— Я в шестом, — Ника покачала головой. — Нет, я его не знаю. Если в школе и видела, то не запомнила.

— А вообще что-нибудь странное видела в последнее время? — усталые глаза Тихонова будто пронизывали её, видели насквозь, и Нике стало неуютно от этого тяжёлого взгляда.

— Нет, — она снова покачала головой.

— У тебя как раз окна на лес выходят! — напомнила мама, выглянувшая из своей комнаты, чтобы послушать разговор.

— А он в лесу заблудился? — вскинулась Ника.

— Если б я знал, — хмыкнул Тихонов. — Ну вот что, ребятушки... Раз никто ничего не видел и не слышал, то мы с Михалычем пойдём. А вы глядите в оба, и чтобы в лес, — тут он очень внимательно посмотрел на Нику, — ни ногой! Времена сейчас неспокойные, а в лесу и холод, и снег, и хищные звери, и собаки бродячие бегают...

— Разумеется, — кивнул отец. — Ника — умная и осторожная девочка, она не будет гулять в лесу, правда же?

— Угу, — она почему-то потупилась, не желая смотреть в глаза отцу или Тихонову. Когда за милиционерами захлопнулась дверь, и их УАЗик поехал прочь, Ника повернулась к родителям, ощутив, как прежнее сонное оцепенение спало, сменившись тревогой и неизвестно откуда взявшимся жгучим желанием действовать, делать хоть что-то, лишь бы не сидеть на месте в этом доме на краю леса!

— Его же найдут, правда? — дрогнувшим голосом спросила она и, спохватившись, добавила: — Живым?

— Я уверена, милиционеры сделают всё возможное, — успокаивающим тоном проговорила мама, потрогав копну мелких русых кудряшек на голове: она всегда так делала, когда нервничала.

— Понимаю, трудно судить о людях за пару минут знакомства, но мне этот Тихонов показался опытным следаком, который знает своё дело, — добавил отец. — А может, этот Вова сам из дома сбежал. Повздорил с родителями, с кем не бывает! Найдут мальчишку через пару дней где-нибудь у дальних родственников. А может, сам домой вернётся.

— Но ты всё равно по лесу не броди, особенно по темноте! — быстро добавила мама. Ника кивнула, и у неё неприятно засосало под ложечкой от осознания, что родители успокаивали не только её — они успокаивали самих себя. И похоже, сами-то не очень верили в то, что говорили.

В ту же ночь Нике приснился кошмар. Первый из череды многих.

В этом сне она невыносимо медленно брела от своего дома по направлению к лесу, увязая в сугробах, одетая только в штаны и свитер, но без тёплой куртки, шапки и даже без валенок. Вокруг столь же медленно сгущались сумерки, тёмно-серое небо никак не желало становиться чёрным, плавно падал снег, и снежинки кололи Нике руки и лицо. Ей было холодно, очень холодно, пальцы уже стали коченеть, она пыталась сгибать и разгибать их, хлопать себя по щекам, чтобы разогнать кровь, но боль усиливалась с каждым шагом.

Ника понимала, что её дом где-то позади, но не хотела — или не могла — повернуть назад. Её что-то гнало вперёд, где маячила невидимая, но очень важная цель, и возвращаться было уже слишком поздно. Всё виделось и слышалось так отчётливо — темнота сумеречного неба, белизна свежевыпавшего снега, очертания заснеженных елей далеко впереди, хруст снега под ногами в толстых шерстяных носках, слабый свист ветра — и голос. Голос, доносившийся из леса, сплетавшийся с нежным напевом какого-то музыкального инструмента — во сне Ника откуда-то знала, что это флейта, точно такая же, как у игрушечного козла с ёлки. Этот голос звал её по имени, завывал ветром в ветвях деревьев, шёпотом проникал в уши, сливался с жалобным воем бродячих собак — или это были волки? Голос звал «Ника!», но было ещё какое-то другое слово, которое она слышала, но никак не могла понять, и только перед самым пробуждением, когда рассвет слабо постучался в её окно, она осознала, что это за слово, и резко села на кровати, с трудом переводя дыхание, будто она и впрямь прошла неизвестно сколько по глубокому снегу, ощущая бешеное сердцебиение и глядя на свои ноги: нет ли на них снега или следов обморожения?

Слово, звучавшее в её мозгу, было «куница».

1) «Новые русские» — клише, обозначающее представителей социального класса СНГ, сделавших большое состояние в 1990-е, после распада Советского Союза. Обозначает стремительно разбогатевших сомнительным или незаконным способом людей, не обладающих высоким уровнем интеллекта и культуры.

Вернуться к тексту

2) «Убийство в «Восточном экспрессе» — детективный роман английской писательницы Агаты Кристи, впервые опубликован в 1934-м году.

Вернуться к тексту

Первый день третьей четверти Ника встретила хмурой, невыспавшейся, погружённой в мысли о ночном кошмаре и совершенно не готовой к ожидающим её школьным испытаниям. Самое странное было в том, что ничего страшного, по сути, во сне не произошло — на неё не нападал монстр или маньяк, ни она сама, ни кто-то из её близких не погибал в мучениях. Нет, она всего лишь шла по заснеженному лесу навстречу зовущему голосу и напеву флейты (а с чего она вообще взяла, что это флейта?), но весь сон был полон такой острой тоски, такого чувства безысходности, неизбежности и неотвратимости, что Нику трясло ещё долгое время после пробуждения. Позавтракала она без аппетита, в школу брела неохотно, и даже морозная свежесть улицы не смогла приободрить её.

Впрочем, в школе её ждали кое-какие новости. Ника оказалась не единственной новенькой в классе — в начале третьей четверти в шестой «В» пришёл ещё один ученик, Антон Петров. Невысокий и худенький, с растрёпанными белобрысыми волосами и зеленоватыми глазами, встревоженно глядящими из-за круглых очков, он казался идеальной жертвой для Бабурина, Ромки и прочих любителей поиздеваться над слабыми. Семён сразу же начал задирать новенького, не пожелав сидеть с ним за одной партой, отпускал обидные шуточки по поводу очков, а на перемене и вовсе толкнул Антона так, что тот врезался прямо в грудь Кати Смирновой.

Полина смотрела на новенького сочувствующе и не раз глубоко вздыхала, Ника же поняла, что не испытывает к нему жалости. Да, над ней самой смеялись в предыдущей школе, ей досталось и в этой, но защищать новенького совсем не хотелось. За Нику же никто не заступался... никто, кроме Полины. Ей пришлось самой постоять за себя. Пусть же и Антон сделает это, если сможет. А если не сможет — то его и не особо жалко. Она, Ника, не благотворительная контора, чтобы помогать всем подряд. А от случая с Катей она испытала мстительное удовлетворение — наконец-то их надоедливая староста оказалась в неловкой ситуации! Впрочем, Катя быстро обернула всё так, как будто Бабурин здесь ни при чём, и, обозвав новенького «извращенцем», гордо удалилась.

Но Антон ещё раз удивил Нику с Полиной — вместо того, чтобы выносить насмешки Семёна и болезненные тычки в лоб, он двинул того в ухо. Хулиган, явно не ожидавший такого и взбешённый тем, что уже второй новый человек в классе даёт ему отпор, дал Антону понять, что спокойного житья ему точно не будет, и скрылся в кабинете, Полина же посмотрела на новенького с внезапно вспыхнувшим интересом в глазах.

— А он храбрее, чем я думала! — с уважением сказала она. — Надо будет попробовать с ним подружиться.

— Хорошо, что кто-то, кроме меня, не боится Бабурина, — поддержала её Ника. — Чем чаще он будет получать по носу, тем быстрее перестанет воображать, что он тут самый главный.

— Боюсь, его не перевоспитаешь, — задумчиво проговорила Полина, взгляд её голубых глаз не отрывался от Антона, с понурым видом стоявшего в уголке.

После уроков Полина, как и обещала, подошла к новенькому и что-то сказала ему. Ника не слышала, о чём именно они говорили, но Полина вернулась очень воодушевлённая и с радостным видом кивнула ей.

— Он вроде как согласился подождать меня, — прошептала она. — Сейчас у меня занятия по музыке, а потом он проводит меня домой, чтобы мне не пришлось идти одной через лес.

И, словно спохватившись, добавила:

— Ты тоже можешь подождать. Пойдём все втроём. Тогда никакой Бабурин на нас точно не нападёт!

Ника, если честно, не собиралась ждать. Она всё прекрасно видела — Полине понравился Антон, Антону, скорее всего, понравилась Полина, и всю обратную дорогу они будут мило болтать, а Ника будет брести рядом с кислым лицом и остро ощущать свою ненужность. Она не хотела быть третьей лишней и собиралась уже идти домой, но, мельком взглянув в окно, увидела, как Антон с рюкзаком за плечами стремительно убегает куда-то за школу.

«Ну разумеется», — подумала Ника с какой-то горькой иронией. «Стоило появиться одному-единственному нормальному мальчишке, как он резко перестаёт быть нормальным, нарушает своё слово и сбегает от Полины. Хотя... она ведь сказала «вроде как»? То есть Антон ей ничего не обещал? Ладно, в любом случае лучше остаться, подождать её и возвращаться домой вдвоём».

Из-за закрытой двери кабинета доносились нежные, завораживающие звуки скрипки. Пристроившись на скамье за подоконником, Ника успела сделать домашку по математике и теперь скучающим взглядом смотрела в окно. Ночной кошмар испортил ей настроение, и домой идти совсем не хотелось. Ей надо было с кем-то поговорить, развеяться, возможно, обсудить приснившееся. Но не высмеет ли её Полина, если узнает, что Ника весь день ходит смурная из-за какого-то сна?

Урок музыки вскоре закончился, Полина со скрипичным футляром в руке выпорхнула из класса, следом за ней вышел высокий худой мужчина с вытянутым лицом и короткими тёмными волосами. Выглядел он очень молодо, ненамного старше десятиклассников, которые порой проносились по коридорам с топотом, будто стадо слонов, и оглашали всё здание школы пугающе громким смехом, напоминающим лошадиное ржание. Это был школьный учитель музыки, но поскольку Ника училась здесь всего два месяца, а музыку частенько отменяли, она его почти не знала.

— До свидания, Сергей Сергеевич! — кивнула ему Полина.

— До свидания, Морозова, — строгим, по-видимому, привычным для него тоном ответил он. — Не забывай про постановку рук.

Учитель поплотнее закутался в пальто и ушёл, прижимая к лицу шарф, чтобы защититься от ветра.

— Сергей Сергеевич — очень талантливый человек, — заметила Полина, застёгивая своё пальто. — Дедушка платит ему, чтобы он занимался со мной. Он строгий, но я, наверное, не встречала никого, кто бы любил музыку так же сильно, как он. Вообще он напоминает мне старый, тревожно звучащий альт.

Наткнувшись на непонимающий взгляд Ники, она пояснила:

— Я часто сравниваю людей с разным звучанием музыки. Сергей Сергеевич — старый альт, дедушка — древний народный мотив, сыгранный на старинной флейте, Лилия Павловна — строгий и мерный звон колокола. Это немного странно, но... — она смущённо опустила глаза и не договорила.

— Надо же, — невольно заинтересовалась Ника. — А я? Какую музыку тебе напоминаю я?

Прежде чем ответить, Полина внимательно посмотрела на неё, окинув взглядом с ног до головы, закусила губу, покачалась взад-вперёд на носках и наконец выдала:

— Ты — как пионерский горн. Высокий и чистый, пробуждающий ото сна и зовущий куда-то вперёд.

— Надо же, — повторила Ника с удивлением. Она не знала, можно ли это считать комплиментом, но решила, что ничего неприятного в словах Полины точно не было. «Пионерский горн, высокий и чистый... Так меня точно ещё никто не описывал!».

— Антона нет, да? — Полина тем временем оглядела раздевалку, и блеск в её глазах немного потух. — Значит, он всё-таки не дождался меня и ушёл домой... Ну ладно, у него, наверное, важные дела, надо рассказать родителям про первый день в новой школе, потом учить уроки... Надеюсь, Бабурин со своей бандой нигде его не подкараулит.

Путь до дома Полины был долгим, но у девочек завязался столь увлекательный разговор, что время пролетело незаметно, и даже через лес они прошли, не испытав особого страха. Ника рассказывала о родителях, любимых книгах и жизни в Иркутске, Полина — о дедушке, любимой музыке и жизни в маленьком таёжном посёлке. Родители у неё умерли, когда она была совсем маленькой, и дедушка Харитон вырастил её. Он много рассказывал Полине про лес, живущих в нём зверей, делился местными сказками и поверьями, разглядел музыкальный талант внучки и нанял ей репетитора.

Мимо них пробежала свора дворняжек, сердито перелаивающихся из-за большой кости с висящими на ней ошмётками мяса. Ника не обратила бы на них внимания, если бы не Полина, которую всю внезапно перекосило. Она побледнела, передёрнула плечами и выдавила сквозь зубы:

— Ненавижу собак... Вот бы все эти пустолайки взяли и исчезли с наших улиц!

— Ты чего? — Ника взволнованно заглянула ей в лицо. — Эй, это же просто бродяжки, они даже не очень большие, они сами нас боятся!

— Прости, — Полина потрясла головой и, обернувшись, сердито проводила взглядом собак, скрывшихся за поворотом. Вслед за ними навстречу девочкам неторопливо прошёл высокий мужчина в кожаной куртке — Нике показалось, что его верхняя губа рассечена шрамом, но присмотреться она не успела, потому что он тоже свернул за угол. — Я знаю, что это ненормально, просто... В общем, у меня дедушка... — она тяжело дышала, словно боролась сама с собой. — Он не может ходить, — выдавила она. — Пару лет назад на него напали бешеные собаки и сильно покусали. У него парализовало ноги, — в больших голубых глазах заблестели слёзы. — Теперь он может передвигаться только в инвалидном кресле, а я за ним ухаживаю. И боюсь всех собак. Я понимаю, что не все бродячие собаки такие, но... — она почти умоляюще посмотрела на Нику. — Я ничего не могу с собой поделать!

— Какой ужас! — Ника взглянула на неё с жалостью. Сердце её словно стиснула чья-то большая рука, она понимала, что должна что-то сказать, поддержать и утешить Полину, но не могла подобрать слов. — Мне... очень жаль, — неловко выдавила она. — Тогда понятно, почему ты боишься собак. А я... Я тоже боюсь... леса, — за этим последовала ещё более неловкая пауза.

— Леса? — Полина вытерла слёзы рукавичкой, в глазах её появился искренний интерес. — Нашего леса? Или вообще любого?

— Нашего, — ответила Ника, радуясь, что смогла перевести разговор на другую тему. — В других лесах я не бывала. А здешний, он... какой-то мрачный, тёмный, заповедный. Хотя, может, все леса такие, просто я не знаю. Днём ещё ничего, через него даже можно ходить, а ночью, когда смотришь на него из окна, становится страшно. Мне недавно приснилось, что я бреду к нему, совсем раздетая — ни куртки, ни шапки, ни валенок, представляешь? Меня как будто кто-то звал, и я не могла сопротивляться.

По сравнению с бедами Полины эта история казалась детской страшилкой, но Морозова отнеслась к ней серьёзно — она кивнула, глаза её ярко заблестели.

— Мне тоже иногда снится что-то похожее, — призналась она почти шёпотом. — Иногда, когда я допоздна не ложусь спать или просыпаюсь посреди ночи, мне кажется, что из леса звучит мелодия, что там кто-то танцует, какие-то тени — непонятно, звери это или люди... Странно, правда? — она наигранно хихикнула. — Мне надо меньше смотреть ужастиков. И меньше слушать рассказы дедушки, а то у него одна история страшнее другой.

— Расскажи! — попросила Ника. Ей ужасно не хотелось развеивать сгустившуюся вокруг них атмосферу сладкой жути, кроме того, ей вдруг пришла в голову одна мысль.

— Моя мама занимается исследованиями фольклора, — добавила она. — И здесь она тоже собирает местные сказки, легенды и предания. Будет здорово, если ты расскажешь что-нибудь из этого.

— Ой, тогда ей нужно обязательно познакомиться с моим дедушкой! — воскликнула Полина. — Он ей всё расскажет о наших краях — он столько всяких секретов знает! Да вот хотя бы считалочку! Слышала?

И Полина нараспев продекламировала:

Раз — два, прилети, сова.

Три — четыре — пять, время поиграть.

Шесть да шесть, дыбом волчья шерсть.

Семь да семь, съем тебя, съем.

Восемь — восемь, бьём копытом оземь.

Для медведя, для лисы — зайчик, кушать принеси!

— Нет, не слышала, — Ника слушала, как заворожённая. — Никогда раньше такой считалки не слышала.

— Её нигде, кроме как у нас, и не услышишь, — ответила Полина. — Про неё есть одна легенда — мне её дедушка рассказал. Давным-давно в тайге жило одно племя. И у них был обычай: когда юноше приходила пора стать мужчиной, он должен был отправиться в лес и провести там три дня и три ночи, охотясь на зверей. Это называлось инициа... инсцинциа...

— Инициация, — подсказала Ника.

— Точно, инициация! И вот, один такой юноша ушёл в тайгу и не вернулся. А потом, когда его уже перестали искать, вышел из леса — весь израненный, грязный, оборванный, дрожащий от холода... Вышел и упал на землю без движения. Только губы его шевелились, повторяя эту самую считалочку. Люди позвали шамана, тот осмотрел юношу, пытался его спасти, танцевал с бубном, а юноша всё бился в судорогах и повторял считалочку. А к рассвету он умер.

Внутри Ники, втайне надеявшейся на счастливый исход, всё будто оборвалось.

— Только шаман сказал, что он уже давно был мёртв, — Полина понизила голос до шёпота и округлила глаза. — Мёртвыми ногами пришёл из леса и мёртвыми губами произносил считалку. А то племя быстро собралось и ушло на юг.

— Брр! — Ника невольно передёрнулась. — И правда, жуткая история! Всё-таки странный у тебя дедушка. Все дети слушали сказки про Золушку и Красную Шапочку, а ты — про лес, шаманов и живых мертвецов...

— Да, дедушка у меня чудаковатый, — протянула Полина, но тут же спохватилась. — Но ты не думай, он меня очень любит! Он меня читать учил, с уроками помогал, игрушки покупал, когда мог, кукол из дерева вытачивал, редкие кассеты доставал, амулет... — тут она резко замолчала, будто произнеся лишнее. — Он обо мне всегда заботился, — решительно сказала она. — И он будет переживать, если я задержусь.

Полина повернулась к стоявшему неподалёку старому домику с бревенчатыми стенами, выкрашенными ярко-зелёной краской, и кивнула Нике.

— Ну, до завтра! Спасибо, что проводила!

Ника помахала ей рукой и, дождавшись, пока Полина скроется за дверью, поспешно направилась в сторону своего дома, бросая взгляды на низкое небо, быстро покрывавшееся мглой, и гадая, успеет ли она вернуться домой до темноты. Перед её глазами до сих пор стояли картины из рассказанной Полиной страшной истории, и Ника обругала себя за чересчур живое воображение.

* * *

Ночь, как ни странно, прошла спокойно, хотя Ника после рассказов Полины ожидала новых ночных кошмаров. В школу она шла в гораздо более умиротворённом состоянии, чем вчера, но спокойствие улетучилось, едва она подошла к доске для объявлений, где столпилось несколько учеников. К объявлению о пропаже Вовы Матюхина — того самого мальчика из четвёртого класса, о котором расспрашивал милиционер, — прибавилось новое объявление, и изображён на нём был никто иной, как Семён Бабурин.

Ника постояла возле стенда, глядя на рожу Семёна, на фотографии выглядевшую чуть менее неприятной, чем в действительности, и лихорадочно размышляя при этом. Жалости к Бабурину она не испытывала, скорее лишь лёгкое удовлетворение. Он слишком много нарывался и в конце концов получил по заслугам. Получил по заслугам... но от кого? Как это связано с пропажей Вовы? Если в посёлке пропадает один ребёнок, это можно объяснить побегом из дома, тем, что он заблудился в лесу и замёрз или стал добычей диких зверей, но когда пропадает второй, да ещё всего через пару дней после первого... Сомнительно, что Бабурин тоже сбежал из дома, да и от зверей такой бугай как-нибудь смог бы отбиться. Что же с ним случилось? Неужели в посёлке завёлся маньяк, похищающий детей?

«Я, конечно, хотела, чтобы моя жизнь здесь стала менее скучной, но я не это имела в виду», — мысленно сыронизировала Ника, садясь на своё место. Класс постепенно заполнялся людьми: пришла Полина, с встревоженным видом опустившаяся на стул рядом с Никой, пришёл задумчивый и погружённый в себя Антон, который почему-то сел на место пропавшего Семёна, пришёл Ромка со своим другом Игорем, которого все звали «Бяша», мелким бурятом с двумя отсутствующими передними зубами и дурацкой привычкой добавлять «на!» после каждой фразы. Пришла и Катя и тут же принялась шептаться со своими подружками, бросая косые взгляды на Антона. Ника, настороженно оглядывавшая класс, заметила, что многие посматривают на новенького с неприязнью, а то и с откровенным страхом.

— Говорят, что Антон вчера после школы подрался с Бабуриным, — тихонько сказала Полина. — И Пятифанов с Бяшей в этом тоже участвовали. Вроде бы Семён повёл себя «не по-пацански», — она пальцами изобразила в воздухе кавычки, — Ромка с Бяшей переметнулись на сторону Антона и поколотили своего бывшего дружка. А сегодня Семён не пришёл в школу. Вот все и считают, что это Антон замешан в его пропаже. Но мне не верится, что Антон мог... — она умолкла и заглянула Нике в лицо. — Ты же не веришь, что Антон мог что-то сделать с Семёном?

— Если только пару раз дать в ухо, — Ника недоверчиво уставилась на худенького Петрова, пытаясь вообразить, как он дерётся с крупным, размахивающим кулачищами Бабуриным. — Антон явно слабее. А Пятифанов с Бяшей... ну не стали бы они убивать Семёна и закапывать его в снегу! Они всё-таки не настолько отбитые. Да и Вова Матюхин Антону ничего плохого не сделал — когда он пропал, Антон только-только приехал и ещё даже в школу не ходил.

— Думаешь, Вову и Семёна похитил один и тот же человек? — Полина побледнела. — У нас в посёлке живёт маньяк?

Ответить Ника не успела, потому что в класс зашла Лилия Павловна, и не одна, а в сопровождении лейтенанта Тихонова. Оказалось, он пришёл, чтобы расспросить учеников насчёт пропавшего Семёна и провести лекцию по безопасности. Катя немедленно наябедничала, что Антон недавно повздорил с Бабуриным и что он вообще чуть ли не самый главный маньяк, но Лилия Павловна, к счастью, быстро одёрнула её. Антон отвечал на вопросы Тихонова спокойно и ничем своей причастности к исчезновению Семёна не выдал. Лекцию Ника слушала вполуха, глядя то на Тихонова, то на Полину, то на тусклые морозные узоры на окне. Она и так знала основные правила безопасности от родителей и дяди Славы: с незнакомцами никуда не ходить, ничего у них не брать, в чужую машину не садиться, если на тебя нападают — отбиваться и громко кричать «Пожар!». Ещё раз взглянув на Тихонова, она вдруг подумала, что он похож на дядю Славу — такой же суровый и решительный, с тяжёлым взглядом, и слова бросает так же уверенно и чётко. Как же она скучала по дяде Славе...

После окончания лекции Антон снова всех удивил, сообщив Тихонову о подозрительном мужчине, которого он пару раз видел в посёлке, и даже нарисовав его портрет. На рисунке Ника с удивлением узнала того самого мужчину, который вчера прошёл мимо них с Полиной. У него была рассечена верхняя губа, и Ника вспомнила, что это называется «заячьей губой». «Может, это и есть маньяк, похищающий детей?» — мелькнуло в голове, и она мысленно пожелала лейтенанту Тихонову удачи в поисках незнакомца.

Следующая неделя выдалась настолько тихой и спокойной, что Ника не могла сбросить напряжение, чувствуя, что это лишь затишье перед бурей. Кошмары ей больше не снились, дети в посёлке не пропадали, милиционер в класс не приходил. Антон неожиданно для всех сдружился с Ромкой и Бяшей, из-за чего многие одноклассники стали его побаиваться, а кто-то окончательно утвердился в мысли, что он вместе с новыми друзьями прикончил Семёна. Катя по-прежнему изводила всех колкими насмешками, распускала слухи и не прекращала попытки уязвить новенького. Полина вздыхала, что компания хулиганов совсем не подходит Антону, пару раз выкраивала время, чтобы поговорить с ним, и всё сильнее отдалялась от Ники. Та сперва ощутила ревность, колющую в сердце, но быстро напомнила себе, что Морозова ей не подруга, а всего лишь соседка по парте, и завидовать Антону глупо.

Однажды под конец учебного дня Полина вернулась с перемены с таинственным видом, слегка разрумянившаяся и сильнее, чем обычно, пахнущая ежевикой. Она положила на стол перед собой тетрадь, на которой витиеватым почерком было выведено «Только для друзей. Полина Морозова», и хитро улыбнулась.

— Антон написал в анкете, что я — его лучший друг, — прошептала она, щёки её при этом порозовели, а глаза ярко засверкали. У Ники чуть было не вырвалось «А как же я?», но она вовремя прикусила язык.

— Влюбилась? — напрямую спросила она.

— Я? Да нет, что ты... — внутренний огонь Полины немного угас, но затем она снова хитро улыбнулась. — Может, и влюбилась... чуть-чуть, самую малость! Антон, он... совсем другой! Совсем не похож на здешних мальчишек! Он много читает, любит рисовать, с ним всегда есть о чём поговорить. Он похож... на блюзовую импровизацию. Всё время такой таинственный...

Ника слабо представляла себе, что такое «блюзовая импровизация», поэтому просто неуверенно кивнула и заметила:

— Он умный, это да. И храбрый. Но он постоянно... как будто уходит в себя. Сидит за партой, и не поймёшь, то ли он спит, то ли где-то в своих мыслях. И взгляд у него такой... отрешённый.

— Но это делает его ещё более загадочным! — с энтузиазмом воскликнула Полина. Тут взгляд её упал на тетрадку, и она пододвинула её к Нике.

— Можешь заполнить, если хочешь, — её лицо стало смущённым. — Ты ведь тоже мой друг. Только обещай, что никому не выдашь мои женские секреты, — она лукаво улыбнулась.

— Не выдам, — ответила Ника. Раскрыв тетрадку, она поняла, что это типичная анкета для друзей. Такие были у всех девчонок из её предыдущего класса — у всех, кроме неё самой, потому что у Ники не было друзей и некому было заполнять анкету. Впрочем, судя по всему, у Полины друзей тоже было не так много. В тетрадке имелось всего три записи — Ромки Пятифанова, самой Полины и Антона. Ника усмехнулась, увидев, как неграмотный Ромка написал фамилии Шуфутинского⁽¹⁾ и Сталлоне⁽²⁾, в очередной раз поразилась образованности Полины — о таких людях, как Франц Шуберт⁽³⁾ и Роберт Шуман⁽⁴⁾, она имела самое отдалённое представление, а у Полины они входили в число любимых композиторов, умилилась мечте Антона посетить Диснейленд, а потом, немного подумав, принялась за заполнение своей анкеты.

1. Как тебя зовут? Ника Стрелецкая

2. В каком классе ты учишься? 6 «В»

3. Любимая музыка? Романсы

4. Любимый праздник? День рождения

5. Твоё хобби? Читать детективы

6. Какая у тебя мечта? Стать сыщицей и открыть своё детективное агентство

7. Твой герой? Шерлок Холмс

8. Чего ты боишься больше всего? Леса

9. Твой номер телефона? 3-94-49

10. Твой любимый мультфильм? «Маугли»⁽⁵⁾

11. Лучший друг? Я сама

Отложив тетрадь, Ника вдруг ощутила непонятное смущение и попросила Полину не читать анкету при ней, на что та охотно согласилась. Когда урок закончился, Ника сослалась на неотложные дела и ушла домой, не дожидаясь соседку по парте. Весь вечер её изводило странное чувство, и она не могла понять, была ли это ревность, зависть или же просто желание подружиться с кем-то. Родителям она сказала, что одна девочка в школе дала ей свою анкету для друзей, это убедило их в том, что дочь наконец-то нашла на новом месте минимум одну подружку, и они отправились по своим делам в приподнятом настроении.

Уже под вечер Ника вышла подышать свежим воздухом и проветрить голову, дав родителям клятвенное обещание, что она будет гулять только по посёлку, ни за что не сунется в лес и сбежит, если заметит кого-нибудь подозрительного. Она и правда бродила по просёлочной дороге туда-сюда, лепила снежки и кидала их в деревья, задирая голову, смотрела в бескрайнее чёрное небо и сильнее, чем когда-либо, ощущала своё одиночество. Полине она не нужна, родители уверены, что с их дочерью всё в порядке, и погружены в собственные заботы, по посёлку бродит маньяк, а она, всегда так любившая детективы и мечтающая расследовать преступления, бессильна чем-либо помочь милиции!

Ника слепила последний снежок, размахнулась, как её учил дядя Слава, и попала точно в большую еловую лапу, нависшую над сугробом. Она уже собиралась идти домой, как вдруг из-за её плеча вылетел ещё один снежок и ударился о ветку, оставив белый влажный след рядом со следом от Никиного удара.

Ника резко развернулась. Прямо за ней стояла девочка в красно-оранжевой шубке, отороченной белым мехом, очень нарядной шубке, но вовсе не шубка привлекла внимание Ники, а большая, очень правдоподобная маска лисицы, закрывавшая всё лицо девочки. В прорезях маски мигали светло-карие, почти жёлтые глаза с длинными ресницами, тёмные кожаные перчатки были испачканы снегом, и девочка-лиса неторопливо отряхивала их.

— Ты кто? — Ника от неожиданности отступила на несколько шагов. Девочка (а с чего она вообще решила, что это девочка?) не выглядела угрожающе, ростом она была ненамного выше Ники и казалась довольно хрупкой, но её внезапное неслышное появление и маска настолько напугали Нику, что её охватила дрожь. Она бы испугалась меньше, если бы за её спиной появился мужчина с заячьей губой. Там хотя бы понятно, что делать, — бежать со всех ног, а тут...

— Лиса в пальто! — ответила незнакомка в маске и расхохоталась. Голос у неё был высокий и тонкий, даже писклявый, а смех — звонкий и заливистый, как колокольчик. Ника отступила ещё на шаг, готовясь убежать.

— Что тебе нужно? — сердито спросила она.

— Ты, Ника, — голос незнакомки стал нежным и мягким, будто кошачье мурлыканье. — Пойдём со мной в лес?

— Никуда я с тобой не пойду! — Ника сжала кулаки и огляделась, ожидая нападения. Почему-то ей пришло в голову, что странная девочка здесь не одна, что здесь могут быть другие люди, сообщники этой лисицы, которые набросятся на неё и утащат в лес. — И вообще, откуда ты меня знаешь?

— Я много чего знаю, — захихикала девочка-лиса.

— Никуда я с тобой не пойду! — Ника решила перейти в наступление. — А лучше пойду в милицию и расскажу им про тебя! Тут вообще-то дети пропадают! Может, это ты их похищаешь?

— Глупенькая Ника! — лиса снова захихикала. Ника присмотрелась, пытаясь понять, не может ли эта девчонка быть из её школы, но сквозь маску невозможно было что-то разглядеть, а писклявый голос был ей незнаком. Впрочем, она плохо знала ребят не из шестого «В». Надо будет в понедельник в школе присмотреться, у кого из девочек такие желтоватые глаза...

Если в понедельник она всё ещё будет жива.

Внезапный страх охватил Нику с новой силой, и девочка-лиса это почувствовала.

— И что ты скажешь в милиции? — насмешливо спросила она. — Что Вову и Семёна украла странная девочка в маске лисы? — и снова это противное хихиканье! — Они только посмеются над тобой! Но тебе нечего бояться, — её голос стал мягким и вкрадчивым, а глаза в прорезях маски заискрились. — Нечего, ведь ты наша. Наша куница.

Ника дёрнулась, как от удара. «Куница!». То самое слово, которое она слышала во сне! А теперь загадочная незнакомка зовёт её так же! И при этом ещё пропавшие дети, бешеные собаки, Полина со своей сказкой про считалочку! Нет, с неё довольно! Может, она поступит трусливо, но зато останется жива!

Она развернулась и метнулась прочь. Снег скрипел под ногами, сердце бешено колотилось в груди, морозный воздух проникал в лёгкие, отчего грудь, шея и подбородок нещадно зачесались, и захотелось кашлять. Погони за собой Ника не слышала, но развернуться осмелилась только у самого дома и, конечно же, никого не увидела на пустынной просёлочной дороге, белевшей в вечерней темноте под тусклым светом фонарей. Загадочная девочка-лиса пропала, исчезла, растворилась среди высоких стволов деревьев, и только слово «куница», сопровождаемое издевательским звонким смехом, продолжало звучать у Ники в ушах.

1) Михаил Захарович Шуфутинский (р. 13.04.1948) — советский и российский эстрадный певец.

Вернуться к тексту

2) Сильвестр Сталлоне (р. 6.07.1946) — американский актёр, снимался в сериях фильмов «Рокки», «Рэмбо», «Неудержимые».

Вернуться к тексту

3) Франц Шуберт (31.01.1797 — 19.11.1828) — австрийский композитор, один из основоположников романтизма в музыке. Скончался в 31 год от брюшного тифа.

Вернуться к тексту

4) Роберт Шуман (8.06.1810 — 29.07.1856) — немецкий композитор, педагог и музыкальный критик. Был вынужден оставить карьеру пианиста из-за паралича руки. Долгие годы страдал от психического расстройства.

Вернуться к тексту

5) «Маугли» — цикл из пяти советских мультфильмов режиссёра Романа Давыдова, снятых в 1967-1971 гг., по мотивам «Книги джунглей» английского писателя Редьярда Киплинга.

Вернуться к тексту

Всё воскресенье Ника провела дома, не смея и носа высунуть на улицу, и раздумывала о вчерашнем происшествии. Она злилась на себя за трусость — подумаешь, испугалась какой-то девчонки в маске лисы! — но в то же время чувствовала, что поступила правильно, что сбежать от странной девочки было самым разумным решением из всех возможных. Она подумала, не рассказать ли о произошедшем родителям, но не стала, живо представив их реакцию. Мама с папой наверняка посмеются над ней, скажут, что это была всего лишь какая-нибудь местная сумасшедшая, и Ника зря сбежала. Нет уж, если кому и рассказывать, так это Полине. Полина не станет смеяться, а может, она даже знает эту странную девочку в маске. И девочка в маске вполне может знать Нику — вдруг она видела её в школе, или дружит с кем-то из шестого «В», или даже сама там учится?

Слово «куница» не давало Нике покоя. Она уже дважды слышала его — сначала во сне, а потом от незнакомой девочки. Могло ли это быть простым совпадением? Ника не знала, да и о куницах она имела весьма смутное представление как о мелких хищных зверьках с ценным мехом, поэтому обратилась к подаренной на Новый год энциклопедии и вскоре уже внимательно вчитывалась в текст.

«Лесная куница имеет тело длиной 38-58 см, хвост — 17-26 см, массу — 750-1500 г. Тело у куницы стройное, сильное, уши довольно большие, заострённые, мех густой, пушистый, очень красивый. У лесной куницы он обычно тёмно-бурого цвета, на горле и груди имеется большое желтовато-оранжевое пятно.

Лесная куница, как следует из её названия, является типичным обитателем леса. Она предпочитает старые, захламлённые темнохвойные и смешанные леса с крупными дуплистыми деревьями, а на открытые места выходит только во время охоты. Хотя куницы прекрасно лазают по деревьям и умеют даже прыгать с дерева на дерево, они предпочитают бегать по земле или по снегу, обнаруживая при этом силу, ловкость, неутомимость, а на деревья забираются лишь время от времени. Лесная куница иногда ест ягоды, но в основном это хищник, причём очень энергичный и сильный. В тайге она принадлежит к числу лучших добытчиков. После удачной охоты остатки добычи она прячет про запас».

Ника внимательно рассмотрела рисунок, на котором был изображён симпатичный пушистый зверёк с круглыми торчащими ушками и светлой грудкой, но так и не поняла, какая может быть связь между ней и этим зверьком. Её никто никогда не называл «куницей», у них дома не было ручных куниц, да и вообще каких-либо домашних животных, потому что, цитируя её маму, «ухаживать за домашним питомцем слишком большая ответственность, мы вот сейчас заведём собаку или кошку, а мне потом её выгуливать и кормить?». Во время своих походов через лес Ника тоже никаких куниц не видела, хотя допускала, что они могут здесь водиться. Так ничего и не сообразив, она отложила книгу, твёрдо решив завтра рассказать обо всём Полине.

Школа встретила Нику холодом и гробовым молчанием, вскоре сменившимся робкими перешёптываниями учеников. Подойдя к доске с объявлениями, возле которой, как и неделю назад, столпилась группка ребят, Ника кинула на неё взгляд и вздрогнула. Объявлений о пропавших детях на доске было уже не два, а три, и с третьего на неё придирчиво смотрела Катя Смирнова.

Ника на мгновение замерла, а затем медленно побрела в класс, пытаясь переварить случившееся. Катю она недолюбливала, и это было взаимно, но в прямой конфликт с ней никогда не вступала. Вообще её не любил почти весь класс, за исключением нескольких подружек, которые, Ника была уверена, дружили с Катей только из-за выгоды, потому что она была старостой и дочкой классной руководительницы. Но кто мог быть замешан в её пропаже? Садясь за свою парту, она бросила взгляд в сторону Антона, от которого как раз с расстроенным видом отходила Полина. Сначала Бабурин, теперь Катя... Может, Антон и правда ко всему этому причастен?

— Привет, — Полина села рядом с ней и издала грустный вздох.

— Привет, — Ника принялась раскладывать вещи на парте.

— Уже видела объявление? — Полине, похоже, не терпелось с кем-то обсудить произошедшее.

— Видела, — кивнула Ника. — Как по заказу, пропадают те, с кем повздорил Антон. Семён Бабурин, Катя... Не думаешь, что он как-то с этим связан?

— Вот ещё! — Полина решительно помотала головой. — Антон не такой, он ничего бы не сделал Кате! Правда, в субботу они поссорились из-за классного журнала, и потом ещё на физкультуре Антон назло Кате дал Ромке и Бяше забить гол, но я уверена, он бы никогда не напал на неё! Антон — это тебе не Бабурин, он ни за что бы не ударил девочку!

Полина оглянулась на Антона, потом снова обратила свои печальные большие глаза на соседку.

— Я знаю, Катю многие не любили, и ты тоже, — извиняющимся тоном сказала она, — но она всё-таки пропала, и это ужасно! Я, наверное, должна ей сочувствовать, но я ничего не чувствую. А когда вспоминаю, сколько всяких гадостей она делала, то даже просыпается какое-то злорадство, и кажется, что так ей и надо. Я чудовище, да?

— Если тебя это утешит, то ты не одна такая, — ответила Ника. — Я тоже не могу ей сочувствовать. Да и не хочу. Так что мы обе с тобой чудовища, — она попыталась улыбнуться, но Полина оставалась грустной и серьёзной.

— Антон тоже пытался меня успокоить, — вздохнула она. — Только знаешь... Катя ведь не всегда была такой. В начальной школе мы с ней сидели за одной партой и даже, можно сказать, дружили. Хотя сплетничать она и тогда любила. А год назад у неё умер отец, и она стала... такой. Колючей. Язвительной. Злой. Я пыталась ей помочь, но... — она покачала головой. — Помню, она жаловалась, что на неё мать наседает. Мол, ты должна быть во всём первой, должна подавать пример. Наверное, поэтому Катя так и злится на меня, на тебя, на Антона — на всех, кто хорошо учится и в чём-то талантливее её.

Полина немного помолчала и добавила:

— А ещё у меня пропала анкета, представляешь? Та самая, которую я тебе давала в субботу. Кто-то вытащил её у меня из сумки и теперь может узнать все наши секреты! И пропажа анкеты расстроила меня больше, чем пропажа Кати. Ужасно, правда?

— Может, кто-то из хулиганов стащил? — Нику, в отличие от Полины, это известие не сильно расстроило. — Там всё равно не было написано никаких таких страшных секретов, которые никому нельзя знать, иначе это сломает твою жизнь. То есть, ты же не писала там, что по ночам бродишь по лесу и похищаешь детей, верно?

Полина прыснула, но тут в кабинет вошли Ромка с Бяшей, и её лицо приняло злое выражение.

— Явились — не запылились! Два клоуна! Представляешь, что мне вчера Антон по телефону сказал? Пятифанов подбивал его разыграть передо мной спектакль! Якобы Антон маньяк и нападает на меня, а Ромка меня героически спасёт! Он думал, что после этого я сразу брошусь ему на шею и начну с ним встречаться! Ну не дурак ли?

— Дурак, — кивнула Ника, рассеянно наблюдая за хулиганами, которые о чём-то шептались с Антоном. Ей на ум снова пришла девочка в маске, и она подумала, что это могло быть таким же идиотским розыгрышем. Может, это Ромка вместе с какой-то своей знакомой решил подшутить над новенькой, а она, наивная дурочка, купилась и сбежала?

— Кстати, о розыгрышах, — она снова повернулась к Полине. — В субботу вечером я гуляла по посёлку и встретила странную девочку. Она откуда-то знала моё имя, звала меня в лес и постоянно смеялась. У неё очень необычные глаза — светло-светло-карие, почти жёлтые. А кроме глаз я ничего не смогла разглядеть, — она сделала паузу, — потому что она была в маске. В маске лисицы.

Полина, к изумлению Ники, побледнела почти так же сильно, как и тогда, когда увидела стаю собак. У неё даже губы стали белыми, глаза широко распахнулись, она наклонилась ближе и прошептала:

— Ты ведь сейчас не шутишь, да?

— Нет, — Ника потрясла головой. — А в чём дело? Ты вся белая!

— Дедушка рассказывал, что давным-давно, когда он ещё был молодым, в посёлке тоже пропадали дети. Ходили слухи, что к ним приходили другие дети в масках животных и заманивали их в лес. Дети уходили за ними и больше не возвращались. Ника, пожалуйста, если ещё раз увидишь эту девочку, держись подальше!

— Хорошо-хорошо, — торопливо произнесла Ника, не на шутку испуганная реакцией Полины. — Может, это и не девочка вовсе. Может, молодая женщина. Постой! Ты сказала, что такие исчезновения здесь не первый год? Такое уже случалось?

— Н-не знаю, — Полина слегка дрожала. — Это у дедушки надо спрашивать.

— А лейтенант Тихонов знает? Надо ему рассказать! Может, тут орудует какая-нибудь секта, переодевающаяся в зверей!

В Нике вновь загорелась страсть к расследованиям, но Полина ни о чём и слышать не желала. Пробормотав, что она ничего такого не знает, а милиция их и слушать не захочет, она поднялась и выскользнула из класса.

Весь учебный день Ника провела в попытках выяснить, кто мог скрываться за маской лисицы. На переменах она бродила по коридорам, как бы невзначай останавливалась возле болтающих старшеклассниц, приглядывалась к проносящимся мимо девочкам из младших классов, прикидывала рост и телосложение, но так никого и не вычислила. Голоса у многих девочек были звонкие, но того самого, писклявого, с непрекращающимися смешками, Ника так и не услышала. Кареглазых девочек тоже было много, но у всех глаза были темнее, чем у незнакомки в маске. «Может, у неё вообще цветные линзы?» — пришло на ум Нике. «Но какой смысл в такой двойной маскировке — маска плюс линзы? Да и не купишь, наверное, такие линзы в маленьком посёлке».

Уже под конец учебного дня Ника, проходя мимо спортзала, вдруг услышала возбуждённые голоса, доносящиеся из небольшого закутка, и остановилась, а потом тихонько подошла поближе и прислушалась. Спорили, судя по всему, двое мальчишек. Выглянув из-за угла, она увидела Антона и Ромку, а чуть в стороне от них со скучающим видом стоял Бяша.

— Так дела не делаются, Тоха, — негромко, с явной угрозой в голосе говорил Рома. — Сначала, значит, согласился, а теперь на попятную?

— Не по понятиям, на! — поддержал его Бяша.

— Я тебе уже объяснил, почему я отказываюсь! — горячо заговорил Антон. — Нехорошо это! По посёлку бродит настоящий маньяк, а ты хочешь, чтобы я напал на Полину! Вдруг она по-настоящему испугается? И вообще, это неправильно — обманывать девушку, которая тебе нравится!

— А ты у нас в этом большой спец, да? — прищурился Ромка. — Совет мне решил дать, да?

— Нет, я... — Антон на мгновение замялся, а потом решительно вскинул голову и посмотрел Ромке прямо в лицо. — Она мне тоже нравится!

— Что?

Похоже, что оба хулигана от изумления потеряли дар речи. Антон же, наоборот, заговорил быстро, глотая слова и запинаясь.

— Да, Полина мне нравится! И я не собираюсь помогать тебе её завоёвывать, ещё и такими способами! Я ей рассказал, как ты хотел сделать из меня маньяка, а из себя рыцаря-спасителя! Пусть она сама решает, кто из нас ей больше нравится!

— Ах ты крыса! — взвился Рома. — Прикидывался моим другом, а сам за моей спиной за Полинкой ухлёстывал? — он схватил Антона за воротник рубашки и прижал к стене, яростно сверкая глазами и оскалив зубы, совсем как хищный зверь. Антон прижал руку к груди — Нике было плохо видно, но показалось, что он держится за крестик. «Нет, тут тебе не поможет ни крест, ни святая вода», — подумала она.

— Ща тебя Ромка по стенке размажет, на! — прошепелявил Бяша, явно предвкушая предстоящий мордобой. Ника уже готова была выйти из-за угла и остановить Пятифанова — пусть ей было всё равно на Антона, зато не всё равно на Полину, которая в этого Антона влюблена. Но тут дверь спортзала распахнулась, и на пороге появился учитель физкультуры, который мрачно осмотрел всю компанию.

— Пятифанов, опять геройствуешь? Снова в милицию захотел? — сурово спросил он. Ромка тут же разжал руки и отступил, продолжая сверлить Антона взглядом.

— Что тут у вас случилось? — физрук повернулся к Петрову.

— Да так, ничего. Просто повздорили немного, — кажется, такие ответы уже стали для Антона привычными. Он прошёл мимо хулиганов и направился к лестнице, не заметив притаившуюся в тени Нику. До неё долетело едва слышное «Ну всё, очкарик, тебе не жить», брошенное Ромкой вслед Антону. Подождав, пока хулиганы и физрук скроются, она опрометью бросилась в класс.

После окончания уроков Антон так торопился домой, что даже не попрощался с Полиной, и Ника, заметив опечаленное лицо соседки, не выдержала.

— Похоже, у Антона неприятности, — объявила она. — Я час назад слышала, как он поссорился с Пятифановым. Антон признался Ромке, что рассказал тебе про их задумку с нападением «маньяка». И ещё сказал, что ты ему нравишься. Прямо в лицо Пятифанову.

— А что Ромка? — лицо Полины по-прежнему было бледным, но на нём ярко вспыхнул румянец.

— Готов был убить его прямо на месте. Хорошо, что физрук помешал. Вот Антон и ушёл поскорее домой, чтобы хулиганы его не настигли.

— Надо идти за ним! — Полина решительно вскочила с места, её глаза горели гневом. — Я Ромке всё выскажу! Он у меня узнает, как меня пугать! Я его так проучу, что он к Антону больше не притронется! Тоже мне, герой-любовник выискался!

Девочки очень спешили, но ни Антона, ни Ромку с Бяшей на школьном дворе они уже не застали. Просёлочная дорога вся была истоптана детскими и взрослыми следами, и понять, кто именно шёл по ней, не представлялось возможным. Ника с Полиной свернули в лес, где следов было значительно меньше, и зашагали, с трудом пробираясь сквозь сугробы. Мороз щипал щёки, ресницы смерзались, пальцы рук и ног ломило от холода. Девочки почти не переговаривались, чтобы лишний раз не глотать ртом ледяной воздух, а молча шли, увязая в снегу, оглядываясь по сторонам и вздрагивая от хруста веток, то и дело раздававшегося неподалёку. Ника поймала себя на том, что уже не думает о девочке в маске лисы, мужчине с заячьей губой и предполагаемой секте, целиком сосредоточившись на спасении Антона.

Тут до них донеслись громкие голоса, и девочки поспешили на звук. Посреди небольшой поляны стояли трое мальчишек: Антон, чуть склонив голову и сжав кулаки, готовился обороняться от Ромки, а Бяша, переминавшийся с ноги на ногу, с жадностью наблюдал за этим. На глазах у Ники и Полины Пятифанов замахнулся и заехал Антону по скуле. Тот покачнулся, но устоял на ногах и двинул в ответ, ткнув Ромку в плечо. Хулигана этот удар явно разозлил, и на этот раз он дал Антону под дых, из-за чего тот согнулся пополам.

— Мало тебе, очкарик? — процедил Рома. — Хочешь добавки?

— Да пошёл ты! — прохрипел Антон.

— Ромка, не смей! — на поляну вихрем вылетела Полина. — Не смей его бить!

— А вот и наша первая скрипка пришла, — похоже, Пятифанов не сильно удивился. — Бяшка, подержи её, а то порежется ещё случайно!

Бяша послушно схватил Полину за локти и потянул назад, а его друг вытащил из кармана нож-бабочку и, с негромким звяканьем обнажив лезвие, направился к Антону, который только-только смог прийти в себя и разогнуться.

— Пусти меня, дурак! — Полина билась в руках Бяши, скрипичный футляр выпал из её руки и теперь валялся на снегу. — Я твоему отцу скажу, слышишь, Пятифанов? Я в милицию пойду! Не смей трогать Антона, понял!

Ника замерла, пытаясь понять, кому больше нужна её помощь. Полина явно не была напугана нападением Бяши, скорее разозлена, а вот Антон вполне мог получить колото-резаные ранения, поэтому она тоже кинулась вперёд.

— Пятифанов, оставь его!

— Закройся, — через плечо бросил хулиган, ни на миг не прервав своего приближения к Антону, который попытался встать в защитную позицию, выставив сжатые кулаки перед грудью.

В голове Ники будто что-то звякнуло, совсем так, как давеча звякнул нож-бабочка. Пятифанов и раньше не проявлял к ней особого интереса, но сейчас он просто отмахнулся от неё, как будто она была надоедливой мухой. От Полины он так не отмахивался — весь этот спектакль на поляне с тычками Антону и мастерским раскручиванием ножа был поставлен именно для Полины. К Нике никогда раньше не относились с таким пренебрежением, и её захлестнуло жгучее чувство обиды. Захотелось немедленно наброситься на Ромку, ударить его, стереть с лица эту хищную улыбку, дать ему понять, что она не муха какая-нибудь, от неё не получится отмахнуться простым «Закройся»! Как там было написано про куницу? «Хищник, очень энергичный и сильный»?

Ника взвизгнула от злобы, подпрыгнула, замахнулась ногой и изо всех сил пихнула хулигана в бок. Тот, не удержав равновесия, полетел на снег, а она повалилась сверху, двинула его кулаком в лицо, потом вцепилась в руку со сжатым в ней ножом. Они покатились по снежному покрову, пихая друг друга кулаками и пиная ногами. У Ники шапка сбилась, у Ромки вообще слетела, он несколько раз очень больно пнул её по коленям, а она укусила его за запястье. Ромка взвыл, хватка его ослабла, и Ника сумела выхватить нож. Она перекатилась по снегу, шатаясь, с трудом поднялась на ноги, запихивая нож в карман. Ромка тоже поднялся, сплюнул попавший в рот снег.

— Верни нож! — просипел он, натягивая шапку.

— И не подумаю! — Ника отступила, быстро оглядывая поляну. Бяша, морщась, держался за голову, а Полина стояла возле Антона, с воинственным видом сжимая в руках футляр. Видимо, во время потасовки Ники и Ромки она сумела-таки вырваться и огрела Бяшу футляром по голове.

Рома сделал несколько быстрых шагов к Антону, но Полина решительно загородила его собой.

— Даже не думай! — крикнула она.

— Полина, не надо! — Антон попытался оттеснить её. — Я не собираюсь прятаться за твоей спиной!

— Меня он не тронет! — возразила Полина.

— Ты уверена, Морозова? — Рома расхохотался, в его смехе слышались истеричные нотки.

— Ударишь её — получишь свой нож в спину, — пригрозила Ника, хотя понятия не имела, как обращаться с ножом-бабочкой.

— Эй, ты это... Девчонок бить — не по-пацански, — растерянно окликнул друга Бяша. Ромка стоял перед Полиной и Антоном, сжимая и разжимая кулаки, Антон яростно сверкал глазами из-под очков, не оставляя попыток закрыть собой Полину, а она, сделав шаг в сторону, окинула хулигана презрительным взглядом.

— Думаешь, Катя про тебя сплетен не распускала? — внезапно спросила она. — Я тоже про тебя много чего порассказать могу! Что твой отец в тюрьме сидел, что ты его боишься, потому что он тебя бьёт. Что твой дружок, — она кивнула на съёжившегося Бяшу, — до смерти боится гаражей, потому что как-то раз заглянул в самый-самый чёрный и тронулся умом! Ты хочешь казаться таким крутым, но на самом деле ты просто жалок! «Герой», тоже мне! Ромео недоделанный! А Антон, — она схватила стоящего рядом Петрова за руку, — во всём лучше тебя!

Время на поляне словно бы застыло. Нике показалось, что даже ветер в кронах деревьев утих, а перекликавшиеся где-то вдалеке птицы замолкли. Ромка медленно разжал кулаки, сунул руки в карманы и, сгорбившись, побрёл прочь, признавая своё поражение, но уже у самого края поляны резко развернулся и выкрикнул:

— Ну и пожалуйста! Ну и целуйся со своим Антоном! Посмотрим, как ты запоёшь, когда на тебя маньяк нападёт! А может, — он указал на Петрова, — ты маньяк и есть, а? Убил сначала Семёна, потом Катьку! Все же знают, что ты её ненавидел! Потом и её, — он мотнул головой в сторону Полины, — затащишь в лес и прирежешь!

— Я не маньяк! — возмутился Антон. — Я никогда не трону Полину!

— Будешь плакать, кричать, на помощь звать, — Ромка снова обращался к Полине, — а мне будет наплевать! Мне на вас всех плевать, слышите! — было похоже, что к его горлу подступили рыдания. — Пусть этот маньяк вас всех прикончит, поняли! Пойду в лес, авось, он и меня прирежет! Всё лучше, чем ваши поганые рожи видеть!

Он повернулся и кинулся прочь, через несколько мгновений скрывшись в лесной чащобе.

Над поляной повисла гнетущая тишина. Ника машинально отметила, что начинает смеркаться, и посмотрела на Антона, который болезненно морщился, трогая свежий кровоподтёк на щеке, и Полину, бережно заглядывавшую ему в лицо.

— Неловко как-то вышло, на! — протянул Бяша, с опаской косясь на тёмную громаду стволов. — Ромка там заплутает — потом костей не найдёшь!

— Ну и пусть! — озлобленно бросила Ника. — Одним уголовником меньше будет!

— Нехорошо, — слабым голосом проговорил Антон. — Сначала Бабурин, потом Катя, теперь Ромка... Если он пропадёт, меня точно обвинят. Надо его найти!

— Я не думала, что он настолько обидится на мои слова, — Полина опять побледнела. — Антон прав, надо его найти и утихомирить, а потом всем вместе возвращаться домой.

— Вы чего? — Ника уставилась на них, не веря своим ушам. — Полина, он тебя хотел маньяком напугать! Антон, он тебе ножом угрожал! А вы его спасать собираетесь?

— Так-то не по-пацански — своего в беде бросать! — высказался Бяша. Ника подумала, что если она ещё раз услышит выражение «не по-пацански», то точно заедет ему в лицо. Но все трое, судя по всему, были настроены искать Пятифанова, возвращаться через лес одной по сгущающимся сумеркам ей не хотелось, поэтому не оставалось ничего иного, как идти с ними.

Становилось всё холоднее, небо быстро темнело, из-за колющего мороза было тяжело дышать, и казалось, что крики «Ромка! Пятифанов!» застывают в воздухе, не разносясь на достаточное расстояние. Снег скрипел под ногами, вокруг потрескивали ветви, тревожно перекликались птицы, под тяжёлыми еловыми лапами и в глубоких дуплах деревьев таились тени. Когда все четверо уже почти отчаялись, снег захрустел сильнее, и среди деревьев мелькнула знакомая фигура в кожанке.

— Ромка! Стой, твою мать! — Бяша кинулся вперёд, остальные последовали за ним и вскоре оказались на опушке леса, окружённой обгорелыми деревьями. Ромка остановился и презрительно посмотрел на них.

— Что, пришли умолять о прощении? — он сплюнул в снег. — Решили показать, какие вы все из себя добренькие? Думаете, я сейчас обольюсь слезами, всё забуду, обнимусь с вами и пойду домой? А вот вам! — он вытащил руку из кармана и показал кукиш.

— Ромка, не дури, — негромко сказал Антон. — Тут где-то маньяк бродит.

Пятифанов в нецензурных выражениях коротко дал понять, в какое место следует идти маньяку, после чего его блуждающий взгляд упал на Нику, и он вновь оскалился.

— А ты тут чего забыла, Сара, мать твою, Коннор⁽¹⁾? Тебе больше всех надо?

Ника ненадолго опешила, но потом вспомнила кое-что и вскинула подбородок.

— Ах так? Ну хорошо, тогда я ухожу, — она демонстративно повернулась к лесу и сделала несколько шагов, потом обернулась. — Правда, у меня осталась кое-какая твоя вещь, но если она тебе не нужна...

— Нож! — вскинулся Ромка. — Нож верни! Мне его отец подарил!

Помедлив, Ника всё же вынула из кармана «бабочку» и кинула Ромке. Тот поймал его и с мрачным видом спрятал в карман. Бяша, явно обрадованный тем, что дело вроде бы разрешилось мирно, потопал к другу, но по пути увидел что-то под ногами и присел, роясь в снегу.

— Гляньте, чего нашёл! — он вскочил, подняв свою находку над головой. — Кошелёк, на! — он произнёс это слово как «коселёк», напомнив Нике вора Кирпича из фильма «Место встречи изменить нельзя»⁽²⁾. В руке Бяша и в самом деле сжимал миниатюрный кошелёк с нарисованной на нём большой розовой клубникой. Он был сильно помят, как будто его придавило что-то очень тяжёлое — возможно, колесо машины.

— Это же Катин кошелёк! — встрепенулась Полина.

— Точняк, — подтвердил Ромка, подходя ближе. Злость в его глазах потухла, сменившись искренним интересом. — Выходит, Катька где-то здесь проходила?

— Я же вам говорил! — Бяша кинул обиженный взгляд на Ромку и Антона. — Говорил, что утром слышал, как здесь какая-то девчонка ревела! Это Катька была, на!

— Выходит, что так, — Антон побледнел и сжал губы. Он хотел добавить что-то ещё, но не успел. Бяша тонко и пронзительно вскрикнул, его раскосые глаза округлились от ужаса, дрожащая рука вытянулась, показывая куда-то вдаль.

— Там... т-там...

Все живо обернулись и увидели неподалёку от себя небольшое чёрное строение — судя по всему, это был обычный гараж, выкрашенный в чёрный цвет, над входом мигала красная лампочка. «Странно», — подумала Ника. «Мы минут пять на этой поляне, а гараж заметили только сейчас!». Но ещё больше, чем внезапное появление гаража, её удивило поведение Бяши, который весь побелел, неловко кинулся прочь, но увяз в глубоком снегу и повалился наземь. Ромка подскочил и встряхнул друга за плечи, но тот вырвался, вслепую бросился бежать и налетел прямо на Полину, которая, недолго думая, отвесила ему звонкую пощёчину. Бяша плюхнулся на снег, держась за щёку.

— Больно, на! — просипел он. Лицо у него стало обиженное, но прежний страх исчез, хотя губы всё ещё дрожали.

— Думаете, Катя сейчас там? В этом гараже? — голос Антона звучал очень испуганно.

— Есть только один способ узнать, — Ромка, явно красуясь перед Полиной, вскинул голову, сунул руки в карманы и вразвалочку направился к гаражу. Антон, не собираясь казаться трусом на его фоне, поспешил за ним.

— Братва, не надо! — прохрипел Бяша, даже не пытаясь подняться.

— Надо, Бяша, — ответил Антон, пытаясь убедить то ли бурятёнка, то ли самого себя. — Если Катя там, и если есть хоть какой-то шанс её спасти, то мы должны это сделать.

— Я тебя одного с ним не отпущу! — Полина мотнула головой в сторону Ромки. — У него нож! Мало ли что ему в голову взбредёт!

— Не стану я об него руки марать, — презрительно заявил Ромка, но Полину это не успокоило.

— Я... Я... — она на мгновение замялась, но всё же продолжила, — я с вами пойду.

— Нет! — хором крикнули Антон и Ромка и сразу же сердито посмотрели друг на друга.

— Там может быть слишком опасно! — заговорил Антон. — Лучше останься с Бяшей, пригляди за ним, а то у него от этого гаража крыша ехать начинает.

— Кто-нибудь мне объяснит, что это за гараж и что в нём такого страшного? — вмешалась Ника.

— Он людей жрёт, — бросил в ответ Ромка.

— Я сейчас серьёзно!

— Я тоже серьёзно. Бяшка в него заглянул и умом тронулся.

— Тогда надо в милицию обратиться! — Ника поразилась, почему эта простая мысль пришла ей в голову только сейчас.

— Не поможет, — вздохнул Антон. — Гараж этот с места на место перемещается. Пока мы бегаем в милицию, он просто исчезнет, и нам никто не поверит.

— Опять свои шутки шутите? Разыграть меня пытаетесь? — прищурилась Ника.

— Не шутки, — слабым голосом возразила Полина. — Я от дедушки тоже слышала легенды про этот гараж. Он и правда может появляться и исчезать.

— Пока мы тут базарим, эта штука уже раз сто могла слинять! — ожесточённо заявил Ромка и снова зашагал к гаражу. — Ты, очкарик, и Сара Коннор, как хотите, а я пошёл.

— Если мы через пятнадцать минут не вернёмся, или если вы услышите крики, шум, сразу бегите, — торопливо проинструктировал Антон Полину. — В милицию, к родителям, куда угодно, только подальше отсюда.

— Поняла, — бледная Полина развернулась и направилась к сопящему Бяше, который наконец-то поднялся и крутил головой из стороны в сторону, избегая смотреть на гараж. Антон посмотрел на Нику, она на него, они молча кивнули друг другу и последовали за Ромкой прямо к чёрному строению, которое с каждым шагом казалось всё более и более зловещим.

1) Сара Коннор — героиня фильмов серии «Терминатор», в частности «Терминатор» (1984) и «Терминатор-2: Судный день» (1991), отважная воительница, борющаяся против машин-убийц. Её роль сыграла актриса Линда Хэмилтон.

Вернуться к тексту

2) «Место встречи изменить нельзя» — советский пятисерийный фильм, снятый по роману А.А. и Г.А. Вайнеров «Эра милосердия». Вышел на экраны в 1979-м году. Роль вора-карманника Кости Сапрыкина по прозвищу Котька Кирпич сыграл Станислав Садальский.

Вернуться к тексту

Чем ближе Ника подходила к гаражу, тем сильнее колотилось её сердце, так что ей в конце концов начало казаться, что его стук слышен всем вокруг, и если неведомый маньяк находится внутри, он непременно его услышит. Возле самых дверей все трое остановились, Ромка, приложив ухо к двери, прислушался, затем оглянулся на остальных и прошептал:

— Вроде тихо. Так, заходим по одному, не шумим, лясы не точим.

Он толкнул дверь, издавшую противный скрип, показавшийся Нике оглушительным, и шагнул вперёд, вызвав у неё невольное уважение: почему-то она была уверена, что Ромка пошлёт вперёд кого-то из своих спутников. Следом вошёл бледный, кусающий губы Антон, Ника проскользнула в образовавшуюся щель последней, оглянувшись и окинув взглядом размытые силуэты Полины и Бяши, видневшиеся на поляне. В следующее мгновение она очутилась в гараже, и полумрак поглотил её, а все звуки стихли — осталось лишь монотонное урчание генератора.

Гараж был тускло освещён одной-единственной лампочкой, свисавшей с потолка. На стенах висели различные инструменты — сначала Нике показалось, что они измазаны кровью, но она подошла ближе и с облегчением убедилась, что это всего лишь красно-коричневая краска. В центре гаража стоял автомобиль, накрытый брезентовым чехлом, на полу валялись пустые канистры и какие-то коробки, в углу были свалены друг на друга шины. В целом гараж производил впечатление захламлённого и даже заброшенного, но ничего пугающего в нём не было. Ника ненадолго задержала взгляд на странных символах, которыми были исписаны стены, поморщилась от запахов машинного масла, краски, затхлости и чего-то металлического и подошла к автомобилю. Рядом уже стояли Рома и Антон.

— Ничего такого тут нет, — не то с досадой, не то с облегчением проговорил Петров. — Просто пыль и рухлядь.

— Ага, один хлам, — Ромка с досадой смотрел на автомобиль. — А мы стояли, мялись, боялись непонятно чего!

— Надо заглянуть под чехол, — предложила Ника. — Посмотреть марку и номер автомобиля. Вдруг по нему можно вычислить преступника!

— Ага, я заодно и магнитолу скручу! — фыркнул Ромка и дёрнул чехол.

— Не смей! — вскинулась она. — Маньяк поймёт, что здесь кто-то был! Нельзя ничего трогать, надо оставить всё, как будто нас здесь не было!

— Да я пошутил! — огрызнулся Ромка, но тут из-под чехла донёсся тонкий жалобный стон. Все трое вздрогнули и испуганно переглянулись.

— Это Катя! — воскликнул Антон. Рома сильнее дёрнул чехол, тот затрещал, медленно пополз вниз, и на этот раз Ника с Антоном не сумели сдержать вскрик ужаса, а Рома испуганно попятился, выпустив из рук край чехла.

То, что стояло в центре гаража, не было автомобилем. Перед ними возвышалась огромная, блестящая металлом и пахнущая маслом промышленная мясорубка, из тех, на которых перемалывают свиные и коровьи туши на мясокомбинатах. И в раструбе этого чудовищного приспособления сидела Катя Смирнова, связанная по рукам и ногам, рот её был заткнут кляпом, в расширенных глазах стояли слёзы. Она слабо мычала сквозь кляп, на лбу у неё виднелась ссадина, школьная форма была перепачкана землёй, на коленях запеклась кровь.

— Вот же больной ублюдок, — пробормотала Ника — других слов для описания похитителя она подобрать не могла. Мальчики тем временем, сбросив оцепенение, кинулись к мясорубке, Ромка взобрался на неё, схватил Катю, намереваясь вытащить её, и случайно задел коленом какую-то кнопку. Ника сначала даже не поняла, что случилось: послышалось мерное гудение, сначала тихое, но с каждой секундой всё набиравшее обороты, становившееся громче и быстрее. Катя задёргалась и замычала сквозь кляп, Ромка побледнел и дрожащим голосом крикнул:

— Чёрт! Выключи! Выключи её!

— Я сейчас! Держись! — Антон засуетился, забегал вокруг машины, нажимая на кнопки и щёлкая тумблерами, но звук становился только громче. Ника стояла, медленно осознавая случившееся: Ромка нечаянно включил мясорубку, и сейчас Катю затянет туда, переломает все кости, разорвёт на части, перемелет в кровавый фарш. Буквально. Безо всяких там метафор и аллегорий.

— Не работает! Нихрена не помогает! — судя по голосу, Антон был близок к панике.

— Так помогите мне! — натужно ответил Ромка. Антон бросился к нему, и оба вцепились в Катю, вытягивая её наверх, изо всех сил борясь с мясорубкой. Катя извивалась и дёргала ногами, поджимая их, — Ника понимала, что она пытается помочь мальчишкам, отчаянно хочет выбраться, но эти рывки только мешали её спасению. Нику охватило странное безразличие, словно она находилась во сне. Этого ведь не может быть на самом деле, правда? Она не может стоять здесь, бессильно наблюдая, как Катя вот-вот исчезнет в пасти огромной мясорубки! Она просто пришла домой уставшая, легла спать, и ей снится кошмар, только и всего. Надо посильнее ущипнуть себя, и она проснётся.

— Ника! Сделай же что-нибудь! — закричал Антон, и это вывело её из ступора. В голове пронеслась мысль броситься нажимать на все кнопки подряд, но тут же была отвергнута. Она может ускорить работу мясорубки или увеличить её силу, и тогда Катю точно будет не спасти. Ника метнулась к стене, сорвала с неё тяжёлый железный лом и бросила в раструб. Раздался противный металлический скрежет, жернова на мгновение затормозились, Ромка с Антоном рванули изо всех сил и почти полностью вытянули Катю, но тут лом с оглушительным треском переломился пополам, как хрупкая деревяшка, и обе его части исчезли внутри мясорубки. Катю потянуло вниз, и она глухо завыла сквозь кляп.

— Тяните! Тяните, мать вашу! — заорал Ромка.

Ника тоже взобралась на мясорубку, и все трое схватили Катю, цепляясь за локти, плечи, бока, пихая друг друга и напрягая все силы, чтобы вытащить её. Где-то на краю сознания Ники промелькнуло, что сейчас Катя наверняка не стала бы возмущаться, если бы Антон схватил её за грудь, и она с трудом подавила приступ истерического смеха. Ей стало жарко, руки болели от непривычной нагрузки, на лбу выступил пот, но все трое явно проигрывали в борьбе с мясорубкой. Сверху Ника видела дёргающиеся Катины ноги, видела, как их тянут книзу верёвки, уходящие прямо в жерло мясорубки...

— Нож! — внезапно осенило её. — Ромка, нож! Режь верёвки!

— Держи её! — Ромка без лишних слов отпустил Катю, которая сразу съехала вниз и истошно завизжала сквозь кляп, выхватил «бабочку» и наклонился над раструбом. Ника и Антон с удвоенной силой потянули Катю, но тут лезвия дошли до её ног, и она снова завизжала. Белые колготки Кати окрасились кровью, брызнувшей на металл: лезвия разрезали ей левую ступню. Глаза Антона округлились от ужаса, но он только сильнее рванул девочку на себя.

— Быстрее! — сорванным голосом выдавил он.

Ромка, матерясь сквозь зубы, хватал верёвки и перепиливал их лезвием. Ника отстранённо подумала, что его руку вполне может затянуть в мясорубку, и тогда им точно конец. Катя, трепыхавшаяся в их руках, съехала ещё ниже, лезвие вторично задело ей ногу, и она издала стон невыносимой боли. Грохот мясорубки становился просто невыносимым.

— Ромка! — провыла Ника, и тут натяжение резко ослабло, они с Антоном полетели на пол, а сверху на них упала Катя. Ромка тут же подскочил и принялся перерезать верёвки, стягивавшие её руки и ноги, затем вытащил изо рта кляп. Вся её левая стопа была в крови, Катя всхлипывала и стонала, с ужасом глядя на мясорубку, которая не переставала реветь, точно зверь, которого лишили его добычи.

— Надо сматываться, — скомандовал Рома. — А то мы тут шум на весь лес подняли.

— Идти можешь? — Антон склонился над Катей и обхватил её за талию, пытаясь поднять. Та с трудом распрямилась, сделала шаг и тут же снова рухнула на пол, корчась от боли.

— Не... не бросайте меня! — взмолилась она.

— Не боись, не бросим, — Рома стащил с себя куртку, накинул ей на плечи и мотнул головой в сторону выхода. — Вы двое — ведите её, а я вас прикрою, — он выставил перед собой нож-бабочку.

Ника и Антон подхватили Катю с двух сторон и потащили к выходу. Она пыталась помочь им, опираясь здоровой ногой, но от долгого пребывания в связанном положении конечности онемели, и ребятам пришлось тащить её на себе. Когда они вывалились из гаража, в лицо ударил порыв ледяного ветра, Катя слабо застонала, но разгорячённые борьбой с мясорубкой Ника и Антон почти не ощутили холода. Они тащили спасённую по снегу, а Ромка следовал за ними, вертя головой по сторонам. Грохот мясорубки смолк почти сразу, как они покинули гараж, и на смену ему пришли привычные звуки леса — хруст снега, треск ветвей, завывания ветра.

Таща Катю по снегу, Ника была уверена, что Бяши и Полины на месте не окажется, что они, не дождавшись, побегут за помощью, или их утащит какая-то зловещая сила из леса, но нет, они ждали на поляне и уставились на спасательную экспедицию с изумлением.

— Катька! Живая! — Бяша вытаращил глаза.

— У неё ноги в крови! Что случилось? — кинулась к ним Полина.

— Лучше вам не знать, — буркнул Ромка.

— Там мясорубка... — заикнулся Антон и тут же получил от Пятифанова тычок под ребро.

— Мясорубка? Какая мясорубка? — лицо Полины стало белее окружавшего их снега, а Бяша попытался что-то сказать, но издал только неразборчивое блеяние.

— Бе... Бее... Б-бе-бе...

— Тихо ты! — на этот раз Ромка пихнул его. — Надо валить отсюда, пока этот маньячелло не заявился! Да и холодно, мать его, без куртки стоять!

— Холодно, — простонала Катя, обессиленно падая на колени. Полина прислонилась спиной к дереву, быстро стащила с себя сапог, сняла толстый шерстяной носок, кинула на снег, надела сапог обратно, потом проделала ту же операцию со второй ногой и, присев рядом с Катей, принялась натягивать на неё носки. Когда дело дошло до левой ноги, Катя болезненно охнула, но тут же сжала зубы.

— Потерпи, — пробормотала Полина, подтягивая носок повыше.

— Спа... спасибо, — слабым голосом выдавила Катя. Она с трудом поднялась, цепляясь одной рукой за плечо Полины, а другой за дерево, её огромные зелёные глаза были полны слёз. Все замолчали, чувствуя странную неловкость, и даже Бяша перестал блеять и громко шмыгнул носом.

— Рано ещё спасибо говорить, — первым пришёл в себя Антон. — Ромка прав: надо сваливать. Бяша, Полина, вы держите Катю, а мы с Ромкой и Никой будем вас охранять.

— А ты чего это раскомандовался? Ты у нас главный, что ли? — немедленно взвился Ромка, но его осадила Полина.

— Сейчас не до споров! Потом выясните, кто из вас главный, а сейчас надо в больницу! Бяша, иди сюда!

Бяша послушно проковылял к Полине, они с двух сторон подхватили Катю под руки и потащили через сугробы. Ромка, Антон и Ника следовали за ними, оглядываясь по сторонам, причём Ромка не выпускал из руки нож, то и дело матерясь сквозь зубы и зябко ёжась от холода. В какой-то момент Ника обернулась и вздрогнула, не увидев между деревьями очертаний гаража. Всё было точно такое же, как и раньше: белый снег, тёмное небо, опушка, окружённая обгорелыми стволами, но чёрное строение, из которого они вышли минут пять назад, пропало, растворилось, словно его и не было!

— Гараж! Он исчез! — севшим от волнения голосом крикнула Ника.

— А я тебе говорил, — отозвался Ромка. — Эта штука на месте не стоит, шляется туда-сюда.

— Но как это может быть? — она затрясла головой, пытаясь прогнать вновь нахлынувшее ощущение нереальности происходящего. — Кто-то перевозит его с места на место? Но... получается, он был там сразу после нас! Может, следил за нами? Увидел, что мы вытащили Катю, понял, что до него может добраться милиция, и увёз гараж? Но прошло всего несколько минут! И мы не слышали ни шума машины, ничего!

— Логикой это не объяснить, — тяжело дыша, проговорила Полина, голос её звучал очень испуганно. Бяша снова что-то жалобно проблеял.

— Тут мистика замешана, — поддержал Полину Антон. — Так что сейчас лучше не думать, куда делся гараж.

Ника, ошеломлённая, сбитая с толку и порядком встревоженная, продолжила путь. Снег громко скрипел под ногами, ветер всё сильнее завывал в ветвях деревьев, и она не сразу разобрала, что помимо их шагов неподалёку слышны ещё чьи-то, гораздо более тяжёлые. Когда же Ника поняла, что рядом, по соседней тропинке идёт ещё кто-то, её охватила такая дрожь, что даже зубы застучали. В тот же миг между деревьями очертился чей-то силуэт, Антон испуганно вскрикнул, а Ромка вскинул нож и скомандовал:

— Бегите!

Бяша охнул, выпустил Катю и рванул прочь, но споткнулся о выступающий корень дерева и полетел кубарем. Катя с воплем «Не бросайте меня!» крепче вцепилась в Полину, и та изо всех сил потащила её по снегу. Ромка взмахнул ножом, Антон схватил первую попавшуюся палку, Ника, слабо представляя, что они сейчас будут делать, выставила перед собой сжатые кулаки, и тут силуэт появился перед ними. Блеснули пуговицы и милицейская кокарда, послышался щелчок взводимого курка, и из темноты выплыл старший лейтенант Тихонов — в руках он держал пистолет, нацеленный прямо на ребят.

В голове Ники мгновенно пронеслось: «Значит, Тихонов и есть маньяк! Но перестрелять нас всех сразу он не сможет, надо двигаться зигзагами, отвлечь его, пока Полина уводит Катю как можно дальше!». Головой она понимала это, но тело отказывалось двигаться, ноги стали будто ватные, и она поняла, что не может сделать ни шага. Антон весь трясся, и было слышно, как стучат его зубы, а вот Ромка воинственно рассёк воздух ножом:

— Тихонов! Это ты, мусор, тут маньячишь?

У Ники кровь застыла в жилах от такой наглости. Лейтенант ненадолго застыл, вглядываясь в стоящих перед ним школьников, потом сердито сплюнул в снег, опустил пистолет и выругался:

— Пятифанов, твою мать! Это ты по лесу в потёмках шаришься? И Петров с тобой, и... — Нику он не знал, поэтому просто смерил её грозным взглядом. — Вам что, жить надоело? В газету попасть захотели? В рубрику «Помним, любим, скорбим»?

— Н-нет, мы... — промямлил Антон и тут же стушевался под грозным взором Тихонова.

— Я тут четыре часа засаду готовил, а вы, поганцы, мне её сорвали! — он сделал несколько шагов вперёд и уставился на барахтающегося в снегу Бяшу и Полину, которая с трудом удерживала повисшую на ней Катю. — Будаев, а ну вставай! Морозова, ну ты-то куда с этими хулиганами потащилась?

Полина открыла рот, но ответить не успела — Тихонов перевёл взгляд на Катю, и его глаза расширились.

— Смирнова?

Катя вырвалась из рук Полины, рухнула на снег и разревелась. Антон выронил тяжёлую ветку, Ромка крутанул нож, пряча лезвие, а Ника разжала кулаки, опустила руки и только сейчас поняла, что её колотит неудержимой крупной дрожью.

* * *

Весь путь до отделения милиции для Ники словно был застлан пеленой тумана. Старенький УАЗик вёз их, подпрыгивая на ухабах, а они жались друг к другу, на время забыв о разногласиях и ссорах, и подавленно молчали, только Катя изредка всхлипывала, подтягивая к себе наскоро перевязанную Тихоновым ногу. В милиции лейтенант позвал кого-то из своих коллег, произошла короткая суета, в результате которой Катю в срочном порядке повезли в больницу, Тихонов коротко переговорил по телефону с её матерью, сообщив, что её дочь нашли, что она жива и сейчас находится в больнице, и положил трубку, не дослушав сбивчивые всхлипы, расспросы и благодарности Лилии Павловны.

Дальше последовала бесконечная череда вопросов — или правильнее будет сказать «допросов»? Тихонов по одному вызывал ребят к себе в кабинет и подробно расспрашивал о случившемся, заставляя пересказывать одни и те же моменты по несколько раз. У Ники в голове крутилась смутная мысль, что несовершеннолетних вроде бы как разрешается допрашивать только в присутствии их родителей, но кроме неё об этом как будто никто не подумал, а она, посмотрев в усталое лицо Тихонова, в его опухшие от бессонных ночей глаза с тяжёлыми веками, внезапно испытала острую жалость и решила ничего не говорить на этот счёт. Сидя на стуле напротив лейтенанта, она украдкой оглядывала кабинет, изучая полки со стройными рядами папок, надписи на шкафчике с картотекой, светло-кремовые занавески, многочисленные канцелярские приборы на столе и большую карту мира, висящую на стене. На шкафчике с картотекой стоял портрет Бориса Николаевича Ельцина, который взирал на Нику даже суровее, чем Тихонов.

— Ты уверена, что Пятифанов случайно нажал на кнопку? — в третий раз спросил лейтенант.

— Уверена, — в третий раз устало ответила Ника. — Зачем ему было это делать нарочно? Он, конечно, не любит Катю, но не настолько же, чтобы убить её, да ещё и вот так! И ведь это он потом перерезал верёвки!

— С твоего напоминания, — заметил лейтенант.

— Он испугался. И Антон тоже. И я — мы все испугались. Я сначала настолько испугалась, что замерла и даже не могла понять, что делать. Папа говорил, с людьми такое часто случается в стрессовых ситуациях. Они либо атакуют — как Ромка, либо бегут — как Антон, либо замирают на месте — как я.

— Уж больно умные нынче дети пошли, — пробормотал Тихонов. После нескольких завершающих вопросов он выпустил Нику из кабинета и сам вышел вслед за ней. В дежурной части уже ожидали остальные: Антон и Полина сидели рядышком на стульях, тихонько перешёптываясь, Бяша, притулившись в уголке, сопел и шмыгал носом, Ромка, засунув руки в карманы, бродил туда-сюда мимо доски с объявлениями. При появлении Тихонова и Ники все взгляды обратились к ним.

— Как там Катя? — первым подал голос Антон. — С ней всё будет в порядке?

— Смирнова в больнице, мать сейчас с ней, — по ходу допросов лейтенант не раз прерывался, чтобы ответить на звонки, в том числе и из больницы, так что о состоянии Кати был осведомлён. — Физически она почти не пострадала, если не считать травмы левой ступни, ушибов и переохлаждения. Психически... Бог знает, что у неё там в голове творится после пережитого!

Тихонов встал посреди участка и, уперевшись руками в бока, сурово оглядел всю компанию, по очереди задержав взгляд на каждом.

— Так, ребятушки, теперь слушайте. Я допросил всех вас, Михалыч — Смирнову, и по всему выходит так, что придумать такую историю вы не могли — уж больно складно всё рассказываете. Допустим, маньяк действительно затащил Катю в гараж, привязал к мясорубке, а вы, такие герои, нашли её и спасли. При этом чуть не угробив! — он обвиняюще ткнул пальцем в Ромку.

— Да чё я сделал-то? — возмутился тот. — Я случайно на эту кнопку нажал, зуб даю!

— Я бы на твоём месте зубами не раскидывался, а то будешь как дружок твой, — Тихонов кивнул на Бяшу. Тот фыркнул, Ника с Антоном тоже невольно усмехнулись, и даже на лице Полины появилась улыбка.

— Смирнова тебя, кстати, не винит, — продолжил участковый. — Наоборот, благодарна вам всем, что спасли её от ужасной смерти.

— Надо же, — тихо проговорил Антон. — Похоже, после случившегося она и правда изменилась.

— Держи карман шире! — присвистнул Ромка. — Вот увидите, через неделю-другую, как придёт в школу, опять никому не будет житья давать! — впрочем, голос его звучал скорее обрадованно, чем сердито.

— Вы храбро спасли одноклассницу, спору нет, — тёмные брови Тихонова сошлись к переносице. — Но при этом вы рисковали своими жизнями! А если бы этот маньяк вас у гаража подкараулил? А если бы кого-то из вас, — он кивнул на Ромку, Антона и Нику, — в мясорубку затянуло? А если бы на вас в лесу волки напали?

— А если бы у бабушки росла борода... — начал Ромка, но притих под пронзительным взглядом лейтенанта.

— А если бы не сумел ты верёвки перерезать? Вы понимаете, что могли стать причиной смерти — мучительной смерти! — своей одноклассницы? Смирнова эта, как я понял, та ещё язва, но...

— Константин Владимирович, если бы мы её из гаража не вытащили, маньяк бы её точно убил! — горячо перебил его Антон. — Мы рисковали, да, но ведь мы же спасли Катю!

— Значит, так, — тяжёлый взгляд Тихонова упал на него. — Чтобы больше я ни о каких ваших подвигах не слышал. Один раз вам повезло. Второй может и не повезти. Спасли Катерину — и довольно с вас геройств. Особенно это тебя касается, Пятифанов!

— А чё сразу я? — вспыхнул Ромка.

— Это ведь твоя была идея в гараж пойти? Решил перед Морозовой себя героем выставить? Или перед Стрельниковой?

— Стрелецкой, — пробормотала Ника, но лейтенант её вряд ли услышал.

— Откуда у Петрова синяк на лице? Не твоя ли работа? Подрались из-за девчонки?

— Нет, я же вам уже говорил — споткнулся, когда бежал по лесу! — отрапортовал Антон. О стычке на поляне, предшествовавшей обнаружению гаража, все пятеро, не сговариваясь, рассказали очень расплывчато, не желая вызывать ещё больший гнев Тихонова, но он, похоже, о многом догадался сам. А вот в исчезновение гаража, о котором ему рассказали Ника и Антон, похоже, не очень-то поверил, решив, что они всего лишь вспоминают местную детскую страшилку.

— Так вот, чтобы больше никто из вас по лесу не бегал, особенно по темноте! Комендантский час не просто так ввели! По вечерам по улицам ездить буду, проверять! Кого из вас увижу на улице позже положенного времени — сразу в кутузку!

— Мы же хотели как лучше, — робко заметила Полина. — Антон хотел пропавших детей найти, а мы ему помогали.

— Ага, — мрачно кивнул Тихонов. — Хотели как лучше, а получилось как всегда⁽¹⁾. Думаете, я не хочу пропавших детей найти? Не хочу наручники надеть на этого козла, который их похищает? — он бросил взгляд на доску с портретами пропавших и нарисованным Антоном фотороботом мужчины с заячьей губой, помрачнел ещё больше, затем широкими шагами подошёл к доске и снял с неё портрет Кати.

— Ладно хоть одна нашлась — живая и даже вроде бы в трезвом уме. Может, расскажет что полезное. А может, не помнит ничего. Как тогда, тридцать лет назад...

— Тридцать лет назад тоже пропадали дети? — вскинулась Ника. Не далее как сегодня утром Полина говорила ей о чём-то похожем! Кажется, что с тех пор прошла целая вечность...

— Пропадали, — кивнул Тихонов. — Всё так же, как сейчас: дети исчезали по дороге в школу или после неё не возвращались домой, следы вели в лес и обрывались, собаки брать след отказывались, скулить начинали, уши прижимали... Но двух детей тогда всё-таки удалось спасти, — он чему-то усмехнулся, затем прошёл в свой кабинет, пошуршал бумагами и вернулся с каким-то листком — при ближайшем рассмотрении это оказалась старая пожелтевшая листовка.

— Вот, сохранил на память.

Не веря своим глазам, Ника уставилась на листок, на котором был изображён худенький темноволосый и большеглазый мальчик, потом вчиталась в текст.

ВНИМАНИЕ! ПРОПАЛ РЕБЁНОК!

Тихонов Костя, 12 лет

Приметы: рост 150 см, худощавого телосложения, волосы тёмные, глаза карие.

Гражданам, владеющим информацией, просьба звонить 02 (милиция)

— Вы были одним из пропавших детей! — поразилась Полина.

— Вот это история, на! — выдал Бяша.

— Так точно, — кивнул лейтенант. — Но вот что со мной было — не помню, хоть убейте! Нашёл меня тогдашний участковый — лежал я в лесу, на снегу, весь в хвое, замёрзший. Я из-за него потом в милицию и пошёл работать. Хотел дознаться, кто всё-таки детей похищал. Как знал, что это всё повторится! Мне до сих пор иногда кошмары снятся, — он поморщился и умолк.

Наступила долгая томительная тишина, прервать которую решился Антон:

— Вы сказали, что спасли двоих детей. А кто второй?

Тихонов неожиданно повеселел и широко улыбнулся:

— Ни за что не угадаешь! Второй, точнее, вторая...

Его слова прервала пронзительная трель телефонного звонка. Лейтенант торопливо прошагал в кабинет, взял трубку, прислушался, сказал «Ага, понял. Уже выезжаю» и, бросив трубку на рычаг, стал торопливо собирать вещи. Мельком поглядев на ребят, он крикнул:

— Вы, пятеро, можете по домам идти! И чтоб больше никаких подвигов, ясно вам?

— Так точно, товарищ милиционер! — насмешливо ответил Ромка. Они вывалились из участка и какое-то время стояли на улице, жадно глотая морозный воздух и пытаясь прийти в себя после пережитого за сегодняшний день.

— Мы, наверное, пойдём, а то у Полины дедушка один дома, у меня родители волноваться будут, — Антон неуверенно кивнул остальным и зашагал по заснеженной дороге. Полина подбежала и смело взяла его за руку, потом обернулась и помахала Нике — та вяло махнула в ответ.

— Ну и валите, голубки! — скривил губы Ромка, застёгивая кожанку, которую ему вернули перед тем, как повезли Катю в больницу.

— Ах, что бы мы без твоего разрешения делали! — не осталась в долгу Полина.

Когда парочка скрылась за поворотом, Ника тоже поспешила прочь. Ромка и Бяша шагали позади — не то чтобы они решили её проводить, просто им было по пути. А может, и нет — Ника ведь не знала, где они живут. В любом случае, втроём было безопаснее брести по пустому и тёмному посёлку, лишь изредка освещаемому жёлтыми пятнами фонарей. Хулиганы негромко переговаривались за спиной Ники, сначала она оглядывалась через плечо, опасаясь, что Ромка решит отомстить за своё унижение на поляне, но потом перестала. Так они добрались до самого Никиного дома, и тут шаги за её спиной стали быстрее и громче. Она поспешно обернулась.

Бяша стоял неподалёку, надув губы и переступая с ноги на ногу, а вот Ромка подошёл к ней и застыл в нерешительности, глаза его бегали из стороны в сторону. Он был совсем не похож на человека, который собирается мстить, и она немного успокоилась.

— Я это... Чё хотел сказать-то... В общем, я тогда на поляне не собирался Тоху всерьёз резать. Так, припугнуть хотел, — выдавил Ромка. — Но я на тебя зла не держу. Тоха так-то нормальный пацан, вот если бы не Полинка... — он посмотрел наверх, словно ища поддержки у низкого неба и редких звёзд, мерцающих на нём, потом снова посмотрел на Нику. — И это, спасибо, что про нож вспомнила. Я о нём в такой запаре и не подумал. Без тебя, выходит, мы бы Катьку не спасли.

— Мы все постарались, — сдержанно ответила Ника. Она видела, что Роме с трудом даются эти слова, поэтому решила сейчас не делать ему выговор. — Я на тебя тоже не злюсь.

— Вот и здорово! — глаза у Ромки заблестели. — Слушай, а хорошая из нас команда вышла, а! Никогда бы не подумал, что от девчонок какая-то польза есть, а тут такое... Ты, если помощь нужна, обращайся, помогу чем смогу!

— Эй, вы долго там ещё? — донёсся до них голос Бяши. — Я тут замёрз как собака, на!

— Ладно, иди к нему, — Ника подавила в себе злобу, поднявшуюся в ней после фразы про девчонок. — Мне домой пора. Родители, наверное, с ума сходят.

— Бывай, — Рома махнул ей рукой и затопал к возмущённо сопящему Бяше. — Чё ты там возникаешь? Пять минут на холоде постоять не можешь? Как ты вообще в нашем посёлке до своих лет дожил?

Ника подошла к своему дому, поднялась на крыльцо, уже у самой двери обернулась, окинув взглядом два удаляющихся силуэта, и, отворив дверь, решительно шагнула внутрь, готовясь мужественно встретить гнев родителей.

1) «Хотели как лучше, а получилось как всегда» — крылатое выражение Председателя Правительства Российской Федерации В.С. Черномырдина, произнесённое им на пресс-конференции 6 августа 1993 года.

Вернуться к тексту

Следующая неделя прошла для Ники в каком-то странном смешении эйфории и тревоги. Родители, как и ожидалось, отругали её за позднее возвращение и не особо поверили в историю о спасении Кати Смирновой из мясорубки. Впрочем, им пришлось поверить на следующий день, когда Ника вместо уроков была вынуждена отправиться в милицию, где при родителях вторично рассказала лейтенанту Тихонову о произошедшем в Чёрном Гараже. Он тщательно запротоколировал услышанное, хотя при этом недоверчиво покачивал головой и хмурил брови. Другие участники вчерашних приключений тоже были здесь и давали показания. Ника увидела понурого Антона в сопровождении высокого красивого мужчины с тёмной бородой, Бяшу, который с несчастным видом почти тащил на себе коренастую женщину с раскосыми глазами — вид у неё был такой, как будто она только что вышла из запоя и не совсем понимала, что происходит. Ромка со своими родителями, видимо, должен был прийти позже, а про Полину Тихонов сказал, что сам заедет в дом к Морозовым, чтобы лишний раз не тревожить деда Полины, прикованного к инвалидному креслу.

Допросы продолжались несколько дней — то во время уроков, то после них. Родители, разумеется, страшно встревожились, узнав всю правду, провели с Никой долгую воспитательную беседу о правилах безопасности, взяли с неё слово больше не ходить по лесу, особенно после темноты, и не связываться с подозрительными компаниями. Мама, мельком увидевшая Рому и Бяшу, уверяла, что они выглядят как «самые настоящие хулиганы, что у тебя с ними может быть общего?», отец же после некоторых размышлений заявил, что история пропажи и чудесного спасения Кати вполне может стать материалом для его новой книги. Мама за это то ли в шутку, то ли всерьёз назвала его «литературным маньяком».

Родители остальных ребят отреагировали по-разному. Ника не удивилась, услышав от Бяши, что его матери «пофиг, я бы пропал в лесу, она бы и не заметила, на!». Рома насчёт своих родителей особо не распространялся, бросив только, что ему «западло» помогать Тихонову, и что отец «бесился, что в ментовку тащиться пришлось». Антон, вздохнув, сообщил, что мама жутко перепугалась, велела ему никогда больше не влезать в подобные приключения и даже угрожала запереть дома и не пускать в школу, а вот отец похвалил за храбрость. «А для Оли я теперь вообще какой-то супергерой, не хуже Человека-Паука», — слегка покраснев, добавил он, покосившись на Полину. «Оля — это моя младшая сестра». Ника сказала, что её родители отреагировали точно так же, а Полина погрустнела и заметила, что её дед после услышанного стал вести себя ещё более странно, чем раньше. «Он не хочет, чтобы я вообще подходила к лесу, но что делать, если дорога в школу и обратно лежит через него?» — сокрушённо спросила она.

— Я буду тебя провожать, — немедленно вызвался Антон. — Буду утром выходить пораньше, идти к твоему дому, потом вместе пойдём в школу. Хочешь?

— Наверное, так и правда будет лучше, — на бледных щеках Полины расцвёл слабый румянец. Ромка фыркнул и демонстративно отвернулся.

В школе их ожидало новое испытание: слава свалилась на них как снег на голову, и теперь на каждом углу школьники, сбившись в группы, судачили о спасении Кати и Чёрном Гараже, подбегали на переменах и после уроков, заглядывали в лицо и закидывали вопросами. Кто-то шутливо просил дать автограф, кто-то громогласно заявлял, что «ерунда это всё, Катька просто заблудилась, а потом нашлась, а они всяких ужасов напридумывали». Учителя изо всех сил старались делать вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, но даже на уроках между партами то и дело летали бумажные комочки записок, на ребят оглядывались, по кабинету бродили тихие шепотки. Лилия Павловна после помещения Кати в больницу взяла больничный, чтобы всё свободное время проводить рядом с дочерью, и её заменяла учительница начальных классов, молодая женщина, которая не могла держать класс в ежовых рукавицах, поэтому дисциплина на каждом уроке русского и литературы была ни к чёрту.

Нику повышенное внимание одноклассников раздражало, Полину и Антона смущало, а вот Ромка и Бяша просто купались в лучах славы. Они охотно обсуждали случившееся, хотя Бяша при любом упоминании о гараже начинал стучать зубами и заикаться. Ника узнала, что осенью неразлучные друзья баловались чёрной магией, и один «старый чудила» рассказал им, что если глубокой ночью постучать в самый чёрный гараж, он заберёт детей в какой-то чудесный мир. Как ни странно, они действительно нашли гараж, Бяша заглянул туда и впал в такую истерику, что его с трудом удалось успокоить. Ника так и не выяснила, что такого он там увидел: Бяша в ответ на все расспросы только мотал головой и блеял, Рома же всё больше мрачнел и наконец не выдержал:

— Кончай его допытывать, Сара Коннор! У него того и гляди совсем кукуха слетит!

Про таинственную девочку в маске лисы Ника тоже рассказала участковому, но тот поверил в это ещё меньше, чем во внезапное исчезновение гаража, и даже робкие упоминания Полины о словах своего деда не убедили его. Тихонов прямо называл истории о детях в масках байками и страшилками, а на очередные расспросы Ники о гараже устало закатывал глаза.

— Он был прямо за нами, я помню! — пыталась она достучаться до милиционера. — Мы прошли каких-то пять минут, а потом, когда я снова обернулась, его уже не было! И не я одна это видела! Мы все были свидетелями! Антон сказал, что тут замешана мистика, но... должно же быть какое-то разумное объяснение, верно?

— Ох, какая же ты дотошная, Стрелкова, — покачал головой Тихонов.

— Стрелецкая, — поправила Ника.

— Пускай так. До всего тебе докопаться надо! Что, тоже хочешь преступления расследовать? Как сыщики из книжек твоего отца? — он вздохнул и уселся поудобнее. — Суди сама: вокруг снег, зима, лес, темно, вы, напуганные, тащите на себе раненую девчонку, оглядываетесь по сторонам. В таком состоянии время или очень резко сжимается, или, наоборот, сильно растягивается. Похоже, что с тобой произошло первое. Ты шла довольно долгое время, но тебе показалось, что прошло всего пять минут. За это время гараж, естественно, скрылся из виду.

— Но я видела опушку, на которой он стоял! Там, где старый обгорелый бурелом! Опушка была, а гаража не было!

— Я же тебе уже говорил: лес, зима, темнота, — терпеливо повторил лейтенант. — В таких условиях знакомые места кажутся неузнаваемыми, а в незнакомых кажется, что ты здесь уже проходил. Обгорелые деревья там повсюду, ты легко могла запутаться. На самом деле вы ушли от гаража достаточно далеко, вот его и не увидели, когда обернулись.

— Все вместе? — недоверчиво спросила Ника. — То есть нам всем показалось одно и то же?

— Существует такая вещь, как групповая галлюцинация, — ответил Тихонов. — Ты бы местных алкашей поспрашивала, у них и похлеще исчезнувшего гаража бывает! Сначала напьются все вместе палёной водки, а потом у них то пляшущие волки за окном, то козёл в окна заглядывает, то черти по дому бегают!

— Мы ничего не пили, — решительно возразила Ника.

— И не надо, — наставительно сказал Тихонов. — Вы ещё молодые, нечего вам своё здоровье гробить.

Слова участкового насчёт гаража звучали убедительно, к тому же их поддерживали родители Ники, поэтому она даже немного успокоилась. Ну хорошо, в неожиданном исчезновении гаража нет мистики. А как быть со странной девочкой в маске лисы? Неужели здесь и правда орудует какая-то секта? Но Катю похитили явно не дети! Из обрывочных пересказов и слухов Ника смогла понять, что на Катю кто-то напал, когда она возвращалась домой, оглушил ударом по голове, а очнулась она, когда её, связанную, тащили через лес. Описать похитителя она не смогла, потому что видела только его спину, но заметила, что он был одет то ли в шубу с длинным мехом, то ли в какую-то шкуру. Следователи не знали ни марки, ни серийного номера промышленной мясорубки, поэтому не могли отследить, кто и когда купил её; про гараж тоже ничего выяснить не удалось — когда милиция прибыла на обгорелую опушку, то не обнаружила там никаких следов. Доронин, пожилой седой коллега Тихонова, прямо заявил, что это дело — «глухарь», пропавших детей вряд ли когда-нибудь найдут, а Кате просто очень сильно повезло.

Отношения между ребятами незаметно изменились. Ромка хоть и фыркал каждый раз, когда Антон и Полина держались за руки, нежно переглядывались или даже просто сидели рядом, но не проявлял открытой враждебности к Антону, тот же изо всех сил старался не злить хулиганов, из-за чего его лицо часто принимало виноватое и даже испуганное выражение. Полина держалась с Ромой вежливо, но холодно и отстранённо, полностью оправдывая свою фамилию. Бяша просто радовался тому, что остался жив после второй встречи с гаражом, и надеялся, что новой не последует. Ника же всё чаще ловила на себе задумчивый взгляд Ромки и каждый раз тревожилась: не решил ли он всё-таки отомстить ей за случившееся на поляне? Совместное спасение человека из мясорубки, конечно, объединяет людей, но кто знает, что творится в голове у законченного хулигана?

Так прошла неделя, начались и закончились выходные, январь перевалил за середину, новых исчезновений детей не случалось, и страх понемногу начал отпускать маленький посёлок. Всё же ребята старались не гулять по ночам и не ходить в лес, особенно поодиночке. Полина ходила в школу и из школы в сопровождении Антона, Ромка с Бяшей, а Ника старалась присоединиться к какой-нибудь шумной компании младшеклассников. Однажды утром, в очередной раз зайдя в класс, она с удивлением не увидела за партой Полины. Обычно та со своим рыцарем в очках приходила довольно рано, и Ника оглянулась, ища спутника своей подруги. Антон сидел на своём обычном месте, уставившись на стол, вид у него был донельзя несчастный. Чем ближе подходило время звонка на урок, тем больше беспокоилась Ника. Что случилось с Полиной? Заболела? Опаздывает по какой-то важной причине? А вдруг её тоже похитили? Представив Полину в мясорубке на месте Кати, Ника едва сдержала рвотный позыв, но тут же, одновременно со звонком, дверь распахнулась, Полина вихрем влетела внутрь и опустилась на своё место. Щёки у неё покраснели от мороза, а глаза — от слёз, она изредка шмыгала носом и вся дрожала, но главное — была жива.

— Что стряслось? — прошептала Ника, глядя, как соседка подрагивающими руками раскладывает учебники.

— Ничего, — шепнула та в ответ, но её явно расстроенный вид говорил об обратном.

Поговорить им удалось только на перемене, когда Полина немного успокоилась и принялась за чтение книги в неприметной серой обложке. Наклонившись, Ника увидела надпись: «Пикник на обочине»⁽¹⁾.

— Что случилось? — она придвинулась ближе к соседке. — Почему ты плакала?

— Да так... неважно, — Полина отёрла лицо рукой, проверяя, нет ли там слёз.

— Вы с Антоном сегодня пришли в школу порознь, — не отставала Ника. — Вы поссорились?

— Нет... не знаю, — она отложила книгу и уставилась на соседку, в её голубых глазах плескалось отчаяние. — Ника, это я во всём виновата! Я всё испортила!

— Да что случилось? — недоумевающе повторила Ника.

— Вчера после школы я пригласила Антона к себе домой, — Полина огляделась по сторонам и понизила голос. — Мы зашли ко мне, Антон познакомился с моим дедушкой: он был довольно приветлив, хотя вёл себя страннее, чем обычно. Всё рассказывал местные поверья, как будто нарочно хотел напугать Антона. И похоже, ему это удалось, — Полина снова оглянулась, на этот раз на печального Антона. — Потом мы прошли в мою комнату, где произошло очень неловкое знакомство с Джоанной...

— С Джоанной?

— Ах да, ты же не знаешь! Джоанна — это моя кошка, и ей очень не понравился Антон. Приревновала, наверное, — вздохнула Полина. — Она порвала мой плакат с Сейлор Сатурн⁽²⁾, и нам с Антоном пришлось его склеивать. Потом Антон попросил сыграть для него на скрипке, я согласилась, и ему очень понравилось. Так понравилось, что он в пылу аплодисментов наступил бедной Джоанне на хвост, и она цапнула его за ногу. Я выгнала Джоанну и решила смазать ему рану йодом, но он сопротивлялся. Тогда мне пришлось самой стягивать с него штаны...

У Ники невольно вырвался смешок, и Полина укоризненно посмотрела на неё.

— Это совсем не то, что ты думаешь! Джоанна цапнула его за бедро, а зубы у неё острые, и я испугалась, что в рану попадёт инфекция... Правда, я ничего такого не думала! — она покраснела. — Я стягивала с Антона штаны, он сопротивлялся, мы упали на кровать и... и... и поцеловались.

— И всё? — Ника, уже успевшая нарисовать в голове кучу непристойных сцен, с облегчением выдохнула.

— Не всё, — лицо Полины стало совсем грустным. — Потом... потом... Не знаю, что на меня нашло, но я разревелась. Впала в настоящую истерику, каталась по дивану, царапала себе лицо, умоляла Антона забрать меня отсюда, увезти, спасти... Конечно, это было глупо: куда бы он меня повёз, в двенадцать-то лет? Даже если бы мы и сбежали из посёлка, нас бы быстро поймали и вернули в наши семьи. Но тогда я словно с ума сошла. Наверное, это всё из-за Кати. Меня даже не было тогда в гараже, но я наслушалась всех этих рассказов, и мне часто снятся кошмары про мясорубку, про лес... Словом, я была сама не своя. Антон испугался и ушёл.

— И даже не попытался тебя успокоить? — прищурилась Ника.

— Н-нет, он пытался, но... Всё было бесполезно.

— Он принёс тебе воды? Успокоительное? Позвал твоего дедушку? — продолжала допытываться Ника.

— Нет, но я его не виню! Я закатила такую страшную истерику, что любой на его месте испугался бы и сбежал!

— Мясорубки он, значит, не испугался, а плачущей девочки испугался, — Ника обернулась и с осуждением посмотрела на Антона, чувствуя внезапно нахлынувший прилив злобы. — И даже не попытался тебе помочь!

— Он не виноват! — вспыхнула Полина. — Дедушка говорит то же самое, что и ты: что Антон поступил как трус, что он мне не пара, что не зря Джоанна его не приняла, что не следовало мне с ним целоваться...

— Ты рассказала дедушке, что вы целовались?

— Нет, он сам увидел. Дверь была приоткрыта, — Полина глубоко вздохнула, подавляя подступающие слёзы. — Это я во всём виновата. У нас с Антоном так хорошо всё начиналось, а я всё испортила! Я всю ночь не спала, надеялась, что утром он всё-таки придёт проводить меня в школу. Не пришёл... — она опустила голову, и на серую обложку «Пикника на обочине» упало несколько слезинок. Ника уже собиралась встать и высказать Петрову всё, что она о нём думает, но не успела, потому что Полина заговорила снова.

— А я ведь хотела поговорить с ним про книгу... Я взяла в библиотеке два экземпляра: один ему, другой себе. Хотела спросить, как ему книга. Мне нравится, хотя читается тяжеловато. Ты не читала? — Ника помотала головой. — Это братья Стругацкие, научная фантастика. Там про одного человека, сталкера, который ходил в Зону и приносил оттуда артефакты. А Зона — это таинственное и опасное место со всякими аномалиями. Прямо как наш лес...

После этого Полина надолго замолчала, но у Ники пропало желание ругаться с Антоном, а вместо него возникло слабое любопытство. Больше всего она любила читать детективы, но подумала, что стоит переключиться на что-нибудь новенькое. Может, взять в библиотеке такой же томик? А если его там не окажется, подождать, пока Полина дочитает, и попросить у неё. Таинственное и опасное место со всякими аномалиями... Хмм, это должно быть интересно.

На истории Полины сегодняшние сюрпризы не закончились. После уроков, когда Ника ожидала у кабинета музыки соседку, о чём-то договаривающуюся с учителем, к ней подошёл Ромка — как ни странно, один, без своего блеющего дружка.

— Слушай, я чё сказать хотел, — он выглядел ещё более смущённым, чем в тот вечер, когда признал, что от Ники есть хоть какая-то польза. — Ты вроде нормальная девчонка, храбрая, на лицо симпатичная. Ты мне уже давно нравишься! Я тут одно местечко знаю классное — хочешь, прямо щас прогуляемся?

— Я... — Ника не сразу сообразила, что значат его слова. — Ты меня на свидание зовёшь, что ли?

— Типа того, да, — Ромка широко ухмыльнулся.

— А как же Полина? — вырвалось у неё.

— А что Полина?

— Она же тебе нравится, нет?

— Пфф, тоже мне, Снежная Королева! — Пятифанов презрительно скривил губы и махнул рукой, всем своим видом показывая, насколько ему всё равно на Полину. — Не хочет — и не надо! Пусть целуется со своим Петровым! Что, на ней свет клином сошёлся? Вон вокруг сколько классных девчонок!

Ника лихорадочно соображала. В то, что Ромка разлюбил Полину, она не поверила ни на секунду, как и в то, что он внезапно влюбился в неё, Нику. Скорее, он надеется вызвать в Морозовой ревность, для этого и зовёт на свидание её соседку по парте. Если Ника откажет, он сильно не расстроится, но будет искать другие пути добиться Полины. Если же Ника согласится, то Полине будет всё равно, а вот родители Ники явно не обрадуются новому кавалеру дочери. Впрочем, им совсем не обязательно о нём знать. Ещё Ника подумала, не сообщить ли Роме о ссоре Полины и Антона, но тут же отмела эту идею. Пятифанов воспрянет духом, снова станет клеиться к Полине, а ей он даром не нужен, она влюблена в Антона, да и тот вряд ли так просто отступится от девочки, которой добился с таким трудом. Выйдет очередная драка Петрова и Пятифанова, и на этот раз Ники может не оказаться рядом, чтобы отобрать у Ромки нож-бабочку...

«Сколько же головной боли от этих отношений», — подумала Ника, а вслух произнесла:

— Ладно, я согласна. Только давай завтра, а то мне Полину надо до дома проводить.

— А как же Петров? — мгновенно вскинулся Ромка. — Он же теперь Полинку провожает!

— Он уже ушёл, у него какие-то срочные дела появились.

— Лады, — Ромка пожал плечами: похоже, известия об Антоне его не особо взволновали. — Тогда завтра на этом же месте после школы, замётано?

— Замётано, — кивнула Ника и, проследив за Ромой, вразвалочку удаляющимся по коридору, направилась к кабинету музыки, откуда уже выходила Полина.

* * *

Антон Петров покидал школу в жуткой спешке, но едва выйдя за ворота, замедлил шаг и огляделся. Прошедший день казался ему невыносимо, мучительно долгим, его будто со всех сторон жгли злые взгляды, он боялся поднять глаза, боялся увидеть лица одноклассников, смеющихся над ним, тыкающих в него пальцами, хотя на самом деле на него украдкой поглядывали всего два человека — Полина и её соседка Ника. Во взгляде Полины была бесконечная печаль, а в глазах Ники — осуждение, и Антон не мог понять, что из этого хуже. Вчера он поступил подло, трусливо, бросил Полину наедине с её страхами и кошмарами, сбежал, испугавшись её внезапной истерики и страшных рассказов деда, его рокочущего «Скырлы-скырлы!» и странных вопросов об имени и матери. Сейчас, при свете дня, произошедшее уже не казалось ему столь пугающим, но вчера вечером он, не помня себя от страха, добежал до дома и ощутил себя в безопасности лишь тогда, когда за ним с лязгом защёлкнулся тугой дверной замок.

Утром Антон не пошёл к Полине, уверенный, что она не простит его за побег, потом весь день маялся угрызениями совести, но так и не решился подойти и попросить прощения или хотя бы просто поговорить. После школы он уже почти собрался с духом, но тут Полина ушла в кабинет музыки, а у дверей осталась ждать хмурая Ника, которая явно знала всю историю и не обрадовалась бы, увидев Антона. Так ничего и не сделав, он побрёл домой, ругая себя за трусость.

Несмотря на то, что на улице было ещё светло, солнце было плотно скрыто за пеленой серых туч, из-за чего казалось, что уже наступили сумерки, а в лесу и вовсе царил полумрак, густые разлапистые ветви елей будто ловили солнечные лучи и не выпускали их из цепкой хватки, между сугробами таились синеватые тени, снег похрустывал под ногами, нарушая непривычную тишину этого места. Антон невольно поёжился и ускорил шаг, вспоминая о недавно пережитых приключениях. С тех пор, как они спасли Катю, Алиса и остальные звери куда-то пропали, и он гадал, не могло ли это быть связано с гаражом. Ведь это Алиса привела его туда в первый раз! Вспоминая ночные танцы, невероятные прыжки до Луны в попытках укусить её, аромат конфет и чарующее пение флейты, Антон в очередной раз попытался понять, не было ли всё это сном. Может, никакой Алисы на самом деле не существует, и всё это лишь игра воображения? Но откуда тогда у него взялся редкий вкладыш «Турбо»⁽³⁾, на который он выменял у Ромки «Полароид»⁽⁴⁾?

Мысли Антона были прерваны громким хрустом ветвей слева. Вздрогнув, он развернулся и увидел выходившего из-за деревьев мужчину в кожаной куртке. Антон сразу узнал его — это был Заячья губа, тот подозрительный тип, портрет которого он нарисовал для лейтенанта Тихонова.

— Эй, малой, — голос у мужчины оказался скрипучим и неприятным. — Ты — Антон Петров?

— Я-я, — Антон услышал свой дрожащий голос словно со стороны и поспешно сглотнул. — А вы кто?

Заячья губа в несколько широких шагов сократил разделяющее их пространство, схватил мальчика за плечо и рывком развернул, прижав спиной к себе. Онемевший Антон услышал возле правого уха щелчок взведённого курка, ощутил у виска холод металла и дёрнулся, но Заячья губа лишь сильнее сжал его плечо.

— Пикнешь — мозги вынесу, — пообещал он. — К машине, быстро!

Он толчками направил пленника к просвету между деревьев, где и впрямь виднелся силуэт машины. Антона всего трясло от ужаса, гораздо сильнее, чем тогда, возле мясорубки, но он всё же нашёл в себе силы раскрыть рот.

— В-вы пришли з-за моим отцом? — пролепетал он.

— Соображаешь, — хмыкнул Заячья губа, продолжая толкать его. — За твоим папашей должок кое-какой. Отдаст — получит своего сыночку целым и невредимым. Не отдаст... — за этим последовала выразительная пауза, в течение которой Антон успел представить себе множество самых ужасных вариантов расправы.

— Если я... — он снова сглотнул. — Если я — ценный за-заложник, то вы... вы меня не застрелите, в-верно?

— А ты неглупый, малой, — усмехнулся бандит. — Весь в папашу своего. Тот тоже хитёр, да мы хитрей. Убивать тебе мне резона нет, а вот колено тебе прострелить или ухо отчикать я вполне могу. Хочешь остаться цел — рот на замок и не рыпайся, понял?

— П-понял, — Заячья губа уже подволок Антона к самым дверям машины, и того охватило невероятное чувство беспомощности, одиночества и беспросветной тоски. Этот страшный человек — член банды, с которой связался его отец, из-за которой так часто ссорились его родители, из-за которой они были вынуждены переехать в посёлок. Сейчас его увезут куда-то далеко, где его никто никогда не найдёт — ни отец, ни лейтенант Тихонов, ни ребята. Его будут держать в заложниках, мучить и пытать, как это показывают в фильмах, где жертвам похищения по одному отрезают пальцы. А если отец не сможет заплатить бандитам, Антона убьют и спрячут тело в цемент. Он никогда не увидит взрослую Олю и постаревших родителей, не станет известным художником, его картины не украсят галереи музеев мира, он не сможет извиниться перед Полиной...

Полина...

Его дрожащая рука коснулась висящего на шее амулета-когтя и в последней надежде сжала его. Заячья губа заметил это и хрипло хохотнул:

— За крестик хватаешься? Не поможет. Бога нет, слыхал, малой?

Он потянулся к двери машины, чтобы открыть её, и в этот момент что-то большое мягко и бесшумно упало на них сверху, словно взмахнув гигантскими крыльями и на мгновение заслонив обзор. Антона отбросило в сторону, послышался отчаянный мат, звуки борьбы, грохнул выстрел. При падении с Антона слетели очки, перед глазами всё поплыло, он на ощупь нашёл багажник машины и пополз вокруг неё, надеясь спрятаться от пуль. Скорчившись за машиной, он ждал, весь трясясь от страха, словно заяц, прячущийся в норе от хищного зверя, но новых выстрелов не было. Мат Заячьей губы перешёл в хрип, сопровождающийся каким-то бульканьем, а затем и вовсе затих. Переждав ещё несколько минут, Антон осторожно выглянул из укрытия и различил на белом снегу чёрный силуэт — неподвижно вытянувшееся тело человека.

Стуча зубами, Антон нащупал свои очки, наскоро протёр их, нацепил и взглянул на тело ещё раз. Заячья губа распластался на снегу, пистолет вылетел из его правой руки и валялся рядом. И без того изуродованное шрамом лицо исказила жуткая гримаса, снег вокруг покраснел, а горло бандита было разорвано, и из него всё ещё сочилась кровь. В ушах звенело, во рту пересохло, сердце бешено стучало, а мир перед глазами всё ещё не приобрёл привычную чёткость, но даже в таком состоянии Антон сумел разглядеть, что рана на шее Заячьей губы не похожа на след от ножа — нет, она была рваной, словно её оставили клыки дикого зверя или когти огромной птицы.

Антон поднялся на ноги, боясь, что они вот-вот подкосятся, открыл рот, чтобы закричать, но из него не вырвалось ни единого звука. Тогда он развернулся и бросился бежать, шатаясь из стороны в сторону и ничего не видя, потому что перед глазами его всё ещё стоял жуткий образ мёртвого тела.

1) «Пикник на обочине» — философская фантастическая повесть А.Н. и Б.Н. Стругацких, впервые издана в 1972-м году.

Вернуться к тексту

2) Сейлор Сатурн (настоящее имя Хотару Томоэ) — одна из основных героинь аниме и манги «Сейлор Мун», школьница, борющаяся со злом. Страдает раздвоением личности. Имела силы, способные уничтожить вселенную, но в итоге спасла её.

Вернуться к тексту

3) «Turbo» («Турбо») — жевательная резинка с фруктовым вкусом и ароматом, производимая турецкой компанией «Kent Gida». Содержала вкладыши с фотографиями автомобилей или мотоциклов.

Вернуться к тексту

4) «Polaroid» («Полароид») — фотоаппарат, выпускавшийся по лицензии фирмы Polaroid (США) в СССР и в России в 1989-1999 гг. Привлекательной чертой этих аппаратов являлась возможность немедленно после съёмки получить готовую цветную фотографию.

Вернуться к тексту

Ника возвращалась домой в сопровождении притихшей и грустной Полины, которая брела, опустив глаза в землю, и, казалось, совсем не разбирала дороги. Часть пути в школу и обратно проходила через лес, и Нику это раздражало: неужели нельзя было построить здание в более доступном месте? Конечно, если постараться, можно было обойти лес, но для этого пришлось бы сделать просто гигантских размеров крюк, и о своевременном приходе в школу можно было не думать. Снег хрустел под ногами, ветви деревьев нависали над головой, вокруг было сумрачно, тихо и жутко. Где-то позади слышалась ленивая перебранка Ромы и Бяши — хулиганы последовали за девочками, то ли охраняя их, то ли просто от скуки. Ника погрузилась в мысли о завтрашнем свидании с Ромой и решила, что дать согласие было большой ошибкой. Что такое в понимании Пятифанова «классное местечко»? Какой-нибудь угол за гаражами, куда он заведёт Нику и начнёт приставать?

Откуда-то издалека донеслась невнятная ругань, а потом раздался громкий хлопок, от которого обе девочки вздрогнули. «Ну вот, у кого-то машина не заводится», — подумала Ника, но переведя взгляд на Полину, увидела, что та смертельно побледнела.

— Это выстрел! — прошептала она и испуганно огляделась. Сзади послышался топот двух пар ног, и к ним подлетели запыхавшиеся мальчишки.

— Что это было? Кто стрелял? Все целы? — выдавал рубленые фразы Ромка, вертясь вокруг Полины и Ники.

— На весь лес громыхнуло, на! — Бяша покрутил головой, словно надеясь увидеть стрелявшего.

— Может, охотник? — предложила Ника, злясь на себя, что сразу не распознала выстрел, приняв его за звук выхлопной трубы.

— А может, маньяк? — раскосые глаза Бяши округлились. — Мы у него добычу, Катьку то есть, забрали, он теперь злой ходит и по зверям палит!

— Или не только по зверям, — тихонько добавила Полина, оглядываясь с ещё большим испугом.

— Валить отсюда надо, — заявил Рома, но тут все услышали хруст снега под чьими-то ногами и тяжёлое дыхание — кто-то сломя голову бежал в их сторону. Полина ойкнула и крепче вцепилась в футляр для скрипки, Ромка крутанул нож, готовя его к бою, но тут из чащи выскочил Антон, пробежал ещё несколько шагов и рухнул на колени, держась за бок и задыхаясь. Шапка его сбилась, очки съехали на одну сторону, на куртке виднелись капли крови, но страшнее всего было его лицо, белое как мел, с широко раскрытыми немигающими глазами и дрожащими губами. Ника никогда не видела на лице человека такого ужаса. Разве что у Кати, когда они вытаскивали её из мясорубки, могло быть такое лицо, но Ника тогда особо не приглядывалась. А сейчас она видела чистейший, неприкрытый ужас на лице Антона, и это пугало её больше, чем загадочный выстрел и бродящий в лесу маньяк.

— Тоша! — Полина кинулась к нему и упала рядом на колени. — Что с тобой?

— Фу-ты ну-ты, это ты, очкарик, — Рома скривил губы и убрал нож. — Что стряслось-то? Ты, Шерлок Холмс грёбаный, раскрыл маньяка, а он за это попытался тебя грохнуть?

— Там... там... — Антон хватал ртом воздух, силясь прийти в чувство.

— Да не мямли, говори толком! — напирал на него Ромка.

— Там... человека убили, — выдохнул Антон и согнулся пополам, всё ещё не в силах отдышаться.

После этих слов ненадолго наступила тишина, гнетущая и почти осязаемая, точно тёмное облако, нависшее над ними. Потом Ромка присвистнул, Полина испуганно прижала руку ко рту, Бяша огляделся и неуверенно произнёс:

— Валим отсюда, на!

— Кого убили? — собственный голос показался Нике чужим, слова с трудом выходили изо рта, в котором вдруг очень сильно пересохло, а горло сжалось.

— Заячью... губу.

— Вот те на! — Ромка снова присвистнул. — Это он, что ли, наш маньячелло? А ты его завалил?

— Нет... не я, — Антон замотал головой и с трудом поднялся на ноги, поддерживаемый Полиной.

— Не говори ерунды! — она сердито посмотрела на Пятифанова. — Откуда у Антона оружие?

— Сейчас у каждого второго в посёлке ствол есть. Может, у твоего бати тоже? — Ромка кивнул на Антона, но тот ещё сильнее затряс головой.

— Подождите... Я всё расскажу, но сначала... надо забрать мой рюкзак. Он там... там остался.

— Пошли, — Ромка снова выхватил нож и шагнул к кустам, но его окликнула Ника.

— Стой! Вдруг убийца ещё там?

— Не думаю, — прохрипел Антон. — Полина, ты... тут подожди, хорошо? Я быстро, только рюкзак заберу и вернусь. Тебе не надо это видеть.

— Ну уж нет! — она строго посмотрела на Петрова. — Куда ты, туда и я. А то ты как от меня уходишь, так вечно с тобой что-нибудь случается!

Антон покраснел, но спорить перестал. Все вместе они добрались до самой опушки, вертя головами по сторонам и тревожно косясь друг на друга. У самой кромки леса стоял автомобиль, и Ника уже собралась вытащить из рюкзака тетрадь и ручку, чтобы записать номера, но тут Полина громко ахнула, Рома и Бяша почти в унисон выматерились, и она обернулась.

До этого мгновения Ника считала слова Антона и предшествовавший им выстрел глупой шуткой вроде «нападения маньяка», которое Ромка хотел провернуть с Полиной. Пока они шли к опушке, она немного успокоилась и решила, что Петров разыграл их, что выстрел действительно был звуком выхлопной трубы, а Антон воспользовался этим, чтобы припугнуть хулиганов. Капли крови на куртке могли быть из-за того, что он случайно наткнулся на ветку, либо это вообще была не кровь, а краска. Единственное, что её смущало в своей версии, так это ужас на лице Антона, который было трудно подделать. Неужели он настолько талантливо притворяется? Как бы то ни было, увиденный автомобиль только укрепил подозрения Ники, и она не чувствовала страха до тех пор, пока не повернулась и не уставилась на лежавшее возле машины тело.

Позднее она не могла точно вспомнить, что именно испытывала, но ей казалось, что она разделилась на две части: одна из них трепетала в ужасе и молила скорее покинуть это место, второй же эмоции были неведомы, и она хладнокровно фиксировала увиденное, как это делают судмедэксперты в фильмах. На снегу лицом кверху лежал мужчина, одетый в кожаную куртку, его шея была вся в крови, на ней поблёскивала золотая цепь, рядом на снегу валялся чёрный пистолет. Часть Ники, лишившаяся эмоций, заставила её подойти ближе и всмотреться в лицо погибшего: да, это был тот самый подозрительный тип с заклеенным носом и раздвоенной губой, чей портрет Антон нарисовал для Тихонова. Почти не отдавая себе отчёта, она присела, сжала холодную твёрдую руку и попыталась нащупать пульс, при этом внимательно осматривая убитого. Следы на шее были рваные, неровные, и Ника подумала о зубах и когтях животных. Она опустила глаза в поисках следов вокруг тела, но тут кто-то дёрнул её за плечо.

— Ты что делаешь? — прошипел нависший над ней Ромка. — Наследишь тут ещё! Уходить надо!

Ника, будто очнувшись от забытья, быстро поднялась и увидела, что Антон уже подобрал свой рюкзак и теперь, зачерпнув пригоршню снега, старательно оттирает с куртки кровь. На труп он не смотрел, как и бледная Полина, вообще отвернувшаяся в сторону леса, как и Бяша, мявшийся неподалёку и изредка бросавший на тело боязливые взгляды. Ника подошла к ним и, оглянувшись, увидела, что Ромка торопливо затирает их следы.

— Надо в милицию, — дрожащим голосом произнесла Полина.

— Ага, чтобы этого жмура на нас повесили? — ругнулся Пятифанов. — Мне сейчас только в тюрьму загреметь не хватало!

— На вас никто не повесит, у вас же есть алиби! — возразила Ника.

— Чего есть? — уставился на неё Бяша.

— Неважно! Вы шли прямо за нами, мы вас слышали, вы никак не могли оказаться на опушке и совершить убийство! Полина подтвердит, правда же?

Полина кивнула, но думала она явно о другом.

— Антон, — совсем тихо проговорила она, — ты же его не убивал?

— Я? — взвился тот, видимо, уже успев прийти в себя. — Да это он меня убить хотел!

— Ага. А ты защищался и ножичком его — чик! — Ромка, прищурившись, посмотрел на Антона, словно видел его впервые.

— Я, в отличие от некоторых, холодное оружие с собой не ношу! Да и как я мог такого здорового мужика завалить? Он же выше меня раза в два!

— А кто, если не ты? — Полина не отводила от Антона пристального взгляда, и тот низко склонил голову.

— Я вам расскажу, только... вы всё равно не поверите. Давайте мы все сейчас пойдём ко мне домой! — он вскинул голову, глаза за стёклами очков ярко блестели, на лице читалась отчаянная решимость. — Я всё расскажу! Я просто не могу больше терпеть!

— Я же говорю — валить отсюда надо, на! — поддержал его Бяша. — А то вдруг этот встанет?

— Не встанет, — пробормотал Антон. Тем не менее с опушки они чуть ли не пятились задом, опасаясь поворачиваться к мертвецу спиной, а в лесу дали такого стрекача, что остановились только на дороге в посёлок. Шагая к дому Петровых, все то и дело оглядывались, Рома ругался себе под нос, Бяша тоненько хныкал, Полина не отпускала руку Антона. Ника подошла поближе к ним и тихо спросила:

— Это он стрелял? Заячья губа? — он кивнул. — А в кого? В тебя?

Антон помотал головой и поднял на неё глаза.

— Мой отец перешёл дорогу каким-то бандитам, — выдавил он. — Поэтому мы и уехали из города. Папа надеялся спрятаться от них здесь.

— Ха, да ты, Тоха, опасный пацан! — выдал Бяша и тут же умолк под суровым взглядом Ромки.

— Этот человек — один из бандитов, — продолжал Антон. — Его послали найти отца и вытрясти из него долг. Он собирался похитить меня и куда-то отвезти, а потом требовать выкуп. Угрожал пистолетом, заставлял сесть в машину. Потом на него напали.

— Кто? — требовательно спросила Ника.

— Я не видел. Мы упали на землю, он меня выпустил, я спрятался за машиной, тут ещё и очки слетели... Когда я снова их надел, Заячья губа уже был мёртв, а рядом никого не было. Я побежал через лес, сам не знаю куда, и наткнулся на вас. Вот и всё. Остальное вы знаете.

— Сдаётся мне, ты чего-то недоговариваешь, — Ромка хмуро посмотрел на Антона, потом понизил голос. — Слушай, Тоха, я хоть тебя и не люблю, но я не крыса — тебя мусорам сдавать, даже если ты его и убил. Так даже лучше — одним бандитом меньше стало.

— Это мерзко — так говорить! — возмутилась Полина.

— А тебе его что, жалко, что ли? — фыркнул Рома.

— Мне — нет, но дедушка всегда говорит, что не нам решать, кому жить, а кому умирать. Для этого есть милиция и суды.

— А если это правда Петров сделал? Побежишь его ментам сдавать? — Ромка пристально посмотрел на Полину.

— Нет, — с достоинством ответила та. — Я уговорю Антона сдаться милиции. Он несовершеннолетний, это была самооборона, его могут оправдать...

— Да не я это! — крикнул Антон, но тут же снова притих под осуждающим взглядом Полины. — Прости, не хотел на тебя кричать. Но это правда не я, клянусь! У меня с собой и оружия-то никакого нет! Как бы я ему горло перерезал?

— Оружие, положим, ты мог в лесу выбросить, — теперь Рома сверлил взглядом Антона.

— А горло, кстати, было не перерезано, а как будто разорвано, что ли, — негромко сказала Ника. — Будто клыками или когтями дикого зверя.

— Коготь! — ахнула Полина. — Мой амулет! Ты же... ты же не мог моим подарком... — она задохнулась от переполнявших её чувств.

— Нет, вот посмотри! — Антон стал суматошно расстёгивать куртку, потом вытащил из-под рубашки какую-то вещицу, висевшую у него на шее. Ника вспомнила, как он хватался за эту штуку у спортзала, когда на него наехали хулиганы. Тогда ей показалось, что это крестик, теперь же она разглядела большой изогнутый коготь, покрытый у основания чёрным мехом. Рома, увидев его, скривил лицо так, как будто наелся лимонов.

— Ты отдала свой амулет этому? — последнее слово он почти выплюнул, после чего гневно отвернулся.

— Мой амулет, кому хочу, тому и отдаю, — сердито ответила Полина и повернулась к Антону, который поднёс коготь к самому её лицу.

— Видишь, ничего! Никаких следов крови! Если бы я распорол Заячьей губе горло амулетом, на нём осталась бы кровь!

— Как будто ты его снегом не мог оттереть, — подал голос Рома, всё ещё не поворачиваясь.

— Надо отнести его в милицию, там проведут экспертизу и увидят, была ли на когте кровь, — вставила Ника.

— Я не пойду в милицию! — Антон даже отшатнулся от неё.

— Почему, если ты не виноват? Тихонов вроде хороший следователь, он не станет тебя сажать, попытается докопаться до истины.

— Если я расскажу про Заячью губу в милиции, они узнают про моего папу. Что он замешан в чём-то незаконном, — тихо проговорил он, с болью глядя на девочек. — И его посадят. А тогда нашей семье точно конец.

— Значит, мы никуда не идём и никому ничего не говорим? — спросила Ника, чувствуя, как внутри неё что-то проваливается в глубокую бездну.

— Выходит так! Как те три обезьянки, на! «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу»⁽¹⁾! — Бяша, дурачась, закрыл ладонями сначала глаза, потом уши, затем рот.

— Ты, братан, по развитию точно недалеко от обезьяны ушёл, — Ромка пихнул его локтем. — Где там твой дом, очкарик, а то мы скоро околеем от холода!

— Уже близко, — голос Антона звучал невыразительно и совсем тихо, лицо его было бледным и не выражало никаких эмоций. Полина, такая же бледная, молча взяла его за руку, а Ника подумала, что так, наверное, чувствуют себя люди, впервые преступившие закон. Она с детства мечтала ловить преступников, распутывать самые сложные головоломки и стоять на страже порядка, а теперь она вместе с Полиной и хулиганами покрывает возможного убийцу. И даже если Антон невиновен, то кто-то же перерезал горло Заячьей губе! И милиция не сможет поймать этого человека по горячим следам, потому что никто не сообщит о нём, а тело могут найти нескоро.

Человека. Человека ли? Ведь горло было не перерезано, а разорвано или перегрызено.

Ника содрогнулась от этих мыслей, но тут перед ними показалась тёмная громада дома Петровых, и она встряхнула головой. Так или иначе, а ситуация скоро разрешится — Антон расскажет им правду, и все вместе они решат, что делать с этой правдой дальше.

* * *

Дом встретил нежданных гостей темнотой и тишиной. Антон, осторожно заглянув за угол, осмотрев коридор и прислушавшись, шёпотом сообщил, что его мама в комнате родителей, а Оля у себя, и обе они либо спят, либо читают книжки. Как-то само собой получилось, что Антон не собирался знакомить родных со своими друзьями, и вся компания, тщательно вытерев ноги о половичок, на цыпочках поднялась наверх, стараясь произвести как можно меньше шума и шикая друг на друга. Антон задержался, чтобы снять куртку и переобуться, заглянул к матери, которая, видимо, всё же не спала, и сказал, что пришёл из школы, но есть сейчас не будет, потому что ему надо делать уроки — по математике много задали. Это было совершеннейшей неправдой, потому что по математике была контрольная, а учительница была хоть и строгая, но всё же не из той породы бессовестных учителей, которые задают домашку после контрольной. Но мама Антона ему поверила, и он, поднявшись вслед за остальными, плотно затворил дверь в свою комнату.

— Шикарно живёшь, на! — высказался Бяша, оглядевшись по сторонам.

Комната действительно была опрятная, светлая и чистая, хотя из мебели в ней стояли только кровать с тумбочкой и стол со стулом, над ними висела полка с книгами. По стенам были развешаны рисунки, видимо, авторства самого Антона, на столе лежала стопка книжек, с полки на гостей смотрели игрушечный динозавр и робот-трансформер.

— Ну вы тут располагайтесь, — неуверенно предложил хозяин комнаты, сбрасывая рюкзак около стола. — Только ведите себя тихо, а то Оля прибежит, а ей совсем не надо это знать.

Ромка и Бяша без лишних церемоний плюхнулись на кровать, Полина присела на стул, Ника встала возле окна. Сам Антон примостился на краю стола, осмотрел ребят и откашлялся.

— Ну... В общем... Наверное, надо начать с самого начала. В последний день каникул к нам пришёл Тихонов, расспрашивал про пропавшего Вову Матюхина, показывал фотографию. Наверное, он всех в посёлке опрашивал.

— Он ко всем приходил, — подтвердил Ромка. — Только ничего ему разнюхать не удалось.

— Потом я... — Антон замялся. — Знаю, это прозвучит глупо, но я сам захотел разыскать Вову. Пошёл в лес и увидел там на ветке варежку. Тогда мне показалось... показалось, что с неё течёт кровь, но когда я принёс её домой, оказалось, что это просто растаявший снег.

— И часто тебе такое кажется? — нахмурилась Полина.

— С тех пор, как мы переехали сюда, довольно часто, — признался Антон. — Вы можете считать меня сумасшедшим, но я все улики прячу вот сюда, — он выдвинул ящик стола, в котором ребята с удивлением увидели полосатую варежку, кассету, блестящее кольцо-печатку с геометрическим узором и помятый клочок бумаги с какими-то записями.

— Это же Бабурина перстень! — присвистнул Ромка и с подозрением уставился на Антона. — Ты где его подрезал?

— У Тихонова, — Антон низко опустил голову. — Когда он лекцию проводил, положил папку с делом на мою парту, ну я и не удержался. Заглянул в папку, а там, — он понизил голос, будто рассказывая страшилку у костра, — фотографии Сенечки, Вовы и Семёна. И Чёрного Гаража, — Бяша громко икнул. — А ещё там был перстень. Я просто взял его посмотреть, и мне почудилось, что я... держу отрезанный палец.

— Да у тебя с башкой проблемы! — хмыкнул Ромка. — То ему кровь мерещится, то палец, то он от нас в лес убегает, то к трупу приводит...

— Тише! — зашипел Антон. — Когда я пришёл в себя, Тихонов уже забрал папку, и перстень остался у меня.

— То есть ты украл из-под носа у следствия важную улику? — Ника сердито скрестила руки на груди. — Ты должен вернуть кольцо Тихонову!

— Тихонов сам виноват! — внезапно встал на защиту Антона Ромка. — Надо было за папкой лучше следить, а не ворон считать!

— Прозевал перстень, на! — поддакнул Бяша.

— Если Тихонов обнаружит пропажу, вспомнит, что оставил папку около тебя, он может заподозрить тебя в похищении улик, а то и в убийстве! — не сдавалась Ника. — Надо ему всё рассказать! И варежку заодно отдать, и остальное, что там у тебя лежит.

— Тихонов нам ничем не поможет, — Антон помрачнел и задвинул ящик. — Он вот в исчезающий гараж не поверил, а тут мистика похлеще гаража. Я вам сейчас расскажу. Когда я впервые шёл в школу, то встретил очень странную девочку. Она была в маске лисы.

Ника и Полина хором ахнули, Полина при этом зажала рот рукой.

— Что такое? — вскинулся Ромка.

— Я тоже её видела, — почти шёпотом произнесла Ника. — Через неделю после пропажи Бабурина, вечером, на улице. Она была в красной шубке с белым мехом, а глаза у неё светло-светло карие, почти жёлтые. И говорит она таким странным писклявым голоском. Постоянно хихикала и зачем-то звала меня в лес. У кого-нибудь из девочек или девушек в посёлке есть такого цвета глаза?

— Мне что, делать больше нечего, кроме как девчонкам в глаза заглядывать? — фыркнул Ромка, хотя слушал он с видимым интересом.

— Насколько я помню, ни у кого не видела таких глаз, — задумчиво протянула Полина. — Но Антон, это ведь очень опасно! Ника спрашивала меня о девочке в маске, и я вспомнила, что рассказывал мой дедушка. Много лет назад в посёлке тоже пропадали дети. По слухам, к ним приходили дети в масках зверей, а потом они уходили в лес и не возвращались. Антон, пожалуйста, держись подальше от этой странной девочки!

— Она не единственная, — глухо проговорил он. — К моей сестре по ночам прилетает сова. Огромная сова, размером с Олю, если не больше. Родители ей не верят, но как-то раз я сам видел. Это было в ночь после пропажи Семёна. Сова принесла на подоконник мои очки — помните, которые Семён у меня отобрал? А ещё она... она говорила человеческим голосом. Звала меня, просила открыть окно, даже притворилась Олей.

— Ну это ты, брат, заливаешь! — заметил Ромка.

— Тебе бы книги писать, на! — поддержал его Бяша.

— Вы можете мне не верить, — горячо заговорил Антон, — но Оля и мама тоже видели Алису — она стояла у нашего забора!

— Кто такая Алиса? — насторожилась Полина.

— Девочка-лиса, — Антон слегка покраснел. — Понимаешь, она отказалась называть своё имя, и я придумал, как её называть. Лиса Алиса из «Буратино»⁽²⁾, помнишь?

— Алиса из «Буратино» была плутовка и обманщица, — Полина тоже раскраснелась, её глаза опасно засверкали. — Вижу, ты близко подружился с этой Алисой!

— Ха, а я тебе говорил! — кажется, настроение Ромки заметно улучшилось. — Говорил, что этот очкарик тебя бросит! Что, променял Полинку на какую-то ряженую с хвостом? Или у неё нет хвоста?

— Антоха, небось, проверил, на! — выдал Бяша и закатился хохотом, но и Ника, и Полина бросили на него такие взгляды, что он быстро умолк.

— Ничего я не проверял! — возмутился Антон. — Эта Алиса, она... Она странная. Она говорит какие-то чудны́е вещи и всё время смеётся, но с ней очень интересно, и она... как будто затягивает тебя. Заманивает вглубь леса.

— Я же говорю, она опасна! — воскликнула Полина.

— Это она подарила мне жвачку со вкладышем, который я обменял на фотоаппарат, — Антон кивнул на Ромку, который явно понял, о чём идёт речь. — И тогда, когда вы с Семёном напали на меня в лесу, я играл в догонялки именно с ней.

— Так это ты её звал, а не ту собачонку! — кивнул Рома.

— Эта собачонка — Жулька, и Алиса её кормила, когда я её впервые встретил. Похоже, она любит собак, — при этих словах Антон покосился на Полину. Та поджала губы, но промолчала, Ромка же внезапно сказал:

— Ты это... Извини за собаку, если что. Я её сдуру пнул, не хотел... Мы тогда с Бяшкой наломали дров, правда, Бяша?

— Целый лес, на!

— Когда я убежал от вас в лесу, меня позвала именно Алиса. Она отвела меня к Чёрному Гаражу, и мне показалось, что там... В общем, мне привиделись тела детей, Сенечки и Вовы. Я бросился бежать, но меня окружили звери... а может, это были люди в костюмах зверей. И один из них, похожий на козла, надел на меня маску зайца — ту самую, которая была у меня в рюкзаке, помните? Я, кстати, не знаю, как она там оказалась. Ещё это существо, похожее на козла, осыпало меня конфетами, а потом приехал мой папа, и они все исчезли. И звери, и конфеты, и маска. Папе я ничего не рассказал, и он увёз меня домой.

— Ты нам точно не очередную страшилку рассказываешь? — недоверчиво прищурилась Ника.

— Дедушка рассказывал мне легенды про Хозяина леса, — дрожащим голосом проговорила Полина. — По слухам, он как раз принимал облик огромного козла, и ему подчинялись все лесные звери.

— А на кассете, — Антон кивнул на ящик стола, — записан репортаж об этом Хозяине. Я на него случайно наткнулся, когда телевизор настраивал.

— Ну Хозяин и Хозяин, дальше-то что? — пожал плечами Ромка. — У нас про этого козлину каждый второй слышал. Если в каждую бабкину сказку верить, и на свете жить не захочется!

— В ночь пропажи Кати звери выманили меня на улицу, — голос Антона стал совсем тихим. — Их было четверо: Алиса, Сова, Волк с жуткой оскаленной пастью и Медведь с перебинтованной лапой. Сначала я испугался, но потом Алиса успокоила меня. Я надел маску зайчика, и мы стали веселиться. Ели конфеты, прыгали до самого неба, плясали под музыку, пытались дотянуться до луны... На следующее утро я думал, что это всё сон, хотя у меня мышцы болели... знаете, такая приятная усталость, как после долгой прогулки или плавания? Потом выяснилось, что пропала Катя, потом мы её нашли, и с тех пор я зверей больше не видел.

— Может, ты лунатик? — предположил Ромка. — Вышел во сне на улицу и давай скакать как сумасшедший, а звери и конфеты тебе приснились.

— Не знаю, — Антон покачал головой. — Всё-таки всё это очень странно. И последнее... Сегодня на меня напал Заячья губа, потащил к машине, и я схватился за амулет, — он снова взялся за висевший на шее коготь и виновато посмотрел на Полину. — Просто схватился, больше я ничего не мог сделать! И тут на нас сверху будто упало что-то большое... какая-то птица. Я думаю, что это была Сова.

— Та самая, которая тебе очки принесла? — Ромка выглядел всё более и более недоверчивым.

— Та самая. Я ничего не видел, потому что упал, а потом с меня ещё и очки слетели. Но Ника же сказала, что горло Заячьей губы как будто разорвано когтями. Сова вполне могла такое сделать. Напасть, разорвать горло и улететь.

— Заячью губу убила, а тебя не тронула? — с каждой минутой Ника всё меньше и меньше верила словам Антона.

— Она затем и прилетела, чтобы меня спасти, — покачал головой Антон.

— Но зачем ей тебя спасать? В дедушкиных рассказах звери никому ничего хорошего не делали! — воскликнула Полина.

— Я... — Антон ненадолго замолчал. — Я думаю, они хотят, чтобы я стал одним из них. Стал Зайчиком. Поэтому они мне и маску подсунули. Они хотят заманить меня к себе.

Наступила тишина, а потом Ника медленно проговорила:

— А ведь Алиса, когда встретила меня на улице, назвала меня «куницей».

— Баста! — Ромка поднялся, хлопнув ладонью по кровати. — Вы трое, похоже, сговорились, и морочите нам с Бяшкой головы. У одного говорящие звери и сова-убийца, у другой дедушкины сказки и Хозяин леса, у третьей куница... Решили, что нас можно на раз-два развести? Расскажете нам сказочку, и мы вам поверим?

— Но вы же сами видели гараж! — возразил Антон. — Я уверен, звери с ним как-то связаны! И Заячья губа действительно убит!

— Не-а, братан, мы тебе не верим, — категорично заявил Рома и шагнул к двери. — Кому другому эти сказки рассказывай — про Алису свою, про сову, про конфеты и танцы под луной. Бяшка, пошли!

— Он говорит правду! — послышался дрожащий голосок из-за двери. Ника толком не успела испугаться — дверь распахнулась, и в комнату влетела маленькая светловолосая девочка, которая упёрлась руками в бока и сердито уставилась на ошеломлённых хулиганов.

— Сова есть, я её видела! И лису видела! Тоша не врёт! — тонко воскликнула она, продолжая сверлить мальчишек взглядом. Антон соскочил со стола и в изумлении уставился на девочку.

— Олька! Ты что здесь делаешь?

И гораздо более испуганным тоном добавил:

— Ты что, всё слышала?

1) Три обезьяны — устойчивая композиция из трёх обезьяньих фигур, закрывающих лапами глаза, уши и рот. Имеет японское происхождение. Обезьяны символизируют идею недеяния зла: «Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от него». В русском переводе более популярна версия «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу».

Вернуться к тексту

2) «Золотой ключик, или Приключения Буратино» — повесть-сказка А.Н. Толстого, литературная обработка сказки Карло Коллоди «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы». Впервые издана в 1936-м году.

Вернуться к тексту

Немного придя в себя после потрясения, вызванного внезапным появлением девочки, Ника присмотрелась к ней получше. Видимо, это и была младшая сестра Антона, — маленькая и хрупкая, явно дошкольного возраста, с очень светлыми, почти белыми волосами, такими же ресницами и огромными зелёными глазами, она спрятала кисти рук в рукава своей мешковатой розовой кофты и исподлобья уставилась на брата.

— Ну, не совсем всё, — она потупилась. — Я знаю, что подслушивать нехорошо, честно-честно! Я просто услышала шум, поняла, что ты с кем-то разговариваешь, и пошла к тебе, а ты как раз говорил про милиционера и перстень, и я испугалась, что тебе помешаю... Я слышала, как ты рассказывал про лису Алису и Сову, про зверей, которых встретил в лесу, как ты с ними танцевал под луной. И как на тебя кто-то напал, — её глаза широко распахнулись, а голос понизился до шёпота. — И его убила Сова, да?

— Нет... да... послушай, Оля, — Антон разнервничался, стянул очки, протёр их полой рубашки, нацепил обратно и присел перед сестрой, осторожно взяв её за плечи. — Маме и папе ни в коем случае нельзя об этом рассказывать! Они не поверят про Сову, жутко перепугаются и вообще... То, что ты сейчас услышала, никому не рассказывай — вообще никому, поняла?

— Да кому я могу рассказать? — не по-детски тяжело вздохнула девочка. — Я же ни с кем не дружу, сижу тут, как принцесса в башне... А это твои друзья, да? — она с любопытством уставилась на ребят.

— Эмм... да, — Антон нервно закусил губу и оглянулся. — Это моя сестра Оля, а это мои одноклассники... эээ... и одноклассницы...

— Привет! — Полина помахала рукой. — Я Полина.

— Я Ника, — кивнула сестрёнке Антона Ника. Она никогда не умела ладить с маленькими детьми и радовалась, что оказалась единственным ребёнком в семье, потому что возиться с младшим братом или сестрой было бы очень утомительно. Но Оля ей понравилась — с первого взгляда она производила впечатление очень хрупкого и беззащитного создания вроде зайчонка или оленёнка, которое хотелось обнять, согреть и прикрыть собой от ужасов окружающего мира.

— Привет, — Оля улыбнулась и застенчиво опустила глаза.

— Я Ромка! — Пятифанов тоже помахал ей, и Ника с удивлением подумала, что впервые видит на его лице такое доброжелательное и беззлобное выражение.

— Я Бяша, на! — друг Ромки широко улыбнулся, демонстрируя отсутствующие зубы, и Оля шагнула к нему поближе, ошеломлённо всплеснув руками.

— Ой, а что у тебя с зубами?

— А это я поспорил, что на турнике на зубах целую минуту провишу! — Бяша с гордым видом поднял палец. — И ведь почти продержался, на! В последнюю секунду сорвался!

— Ой, — Оля испуганно прижала ладонь ко рту. — А очень больно было?

— Пфф, ваще ерунда! — он махнул рукой. — Зато я теперь через них плеваться могу — во как! Хочешь, покажу?

— Бяша! — строго сказала Полина, и он сразу стушевался.

— А я чё, я ничё...

— А что за имя такое — Бяша? — Оля не отрывала от нового знакомого удивлённо раскрытых глаз. — Я такого раньше никогда не слышала.

— Да это не имя, это кликуха, — усмехнулся Ромка и, заметив непонимание в глазах девочки, пояснил, — прозвище такое. Так-то он Игорь.

— А почему у тебя такое прозвище? — продолжала расспрашивать Оля. Ника испугалась, что эти расспросы пробудят в Бяше воспоминания о Чёрном Гараже, и он впадёт в истерику, но ничего подобного не произошло, — Бяша оскалился ещё шире и издал очень правдоподобное овечье блеяние, от которого Оля сначала вздрогнула, а потом тихонько рассмеялась.

— Здорово! Правда похоже на настоящую овцу!

— Ну... вижу, вы уже подружились, — неловко произнёс Антон и бросил взгляд на Полину — та ответила ему тёплой улыбкой и одними губами проговорила: «Она просто чудо».

— Что ж ты раньше не говорил, что у тебя такая мировая сестра? — спросил Ромка, всё ещё улыбаясь, потом резко посерьёзнел и тихим голосом добавил:

— Ты не думай, брат, я всё понимаю. Если б у меня была такая сестра, а по посёлку шастал какой-то маньяк, я бы тоже землю носом рыл, чтобы его найти. Мы её в обиду не дадим, слово тебе даю, как пацан.

— От всякого зла защитим, на! — поддержал его Бяша.

— Значит, теперь вы ему верите? — Оля с надеждой повернула личико к Ромке.

— Видишь, Олька, какое дело, — Пятифанов снова сел на кровать и заглянул девочке в глаза. — Бывает, человек говорит, что видел какую-то... каких-то чудовищ или ещё что-то, и сам в это верит, а на самом деле не было никаких чудовищ. Вот ты, например, мелкая, тебе мог сон присниться или сказку страшную где услышала, вот и мерещится тебе везде эта сова. Или брат твой — он же нормальный пацан и врать нам не станет, верно, Тоха? Просто... просто ему иногда кажется то, чего нет.

— Я не сумасшедший, если ты на это намекаешь! — руки Антона сжались в кулаки. — И Заячью губу мы все сегодня видели!

— А кто это — Заячья губа? — встревоженно спросила Оля, вертя головой и в недоумении глядя на мальчишек.

— Это... это... — Антон глубоко вздохнул, собираясь с духом, и выговорил, — это один очень плохой человек. Он хотел причинить вред нашей семье, охотился за нашим папой, сегодня пытался похитить меня, чтобы заставить папу заплатить ему много денег. У него шрам над верхней губой, из-за этого мы его и прозвали Заячья губа.

— Бандит, короче, — добавил помрачневший Ромка.

— Ой, — Оля снова прикрыла рот ладошкой. — Но тогда надо идти в милицию! Позвать того милиционера, который к нам приходил и спрашивал о пропавшем мальчике, он поможет!

— Не, сестрёнка, мусора... то есть милиция нам тут не помощники, — покачал головой Ромка. — Да и мужик этот, Заячья губа, того уже... всё, — он провёл ребром ладони по горлу.

— Умер? — испуганно прошептала Оля и побледнела.

— Зачем ты её пугаешь? — возмущённо спросила Полина.

— Но он же правда умер! — воскликнул Антон. — Не можем же мы ей врать!

— Послушай, Оля, — Полина наклонилась со стула и забрала за уши чёрные локоны, упавшие ей на лицо. — Этот Заячья губа был очень плохим человеком. Он напал на твоего брата и сделал ещё очень много плохих вещей. И возможно, он заслуживал того, что с ним случилось.

— А что с ним случилось? — Оля подняла глаза на Полину, но ответил ей Антон.

— Я не разглядел толком, но думаю, его убила Сова. Слетела сверху, разодрала когтями горло и улетела.

— Та самая Сова? Ой, нет! — тоненько взвизгнула Оля. — Я теперь её ещё больше боюсь! Я не смогу спать в своей комнате! Вдруг она опять прилетит и меня тоже... когтями!

— Тихо, тихо, — Антон приобнял сестру за плечи. — Можешь, если будет очень страшно, приходить ночевать ко мне. Я не подпущу к тебе Сову, обещаю. И ещё... — он замялся, оглядывая ребят. — Вы же помните, у Заячьей губы пистолет был? Он успел из него выстрелить, когда на него напали.

— Помним, на! На весь лес грохнуло! — кивнул Бяша.

— Так вот, когда мы все вместе пришли на ту опушку, где он лежал, я стал поднимать рюкзак, чистить куртку и увидел на снегу, возле деревьев, комок окровавленных перьев. Как будто подстрелили какую-то большую птицу.

— И не показал нам? — вскинулась Ника.

— Да как-то не до этого было, — Антон бросил на неё сердитый взгляд. — Там, между прочим, мёртвый человек лежал!

— Надо вернуться туда, забрать эти перья! Это же вещественное доказательство! — Ника бросилась к двери, но сразу остановилась, осознав всю глупость своей затеи.

— Ты с ума сошла, Сара Коннор? — обрушился на неё Ромка. — Там ночь, снег, холод, лес, волки бродят!

— И медведи, на! — поддакнул Бяша.

— И милиция уже могла найти тело, — добавил Антон.

— Или не милиция, — тихо добавила Полина. — Могла вернуться Сова. И остальные звери...

— Похоже, это и правда было глупо, — злясь на себя, пробормотала Ника и с опущенной головой вернулась к подоконнику. — Перьев мы уже не добудем, это понятно. Но ты думаешь, это были перья Совы?

— Думаю, да, — кивнул Антон. — Заячья губа, наверное, успел подстрелить её. Я тогда, на опушке, не приглядывался как следует, до меня позже дошло, что это мог быть за комок перьев. Это объясняет и то, почему Сова так быстро улетела.

— Значит, она ранена? — послышался испуганный голосок Оли.

— Скорее всего, — явно храбрясь, ответил ей брат. — И в ближайшие несколько ночей к тебе точно не прилетит!

— Говорят, раненый зверь опаснее здорового, — задумчиво протянула Ника, и Полина с Антоном тут же метнули в неё гневные взгляды.

— Не надо сейчас об этом! Видишь, Оля и так напугана!

— Я просто пытаюсь понять! — стала оправдываться Ника. — Сова пугала Олю, прилетая к ней на окно, но эта же Сова вернула Антону украденные очки и спасла от Заячьей губы! Кто она — друг или враг?

— Враг, конечно! — воскликнула Полина. — Я же говорила тебе про истории дедушки! Зверям из леса никогда нельзя доверять, даже если они кажутся добрыми!

— Друзья не прилетают среди ночи на окно и не пугают тебя! — поддержала её нахмурившаяся Оля.

— Именно поэтому ни к Сове, ни к Алисе, ни к другим зверям подходить нельзя, и разговаривать с ними тоже нельзя, — подытожил Антон. — Заячья губа был очень плохим человеком, но теперь он мёртв, и бандиты нашей семье не угрожают. А вот звери и Хозяин леса угрожают, да ещё как!

— А если за ним приедут другие? — Ника снова наткнулась на сердитый взгляд Полины, но упрямо продолжила: — А ты уверен, что он сюда в одиночку приехал?

— Посёлок маленький, любого нового человека здесь бы заметили, — ответил Ромка. — Даже если у него нет шрама на пол-лица, как у этого. Тихонов бы точно заметил, он мужик глазастый. А у него в участке ориентировка только на Заячью губу висела, помните?

— Ну допустим, — Ника посмотрела на грустное личико Оли, которая доверчиво прижалась к Полине — та гладила девочку по голове и что-то шептала на ухо. — А если за ним правда приедут другие? Может, всё-таки сообщить в милицию? Умолчать о связях твоего отца с бандитами, просто сказать, что на тебя напали...

— Мама всегда говорит: «Шила в мешке не утаишь», — Антон поджал губы. — Рано или поздно всё всплывёт, а виноват буду я! Нет, Тихонову ничего нельзя говорить!

— Да у него и так дел дохрена! — вставил Ромка и кашлянул, покосившись на Олю. — В смысле, по горло. Не будет он с Заячьей губой возиться. Скажут, нападение диких животных, расследовать ничего не будут, других бандитов вылавливать не будут. Никто Тохе не поможет, да и нам тоже.

— Может, за ним и не приедут, — с надеждой сказал Антон. — Я смотрел всякие передачи про эти криминальные группировки, слышал кое-что от отца. У них всё очень быстро меняется — сегодня один у власти, завтра другой. Любого из них в любой момент могут арестовать или убить. У нас маленький посёлок, добраться сюда трудно. Может, у них там начнутся свои разборки, про отца забудут, и мы поживём какое-то время спокойно, а потом опять переедем.

— Ну хорошо, — Ника откашлялась и чуть повысила голос. В голове у неё творилась полнейшая неразбериха, и она чувствовала, что ей необходимо высказаться, чтобы разложить всё по полочкам и начать хоть немного понимать происходящее. — Допустим, бандиты нам больше не страшны: Заячья губа мёртв, его сообщники сюда не приедут, милиция спишет гибель Заячьей губы на нападение зверей и расследовать ничего не будет.

— «Нам»! — губы Антона изогнулись в горькой усмешке. — Тебе-то и так ничего не страшно: это же не за твоим отцом бандиты охотятся!

— Мы же все вроде как друзья, верно? — Ника обвела собравшихся взглядом и внезапно поняла, что впервые думает о них не как об одноклассниках или соседях по парте, а как о настоящих друзьях. Действительно, неужели спасения старосты класса из мясорубки или побега из леса после обнаружения трупа на лесной опушке недостаточно, чтобы связать людей крепкими узами? А с Полиной они и вовсе могли считаться закадычными подругами, поскольку уже почти три месяца сидели за одной партой и делились секретами. Ника испытала неожиданный прилив тепла к окружавшим её людям — даже к Ромке с его закидонами и ножом-бабочкой, даже к дурашливому Бяше, даже к Оле, с которой познакомилась только сегодня, но уже хотела защитить её.

— А если мы друзья, то и проблемы у нас общие, — продолжила она. — Мы все пару часов назад могли оказаться чуть ближе к опушке и попасть под выстрел. Мы могли пострадать в гараже, когда спасали Катю. Нас могли забрать в милицию. С нами всеми происходят странные и пугающие вещи. Даже если ни Антону с Олей, ни всем остальным не угрожают бандиты, всё ещё остаются звери и Хозяин леса. По-моему, этого достаточно, чтобы объединиться и действовать вместе, разве не так? Как говорится, одна голова хорошо, две лучше...

— ... а шесть ещё лучше, на! — выдал Бяша и залился смехом. Оля тоже тоненько рассмеялась, а вот остальные сохраняли серьёзность.

— Красивую речь толкнула, Сара Коннор, — заметил Ромка. — Только я этому очкастому ещё не до конца верю, не забыла?

— Что именно ты предлагаешь, Ника? — напряжённым голосом спросила Полина.

— Всем вместе расследовать это дело. Попытаться понять, кто такие эти звери и Хозяин леса, кто стоит за похищениями детей. Милиция нам, скорее всего, не поверит, так что придётся действовать самостоятельно.

— Это опасно! — вскинулся Антон. — Я не позволю рисковать жизнью Оли!

— Никто и не собирается! — быстро ответила Ника. — Оля просто... просто свидетельница. Она же может рассказать про Сову и про другие странности, которые видела? Можешь, Оля?

— Ага, — девочка немного осмелела, и на щеках её появился румянец. — Это что, настоящее расследование? Как в фильмах показывают?

— Ага, «Следствие ведут школьники»⁽¹⁾, — усмехнулся Ромка. — Кстати, а наша команда будет как-нибудь называться? А то без названия не катит!

— Так мы это... считай, команда Вольтрона⁽²⁾, на! — подал голос Бяша. — Теперь в полном составе — нас пятеро!

— Шестеро! — пискнула Оля. — А кто такой Вольтрон?

— Значит, мы улучшенная команда Вольтрона! — жизнерадостно заявил Бяша. — Это сериал такой, про роботов. Я тебе потом расскажу.

— Мы — Клуб Неудачников, — медленно проговорила Ника, в уме которой с кристальной ясностью всплыл сюжет книги, прочитанной в прошлом году. Её отец с большим трудом раздобыл этот роман через каких-то своих знакомых из мира литературы, утверждал, что перевод, конечно, далёк от совершенства, но автор, по сути, творит новый жанр, который станет популярен в грядущем двадцать первом веке. Автор был американцем, звали его Стивен Кинг, а роман назывался «Оно». Мама сказала, что она не одобряет «все эти ужасы», что Нике такое читать рановато, да и вообще детям такое нельзя. Разумеется, после этих слов Ника тайком стащила роман из книжного шкафа отца, проглотила его за несколько дней и осталась под большим впечатлением. Там было много пугающих, странных и откровенно мерзких сцен, но сюжет! Как он захватил её, и — это она поняла лишь сейчас — как он был похож на то, что происходило в их посёлке!

— Чё это неудачников? — подскочил Ромка. — Ты у нас хоть и самая умная, а такими словами не бросайся!

— Да это из книги! — поморщилась Ника и торопливо пояснила: — У папы есть роман американского писателя Стивена Кинга, называется «Оно». Там в одном маленьком городке поселился монстр и стал похищать детей, а семеро ребят объединились, чтобы его остановить. И они называли себя Клуб Неудачников. Потому что над ними в школе смеялись, хулиганы за ними гонялись — был там, между прочим, один с ножом, — она как бы невзначай кивнула на Ромку. — Тоже всё ходил со своими дружками, грозился и считал себя самым крутым. А потом знаешь, что с ним стало?

— Что? — Ромка вызывающе поднял подбородок.

— В психушке оказался, вот что! А ребята потом оказались вовсе не неудачниками и победили этого монстра!

— Я не же полный псих! — презрительно фыркнул Ромка. — И ни за кем я с ножом не гоняюсь, я его только по делу использую!

— А как они монстра победили? — тихонько спросила Оля, с заворожённым видом слушавшая Нику.

— А книжку можно почитать? — у Антона тоже вспыхнули глаза.

— Нельзя, — вздохнула Ника. — Отец её спрятал на самую дальнюю полку: во-первых, она редкая и ценная, он её с большим трудом достал, а во-вторых, он говорит, она не для детей. Я-то её украдкой читала. Я вам лучше на словах сюжет перескажу.

— А может, ты всё придумала? — хитро прищурился Бяша. — Может, нет такой книги, на!

— Есть, — неожиданно возразила Полина. — По ней даже фильм сняли. Я вспомнила, у меня где-то была кассета с этим фильмом. У меня вообще много ужастиков, — она несколько смущённо взглянула на Антона. — Я всё собиралась посмотреть, но боялась. Говорят, там такой страшный клоун! Брр, не люблю клоунов, — она передёрнулась. — Если надо, я могу принести, мы все вместе посмотрим.

— Ты меня просто спасаешь! — воскликнула Ника, радуясь неожиданной поддержке. — Конечно, приноси, мы все посмотрим и будем знать, как защитить себя!

— Думаешь, посмотрим фильмец и поймём, как одолеть Чёрный Гараж и этих зверюг? — недоверчиво спросил Ромка.

— Ну... других вариантов у нас всё равно нет. Как говорит мой папа, информацию надо черпать из всех возможных источников.

— Слушайте, ребят, — заговорил Антон. — Я понимаю, вы хотите мне помочь, и я очень вам благодарен, но давайте побыстрее, ладно? А то скоро отец вернётся, мама придёт, будет ругаться, что я до сих пор не ел, увидит вас, а она ведь даже не знает, что вы у меня дома. Так что давайте по-тихому, хорошо?

— Тогда не будем терять время, — Ника вытащила из рюкзака запасную тетрадь в клеточку и ручку, крупно написала вверху первой страницы слово «РАССЛЕДОВАНИЕ», название посёлка и сегодняшнюю дату, ниже перечислила список всех шестерых членов «Клуба Неудачников» (мысленно она всё равно называла их именно так) и принялась записывать свидетельские показания.

Оля тихим дрожащим голосом рассказала о Сове, по ночам прилетавшей к ней на окно, и о девочке в наряде лисы, которую они с мамой видели у забора. Полина поведала о странных тенях, не раз являвшихся ей в темноте за окном, и о доносившихся из леса звуках музыки, потом — с некоторым смущением — о потерянной или украденной анкете для друзей. Ромка за себя и за Бяшку поделился страшилкой про Чёрный Гараж, то и дело прерываясь, чтобы успокоить побледневшего друга, который в самых страшных местах начинал блеять. Ника добавила историю спасения Кати, потом описала свою встречу с девочкой-лисой и, после некоторого промедления, свой сон, в котором она брела к лесу под напев флейты. Антон более уверенно повторил свою историю про лесных зверей и гибель Заячьей губы, потом по просьбе Ники снова показал ей улики, лежавшие в ящике стола, и даже достал новенький «Полароид», сфотографировав варежку, перстень и записку. Фотографии Ника вложила в тетрадь и с интересом посмотрела на записку.

— Что это такое?

— Я как раз собирался вам рассказать, — Антон развернул на столе пожелтевший листок бумаги, исписанный неровным острым почерком, испещрённый зачёркиваниями и изрисованный пятиконечными звёздами, потом перевернул его и показал обратную сторону, к которой была приклеена газетная вырезка с заголовком «Марш энтузиастов» и стихотворением — очевидно, текстом этого самого марша. Нике сразу бросилось в глаза, что буква «М» переправлена на «Ф», отчего слово «марш» превратилось в «фарш». Вспомнив мясорубку и привязанную к ней Катю, чудом избежавшую участи стать именно фаршем, Ника вздрогнула всем телом и склонилась над запиской.

Текст её оставлял весьма гнетущее впечатление. Судя по нему, автор — некий Витя Орешкин — стремительно сходил с ума. В школе его высмеивали одноклассники, родители уехали, оставив его одного, из леса звучала какая-то музыка и смех, которые заманивали его всё дальше, и он чувствовал, что превращается в кого-то другого. Ника не удивилась, обнаружив среди зачёркнутых фраз корявый рисунок зайца. Антон ведь тоже говорил, что лесные звери хотят превратить его в зайчика и даже подбросили ему маску. Похоже, Витя Орешкин испытывал нечто подобное, и остатки его здравомыслия боролись с желанием окончательно обратиться в зайца, сбежать в лес и оттуда мстить своим школьным мучителям.

— Псих какой-то, — вынес вердикт Ромка, дочитав записку.

— Крыша у этого Вити поехала, на! — поддержал его Бяша.

— Так, какая здесь дата? — Полина перевернула записку и вгляделась в газетный листок. — Восьмое января тысяча девятьсот шестьдесят девятого, тридцать лет назад... Надо узнать, не пропал ли тогда мальчик по имени Витя Орешкин. Где ты это нашёл, Антон?

— В той книге, которую ты мне дала, «Пикник на обочине», — он кивнул на свой рюкзак. — Она лежала между страниц очень долго, может быть, как раз тридцать лет. Записку вы прочитали, теперь посмотрите сюда, — Антон указал на текст «Марша энтузиастов», тоже исчёрканный, с кривыми надписями между ровными напечатанными строчками. — Здесь шифр, но он довольно простой, я его разгадал. Слова в тексте помечены символами, и те же символы приведены внизу. Из этих слов надо составить предложение. Это простая загадка, я такое в детских журналах решал.

— И что там написано, Шерлок Холмс? — нетерпеливо спросил Ромка.

— «Страх шлёт пламя для зверей в тайге», — Антон обезоруженно посмотрел на остальных. — Не спрашивайте меня, что это значит, я и сам не знаю.

Все сгрудились над запиской, пихая друг друга локтями, заглядывая поверх голов и пытаясь вчитаться в текст. Даже Оля крутилась рядом, подныривая под руки старших, хотя на её личике читались лишь непонимание и испуг.

— Для кого вообще предназначалась эта записка? — спросила Ника. — Похоже на листок какого-то дневника, но зачем Витя спрятал этот листок в библиотечной книге, да ещё и зашифровал эту фразу про страх?

— Может, он боялся зверей? — предположила Полина. — Использовал «Пикник на обочине» как тайник, потому что в школьную библиотеку звери точно не полезут. Если он сходил с ума и терял память, или у него было что-то вроде раздвоения личности, он мог начать всё записывать. А потом Витя пропал, а листок остался лежать в книге.

— Нахрена зашифровывать фразу, которая и так непонятна? — высказался Ромка. — Какой страх, какой пламя, что это значит вообще?

— Ну он же был того, — Бяша состроил рожу и покрутил пальцем у виска. — Ваще не понимал, что делает, на!

— А может, как раз-таки понимал, поэтому и зашифровал, — возразил Антон. — Эта фраза настолько важна, что её нельзя было оставить просто так.

— «Страх шлёт пламя для зверей в тайге», — медленно проговорила Полина. — Может, «пламя» — это их ярость? Они чуют страх, как собаки, — её губы дрогнули, а лицо побледнело, — и набрасываются на того, кто боится.

— Типа, пока мы их не боимся, они нам ничего сделать не могут? — прищурился Ромка.

— Или «пламя» это не метафора, — протянула Ника. — В сказках нечистая сила боится огня, правильно? Может, это не страх шлёт пламя, а пламя шлёт страх? В смысле, звери боятся пламени.

— Короче, братва, — Ромка с суровым видом оглядел остальных, но потом ухмыльнулся. — Если встретим девчонку в маске лисы, или сову размером с Бяшу, или козла этого из сказок Полинкиного деда, разжигаем огонь и идём прямо на них. Пусть они нас боятся!

— Если нужно, весь лес сожжём, на! — заявил осмелевший Бяша, но тут же вздрогнул и подпрыгнул от внезапно донёсшегося снизу женского голоса.

— Антон, Оля, ужинать! Суп уже на столе!

— Мама, — прошептал Антон, его глаза широко раскрылись. — Всё, ребят, пора вам по домам. Спасибо за помощь, я правда очень благодарен, спасибо, что выслушали...

— Бывай, очкарик, — Рома с безразличным видом протопал к двери, потом обернулся и помахал Оле. — Пока, мелкая. Слышь, Тоха, береги сестру!

— Я тебе потом про Вольтрона ещё расскажу, на! — пообещал Бяша Оле и проследовал за другом.

— До свиданья! — Полина кивнула Оле, потом перевела взгляд на Антона, и оба покраснели. Ника не выдержала и закатила глаза — ну как можно заниматься расследованием, если двое в вашей команде глаз друг от друга оторвать не могут, ещё один постоянно ревнует и размахивает ножом, его дружок обделён интеллектом, а оставшийся член команды — маленькая испуганная девочка?

— Встречаться будем либо у Антона, либо в школе, либо у меня, — быстро проговорила она, пока все не разошлись. — У Ромки, я так понимаю, нельзя, у Бяши тоже, у Полины нежелательно...

— Дедушка в последнее время стал чудить, — грустно кивнула Морозова.

— В следующий раз посмотрим кассету Антона и «Оно», а потом будем решать, что делать дальше, — заключила Ника, пряча в рюкзак драгоценную тетрадь со свидетельскими показаниями.

Все шестеро тихо спустились на первый этаж, где Антон прокрался к двери, отворил её и проводил нежданных гостей наружу. Оля ещё раз помахала им рукой, Антон прошептал «До завтра!», и вскоре они уже шагали по сугробам, нервно оглядываясь на дом Петровых. Неподалёку проехала машина и остановилась возле дома, из неё вышел высокий бородатый мужчина — он был смутно знаком Нике.

— Батя Антона вернулся, — тихо сказал Рома. — Вовремя мы свалили.

На перекрёстке произошло короткое прощание, после чего хулиганы направились по своим домам, Ника же, проводив Полину, бегом бросилась домой. Она знала, что родители будут ругаться, что когда задерживаешься в гостях у друга, надо звонить и предупреждать, но её это не беспокоило, и все мысли её были сосредоточены на толстой тетради в зелёной обложке, мотавшейся сейчас в рюкзаке. Подумать только, она ведёт расследование! Самое настоящее, возможно, даже связанное с мистикой, в которую Ника до недавних пор не особо верила, но теперь была готова поверить во что угодно. У неё есть компания друзей-детективов, свидетели и улики! Эта мысль ярко горела в её разуме, затмевая даже потрясение, пережитое после обнаружения трупа Заячьей губы, и Ника стрелой долетела до дома, взмыла на крыльцо и, с первого раза попав ключом в замочную скважину, отворила дверь.

Она не заметила, что на противоположной стороне улицы в тени густых деревьев мелькнул стройный силуэт в меховой шубке — мелькнул и сразу же растворился, на прощание вильнув длинным пушистым хвостом.

1) Отсылка на «Следствие ведут ЗнаТоКи» (1971-1989) — цикл советских детективных фильмов по сценариям О.А. и А.С. Лавровых, один из самых популярных советских телесериалов.

Вернуться к тексту

2) «Вольтрон» — аниме-сериал про пятерых подростков, пилотирующих роботов-львов, которые объединяются в одного мегаробота для защиты Вселенной от зла.

Вернуться к тексту

На следующий день Ника летела в школу как на крыльях, предвкушая встречу с остальными членами «Клуба Неудачников», бурное обсуждение теорий и предстоящее расследование. Она быстро разделась в гардеробе, пронеслась по коридору мимо доски с объявлениями, ворвалась в класс и устремилась прямо к своему месту. Полина уже сидела там и при виде соседки вскинула огромные голубые глаза — они были полны нетерпения.

— Ну что, тебе уже удалось что-нибудь разгадать? — тихо спросила она, наклоняясь ближе и обдавая Нику запахом ежевики.

— Да, есть подвижки в деле, на? — прошепелявил Бяша, перегибаясь к ним с задней парты.

— А ты, я смотрю, у нас главным следаком заделался? — сидевший рядом Ромка пихнул его в бок.

— Давайте быстрей, пока учитель не пришёл! — повернулся к ним Антон, который почему-то сидел впереди.

— У меня есть кое-какие идеи, — Нике пришлось повысить голос, чтобы перебить стоявший в классе привычный гомон. — А если на самом деле никакой мистики нет, и тут орудует маньяк, который переодевается в Хозяина леса? Допустим, у него есть целая секта из детей, которые, в свою очередь, переодеваются в зверей. Мой папа как-то писал книгу про секту, и там они все употребляли какой-то наркотик. Папа много изучал это и говорил, что на самом деле почти во всех сектах духовный лидер заставляет своих последователей принимать всякие вещества, чтобы они не могли критически мыслить и слепо подчинялись ему. Может, в тех конфетах, которые Алиса давала Антону, тоже были какие-то наркотики, и ему привиделись все эти полёты до Луны и всё остальное?

— Тоха у нас нарик, на! — зашёлся блеющим смехом Бяша и тут же получил новый тычок от Ромки.

— Тихо ты! А гараж куда пропал? Мы же все это видели!

— Тут всё было так, как рассказывал Тихонов, — не очень уверенно ответила Ника. — Ночь, темнота, лес, снег, мы все на нервах, нам могло показаться. Допустим, маньяк совершает все убийства в этом гараже и возит его с места на место, чтобы не попасться. Тени, которые видела Полина, и музыку, которую она слышала, можно объяснить теми же сектантами: может, они устраивают какие-нибудь ритуальные пляски. Девочка в маске лисы наверняка из них. Кстати, если она не соврала, что ходит в школу, то это она могла стащить у Полины тетрадь с анкетами.

— А Оля? — вскинулся Антон. — Она тоже видела Алису... и Сову! Ладно Алиса, но как ты объяснишь гигантскую сову на окне второго этажа?

— Костюм, — пожала плечами Ника. — И какие-нибудь пружины, верёвки, да хоть просто лестница! Была ночь, темно, вы с Олей перепуганные, ты ещё и плохо видишь — запросто можно было не заметить, как «сова» взобралась на окно, а потом скрылась. И ещё, Антон, не обижайся, но ты как-то упомянул, что мама даёт тебе успокоительные таблетки. Не может от них быть галлюцинаций? Это бы объяснило и кровь на варежке, и отрубленный палец, и внезапный бег по лесу, и ночные полёты...

— Ясно, — с ожесточением произнёс Антон. — Я теперь у тебя главный сумасшедший.

— Да нет же! — воскликнула Ника, в волнении взмахнула рукой, задев лежащую на столе ручку, и та, прокатившись через всю парту, упала на пол. — Ну вот! — раздосадованно цокнув языком, она наклонилась, с трудом дотянулась до ручки, подняла её, и вдруг её взгляд зацепился за что-то необычное. Она даже не сразу поняла, что видит, но когда поняла, её всю охватила сильная дрожь, и Ника едва не уронила ручку вторично.

Из-под юбки школьной формы Полины высовывался длинный и пушистый рыжий хвост. Он слегка прикрывал стройные ноги, затянутые в белые колготки, его светлый кончик чуть подёргивался, словно сметая пыль с носков лакированных чёрных туфель. Ещё не до конца понимая произошедшее, Ника медленно выскользнула из-под парты, дрожащей рукой опустила на стол ручку, подняла голову и встретилась глазами с соседкой. Ещё несколько мгновений лицо Полины оставалось таким же милым, встревоженным и сочувствующим, как обычно, но потом в голубых глазах засверкали красные искры, и их цвет стал постепенно меняться на золотистый, а на губах Морозовой появилась совершенно ей несвойственная насмешливая улыбка.

— Ника! — её голос из нежного вдруг стал чересчур звонким и писклявым. — Ты такая бледная! Чего ты испугалась?

— Ребята! — Ника, опрокинув стул, вскочила с места, оглядела других членов «Клуба Неудачников», и горло у неё сковало от ужаса. Внезапно она поняла, что в классе не осталось людей, кроме неё, потому что все остальные ученики куда-то исчезли, а те четверо, что сидели перед ней, уже не были людьми.

Улыбка Полины превратилась в самый настоящий оскал, глаза окончательно сменили цвет с небесно-голубого на янтарно-жёлтый, а хвост, теперь уже совершенно заметный, яростно вилял туда-сюда. Антон нацепил пугающе живую маску зайца, в прорезях которой горели красные огоньки, а длинные уши шевелились, точно щупальца неведомого существа из мифов Лавкрафта⁽¹⁾, на которые Ника набрела как-то раз, копаясь в старых книгах ещё в Иркутске. Рома жутко ухмыльнулся, и из его рта закапала слюна, окрашенная кровью, запахло чем-то отвратительным, похожим на протухшее мясо. Бяша снова заблеял, на голове его внезапно выросли круто загнутые рога, лицо покрылось шерстью, а ладони превратились в копыта, и он застучал ими по парте, точно аплодируя.

— Нет! Нет! — Ника шарахнулась от них и врезалась спиной в стену. Леденящий ужас охватил её, сковал все движения, как тогда в гараже, когда Антон и Ромка пытались вытащить Катю из мясорубки, а она просто стояла, беспомощно наблюдая за этим. Ника открыла рот, но её слабое «Помогите!» растаяло в тишине кабинета. Её друзья, обернувшиеся в зверей, наступали, окружая со всех сторон, и она отчаянно затрясла головой, надеясь, что тоже неведомым образом попала под действие таинственного наркотика и сейчас просто испытывает галлюцинации.

— Зачем же бежать? Зачем звать на помощь? — пропела Полина-лиса, подходя ближе. — Ты же об этом мечтала, разве нет? Открыть все тайны, разгадать все загадки. Найти друзей, быть значимой. Ты всё это сможешь сделать, если пойдёшь с нами, — эта речь напоминала жуткий рекламный слоган, и Ника внезапно ощутила дико неуместное желание рассмеяться.

— Мы откроем все тайны, на! — проблеял Бяша, не переставая стучать копытами, на этот раз друг об друга.

— Со мной раньше тоже никто дружить не хотел, — низким неестественным голосом проговорил Антон. — А сейчас посмотри, сколько у меня друзей! И у тебя будет столько же. Ты никогда не будешь чувствовать себя одинокой!

— Я тебя сразу почуял! — Ромка облизнул острые зубы длинным красным языком и втянул носом воздух. — Ты так вкусно пахнешь — не то что другие девчонки!

— Да пошёл ты! — отчего-то именно слова Ромки пробудили в Нике злость, и она сжала кулаки, готовясь обороняться. — Нюхать он меня собрался! Извращенец долбаный!

— Вы только посмотрите, она злится! — прожурчала Полина. — Это же прекрасно! Ну же, Никуша, покажи свою злость! Выпусти свою внутреннюю куницу!

— Я не куница! — взвизгнула Ника.

— А почему у тебя тогда такое лицо? — лукаво спросила девочка-лиса.

Ника схватилась за щёки и с ужасом ощутила под пальцами жёсткую шерсть. Её взгляд упал на руки, и она не смогла сдержать крика — они тоже были покрыты шерстью, вместо ногтей на пальцах появились острые когти. Зубы по ощущениям тоже стали острее, а шерсть уже росла на всём теле, уши как будто становились меньше и прижимались к голове, а губы и нос вытягивались вперёд. Ника закричала громко, отчаянно, упала на колени, впиваясь новоприобретёнными когтями в своё лицо... и проснулась.

Далеко не сразу она пришла в себя. Она долго лежала, свернувшись калачиком, закутавшись в одеяло и ощупывая себя, чтобы убедиться, что всё в порядке, её лицо не покрыто шерстью, зубы и ногти остались человеческими, и она не превращается в огромную куницу, чтобы загрызть своих родителей и убежать в зимний лес. Когда сердцебиение немного утихло, а дрожь в теле исчезла, Ника посмотрела в тёмное окно и передёрнулась от мысли, что через какие-то пару часов ей надо будет идти в школу, пробираясь через заснеженный лес. Мелькнула даже мысль притвориться больной, но Ника ни разу в жизни не прогуливала школу и знала, что не сможет обмануть родителей. Вздохнув, она накрылась одеялом с головой и закрыла глаза.

До школы она добралась без приключений, но невыспавшаяся и в крайнем напряжении. Повторила все манипуляции из сна, осторожно вошла в класс и с облегчением вздохнула, увидев, что Антон сидит на своём привычном месте на задней парте, Полина аккуратно раскладывает вещи перед собой, а хулиганы, тоже расположившиеся на задних партах, о чём-то шепчутся. На вялое приветствие Ники Полина отреагировала не так оживлённо, как во сне, и это тоже успокаивало. Судя по тем нежным взглядам, которые они с Антоном посылали друг другу во время урока, влюблённая парочка помирилась, и истерика Полины вместе с последовавшим за ней бегством Антона были благополучно забыты.

На большой перемене, когда вся группа следователей собралась вместе, Ника поделилась с ними своей теорией про маньяка, испытывая жуткое чувство дежавю. С ней никто не согласился: Бяша после слов о гараже затрясся, замотал головой и с трудом промычал, что уж что-что, а Чёрный Гараж точно «мистическая хрень, на!». Антон наотрез отказался признавать, что всё, произошедшее с ним, можно объяснить галлюцинациями, побледневшая Полина сослалась на истории своего деда, в которых всегда творилась какая-то чертовщина.

— И потом, похожие исчезновения случались тридцать лет назад! — добавила она. — Что же, по-твоему, сектанты вдруг перестали похищать детей и затаились на столько лет, а потом опять начали?

— А смерть Заячьей губы? — спросил Антон. — Ты думаешь, прилетел ребёнок в костюме совы, перерезал ему горло и улетел обратно?

— Может, не ребёнок, — ответила Ника. — Может, взрослый человек, и не прилетел, а спрыгнул с дерева. Может, он караулил Заячью губу у его машины. Ты же ничего толком не разглядел!

— А убежал он как? Там следов, кроме Тохиных и этого бандита, не было, сама видела, — вмешался Ромка. — По деревьям ускакал, как обезьяна? У тебя получается, что это не сектанты, а черепашки-ниндзя⁽²⁾ какие-то!

— Следы ты сам не дал мне осмотреть, — проворчала Ника, впрочем, понимая всю правоту его слов. Её радовало уже то, что за всё время их разговора никто из её друзей не стал обрастать шерстью, вилять хвостом, капать слюной изо рта или барабанить копытами, и спорить не хотелось.

— И насчёт взрослых людей, — добавила она, внимательно посмотрев на Антона. — Я вот думаю: а если твоя Алиса на самом деле взрослая женщина, просто маленького роста и с высоким голосом?

— Она не моя, — пробурчал Петров.

— К Антохе взрослая тётка клеится, ха! — фыркнул Бяша, но тут же умолк под пронзительными взглядами Полины и Ромы.

— Уж очень хорошо она знает, на чём тебя подловить, — продолжила Ника. — То жвачку предложит, то в снежки позовёт поиграть, то конфетами накормит, то шубку скинет...

— Хватит! — неожиданно громко вскрикнула Полина. — Не хочу больше слушать про эту Алису! Какая разница, взрослая она или нет! Она в любом случае опасна!

— Чё, ревнуешь? — оскалился Ромка. — Ха-ха, а я тебе говорил...

— Ничего ты мне не говорил, — сердито оборвала его Морозова. — Может, Ника и права, и всё это дело рук людей, но мне в это не верится. Я вот о чём подумала... Заячья губа же успел подстрелить Сову, когда она на него напала? Значит, эту лесную нечисть можно ранить? А если можно ранить, то наверняка можно и убить!

— И не серебряной пулей, а обычной, — заметив недоумевающие взгляды остальных, Ника пояснила, — в сказках же нечисть всегда серебром убивают. Вампиров там всяких, оборотней. Но у Заячьей губы вряд ли были с собой серебряные пули, так что лесных зверей можно ранить и обычными.

— Ранить — да, а вот убить... — протянул нахмурившийся Антон. — Может, только серебряными и можно. А может, Хозяина леса вообще убить нельзя.

— В «Оно», кстати, Неудачники делали пули из серебряных долларов и даже смогли ранить ими чудовище, — вспомнила Ника.

— Когда мы уже это «Оно» посмотрим? — недовольно спросил Бяша. — А то всё говоришь, говоришь про него, а где сам фильм-то, на?

— У меня в рюкзаке, — вдруг ответила Полина. — Я захватила кассету из дома, так что можем хоть сегодня все вместе пойти к Антону и посмотреть фильм.

— Прекрасно! — воскликнула Ника. — Заодно и кассету Антона с репортажем посмотрим, правда, Антон?

— Правда, — он немного воспрял духом. — Твой папа был прав: информацию надо брать из всех возможных источников.

— У меня так-то другие планы были, — недовольно протянул Ромка, при этом почему-то пристально глядя на Нику, и её словно молнией пронзило: свидание! Ведь не далее как вчера он позвал её в «классное местечко», и она сдуру согласилась, переживая, что в противном случае он продолжит доставать Антона и Полину. С тех пор произошло множество событий, включая гибель Заячьей губы, пугающие признания Антона, стихийное возникновение «Клуба Неудачников», обсуждение таинственной записки и кошмарный сон. Особенно Нику из колеи выбило последнее, и идти на свидание, о котором она напрочь забыла, совершенно не хотелось. Вдруг Ромка, стоит им уединиться, оскалит зубы, хищно облизнётся и скажет: «Ты так вкусно пахнешь — не то что другие девчонки!»?

— Так-то другие планы могут подождать, — произнесла она, глядя прямо в светло-карие глаза Пятифанова. — Хотя бы несколько дней, пока мы не определимся, куда двигаться дальше. Ведь сейчас нет ничего важнее расследования, верно?

Полина, судя по тому, как тревожно метнулся её взгляд с Ники на Ромку и обратно, явно начала что-то подозревать, а вот Антон с Бяшей явно ничего не заметили. Рома надул губы, покачался взад-вперёд на носках и выдал:

— Ладно уж, чёрт с тобой. Веди своё расследование, Шерлок Холмс в юбке.

— Шерлок Холмс в юбке — это мисс Марпл, — поправила его Полина, и уголки губ у неё немного поднялись.

— Один хрен, — махнул рукой Ромка.

— Братаны... и девчонки, я это... что слышал, на, — неожиданно зашепелявил Бяша. — Я одного пацана знаю из восьмого «А», у него дед дружит с Михалычем — тот, который старый мент, знаете? Доронин его фамилия, седой такой.

— Напарник Тихонова? Помню его, — кивнул Антон.

— Так вот, Михалыч сегодня утром заходил к его деду, спрашивал, не видел ли тот чего. Они же тоже недалеко от леса живут, как Тоха, на! Михалыч говорит, трупак в лесу нашли — тот самый мужик, чей фоторобот в участке висел. Говорит, горло всё порвано — не иначе волки постарались или рыси, а может, собаки! — Полина при этих словах передёрнулась. — Так что прав ты был, Ромыч, — прикроют это дело как несчастный случай, на!

— А я что говорил! — усмехнулся Пятифанов. — Никто не станет ничего копать, даже Тихонов, хоть он и дотошный мужик. Ещё и пропавших детей на Заячью губу повесят, вот увидите! Скажут, маньяка местного волки порвали, и закроют дело... пока следующий ребёнок не исчезнет. Но мы-то знаем, что Заячья губа никакой не маньяк, а обыкновенный бандит, — он обвёл остальных настороженным взглядом. — Так что, братва, надо ухо держать востро!

После уроков вся компания отправилась в дом к Антону. Ника честно предупредила, что ей надо вернуться домой пораньше, потому что вчера родители очень возмущались, Полина тоже не хотела надолго оставлять дедушку одного, поэтому следователи старались действовать разумно, не тратя время на лишние разговоры. Родители Антона, на счастье, уехали в какой-то далёкий магазин, и в дом можно было войти свободно, не прячась. Оля встретила друзей брата с сияющими глазами, и Бяша тут же принялся рассказывать ей про Вольтрона, но длилось это недолго — все поднялись наверх, в комнату Оли, где стоял телевизор, скинули верхнюю одежду, бросили в угол рюкзаки, Антон притащил свою кассету, Полина достала свою, и все сгрудились возле экрана. Мальчики рыцарственно уступили девочкам кровать, а сами устроились на полу.

В репортаже диктор мрачным приглушённым голосом рассказывал о шестилетней девочке по имени Сеня Талалаева, которая пропала в прошлом году. По версии следствия, её растерзали дикие звери («Мусора всегда всё на зверей списывают», — пробормотал Ромка), но диктор выдвигал предположения о загадочном Хозяине леса, которому подчиняются все лесные создания. Дальше шло интервью (хотя интервью это можно было назвать с натяжкой) с некоей бабой Тамарой, старухой-алкоголичкой, живущей в склепе неподалёку от леса. Она не раз видела Хозяина леса, но он её не тронул, из-за чего старуху прозвали Чёртовой невестой. «Видать, нравлюсь я ему!» — сообщала Тамара с жутким смехом, а диктор за кадром комментировал, что зверь брезгует людьми, опустившимися до животного уровня. Антон, уже видевший репортаж ранее, присел на край кровати и то и дело зажимал уши испуганно жавшейся к нему Оле, чтобы она не слышала брани, которой старуха обильно приправляла свою речь. Когда же под конец запись заело на слове «скоро», а на экране внезапно появилась огромная козлиная морда, Ника с Полиной вскрикнули, Ромка сочно выматерился, Бяша шарахнулся в сторону и ударился плечом о кровать, Оля же тоненько пискнула и крепче прижалась к брату.

— Выключи! Выключи!

— Сейчас, сейчас... — Антон торопливо достал кассету, сбегал в свою комнату, чтобы спрятать её, и, вернувшись, виновато уставился на ребят.

— Простите, но вы должны были это увидеть. Скажете — не мистика?

— А в прошлый раз кассету так же заело? — переборов страх, спросила Ника.

— В том-то и дело! Как будто Хозяин леса нарочно стремился меня напугать — прямо из-за экрана!

— Точно так же? — продолжала настаивать она. — Или, может, там мелькали какие-то другие картинки, звук был другой?

— Я не помню, — Антон неуверенно почесал затылок. — Но вроде всё было точно так же.

— Это ещё не самое страшное, — храбрясь, заявила Ника. — Вот если бы при каждом включении репортаж менялся бы, или если бы Хозяин леса попробовал вылезти через экран...

— Я боюсь! — ойкнула Оля, и Полина взяла её за руку, укоризненно глядя на Нику.

— Не пугай мелкую, на! — проворчал Бяша, потирая ушибленное плечо.

— Я не пугаю, я, наоборот, говорю, что это не так страшно. Запись просто могла заесть... или создатели репортажа нарочно так сняли, для пущего эффекта.

— Руки бы этим создателям поотрывать, — зло сказал Ромка. — Ну что, ничего нового мы из Тохиной кассеты не узнали?

— Получается, что нет, — Ника вооружилась тетрадью и ручкой и уже вела записи. — Значит, так. Из улик, собранных Антоном, мы много не вытянем. Варежка Вовы ни к чему не приведёт. Если бы у нас был способ снять отпечатки пальцев... хотя нет, это всё равно бы не помогло. Она неизвестно сколько висела на дереве, промокла от снега, Антон её держал голыми руками... так что нет. С перстнем Семёна то же самое, хотя с него могли снять отпечатки в милиции. Из записки мы узнали, что звери, возможно, боятся огня, и выяснили имя Вити Орешкина, про которого теперь надо искать в архивах. В посёлке вроде есть библиотека, мама там была, хотя жаловалась, что фонд очень скудный.

— Есть, — кивнула Полина. — Я могу туда сходить и поискать старые газеты: вдруг там будет что-то про Витю? Заодно и про других пропавших почитаю. Должны же быть какие-нибудь объявления о пропаже, статьи?

— Я с тобой, — вызвался Антон и покраснел, услышав презрительный смешок Ромки. — Полина там наверняка засидится допоздна, стемнеет, не одной же ей по темноте возвращаться? А я читать не боюсь и даже люблю, в отличие от некоторых, — попытался оправдаться он.

— Пфф! — фыркнул Рома. — Рыться в старых бумажках — это не расследование! С людьми поговорить — ещё куда ни шло...

— Во всех детективах сыщики идут в библиотеку и ищут какие-нибудь старые документы, — возразила Ника, — без этого никак. И не сбивай меня! Я говорила про улики, так? Репортаж нам тоже ничем не поможет, он только жути нагнал. Разве что с Тамарой этой поговорить, если она ещё жива.

— Дело как раз для Ромы с Бяшей, — улыбнулась Полина. — Думаю, они найдут общий язык.

— С этой старой алкоголичкой разговаривать? — Ромка скривил губы. — Да она, наверное, все мозги пропила! Нет, попробовать, конечно, можно, но словам её грош цена.

— Нам нужен план! — Ника вовсю строчила в тетради. — Будем считать, что улики мы исследовали. Чёрный Гараж искать бесполезно, хоть мы и видели его снаружи и изнутри. То же самое с мясорубкой: мы не знаем ни серийного номера, ничего, да даже если бы и знали, не смогли бы пробить по базе или как это делается... — она почувствовала себя неуверенно и разозлилась из-за этого. — Тогда остаётся только опрашивать свидетелей, — она снова принялась писать в тетради. Составленный ею список был довольно коротким и включал в себя всего три имени.

1. Баба Тамара (Чёртова невеста) — возможная свидетельница

2. Екатерина Смирнова — жертва, свидетельница

3. Харитон Морозов — владеет информацией (?)

— Рома с Бяшей опросят бабу Тамару, — продолжила Ника. — Даже такие сомнительные показания лучше, чем совсем никаких.

— Твою ж мать! — Ромка двинул кулаком по кровати. — Я думал, это шутка была!

— Нужно использовать все источники информации, — напомнила Ника. — Было бы неплохо поговорить с родителями пропавших детей, но они вряд ли захотят с нами разговаривать, да и милиция их наверняка опрашивала...

— Бабка Семёна точно не захочет! — откликнулся Бяша. — Она думает, это мы с Ромкой его замочили, на!

— Если мы скажем, что ведём расследование, нас просто засмеют, да ещё и Тихонову сообщат, а он сообщит нашим родителям, и что тогда начнётся — лучше вообще не думать! — вздохнул Антон. — Нет, расспрашивать родственников не вариант.

— Ещё надо поговорить с Катей, — продолжила Ника. — Она не видела маньяка, я понимаю, но могла слышать что-то, ощущать запахи, считать шаги... Вдруг она что-то вспомнит!

— Я к ней не пойду! — категорично заявил Ромка. — Катька меня точно с распростёртыми объятиями не встретит!

— После того, как ты чуть не превратил её в фарш, вам правда лучше не видеться, — холодно сказал Антон.

— Да я же случайно зацепил эту грёбаную кнопку! И потом, я же Катьку и спас! Ну, не один спас, — он покосился на Нику, и та негромко хмыкнула.

— Если п-придётся г-говорить про эт-тот г-грёбаный г-гараж, я т-тоже не п-пойду, — выдавил Бяша, стуча зубами.

— И я, — тихо произнесла Полина. — Мы с Катей, конечно, раньше дружили, но теперь... я не смогу видеть её после всего. И она меня, думаю, тоже.

— Я пойду, — храбро заявил Антон. — Я же не нажимал кнопку и тоже помогал ей спастись, ко мне она будет подобрее... наверное, — не очень уверенно закончил он.

— Я тоже пойду, — поддержала его Ника. — Мы с Катей толком и не ссорились, ей не за что на меня злиться. И я тоже участвовала в её спасении. Катя ведь всё ещё в больнице?

— Вроде да, — кивнул Антон.

— Вот там мы её и навестим.

— Ник, — тихонько позвала Полина, через плечо заглянувшая в её тетрадь. — Третьим ты написала моего дедушку?

— Ага, — Ника повернулась к ней. — Ты ведь сама говорила, что он очень много знает о здешних краях, так пусть поможет нам! Пусть расскажет все эти истории о зверях, о Хозяине леса. Он ведь не будет возражать, если ты приведёшь в гости кого-то из своих друзей?

— Н-нет, — Полина бросила неуверенный взгляд на Антона. — Но...

— Я точно к нему не пойду! — заявил Антон столь же категорично, как до этого Ромка.

— Ты что, чуть случайно Полинкиного деда не завалил, на? — хохотнул Бяша. Ника и Ромка тоже улыбнулись, но Полина сердито сжала губы.

— Не смешно, — сухо сказала она.

— Нет, мы просто... не сошлись характерами, — Антон отвёл глаза.

— Мальчикам лучше не идти, — продолжила Полина. — Мы с Никой поговорим с дедушкой и всё выясним. Только, Ника, ты должна знать... он в последнее время очень странный.

— Страннее, чем девочка в маске лисы, летающая сова-ниндзя и исчезающий гараж? — с иронией спросила Ника. Мальчики снова фыркнули, Полина закатила глаза.

— Ладно, сама увидишь, — вздохнула она. — Получается, Рома с Бяшей идут к бабе Тамаре, ты с Антоном — к Кате, мы с тобой — к моему дедушке, потом мы с Антоном идём в библиотеку.

— А я? — неожиданно раздался тонкий голосок, и все с изумлением уставились на Олю, о которой совсем забыли. Оказывается, она всё это время сидела, вжавшись в стену, на самом краю кровати и жадно слушала обсуждение, а теперь смотрела на ребят огромными зелёными глазами.

— А ты сидишь дома и ни в коем случае не выходишь на улицу, — мягко проговорила Полина.

— Но я хочу помочь! — Оля сжала кулачки, в глазах её заблестели слёзы, а губы упрямо сжались.

— Мы не сможем расследовать это дело, если будем переживать за тебя, — Антон приобнял сестру, и та доверчиво прижалась к его груди. — Ты же всё слышала, понимаешь, какие опасные дела тут творятся. Тебе нельзя выходить на улицу.

— Даже вместе с вами? — Оля вытерла глаза и уставилась на брата.

— Даже вместе с нами. Ты ещё маленькая, на тебя может напасть кто-то из зверей и утащить.

— Слушай, мелкая, а ты можешь помочь! — неожиданно оживился Рома. — Прямо не выходя из этой комнаты! У тебя как с воображением, порядок?

— Мама говорит, что у меня богатое воображение, — застенчиво ответила она.

— Вот и круто! Сиди здесь и придумывай, как можно победить Хозяина леса. Можешь читать книжки, смотреть мультики — там же куча историй про то, как герои побеждают злодеев. А мы будем приходить к тебе и рассказывать всё, что узнали, чтобы тебе было легче придумывать. Как думаешь, справишься?

— Я постараюсь, — личико Оли стало серьёзным от осознания ответственности своей миссии, а Ника поразилась сообразительности Ромки. И правда, теперь девочка будет спокойно сидеть дома, читая книжки и смотря мультики, не подвергаясь никакой опасности и не требуя, чтобы её взяли с собой на настоящее расследование, а они смогут опросить всех нужных людей, не опасаясь, что Оля увяжется за кем-нибудь из них.

— А один фильм про победу над злодеем мы посмотрим прямо сейчас! — подхватил Полина, помахав в воздухе своей кассетой. — Только это страшный фильм! Ты точно не испугаешься?

— Я уже почти не боюсь! — Оля решительно затрясла головой. — Я даже той страшной головы из заставки не испугалась! Ну... разве что совсем чуть-чуть.

— Ладно, давайте не тянуть, а то родители скоро вернутся, — поторопил друзей Антон, и вскоре все они снова сгрудились у телевизора, готовые следить за приключениями семи ребят, которые не побоялись противостоять жуткому клоуну.

Фильм длился почти три часа, но для всей компании время пролетело незаметно. Ника, уже знакомая с сюжетом по книге, смотрела довольно спокойно, Бяша тихонько бубнил себе под нос, Ромка на страшных моментах шёпотом матерился и косился на Олю, прижимавшуюся к брату. Она держалась изо всех сил, старалась не отворачиваться даже на самых пугающих сценах и только изредка тихо вскрикивала. Полина при виде клоуна в красном парике морщилась и отводила взгляд, не желая видеть его обманчиво грустное и доброе лицо, Антон кусал губы и нервно оглядывался. После появления в кадре хулигана Генри Бауэрса Ромка принялся возбуждённым шёпотом доказывать, что не имеет с этим «придурком с зализанными волосами» ничего общего, так что в конце концов Ника, Полина и Антон в три голоса умоляли его заткнуться. Когда же по экрану лениво поползли титры, все шестеро с облегчением выдохнули и устало уставились друг на друга.

— Кажется, из фильма мы тоже много нового не узнали, — тихо сказала Полина. — Ну разве что серебряные пули всё-таки работают, даже если стрелять ими из рогатки. И что страх действительно распаляет монстров, и главное — не бояться и действовать сообща.

— А то мы до фильма этого не знали, на! — выдал Бяша. Тут внизу хлопнула дверь, послышались голоса, и Антон, сорвавшись с дивана, кинулся к телевизору.

— Мама с папой вернулись, — он быстро вытащил кассету, отдал её Полине и оглядел остальных. — Тогда уходите по-тихому, как вчера, а фильм мы с вами завтра обсудим.

— Было бы что обсуждать, — пробормотал Ромка, явно всё ещё сожалевший об упущенном свидании. Поднялась короткая суматоха, все впопыхах оделись, собрали вещи, попрощались с Антоном и Олей и, выждав момент, прокрались мимо ушедших в свою комнату родителей к входной двери. Антон, как и вчера, выпустил их, помахал на прощание рукой и снова запер дверь, а компания отправилась привычным маршрутом: Ромка и Бяша в одну сторону, Полина и Ника — в другую. Они уже дошли до дома Морозовых, когда Ника всё-таки не утерпела и задала вопрос, мучивший её весь день:

— Полина, а тебе в последнее время часто снятся кошмары?

— Не припомню, — красивые точёные брови подруги сошлись к переносице. — Наверное, время от времени снятся, я же переживаю за дедушку, да и эти исчезновения, ещё лес этот рядом... А ты что, их часто видишь?

— Иногда, — уклончиво ответила Ника и пожала плечами. — Наверное, тоже из-за этих пропаж детей и из-за леса. Да, точно, всё из-за леса.

Она помахала Полине рукой и заспешила в сторону своего дома, не замечая, каким встревоженным и печальным взглядом смотрит ей вслед соседка по парте.

1) Говард Филлипс Лавкрафт (1890-1937) — американский писатель и журналист, работавший в жанрах ужасов, мистики, фэнтези и научной фантастики. Наиболее известен созданием цикла произведений «Мифы Ктулху». Скончался в возрасте 46-ти лет от рака тонкой кишки.

Вернуться к тексту

2) «Черепашки-ниндзя» — вымышленная команда из четырёх черепах-мутантов, герои художественных фильмов, комиксов, мультфильмов и компьютерных игр, например, мультсериала «Черепашки-ниндзя» 1987-1996 гг.

Вернуться к тексту

Антон Петров долго не мог уснуть, ворочался в постели с боку на бок, то кутаясь в одеяло, то отбрасывая его, тревожно прислушивался к звукам из-за окна и из соседней комнаты, готовый в любой момент вскочить и бежать на помощь сестре, если к ней на окно вдруг снова заявится Сова. Уже которую ночь он не мог поспать нормально — либо проваливался в кошмар, тяжёлый и липкий, где снег хрустел на зубах и скрипел под лапами зверей, пахло еловой хвоей и мокрой шерстью, а луна причудливо танцевала в небе и подмигивала с высоты, либо всю ночь не смыкал глаз, а к утру отрубался намертво и просыпался лишь от уставшего голоса матери, трясшей его за плечо.

Антон теперь боялся всего на свете и ненавидел себя за это. Боялся темноты за окнами и того, что она может таить в себе; боялся неведомого Хозяина леса и его подручных-зверей; боялся маньяка, воображение которого больно настолько, что выбрало предметом убийства промышленную мясорубку; боялся за хрупкую и беззащитную младшую сестру; боялся новых вспышек ревности со стороны Пятифанова и его острого ножа-бабочки. В последнем, впрочем, его немного успокоила Полина, которая сегодня утром, когда они вдвоём шли в школу, как бы невзначай заметила:

— Тебе не кажется, что Рома стал как-то неровно дышать к Нике? Видел, как он на неё смотрит?

— Нет, — признался Антон, — но я вообще не очень хорошо вижу, ты же знаешь, — он демонстративно поправил очки и виновато улыбнулся. Стоило пошутить насчёт своего зрения хотя бы затем, чтобы увидеть нежную и слегка смущённую улыбку Полины. Она отвела глаза и продолжила:

— Правда, он стал совсем другой: серьёзнее, не выпендривается по пустякам, и расследование, похоже, действительно его захватило. И как он ведёт себя с твоей маленькой сестрёнкой! Даже старается не ругаться лишний раз!

— Это же Оля, её все любят, — Антон огляделся по сторонам, проверяя, не преследует ли их кто. — Не знаю, каким моральным уродом надо быть, чтобы посметь обидеть Олю! Ромка, мне кажется, всё-таки не такой.

— Я тоже на это надеюсь, — кивнула Полина. — И всё-таки он так себя ведёт не только с Олей. Думается мне, он хочет произвести впечатление на Нику. Наверное, ему нравятся девочки, которые могут дать сдачи, — в её глазах заплясали озорные искорки.

— Так это же хорошо! — воскликнул Антон. — То есть, я имею в виду, Ромка будет ухаживать за Никой и окончательно отстанет от тебя. Разве не здорово?

— Здорово-то здорово, только не вздумал бы Пятифанов всё испортить очередным дурацким подкатом, — вздохнула Полина. — Вроде того с нападением «маньяка», помнишь?

— Помню, — Антон почувствовал, что краснеет, потому что живо вспомнил, как едва не дал согласие на участие в этом дурацком розыгрыше. — Но Ника, если что, сможет постоять за себя! Это я не к тому, что ты не можешь! — спохватился он, боясь задеть Полину. — Просто её ведь дядя учил драться, и всё такое... Стукнет разок Ромку, у него мозги быстро на место встанут!

— Дедушка учил меня, что всего нужно добиваться мирным путём, — ответила Полина, но губы у неё дрогнули, и она не сумела скрыть улыбку. — Но иногда с такими, как Пятифанов и его дружки, получается только силой.

Вспомнив этот разговор, Антон улыбнулся, ощутив, как тепло и спокойно становится на душе. Солнечная Полина всегда могла рассеять мглу, окутывавшую его сознание, осветить ясным лучом, вывести из темноты, в которой он блуждал. Вслед за этим Антону вспомнился ещё один разговор, уже чужой, который он подслушал вчера вечером, готовясь ко сну. Оля уже лежала в своей кровати, а родители тихо переговаривались у себя в комнате.

— Ты ведь не видел его своими глазами? Не видел? — дрожащим голосом допытывалась мать.

— Нет, не видел, — размеренно отвечал ей отец, — но я слышал, как его описывают. Мужчина средних лет, с рассечённой губой, был одет в кожаную куртку. Это он, я уверен!

— И ты говоришь, его загрызли звери?

— Не я говорю, а весь посёлок. Волки или бездомные собаки, причём одну из них он, возможно, подстрелил — говорят, при нём нашли пистолет. Только ему это не помогло... Успокойся, Карина, теперь нам ничего не угрожает. Заячья губа мёртв, и вряд ли кто-то поедет в забытый Богом посёлок, чтобы завершить его дело. Я знаю эту породу людей: они наверняка уже перегрызлись между собой, на верхушке теперь кто-то новый, и никому нет дела до скромного бухгалтера, уехавшего в неизвестном направлении. Они нас не найдут, Карина, будь уверена.

— Бездомные собаки! — плачущим голосом произнесла мать. — Если они напали на взрослого человека, то страшно подумать, что они сделают с ребёнком! А Антон каждое утро ходит в школу через этот проклятый лес! Ты не мог бы подвозить его на машине?

— Я предлагал ему, но он отказался — предпочитает идти пешком до другого конца посёлка, встречать там одноклассницу и героически провожать её через лес до школы, — судя по голосу, отец улыбался. — Видишь, наш сын взрослеет, им уже интересуются девочки.

— Хоть бы раз увидеть эту девочку, а то Антон ничего не рассказывает, — мать шумно высморкалась, и Антон испытал угрызения совести из-за того, что приводил друзей в дом тайком. Он понимал, что гораздо безопаснее было бы доезжать с отцом до дома Полины, забирать её и всем вместе ехать в школу, но рядом с отцом они оба бы страшно смущались и не смогли бы разговаривать так свободно, как на тропинке в пропахшем морозной свежестью лесу. Надо бы познакомить маму и папу с Полиной, да и Нику тоже можно привести, а вот Ромку и Бяшу лучше держать подальше от их глаз. Не ровен час родители подумают, что их сын пошёл по стопам отца и связался с малолетними бандитами!

— Ах, Боря, разве мы плохо жили? — голос матери стал совсем жалобным. — Зачем, ну зачем ты связался с этими людьми?

— Ты же знаешь, я хотел лучшей жизни для всех вас. Для тебя, Антона и Оли. Ну-ну, успокойся, Карина, не надо плакать, — Антон живо представил, как родители сидят на краю кровати, и папа обнимает маму, а она качает головой и платком вытирает слёзы. От этой картины у него самого защипало в глазах, и он быстро лёг в постель, укрывшись одеялом с головой, чтобы приглушить посторонние звуки.

— Дай-то бог, чтобы всё закончилось — и эти исчезновения детей, и чтобы нас больше никто не преследовал, — издалека донёсся до него голос матери.

Несмотря на слова Полины, Антон не особо доверял Ромке Пятифанову, поэтому собрался с духом и, на перемене подойдя к стоящим у окна хулиганам, без обиняков сказал:

— Если вы собираетесь сегодня идти расспрашивать бабу Тамару, то я с вами.

— Это ещё с чего? — прищурился Ромка. — Думаешь, мы без тебя не справимся?

— Я... — Антон осёкся. На самом деле он подозревал, что неразлучные друзья вовсе не станут разыскивать старуху, а потом либо скажут, что не смогли её найти, либо наврут с три короба, выдав собственные слова за показания алкоголички. И, следуя принципу «Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам», он решил проконтролировать хулиганов. Но выразить недоверие Ромке означало бы смертельно его обидеть и снова превратить недавнего товарища во врага, поэтому требовалось быть хитрее.

— Я должен знать, с чем имею дело, — твёрдо заявил Антон. — Слышать из первых уст, какой он — Хозяин леса, и чего от него ждать. Нам, скорее всего, — он сглотнул, — рано или поздно придётся столкнуться с ним в открытую, как тем ребятам из «Оно» с Пеннивайзом. А у меня Оля... и Полина, — добавил он после мига раздумий, глядя прямо в глаза Ромке. — Я должен их защитить.

— А ты у нас герой, на! — не то подколол его, не то искренне восхитился Бяша.

— Ладно, чёрт с тобой, — Пятифанов махнул рукой. — Больше народу — меньше опасности. Только учти: мы собрались с последнего урока свалить. Музыка всё равно никому, кроме нашей первой скрипки, не нужна. Ну и Стрелецкой, но та вообще на учёбе сдвинутая. Так что сваливаем с музыки и идём на кладбище, понял?

— Понял, — кивнул Антон, хотя при слове «кладбище» у него что-то перевернулось внутри. — Ничего, Сергей Сергеич как-нибудь наше отсутствие переживёт.

Перед последним уроком они предупредили девочек, что отправляются на поиски Тамары, и Нике с Полиной придётся возвращаться домой вдвоём. Ника напомнила про запланированный на этот же день визит к Кате, и они с Антоном договорились встретиться через три часа возле его дома. Затем троица спустилась в гардероб, быстро оделась и вышла на улицу. Бяша сразу же припустил прочь, а Рома уверенно зашагал прочь от школы.

— Куда это он? — удивился Антон, едва поспевая за Пятифановым.

— Бутылку у своей мамки прихватить, — ответил тот. — Или ты думал, нам старуха за спасибо всё расскажет? Ей или деньги нужны, или бухло. Денег нам самим мало, а бухлишко у Бяшкиной мамки всегда водится. Ничего, от одной бутылки не обеднеет. А Бяшка нас потом нагонит.

— Ааа... — протянул Антон и огляделся по сторонам. Пока было ещё светло, сквозь редкие облака проглядывало солнце, снег бодро хрустел под ногами, в лесу перекликались птицы, пахло хвоей, и страха он не испытывал, но всё же периодически косился на спутника: мало ли что придёт тому в голову. — А далеко до кладбища?

— Если кота за хвост тянуть не будем, минут за пятнадцать дойдём, — Ромка ускорил шаг, и Антон почти бегом кинулся за ним.

Идти пришлось довольно долго, у Антона уже засопел нос, а пальцы рук и ног стали подмерзать, и он принялся сжимать и разжимать кулаки в надежде вернуть чувствительность. Лес вокруг них стал редеть, всё меньше попадались высокие косматые ели, их сменили тонкие берёзки и осинки, кажущиеся беззащитными без своих листьев. Ребята немного притормозили, чтобы перевести дух, и вскоре услышали быстрый топот. Откуда-то сбоку, из-под гнущихся под тяжестью снега ветвей, на них выскочил Бяша, видимо, прошедший каким-то коротким путём.

— Принёс? — повернулся к нему Ромка.

— А как же! — Бяша расстегнул верх куртки и показал, что у него за пазухой спрятана стеклянная бутыль с прозрачной жидкостью, видимо, водкой. — Уф, еле от мамки вырвался, на! Никак не хотела выпускать, ворчала, что я вечно где-то шляюсь с пацанами своими, за стол хотела усадить, суп сварила. Не поймёшь её! То от неё слова доброго не дождёшься, то из дома не выпускает, на!

— Что, уже приняла с утречка? — хмыкнул Ромка.

— А кто её знает? — Бяша пожал плечами. — Ну что, куда идём-то, на?

— Склеп ищем, — Антон, сдерживая дрожь, повернулся в сторону белой равнины, усеянной многочисленными покосившимися крестами, точь-в-точь как в жутком репортаже. Стараясь не думать, что за ними прямо сейчас может следить из лесной чащи рогатое чудовище с белыми глазами, он зашагал по снегу.

Троица проследовала мимо могил с поломанными оградками и плитами, заметёнными снегом, к небольшому сооружению, стоявшему вдалеке. Гордое название «склеп» совсем не подходило этому приземистому каменному домику, лепнина на котором потрескалась и обломалась, узоры и надписи занесло снегом, по всем стенам шли чёрные трещины. Возможно, летом, когда по стенам бежал тёмно-зелёный плющ и вьюнок с нежно-розовыми цветами, склеп выглядел куда менее устрашающим, но сейчас его вид вызвал у Антона новый приступ дрожи, и в голову некстати полезли воспоминания о Чёрном Гараже. Преодолев панику, он поднял руку и решительно постучал в дверь, но никто не отозвался.

— Может, она ушла куда-нибудь? — Антон оглянулся на товарищей.

— А может, померла? — хмыкнул Бяша. — Там внутри, небось, холод собачий, на!

— А может, у своих дружков греется, — Ромка с ожесточением попинал стену склепа. — И что, нам теперь всех местных бомжей опрашивать?

Ответить Антон не успел — все трое подпрыгнули от внезапно раздавшегося из-за их спин низкого хриплого голоса.

— А хто энто тут шляиться? Чаво забыли?

Обернувшись, они увидели кряжистую сгорбленную старуху в лохмотьях, с головой, замотанной белым платком. Вглядевшись в её изрезанное морщинами лицо с глубокими мешками под глазами, с тонкими красными сеточками сосудов на белках, Антон узнал ту самую старуху из репортажа и на мгновение ощутил себя Иванушкой-дурачком, нос к носу столкнувшимся с Бабой-Ягой.

— Здравствуйте, — неуверенно начал он. — Вы — баба Тамара?

— Кому баба Тамара, а кому Тамара Григорьевна, — она сплюнула в снег и недовольно уставилась на мальчишек. — Вы хто такие? Чаво у моего склепа шаритесь? А ну брысь отседова!

— Тоха, дай-ка я, — Рома плечом отодвинул Антона и шагнул вперёд. — Слышь, старая, дело к тебе есть. Поговорить с тобой хотим.

— Ишь ты, наглый какой! — старуха смачно выругалась — не в адрес Ромки, а в целом. — О чём говорить-то с тобой, милок?

— А про жениха твоего, про Хозяина леса, — Ромку ругань нисколько не смутила. — Не зря ж тебя Чёртовой невестой прозвали! Расскажи, где ты его видела, какой он из себя, зачем на людей охотится, почему тебя не трогает.

— Про Хозяина тябе рассказать? — баба Тамара зашлась в хриплом хохоте. — А тябе, милок, энто зачем?

— Слухи ходят, что он детей ворует, — спокойно ответил Ромка. — Вот мы и хотим узнать, правда ли это, и можно ли от него защититься. А то уже три ребёнка пропало, а мусора ничего не делают!

— Вот мы и решили сами, заместо мусоров, на! — подхватил Бяша.

— Мусора энти, — старуха припечатала сотрудников милиции сочным ругательством, — токо и умеють, что водку пить да взятки брать. Токо энто что ж получаеться? Я тябе про Хозяина расскажу — а ты мне чаво? Даром, знаешь ли, токо птички поють!

— Мы не даром, — осмелился встрять Антон.

— У нас вон что есть! — Бяша вытащил из-за пазухи бутыль и помахал ею в воздухе. Глаза старухи вспыхнули голодным блеском, но Ромка быстро шагнул вперёд и встал между ней и Бяшей, как будто боялся, что баба Тамара может выхватить бутыль и сбежать в лес.

— Сначала расскажи! — потребовал он.

— Тьфу на вас, чтоб вам провалиться на энтом месте! — ругнулась она, поплотнее запахнула свои лохмотья и закашлялась. Кашляла она долго и зло, потом, немного отдышавшись, бросила хмурый взгляд в сторону леса и начала рассказ.

— Пристали, окаянные, хуже листа банного... Год назад журналист прияжжал, из городских, так он тоже всё вопросы задавал, крофоном своим мне в лицо тыкал, писал чавой-то... А чаво мне про Хозяина леса говорить-то? Бестия он, с того свету выходец! С виду вроде как козёл — рога у него будут с тябя размером каждое! Весь в шерсти, смердит от него хуже, чем от покойника, глаза горять, а вместо ног — копыта. Бродить он по лесу да добычу ищет. Кого найдёть, того в мяшок — и поминай как звали!

— Он каждую зиму появляется? — робко спросил Антон. Испитое лицо старухи повернулось к нему.

— Каждую не каждую, а частенько я его в лесу видела. Скоко здесь живу, стоко и видела. А энтой зимой он, видать, дятишек сябе захотел. Уводить в лес то одного, то другого, а они потом с ним ходят в звяриной шкуре да в птичьих перьях, других за собой заманивають.

— Хозяин леса превращает похищенных детей в зверей? — переспросил Антон. — Он их не убивает?

— Откуда же мне знать, милок, я в ихних владениях не бывала, хе-хе, — старуха снова расхохоталась. — Токо издаля видела: идёт тварюга энта, а рядом с ней — твари помельче, все в шерсти да в перьях, а на головах у них маски присобачены. Говорять, не впярвой такое в наших краях. Давным-давно, когда я ишшо молодая была, ладная, тоже дети пропадали. Их так потом и не нашли, но я-то знаю: энто он, энто Хозяин их увёл. Тогда-то я первой красавицей была, и жених у мяня был из людей, Вова-тракторист. Эх, видел бы ты мяня тогда, милок!

— То есть Хозяин леса появляется почти каждую зиму, но детей похищает раз в тридцать лет? Остальное время просто бродит по лесу? — Антон не то обращался к бабе Тамаре, не то просто рассуждал вслух.

— Как тот клоун из фильма, на! — заметил Бяша.

— А раз в тридцать лет он заманивает детей в лес и превращает их в зверей? Но причём здесь тогда Чёрный Гараж и мясорубка? Из Кати явно собирались сделать фарш, а не очередное лесное животное... ойй! — Антон не заметил, как побледнел после слов о гараже Бяша, и опомнился только тогда, когда Ромка сильно ткнул его кулаком в бок.

— Тихо ты! А то у Бяшки щас опять истерика случится.

— Не знаю, о чём ты говоришь, милок, но никаких мясорубок я в лесу не видела, — старуха снова закашлялась.

— А гараж? — Антон виновато покосился на Бяшу. — Чёрный такой, с красной лампочкой над входом.

— Энто какой гараж, из детской страшилки, что ли? Не видела я никакого такого гаража, да если б и видела, не полезла бы! А уж что энта тварюга с детьми делаеть — не знаю, и знать не хочу! Видела токо, как они ночами хороводы под луной водят — звери пляшуть, а козлище энтот им на дудочке играеть.

Баба Тамара снова сплюнула в снег и сердито уставилась на мальчишек.

— Ну что, не стыдно старуху на морозе держать? Я вам уже всё рассказала. Давайте водку и валите отседова подобру-поздорову, пока и в самом деле Хозяин леса не явился по ваши души! Ну?

Антон поглядел на своих спутников — оба пожали плечами.

— Больше мы вряд ли что узнаем, — заметил Ромка и кивнул Бяше. Тот протянул старухе бутылку, и та с жадностью вцепилась в неё, в глазах её снова появился голодный блеск.

— Раз уж вы такие любопытные, будеть вам совет, — прохрипела она. — Хотите ишшо немного зямельку потоптать — сидите по домам, а не по лесу шарьтесь. Бестия энта силу токо зимой имееть, вясной слабину даёть, спать ложится. Хотите до вясны дожить — сидите по домам, как мыши.

Закончив свою речь, баба Тамара откупорила бутылку, сделала большой глоток и закашлялась.

— Ух, хорошо-то как! — просипела она и заковыляла к своему склепу. Мальчишки переглянулись и, не сговариваясь, припустили прочь, радуясь, что наконец-то могут покинуть это мрачное место и его жуткую обитательницу.

Перед встречей с Никой Антон успел перекусить, сделать математику и обдумать дальнейшие действия. С Ромкой и Бяшей он расстался после выхода из леса, прибежал домой как раз в то время, когда должен был после окончания уроков, так что мама ничего не заподозрила, первым делом уселся за стол и записал показания бабы Тамары в тетрадь, чтобы потом передать их Нике. Маме он честно сказал, что идёт в больницу навестить спасённую Катю, и клятвенно пообещал вернуться до темноты. И сразу же порадовался, что не солгал, потому что мама напомнила ему захватить с собой халат и тапочки, о чём Антон, конечно же, напрочь забыл. Приняв из рук матери не раз стираный, но чистый белый халат, он пообещал вернуть его в целости и сохранности, сунул халат с тапочками в рюкзак, туда же кинул тетрадь, затем оделся и выбежал на улицу. Ника уже ждала его — он издалека заметил на дороге стройный невысокий силуэт в чёрной куртке.

— Привет ещё раз, — Антону не терпелось поделиться новостями, поэтому он сразу вытащил из-за пазухи тетрадь, отдал Нике и принялся наспех пересказывать последние новости, хотя можно было не торопиться — больница находилась на другом конце посёлка. Шагая по улице, Стрелецкая вслушивалась в его слова и всё больше хмурилась.

— Звери — это пропавшие дети... — задумчиво протянула она. — Ещё и эти пляски под луной, и появления Хозяина раз в тридцать лет. Баба Тамара, разумеется, считает, что всё это мистика. Но насколько можно верить её словам? Сам говоришь, она вся пропахла алкоголем. Вполне могла спьяну принять человека в костюме за неведомую тварь. А эти танцы под пение флейты — какие-то сатанинские обряды, только и всего. А то, что это происходит раз в тридцать лет... Ну, допустим, был у секты основатель, потом он умер, секту распустили, но у него остался сын. Через тридцать лет он решил восстановить дело отца и вновь собрать секту.

— Похоже на сюжет какого-то детективного романа, — Антон поёжился и огляделся по сторонам — это движение уже стало входить у него в привычку. — Всё-таки не верю я, что здесь обошлось без мистики.

— Слушай, а тебе в последнее время часто кошмары снятся? — Ника внезапно переменила тему, и Антон вздрогнул.

— В смысле, не просто плохие сны, когда ты стоишь у доски и не можешь ответить, а настоящие кошмары? — уточнил он.

— Да, — Ника кивнула, её глаза стали очень серьёзными.

— Чаще, чем хотелось бы. И в них постоянно появляются звери и всякая чертовщина. Появлялись чуть ли не с самого начала, когда мы только переехали в посёлок, я тогда ещё не знал всех местных легенд! Скажешь — не мистика?

— Может, и мистика, — лицо Ники стало ожесточённым, и до конца пути она не проронила ни слова.

Больница представляла собой трёхэтажное серое здание с потрескавшейся краской на стенах, тусклыми оконными стёклами и гудящими лампами, источавшими унылый желтоватый свет. Ребята разделись в гардеробе, надели халаты и тапочки (Ника, к счастью, не забыла взять халат), выяснили в справочной, в какой палате лежит Катя Смирнова, и зашагали туда. Поднялись по обшарпанной лестнице, прошли по узкому коридору мимо пустующего поста дежурной медсестры и, добравшись до палаты, осторожно заглянули внутрь.

Антону показалось, что в палате слишком тесно и чересчур много кроватей, но половина из них была свободна. На оставшихся лежали дети разных возрастов: несмотря на то, что за окном едва-едва начало темнеть, многие из них спали, одна девочка что-то тихо напевала себе под нос, расчёсывая волосы кукле. Катя Смирнова сидела на кровати возле окна, светлая коса её растрепалась, в светло-голубой пижаме их староста уже не выглядела такой строгой и хищной, а казалась трогательно беззащитной. Она с удивлением посмотрела на вошедших и отбросила на подушку книгу, которую читала до этого. Антон мельком взглянул на обложку: «Питер и Венди»⁽¹⁾. Хмм, Катя любит детские сказки?

— Привет, — тихо поздоровался он, Ника просто кивнула. Оба неловко мялись у изножья кровати, не зная, что делать дальше.

— Привет, — Катя подвинулась ближе к изголовью. — Садитесь уж, раз пришли. Что вам от меня надо?

— Почему ты думаешь, что нам от тебя что-то надо? — Антон ощутил внезапную обиду. — Мы что, не могли просто так прийти тебя проведать?

— Ой, Петров, не юли! — она закатила большие зелёные глаза. — Не больно-то мы с вами дружили, чтобы вы приходили меня проведывать! Даже апельсинов не принесли!

— Где мы зимой возьмём апельсины? — проворчал Антон. Катя отмахнулась:

— Не бери в голову, это я так... — она вытянула ноги (левая ступня была забинтована) и покачала ими в воздухе, разминаясь. — Умираю от скуки! Врачи говорят, что нога заживает хорошо, последствий обморожения нет, с головой тоже ничего серьёзного, но мама убедила их оставить меня здесь до конца недели. Две недели в больнице! — она капризно поджала губы. — Мама твердит, что я здесь в безопасности!

— Ну... так и есть, верно? — осторожно спросил Антон. — Ты ведь теперь главная свидетельница.

— А чуть не стала главной жертвой, — фыркнула Катя. — Чего это твой дружок Пятифанов не пришёл? Боится мне на глаза показаться после того, как чуть не превратил меня в фарш?

— Он не нарочно, — заступилась за Ромку Ника. Антон мысленно порадовался тому, что столкновение с гаражом Катя, судя по всему, перенесла куда лучше, чем Бяша: она хотя бы не заикается и не теряет рассудок каждый раз, когда о нём заходит речь!

— Мы к тебе потому и пришли, что ты главная свидетельница, — продолжила Ника. — Хотим узнать, не вспомнила ли ты чего про маньяка или про гараж. Чего-то, что поможет следствию.

— А вы что, теперь у Тихонова в помощниках? — Катя скривила губы. — Вам-то это зачем?

— Мы сами по себе, — Антон рискнул сказать правду. — Ведём своё собственное расследование. Тихонов нам мало чем поможет, он даже в исчезающий гараж не верит!

— Хотите сами поймать маньяка? — она побледнела и понизила голос почти до шёпота. — Вы с ума сошли? Не видите, что он со мной сделал? Хотите, чтобы и вас так же... в мясорубку... — её голос дрогнул и прервался.

— Если его не остановить, он так и продолжит похищать детей, милиция его остановить не может, значит, остаёмся только мы, — также тихо ответила Ника. — Кое в чём мы милицию уже обскакали: спасли тебя.

— И теперь я вам за это должна быть по гроб жизни благодарна? — вскинулась Катя, её зелёные глаза яростно сверкнули.

— Вообще-то да, — холодно ответил Антон. — Особенно учитывая, как ты себя до этого вела.

Ещё пару секунд Катя прожигала его взглядом, затем опустила глаза.

— Я всё равно ничего не помню, — тихо сказала она. — Меня милиция уже сто раз допрашивала: и Тихонов, и напарник его. Помню только, что возвращалась домой через лес, даже не особо темно было. Потом вдруг кто-то напал сзади, сшиб, снег в рот набился — не закричать! Я пыталась лягаться, но он был сильнее. Я говорю «он», потому что думаю — это был мужчина, — пояснила она. — Сильный, тяжёлый, и пахло от него дешёвым мужским одеколоном. У меня папа таким раньше пользовался, когда... — Катин голос снова дрогнул, — когда был жив. Маньяк навалился на меня, тогда я этот запах и почувствовала. А ещё как будто мокрой шерстью пахло, но это, наверное, от шубы. Он в большой такой шубе был и, кажется, в маске, но я не уверена. Он заткнул мне рот и поволок через лес, — голос Кати зазвучал неестественно ровно. — Там-то я головой о пень и ударилась. Когда увидела, что он тащит меня в гараж, исхитрилась вытащить кошелёк и бросить на снег. Потом он затащил меня в гараж, сунул куда-то — там было темно, я не видела, что это мясорубка. Стащил верхнюю одежду и сапоги, привязал ещё крепче, накрыл брезентом и ушёл. Помню, я очень боялась задохнуться под этим брезентом и всё пыталась освободиться, а потом... наверное, потом я уснула.

— Он... ничего такого с тобой не сделал? — на этот раз голос дрожал уже у Ники. Антон даже сначала не понял, что она имеет в виду, а когда понял, его бросило в жар, и он опустил голову, пытаясь скрыть покрасневшее лицо.

Катя помотала головой.

— Точно нет, меня в больнице осмотрели, — она тоже чуть покраснела, но не отвела взгляда от ребят. — А лучше бы сделал! Что угодно лучше, чем мясорубка! — её всю передёрнуло.

— Ну не скажи, — начал Антон, вспомнив свои кошмарные сны, но тут же осёкся. Ника вздохнула и с печальным видом поднялась с кровати.

— Что ж, если ты ничего больше не помнишь, то... спасибо. Спасибо и выздоравливай.

— Подожди, — внезапно сказала Катя. — Я вспомнила ещё кое-что. У Арины Нестеровой есть младшая сестра Аня, ей восемь, она во втором «А» учится.

Антон кивнул: он знал Арину, Катину соседку по парте и подружку, неизменную слушательницу всех последних сплетен. Арина была симпатичной, всегда носила в тёмных волосах большой белый бант, но необычный разрез глаз придавал её лицу какое-то лисье хитрое выражение, и несмотря на то, что она угостила Антона драже после того, как он нарисовал портрет Заячьей губы, большого тепла он к ней не испытывал.

— Так вот, Аня как-то вечером рассказала сестре, что видела у забора детей в масках животных. Они вроде бы звали её погулять, но Аня знает, что с незнакомыми ходить никуда нельзя, и отказалась. Арина и родители ей не очень-то поверили, решили, что выдумывает, что это чья-то глупая шутка, но я сейчас подумала... Маньяк в маске, дети в масках... Вдруг это как-то связано?

— Хорошо, мы обязательно поговорим с этой Аней, — пообещала Ника и направилась к двери. — Отдыхай, набирайся сил.

— Не лезьте туда, — почти шёпотом проговорила Катя. — А то кто вас-то будет вытаскивать из мясорубки?

— На всех мясорубок не хватит, — храбрясь, отозвался Антон и поднялся с места. — Спасибо за информацию. Поправляйся, — он зашагал вслед за Никой, но на полпути его остановил негромкий зов Кати:

— Антон, подожди! Мне надо с тобой поговорить.

Он остановился и удивлённо посмотрел на Нику — та пожала плечами.

— Я снаружи подожду, — сказала она и вышла из палаты, Антон же снова подошёл к кровати и взглянул на Катю — та была очень бледна, но щёки горели двумя красными пятнами.

— Прости меня, — по-прежнему тихо, но чётко проговорила она. — Я не должна была так себя вести с тобой... да и с остальными тоже. Я была злой, эгоистичной, избалованной... просто ужасной!

— Да ладно, — Антон почувствовал, что краснеет ещё сильнее. — Как там говорится? «Кто старое помянет, тому глаз вон»?

— А кто забудет, тому оба, — Катя грустно усмехнулась. — Знаешь, Антон, а ты ведь мне понравился. По-настоящему понравился. Я... я в тебя влюбилась, поэтому и доставала тебя, устроила эту подлянку с классным журналом. Пока я сидела там, в гараже, я всё представляла, как бы могло быть, если бы я вела себя по-другому. Мы бы ели пирожки с клубникой, ты бы меня до дома провожал... Как думаешь, у нас с тобой могло получиться?

Антон на миг даже зажмурил глаза, пытаясь представить рядом с собой Катю, красивую и совсем не злую, вовсе не похожую на змею. Они бы вместе ходили в школу и из школы, держались за руки, возможно, даже поцеловались бы где-нибудь в укромном уголке. И никто не высмеивал бы Антона, не называл маньяком, не распускал про него сплетни и слухи. Он представлял себе это — и с каждой секундой всё яснее понимал, что ничего подобного быть не могло, что Катя не затмит собой Полину, зелень её глаз не заменит океанской синевы, запах клубники не может быть слаще запаха ежевики, тихий шёпот и приглушённое хихиканье не сравнятся с чудесным пением скрипки, и рядом с Катей он никогда не ощутит того чудесного спокойствия, которое сходило на него возле Полины.

Катя, видимо, всё поняла по его лицу — она вздохнула и опустила голову.

— Морозова, да? — прошептала она. — Конечно, она красивая. И добрая: всех любит, всем помогает, вся такая хорошая, правильная, учится на «отлично», на скрипке играет. Первая скрипка школы! И она над тобой не смеялась...

— Ты тоже очень красивая, — поспешно заговорил Антон. — И умная: догадалась кошелёк на снег бросить! И храбрая, ты же сопротивлялась маньяку! У тебя обязательно всё будет хорошо. Поправляйся, возвращайся домой и... и уезжай отсюда. Уговори маму, пусть собирает вещи и уезжает. Это плохое место.

— Вот только жалеть меня не надо! — Катя резко отвернулась, и Антон понял: она не хочет, чтобы он видел её слёзы. У него сердце сжалось от жалости, но он ничего не мог поделать. — Уходи отсюда!

— Поправляйся, — глухо повторил Антон, медленно вышел из палаты и, плотно затворив за собой дверь, направился по коридору к ожидавшей его Нике, чувствуя, что всё тело налилось свинцовой тяжестью, а перед глазами всё вдруг поплыло, хотя он не снимал очков, и что-то тоскливо сжималось в груди.

Впервые Антон стал понимать, как это тяжело — быть взрослым.

1) «Питер и Венди» (1911) — сказочная повесть Джеймса Барри, одно из наиболее известных произведений о Питере Пэне — мальчике, который сбежал из дома вскоре после рождения и не хотел становиться взрослым.

Вернуться к тексту

Ника ждала Антона недолго — минут пять-десять, но за это время, видимо, случилось что-то очень серьёзное, потому что Антон Петров, бредущий к ней по коридору, выглядел совсем не так, как Антон Петров, с которым они вместе заходили в палату. Он словно осунулся за эти несколько минут, на лбу появились складки, движения стали медленными и вялыми, шаги — шаркающими, а глаза смотрели в пустоту. Антон проковылял мимо Ники, даже не взглянув на неё, и она, обеспокоенная, зашагала рядом с ним.

— Что случилось? — она попыталась заглянуть в лицо друга, но тот по-прежнему смотрел вниз.

— Ничего, — глухим голосом проговорил он.

— Катя сказала тебе что-то важное? — не переставала допытываться Ника. — Или опять взялась за своё и начала тебя унижать?

— Нет, она... скорее наоборот, — едва вымолвив это, Антон плотно сжал губы, будто испугавшись случайно вырвавшихся слов.

— Наоборот? — удивлённо протянула она. — Была слишком вежлива с тобой? И из-за этого ты так расстроился?

Ещё не договорив до конца, Ника поймала внезапную мысль, но мысль эта была такой невероятной, что она обдумывала её всё время, пока они спускались на первый этаж, снимали халаты, обувались и одевались. Уже на улице Ника решилась озвучить пришедшее ей в голову предположение:

— Слушай, я тут подумала... Может, Катя тебя так доставала не потому, что ты ей не нравился, а совсем наоборот? Я тут вспомнила, как она перед тобой крутилась, когда ты портрет Заячьей губы нарисовал. Нарисуй да нарисуй меня, Тошенька... Ты ей нравишься, да?

Она боялась, что Антон расхохочется ей в лицо, но он только тяжело вздохнул и покачал головой.

— Эх, ничего от тебя не скроешь... Нравлюсь я ей, да. Только Полине не говори! — спохватился он. — Между мной и Катей ничего не было и быть не может! Я её спас... то есть мы спасли, а потом я к ней в больницу пришёл, вот она и решила... напридумывала всякого. Но она мне не нравится, совсем нет! Жалко её, конечно, — Антон стиснул зубы и посмотрел куда-то вдаль, в темноту улицы, где завывал ветер и слабо клубилась пурга. — Знаешь, что она мне сказала, когда я попытался её утешить?

— Послала тебя?

— Почти. «Вот только жалеть меня не надо!» — вот что она сказала. И велела уходить. Даже если я ещё раз приду, Катя меня видеть не захочет.

— Значит, по делу она ничего не сказала? — снова уточнила Ника.

— Нет, — Антон хмуро посмотрел на неё. — Что ты за человек такой? Тебе до людей совсем дела нет — лишь бы расследованием своим заниматься, да?

— Я... — её обескуражили злые нотки в голосе спутника, и Ника почувствовала, что внутри неё закипает обида. — Мне-то как раз до людей дело есть! У нас тут, между прочим, банда зверей детей похищает! Кому расследованием заниматься, если у вас с Полиной любовь-морковь, Пятифанов места себе от ревности не находит, Бяша вечно строит из себя клоуна, а Оля слишком маленькая и всего боится?

— Да ладно, это я так... — похоже, Антон сам был удивлён своей внезапной агрессией. — Кстати, а правда, что Ромка в тебя влюблён?

— Это тебе кто сказал? — прищурилась Ника.

— Полина. Говорит, Ромка совсем другой стал, ведёт себя серьёзнее...

— «Любовь облагораживает», — вспомнила Ника фразу из старого советского фильма⁽¹⁾, который так любила её мама. — Может, и влюблён. Только мне от этого ни горячо ни холодно.

— Ясно, — кивнул Антон и внимательно посмотрел на неё. — Ничего не говори Полине про наш с Катей разговор, обещаешь?

— Обещаю, — кивнула Ника.

Слово своё она сдержала. Когда на следующий день «Клуб Неудачников» вновь собрался в школе, и Антон с Ромкой начали наперебой делиться подробностями разговора с бабой Тамарой, Ника, уже слышавшая эту историю от Антона, внимательно наблюдала за лицом Полины. Та всё больше бледнела, голубые глаза её становились всё шире, и к концу рассказа в них плескался отчаянный ужас. Она явно поверила во всё услышанное и теперь переводила испуганный взгляд с одного мальчика на другого.

— Хозяин леса превращает детей в зверей? — шёпотом спросила она. — И нет никакого способа вернуть их обратно... расколдовать?

— Может, брехня это всё, — пожал плечами Ромка. — Ты бы видела эту бабку Тамару... хотя нет, тебе лучше не надо. Она за бутылку водки и не такого наплетёт!

— Да она уже давно белку словила, на! — поддержал её Бяша.

— Тихонов упоминал местных алкашей, которые видели в лесу пляшущих волков, — вспомнила Ника. — А ещё к ним козёл в окна заглядывал. Я думаю, чуть ли не половина посёлка видела Хозяина леса или кого-то из его подданных, просто боятся признаться. Ну или им не верят.

Она бросила взгляд на Полину — та побледнела настолько, что, казалось, готова была вот-вот лишиться чувств. Вспомнив вчерашние слова Антона, Ника разозлилась на себя за бессердечие и быстро добавила:

— Давай мы сегодня пойдём к твоему дедушке и расспросим его. Он точно должен что-то знать!

— И это явно более надёжный источник сведений, чем баба Тамара, — поддержал её Антон и перевёл разговор на другую тему, перейдя на вчерашнюю встречу с Катей в больнице. Они с Никой подробно пересказали историю Кати о похищении и её воспоминания о младшей сестре Арины Нестеровой. Бяша слушал с хмурым видом, явно пытаясь изобразить на лице мыслительный процесс, но у него не очень-то получалось. Рома рассеянно крутил нож-бабочку — похоже, это занятие помогало ему сосредоточиться. С лица Полины ушла бледность, её взгляд вдруг стал очень пристальным, а когда Антон закончил скомканной фразой «Ну вот, мы попрощались и вышли», она перевела глаза с него на Нику, и выражение этих глаз было подозрительным.

— Больше ничего не было? — строго спросила она.

— Н-нет, — стушевался Антон и бросил быстрый взгляд на Нику. Ромка, явно ничего не заметивший, спрятал нож и негромко присвистнул.

— Значит, надо идти к Аньке Нестеровой, узнать про этих детей в масках.

— Её родители нам вряд ли разрешат, — озабоченно проговорила Ника. — Всё-таки Аня маленькая, ей всего восемь. Как бы про нас ничего плохого не подумали — что мы и есть эти звери, например!

— У Нестеровых и отец, и мать допоздна работают, — отмахнулся Ромка. — Мы Аринку попросим, она разрешит. Прям сегодня после уроков и пойдём — я и Сара Коннор.

— А почему именно мы? — насторожилась Ника.

— А кто ещё? — он пожал плечами. — Бяшка двух слов связать не может...

— Эээ, чё это сразу? — возмутился тот.

— Без обид, друг, — Ромка хлопнул его по плечу. — Пойдёшь в другой раз.

— Ну да, конечно, — проворчал Бяша и шмыгнул носом: впрочем, его обида была больше показной, нежели настоящей. — Как с сумасшедшей старухой разговаривать, так это пожалуйста, а как с нормальной девчонкой — так третий лишний, на!

— Ты Аринке всё равно не нравишься, — заметил Ромка. — И с Морозовой она никогда не дружила.

— Это верно, — вздохнула Полина. — Мы с Катиными подругами никогда не ладили.

— Тоху она, походу, до сих пор маньяком считает, — продолжил Рома. — А Ника у нас теперь типа местная героиня, её все уважают. Ну и я... я Нестеровой всегда нравился! — он пригладил волосы и самодовольно ухмыльнулся.

— Ой, вы посмотрите на него! — Полина закатила глаза. — Ну просто герой-любовник!

— А тебе чё, завидно стало? — оскалился он.

— Вот ещё! — она презрительно фыркнула и вздёрнула нос. — Не воображай тут!

«И как вести расследование в таком балагане?» — мысленно вопросила Ника, вслух же произнесла:

— Ладно, я зайду с тобой к Нестеровым, только ненадолго. Мне потом ещё к Полининому дедушке идти.

На том и порешили, и все разошлись по своим местам. Уже ближе к концу уроков Полина наклонилась к Нике и тихонько проговорила:

— Слушай, там в больнице между Антоном и Катей точно ничего больше не было?

«Какая она чуткая!» — с восхищением подумала Ника. «Или просто видела, как ведёт себя Катя, и догадалась, что это всё неспроста? Она же знает Катю, они раньше дружили». Вслух же она ответила:

— А что там могло быть? Они не ругались, если ты об этом, — она нацепила на лицо маску святой наивности и полного непонимания происходящего. — Катя сейчас вообще другая стала — тихая, спокойная... Это неудивительно: шутка ли — такое пережить! Она ещё спросила, почему мы не принесли апельсинов, но, по-моему, она просто пыталась пошутить. Сказала, что от похитителя пахло дешёвым мужским одеколоном, у неё отец раньше таким пользовался. Убеждала нас не лезть в это дело, чтобы мы тоже не попали в мясорубку, — Ника замолчала, не зная, чем ещё успокоить подозрения Полины.

— Дешёвый мужской одеколон, — задумчиво протянула та. — У нас в посёлке много кто таким пользуется. И ещё больше тех, кто его просто пьёт, — она чуть сморщила нос, а Ника с трудом сдержала смешок, хотя понимала, что в алкоголиках, готовых пить всё, что горит, включая одеколон, стеклоочиститель и прочую дрянь, ничего смешного нет.

— Вряд ли это был Хозяин леса, — заметила она. — Или кто-то из зверей. Ну представь сама: нечистая сила душится одеколоном! Или пьёт его! Ты же помнишь, как баба Тамара описывала Хозяина леса! От него вовсе не одеколоном пахло, а мочой и шерстью! Как она там сказала? «Смердит, как...», — она всё-таки прыснула, но Полина оставалась серьёзной.

— Нехорошо над таким смеяться, — она покачала головой. — Нечисть шуток не любит, дедушка мне всегда говорил.

После последнего урока Нике и Ромке пришлось почти бежать, чтобы догнать Арину Нестерову, возвращавшуюся домой со стайкой подружек. Уже у самого её дома девочки распрощались, и сыщики рванули вперёд. Услышав топот ног, Арина с испуганным видом обернулась, но узнав Нику и Ромку, немного успокоилась.

— А, это вы! Чего вам надо? Я вас видела, вы за нами от самой школы шли, — она поправила выбившиеся из-под шапки тёмные пряли.

— Поговорить надо, — выдохнул слегка запыхавшийся Рома.

— О чём? — голос Арины прозвучал весьма кокетливо, и Ника подумала, что Пятифанов не врал, говоря о симпатии Нестеровой к нему.

— О детях в масках, которые сестру твою увести хотели. Дашь нам с Анькой поболтать? Мы недолго, пять минуточек.

— Это кто вам сказал про детей в масках? — Арина нахмурилась, явно злясь, что предметом разговора оказалась не она сама.

— Катя, — вступила Ника. — Мы с Антоном вчера к ней в больницу ходили, — уже сказав это, она обругала себя. Арина наверняка распустит по всей школе слух, что Петров навещал Катю в больнице, а уж какие из этого выводы сделает любой желающий, страшно представить! Уже завтра одни будут говорить, что Антон влюбился в спасённую им Катерину и ежедневно носит ей в больницу цветы, а другие — что он и есть тот самый страшный маньяк, и он пришёл в больницу, чтобы добить Катю!

— В больницу? Зачем? — лисьи глаза Арины сощурились.

— Хотели узнать, не вспомнила ли она чего про маньяка, — Ромка опередил Нику. — У Петрова сестра маленькая, знаешь? Ей шесть лет. Её родители на улицу не выпускают, боятся за неё. Вот мы и хотим узнать больше про этого нелюдя, который детей похищает, — руки Ромки сжались в кулаки. — К твоей сестрёнке тоже какие-то странные приходили, в масках. И Катька вспомнила, маньяк этот вроде как в маске был. Смекаешь, какая связь? Может, он тут не один, может, их целая секта! Нам про них всё надо знать, чтобы Ольку защитить, сестру Тохи... и самим не пропасть!

Ника мысленно поаплодировала ему. Удар Ромы пришёлся точно в цель: Арина, у которой у самой была маленькая сестра, живо представила себя на месте Антона, и подозрение в её глазах вмиг сменилось сочувствием.

— А что же милиция? — тихо спросила она. — Вы Тихонову об этом рассказывали?

— Да там пока пошевелятся... — Ромка сплюнул на снег. — На милицию надейся, а сам не плошай. Так что, дашь с сестрой поговорить?

— Конечно, я сейчас, заходите...

Дом Нестеровых выглядел довольно опрятно и уютно, но особо осматриваться времени не было. Арина оставила гостей в прихожей, сама быстро сняла куртку и шапку, разулась, прошагала внутрь, и издалека донёсся её приглушённый голос. Через пару минут она вышла в сопровождении своей миниатюрной копии. Аня была очень похожа на сестру, разве что глаза чуть пошире и волосы посветлее, да во взгляде ещё сохранилась детская наивность, у старшей сестры сменившаяся хитрым лисьим прищуром.

— Это мои одноклассники Рома и Ника, — сказала Арина. — Они хотят разузнать у тебя про детей в масках. Помнишь, ты мне несколько недель назад рассказывала?

— Теперь ты мне веришь? — тёмные глаза Ани заискрились. — И вы мне верите? — она повернулась к нежданным гостям.

— Конечно, — Ромка улыбнулся самой обаятельной своей улыбкой.

— Рассказывай, как всё было, мы смеяться не будем, — пообещала Ника.

— Это правда, это всё правда, я не выдумываю! — затараторила Аня, которая как будто всю жизнь ждала этого момента. — Я тогда пришла из школы, я всегда раньше прихожу, а Арина позже, а родители были на работе, и я погрела суп, я умею, а потом села за уроки, и тут в окошко кто-то кинул снежок...

— Подожди, не тараторь! — перебил её Ромка. — Это когда было? Какого числа?

— Не помню, — Аня растерянно оглянулась на сестру. — Ещё до того, как Катя пропала, да?

— Кажется, четырнадцатого, в четверг, — сказала Арина. — Ой, ты всё записываешь? — это уже было обращено к Нике, которая достала тетрадь и теперь лихорадочно в ней строчила.

— Нельзя упускать ни малейшей детали, — отозвалась та. — А сколько было времени?

— Аня приходит домой чуть раньше двенадцати, но раз она успела поесть и взяться за уроки, наверное, было около часа, — ответила Арина.

— Ага, — младшей сестре явно не терпелось вновь урвать свою минуту славы. — Я ещё помню, что была грустная, потому что вчера, то есть, тринадцатого, меня сильно наругала мама. Я тогда получила двойку по математике, и мама кричала, что я стану дворником, если буду плохо учиться, а папа кричал, что мы мешаем ему спать.

— Они с мамой очень сильно поссорились, — Арина сочувственно посмотрела на сестру.

— Ерунда это всё! — горячо воскликнул Ромка. — Никто из-за одной двойки по математике не становится дворником, это всё взрослые выдумывают, чтобы нам на мозги капать!

— У моего папы в детстве тоже плохо было с математикой, — вообще-то это была неправда, Владислав Стрелецкий учился отлично, но Ника решила, что ради душевного спокойствия девочки можно и приврать. — И ничего, он не стал дворником, а стал писателем, и математика ему вообще не пригодилась!

— Вот и я говорила маме, а она не захотела слушать! — Аня топнула ножкой. — И я сидела за столом, делала работу над ошибками по математике, и тут в окно прилетел снежок. Я выглянула, а у забора стоят ребята в масках. Одна девочка позвала к себе, я надела шубку, валенки и выбежала. Вообще-то мне нельзя выходить одной, но я подумала, что это ребята из моего класса, — она виновато взглянула на сестру. — Но это были какие-то другие, незнакомые дети.

— Сколько их было? — спросила Ника.

— Четверо, две девочки и два мальчика. Девочки в масках лисы и совы, а мальчики — волк и медведь. У них ещё такие смешные костюмы, и разговаривали они так странно... — Аня внезапно подняла глаза, но прежней наивности и искристости в них не было — только страх. — Но мне почему-то перестало быть смешно, — глухим шёпотом проговорила она. — Они откуда-то знали, что я поссорилась с мамой, и звали меня погулять. Говорили, что там, куда они меня отведут, никто никогда не будет на меня кричать, и я никогда не стану дворником, а ещё меня не заставят делать математику. А девочка в костюме лисы звала меня... У неё такой тонкий голосок, нежный-нежный, но немного писклявый. А волк подошёл ближе, и мне показалось, что он хочет на меня напасть, — голос Ани задрожал, и она прижалась к сестре.

— Тише, тише, — Арина обняла её за плечи, на глазах у неё заблестели слёзы.

— Тогда я вспомнила, что папа меня учил, что к собакам никогда нельзя поворачиваться спиной, — Аня с трудом сдерживала плач. — И бежать от них тоже нельзя! И я спиной отступала от них, пока не дошла до двери, а потом перескочила через порог, и тогда волк, — она судорожно сглотнула, — прыгнул, совсем как настоящий волк, на четырёх ногах! Он упал у самого порога, как будто что-то не пускало его дальше! Тогда я захлопнула дверь и начала кричать, что сейчас позвоню родителям, в милицию, позову соседей, а в подвале у нас ружьё и топор, и чтоб они даже не смели сунуться!

— Молодец! — воскликнула Ника.

— Ты храбрая девчонка, — одобрительно заметил Рома.

— А потом я и правда спряталась в подвал и долго-долго там сидела. А когда осмелилась выглянуть, у забора уже никого не было. А мама с папой мне даже не поверили, — шмыгнув носом, закончила свой рассказ Аня.

— Ну, не плачь, я-то тебе верю, и они тоже, — Арина присела на корточки, вытирая сестре слёзы, и покосилась на гостей. — Ведь верите же?

— Верим, — без колебаний ответила Ника. — Если вы ещё раз увидите этих детей-зверей, убегайте как можно дальше, прячьтесь, запирайтесь в доме, зовите на помощь, только никуда не ходите с ними, понятно? Они очень опасны!

— Вы думаете, это и правда какая-то секта? — спросила побледневшая Арина, провожая их до дверей.

— Скорее всего, — ответила Ника. — Но мы расскажем Тихонову, и он обязательно во всём разберётся, — она снова солгала, на этот раз уже затем, чтобы успокоить старшую сестру.

— Ладно, бывай, — Ромка помахал Арине рукой. — Береги себя. И мелкую береги.

Ника с Полиной договорились встретиться возле дома Морозовых. Когда они подходили, и на горизонте замаячила стройная высокая фигурка в серо-коричневом пальто, Ромка замедлил шаг и откашлялся.

— Слушай, я тут чё подумал... — протянул он. — В прошлый раз у нас с тобой свидание накрылось, так может, нынче выгорит? Что у нас там завтра по плану?

— Антон с Полиной собирались в библиотеку, поискать информацию про Витю Орешкина, — ответила Ника.

— У этих голубков свидание, а мы чем хуже? — фыркнул Ромка. — Давай завтра после школы, а?

Ника только вздохнула. Она могла отказать, но понимала, что бесконечно кормить Пятифанова «завтраками» не получится, и это может его только разозлить, а ведь он только начал вести себя как адекватный человек.

— Я согласна, — сказала она, не желая тянуть кота за хвост. — Надеюсь, до завтра ни на кого из нас не нападёт очередной псих с пистолетом.

— Пусть только попробует! — Ромка пригрозил кулаком невидимым противникам, кивнул Нике и зашагал прочь в явно приподнятом настроении, насвистывая какой-то мотив, Ника же заторопилась к ожидавшей её Полине.

— Что, Пятифанов теперь тебя достаёт? — сочувственно спросила та.

— Да нет, не особенно, — отмахнулась Ника. — Сегодня он мне даже помог.

Ей не терпелось поделиться новыми подробностями, но рассказ вышел крайне сбивчивым и скомканным. Выслушав историю Ани Нестеровой, Полина с встревоженным видом покачала головой.

— Если это и правда дети в масках, то боюсь, в них уже не осталось ничего человеческого... Заходи, вытирай ноги. Я предупредила дедушку, что ко мне сегодня придёт подруга, так что надеюсь, он будет вести себя... не очень странно.

Внутри зелёный бревенчатый домик выглядел немного опрятнее, чем снаружи, хотя был обставлен очень скудно. Разувшись и сняв куртку с шапкой, Ника с любопытством осмотрела охотничьи трофеи на стенах — оленьи рога, похожие на ветви деревьев, и огромную клыкастую кабанью голову, посмотрелась в зеркало, пригладив взъерошенные волосы, и проворно обернулась, услышав позади скрип половиц.

Из коридора в прихожую медленно и величественно въехал седой старик с блестящей лысиной и густой белой бородой. Он сидел на инвалидном кресле, как на троне, его маленькие глазки смотрели с хитрым прищуром, а широкая улыбка отсвечивала металлическим блеском — приглядевшись, Ника поняла, что это блестят коронки на зубах.

— Здравствуйте, — неожиданно оробев, она отступила к двери.

— Здравствуй, — голос у старика оказался точь-в-точь таким, какой должен быть у какого-нибудь сказочного персонажа, лесовика или Деда Мороза, который уже прожил на свете не одну сотню лет и знает множество занимательных историй. — Ты, значит, и есть подруга моей Поли?

— Это Вероника Стрелецкая, мы с ней сидим за одной партой, — поспешно проговорила Полина. Она смотрела на старика настороженно, как будто каждую секунду ожидала подвоха. — А это мой дедушка Харитон.

— Очень приятно, — он с важным видом кивнул головой. — Вероника, значит... Греческое имя. А ты знаешь, что оно означает?

— Знаю, — у Ники возникло неприятное чувство, будто её экзаменуют. — «Вера в победу».

— Именно так, — Харитон снова кивнул своей тяжёлой головой. — Вера в победу, приносящая победу. А моё имя, между прочим, тоже греческого происхождения, означает «щедрый».

— Дедушка, ты всех гостей уже замучил своими разговорами об именах! — Полина засмеялась, но смех вышел каким-то искусственным. — Ко мне скоро никто в гости ходить не будет!

— Имена — это важно, — он откатил коляску, пропуская девочек вглубь квартиры. — Каждый человек должен знать своё имя и свою историю.

— Дедушка — бывший краевед, помнишь, я тебе говорила? — шепнула Полина, ведя гостью на кухню. — Вот он на этой теме немного... помешался. История родного края, история языка, история имён...

Впрочем, несмотря на жутковатое впечатление, которое оказал на Нику Полинин дед, в доме у Морозовых ей понравилось. На небольшой уютной кухне было тепло, из недавно вскипячённого чайника шёл пар, на столе стояли вазочки с разного рода печеньем, сахар, банки с мёдом и вареньем, в хлебнице лежал аккуратно нарезанный белый хлеб. Все трое устроились возле стола, Полина, пару раз порхнув туда-сюда, проворно разлила чай по чашкам и, сев рядом с Никой, заискивающе посмотрела на дедушку.

— Знаешь, а у Ники мама тоже интересуется фольклором и всякими народными преданиями, — начала она. — Поэтому они сюда и приехали.

— Не просто интересуется — это её работа! — подхватила Ника. — Мама по этой теме даже кандидатскую защитила! Она филолог, она всегда любит узнавать новые сказки, легенды, песни. А Полина говорила, вы знаете много всяких таких историй.

— Ты же можешь нам рассказать что-нибудь? — Полина с надеждой заглянула деду в глаза. Тот, казалось, только этого и ждал: приосанясь в кресле и даже как будто став выше ростом, он слегка понизил голос и начал рассказывать. Историю о считалочке и мёртвом юноше Ника уже слышала, но из уст Харитона она звучала куда более пугающе, чем от Полины. Сказку про медведя на липовой ноге Ника тоже знала с детства — у неё был сборник русских народных сказок, но дед нагнал настоящей жути. А уж от истории про егеря, возомнившего себя хозяином леса и получившего возмездие от настоящего Хозяина, у неё мурашки побежали по спине, и она отложила надкушенный бутерброд с малиновым вареньем. В кухне ненадолго повисла гнетущая тишина, потом Ника вспомнила, для чего она, собственно, пришла сюда, и негромко произнесла:

— А что это за существо такое — Хозяин леса? Я о нём не первый раз слышу. По телевизору какое-то время назад репортаж про него показывали. Там ещё какая-то старуха-алкоголичка была, её Чёртовой невестой прозвали.

— Тамара, что ли? — усмехнулся Харитон. — Помню её, ещё с тех пор, как мы оба были моложе лет на сорок. Красивая была девка, очень красивая!

— А что с ней случилось? — осторожно поинтересовалась Ника. — Почему она стала такой: пьёт, матерится, живёт на кладбище? Её Хозяин леса сгубил?

— Зелёный змий её сгубил, — махнул рукой Харитон. — Пила она много, водилась с разными мужиками, с ними же и пила. Не во всех людских несчастьях Хозяин леса виноват. Зачастую люди сами себе жизнь ломают. А про Чёртову невесту — враньё всё это! Не невеста она Хозяину леса, она для него и не зверь, и не человек. Тамара ведь как живёт? Оскотинилась, ниже животных опустилась. Такая Хозяину леса не нужна.

Харитон умолк, отхлебнул из чашки и внимательно посмотрел на притихших девочек.

— А про Хозяина в наших краях много говорят, это правда, — продолжил он после паузы. — Помню, когда я в театре кукловодом был, мы про него даже спектакль ставили! Эх, хороший спектакль был, да уж больно страшный, детишки боялись на него ходить, да и взрослые не особо.

— Вы же вроде краеведом были, — рискнула заметить Ника, бросив взгляд на Полину.

— И краеведом был, и кукловодом, — кивнул Харитон. — У меня жизнь длинная была, я много кем поработать успел. Так о чём это я? Ах да, Хозяин леса! Он в тайге с незапамятных времён, он тут был, ещё когда древние племена в лесу обитали. Ему все звери подчиняются — и большие, и малые, и птахи лесные, и даже, говорят, жуки-древоточцы да комары-кровопийцы, — голос старика стал тягучим, как будто он рассказывал сказку. — Зимой он в силу входит, свои владения дозором обходит, следит за всем, а к весне в спячку ложится — вроде как медведь, только наоборот.

— Выходит, что Хозяин — нечто вроде лешего? — нахмурилась Ника. — Но я читала про лешего у мамы, и там во всех легендах говорится, что он не злой, он просто хранит лес и нападает только на тех, кто вредит лесу! Ну или забирает тех, кого неосторожно послали «к лешему». А про Хозяина леса ходят слухи, что он похищает детей! Что такого страшного могли сделать лесу невинные дети? Костёр в лесу разжечь? Имя ножичком на коре выцарапать?

— Какая ты дотошная! — Харитон покачал головой, напомнив ей лейтенанта Тихонова. — Всё-то тебе знать надо! А Хозяин, между прочим, вовсе не леший! Леший — он кто? Дух леса! Леший — сама природа! А Хозяин, говорят, давным-давно человеком был. Не простым человеком — шаманом, и очень сильным. Хотел он вечной жизни, хотел могущества, вот и сотворил тёмное колдовство, стал Хозяином леса. Чёрного козла в жертву принёс, вот сам и принял козлиное обличье. Но даже бессмертному Хозяину нужно питаться, иначе он уменьшится, растает, станет ниже самой низкой травинки, превратится в ничто. А кормится Хозяин леса вовсе не травой, как обычные козлы, кормится он через своих подданных-зверей. Но обычные звери его боятся, сторонятся, да и не помощники они ему.

Харитон снова прервался, глотнул чаю и продолжил ещё более низким и пугающим голосом.

— Вот и заманивает он к себе людей. А из людей кого проще всего заманить? Детишек маленьких! Они ведь ещё в сказки верят, их легко вокруг пальца обвести да в лес зазвать. Вот Хозяин и заманивает детей в чащу, а там превращает в своих слуг. А они потом ходят в звериных шкурах да масках и других детишек заманивают. Кого на службу, а кого на мясо. Они, когда в зверей превращаются, уже себя прежних не помнят, чудовищами становятся, им человечье мясо дороже любых угощений. Вот и выходит так, что всю зиму Хозяин и его слуги-звери куражатся, поют да пляшут под окнами, детей воруют, а к весне, наевшись мяса, засыпают.

— Надолго? — Ника сама поразилась тому, как сильно дрожит её голос.

— А по-разному, — размеренно ответил Харитон. — Бывает на десять лет, бывает на двадцать, а то и на тридцать.

— Получается, одних детей они съедают, а других превращают в себе подобных? — она кинула взгляд на тарелку с недоеденным бутербродом и подумала, что после этой истории ей точно кусок не полезет в горло. — Но как они определяют, кто из детей — очередной зверь, а кто — м-мясо? — её голос снова дрогнул.

— А это уж их звериное чутьё подсказывает. Кто из детей с родителями не в ладах, или с учителями поссорился, или в школе его мучают, словом, кто на весь белый свет обозлился, в том звериное нутро просыпается. А если Хозяин его учуял — пропал ребёнок! Ну а в ком звериного нет, а просто наивный или невезучий — того съедают.

— И что, нет никакого способа расколдовать этих детей? — Ника покосилась на Полину — та была бледна и сидела очень ровно, до предела выпрямив спину, точно натянутая струна.

— Как знать, — туманно отозвался Харитон. — Может, в ком-то из них и просыпается порой человеческое начало. Бывает, и меченые спасаются от Хозяина, возвращаются домой.

— Они только в лесу силу имеют? Не могут пробираться в дома? — Нику внезапно осенило. — Вампиры и всякая другая нечисть не могут войти в дом без приглашения! Наверное, и со зверями такая же история! Поэтому-то волк и не смог напасть на Аню Нестерову! — она с горящими глазами повернулась к Полине, потом обратно к Харитону. — А как их можно победить? Их можно ранить, я знаю, значит, можно и убить! Серебряными пулями, да? А огня они боятся?

— Откуда ж мне знать? — старик неожиданно дробно и неприятно рассмеялся. — Это ж всё сказки! Я Хозяина леса никогда не видел, со зверьми не встречался, откуда же мне знать, как с ними воевать?

— Это не сказки, — тихо произнесла Ника, чувствуя в себе небывалую решимость. — Это происходит на самом деле. И вы это знаете. Хозяин леса существует, дети-звери тоже существуют, и они похищают других детей. Сенечка Талалаева, Вова Матюхин, Семён Бабурин — все они были похищены. Возможно, кто-то из них стал зверем. Катю Смирнову, кажется, собирались съесть, но мы её спасли. И теперь мы хотим знать, как с ними бороться.

— Кто это «мы»? — голос старика утратил всякую напевность, став строгим и встревоженным.

— Я, Полина, Ромка с Бя... с Игорем, Антон Петров с сестрой. Милиция всё равно не поможет, и мы...

— Антон Петров? — Харитон вдруг гневно сверкнул глазами, голос его зазвучал громче и злее. — А ты знаешь, что он меченый? Знаешь его настоящее имя?

— Зайчик! — воскликнула Ника. — Но он не хочет им быть! Он сам нам всё рассказал, он хочет от этого избавиться! И он не один меченый, я тоже! Ко мне на улице подходила девочка в маске лисы, звала в лес, называла «куницей». И сны мне снились странные... как я превращаюсь в куницу, иду в лес и...

— Ты кого в дом привела? — прогремел Харитон, обращаясь к внучке. Его глаза будто метали молнии, зубы скрежетали, и на миг Нике показалось, что сейчас он с лёгкостью поднимется с инвалидного кресла. Она вскочила из-за стола, Полина тоже.

— Ника — моя подруга! — зло крикнула она. — А Антона я люблю!

— С одним меченым на кровати целовалась, другую за стол пустила! — продолжал бушевать дед. — Хочешь, чтобы тебя прямо из дома уволокли? Чтобы тебя потом по весне по кускам в лесу нашли? Зайчика она полюбила! Куница у неё лучшая подруга! Раньше их пятеро было — Волк, Медведь, Лиса, Сова и Заяц, теперь Хозяину мало, Куницу решил в свои ряды пустить!

— Я не куница! — взвизгнула Ника. — Я человек! Я поэтому к вам и пришла — за помощью! Вы должны знать, как их победить! Как зверям снова стать людьми!

— Помощи хочешь? — палец старика гневно ткнул в неё. — Вот мой тебе совет: беги домой, наври родителям с три короба, что тебе здесь белый свет не мил, и уезжайте отсюда! Или запрись в доме и до конца зимы носа не высовывай! А теперь уходи! Прочь из моего дома!

— Ну и пожалуйста! Я и сама здесь не останусь! — Ника топнула ногой и метнулась в прихожую. За её спиной зазвенел голос Полины — она впервые слышала в нём столько злости:

— Ты не смеешь выгонять Нику! Это и мой дом тоже! А ты — просто злой гадкий старик! Ты мог бы помочь, но ты просто боишься!

— За тебя боюсь, глупая ты девчонка! — пророкотал в ответ Харитон. — Я-то уже старый, мне всё равно, а тебе ещё жизнь жить!

— В этом посёлке? Лучше уж вообще не жить! — Полина тоже топнула ногой и метнулась вслед за Никой. Та уже оделась и, не слушая сбивчивых извинений подруги, пулей вылетела из дома, ещё час назад казавшегося ей таким гостеприимным. Домой она неслась, не помня себя от обиды и злобы, лицо горело, дыхание клубами пара вырывалось изо рта. Ника ничуть не сердилась на Полину, но сердилась на упрямого старика с его закидонами и на себя — это же надо было так глупо проболтаться! День начинался так удачно, она узнала кое-что новое от Ани, Ромка позвал её на свидание... И такое фиаско в конце!

Домчавшись до своего дома, Ника остановилась, чтобы перевести дух, и тут её бесцельно блуждающий взгляд зацепился за что-то тёмное, висевшее на заборе. Морщась от боли в груди, шее и подбородке, вызванной долгой пробежкой, она подошла ближе, сняла непонятную вещь, повертела в руках, чтобы лучше осмотреть, — и мгновение спустя с глухим криком отвращения отбросила прочь.

Это была пугающе правдоподобная маска светло-коричневого цвета, с аккуратными круглыми ушками, вытянутым носом и большими прорезями для глаз.

Маска куницы.

1) Имеется в виду фильм «Иван да Марья» (1974), где фразу «Любовь облагораживает» произносит Соловей-разбойник, влюбившийся в царевну.

Вернуться к тексту

Придя в себя после первого потрясения, Ника всё же забрала маску с собой. Перед родителями она даже сумела притвориться весёлой, сообщив, что они с подругой пили чай вместе с её дедушкой. Рассказывать маме про Харитона и его изыскания она не стала — мама наверняка захочет познакомиться с ним поближе на почве общего интереса к местному фольклору, а кто знает, чего можно ожидать от этого полоумного! Про маску Ника тоже решила не говорить — родители ей ничем не помогут, да и милиция вряд ли что-нибудь сделает. Скорее всего, они поднимут её на смех, если она расскажет про странных детей в звериных масках, а маску куницы и вовсе откажутся принимать. А даже если и примут — что они с ней сделают? Отпечатки пальцев снимут? Ника сильно сомневалась, что Алиса или другой зверь, подкинувший ей маску, оставили на ней свои отпечатки, и в посёлке, она уверена, не существовало лаборатории для исследования ДНК, такой, какие показывают в зарубежных фильмах. Никто же не повезёт маску в город для такого изучения!

Словом, ни милиция, ни родители Нике помочь не могли. Маску она с величайшей осторожностью, будто боясь подхватить какой-то неизвестный вирус, завернула в пакет и спрятала на дно рюкзака, чтобы завтра показать остальным участникам «Клуба Неудачников». Из-за всех переживаний, связанных с дедушкой Полины и внезапно появившейся маской, Ника напрочь забыла о запланированном свидании с Ромкой и вспомнила о нём, уже шагая через сугробы по направлению к школе. Она не принарядилась, наспех надев утром свой обычный школьный костюм, состоявший из белой рубашки, чёрного сарафана и чёрных колготок, толком не причесалась, а лицо было бледным из-за очередной ночи, наполовину бессонной, наполовину полной кошмаров.

«Ну и плевать», — с ожесточением подумала Ника, пробираясь через рыхлый снег. «Больно он мне нужен, этот Пятифанов, чтобы из-за него ещё и прихорашиваться!».

На большой перемене сыщики, как обычно, делились сведениями. Ника с Ромкой рассказали про визит к сёстрам Нестеровым, Полина добавила про жуткие истории своего дедушки. Узнав, чем всё закончилось, Антон покачал головой и сочувствующе посмотрел на Нику.

— Вот и у меня так же, — печально вздохнул он. — Одного только не могу понять: как Харитон догадался, что я зайчик? Ника-то ему сама сказала, но я ничего такого не говорил! Он ещё про мать спрашивал...

— Про мать? — хмыкнул Ромка.

— Да. «Как настоящее имя твоей матери?» или что-то в этом роде.

— Ты, конечно, не обижайся, — Пятифанов покосился на Полину, — но похоже, у твоего деда здорово фляга свистит!

— Сто процентов, на! — кивнул Бяша.

— Ничего подобного! — вспыхнула Полина. — Дедушка, он... он просто очень боится за меня! Да, он со странностями, но он столько всего пережил, а тут пропадают дети, конечно, ему страшно!

— Эх, жалко, я не успела расспросить его о том, что происходило тридцать лет назад! — посетовала Ника. — Теперь-то он, наверное, никому не расскажет, даже тебе, Полина!

— Он меня вообще из дома не хотел выпускать, грозился запереть, — мрачно ответила та. — Только он сам понимает, что никак не сможет мне помешать. Если я захочу сбежать — через окно вылезу, и что он мне сделает?

Она немного помолчала, а потом добавила совершенно другим тоном — грустным и встревоженным:

— Вообще-то это нехорошо. Дедушке сегодня утром было плохо с сердцем, он лекарство пил... Боюсь, как бы ему не стало хуже из-за всех этих переживаний.

— Не боись, он старик крепкий, не помрёт, на! — Бяше явно не терпелось сменить тему. — Ну так чё мы в итоге узнали-то?

— Что звери не могут войти в дом, пока их не пригласят, что-то типа того, — ответил Рома. — Что все эти байки про Хозяина леса — правда. И что Хозяин раньше был человеком. Так, Сара Коннор?

— Так. И есть ещё кое-что, — Ника кивнула и, наклонившись к рюкзаку, вытащила из него пакет. Развернув его, она продемонстрировала остальным маску куницы. — Когда я вернулась домой от Полины, вот это висело у меня на заборе.

Антон при виде маски вздрогнул и отшатнулся, Полина побледнела, зато хулиганы уставились на неё с неподдельным интересом, Ромка даже придвинулся поближе, чтобы получше изучить неожиданную находку.

— Маска как маска, даже красивая, — он пожал плечами. — Получше твоей будет, Тоха!

— Какая гадость! — дрожащим голосом произнесла Полина. — Она... она как будто живая! Выбрось её, Ника, выбрось срочно!

— Или сожги, — добавил Антон: он глядел на маску так, будто его вот-вот вырвет. Несколько испуганная его реакцией, Ника спрятала маску обратно в сумку.

— Нет, я пока ничего такого делать не буду. Это всё-таки вещественное доказательство! Но получается, тот, кто её подкинул, следил за мной и повесил маску именно тогда, когда я подбегала к дому, чтобы её нашла именно я, а не мама или папа.

— Не удивлюсь, если это была Алиса, — передёрнул плечами Антон.

— Получается, мы много знаем о Хозяине леса, но не знаем, как его победить, — подвела итоги Ника. — Разве что можно спастись, спрятавшись в доме: наверняка он, как и его слуги-звери, не может входить внутрь без приглашения.

— Хоть какая-то защита, на! — прошепелявил Бяша.

— Мы с Антоном сегодня пойдём в библиотеку, попробуем разузнать про Витю Орешкина, — Полина посмотрела на Антона и слегка сжала его руку, он ответил ей взглядом, полным отчаяния и безграничной храбрости. Рома фыркнул и отвернулся, Бяша скорчил рожицу, Ника же закатила глаза, чувствуя прилив раздражения. Всё было настолько привычно и обыденно, что она задалась вопросом: не было ли ошибкой заводить друзей в этом диком посёлке, не лучше ли заниматься расследованием в одиночку?

После уроков Антон и Полина вдвоём отправились домой, а Ника, попрощавшись с ними, осталась во дворе ждать Ромку. Вскоре он появился, блестя глазами и сверкая зубами, но за всей его насмешливостью скрывалась некоторая нервозность. «Неужели стесняется меня? Чуднó!» — подумала Ника.

— Куда пойдём? — поинтересовалась она, когда они вышли со двора и зашагали в сторону леса.

— В лес. Я там одно такое местечко знаю — закачаешься! — поймав её настороженный взгляд, Ромка фыркнул: — Да не собираюсь я заманивать тебя в чащу и там расчленять! Я же не маньяк!

— Настоящий маньяк именно так бы и сказал, — хмыкнула она, но всё же последовала за ним.

Несмотря на опасения, которые испытывала Ника, прогулка по лесу ей понравилась. День был солнечный и морозный, лицо пощипывало, щёки краснели от холода, а губы смерзались, так что слова получались невнятными, но их с Ромкой это больше забавляло, нежели расстраивало. Снег сверкал на солнце так ярко, что было больно глазам, в лесу стояла непривычная тишина, деревья, укрытые снежными покрывалами, словно спали, небо было чисто-голубым и высоким. По пути выяснилось, что Ромка обожает русский шансон, из которого Ника почти ничего не знала, а уж про песни группы «Сектор Газа» с кучей матерных словечек впервые слышала. Зато она знала множество романсов, которые ей в детстве вместо колыбельных пела мать, и даже напела один, грустный, про журавлёнка, улетающего из родных краёв на юг.

— Я, когда вырасту, думаю в бизнес податься, — рассуждал Ромка: с музыки их разговор незаметно перешёл к планам на будущее. — Там люди настоящие бабки заколачивают. Подкоплю деньжат и свалю из этого посёлка нахрен. Бяшку с собой захвачу, а то он один без меня пропадёт.

— Ты главное в тюрьму не загреми раньше, чем бизнес откроешь, — насмешливо заметила Ника, но Ромка только махнул рукой.

— В тюрьме тоже жизнь. А ты кем хочешь стать? Книжки писать, как твой батя?

— Возможно, — она пожала плечами. — А может, пойду в школу милиции. Буду таких хулиганов, как ты, ловить, — она снова усмехнулась.

— Ты вроде нормальная девчонка, а хочешь в мусора пойти? — разочарованно протянул Ромка. — Не ожидал от тебя такого!

— Среди них тоже нормальные люди бывают — взять хотя бы Тихонова, — возразила Ника. — А можно всё сразу: и в милиции работать, и книжки писать. Как Александра Маринина⁽¹⁾. Слышал про неё?

— Не-а, — Ромка помотал головой, но в глазах у него появился искренний интерес.

— Она следователь, а ещё она пишет детективы, — с жаром заговорила Ника. Книги Марининой были в её личном рейтинге на одной из самых высоких позиций, рядом с рассказами Артура Конан Дойла и романами Агаты Кристи. — У моего папы они почти все есть. Он говорит, это новая ступень в жанре русского детектива. У неё там женщина-следователь, Анастасия Каменская, она самые сложные дела как семечки щёлкает!

Оседлав любимого конька, Ника принялась пересказывать Ромке сюжеты любимых романов. Её отец, конечно, вздыхал, что такое чтение совсем не для двенадцатилетней девочки, но читать Маринину не запрещал. Как раз на том моменте, когда Ника вдохновенно описывала спутнику устройство, установленное на крыше одного научно-исследовательского института и оказывавшее влияние на психику людей⁽²⁾, они остановились возле небольшой поляны.

— ... и тогда оказалось, что в одну сторону это устройство действует положительно, и люди в этом районе совершали меньше преступлений, а в другую наоборот, и там количество преступлений зашкаливало! На графике это образовывало знак бесконечности — ну, как восьмёрка, только горизонтальная — и тогда Настя поняла, что...

— Смотри, — прервал её Ромка и сделал шаг вперёд. Ника, разозлённая, что ей не дали договорить, шагнула за ним, и от открывшейся картины у неё перехватило дыхание.

Перед ними распахнулась маленькая поляна почти идеальной круглой формы, испещрённая чёрными проталинами. Похоже, где-то здесь протекал горячий источник, и земля не замёрзла, более того — на ней в изобилии цвели цветы, нежно-белые, оттенком чуть темнее лежащего по краям поляны снега, формой похожие на ландыши, но Ника сразу поняла, что это подснежники, которые до этого она видела только на картинках. Она замерла, любуясь поляной, переливавшейся всеми оттенками белого в солнечных лучах, светлой в тёмной чёрно-зелёной оправе окружавшего её леса, и не замечая взгляда Ромки, который смотрел на неё с таким же восхищением, с каким она — на цветы.

— Как красиво! — от волнения у Ники пропал голос, и эти слова она вымолвила шёпотом.

— А то! — ухмыльнулся Ромка. — Говорил же, классное местечко! Хочешь, целый букет тебе нарву?

Он уже направился к центру поляны, но Ника остановила его.

— Не надо, не топчи их! И не срывай. Пусть остаются, я лучше так полюбуюсь.

Ромка пожал плечами и снова подошёл к ней, зачем-то встал близко-близко, так что Ника могла слышать исходящий от него слабый запах табака. Это было очень некстати, нарушало общее ощущение прекрасного, так что она, чуть поморщившись, отодвинулась. «Ромка что, ещё и курит?» — пронеслось у неё в голове. «Строит из себя настоящего крутого парня?».

— Какая ты красивая, Сара Коннор, — он снова придвинулся, голос его звучал ниже и более хрипло, чем обычно. Ника кивнула, не вдаваясь в смысл его слов: её внимание привлекло что-то рыжее, мелькнувшее на противоположной стороне поляны, и она перевела взгляд туда.

Это была лисица, огненно-рыжая с белой грудкой, пушистая и яркая, словно только что сошедшая со страниц Никиной энциклопедии про животных. Ника видела её отчётливо: длинное поджарое тело, острую мордочку, тонкие ноги, будто затянутые в чёрные чулки, и маленькие жёлтые глаза, внимательно наблюдавшие за ребятами.

— Стой! — не отдавая себе отчёта, Ника ринулась вперёд, едва не оттолкнув стоявшего к ней вплотную Ромку. Перепрыгнула через подснежники, домчалась до другого края, поднырнула под густую еловую лапу — но лиса уже исчезла, махнув на прощание длинным меховым хвостом. — Алиса! — к ней неизвестно откуда пришла уверенность, что это именно та самая загадочная Алиса, а не какая-то другая лиса, совершенно обычная, не имеющая никакого отношения к Хозяину леса.

— Ты чего? — к ней подлетел раскрасневшийся и запыхавшийся Ромка.

— Там была лиса! — Ника повернулась к нему, не задумываясь, почему он так покраснел, ведь бежать от одного края поляны до другого было совсем недолго. — Это Алиса, я знаю, я чувствую! Она следит за нами... за мной! — внезапно её охватил страх, вспомнилась лежащая в рюкзаке маска, а поляна показалась не сияющей, а стерильной, мертвенно-белой, как больничная палата или морг. — Уйдём отсюда, скорее!

Ника метнулась прочь так быстро, что злое ворчание и разочарованные вздохи Ромки остались далеко позади, и она не могла слышать, как он клянёт лисиц, проклятое расследование и девчонок-динамщиц. Торопясь вернуться домой, она была слишком испугана и раздосадована, чтобы понять, что сейчас испытывает Пятифанов, да даже если бы и поняла, это не вызвало бы в ней особого сочувствия.

В конце концов, Ника не особо-то хотела этого свидания.

* * *

Поселковая библиотека представляла собой небольшое каменное двухэтажное здание серого цвета, явно знававшее лучшие времена. Внутри пахло пылью, на стенах тут и там виднелись потёки и следы плесени, рассохшиеся книжные шкафы, казалось, были не в состоянии выдержать тяжесть разместившихся на них книг, столы и стулья в читальном зале потрескались и ужасно скрипели при малейшем движении. Полина, постоянная посетительница библиотеки, имела читательский билет и безграничное доверие библиотекарши, строгой сухопарой женщины в круглых очках. Обаятельно улыбнувшись и мило похлопав глазами, Полина сообщила, что они делают доклад по истории. Таким образом им с Антоном удалось раздобыть подшивку старых пожелтевших газет, к которым было страшно прикоснуться — вдруг рассыплются в пыль? Примостившись за столом под тёплым светом лампы, Антон и Полина сели рядышком, почти прижимаясь плечами друг к дружке, и принялись вчитываться в мелкий, расплывшийся от времени шрифт.

— Счастье, что здесь сохранились такие старые газеты, — прошептала девочка, щекоча ухо Антона своими чёрными локонами. — Всё-таки тридцать лет прошло...

Газет было не так много, как они опасались: всего две газеты, и в каждой двенадцать номеров — четыре за декабрь 1968-го, четыре за январь 1969-го, четыре за февраль. Антон с Полиной бережно переворачивали страницы, выискивая хоть что-нибудь о пропавших детях. Когда глаза уже начало ломить от напряжения, а головы потяжелели и стали побаливать, им наконец-то улыбнулась удача.

— Смотри! — встрепенулась Полина, переворачивая очередную страницу. На выцветшем газетном листе разместилась нечёткая фотография мальчика, над которой красовался крупный заголовок: «ВНИМАНИЕ! ПРОПАЛ РЕБЁНОК!». Полина, обладавшая куда лучшим зрением, чем Антон, прищурилась, вчитываясь в текст объявления.

— Орешкин Витя, двенадцать лет. Ученик шестого «А» класса, — озвучила она. — В последний раз был замечен десятого января недалеко от своего дома. Приметы: рост сто пятьдесят пять сантиметров, волосы тёмно-русые, глаза серые, худощавого телосложения. Был одет в тёмно-коричневое пальто, красную шапку и валенки. Особые приметы: маленький шрам на носу. Всем, кто располагает какой-либо информацией, просьба звонить по номеру такому-то, — она подняла на Антона печальные голубые глаза. — Значит, Витя всё-таки не смог уйти от того зова, который он упоминал в записке. Кстати, какое число там стояло?

— Восьмое января, — Антон не раз перечитывал записку и хорошо запомнил дату, указанную с обратной стороны. — Получается, он написал записку, спрятал её в книгу и через два дня пропал.

— Он не мог спрятать записку в книге, — вдруг возразила Полина, закусив губу. — В «Пикнике на обочине» точно не мог. Я ещё раз осмотрела книгу, поспрашивала нашу школьную библиотекаршу... в общем, в шестьдесят девятом году «Пикник на обочине» ещё даже не был издан.

— То есть... — протянул Антон, лихорадочно соображая. — Витя написал эту записку с шифром и где-то её спрятал, а потом пропал — скорее всего, стал Зайчиком, и Хозяин увёл его за собой в лес. Потом, позже, когда «Пикник на обочине» уже был написан, издан и попал в нашу библиотеку, кто-то нашёл эту записку и зачем-то положил в «Пикник на обочине». Я, видимо, ошибся, когда решил, что листок пролежал в книге тридцать лет. Просто он был таким старым и помятым...

— Может, этот кто-то и не знал, что за записка, — пожала плечами Полина. — Просто использовал её вместо закладки.

— Возможно, — Антон вернулся к газетам. В следующих январских номерах и в одном февральском им удалось обнаружить объявления о пропаже ещё нескольких мальчиков и девочек, среди которых было уже виденное ими ранее объявление о пропаже Кости Тихонова. Стараясь подражать Нике, которая всё записывала, Антон переписал их имена, возраст и приметы в тетрадь, хотя сомневался, что кто-то из них (кроме, разумеется, Тихонова) мог остаться в живых. Закончив, он внимательнее присмотрелся к изображениям девочек, пытаясь представить каждую из них в маске лисы. Ему вдруг пришло в голову, что Алиса вполне может быть предыдущей жертвой, пропавшей тридцать лет назад, а то и раньше. Ника была права, когда говорила, что неясно, сколько ей на самом деле лет...

— Надо же! — голос Полины вырвал его из раздумий. Он повернулся и увидел, что его спутница внимательно рассматривает фотографию, сопровождавшую небольшую заметку о новогоднем концерте. На ней высокий худой мужчина с вытянутым лицом и ёжиком тёмных волос дирижировал хором мальчиков и девочек в пионерских галстуках, выстроившихся в две ровные шеренги.

— С. А. Рыбаков, учитель музыки, — прочитала Полина подпись к фото. — Наверное, это отец нашего Сергея Сергеевича! Он тоже работал учителем музыки. И как похож — просто одно лицо! Надо же, а я и не знала, что у них любовь к музыке — это наследственное. Сергей Сергеевич на занятиях всегда такой строгий, такой замкнутый, никогда ничего о себе не рассказывает...

Антона учитель музыки особо не интересовал, поэтому он пробормотал «Угу», перелистнул несколько страниц в своей газете и наткнулся на фотографию маленькой темноволосой девочки, доверчиво смотревшей в камеру огромными глазами в обрамлении чёрных пушистых ресниц.

— Карина Насырова, — прочитал он. — Шесть лет. Десятого февраля вышла из дома на прогулку и не вернулась. Приметы: рост сто десять сантиметров, глаза зелёные, волосы тёмно-каштановые, худощавого телосложения. Была одета в серую шубку, полосатый шарф и синюю шапку. Всем, кто может что-либо сообщить... — его голос прервался, словно до Антона только сейчас дошёл смысл написанного. — Полина, — совсем другим, грубым и охрипшим, на грани сипа, голосом, проговорил он.

— Да? — она вскинула тревожные глаза.

— Это моя мама.

— Твоя... — Полина подтянула газету к себе и всмотрелась в изображение, потом подняла взгляд на Антона, будто ища сходство между ним и девочкой на фотографии. — Ты уверен?

— Да, я видел несколько её детских фоток, — он заговорил быстро, потому что мысли теснились в голове, толкали одна другую, требуя выхода. — И её девичья фамилия как раз Насырова! И она жила в этом посёлке, когда была совсем маленькой! Тридцать лет назад ей как раз было шесть! И Тихонов — помнишь, когда мы спросили его, кто был второй спасённый ребёнок, он ответил: «Не второй, а вторая»! И ещё усмехнулся, сказал: «Ни за что не поверишь!». Этим ребёнком была моя мама! Звери похитили её, но она спаслась, а теперь они охотятся за мной и Олей! Поэтому твой дедушка и кричал про её настоящее имя. Наверное, звери хотели сделать её одной из них! И эти приступы... они, наверное, тоже из-за того похищения, — добавил он чуть тише.

— Какие приступы? — нахмурилась Полина. — Ты не рассказывал...

— У мамы бывает что-то вроде эпилепсии. Когда она видит чью-то смерть, — нехотя признался Антон. — Например, когда убивают живую рыбу.

— О, мне так жаль, — она успокаивающе положила свою ладонь поверх его. — Но ведь ты теперь можешь расспросить её о том, что случилось тридцать лет назад!

— Она наверняка не помнит, — он потряс головой. — Даже Тихонов не помнит, а ведь он был на шесть лет старше! И потом, если мама узнает, для чего нам это всё нужно... узнает про расследование... Сидеть мне под домашним арестом до конца зимы!

Они с Полиной быстро досмотрели оставшиеся газеты, но там не было ни объявлений о пропаже, ни статьи о чудесном спасении Кости и Карины. Антон ещё раз проверил свои записи и понял, что они, по сути, не выяснили ничего нового, кроме имён и количества детей, которые исчезли тридцать лет назад. Была ли одна из девочек Алисой, кому в руки попала записка Вити Орешкина, что случилось в лесу с мамой и Тихоновым, оставалось загадкой. За окном уже стемнело, и ребята, вернув библиотекарше газеты и попрощавшись с ней, вышли на улицу.

Когда они дошли до дома Полины, лицо Антона ломило от холода и резкого ветра, то и дело подхватывавшего снег и бросавшего его в запоздалых прохожих. Полина на прощание помахала рукой и уже шагнула к своему крыльцу, но затем развернулась и, потянувшись к Антону, чмокнула его в щёку. Затем она звонко, как серебряный колокольчик, рассмеялась и легко вспорхнула на крыльцо, скрывшись в тёмной громадине дома. Антон же растерянно ощупал щёку, согретую неожиданным теплом, а потом, ощутив в себе небывалую прежде уверенность, решительно зашагал в сторону своего дома.

Там он тщательней обычного вытер валенки о половик, аккуратно развесил одежду, разобрал в своей комнате рюкзак и направился в кухню, изо всех сил пытаясь не растерять храбрость, которая вспыхнула в нём после поцелуя Полины. Оля на мгновение выскочила из своей комнаты, ткнулась носиком в бок брата, пропищала что-то насчёт «кучи идей», которые у неё появились, и кинулась обратно. Мама, стоя за столом, нарезала хлеб, а на плите варились пельмени, и Антон сглотнул, ощутив внезапный прилив голода.

— А, пришёл наконец? — Карина обернулась и мельком глянула на сына. — Мой руки и за стол, и Олю тоже зови, а то она весь день на одной сгущёнке. Отец на улице, всё возится с машиной, но скоро придёт.

— Мам, мне надо тебя кое о чём спросить, — осторожно начал Антон, стоя в дверях. — Только ты, пожалуйста, не волнуйся.

— Ох, ну после такого я точно начну волноваться! — она отложила нож и строго посмотрела на сына. — Что у тебя стряслось? Подрался с кем-нибудь в школе? Двойку получил?

— Нет, я... Кое-что узнал. От Тихонова, — Антон решил выдать полуправду. — Он тут проходил по улице, мы разговорились, и он сказал... В общем, тридцать лет назад тут тоже пропадали дети, но двоих удалось найти. Одним из них был Тихонов, он мне листовку показывал — объявление о его пропаже, он там ещё совсем мальчик, ему двенадцать. А второй, — он сглотнул, чувствуя, что сердце начинает биться чаще, — второй была ты.

Мать вздрогнула, словно по кухне пронёсся ледяной порыв ветра, и обхватила себя руками.

— Это правда? — Антон заглянул ей в глаза, чувствуя, как предательски жалобно дрожит его голос. Тёмные брови матери нахмурились.

— Этот Тихонов лучше бы своим делом занимался, чем детям головы морочить! Да, это правда! Тридцать лет назад я пропала, но, как видишь, благополучно нашлась. И совсем не желаю, чтобы такое повторилось с моим сыном, поэтому будь добр, не разгуливай по улицам после темноты! — странно, но её голос дрожал едва ли не сильнее, чем у Антона.

— А ты что-нибудь помнишь из того, что с тобой было? — тихо спросил Антон. Мать побледнела, её голос зазвучал выше и надрывнее.

— Нет, мне же было шесть лет! Многие дети вообще не помнят себя в таком возрасте, а тут ещё и такие травмирующие события! А почему ты вообще об этом спрашиваешь? — она пристально посмотрела на сына.

— Просто я подумал... вдруг ты вспомнишь что-то, что поможет поймать маньяка, — неуверенно протянул он. Мать сверкнула глазами и, развернувшись к доске, снова принялась за нарезку хлеба.

— Вот ещё! Для ловли маньяков существует милиция — за что им, по-твоему, зарплату платят? За то, чтобы они трепали языком, как твой Тихонов?

Её движения стали резкими и порывистыми, нож взлетал туда-сюда над буханкой, и не было ничего удивительного в том, что в очередной раз он зацепил палец Карины, окрасив разделочную доску ярко-алой кровью. Она вскрикнула и ругнулась себе под нос.

— Чёрт! Вот видишь, до чего ты мать довёл!

— Прости, я сейчас пластырь принесу! — спохватился он и уже метнулся за аптечкой, но сзади раздался звук глухого удара, и Антон испуганно обернулся. Мать стояла на коленях, не отрывая взгляда от кровоточащей руки, лицо её побелело, глаза расширились, а губы, тоже бледные, мелко-мелко дрожали.

— Мама! — не на шутку перепугавшись, Антон упал на колени рядом с ней. Раньше такие приступы случались только при виде чьей-то смерти, а теперь, выходит, и при виде любой крови? А ведь это он виноват — затеял этот разговор о давнем похищении! Детективом себя вообразил, решил допросить родную мать! А если ей станет совсем плохо? А если её придётся везти в больницу? А если они не успеют?

— Мама, прости, пожалуйста, — забормотал Антон, обхватывая её за плечи. Карина пока что не тряслась в судорогах, изо рта у неё не текла пена, а глаза не закатывались, но она вся дрожала, а голос её вдруг стал очень тонким и высоким.

— Кровь... кровь... так много крови, — с трудом выговорила она, по-прежнему глядя на окровавленный палец. — Зайчик, и Медвежутка, и Лисичка-сестричка, и Волчик... и Сова, — её бесцельно блуждающий взгляд уткнулся в Антона, и тот похолодел, увидев полнейшее неузнавание во взгляде родного человека. — Они сказали, что у меня будут крылья и пёрышки, как у настоящей совы, и что меня заберут туда, где мама никогда больше не будет меня ругать. Но там было столько крови, и они заставляли меня есть мясо, а я не хотела... я испугалась! А потом Волчик... этот мальчик, Костя, он... у него была зажигалка. Он поджёг ветку, и пламя... оно было повсюду! А он схватил меня за руку, и мы бежали быстро-быстро, почти летели! А потом... потом мы проснулись в лесу, и вокруг было много людей. И маски... Костя сжёг наши маски...

Она внезапно выгнулась всем телом и забормотала заговор против нечисти, которому её, должно быть, научила мать, бабушка Антона и Оли:

— На острове Буяне, на синем океане, стоит домовина, в ней — сало и глина, волосы седые — чертям еда, а рабу божью Карину не тронут никогда. Бесы забудут дорогу к дому. Мёртвое — к мёртвому, живое — к живому!

Договорив, мать обмякла, и Антону пришлось напрячь все силы, чтобы удерживать её тело. Откуда-то издалека послышался испуганный писк Оли, хлопок входной двери, топот ног, и через мгновение в кухню ворвался отец Антона.

— Карина! — он тоже упал на колени и подхватил бесчувственную жену. — Чёрт... Карина! Что с ней? — он обернулся на сына.

— Мама хлеб резала, порезала палец, увидела кровь — и припадок, — Антон с трудом поднялся на ноги, чувствуя сухость и кислый привкус во рту. Его шатало, и он испугался, что тоже грохнется в обморок.

— Аптечку неси! — бросил отец. Антон заковылял по коридору, но Оля успела раньше — метнулась за аптечкой, ойкнув, пронеслась мимо брата, чудом не врезавшись в него, и протянула аптечку отцу. Вскоре порезанный палец Карины был залеплен, а сама она, вдохнув нашатырного спирта, начала приходить в себя.

— Боже, что это я... — она слегка потрясла головой и выпрямилась, всё ещё удерживаемая встревоженным мужем. — У меня опять был приступ, да?

— Прости, — Антон почувствовал, что к лицу приливает кровь. — Это я виноват! Не надо было тебя расспрашивать.

— Ладно, я тоже хороша — размахалась ножом, порезалась, грохнулась в обморок, как девчонка, — мать, всё ещё бледная, с трудом поднялась, опираясь на руку отца. Тот оглянулся на Антона.

— О чём ты её расспрашивал?

Антон замялся, не зная, знает ли отец о давнем похищении маленькой Карины, и можно ли выдавать эту тайну, но за него ответила мать.

— Представляешь, этот лейтенант Тихонов сболтнул, что тридцать лет назад он и я были в числе пропавших детей, но нашлись! Антон, конечно, прибежал ко мне и пристал с расспросами, я разнервничалась... и вот результат!

— Да уж, нашёл ты время, — отец укоризненно посмотрел на Антона, всё ещё не отнимая рук от талии жены.

— Прости, — снова пробормотал тот.

— Было — и прошло, дело давнее, — Карина утёрла лицо тыльной стороной руки и тяжело опустилась на стул. Было ясно, что она не помнит ничего из только что сказанного в полубессознательном состоянии. Антон, ещё раз пробормотав слова извинения, прошёл в свою комнату и бухнулся на кровать, устало стянув очки. Оля проскользнула за ним и прижалась к его плечу.

— Я так испугалась! — прошептала она.

— Я тоже, — признался он и обнял сестру. — Но теперь с мамой всё хорошо, папа о ней позаботится.

— А это правда, что маму, когда она была маленькой, украли звери? — зелёные глаза Оли широко распахнулись.

— Правда, — Антон смотрел в пустоту, не видя ничего, кроме цветных пятен перед глазами, мысли метались в его голове, постепенно выстраиваясь в чёткие логические цепочки. Пережитый ужас начал отступать, и на смену ему пришло ясное осознание того, что кое-чего он всё-таки смог добиться.

Теперь он знал, как бороться со зверями. И фраза «страх шлёт пламя для зверей в тайге» была не просто метафорой — она была руководством к действию.

1) Александра Маринина (настоящее имя Марина Анатольевна Алексеева; род. 1957) — российская писательница-прозаик, автор детективных романов об Анастасии Павловне Каменской, подполковник милиции.

Вернуться к тексту

2) Ника пересказывает сюжет романа «Смерть ради смерти» (1995).

Вернуться к тексту

Уже совсем поздно вечером, после сытного ужина, когда пугающий мамин припадок, казалось, был благополучно забыт, а Антон в своей комнате уже готовился ко сну, решив отложить уроки на воскресенье, послышался лёгкий стук, и в дверь прошмыгнула Оля, державшая под мышкой большой альбом для рисования.

— Не спишь? — она плюхнулась на кровать рядом с братом. — А я тут кое-что придумала! Помнишь, меня твой друг Рома просил придумать, как можно победить Хозяина леса?

— Помню, — кивнул Антон. Он понимал, что слова Ромки о помощи Оли в расследовании были просто шуткой, призванной успокоить её, и удивился, что сестра отнеслась к поручению столь серьёзно. Все последующие дни она рылась в книжках, постоянно что-то рисовала в альбоме и жадно выпытывала у брата подробности расследования, так что он волей-неволей вынужден был рассказать ей и про бабу Тамару, и про визит к Кате (умолчав о неожиданном признании в любви), и про сестёр Нестеровых, и про Харитона, и про сегодняшнее внезапное открытие, сделанное в библиотеке.

— Кстати, а почему твои друзья к нам в гости не заходят? — Оля капризно надула губки. — Обещали заходить, а сами не заходят...

— У них много дел — расследование, уроки, ещё и по улицам надо с опаской ходить, — «ещё и свидания», добавил он мысленно, вспомнив попытки Ромки подкатить к Нике. — Но я им обязательно передам всё, что ты мне расскажешь.

— Я тут подумала, — Оля раскрыла альбом, демонстрируя разворот, весь испещрённый рисунками зверей, лохматыми деревьями и кривыми буковками, — если эти звери, как все говорят, на самом деле пропавшие дети, и Хозяин леса их заколдовал, их ведь можно расколдовать, так?

— Н-наверное, — неуверенно протянул Антон, не желая понапрасну обнадёживать сестру.

— Надо просто заставить их вспомнить, что они раньше были детьми, тогда они скинут своё звериное обличье. Как в «Красавице и Чудовище»⁽¹⁾ Чудовище превратилось в человека, когда Белль полюбила его! А нам надо всего лишь напомнить зверям, что они раньше были детьми!

— Легко сказать: «всего лишь»! — грустно усмехнулся Антон. — Как ты это сделаешь?

— Я об этом долго думала, — ответила ничуть не смутившаяся Оля. — У Чудовища в мультике была роза, помнишь? А у них тоже остались какие-то вещи, которые для них важны. И если показать им эти вещи, они могут вспомнить!

Она подбежала к письменному столу и выдвинула ящик.

— Ты мне говорил, что если звери — это и правда пропавшие дети, то Волк, наверное, Вова, Сова, — она поёжилась при упоминании жуткой ночной хищницы, пугавшей её до слёз, — скорее всего, Сенечка, а Медведь — тот мальчик, который тебя побил, Семён.

— Да, была у меня такая теория, — признался Антон. — Мне вдруг подумалось, что голос Медвежутки был похож на голос Бабурина, да и лапа у него была замотана, а Семён... я думаю, ему оторвали палец, — он тоже поёжился. — Но тогда ещё неизвестно, что хуже: вспомнит меня Семён или нет. Наверное, ему полностью изменили память, как в «Людях в чёрном»⁽²⁾, иначе бы он ненавидел меня, но он вёл себя вполне дружелюбно... Конечно, никому из них не стоит доверять! — спохватился Антон. — Ведь если мы попытаемся их расколдовать, а это окажутся не дети, а самые настоящие твари из леса...

— Но вдруг это всё-таки дети? — голосок Оли дрожал. — И если поговорить с ними, показать Волку варежку, а Медведю перстень, они снова станут детьми? Жалко, у нас нет ничего из вещей Сенечки... И Алисы — мы даже не знаем, кто она такая!

— Оль, это хорошая идея, — заговорил Антон, пытаясь звучать как можно более ободряюще. — Правда хорошая. Но очень опасная. Понимаешь, сейчас звери и Хозяин леса не ждут от нас подвоха. Да, они наверняка следили за нами, видели, что мы ходили на кладбище и в больницу, к Нестеровым и к Полине, в библиотеку, поняли, что мы пытаемся что-то выяснить. Но пока что мы для них не опасны, они не слышали наших обсуждений, не видели записей в тетрадях, — «если звери не могут залезать в наши головы и читать мысли», подумал он и содрогнулся. — А вот если они узнают, что мы пытаемся вернуть обращённых детей...

Антон немного помолчал и продолжил, уже не столько обращаясь к сестре, сколько рассуждая вслух.

— Сейчас для нас главное что? Выяснить, кто этот человек, пахнущий дешёвым одеколоном, который похитил Катю. Наверное, он и есть владелец Чёрного Гаража. И он помогает Хозяину леса, служит ему, поклоняется... я не знаю. И ещё надо выяснить, кто такая Алиса. Я сердцем чувствую, она не такая, как другие звери. Они все будто куклы, а она живая. Хотел бы я узнать, что у неё под маской!

Он снова ненадолго замолчал, а потом глубоко вдохнул и закончил:

— А потом мы примем решающий бой. Рано или поздно придётся выйти со зверями раз на раз, — вырвалось у него выражение, более свойственное Ромке или Бяше. — И это должно случиться до конца зимы. Послезавтра уже февраль, а значит, скоро они опять залягут в спячку.

— А может, пусть залягут? — совсем тихо и робко спросила Оля, закрывая ящик и снова подходя к брату. — Если они просыпаются каждые тридцать лет, то к тому времени, как они снова проснутся, мы уже станем взрослыми и уедем отсюда.

— Нельзя, — Антон покачал головой, снова ощутив в себе ту небывалую решимость, которую разбудил в нём поцелуй Полины. — Мы слишком много всего узнали, слишком близко подобрались. Отступать поздно. Если спустя тридцать лет я прочитаю в газете, что в маленьком таёжном посёлке снова пропадают дети, я себе не прощу.

Он взглянул на испуганное личико сестры и постарался говорить как можно более уверенно.

— Но их можно убить, это точно! Заячья губа за всю жизнь хоть одно хорошее дело сделал: подстрелил Сову. Может, поэтому она больше и не прилетает к тебе на окно, — Оля снова поёжилась. — А значит, их можно застрелить, даже не серебряными пулями.

— Но у тебя же нет оружия! — зелёные глаза Оли вдруг вспыхнули. — Ой, ты же не будешь брать папин пистолет? У него есть, я знаю, я как-то зашла на кухню, а он его чистил. Он сказал, это чтобы защищаться от плохих людей. Но тебе нельзя его брать, это для взрослых!

— Может, пистолет и не понадобится, — Антон, который сам не раз задумывался об отцовском оружии, закусил губу. — Может, огнём обойдёмся. Помнишь, что было в записке? «Страх шлёт пламя для зверей в тайге»! Наверное, Витя Орешкин тоже пытался разгадать их тайну. Он о многом догадался — что они боятся огня, что просыпаются раз в несколько десятков лет. Наверное, он собирался оставить эту записку для других — для тех, кто может стать жертвой Хозяина леса в будущем.

— Для нас? — пискнула Оля.

— Выходит, что для нас. Но он был один и не смог воспротивиться зову Хозяина. А нас много, мы победим! — Антон решительно вскинул кулак, стараясь не замечать слёз в широко раскрытых глазах сестры. — Весь лес спалим, если понадобится!

— Ох, Антоша! — Оля прижалась к нему и уткнулась лицом в грудь. — Ты такой смелый! А мне очень страшно! Антоша, пожалуйста, пообещай, что всё будет хорошо! Ты же не позволишь зверям меня украсть, правда? Вы с ребятами всех победите и расколдуете, да?

— Клянусь... — у него едва не сорвалось с губ «клянусь маминым сердцем», но он вовремя одёрнул себя. — Клянусь, — повторил он, обнимая сестру. — Всё будет хорошо. А теперь ложись спать и не бойся, никакая Сова к тебе на окно не прилетит.

Всё воскресенье Антон через силу делал уроки, то и дело прерываясь, чтобы обдумать идею Оли, и с каждым разом она казалась ему всё менее безумной. Разумеется, было очень рискованно выходить навстречу зверям и напрямик расспрашивать их о судьбе пропавших детей, но ведь в ту ночь, когда Антон танцевал со зверями, он уже пытался что-то разузнать — и с ним ничего не случилось! В нём откуда-то теплилась необъяснимая уверенность, что звери не причинят вреда ему или Нике. Им нужен Зайчик и нужна Куница, поэтому они не растерзают гостей за их вопросы. А если они и попробуют что-нибудь сделать — у Антона есть огонь! Он уже утащил с кухни коробок спичек, благо их там было с запасом, и спрятал в своём ящике, а также намеревался попросить у Ромы и Бяши зажигалку. Если они с Никой будут защищены огнём, то смогут дать зверям отпор!

Помимо стремления раскрыть тайну пропавших детей и странной уверенности в собственной безопасности была ещё одна причина воплотить безумный план в жизнь — причина, в которой Антон не хотел признаваться даже самому себе. Две недели прошло с тех пор, как он кружился в танце на лесной поляне под дивную мелодию флейты, сжимая в руке лапу Алисы, как он едва не укусил луну, — и всё его существо рвалось повторить это, вновь прожить те чудесные мгновения, хотя разумом он понимал, что всё это было мороком, колдовским наваждением, что водиться со зверями смертельно опасно, а их поведение непредсказуемо, и уж во всяком случае не стоит подвергать опасности Нику, которая не знакома с лесными жителями так близко, как он, и не знает, чего от них можно ожидать.

Но душу Антона — вернее, ту её часть, где таился неведомый «Зайчик», которую почуяли звери, — неудержимо манило в лес. Именно поэтому на следующий день, в понедельник, он рассказал остальным сыщикам безумный план. Как и ожидалось, это вызвало бурю гнева и возмущения.

— Ты всерьёз собираешься опять пойти в лес и всю ночь танцевать со зверями? — голубые глаза Полины потемнели и теперь сверкали грозовой синевой. — И думать не смей! Эта Алиса тебя больше не отпустит!

— У тебя чё, совсем кукуха поехала? — Ромка ругнулся себе под нос. — Хочешь, чтобы тебя в мясорубку запихнули, как Катьку?

— Сеструха твоя мелкая, она не понимает. Ромка ей идею подкинул, она и повелась, — добавил Бяша. — Но ты-то должен понимать, на!

— Это и правда очень опасно, — покачала головой Ника: она, похоже, единственная восприняла его слова более-менее спокойно. — Но посмотрим на это с точки зрения зверей. Антон правильно говорит: даже если они и следили за нами, они не могут знать, что мы выяснили. Мы можем сказать им половину правды: мол, о вас ходят слухи, что вы похищаете детей и съедаете их, а ещё какой-то мужчина в маске похитил Катю. Если хотите, чтобы мы к вам присоединились, быстро рассказывайте всё, что знаете.

— Ага, так они вам правду и скажут! — фыркнул Бяша. — Наврут с три короба, на!

— Если вообще не убьют вас обоих! — дрожащим голосом сказала Полина.

— Не убьют, — всё с той же непонятной уверенностью ответил Антон. — Мы им нужны, мы с Никой. Конечно, они будут лгать, пытаться заморочить нам головы, но всё равно можно попробовать что-то выведать. Пусть думают, что мы сомневаемся — с одной стороны, хотим примкнуть к ним, а с другой боимся и хотим выяснить правду. Я ведь и раньше пытался вести расследование в одиночку, напрямую спрашивал Алису и остальных, и ничего они со мной не сделали!

— Тогда ты не продвинулся так далеко, как сейчас, — возразила Полина, испуганно глядя на него. — Если звери нападут на тебя, ты как защищаться будешь? Украдёшь пистолет твоего отца?

— Нет, я... — Антон ненадолго замялся. — Я хотел зажигалку раздобыть. Рома, Бяша, может, у вас есть?

— Может, и есть, — скривил губы Ромка. — Только мы тебе ничего не дадим.

— У моего папы вроде где-то была, — задумчиво проговорила Ника. — Он иногда курит: не каждый день дымит, но периодически, когда у него застой в работе...

— Даже не думай! — вскинулся Пятифанов, сверкнув глазами. — Я тебе запрещаю!

— Ты? Мне? — Антону показалось, что короткие волосы Ники вот-вот встанут дыбом, как у рассерженной кошки. — Как ты мне можешь что-то запрещать?

— А вот и запрещаю! — Ромка сердито смотрел ей в лицо. — Ты моя девушка, и я не позволю тебе рисковать жизнью!

— Какая я тебе девушка? — голос Ники зазвенел так, что на них стали оборачиваться ребята с соседних парт: разговор, как обычно, проходил на большой перемене. — Думаешь, сходил со мной на одно свидание, показал полянку с подснежниками и можешь называть меня своей девушкой?

— А чё, нет? — с вызовом бросил Ромка.

— Ребят... девчат... вы это, не ссорьтесь, на, — неуверенно пробормотал Бяша, но на него никто не обратил внимания. Глаза Ники засверкали так же ярко, как ранее Полинины, голос приобрёл опасный металлический оттенок, и казалось, она с трудом удерживается, чтобы не вцепиться Ромке в волосы. Она поднялась с места и уставилась на Пятифанова.

— Да я на свидание-то с тобой пошла, чтобы ты меня своими просьбами не доставал! — крикнула она. — С тобой же легче согласиться, чем объяснить, почему «Нет»! Я нарочно говорила про романсы, про «Каменскую» — думала, тебе наскучит, и ты уйдёшь. Но нет, ты же намёков не понимаешь! Так вот, говорю тебе прямо — ты, Пятифанов, мне не нравишься, и твоей девушкой я не стану! Ну что, доволен?

Рука Ромки дёрнулась к карману, и Антон на миг испугался, что он выхватит нож и пырнёт Нику, но хулиган резко развернулся, с грохотом опрокинув свой стул, и зашагал к выходу. Уже у самой двери он обернулся и бросил через плечо:

— Ну и вали, пляши с кем хочешь! Пусть тебя там сожрут, мне всё равно!

И, оттолкнув плечом некстати вбежавшего в кабинет одноклассника, он скрылся в коридоре. Ника села обратно на место, и наступила недолгая тишина, прерванная заливистой трелью звонка.

* * *

Позднее Ника и сама не могла понять, чем вызван неожиданный приступ гнева. Да, она терпеть не могла, когда ей что-то запрещали, даже родители, а тут какой-то левый парень, который после неудачного свидания вообразил, что имеет право называть её своей девушкой! Но разговаривать с ним на прогулке ей было интересно, и Ника не понимала, откуда взялись те жестокие и обидные слова, которые она бросила в лицо Ромке. Он до конца уроков так и не появился, Бяша всю математику подозрительно косился на Нику, а потом свалил домой, Полина же выглядела очень бледной и грустной. Антон тоже не испытывал особой радости и только после последнего урока спросил, что всё-таки будет с его планом. Ника понимала, что это очень опасная затея, но в ней так кипел гнев, что она из чистого желания сделать что-то назло Ромке ответила:

— Я готова сегодня вечером вооружиться папиной зажигалкой, взять маску и пойти в лес. А ты?

— Я... тогда я тоже готов, — после секундного замешательства ответил Антон. Полина только судорожно вздохнула и побледнела ещё больше. Они быстро обсудили план и отправились по домам.

Дома Ника, чувствуя себя так, будто собирается на войну, быстро сделала домашнее задание, заранее приготовила лыжные штаны и тёплый свитер, тайком пробралась в комнату отца, пока он был на кухне, и утащила его зажигалку, которой он в настоящее время всё равно не пользовался. Потом Ника села перечитывать свои записи, надеясь найти в них ещё какую-нибудь полезную информацию и стараясь не думать о Ромке.

Они с Антоном договорились встретиться у его дома около десяти часов, поэтому Ника прокралась в прихожую, оделась, захватила с собой маску куницы, спрятала в карман куртки зажигалку и тихонько вышла из дома. Родителям она сказала, что у неё болит голова и что она ляжет спать пораньше. Если повезёт, никто не зайдёт в её комнату до самого утра, а если и зайдёт, то не заметит, что вместо Ники под одеялом лежит свёрнутое в валик другое одеяло.

Антон выскользнул из дома как раз тогда, когда она подходила к нему, и в тусклом свете, доносящемся из окон, Ника сумела разглядеть нервную улыбку на его бледном лице. Подойдя ближе, он приветствовал её кивком, затем вытащил из карманов два предмета и показал ей. Это были маленькая серая варежка с зелёными полосками и перстень-печатка. Ника молча кивнула, Антон спрятал вещи обратно, и оба направились к лесу, не тратя времени на разговоры.

Едва они сделали несколько шагов вглубь леса, чаща окружила их, глухая и неприветливая. Деревья как будто обступили их плотной толпой, их чёрные силуэты почти сливались с окружающей тьмой, мохнатые ветви елей казались лапами косматых чудовищ. Ника с тревогой подумала, что здесь очень легко заблудиться, и заломила ветку на ближайшем дереве, чтобы оставить хоть какой-то опознавательный знак. Треск был негромким, но ребятам он показался просто оглушительным. Антон дёрнулся и тревожно огляделся по сторонам.

Чем дальше они заходили в лес, тем сильнее пробирал холод, щёки начало ломить, пальцы рук и ног заболели, и Ника уже готова была повернуть назад, но упрямство не позволяло ей остановиться. Высоко вверху светила желтоватая луна, еле-еле освещавшая дорогу впереди, снег слабо поскрипывал под ногами, Антон всё чаще вздрагивал и оглядывался по сторонам. Это блуждание всё больше напоминало Нике первый кошмар, приснившийся ей в посёлке. Внезапно ей пришла в голову очень простая мысль, и она обругала себя за то, что не додумалась до этого раньше.

Чтобы найти в лесу зверя, надо думать как зверь. А для этого надо превратиться в зверя.

— Если я вдруг начну обрастать шерстью или попытаюсь тебя съесть — беги что есть силы, — сказала Ника Антону, доставая из-за пазухи маску. Она хотела пошутить, но он, похоже, воспринял её слова всерьёз и побледнел ещё сильнее. Ника надела маску куницы и замерла, пытаясь уловить происходящие изменения.

Сначала она ничего не почувствовала и даже ощутила разочарование — а где же магия, о которой твердили баба Тамара и дед Харитон? Потом она вдруг поняла, что ей не так холодно — щёки перестало ломить, потому что их прикрывала маска, но и пальцы больше не мёрзли. Всё тело налилось силой, слух обострился, а глазам не мешали видеть даже прорези маски. Чувствуя, что маска будто сливается с кожей, Ника поднесла руки к лицу, но тут откуда-то издалека донёсся детский смех и хруст снега. Вздрогнув, она опустила руки и оглянулась на Антона — он кивнул.

— Я тоже это слышу, — хриплым шёпотом ответил он.

— Что ж, значит, одно из двух. Либо ты не сумасшедший и тебе не мерещатся пляшущие звери в лесу, либо мы оба сошли с ума, — на Нику внезапно накатило желание шутить, смеяться и быть очень остроумной. Она понимала, что это всё воздействие маски, но её сознание уже соскальзывало в какое-то безумие, и она смело развернулась навстречу быстро приближающимся звукам.

Они вышли из леса, все четверо: уже знакомая Нике девочка-лиса в нарядной красной шубке; неуклюжий толстый мальчик в комбинезоне и маске медведя с пугающе человеческим оскалом и сонным выражением глаз (ростом и комплекцией, как отметила Ника, он вполне походил на Семёна, а его левая рука-лапа была забинтована); тощий мальчишка в оскаленной маске волка и в пальто, рукава и воротник которого были обшиты мехом; и существо, которое у Ники язык не повернулся бы назвать девочкой, потому что это была самая настоящая огромная птица, вся покрытая перьями, с карикатурной маской совы, прикрывающей голову. По спине Ники пробежал холодок при виде этих обманчиво безобидных существ, но она шагнула вперёд и уставилась прямо в мерцающие жёлтые глаза Алисы.

— Антоша, ты снова с нами! — зазвенел-зажурчал медовый голос лисы. — И подругу свою привёл! Какой ты молодец! Так и быть, не буду больше тебя дурачком называть!

— Я её не приводил, она сама пришла, — поспешно возразил Антон.

— Она тоже в маске, — смешным детским голосом произнёс Медведь. — Это мы её тебе подарили. Тебе нравится?

— Не особенно, — ответила Ника, стараясь, чтобы её голос звучал как можно суровее.

— Ох, ну какая же ты бука! — обиженно воскликнула Алиса. — Ты и в первую нашу встречу была такой неприветливой!

— Бу-у-ка, ух-ух! — неожиданно громко ухнула Сова, заставив Нику вздрогнуть. Левое крыло у неё было перебинтовано, и двигалась она как-то странно, покачиваясь: должно быть, до конца не исцелилась после выстрела Заячьей губы.

— Я и сейчас вам не доверяю, — Ника решила говорить честно, подумав, что звери всё равно поймут, если она попытается их обмануть, и тогда выйдет только хуже. — Говорят, вы похищаете детей и съедаете их.

— Говор-р-рят, в Москве кур-р-р доят! — прорычал Волк, и на этот раз вздрогнул уже Антон.

— Кто же это говорит? — пропела Алиса. — Старая алкоголичка Тамара, которая за бутылку водки любую небылицу расскажет? Или дедушка Полиночки, который умом тронулся от сидения дома? А может, маленькая глупая Аня, которая так нас испугалась, что угрожала позвонить в милицию?

— Вот! — Антон обвиняюще ткнул в неё рукой. — Откуда ты всё это знаешь? Ты следила за нами, признайся!

— Я видела тебя, когда гуляла с Ромкой, — заявила Ника. — Эта лиса на поляне — это ведь была ты?

— А даже если и я? — голос Алисы стал чуть менее мелодичным и больше похожим на человеческий. — Тебе ведь совсем не нравится этот Пятифанов! Ты была только рада улизнуть со «свидания»! — она пальцами изобразила в воздухе кавычки.

— Значит, на самом деле вы не едите детей? — Антон храбро выступил вперёд. — А что вы тогда с ними делаете? Превращаете в таких, как вы? А может, вы и есть пропавшие дети? Вот это вам знакомо?

Он вытащил из кармана варежку и помахал ею в воздухе, другой рукой поднял перстень и поднёс его едва ли не к самой морде Медведя. Медведь по-прежнему выглядел сонным и равнодушным, а вот Волк оживился, высунул длинный розовый язык, капая слюной изо рта, подбежал к Антону, обнюхал варежку и, тяжело дыша, отбежал обратно.

— Сквер-р-рный ар-р-ромат! Сквер-р-рный! — прорычал он, и Ника почему-то подумала, что он испуган.

— Это ты, Бабурин? — продолжал допытываться Антон, держа перстень перед Медведем. — А Волк — Вова Матюхин? А Сова — Сенечка Талалаева? Что с вами сделал Хозяин леса?

— Ох, Антоша-Антоша, обещала тебя больше дурачком не называть, — с притворной грустью вздохнула лиса. — Как у тебя всё просто! Или мы детей съели, или превратили в зверей! А может, они теперь живут в нашем лесу? Может, они не захотели возвращаться? Ты помнишь, как плохо порой бывает ребёнку? Когда родители вечно ссорятся между собой, в школе тебя чморят, и никому нет до тебя дела... Может, такое случилось и с Сенечкой, и с Вовой, и — ты сам знаешь — с Семёном! Откуда, думаешь, у Сенечки ожог на левой руке? А Вова — думаешь, отчим смог заменить ему отца? Да и отец у него был со странностями... А Семён — думаешь, после того, что произошло в лесу, ему хотелось на следующий день идти в школу?

— Выходит, вы, такие добренькие, просто спасаете несчастных детей, которым некуда было деваться? — громко спросил Антон, убирая варежку и перстень обратно в карманы. — Вы, наверное, заводите их в Чёрный Гараж, а он уносит их в лучший из миров! Вот только почему Бяша стал заикаться после того, как заглянул в Чёрный Гараж? Почему Катя была посажена в мясорубку?

— Фрр! — Алиса распушила хвост и фыркнула, совсем как настоящая лиса. — А с чего ты взял, что мы имеем хоть какое-то отношение к этому жуткому гаражу?

— Ты же сама привела меня к нему после драки с Семёном!

— Вот ещё! Мы случайно на него наткнулись! Меня в этот проклятый гараж калачом не заманишь! Ты же сам подошёл к нему, помнишь?

— Я... я... — кажется, Антон стал сдавать позиции. Ника бросилась ему на помощь.

— А кто тогда был тот человек, который похитил Катю и посадил её в мясорубку? Тот, от которого пахло дешёвым одеколоном?

— Одеколоном здесь каждый второй алкаш пропах, — фыркнула лиса, почти дословно повторив фразу, которую выдал Ромка, когда они обсуждали личность возможного похитителя. — Бродит здесь какой-то маньяк, детей похищает, потом мучает — мы-то здесь причём?

— Тот, кого держали в клетке, — жалобным голосом проухала Сова.

— Тот, кто р-р-режет мелко-мелко! — прорычал Волк.

— Тот, кто носит кожаное лицо, — заключила Алиса. — Вот он-то настоящий злодей, а вовсе не мы!

— Хотите сказать, кто-то из жителей посёлка похищает детей и делает с ними ужасные вещи в Чёрном Гараже, а вы, наоборот, спасаете их? — нахмурился Антон.

— Ну наконец-то! — лиса визгливо рассмеялась и захлопала в ладоши. — Какой ты стал сообразительный, Антоша! Это наша куница на тебя так повлияла!

Ника хотела возразить «Я не куница», но губы почему-то отказались слушаться. Антон же снова смерил зверей подозрительным взглядом и спросил:

— И вы не едите детей?

— Нет, ух-ух, как ты мог такое поду-ух-умать! — возмутилась Сова.

— И не превращаете их в себе подобных?

— Только если они сами захотят, — маска Алисы приняла выражение лукавой улыбки. — Как вы с Никой. Вы же сами надели маски, не так ли?

— Но если вы не пропавшие дети, то кто вы? — не сдавался Антон.

— Др-р-рузья! — прорычал Волк, и из его пасти снова закапала пена.

Чем дольше Ника находилась в лесу, тем больше происходящее казалось ей невероятным, фантасмагоричным и просто невозможным. Может, на самом деле она спит у себя дома, и ей всё это снится? Ведь не могут же они с Антоном стоять посреди леса, расспрашивая о похищениях детей-зверей в до жути живых масках! Она хотела ущипнуть себя за руку, но тут Медведь, словно очнувшись ото сна, медленно поднял голову, обвёл всех присутствующих чёрными провалами глаз и вразвалочку зашагал к Антону.

— Щас, очкарик, ты у меня получишь, — проговорил он хорошо знакомым Антону и Нике голосом.

Голосом Семёна Бабурина.

Ника словно в замедленной съёмке увидела кулак Медведя, подлетающий к носу Антона, но тут её внезапно пронзило острое ощущение, что сзади кто-то стоит и смотрит прямо на неё. Она быстро обернулась и заметила неподалёку, в тени деревьев, высокую рогатую тень. Тень отделилась от дерева, ступила в полосу жёлтого лунного света, и Ника поняла, что это огромный козёл, весь покрытый густой чёрной шерстью, с рогами, поблескивающими позолотой, с длинными руками, отдалённо похожими на человеческие, но слишком худыми и заканчивающимися острыми когтями. В нос ударил отвратительный запах мочи и мокрой шерсти, и Ника успела подумать, что баба Тамара была точна в своём описании вони, исходящей от чудовища.

Ещё она успела испугаться. А больше ничего не успела — даже не сдвинулась с места.

Потому что Хозяин леса поднёс к морде грубо сделанную флейту и заиграл.

Впоследствии Ника с трудом могла вспомнить этот промежуток времени, а то, что она помнила, было словно затянуто пеленой тумана. Страх исчез сразу, это она помнила. Её вдруг охватило тёплое чувство невероятного уюта, комфорта и безопасности. Не надо было ни за кем гнаться, никого искать, ничего расследовать, рядом не было ни надоедливых кавалеров, ни раздражающих одноклассников, ни скучных родителей с их вечными поучениями и наставлениями. За Антона тоже можно было не опасаться — Медведь уронил свою лапу, не достав нескольких сантиметров до его носа, обмяк и попятился назад. Ужас на лице Антона сменился спокойствием, потом на губах его появилась лёгкая улыбка, и он радостно воскликнул, обращаясь к Нике:

— Ну вот, всё и выяснилось! А мы-то думали...

— Так чего же мы стоим? — пронёсся над лесом нежный голос Алисы. — Давайте веселиться!

Краем сознания Ника помнила, что есть что-то важное, что спрятано в её левом кармане, в её голове крутилась фраза, которую она видела в какой-то записке, что-то про огонь и страх, но музыка звучала, звала, вела вперёд, и совершенно невозможно было ей противиться. Она увидела, как на лицо Антона легла маска зайца — легла очень хорошо, как родная, и отчего-то засмеялась. Антон тоже засмеялся, схватил её за руку и поволок за собой.

И была ночь — такая, какой не бывало ещё никогда в жизни Ники. Светила жёлтая и круглая, как головка сыра, луна, мерцали звёзды, под ногами хрустел снег, а деревья вокруг едва заметно покачивали ветвями. Музыка флейты лилась, не умолкая, и Ника подумала, что у музыканта, должно быть, очень мощные лёгкие, но эта мысль тут же исчезла из головы, оставив лишь пустоту, лёгкость и радость. Одной рукой Ника взялась за руку Антона, другой — за изящную кисть Алисы, затянутую в тёмную перчатку, и вступила в хоровод зверей.

И был танец. Ника никогда особо не умела и не любила танцевать, но тут над ней никто бы не стал смеяться, музыка лилась, казалось, прямо с неба, а тело стало очень сильным и гибким, всякая неловкость исчезла, и она плясала в кругу зверей, подпрыгивая всё выше и выше, пока деревья вдруг не остались внизу, а небо не распахнулось во всю ширь. Лицо Ники обдало дуновением холодного воздуха, оно пригладило шерсть, принесло множество запахов, которые она жадно вдохнула своим новым носом, а луна маячила прямо перед ней, соблазнительно круглая, пахнущая сыром, и Ника уже открыла рот, чтобы укусить её своими новыми острыми клыками, а Антон взмывал в воздух рядом с ней и смеялся, пытаясь откусить от своего края луны.

И были сладости, сотни и тысячи конфет, пахнущих шоколадом, орехами и фруктами, которые в изобилии рассыпались вокруг них, и все поедали их, но Ника почему-то подумала, что ей нельзя есть эти конфеты, потому что... А в самом деле, почему? Потому что она сейчас на диете? Потому что куницы не едят сладкое? Потому что они лежали на снегу и могли испачкаться? Потому что в лесу неоткуда взяться такому огромному количеству конфет, там даже одной конфете неоткуда взяться, и вообще всё это крайне подозрительно?

Ника уже открыла рот, чтобы высказать свой вопрос вслух, но тут флейта внезапно взяла фальшивую ноту, откуда-то издалека донёсся громкий звук, в котором одурманенный мозг Ники с трудом распознал бибиканье машины, и её словно скинуло вниз с огромной высоты. Музыка утихла, сладости растворились, будто их и не было, звери скрылись в лесу, а Ника лежала на снегу, медленно приходя в себя. Уже занимался рассвет, и небо из чёрного стало бледно-серым, так что очертания деревьев были ясно видны. Всё тело болело так, как будто она провела ночь, обучаясь у дяди Славы приёмам бокса, голова кружилась, а во рту стоял противный металлический привкус. Проведя ладонью по лицу, Ника нащупала маску и с внезапно нахлынувшим отвращением содрала её. Она ещё не успела в полной мере осознать произошедшее, когда вдалеке послышался хруст веток, а затем раздался громкий голос:

— Эй, есть тут кто?

Голос принадлежал лейтенанту Тихонову.

1) «Красавица и Чудовище» — американский анимационный фильм студии Disney 1991 г.

Вернуться к тексту

2) «Люди в чёрном» — американский научно-фантастический комедийный боевик 1997 г. о деятельности секретного агентства «Люди в чёрном», контролирующего пребывание инопланетян на Земле. Агенты использовали специальное устройство под названием «нейрализатор», чтобы стирать память нежелательным свидетелям.

Вернуться к тексту

Антон Петров приходил в себя медленно. Перед глазами всё плыло, и он не сразу сообразил, что на нём нет очков, хотя не помнил, как снимал их. Тело ужасно ныло, его бил озноб, горло вдруг стало сухим и шершавым, так что глотать было очень больно, а во рту почему-то было солоно. Дрожащей рукой Антон вытащил из кармана очки, наскоро протёр рукавом куртки, нацепил их и только сейчас понял, что лежит на снегу, глядя в раскинувшееся высоко над ним светло-серое небо. Он с трудом перекатился на бок, встал на четвереньки, морщась от боли в мышцах, и сплюнул, пытаясь избавиться от противного вкуса во рту. Снег, на который попала слюна, почему-то стал красным. Антон повернул голову и увидел рядом с собой Нику — она сидела на снегу, очумело мотая головой и силясь поскорее прийти в себя. Лицо у неё раскраснелось, волосы растрепались и выбились из-под съехавшей шапки, глаза были мутные.

— Кто здесь? — внезапно послышался грубый мужской голос, и ребята вздрогнули от неожиданности. Ника схватила лежавшую неподалёку маску куницы, сунула её за пазуху и, шатаясь, поднялась на ноги. Её блуждающий взгляд упал на Антона, и серо-зелёные глаза расширились.

— У тебя весь рот в крови! — её голос звучал хрипло и низко. — Вытри его!

Антон зачерпнул горсть снега, обтёр им рот и огляделся — маски зайца нигде не было. Должно быть, звери забрали её с собой, но сейчас он не мог понять, радовало его это или огорчало. Сунув руки в карманы, Антон обнаружил в них только коробок спичек — ни варежки, ни перстня не было.

— Их вещи, они... пропали! — хриплым шёпотом сообщил он Нике и закашлялся. Тут же захрустел снег под чьим-то немалым весом, густые еловые лапы раздвинулись, и на поляну вышел лейтенант Тихонов. При виде Антона и Ники он присвистнул, а его густые брови грозно сошлись к переносице.

— Батюшки-светы! Вы что здесь делаете? Снова на месте не сидится?

— Н-нет, мы... — попробовал оправдаться Антон, но опять закашлялся.

— Всё хотите прославиться? — продолжал Тихонов: тон его постепенно становился всё злее. Странностей в облике ребят, их утомлённого вида, потрёпанной, усыпанной снегом одежды или следов крови на лице Антона он вроде бы не заметил. — Чья была идея ночью по лесу таскаться: твоя или Стрельцовой?

— Стрелецкая я! — возмущённо воскликнула Ника. — И мы не таскались по лесу, мы просто... решили рано утром сходить на пробежку. Я занимаюсь спортом, у меня дядя Слава военный, он меня даже драться учил! А Антон попросился со мной, ему полезно спортом заниматься, а то он на физкультуре один из самых слабых... И вообще, бегать надо уметь, а то вдруг маньяк нападёт или хулиганы...

— Ага, так и поверил, — насмешливо сказал Тихонов. — По лесу, что ли, бегали? Решили сразу начать с бега по пересечённой местности?

— Нет, мы по дороге, — Антон немного отдышался и смог говорить более-менее связно. — Просто услышали какой-то шум в лесу и свернули. Решили проверить, что там...

— Решили очередные неприятности на свои головы найти? — лейтенант продолжал прожигать их взглядом. — А если бы там маньяк был? А если бы он вас в мясорубку запихнул?

— С двумя бы не справился, — Ника вздёрнула подбородок.

— Да и не было там никого, — Антон поморщился от боли в горле, и это не укрылось от цепкого взора Тихонова.

— Что, простудиться уже успел, герой? Кстати, чего это ты спортом с ней занимаешься, а не с Морозовой? — он кивнул на Нику. — Уж не свидание ли вы утречком устроили? Решил себе гарем из самых красивых девчонок собрать?

— Ничего подобного! — возмутился Антон и снова закашлялся.

— Мы с ним просто друзья! — Ника была возмущена не меньше его. — Антон с Полиной встречается!

— А Ника с Ромкой, — ввернул Петров.

— С Пятифановым? — Тихонов нахмурился. — Что, уже забыл о своей вечной любви к Морозовой и на другую переключился? Эх, девчонки, и что вы в этом бандите малолетнем находите?

— Ничего особенного, — пожала плечами Ника, явно злясь, что речь зашла о Ромке, с которым она вчера разругалась в пух и прах. — Он мне даже не особо нравится.

— Ну вот что, — участковый снова принял грозный вид. — Меня ваши шуры-муры не интересуют. Сейчас я вас веду по домам, сдаю на руки родителям и рассказываю, что их детишки ночью шарились по лесу.

— Нет! — хором воскликнули Антон и Ника.

— Мы не ночью! — добавила Ника. — Мы под утро! Вон, глядите, уже рассвело!

— А ваши родители вообще знают, где вы сейчас? — Тихонов пристально посмотрел на них, и оба стушевались.

— Мы не хотели их беспокоить, — виновато пробормотал Антон. — Они нас и так готовы под домашний арест посадить, боятся лишний раз из дому выпустить.

— Вот пусть и посадят, — сурово заметил Тихонов. — А то вы, я гляжу, больно смелые стали!

— Константин Владимирович, пожалуйста, не рассказывайте ничего родителям! — заговорил Антон, удивляясь своей решимости и мольбе, прозвучавшей в его голосе. — Если вы боитесь, что я следующей ночью опять убегу из дома, то я не убегу, — он снова закашлялся. — Я простудился, меня в любом случае из дома не выпустят. А маме нельзя беспокоиться, она в последнее время очень нервная, у неё припадки случаются.

— Какие припадки? — Тихонов неспешно направился к выходу из леса, Антон и Ника последовали за ним.

— Эпилептические. Ей нельзя волноваться! И Оле, моей сестре, тоже нельзя. Она и так всё время плачет, — перед глазами Антона живо всплыло печальное личико сестры со слезами, поблёскивающими в уголках больших зелёных глаз. — Знаете, мама рассказала мне, почему у неё эти припадки. Тридцать лет назад её тоже похитили. А вы, — он сглотнул, в очередной раз поморщился — говорить с каждой минутой становилось всё больнее — но мужественно продолжил: — вы спасли ей жизнь.

— Спас? — хмыкнул Тихонов: суровые черты его немного смягчились. — Она что-то помнит?

— Очень смутно, — Антон мысленно обругал себя, сообразив, что едва не проболтался о припадке, в котором к маме внезапно вернулась часть воспоминаний. — Но она сказала, вы её спасли.

— А в мой первый приход к вам она меня как будто даже не помнила, — Тихонов пожал плечами, а затем снова сурово уставился на ребят.

— А ты, Стрелецкая, что скажешь?

— Скажу, что вы наконец-то запомнили мою фамилию, — пробурчала она. — А ещё скажу, что мне через пару часов идти в школу, так что если вы приведёте меня к родителям, у нас состоится очень неприятный разговор, и из-за него я непременно опоздаю.

— Какая у тебя тяга к знаниям! — усмехнулся лейтенант. — Опоздать она боится! Другие дети были бы счастливы прогулять один денёк, уж неважно, по какой причине!

— У меня там друзья, — уклончиво ответила Ника. — Полина. И Ромка Пятифанов...

— Петров же сказал, Пятифанов твой парень? — недоверчиво прищурился Тихонов.

— Сама не знаю, кто он мне, — она тяжело вздохнула. — Константин Владимирович, может, вы нас просто отпустите по домам? Я обещаю, что больше не буду соваться в лес, особенно по темноте. Обещать совсем не ходить через лес не могу — через него лежит дорога в школу, сами знаете.

— Мы с Никой вдвоём в любом случае никуда не сможем пойти, потому что я заболел, — подхвати Антон, заискивающе заглядывая в строгое лицо Тихонова. — А одна она без меня не пойдёт, правда же, Ника?

— Правда, — кивнула она. — Я и из школы всегда возвращаюсь с Полиной, иногда и Ромка с Бяшей присоединяются. Мы теперь поодиночке не ходим!

— Ох, ну хоть чуть-чуть мозгов у вас осталось, — вздохнул участковый, которого явно не радовала перспектива разбираться с родителями школьников. На его усталом лице возникло выражение обречённости. — Ладно, чёрт с вами. На первый раз прощаю. Но смотрите: если снова вас застукаю ночью в лесу или на улице — сразу хватаю за шкирку и тащу в участок!

— Мы поняли, — Антон и Ника закивали головами, изображая на лицах смирение и раскаяние. Тихонов махнул на них рукой, мол, ничего вы не поняли, только вид делаете, и широкими шагами пошёл по направлению к дороге, так что сыщики едва поспевали за ним.

— Мало вам, видать, мясорубки, не насмотрелись ужасов, раз дома сидеть не хотите, — ворчал лейтенант, и снег сердито скрипел под его ногами, будто вторя ему. — Всё приключений себе ищете на одно место... Я в ваши годы таким же был. Всё искал чего-то, шлялся не пойми где, поздно вечером из дома сбегал, с пацанами костры жёг. Вот и доискался однажды. И это мне ещё повезло — мне и маме твоей, — он кивнул Антону. — Уж не знаю, как я её спас, а только выбрались мы из этого леса живыми, — он оглянулся на темнеющий позади них лес и прибавил шагу. — Не всем так повезло! В ту зиму шестьдесят девятого, знаешь ли, пять человек пропало!

Антон едва не ляпнул «Знаю», но вовремя прикусил язык: не хватало ещё, чтобы Тихонов узнал про их с Полиной изыскания в библиотеке!

— Они все были маленькие? — тихо спросил он. — Как моя мама? Или постарше, как вы?

— Были и те, и другие, — лейтенант помрачнел. — Маньяк этот, видать, различий не делал. Кто подвернётся под руку, того и хватал. Мальчишек и девчонок тоже примерно поровну было. Твоя мама самая младшая была, ей тогда только шесть годиков исполнилось. А самый старший, выходит, был я, мне в феврале тринадцать стукнуло. Это если Лизку самой старшей не считать...

— Какую Лизку? — подала голос Ника.

— Девчонка тут жила одна, Лиза Денисова. Я её плохо помню, она постарше была, ей шестнадцать вроде было или семнадцать... Михалыч, напарник мой, с отцом её был знаком. Мать у них рано померла — рак её сгубил. Вот отец Лизку один и воспитывал. Ну как воспитывал — поил-кормил, одевал, домашку раз в месяц проверял. Я-то плохо помню, но про Лизку ходили слухи, что она... в общем, бедовая девчонка была, — он внезапно умолк и кинул на спутников строгий взгляд. — Хотя вам такое ещё рано знать.

— И ничего не рано! — возразила Ника, слушавшая его с большим интересом. — Мы уже знаем и про пестики-тычинки, и про то, откуда дети берутся! Правда, Антон?

— Мы же не Оля, — улыбнулся он. — Это она в свои шесть лет верит, что младенцев аист приносит.

— Ох, прогрессивная нынче пошла молодёжь! — покачал головой Тихонов. — В общем, гуляла Лизка Денисова с парнями, говорят, выпивала с ними и всё прочее. И это в шестнадцать лет! Пропала она раньше, ещё осенью шестьдесят восьмого, и никто это с маньяком не связал. Маньяк-то с января шестьдесят девятого орудовать начал, да и похищал детей, а Лиза уже считай взрослая женщина. Да, плохо тогда велось дело, из рук вон плохо! — прибавил он, заметив гневный взгляд Ники. — А чего ты хочешь от милиции в таком глухом посёлке в советские годы? У нас тогда главным преступлением было — сосед украл у соседа бутылку водки и ею же соседа по башке огрел.

— А что стало с Лизой? — тихонько спросил Антон.

— Никто не знает, — ответил Тихонов. — Отец её даже заявление о пропаже не подавал. Говорил, сбежала девчонка. Выбрала себе кавалера поинтереснее и с ним свинтила в город. А потом, как дети исчезать стали, уже и не до Лизки Денисовой стало.

— Неужели отцу было совсем наплевать на дочь? — сердито спросила Ника.

— Выходит, что совсем, — участковый вздохнул. — Мало ли таких семей по всей России! Вон взять хоть дружка вашего, Бяшу: думаешь, мать много о нём беспокоится?

— Он мне не дружок, — пробормотала она, опустив голову.

— А что стало с отцом Лизы? — борясь с болью в горле, поинтересовался Антон.

— Спился, — пожал плечами Тихонов. — Без дочери начал квасить по-чёрному, всё по лесу с ружьём бродил, охотился на зверей. Только звери оказались лучшими охотниками, чем он. Доронин вспоминал: нашли как-то старика Денисова в лесу, горло всё разорвано, а лицо уже обглодать успели.

— Волки? — голос Антона дрогнул.

— Может, волки, а может, лисы, — Тихонов сделал паузу и серьёзно посмотрел на притихших ребят. — Мало ли у нас всякого зверья водится!

— Какая жуткая история! — поёжилась Ника. — Вы нам её нарочно рассказали, да? Чтобы мы испугались и в лес не совались?

— Нарочно, — легко согласился он. — А что ещё делать — надо же вам как-то мозги на место поставить! А то пропадёте, как Лизка! Я лично думаю, что никуда она не уехала. Или кто-то из кавалеров её прирезал по пьяни, а тело в лесу спрятал либо в реку кинул, или она в лесу заблудилась и звери её растерзали, или маньяк её похитил. Была Лизка Денисова — и не стало Лизки! А девчонка была красивая, видная. Ловкая, складная, спортом одно время даже занималась. Рыжая, как огонь, глазищи огромные, голубые... Очки, правда носила, но даже они её не портили!

— Рыжая? — Антон слегка вздрогнул и, повернув голову, успел поймать быстрый взгляд Ники, брошенный на него.

— Ага, и кудрявая. Родилась бы где-нибудь в Москве — могла бы звездой кино стать, — похоже, Тихонов был знаком с Лизой чуть лучше, чем пытался показать. — А вместо этого сгинула в нашей глуши. Так что не суйтесь в лес, если не хотите, чтобы вас там потом по частям нашли.

— Мы не будем, — тихо ответил Антон. Он снова посмотрел на Нику, и увидел, как она одними губами произнесла, чуть приподняв брови: «Алиса?».

Они уже подходили к дому Петровых, и Тихонов, доведя его до самой калитки, остановился, грозно нахмурив брови. Антон робко попрощался и, проскользнув за калитку, прокрался к двери, стараясь, чтобы его невозможно было заметить из окон. Он слышал, как лейтенант негромко усмехнулся позади: «Тоже мне, ниндзя-шпион...». Открыв дверь и обернувшись, Антон увидел, что Тихонов и Ника уже идут к дому Стрелецких. Он глубоко вздохнул, осторожно шагнул внутрь, затворил за собой дверь, разделся и, стараясь не шуметь, направился по лестнице наверх.

Ему каким-то чудом удалось пробраться в свою комнату, никого не разбудив, но о том, чтобы идти на занятия после бессонной ночи и с больным горлом, не могло быть и речи. Антон выключил будильник и попытался уснуть, но уже минут через двадцать к нему зашла мама, чтобы разбудить, и он с виноватым видом сообщил ей, что, кажется, заболел.

— Ну вот! — Карина всплеснула руками, и Антон заметил тонкую полоску шрама на порезанном недавно пальце. — Говорила же тебе, одевайся теплее! Ну всё, придётся отца в аптеку отправлять. Сейчас пойду посмотрю, есть ли у нас малиновое варенье...

Было очень неловко это осознавать, но стоило Антону заболеть, как мать сразу стала гораздо более мягкой, спокойной и заботливой. Она дала сыну градусник, снова всплеснула руками, когда он показал 37,8, велела Антону надеть тёплые носки, заставила его прополоскать горло содой с солью, дала какие-то таблетки, потом принесла кружку, полную горячего чая, и велела пить маленькими глотками. От кружки шёл отчётливый запах малины, и Антону он напомнил о запахе ежевики, исходившем от Полины. Он слабо улыбнулся, и мать вымученно улыбнулась в ответ.

— Ох, ну что за наказание! — вздохнула она. — Я-то надеялась, ты в деревне, на свежем воздухе, закалишься, оздоровишься! Конечно, ходишь с голой шеей, шарф не носишь...

— Мне не так уж и плохо, — мужественно солгал Антон, отхлёбывая из кружки. Чай был очень горячим, он обжёг горло, и телу вмиг стало очень жарко, а на лбу выступила испарина.

Когда мама оставила его, в комнату пробралась Оля и хотела сесть на кровать рядом с братом, но тот остановил её.

— Не подходи ко мне, я могу быть заразным. Лучше вон у окна сядь.

— Как всё прошло? — Оля, сгорая от нетерпения, устроилась на стуле. — У вас получилось расколдовать детей?

— Не особо, — признался Антон. Морщась от боли в горле, он рассказал сестре историю их с Никой ночных похождений. Оля краснела, бледнела, всплёскивала руками, точь-в-точь как мать, ахала и охала, а под конец и вовсе притихла, хмуря светлые бровки и сосредоточенно размышляя.

— То есть ты думаешь, что Алиса — это пропавшая девочка Лиза? — спросила она, когда Антон закончил и наградил себя большим глотком чая.

— Думаю, да, — ответил он. — И наша теория, что звери — это пропавшие дети, подтверждается. Медвежутка, увидев перстень, словно на мгновение стал Семёном... Если, конечно, он не решил так меня разыграть. Но почему тогда сразу после этого Хозяин леса заиграл на флейте? Он как будто хотел остановить меня и Нику! Значит, мы близки к правде! — он сжал виски и поморщился — голова начала побаливать от умственных усилий. — А ещё мы теперь знаем, что главное оружие Хозяина — флейта. Но плохо то, что и он теперь знает, что мы подобрались совсем близко...

Оля побледнела и открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут дверь отворилась, и в комнату вошла Карина.

— Ох, ну что за непоседа! — вздохнула она, увидев дочь. — Антон болен, дай ему спокойно полежать! А лучше вообще не заходи к нему — ты можешь заразиться.

— Правда, Оль, посиди пока у себя, — он вымученно улыбнулся. — Может, завтра мне уже станет лучше, и я нарисую тебе динозаврика.

Оля поджала губы и с обиженным видом вышла из комнаты, Антон же обессиленно уронил голову на подушку и закрыл глаза, искренне надеясь, что ему не приснятся кошмары после всего, что произошло этой ночью.

* * *

Полина Морозова места не находила от беспокойства. Она винила себя за то, что согласилась отпустить Антона и Нику в лес, но в то же время понимала, что ничем не смогла бы им помешать. Не запрёт же она их в подвале своего дома, в самом деле! Пойти с ними тоже было невозможно — Полина никогда не считала себя трусихой, но от одной мысли о том, чтобы шагнуть в темноту ночного леса, вдохнуть ледяной воздух, от которого сразу колет тысячей мелких иголочек в носу и горле, прислушаться к музыке леса, к скрипу ветвей, завыванию ветра, протяжному уханью филина и далёкому вою собак или волков, у неё перехватывало дыхание, а колени начинали мелко дрожать. Да и не звал её никто в лес, ей не приносили маску, она не меченая, как говорит дедушка. В лесу её просто растерзают!

Весь день Полина занималась обычными домашними делами, учила уроки, играла на скрипке, но мысли её были далеко, метались между храброй Никой, готовой на всё ради раскрытия дела, и отчаянным Антоном, решившимся на такой шаг ради своей маленькой сестрёнки. Что будет, если звери на самом деле духи леса, а никакие не пропавшие дети? Если они растерзают Антона и Нику? Если те сами превратятся в зверей? С такими тревожными мыслями она легла спать, но уснуть не смогла и провела бессонную ночь, ворочаясь с боку на бок и мучаясь от собственных переживаний. Джоанна, которая обычно по ночам сворачивалась клубком под боком у хозяйки, утешая её боль и страх, похоже, обиделась из-за Антона и предпочла почивать в своей корзинке.

Утром Полина встала невыспавшаяся и измотанная, с кругами под глазами. Не испытывая ни малейшего аппетита, вяло прожевала бутерброд с колбасой, запила холодным чаем и засобиралась в школу. Дедушка, которому передалось её волнение, скрипел коляской, ворчал что-то себе под нос, допытывался, почему она такая бледная, но Полина отмахнулась и побыстрее выскочила за дверь. После историй с Антоном и Никой между ней и Харитоном порвалась невидимая нить, раньше так прочно связывавшая их. Дедушка уже не был её лучшим другом, которому можно было поведать любую тайну, — нет, теперь он стал ворчливым и недоверчивым, часто бросал на внучку подозрительные взгляды исподлобья, да и разговаривать они стали гораздо меньше. Полина искренне сожалела об этом, но не знала, как вернуть всё назад. Пока дедушка не примет Антона и Нику, не может и речи быть о том, чтобы помириться с ним!

В школу Полина неслась бегом, так что даже не успела испугаться надвинувшегося на неё леса, через который проходила дорога. Антон не встретил её, чтобы проводить, и это ужасно пугало. Что с ним сделали звери этой ночью? Придёт ли он в школу? И если придёт — будет ли это прежний Антон Петров, тот тихий задумчивый мальчик, которого она полюбила, мальчик со звуком блюзовой импровизации, с волшебным талантом к рисованию и сталью, иногда сверкавшей в глубине светло-зелёных глаз?

Антон до начала урока так и не появился, и Полина вся извелась, вертясь на своём месте и оглядывая класс. Бяша и Ромка сидели, как обычно, на задних партах, о чём-то переговариваясь. Пятифанов избегал её взгляда, его друг посмотрел на Полину и, виновато улыбнувшись, пожал плечами, словно прося прощения за поведение Ромки. Ника появилась перед самым звонком, тоже бледная и с кругами под глазами, короткие волосы её стояли торчком. Полина при виде подруги испытала такое облегчение, что её всю охватила ужасная слабость.

— Где Антон? — прошептала она, едва Ника села и принялась раскладывать вещи на парте.

— Он жив, — поспешила успокоить её соседка. — Просто простудился, у него горло заболело, и он сейчас дома. Я сама видела, — добавила она, взглянув на переполненную тревогой Полину. — Он дошёл до своей двери и вошёл внутрь, так что он в безопасности.

Полина теперь мучилась уже не от страха, а от нетерпения, и взаимоотношения средневековых феодалов и вассалов (первым уроком была история) прошли мимо неё. На первой же перемене Ника принялась шёпотом рассказывать свою историю. Бяша оперативно подсел поближе и виноватым голосом сообщил, что «Ромка вчера сильно обиделся, на!», но он передаст другу всё, о чём они здесь говорят.

Когда Ника закончила своё сбивчивое повествование, они ещё какое-то время сидели в оцепенении, потом Полина тихо произнесла:

— То есть у Хозяина леса есть флейта? И все звери ей подчиняются, верно?

— И ей никак невозможно противостоять, — кивнула Ника. Она всё ещё была бледная после бессонной ночи. — Хотя у меня как-то получилось. Он не смог заставить меня есть сладости — возможно, просто не успел. И да, про сладости. Я не представляю, откуда они взялись в лесу, да ещё и в таком количестве. И у Антона, когда мы наутро пришли в себя, рот был запачкан кровью.

Полина ахнула, поднеся руку ко рту.

— Ты думаешь, на самом деле это были не сладости, а...

— Мясо, — прошептала Ника. — И лучше не думать, чьё мясо.

Полина подумала, что её сейчас вырвет, и утренний бутерброд с колбасой выйдет наружу. Бяшу тоже всего перекосило.

— Слышьте, а может, ну его, а? — зашепелявил он. — Может, бросить это дело, пока не поздно?

— Боюсь, уже поздно, — убитым голосом сообщила Ника. — Хозяин леса знает, что мы очень близко подобрались. Думаю, скоро он попытается заманить нас с Антоном к себе и окончательно превратить в зверей. И хорошо бы нам до этого раздобыть оружие и придумать, как одолеть чары флейты.

На этой пугающей ноте в класс зашла математичка, и разговор прервался до следующей перемены. Всего до конца учебного дня трое сыщиков успели подвести итоги и выяснить, что: а) самым опасным оружием Хозяина леса является флейта; б) надо постараться разузнать как можно больше о Лизе Денисовой, пропавшей в шестьдесят девятом году, так что Ника пойдёт в библиотеку, а Полина поговорит с дедушкой; в) похоже, звери — это действительно пропавшие дети, и план Оли на удивление сработал, но у Антона забрали и варежку, и перстень, так что непонятно, как их теперь расколдовывать.

По домам сыщики расходились в минорном настроении. Бяша стучал зубами, шепелявил сильнее обычного и умолял прекратить расследование, Ника крепилась, но явно была сильно напугана. Ромка постоянно маячил чёрной тенью где-то на заднем плане, хмурясь и бросая на Нику сердитые взгляды. Что касается Полины, то она, идя домой через лес в сопровождении подруги и слыша за спиной шаги хулиганов, не могла избавиться от мысли, что прямо сейчас из-за елей за ними наблюдает рогатая фигура, покрытая вонючей шерстью, возможно даже сжимает в когтистых руках флейту. И стоит ей начать играть...

Но до дома Полина добралась благополучно. Сделала уроки, покормила вечно недовольную Джоанну, выполнила необходимые упражнения на скрипке, хотя руки дрожали, смычок срывался со струн, и звук выходил невероятно фальшивым. Вечером она, улучив минутку, позвонила Антону. Тот ответил, и хотя голос у него был хриплый и больной, он явно был рад звонку Полины. Они быстро обсудили всё произошедшее, Полина поделилась с Антоном планами, которые они придумали сегодня, он пообещал как можно скорее выздороветь. Одну только тему они не затрагивали, старательно обходя её стороной: конфеты, которые Антон ел в лесу. Полине было слишком страшно думать о том, что Антон, её милый Тоша, мог попробовать человеческое мясо, пусть даже и под видом сладостей. Хотя... если лесные звери — это пропавшие дети, то откуда взялось мясо? Они похитили и съели кого-то ещё? Или отрезали и превращали в конфеты куски своей плоти? Думать об этом было слишком мерзко, и Полина поспешила закончить разговор.

На следующий день ничего особо не изменилось. Антон по-прежнему болел, Ромка по-прежнему избегал их компании, Бяша делал виноватые глаза и служил посредником между старым товарищем и новыми друзьями. Ника сообщила, что вчера после школы заглянула в библиотеку, порылась в старых газетах, но никакой информации о Лизе Денисовой не обнаружила. Полина же со вздохом призналась, что дедушка, когда она попыталась расспросить его, сослался на плохую память, заявил, что не хочет помогать «меченым» в их расследовании и укатил в свою комнату.

Когда Полина в подавленном настроении вернулась домой, её ждали ещё большие неприятности. Дедушка, который с утра был необычайно молчалив, теперь выехал к ней в своём кресле, и у Полины сжалось сердце при виде этого седого старика с бледной, почти серой кожей, тёмными кругами под глазами и потухшими огоньками в самих глазах. Полно, её ли это дедушка, всегда весёлый и неунывающий, сильный и кряжистый, дед Харитон, который говорил, что жить ему на роду написано сто лет, не меньше?

— Полина... Внученька... — его голос звучал так слабо, что у Полины перехватило дыхание. Она посмотрела на деда и увидела, что он держится за левую сторону груди.

— Что такое, дедушка? — всполошилась она, разом забыв все свои обиды. — Сердце болит? Я сейчас лекарство принесу!

Она уже метнулась на кухню, где хранились лекарства, но её остановил слабый зов Харитона.

— Не надо... Принял я уже лекарство, не помогает. Плохо мне, Поля. Руки немеют, говорить трудно, и в груди тяжесть... Звони-ка ты в скорую, а то боюсь, не смогу им внятно объяснить, что со мной. Язык во рту не ворочается, — он и в самом деле говорил с трудом.

— Да как же это? — она почувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы. Внезапно стало очень страшно — она поняла, что дедушка может умереть прямо сейчас, его сердце остановится, и она останется одна в этом старом доме, наедине с остывающим телом, стремительно подступающей ночью и тенями, таящимися за окном. От ужаса дрожь пробежала по всему её телу. Стряхнув с себя оцепенение, Полина опрометью кинулась к телефону.

Скорая, на счастье, приехала достаточно быстро, дедушку уложили на носилки и повезли в больницу. Полине с ним ехать запретили, да и он сам велел ей остаться дома, запереть все двери и окна и ни в коем случае никому не открывать. Пока дедушку забирали в больницу, Полина ещё как-то держалась, но стоило старенькому, видавшему виды белому автомобилю с обшарпанным красным крестом на боку скрыться из виду, как она рухнула на диван и разрыдалась. Джоанна, сменив гнев на милость, подошла к ней и потёрлась шелковистой щекой о руку хозяйки, но сейчас ни мурлыканье, ни ласкания кошки не могли унять горя Полины.

Плакала она долго, а когда наконец пришла в себя, поняла, что уже сгустились сумерки. Сообрази она чуть раньше, можно было бы напроситься с ночёвкой к Нике — у той родители добрые, не отказали бы. Но теперь было уже слишком темно, и Полину бросало в дрожь при одной мысли о том, что придётся покинуть тёплый безопасный дом и выйти на тёмную улицу, где завывает ветер, бросая снег в запоздавших прохожих. Нет уж, лучше переночевать дома!

Превозмогая себя, Полина сделала домашнее задание, тщетно пытаясь отвлечься от мыслей о дедушке, покормила кошку, запихнула в себя остатки вчерашнего супа с вермишелью, собрала на завтра портфель, приготовила одежду, попыталась приняться за уборку, но быстро устала. Настроения смотреть очередной ужастик или что-нибудь читать не было, о расследовании она и помыслить не могла, звонить кому-то в такое позднее время было невежливо, и Полина уже собиралась ложиться спать, как вдруг со стороны двери послышался глухой стук.

Она дёрнулась от неожиданности. Потом на цыпочках прокралась в прихожую и, встав сбоку от дверного проёма, прислушалась. Стук повторился, затем раздался хриплый голос.

— Полина! Полина, ты там? Это я, Антон!

Полина тихонько выдохнула от облегчения. Это и впрямь был голос Антона. Но тревоги последних дней были ещё живы в ней, поэтому она тихо подошла к окну и выглянула на улицу. В темноте было сложно что-то разглядеть, но никаких подозрительных силуэтов она не увидела — у двери одиноко стоял Антон, ссутулившись и втянув голову в плечи. Вернувшись к двери, Полина тихо спросила:

— Зачем ты здесь?

— У меня очень важные новости! — он закашлялся. — Это по рас... кхе!.. по расследованию. Открой, пожалуйста, тут холодно.

И тут Полина совершила, наверное, самую большую ошибку в своей жизни.

Она открыла дверь.

Антон стоял перед ней, одетый в свою обычную куртку и лыжные штаны, но лица его Полина не видела, потому что оно было скрыто маской зайца, необыкновенно уродливой и правдоподобной одновременно. Полина ахнула и отступила в прихожую. Антон так и остался стоять на пороге, но за его спиной внезапно сгустились тени: они как будто отделились от тьмы самой ночи, чтобы возникнуть у дверей Полины. Огромная Сова с жёлтыми глазами и хищно щёлкающим клювом волочила за собой крыло; Волк, из неестественно широко разверстой пасти которого капала слюна, хищно подкрадывался к порогу; толстый Медведь неуклюже ковылял, на лице его застыла жуткая человеческая улыбка. Все трое были чудовищно непропорциональными, кривыми, косыми, их тела казались полуразложившимися, из-под кожи и шерсти кое-где проглядывала оголённая плоть, от них несло смрадом и разложением.

Полина закричала так громко, что в ушах зазвенело, и рванула дверь на себя, но Антон с неожиданной силой толкнул её, и она полетела на пол.

— Антон! — в отчаянии закричала она, отползая от него. Глаз в прорезях маски она не видела, но могла легко представить их — холодные, пустые, потерявшие всякий цвет и ничего не выражающие. — Это же я, Полина! Сними маску!

— Прости, — ровным механическим голосом проговорил он. — Я должен принести им угощение. Если бы я не привёл их к тебе, они съели бы Олю.

Полина вскочила на ноги и отступила вглубь квартиры. Никогда в жизни она не испытывала такого всеобъемлющего ужаса с ноткой обречённости, от которой холодели руки и замирало в груди. И где-то на краю сознания теплилась мысль: может, это всё очередной кошмарный сон, которых было так много с момента наступления зимы? Полина кричала во всё горло, крики её звенели в тесном помещении, но ясно было, что их никто не услышит, а если и услышит, то побоится выйти на улицу. Ноги подкашивались, в висках стучало, по спине стекал холодный пот, а жуткие визитёры уже ломились в дверь, распихивая друг друга.

— Нет! — отчаянно воскликнула она. — Вы не можете войти без разрешения! Я вас не впускаю!

— Поздно! — проухала Сова — её клюв мог с лёгкостью перекусить Полине руку. — Ты впу-ух-устила Антона, а он впу-ух-стил нас.

От осознания ненормальности всего происходящего Полину начало трясти, к горлу подступил комок, а слюна вдруг стала горькой. Мелькнула мысль грохнуться в обморок, чтобы не видеть дальнейшего ужаса, но Полина отбросила её и метнулась вглубь квартиры. Уже забежав в свою комнату, она поняла, что сглупила: надо было бежать на кухню, где ножи и спички, или в подвал, где топор! А тут не было ничего, кроме скрипки, которую она вынула полчаса назад, собираясь позаниматься, но так и не нашла в себе сил. Схватив инструмент, Полина прижалась к стене, словно пытаясь пройти сквозь неё. Откуда-то издалека послышалось возмущённое мявканье, а затем раздался быстрый лёгкий стук — должно быть, это Джоанна, напуганная незваными гостями, со всех лап неслась искать более безопасное место.

Звери не торопились. Они обступали её медленно, облизываясь длинными красными языками и распаляя в себе аппетит. Их было всего трое — Сова, Волк и Медведь, ни лисы Алисы, ни золоторогого козла не наблюдалось. Антон застыл неподвижной статуей где-то в коридоре. Звери медленно сужали кольцо, Полина до боли в пальцах сжимала гриф и смычок, готовясь отбиваться до последнего, и тут ей в голову пришла безумная идея.

Она вскинула скрипку к плечу и заиграла.

Первые несколько нот были смазанными и нервными, и звери даже вздрогнули от этих звуков, Волк резко клацнул зубами, а Медведь прижал уши. Но вот из-под пальцев погибающей Полины полились один за другим стройные нежные звуки, и звери остановились. Они всё ещё были опасными лесными чудовищами, из пастей которых капала слюна, падая на чистый коврик, но огонь в их глазах потух, движения стали замедленными, и они явно не собирались нападать на Полину.

Она играла как в последний раз. Играла «Фа диез минор», ту самую мелодию, которую исполнила для Антона в тот день, когда он пришёл к ней в гости. Играла со слезами на глазах, с дрожащими от страха губами, стоя перед порождениями леса в одном халатике и тапочках, боясь сделать одно неверное движение и разрушить чары. Она чувствовала себя Нильсом, мальчиком с волшебной дудочкой, которому предстоит заманить в воду целое войско крыс⁽¹⁾, и от осознания того, что от страшной смерти её отделяет всего лишь хрупкая скрипка и тонкий смычок, Полину начало трясти ещё сильнее.

— Уходите отсюда! — дрожащим голосом крикнула она.

Поразительно, но звери послушались. Они медленно отступали — через комнату Полины, коридор и прихожую, оставляя на коврах и полу грязные отпечатки лап, капая слюной и роняя кое-где ошмётки шерсти, пропитывая всю квартиру отвратительным запахом, но всё-таки отступали. Только Антон продолжал стоять, словно в ступоре, запрокинув голову, и Полина не видела, но чувствовала, что он тоже поглощён звуками музыки.

— Убирайтесь из моего дома! — крикнула она чуть громче, ощутив в себе толику смелости. — И никогда больше сюда не приходите!

И они покорно вышли через дверь и потопали прочь, а Полина всё играла им, стоя в дверном проёме и содрогаясь от холода. Больше всего она боялась, что у неё окоченеют пальцы, и тогда игра прекратится, а звери вернутся. Но вот они скрылись из виду, растаяли в ночной темноте, и лишь тогда Полина опустила своё неожиданное оружие. Пальцы сводило судорогой, и она с трудом смогла захлопнуть дверь, запереть её на все замки, а потом быстро обернулась к Антону.

Он уже не был Зайчиком. Скомканная маска валялась у его ног, а сам он сидел на корточках, прижавшись спиной к стене, и из глаз его, не защищённых очками, текли слёзы. Повинуясь внезапному порыву, Полина метнулась на кухню, схватила коробок спичек, с третьей или четвёртой попытки смогла зажечь одну из них, бросила маску в раковину и подожгла её.

Маска вспыхнула ярким пламенем, и Полине на миг показалось, что она корчится от боли, как живое существо. По телу Антона прошла глубокая волна дрожи, он вскинул заплаканные глаза на девочку и будто впервые её увидел.

— Полина! Как я... Что здесь... — он перевёл взгляд на грязные следы лап на полу, кучки снега, бледное лицо Полины с дорожками слёз на нём, догорающую маску — и всё понял.

— Прости меня, — выдавил он и разрыдался ещё сильнее. У Полины подкосились ноги, и она упала на колени рядом с ним, снова прижимая к себе скрипку, которая так неожиданно и чудесно спасла ей жизнь. Откуда ни возьмись вынырнула Джоанна и, с нескрываемым презрением посмотрев на Антона, принялась неспешно умываться, усевшись прямо на пороге ванной.

1) Имеется в виду Нильс Хольгерсон, герой мультфильма «Заколдованный мальчик» (1955), снятого по мотивам повести Сельмы Лагерлёф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» (1906-1907). Нильс изгнал из замка крыс, очаровав их игрой на волшебной дудочке, и заманил в воду, где они утонули.

Вернуться к тексту

Хотя Антон мужественно заявил матери, что чувствует себя не так уж плохо, на самом деле ему никогда ещё не было так паршиво. Голова кружилась и то и дело принималась болеть, горло саднило, время от времени из него вырывался надсадный кашель, тело бросало то в жар, то в холод, а хуже всего было осознание полной неизвестности и непонятности произошедшего. Как они смогут остановить Хозяина леса, если он своей флейтой способен околдовать любого? Как вернуть заколдованным детям память, если перстень и варежка бесследно исчезли? Как бороться со своей звериной сущностью, если она так давно и прочно укоренилась в нём?

Вызванный мамой врач, немолодой мужчина с седыми усами и усталым лицом, осмотрел Антона, послушал лёгкие, покачал головой и выписал рецепт на какие-то таблетки, за которыми Карина тотчас же послала мужа. Остаток вторника и всю среду Антон провалялся в постели, принимая по часам лекарства, глотая обжигающий чай или куриный бульон и вяло жуя поджаренный хлеб. Аппетита не было никакого, головокружение почти не прекращалось, кроме того, постоянно хотелось спать. Он и спал, просыпаясь лишь для того, чтобы, борясь с отвращением, запихнуть в себя порцию безвкусной еды или горького лекарства, добрести до туалета или ванной, прополоскать горло и, едва переставляя ноги, вернуться обратно в постель. Даже вечерний звонок Полины не сумел пробудить Антона к жизни, и он с трудом ворочал мозгами, пытаясь вникнуть в планы, придуманные ей и Никой.

Но даже во сне ему не было покоя. Антона мучили кошмары — один страшнее другого. То он поздно ночью возвращался из дома Полины, после того самого неудачного поцелуя, и его настигал Ромка с ножом в руке. Рот его был искривлён оскалом, с губ капала слюна, как у бешеного пса, глаза блестели от слёз, плечи дрожали. Сотрясаясь от рыданий, Ромка вопрошал: «Думаешь, я псих? Я покажу тебе, что делают психи!». Потом металлически сверкал нож-бабочка, Антона окатывало волной острой боли, и он падал на снег, заливая его своей кровью, а Ромка продолжал механически наносить удары, и что-то лопалось у Антона внутри, а в глазах темнело, пока он окончательно не лишился чувств, проваливаясь в глухую удушающую тьму.

Когда Антон пришёл в себя после кошмара, отдышался и перевернулся на другой бок, он долго не мог сомкнуть глаз. Лёжа в темноте, он убеждал себя, что Ромка не сумасшедший, он никогда бы не дошёл до такого, не убил бы соперника в порыве ревности. «Ты уверен?» — шептал в сознании тихий голос, неуловимо похожий на голос Алисы. «А как думаешь, случайно ли он нажал кнопку на мясорубке? А что бы он сделал с тобой в лесу, если бы рядом не оказалось Полины и Ники? А кто знает, какие планы мести он вынашивает сейчас?». Антон отмахнулся от надоедливого голоса и попытался уснуть. Кошмары отступили, но лишь затем, чтобы на следующий вечер вернуться с новой силой.

На этот раз ему приснилось что-то совершенно невообразимое. Они с Олей настолько устали от ругани родителей, что, наплевав на все строжайшие запреты, вышли поздним вечером на улицу, прямо к поджидавшим их зверям. Те пели, смеялись и веселились, Оля очень скоро перестала страшиться Совы и болтала с ней, как с давней подругой, Алиса задавала Антону каверзные вопросы, лес был полон конфет в разноцветных обёртках и снежно-белого, воздушного, падавшего прямо с небес зефира. Потом они все пришли в ледяной дворец, где Дед Мороз в странном двойном колпаке, подходившим больше шуту, чем главному зимнему волшебнику, загадывал им загадки и угощал сладостями. Антон съел мармеладных червячков, которых ему предложила Алиса, и стал плясать вместе с остальными.

На следующий день всё было просто идеально: родители помирились, отец обещал отвезти детей в Диснейленд, Оле разрешили взять домой Жульку (которую она немедленно назвала Принцессой), сияющая Полина сообщила, что её дедушка сумел встать на ноги, Ромка с Бяшей куда-то пропали, и ходили слухи, что именно Ромку подозревают во всех убийствах, Ника в «идеальном дне» Антона тоже не появлялась. Они с Полиной пришли в класс, который почему-то был абсолютно пуст, и Антон принялся рисовать портрет девочки, которая вдруг раскраснелась, глаза её заблестели, и она, закусив губу, расстегнула воротник рубашки жестом, который Антон видел во взрослых фильмах, когда женщина-вамп соблазняла какого-нибудь Джеймса Бонда, чтобы выпытать у него все секреты.

Но дальше идеальный день превратился в кошмарный. Полина внезапно пропала, на листке вместо портрета обнаружилась бесформенная мазня, школа оказалась заброшенной и тёмной, с еле мигающим светом и кучей объявлений о пропаже на доске. На улице Антона стали преследовать звери, уже ничем не напоминавшие детей в масках. Нет, теперь это были настоящие чудовища, огромные и раздувшиеся, словно они и впрямь съели всех жителей посёлка, с жуткими гротескными чертами и исходившим от них отвратительным запахом разложения. И они требовали от Антона принести жертву, «угощение», иначе таким угощением станет он сам.

Даже пробуждение не принесло ему облегчения. Стоило ему немного перевести дыхание, глотнуть остывшего чая из стоявшей на тумбочке кружки и снова заснуть, как кошмар повторился. Как будто кто-то перемотал фильм, и Антон с Олей снова находились во дворце Деда Мороза, но теперь Антон отказался от мармеладных червячков — и будто пелена спала с его глаз. Он осмотрелся и с ужасом и отвращением увидел, что червячки не мармеладные, а самые настоящие, живые, что дети-звери едят не конфеты и зефир, а сырое мясо, красные куски плоти с выглядывающими из них белыми костями, что дворец на самом деле не дворец, а Чёрный Гараж.

Произошедшее вслед за этим было ужаснее всего. Антон вторично отказался от червяков, которых ему настойчиво предлагала Алиса, и звери вмиг превратились в чудовищ — не тех гигантских, которых он видел в предыдущем сне, а отдалённо похожих на настоящих лису, медведя, волка и сову, но только в их зомби-версии с торчащими костями, свалянной шерстью, гниющей плотью и удушающим смрадом. Дед Мороз же скинул шубу, колпак и маску и предстал в обличье огромного козла с шестью светящимися глазами во лбу, четырьмя рогами и длинными когтистыми руками. Медведь, Волк и Сова грязно матерились, грозя детям всяческими карами и мучительными смертями, и Антон хотел зажать Оле уши, чтобы она не слышала всех этих мерзостей, но она упала в обморок, а он трусливо бросился прочь из дворца-гаража, чьи очертания растаяли, как только он, не помня себя, вывалился наружу.

И самое страшное было именно сейчас, когда он кинулся обратно, раскопал снег, вытащил из-под него сестру, живую, издающую слабые стоны, но бледную и странно лёгкую. Вытащил — и понял, что держит в руках только верхнюю половину Оли, ибо нижнюю, вплоть до пояса, то ли оторвали звери, то ли отрезал исчезнувший гараж. Оля, увидев это, издала тонкий душераздирающий крик, и от этого крика Антон окончательно проснулся.

Он не сразу понял, что лежит, содрогаясь всем телом и издавая жалобные скулящие звуки. Сначала он медленно сел на постели, потом осторожно спустил ноги на пол и, покачиваясь, встал. Голова кружилась, перед глазами всё плыло, зубы стучали, а во рту стояла горечь, и он был уверен, что его вырвет, вздумай он отпить немного из кружки. Не надевая очков, шатаясь и бредя почти вслепую, Антон добрался до комнаты сестры, приоткрыл дверь и шёпотом позвал, до боли в глазах вглядываясь в тёмный полумрак:

— Оля? — вышло очень сорвано и хрипло. — Оля, ты здесь?

Ему необходимо было срочно проверить сестру, узнать, что она жива, что с ней всё в порядке! Но Оля не отзывалась, а подойдя поближе, он с ужасом понял, что на кровати никого нет. Конечно, сестра могла выйти в туалет или в ванную, зайти к родителям, пойти на кухню попить воды... Додумать эту мысль Антон не успел: что-то потянуло его к окну. Бездумно он шагнул туда, раздвинул шторы, бросил взгляд на улицу и остолбенел от ужаса. Там стояли две фигурки, высокая и низкая, и даже без очков Антон мог различить красно-оранжевую шубку Алисы и фиолетовое пальтишко Оли. Лиса тянула его сестру к лесу, а та изо всех сил упиралась, но явно проигрывала.

Крик застыл у Антона в горле. Он забыл обо всём — о том, что может позвать родителей, о том, что его уже однажды выманили из дома подобным образом, о лежащих на кухне спичках. У него ушла пара минут на то, чтобы натянуть прямо поверх пижамы штаны, куртку и кроссовки, зашнуровав их через две дырочки. Шапку он натянул уже на улице, захлопнул дверь, сунул ключи в карман и бросился к видневшимся вдали силуэтам, увязая в снегу и крича во всё больное горло:

— Отпустите её! Оля, беги!

Две бредущие впереди фигуры остановились. Антон рванулся к Оле, схватил её за руку... и с ужасом ощутил под пальцами жёсткие перья. «Оля» развернулась к нему, и перед расплывающимся взором Антона предстала круглая голова с двумя большими янтарно-жёлтыми глазами, излучавшими тусклый свет, и крючковатым клювом.

Сова! Это она притворилась Олей, как в прошлый раз Бяшей, чтобы выманить Антона на улицу!

Он шарахнулся назад, но там его с игривым смешком подтолкнула Алиса.

— Надо же, какой ты всё-таки дурачок! Я-то говорила им: ну нет, Антоша не такой глупый, чтобы два раза повестись на одну и ту же уловку! Ан нет, повёлся как миленький! — и она рассмеялась обычным своим визгливым смехом.

— Отстаньте от меня! — Антон вертел головой, судорожно ища пути к отступлению. Звери окружили его со всех сторон, пока что сохранявшие облик детей в масках, но от этого не менее пугающие. Он подумал, не попытаться ли снова пробудить в них воспоминания о прошлом, о том, как они были детьми, но тут из-за деревьев медленно и торжественно вышел Хозяин леса. Тяжело ступая копытами по снегу и оставляя на нём ровные чёткие отпечатки, он прошагал к оцепеневшему от холода и ужаса Антону и грубым движением нацепил ему на лицо маску зайца. Антон вскинул руки, чтобы снять её, но они бессильно упали, стоило Хозяину леса заговорить.

— Сегодня твой черёд угощать нас, Зайчик, — проговорил он грубым и низким голосом. — Ты обещал принести нам угощение.

— Ничего я не обещал! — Антон пытался храбриться, но голос его дрожал, как заячий хвост.

— Две ночи назад, когда ты и Куница танцевали с нами под луной. Разве ты забыл, Зайчик?

— Забыл! Я ничего не помню о той ночи! — продолжал отнекиваться Антон, постепенно пятясь в сторону дома. — Уходите, мне нечем вас угостить.

— Нечем? — неожиданно мягким голосом поинтересовался Хозяин. — А как же это?

Антон обернулся и с новой волной ужаса увидел Олю, стоявшую где-то посередине между домом и тем местом, где они сейчас находились. Он сразу понял, что это именно настоящая Оля, понял по бесконечному страху в её широко распахнутых зелёных глазах, по смертельной бледности личика и почти белым губам, которыми она что-то шептала. Он разобрал только «бесы» и «мёртвое к мёртвому» — должно быть, Оля вспоминала заговор, которому её, как и Антона, научила бабушка.

— Это не поможет! — хотел он заорать что есть мочи, но получилось только захрипеть. — Беги! — это уже вышло громче. — Оля, беги отсюда!

— Тоша! — всхлипнула она и, слава Богу, отступила на пару шагов. — Тоша, сними эту ужасную маску! Пойдём домой, Тоша!

— Они тебя сожрут! — воскликнул Антон, и звери, будто в подтверждение его слов, оскалились, зарычали, Сова грозно защёлкала клювом, и все они, капая слюной и принимая обличье чудовищ, стали медленно обступать Олю.

— Нет! — отчаянно крикнул Антон, бросаясь между застывшей на месте сестрой и зверями. — Она вам не угощение! Я не позволю её съесть!

— Тогда мы съедим всю твою семью! — прогремел Хозяин леса, и Антон поразился: неужели родители не услышали этого громоподобного голоса?

— Вы не можете войти внутрь! — он пятился, по-прежнему заслоняя собой Олю, и слышал, как та маленькими шажочками отступает к дому.

— Ты уверен, Зайчик? — серебристо захихикала Алиса.

— Я голоден! — прорычал Медведь.

— Стр-р-рашно голоден! — подхватил Волк.

— Я съем девчонку прямо сейчас! — ухнула Сова, и после этих слов в Антоне пробудилось что-то древнее, тёмное и страшное, что-то, чему он сам не знал названия, пробудилось и сразу рванулось на свободу, словно почуяв запах крови.

— Посмеешь тронуть её — и я тебе язык вырву и засуну в такое место, откуда ты его не достанешь! — проревел он чужим голосом, низким и жутким, а потом бросил взгляд через плечо, боясь взглянуть на Олю, боясь увидеть вместо своей любимой маленькой сестры кусок мяса на ножках, живую добычу, и не совладать с собой.

— БЕГИ!

Оля пискнула и рванула к дому со всех ног. Хлопнула дверь, послышался скрежет запираемого замка — Антон сам не понял, как сумел расслышать это, в окнах зажёгся свет. Он повернулся обратно к зверям, и тьма окончательно поглотила его. Антон уже не был сам собой — он был Зайчиком. И хотя человеческая его часть билась внутри, где-то в глубине, и умоляла бежать вслед за сестрой, сорвав маску, звериная жаждала крови и мяса, она была голодна так же сильно, как остальные звери. Антон терял самого себя, забываясь и проваливаясь в темноту, и он уже почти не помнил ни Ромки с Бяшей, ни Ники, ни даже Полины.

— Она не угощение, — проговорил он, спокойно глядя в светящиеся глаза Хозяина леса. — Но оно скоро будет.

Позднее Антон не помнил, как провёл зверей прямо по главной улице посёлка к дому Полины, куда по пути пропали Хозяин леса и Алиса, почему он выбрал именно Полину в качестве жертвы. Наверное, потому что не знал толком, где живут Ромка и Бяша, а Нику, которая сама меченая, было как-то глупо приносить в жертву, да и у неё оба родителя дома, а у Полины — только дедушка-инвалид. По пути он не испытывал ни страха, ни раскаяния, только слабую горечь и чувство обречённости. Ведь он не мог поступить иначе! Если бы он не отдал в жертву зверям Полину, они бы убили и съели всю его семью!

* * *

В доме Полины Морозовой было тихо. Они с Антоном еле слышно всхлипывали, сидя на полу, Джоанна, умывшись, ещё раз наморщила нос от запаха незваных гостей и легко ускакала в комнату Харитона, куда звери не добрались. Маска зайца почти догорела, превратилась в почерневшие обожжённые клочки бумаги и теперь тихо тлела, испуская неприятный запах. Антон в десятый раз просил прощения, клялся, что был не в себе, что почти ничего не помнит, а Полина сидела рядом, съёжившись, обхватив колени руками и прижав к себе скрипку, и думала, что никогда больше не сможет по-настоящему доверять человеку, которого она любила.

— Прости, — сорванным от слёз голосом проговорил Антон, шмыгнув носом. — Я не хотел причинять тебе боль, я бы никогда этого не сделал, но... это был не совсем я, понимаешь? Это кто-то другой внутри меня... это Зайчик, — прибавил он совсем тихо.

— Неужели ты совсем не сопротивлялся? — обессилено прошептала Полина. Руки у неё затекли, и она осторожно опустила свою спасительную скрипку на пол. Ненависти к Антону она не чувствовала — только горечь, нотку страха и странное разочарование, как будто Антон Петров, герой её девичьих грёз, подло обманул её, хотя на самом деле он ей ничего не обещал. Не обещал быть её рыцарем до конца своих дней, не обещал не приходить к ней ночью с толпой голодных тварей, стремящихся разорвать её на куски.

— Я... не мог, — сдавленно ответил он.

— Снова флейта, да?

— Нет, на этот раз флейты не было. Но эта маска, она... стала настоящей больше, чем моё собственное лицо. И ещё страх за Олю! Когда я хотел защитить её, я почувствовал себя совсем другим. Сильным. Большим. Злым. Кем-то, кто может спасти её от зверей. Но в то же время я как будто стал голодным зверем. Это был такой неудержимый голод! Мне необходимо было его утолить, но я не мог утолить его Олей. Я даже в этом состоянии понимал, что её нельзя трогать.

— И тогда ты решил утолить его мной? — Полина посмотрела прямо на Антона. Он выдержал обвиняющий взгляд её льдисто-голубых глаз, хотя его собственные и были полны слёз.

— Прости, — снова прошептал он. — Я знаю, что виноват перед тобой. Перед всеми вами. Бороться с Хозяином леса невозможно. Остаётся только забиться в нору, как советовали Тихонов, Катя, твой дедушка, баба Тамара, и ждать весны. Осталось немного — всего один февраль! Говорят, весна в этом году будет ранняя. Они побеснуются и залягут в спячку на тридцать лет. А мы за это время вырастем, уедем из посёлка и забудем всё это, как страшный сон.

— Забудем? — опасно тонким голосом спросила Полина: она чувствовала, что близка к истерике. — Ты думаешь, это всё можно забыть?

— Я не знаю, — ещё тише ответил Антон и медленно поднялся на ноги. — Но надо пытаться. Только так мы сможем жить дальше. Так взрослые говорят.

Он застегнул куртку, натянул шапку и побрёл к двери. Полина, скинув оцепенение, бросилась за ним.

— Не уходи! А вдруг они бродят там, снаружи?

— Мне надо домой, — тусклым голосом произнёс Антон. — Оля, наверное, подняла родителей на уши, они теперь места себе не находят. Когда я приду, они наверняка посадят меня под замок. И это правильно. Мне надо сидеть в клетке, как дикому зверю.

От обречённости, сквозившей в его голосе, Полину пробрала дрожь. Не сумев переубедить Антона, она быстро оделась и вышла на улицу вместе с ним, захватив с собой скрипку и сунув в карман коробок спичек. Зверей, слава всем богам, видно не было. Они бегом кинулись в сторону дома Петровых, но на полпути запыхались и были вынуждены перейти на шаг. Когда вдали обрисовался высокий тёмный силуэт, Полина ойкнула и поднесла скрипку к плечу, неловко удерживая смычок затянутыми в перчатки пальцами. Антон тоже весь напрягся, но силуэт вдруг позвал низким баритоном:

— Антон! Антон, это ты?

— Это мой папа! — охнул Антон и рванулся было вперёд, но Полина дёрнула его за рукав.

— Постой! А если это кто-то из зверей притворился твоим папой?

Они напряжённо ждали, стоя посреди улицы, пока высокий силуэт приближался. Это и впрямь оказался отец Антона, высокий красивый мужчина с тёмной бородой. Полина вспомнила, что пару раз видела его в посёлке. Она изо всех сил всматривалась в него, но на голове Петрова-старшего не вырастали рога, лицо не покрывалось шерстью, руки не превращались в лапы, а глаза не начинали светиться, да и других зверей поблизости видно не было. Немного успокоившись, Полина опустила скрипку, хотя в любой момент готова была метнуться прочь.

— Антон! — отец с размаху налетел на сына, схватил его за плечи, встряхнул, встревоженно заглянул в лицо. Увидев его тёмные глаза, Полина окончательно уверилась в том, что это настоящий отец Антона, — ни один зверь не смог бы подделать этот взгляд, полный страха, облегчения и горячей любви. Полина внезапно вспомнила о собственных отце и матери, погибших совсем давно, когда она была ещё маленькой, о дедушке, который сейчас, возможно, находился между жизнью и смертью, и словно ледяная рука сдавила ей сердце. Она отвернулась, смаргивая выступившие на глазах слёзы.

— Антон! Живой! — отец тряс сына, ощупывал, оглядывал со всех сторон. — Что стряслось? Где ты был? Оля прибежала к нам вся в слезах, говорила, что на тебя напали какие-то звери!

— Папа, я... — Антон закашлялся: к нему только сейчас вернулось болезненное состояние, напрочь изгнанное магией маски. — Я, к-кажется, лунатил. Мне снилось, что я брожу по посёлку... а потом оказалось, что я и правда по нему бродил.

— Он пришёл ко мне, стал стучаться в дверь и жутко меня напугал! — подхватила Полина, сообразив, какие слова нужно говорить. — Я открываю дверь, а он стоит там, бледный, глаза закрыты, что-то бормочет... Я не знала, как его разбудить, и стала играть на скрипке, — она выдавила смущённую улыбку, кивнув на сжатый в руках инструмент. — Антон проснулся и сначала не понял, в чём дело...

Отец Антона перевёл на неё взгляд, и глаза его потеплели.

— Так значит, эта очаровательная скрипачка и есть та девочка, которую ты каждое утро провожаешь до школы? — он улыбнулся. Улыбка у него была приятная, искренняя, и Полина несмело улыбнулась в ответ.

— Пап, это Полина Морозова, — неловко пробормотал Антон.

— Борис Петров, — отец кивнул ей и огляделся по сторонам. — Да-а, не думал я, что знакомство с девушкой сына произойдёт в такой обстановке!

К белым щекам Антона прилил румянец, но он ничего не сказал и только низко опустил голову.

— Что ж, как бы то ни было, а нам пора домой, а то Карина с Олей там с ума сходят! — заторопил Борис сына.

— Ой, а можно мне с вами? — вскинулась Полина: она и помыслить не могла о том, чтобы вернуться в свой дом и провести остаток ночи в одиночестве. Не считать же надёжной защитницей Джоанну! — Понимаете, мой дедушка сейчас в больнице, и я дома совершенно одна...

Разумеется, ей разрешили проводить Антона до дома и даже остаться у Петровых на ночь. Карина, изящная темноволосая женщина с большими зелёными глазами, при появлении сына бросилась обнимать его, заливаясь слезами. Олю, тоже плачущую, обнял и прижал к себе отец. Антон просил прощения, шептал оправдания, клялся, что ничего не помнит, а Полина стояла, сжимая в руках скрипку, переводила дыхание и молилась, чтобы эта ночь поскорее закончилась.

Следующие несколько дней пролетели незаметно. Петровы приняли подругу сына очень радушно, поблагодарили за заботу об Антоне, а Оля, с которой они будто заново познакомились, вообще не хотела уходить от неё. Узнав подробности ночного происшествия, она пришла в ужас и теперь часто бросала на Антона подозрительные взгляды, словно проверяя, не превратится ли он в дикого зверя. Полина вернулась домой уже утром, когда рассвело, в школу в этот день пришла ко второму уроку, объяснив это ситуацией с дедушкой. Впрочем, среди учителей она была на хорошем счету, и допытываться никто не стал. В школу неожиданно вернулась Лилия Павловна, бледная и словно потерявшая в весе килограмма три-четыре. В тёмных волосах её блестело несколько седых прядок, которых ранее там не наблюдалось. Катя в классе так и не объявилась, и из разговоров её подружек Полина поняла, что они с матерью собираются уезжать из посёлка.

Она теперь проводила в дедушкином доме только дни, быстро готовила еду, ела без аппетита и делала домашнее задание, на ночь вместе с Джоанной и скрипкой перебираясь к Стрелецким. Ника и её родители, как и Петровы, встретили Полину приветливо, посочувствовали ситуации с дедушкой и позволили девочке ночевать у них, пока Харитона не выпишут из больницы. Ника, как и Бяша, пришла в ужас, когда Полина на перемене рассказала им о случившемся, а вот Ромка пылал гневом, по сто раз повторял «Я же говорил, Морозова! Я тебя предупреждал, что от этого очкарика одни беды!» и грозился прикончить Антона. Бяша вяло пытался отговорить друга и предлагал подождать до весны, а там «они все ещё на тридцать лет уснут, на!». Ника пыталась было призвать их продолжать расследование, но быстро обнаружила, что осталась в полном одиночестве. Никто не хотел идти против зверей, которые едва не заставили одного из сыщиков съесть свою подругу.

— Теперь мы знаем, как преодолеть магию флейты! — безуспешно убеждала Ника. — Надо собраться и дать им решающий бой, пока они снова не попытались захватить разум кого-то из нас! Или пока их приспешник-маньяк не похитил ещё одного ребёнка!

— Антона они не захватят, — усталым голосом возражала Полина. — Я сожгла его маску. И ты свою тоже сожги. А на скрипке я больше не смогу играть, уж извини. Я теперь каждый раз, как беру её в руки, вижу перед собой оскаленные морды этих тварей, — она зябко повела плечами.

— Неужели ты не хочешь изгнать их раз и навсегда? — пылко воскликнула Ника. — Будь я на твоём месте, я бы...

— Ты не на моём месте, — тускло возразила Полина. — И молись, чтобы никогда на нём не оказаться.

Ника после этих слов замолчала, поджала губы и больше ни о чём подругу не просила. Их общение теперь свелось к кратким обсуждениям школьных будней и домашнего задания. Ромка Пятифанов ходил мрачнее тучи, поигрывая ножом-бабочкой, и зло косился на девочек, но попыток вступить с ними в разговор не предпринимал. Бяша часто бросал на них виноватые взгляды, но почти не говорил с ними и, похоже, стал побаиваться Нику — а вдруг она тоже попадёт под влияние зверей и пойдёт по улицам посёлка, выискивая себе «угощение»? Полина умоляла её сжечь маску куницы, и Ника сказала, что сожгла, но так ли это на самом деле, Полина не знала. С Антоном она после той жуткой ночи не виделась, лишь пару раз говорила по телефону. Родители теперь ужесточили надзор за ним, и он не покидал своей комнаты. Простуда стала отступать, он уже делал домашние задания, узнавая их у Ники, и страшился того момента, когда ему придётся вернуться в школу. Оля, по его словам, относилась к нему со смесью жалости и страха, и это разрывало ему сердце.

Дедушку ещё не выписали из больницы, но ему стало лучше, и Полина решила не рассказывать о ночном происшествии, страшась нового сердечного приступа. В эти же тихие печальные сумбурные дни нежданно-негаданно сбылась её заветная мечта. Харитон, когда внучка навестила его в больнице, слабым голосом сообщил, что больше не может заботиться о ней, и велел найти в своей старой записной книжке номер какой-то дальней родственницы, то ли двоюродной, то ли троюродной тёти Полины. Тётя эта жила в Иркутске и после долгого разговора по телефону согласилась-таки забрать её с дедушкой и Джоанной в город, хотя была явно недовольна, что на неё разом свалятся немощный старик, девочка-подросток и капризная кошка.

Мечта Полины сбылась, но никакой радости она не ощутила — не такой ценой хотела она вырваться из маленького посёлка. Больной дедушка, возлюбленный-оборотень, брошенные друзья, ночные кошмары и любимое дело, о котором она думать не может без содрогания, — вот её плата за городскую жизнь!

Харитона готовили к выписке, Полина потихоньку собирала вещи и готовилась к переезду. Контрольные и зачёты она сдала экстерном, хотя некоторые отметки, особенно по физкультуре, ей явно нарисовали. Все документы в школе скоро должны были быть готовы, и до переезда оставалось совсем немного. В воскресенье Полина в очередной раз обошла квартиру, кажущуюся странно пустой, покормила кошку, оделась, мельком взглянула на своё отражение в зеркале, с грустью покосилась на счётчик, который благодаря умелым рукам деда почти ничего не накручивал, хотя электричества долгими зимними вечерами, понятное дело, приходилось тратить много. Эх, дедушка, её родной и любимый дедушка, в последнее время ставший таким далёким!

Полина заперла дверь, поплотнее запахнула пальто, надеясь спастись от пронизывающего ветра, и направилась к дому Сергея Сергеевича, учителя музыки. Он жил на отшибе, почти так же близко к лесу, как и Петровы, только с другой стороны посёлка. В течение трёх лет он усердно занимался с Полиной, и она подумала, что невежливо будет уехать, не попрощавшись с ним. В конце концов, этот немногословный и угрюмый человек, влюблённый в музыку, — одна из немногих хороших вещей, которые случились с ней в посёлке.

Полина уже пару раз бывала у Сергея Сергеевича дома и теперь не стала тратить время на оглядывание его тесного и узкого жилища, даже в солнечный день укутанного тенями, а сегодня и вовсе мрачного и тёмного. Она прямо сообщила, что вынуждена уехать из посёлка в связи с ухудшившимся состоянием дедушки. Сергей Сергеевич внешне оставался столь же спокойным и невозмутимым, как всегда, но Полине показалось, что что-то мелькнуло в глубине его тёмно-серых глаз.

— Очень жаль, Морозова, — протянул он. — Что ж, надеюсь, в Иркутске тебе будет легче найти хорошего учителя. Жалко зарывать в землю такой талант.

— Я, наверное, больше не буду заниматься скрипкой, — призналась она со вздохом: ей не хотелось лгать учителю. — Хочу попробовать себя в чём-то новом.

— Опрометчиво, — он нахмурился и покачал головой. — Так можно всю жизнь растратить в погоне за чем-то новым. Мне казалось, ты твёрдо настроена идти к своей цели.

— Я не собираюсь совсем отказываться от музыки, — попыталась оправдаться Полина, но он оставался таким же мрачным.

— Я вот на всё был готов ради музыки. Сбежал из дома вопреки воле отца, поступил в музыкальное училище. Отец не хотел, чтобы я становился музыкантом. Всё твердил, что это несерьёзное занятие.

— Но разве ваш отец сам не был учителем музыки? — удивилась Полина, вспомнив заметку, которую они с Антоном видели в газете тридцатилетней давности.

— С чего ты это взяла? — Сергей Сергеевич удивлённо уставился на неё.

— Я делала один доклад, — соврала она, сама не зная зачем, — читала старые газеты в библиотеке, и там была заметка о вашем отце. То есть я подумала, что это ваш отец. С. А. Рыбаков. Вы с ним очень похожи!

— А, это... — он вяло махнул рукой. — Отец проработал учителем музыки недолго, и это не приносило ему особого удовольствия, да и денег тоже. Поэтому-то он и хотел, чтобы я выбрал себе нормальную профессию...

Полина стушевалась, сразу ощутив себя глупой и очень бестактной. Они поговорили ещё какое-то время, потом Сергей Сергеевич вздохнул, хлопнул себя по коленям и встал.

— Ладно, Морозова. Раз уж ты уезжаешь, негоже оставлять тебя без подарка. У меня есть книга, которая может тебя заинтересовать. Детектив, где всё действие крутится вокруг скрипки Страдивари, — думаю, тебе не надо объяснять, кто это такой.

— Ой, не надо мне никаких подарков! — засмущалась Полина, но учитель решительно тряхнул головой.

— Надо-надо. «Визит к Минотавру»⁽¹⁾, ещё советских времён книга, и фильм по ней есть. Не понравится — отдашь своей подружке Стрелецкой. Она, кажется, любит детективы?

Он вышел из комнаты, и Полина вскоре услышала, как он роется среди книжных полок в соседней комнате. Внезапно ей стало очень неуютно, и она даже поёжилась. Откуда Сергей Сергеевич знает, что Нике нравятся детективы? Почему он так странно отозвался о своём отце, якобы ненавидевшем музыку? Если подумать, что она вообще знает об учителе музыки? О человеке, к которому она пришла в дом, никому об этом не сообщив?

Нечто неизведанное, называемой женской интуицией, заставило Полину подняться и в несколько бесшумных шагов преодолеть расстояние от гостиной до двери узкой ванной с обшарпанными стенами. Она тихонько приоткрыла дверь грязно-белого шкафчика, недрогнувшей рукой взяла флакон с полустёртой этикеткой — и не испытала удивления, ощутив резкий запах дешёвого одеколона.

В голове словно что-то лопнуло, как натянутая струна скрипки, а потом внутри Полины стало пусто, холодно, ясно и удивительно легко. Она поставила флакон на место, закрыла шкафчик, неслышно вернулась назад и села обратно на диван, хотя внутри неё всё клокотало от осознания внезапно открывшейся тайны. Сергей Сергеевич и есть тот неуловимый маньяк, пособник Хозяина леса и зверей, который похитил Катю и запихнул её в мясорубку! Он всю жизнь прожил в посёлке, прекрасно знает все пути и тропинки, всех учеников, ведь он работает в школе! И запах дешёвого одеколона Полина иногда слышала от него, и на фотографии в заметке — теперь она поняла это с кристальной точностью — был он сам, а вовсе не его отец! Тридцать лет назад Сергей Рыбаков похищал детей и приносил их в дар Хозяину леса и зверям, а тот за это даровал ему молодость и силу. Вот почему Сергей Сергеевич выглядит так молодо, хотя в словах его чувствуется немалый опыт! И теперь он снова приносит жертвы!

В это время учитель вернулся в гостиную с увесистой книжкой в руках и протянул её Полине. Она приняла её, стараясь сдерживать дрожь в руках, и самым любезным тоном, на какой только была способна в данный момент, заявила:

— Сергей Сергеевич, спасибо вам огромное! Послушайте, а можно от вас позвонить Нике? Мы с ней сегодня собирались устроить что-то вроде прощальной вечеринки, попить чаю, поболтать... Я после вас собиралась зайти в магазин, но забыла уточнить, что именно купить и на сколько человек. А то она ещё Ромку Пятифанова позовёт, тот Бяшу... Можно позвонить?

— Пожалуйста, — учитель, похоже, ничего не заподозрил и кивнул на светло-серый аппарат, стоящий в прихожей. Полина метнулась туда, набрала номер Ники, радуясь, что выучила его наизусть, и принялась ждать, краем глаза наблюдая за стоявшим в дверях гостиной Рыбаковым и молясь, чтобы подруга оказалась дома.

— Алло? — прозвучал в трубке голос Ники.

— Привет! — жизнерадостно воскликнула Полина. — Я зашла к Сергею Сергеевичу, как и говорила. Теперь собираюсь в магазин, купить чего-нибудь вкусненького к чаю — ну, ты помнишь! Чаепитие, все дела... Так на сколько человек покупать? Ромка с Бяшей придут? А Антон?

— Полина, — голос подруги, слава всем богам, прозвучал очень тихо. — Какое чаепитие? О чём ты вообще говоришь?

— Все придут? Ну и прекрасно! — продолжала гнуть своё Полина. — Хорошо, значит, куплю конфет... батончиков, если будут...

— Полина, — голос Ники стал очень тревожным. — У тебя всё в порядке?

— Нет, конечно же, нет! — радостно воскликнула она. — Совсем недолго! Заеду за сладостями, а потом сразу к тебе. Только тут ещё надо будет успеть проведать дедушку.

— Полина, — голос в трубке понизился до шёпота. — Тебе нужна помощь?

— Да! Да, конечно.

— Ты сейчас в опасности?

— Не знаю. Возможно. Если у него всё будет в порядке, его точно выпишут. Кстати, мне тут Сергей Сергеевич передал подарок. Роман «Визит к Минотавру», детективный. Он знает, что ты любишь детективы.

— Откуда? — голос Ники прозвучал резко, как удар хлыста, и это внезапно натолкнуло Полину на отчаянную мысль.

— Кстати, я, кажется, нашла то, что так долго искала, — проникновенно сообщила она. — Помнишь, я говорила тебе, что хочу попробовать новый инструмент? Так вот, это будет альт! Наверное, старый и тревожно звучащий, но альт. Будет здорово попробовать сыграть на альте, а то всё скрипка да скрипка...

— Полина, — голос в трубке дрогнул. — Это сейчас был шифр, да? Тайный знак?

— Да! — она чуть не расплакалась от облегчения, но надо было продолжать улыбаться. — Да, спасибо большое!

— Ты сейчас у учителя музыки?

— Ага.

— Ты можешь оттуда уйти?

— Постараюсь как можно скорее. Мне совсем неохота носиться по посёлку в такой холод, а тут ещё и буран обещали. Ну, пока! — Полина опустила трубку на рычаг и со смущённым видом повернулась к Рыбакову.

— Простите, что так долго.

Он равнодушно пожал плечами, потом обошёл Полину, подошёл к двери и отворил её. Она холодеющими губами проговорила «До свидания. Ещё раз спасибо за книгу» и шагнула в прямоугольник открывшейся двери, навстречу порывам ветра, ослепительно и больно ударившим её в лицо.

1) «Визит к Минотавру» — детективный роман А.А. и Г.А. Вайнеров, опубликован в 1972-м году, экранизирован в 1987-м. В основе сюжета лежит расследование похищения уникальной скрипки Антонио Страдивари «Санта-Мария».

Вернуться к тексту

В эти тревожные февральские дни Ника Стрелецкая не могла избавиться от гнетущего чувства тревоги и вместе с ним — от досады и глухой злости: на себя, на Полину, на Антона, на Ромку с его глупыми закидонами, на лесную нечисть, которая едва не сожрала её единственную подругу! После того, что произошло с Антоном, продолжать расследование было невозможно. Он лежал дома с тяжёлой простудой и страшился одной мысли о возвращении в школу, Оля, с которой Ника пару раз говорила по телефону, тоненьким дрожащим голоском признавалась, что немного боится брата, но гораздо больше боится за него. Бяша теперь шарахался от каждой тени и подозрительно косился на Нику, боясь её обращения в куницу, Ромка после первой вспышки эмоций, вызванных рассказом Полины, невероятным усилием воли погасил в себе желание свернуть Антону шею и теперь делал вид, что никакого отношения к команде сыщиков не имеет. Полина ходила бледная и грустная, постоянно вздыхала, переживала из-за дедушки, а по ночам, устраиваясь с кошкой под боком на уютном широком диване в доме Стрелецких, сразу закрывала глаза и притворялась спящей, так что Ника даже не могла поговорить с ней.

Полина умоляла подругу сжечь маску куницы, как она сожгла маску зайчика, освободив тем самым Антона из-под власти Хозяина леса. Ника, честно говоря, сомневалась, что это поможет: во-первых, оставалась флейта Хозяина, которая, как она думала, могла подчинять себе детей и без маски; во-вторых, ничто не мешало зверям создать новую маску. Если она сожжёт маску куницы, то влияние лесной нечисти на неё, возможно, ослабнет или исчезнет совсем, но тогда она не сможет притвориться своей, войти в их круг, изучить его изнутри. Она никогда больше не сможет взлететь высоко над лесом, почувствовать ветер в своих волосах, дотянуться до большой и круглой, как головка сыра, луны, услышать чарующую колдовскую музыку. Она перестанет быть меченой, избранной и вновь станет самой обыкновенной девчонкой, которая отличается от других разве что занудством и странным пристрастием к детективам.

И в эти дни перед Никой встал выбор, возможно, один из самых трудных и важных выборов в её жизни:

Сжечь маску⁽¹⁾

Оставить маску⁽²⁾

Февраль приближался к середине, и Ника уже начала испытывать смесь надежды и отчаяния. С одной стороны, ей хотелось, чтобы звери поскорее легли в спячку, пропали ещё на тридцать лет, оставили посёлок в покое. С другой стороны, она страстно мечтала продолжить расследование, но все члены «Клуба Неудачников» бросили её, а с наступлением весны любые мысли о продолжении поисков следовало оставить. Ника металась, переживая, досадуя и надеясь, и в один из этих сумбурных дней, когда она, сделав домашнее задание, бесцельно слонялась по квартире, раздалась трель телефонного звонка.

Звонила Полина. Ника знала, что подруга вместе с дедом собирается переезжать в город, к какой-то дальней родственнице, и, несмотря на всё своё сочувствие к Полине, пережившей такой ужас, не могла не завидовать ей, не упрекать мысленно за то, что она бежит, точно крыса с тонущего корабля, бросает их в беде. Но первые же слова подруги заставили её забыть все обиды, вызвав сначала недоумение, а затем страх. Полина неестественно весёлым голосом говорила о каком-то чаепитии, обещала купить конфет, упомянула какой-то детективный роман: мол, Сергей Сергеевич знает, что Ника любит детективы. Нику это насторожило: откуда учителю музыки известны её вкусы? Но настоящий страх охватил её после слов Полины про «старый, тревожно звучащий альт». Подруга всё тем же пугающе весёлым тоном попрощалась и повесила трубку, а Ника села прямо на пол в прихожей, пытаясь унять внезапно охватившую её дрожь.

Полина позвонила из дома учителя музыки и говорила каким-то только что придуманным ею шифром. Она не хотела, чтобы Сергей Сергеевич узнал про их расследование? Или она его в чём-то подозревает? Сергей Сергеевич Рыбаков, молодой учитель музыки, который учит Полину играть на скрипке. Рыбаков, который откуда-то знает о любви Ники к детективам. Сергей Рыбаков, об отце которого Полина и Антон видели заметку в газете: он тоже преподавал музыку. Сергей Сергеевич, которого Полина сравнила со старым, тревожно звучащим альтом. Это было в тот день, когда в школе появился новенький Антон, тогда Полина ещё назвала своего дедушку древней народной мелодией, а Нику — высоким и чистым пионерским горном...

Она сказала, что нашла то, что давно искала. Но Полина ничего не искала, во всяком случае, в одиночку. Они искали все вместе — способ освободить заколдованных детей, способ одолеть Хозяина леса, маньяка, который этому Хозяину помогает... Маньяка! Того, от которого, по словам Кати Смирновой, пахло дешёвым одеколоном. Того, кто, скорее всего, давно живёт в посёлке и хорошо знает его. Того, кто вполне может работать в школе и знать всех детей. И дети его тоже знают и не испугаются, встретив в лесу.

Решение пришло в голову Ники быстро. Она кинула взгляд в сторону родительской спальни — мама отсыпалась после того, как полночи провела над своими фольклорными изысканиями, отец уехал за продуктами. Звать их на помощь не имеет смысла — пока объяснишь, что произошло, расскажешь о расследовании и выслушаешь град упрёков, с Полиной может случиться что угодно. До Тихонова добираться долго, можно и не застать его на месте, и потом, вдруг Рыбаков сумеет отвертеться? А если он совсем не причём, и Полина что-то не так поняла? Или Ника неправильно разгадала код Полины?

Она поднялась на ноги, встряхнула головой, отгоняя от себя жуткие мысли о мясорубке, и набрала номер Ромки. Ещё в самом начале расследования все сыщики обменялись номерами, и теперь это пригодилось.

Ромка, к счастью, ответил быстро и, едва услышав, что Полине, возможно, угрожает опасность, отбросил все свои закидоны. Сообщил Нике адрес учителя музыки — «Я как-то раз до него Полинку провожал», пообещал связаться с Бяшей, «захватить кое-что» и через десять минут быть у дома Сергея Сергеевича. Сразу после него Ника позвонила Антону, скороговоркой повторила всё, сказанное Роме, добавив адрес учителя музыки. Антон от услышанного пришёл в ужас, стал о чём-то расспрашивать дрожащим голосом, но она уже положила трубку. Самое важное она ему сообщила, пусть теперь сам решает, что делать: трусливо сидеть, как заяц в норе, или мчаться на помощь любимой.

Перед тем, как выбежать из дома, Ника сделала две вещи. Во-первых, написала записку, в которой указала адрес и имя Сергея Сергеевича Рыбакова, а также сделала приписку, что искать её следует либо по этому адресу, либо в лесу, и оставила записку на столе, придавив пеналом. Во-вторых, больше по наитию, она захватила с собой скрипичный футляр Полины, в котором находились собственно скрипка и смычок. Если сбудутся самые худшие её опасения, и им придётся столкнуться с Хозяином леса, лучше иметь с собой то, что можно противопоставить его флейте.

До дома Сергея Сергеевича Ника добралась с трудом. Усиливавшийся с каждой секундой ветер немилосердно бил её в лицо и хлестал по бокам, швырял в неё колючий снег, тускло-серое небо цветом сливалось с таким же снегом, который затягивал в себя, будто зыбучие пески, — в некоторых местах ноги проваливались едва ли не по колено. Задыхаясь от быстрой ходьбы, иногда переходя на бег, но тут же останавливаясь, кашляя и хватая ртом холодный воздух, она всё же доковыляла до дома учителя музыки, возле которого уже виднелись два силуэта.

— Что там с Полиной, Сара Коннор? — кинулся к ней Ромка.

— Это правда, что наш маньяк — Сергей Сергеич? — прошепелявил Бяша.

— Подождите... дайте отдышаться, — Ника согнулась пополам, прижимая футляр к груди. Сзади послышались торопливые шаги, и из снежной круговерти вывалился Антон Петров — раскрасневшийся, шапка сбилась, из-под неё торчат белые пряди, очки съехали, в зелёных глазах ужас и решимость одновременно.

— Что... с Полиной? — выдохнул он, торопливо стащил очки и принялся их протирать. Ника, чуть-чуть придя в себя, пересказала свой разговор с Морозовой и сделанные из него выводы. Бяша после слов о старом альте уважительно присвистнул — «Нифига у вас там шифры, на!», Ромка же, наоборот, помрачнел — видимо, задумался, с какой музыкой у Полины ассоциируется он. Антон, оглядевшись по сторонам, подошёл к дому учителя и громко постучал, потом подёргал ручку.

— Сергей Сергеевич, откройте!

— Да нет там никого, — бросил Ромка, хмуро глядя на недавнего соперника. — Мы с Бяшей и стучали, и звали, и по окнам посмотрели: никого не видать. Свалил Сергеич и Полинку с собой прихватил! — он со злостью пнул угол дома. — Ещё и буран этот грёбаный! Так бы хоть следы на снегу поискали!

— Надо звонить в милицию! — побледневший Антон обернулся к ним. — Пусть ищут Сергея Сергеевича по всему лесу, с собаками, с оружием!

— Собаки в лес не пойдут — боятся нечисти, — убитым голосом возразила Ника. — А Тихонов нам может и не поверить. И даже если поверит — Рыбаков спрячется в Чёрный Гараж, и ищи его.

— Что же, нам теперь совсем ничего не делать? — глаза Антона засверкали. — Полина пропала! Я по пути забежал к её дому, стучал, звал: её нет! Если она в такой буран не пришла к себе или к тебе, значит, с ней что-то случилось!

— Эй, братва! — раздался голос Бяши. Пока они спорили, он забрёл за угол дома и принялся что-то раскапывать в снегу. Все столпились вокруг, и вскоре он с торжествующим видом предъявил свою находку. Это была плотная вязаная варежка розовато-коричневого цвета с узором в виде верёвки.

— Это же Полины! — Антон, ахнув, выхватил у Бяши варежку, зачем-то поднёс к лицу и изо всех сил втянул носом воздух. — Ежевикой пахнет, — смущённо пояснил он, видя удивление на лицах остальных сыщиков. — Очень слабо, но чувствуется. Это точно Полины!

— Так это, выходит, Полинка и в самом деле пропала, на! — растерянно произнёс Бяша. — Не стала бы она в такой холод без варежки разгуливать!

— Может, она её нарочно бросила? Как Катя кошелёк? — предположила Ника.

— Ясно одно: искать её надо, — Рома помрачнел ещё больше. — Слушай, Тоха, если ты запах ежевики чуешь, может, найдёшь по этому запаху Полину? — насмешки в его голосе не было, только отчаяние. Похоже, он и впрямь верил в то, что говорил.

— Я же не собака, — Антон беспомощно покачал головой. — В милицию надо, там специально обученные... — он не договорил, глаза его за стёклами очков расширились, и он указал куда-то за их спины. — Глядите!

Все обернулись, и увидели, что к ним бредёт маленькая тёмно-коричневая собачонка с большими грустными глазами и взъерошенной шерстью. Уши её были опущены, длинный хвост вилял из стороны в сторону. Немного не дойдя до сыщиков, собачка остановилась, недоверчиво взглянула на Ромку и оскалила зубы.

— Это ведь Жулька! — воскликнул Антон. — Та самая, которая за Алисой ходила!

— Та самая, которую я в лесу пнул? — Ромка сплюнул с досады. — Вот дурак! Ты это, в общем, не сердись, я не хотел... — он сунул руки в карманы, видимо, в поисках какой-то еды, но ничего не нашёл и в сердцах выругался. — Тьфу! Стою тут, перед какой-то собакой извиняюсь!

— Жулька, Жулька, — ласково позвал Антон, садясь на корточки и медленно протягивая руку к дворняжке. На него она отреагировала куда ласковее и даже позволила погладить себя по голове. Ника осторожно подошла поближе и тоже протянула руку, давая собаке обнюхать её. Что они с Антоном подумали об одном и том же, она поняла сразу.

— Хорошая собачка, хорошая девочка, — она почесала Жульку за ухом. — Ты ведь нам поможешь?

— Вот, понюхай, — Антон поднёс к самому собачьему носу варежку Полины. Жулька понюхала её, сморщила нос и фыркнула: похоже, запах ежевики был ей не по нраву. Она отвернулась, но Антон аккуратно повернул её голову обратно.

— Нет, ты понюхай, понюхай. Запомнила запах? А теперь след! — скомандовал он. — Ищи Жулька, ищи!

— Нам очень надо найти владелицу этой варежки, — взмолилась Ника: в отличие от Ромки, она совсем не чувствовала себя глупо, упрашивая собаку. — Да, она тебя не любит, она боится собак, но она же в этом не виновата! Может, если ты поможешь её найти, она изменит своё отношение к тебе! Ты единственная собака во всём посёлке, которая может нам помочь! Ты ведь не боишься лесных зверей, правда? И нас с Антоном не боишься.

Жулька послушно понюхала варежку, снова чихнула, втянула носом воздух, слизнула налипшие на него снежинки, отбежала на некоторое расстояние и обернулась, призывно глядя на ребят. Похоже, она явно взяла след.

— Ну ты даёшь, Тоха! — восхитился Ромка. — Тебе бы дрессировщиком работать! Айда за ней, пока буран её со следа не сбил!

— Может, кому-то сбегать в милицию и всё рассказать, пока мы ищем Полину? — предложила Ника, глядя при этом на Бяшу, но тот замотал головой.

— Я к мусорам не пойду, на! Да и Тихонов этот какой-то мутный, Ромка говорит, ему веры нет!

— Пока ты сегодня про Сергеича не рассказала, я, по правде говоря, Тихонова подозревал, — кивнул Ромка, направляясь за Жулькой. — Он местный, всех здесь знает, леса исходил вдоль и поперёк. К тому же мент — знает, как улики запрятать, как что подделать, чтобы следствие за нос водить. И неизвестно ещё, что тогда, тридцать лет назад, произошло. Может, он душу Хозяину леса продал! Ты, Тоха, не обижайся, — он повернулся к Антону, который, спотыкаясь, пробирался через сугробы вслед за собакой, — но мамка твоя тогда мелкая была совсем, она ничего не помнит. Может, Тихонов её ценой жизней других детей спас!

— А как же запах дешёвого одеколона, о котором говорила Катя? — возразила Ника. — Я от Тихонова ни разу такого запаха не слышала.

— Я тоже, а я с ним знаком побольше твоего, — Ромка почесал в затылке, затем нахмурился. — Ладно, проехали! Всё равно теперь поздно назад поворачивать. Плевать, кто маньяк, лишь бы Полину найти!

— А если мы на зверей наткнёмся? Или на самого Хозяина? — спросила Ника. — Я, кроме скрипки, ничего не взяла!

— Мы взяли, — кратко ответил Рома. — Бяша, покажь!

— «Коктейль Молотова»⁽³⁾, на! — Бяша на ходу расстегнул куртку и показал спрятанную за пазухой большую стеклянную бутыль с плескавшейся в ней мутной жидкостью.

— Спички у нас с Бяшкой тоже есть, — Пятифанов похлопал себя по карману. — Как там в записке Орешкина говорилось? «Страх шлёт пламя для зверей в тайге?». Вот и посмотрим, какой страх оно им шлёт.

— У меня тоже оружие есть, — Антон вытащил из-под куртки что-то чёрное и блестящее, и Ника ахнула.

— Ты что, украл у отца пистолет?

— Другого выхода не было, — в голосе Антона послышалось знакомое глухое отчаяние. — Если всё закончится благополучно, я верну пистолет, и он, может быть, даже ничего не заметит. А если заметит, я расскажу всю правду, и он меня простит. Если же всё закончится плохо... украденный пистолет будет наименьшей из моих проблем.

— Чётко сказано, на! — подметил Бяша, и дальше путь они продолжали в молчании, под скрип снега, редкий хруст веток и подтявкивание Жульки. Нике всё мерещилось, что за ними кто-то следует, но оборачиваясь, она ничего не могла различить в снежной круговерти.

Жулька, разумеется, вела их в лес — а куда же ещё мог утащить Полину Сергей Сергеевич? Хотя прямых доказательств не имелось, теперь уже никто не сомневался, что неуловимый маньяк, пособник Хозяина леса, — именно учитель музыки, и Полину он похитил, потому что она его вычислила. Или потому, что она единственная во всём посёлке — во всяком случае, из детей — способна противостоять магии Хозяина. Или потому, что Хозяин хочет заманить к себе в логово всех сыщиком разом... Ника то и дело встряхивала головой, пытаясь отогнать от себя жуткие мысли, не представлять Полину в мясорубке, связанную, с заткнутым ртом. Может, маньяк прямо сейчас разрубает её на части! А может, до неё уже добрались звери... Не думать, не думать об этом! И не вспоминать свой сон, в котором она так же брела к лесу через снег и ветер, содрогаясь от холода...

Буран всё усиливался, ветер щедро бросал в бредущих по лесу сыщиков пригоршни снега, противно колющего лицо, щёки щипало от холода, дышать становилось всё труднее. Ника перекладывала футляр из одной руки в другую, зажимала под мышкой, сгибая и разгибая замёрзшие пальцы, шмыгала носом, старалась не глотать ртом холодный воздух. Ромка и Бяша матерились себе под нос, пытаясь натянуть шапки на лоб и укрыться от ледяных порывов ветра, Антон же шагал вперёд, словно ему ничто не препятствовало, и только всё чаще и чаще протирал запорошенные очки. Жулька подскуливала, ёжась от ветра, но продолжала уверенно бежать вперёд, и в душу Ники закрались сомнения: может ли обычная дворовая собачка в такую погоду так уверенно взять след и идти по нему? Не ведёт ли она их всех в ловушку? Может, Жулька — тоже не простая собака?

В лесу деревья, казалось бы, должны были защищать от ветра, но он дул сквозь их голые стволы, скидывал снег с еловых лап, завывал в кронах, подобно дикому зверю. На улице был ещё день, но из-за бурана лес выглядел совсем тёмным и грозным. Следуя за Жулькой по извилистым тропкам, какими она раньше никогда не ходила, Ника с тревогой подумала, смогут ли они вообще вернуться назад, и тут Ромка с Антоном почти синхронно охнули и рванулись вперёд.

Ника не была удивлена, когда перед глазами появилось уже знакомое строение чёрного цвета. Гараж стоял на возвышении, поджидая новых жертв, красная лампочка, мигавшая над входом, напоминала глаз циклопа или какого-то другого мифического чудовища. Бяша при виде гаража остановился как вкопанный, закашлялся, заблеял и слабым голосом выдавил:

— П-пацаны, н-не надо! Если... если мы все-е туда пойд-дём... обратно н-не вернёмся, на!

— А ты и не ходи, стой тут, на стрёме! — скомандовал Ромка и, подбежав к двери, остановился, переводя дух. — Тоха, готовь свою волыну! — он крутанул в воздухе нож-бабочку. Жулька немного покрутилась возле ног Антона, принюхалась и отбежала в сторону, к Бяше, — она явно была не намерена входить внутрь гаража. Ника, немного отдышавшись, крепче прижала к себе скрипку и шагнула вперёд, но тут сзади послышался уже знакомый скрип снега, и она резко развернулась.

В просвете меж чёрных деревьев застыла маленькая фигурка, резко выделявшаяся на фоне бело-серого снега фиолетовым пальто, зелёным шарфом и сиреневой шапкой, из-под которой выбивались светлые пряди. Поняв, что её обнаружили, она поколебалась несколько мгновений, а потом бросилась к сыщикам.

— Оля! — вскрикнул Антон, протянул к ней руки и тут же отдёрнул их. — Ты точно настоящая Оля?

— Я настоящая, я тебе клянусь! Маминым сердцем... хотя так нехорошо говорить, — затараторила сестрёнка. — Я услышала, как ты говорил по телефону с Никой, что Полину похитили, видела, как ты взял из папиного ящика пистолет... Но я никому не сказала, ты не думай! Я следила за тобой до дома учителя и слышала всё, что вы говорили... ну, почти всё, — она застенчиво опустила огромные зелёные глаза. — А потом вы пошли за собачкой, а я пошла за вами.

— Олька, ты с ума сошла! — обрушился на неё брат. — Тебе вообще нельзя из дома выходить! Родители же с ума сойдут!

— Тебе тоже нельзя, но ты же вышел!

— Я старше! И мне надо спасать Полину!

— Я тоже буду её спасать! Она моя подруга! — девочка упёрлась кулачками в бока и упрямо уставилась на брата. — Ты сам говорил, что я должна быть храброй! А если тебя опять заколдуют... — её голос задрожал, — если ты станешь Зайчиком... Кто тебя спасать будет?

— Я не стану Зайчиком! Полина сожгла мою маску, — пояснил Антон. — Даже и не думай тут оставаться! Тут опасно, тут маньяк, звери, Хозяин леса... Иди домой! — но он тут же понял, какую ерунду сморозил. — Хотя нет, теперь уже поздно! Холодно, буран, ещё заблудишься! Стой здесь, рядом с Бяшей, поняла?

— Ага, — до Оли, похоже, стало доходить, какую глупость она совершила, и она, подойдя к Бяше, несмело улыбнулась. Тот, несмотря на колотивший его ужас, выдавил в ответ кривую улыбку.

— Если мы через десять минут не вернёмся, дуйте за помощью, — скомандовал Ромка. — Бяшка, ты из этой части леса выбраться сможешь?

— Вроде места з-знакомые, там д-дальше речка, г-где мы л-летом купались, — выдавил Бяша, стуча зубами. — И с-собака, если что, поможет.

— За мелкую головой отвечаешь! — Ромка кивнул на Олю и, развернувшись, кинулся к гаражу. Ника была уверена, что дверь окажется запертой, но она, как и в прошлый раз, отворилась с противным скрипом. Сыщики ввалились внутрь втроём, толкаясь плечами и локтями, и их поглотила темнота, рассеиваемая лишь тусклым светом лампочки.

Мясорубки в гараже не было, как и машины. Внутри по-прежнему пахло краской, машинным маслом, бензином и чем-то металлическим, на исписанных и изрисованных стенах висели инструменты, а в углу, привалившись к груде шин, сидела Полина. В отличие от Кати, она была одета в пальто, неподалёку в углу валялись шапка и сапоги. Руки Полины были связаны за спиной, ноги стянуты грубой верёвкой, рот замотан платком. При появлении ребят она вскинула голову и слабо замычала, широко распахнутые голубые глаза наполнились слезами.

Все трое подлетели к пленнице одновременно. Антон бросился снимать платок со рта Полины, Ромка принялся перепиливать верёвку на руках и ногах, Ника быстро схватила её шапку и сапоги. Едва руки Полины оказались свободны, она обхватила Антона за шею и всхлипнула.

— Вы пришли, вы спасли меня... Я... Я так боялась, что вы меня бросите! Что вы меня не найдёте!

Она обняла и Ромку, который от этого вспыхнул и вывернулся из её рук, и Нику, потом, продолжая всхлипывать, с трудом поднялась на ноги, опираясь на плечо Антона. Дрожащими непослушными руками натянула протянутые Никой сапоги, надела шапку и, шмыгнув носом, вытерла его рукавом.

— Я... я, пока сидела здесь, всё думала, что он со мной сделает. Что в мясорубку засунет, как Катю... или ещё хуже!

— Куда уж хуже-то, — у Антона голос дрожал от страха и облегчения, да и его самого трясло. — Пошли, надо выбираться отсюда! Бяша с Олей на улице ждут.

— Олей? — слабо переспросила Полина, растирая затёкшие руки. — А её-то вы зачем с собой взяли?

— Она сама за мной увязалась. Ладно, долго объяснять, — Антон снова протёр очки.

— Это был Сергей Сергеевич? Он тебя похитил? — вмешалась Ника.

— Он, — кивнула Полина. — Я нашла у него в ванной флакон с дешёвым одеколоном. А ещё он откуда-то знает, что ты любишь детективы. И та заметка в газете, про С. А. Рыбакова... Я думаю, это он и был. Тогда, тридцать лет назад. Он продал душу Хозяину леса и отдавал ему детей в обмен на вечную молодость. Тогда его тоже звали Сергей, а теперь он Сергей Сергеевич, как будто сын того Сергея, то есть самого себя...

— Он тебя не тронул? — Ромку хитросплетения судьбы учителя музыки не интересовали.

— Не тронул? — губы Полины неожиданно искривились в горькой усмешке. — Нет, ты что! Всего-то дождался, пока я покину его дом и заверну за угол, там попытался оглушить меня ударом по голове, но не смог, и пришлось меня придушить...

— Там, наверное, ты и обронила варежку, — тихонько проговорила Ника.

— ... потом связал меня, притащил в лес и запер в этом гараже. А так он меня не тронул, совершенно! — она понизила голос и добавила уже спокойнее: — Нет, он меня не тронул. Не в этом смысле. Ему от детей другое нужно.

— Что именно? — спросила Ника.

— Мучения. Страдания. Наверное, проработав столько лет в школе, Сергей Сергеевич на самом деле ненавидит детей, — Полина, поддерживаемая Антоном, направилась к выходу, Ромка и Ника последовали за ними. Дверь гаража открылась с тем же жутким скрежетом, и все четверо, выбравшись наружу, заспешили прочь.

— Ну чё, спасли Полинку? Живая, на? — Бяша от радости даже ненадолго забыл свой страх перед гаражом. Оля, тихо взвизгнув, кинулась к брату и его спасённой подруге и обняла обоих. Жулька тявкнула и завиляла хвостом, но Полина ойкнула и испуганно отстранилась.

— Ой, а что она тут делает?

— А она тебя спасла! — Антон вытащил из кармана варежку и протянул владелице. — Давай, надень, а другую руку в карман спрячь. Жулька тебя по запаху нашла!

— Надо же, — слабым голосом произнесла Полина, недоверчиво глядя на собаку. Та внезапно жалобно заскулила, прижала уши, и тут неподалёку послышались мерные тяжёлые шаги. Сыщики развернулись и увидели Сергея Сергеевича, стоявшего возле Чёрного Гаража. Руки он держал в карманах, на его худом вытянутом лице не отражалось никаких эмоций, и это пугало больше всего.

Антон и Ромка одновременно шагнули вперёд, первый сунул руку за пазуху, второй крутанул ножик, высвобождая лезвие. Полина, отступив назад, прижала к себе испуганно пискнувшую Олю, Бяша сжал кулаки и бочком подобрался ближе к Роме. Ника после секундного замешательства встала перед Полиной и Олей, закрывая их собой, сама заслонилась скрипичным футляром. Сбоку мелькнуло тёмное пятно — кажется, Жулька предпочла скрыться в глубине леса.

— Что, псих, думал, мы не найдём Полинку? — севшим от гнева голосом проговорил Ромка. — А мы нашли. Теперь тебе точно кранты, урод!

— Забавно, — холодно произнёс Рыбаков: лицо его оставалось абсолютно непроницаемым. — И какие у вас есть доказательства?

— Это вы на меня напали! — воскликнула Полина. — Хоть и со спины, но я поняла, что это вы! И Катя узнает запах одеколона, которым вы пользуетесь! Как вы могли? — страха в её голосе не было, лишь обида и злость. — Я доверяла вам! Я считала вас самым талантливым человеком из всех, кого я встречала! А вы не человек — вы чудовище!

— Вы просто ненормальный! — горячо поддержал её Антон. — Вы похищали, мучили и убивали детей — и ради чего? Вам что, это нравилось?

— Мне жаль, Морозова, — бесцветным голосом сказал Рыбаков. К удивлению Ники, он даже не пытался хоть как-то оправдаться. — Я не хотел, чтобы это произошло с тобой. Ты действительно талантливая девочка. Слишком талантливая. Твоя музыка смогла остановить зверей, и Хозяин решил прибегнуть к моей помощи, чтобы избавиться от тебя.

— Значит, это всё правда? — голос Полины задрожал. — И тогда, тридцать лет назад, это тоже были вы, а вовсе не ваш отец! А шестьдесят лет назад, в тридцать девятом? Может, вы и тогда уже жили, а? И уже тогда похищали детей?

— Ты умная девочка, — кивнул Рыбаков: выражение его лица никак не изменилось. — Ты о многом догадалась. Да, тридцать лет назад я заключил договор с Хозяином леса, как Фауст с Мефистофелем: помнишь, я рассказывал тебе про оперу Гуно⁽⁴⁾? Он даровал мне молодость: я так же молод, как был тогда. Но в тридцать девятом году я ещё не появился на свет. В те времена Хозяину леса служил кто-то другой... а может, ему вообще не требовались слуги.

— Да что мы его слушаем, этого больного! — взорвался Ромка. Он решительно взмахнул ножом, сделал шаг вперёд, но Рыбаков резким движением вынул руку из кармана, и в ней блеснул маленький чёрный пистолет. Антон испуганно охнул, прижав руки к груди, Ромка попятился.

— Назад! — приказал учитель, дёрнув стволом пистолета. Ребята сгрудились, переглядываясь и в отчаянии пытаясь придумать решение. Полина крепче притянула к себе Олю, Ника быстро оглянулась на лес, соображая, не броситься ли им всем врассыпную. Бяша сунул руку за пазуху, видимо, готовясь применить «коктейль Молотова», но Ромка, мельком обернувшись, мотнул головой: не сейчас.

— Всех не перестреляете! — хриплым голосом заявил Антон. — Мы разбежимся, и хоть кто-то из нас доберётся до Тихонова и всё расскажет. Если хотите спастись, уходите прямо сейчас, мы не станем вас преследовать!

— Он мне ещё условия ставит! — неожиданно Рыбаков сухо и неприятно рассмеялся. — Зайчик, я вижу, осмелел!

— Я не... Откуда вы знаете? — опешил Антон.

— Я много чего знаю, — он медленно отступал к лесу, переводя ствол с Антона на Ромку и обратно. — Хозяин делится со мной кое-какими секретами. И его хитрая рыжая помощница тоже. Остальные-то меня боятся...

— Потому что вы их убили! — внезапно воскликнул Антон. — Вы их мучили и убивали, а Хозяин леса воскрешал в виде зверей, поэтому-то они ничего не помнят! Они думают, что он их спас, а свои прошлые жизни забыли, потому что те окончились мукой и страданиями. Вы и есть тот, кто «носит кожаное лицо»! Тот, кого держали в клетке! Тот, кто режет мелко-мелко! Скажите, вы когда-нибудь сидели в тюрьме?

— Лет десять назад, когда я ещё не вернулся в родные края, мне пришлось побывать в тюрьме, — на лице учителя проступила хоть какая-то живая эмоция — недовольство. — Звери поклоняются Хозяину, они служат ему, но меня они боятся! Моя власть над ними даже больше, чем у него!

— Скажи это Хозяину прямо в... в его козлиную морду! — зло заявил Антон.

— Видимо, при приёме на работу в школу никто не выявил тот факт, что вы сидели в тюрьме, — заметила Ника, поражаясь собственному спокойствию и тому, как ясно работает её голова.

— Я был Сергеем Сергеевичем Рыбаковым, сыном Сергея Александровича Рыбакова, — пояснил он. — Да и не стал бы никто в глухом посёлке разбираться. Ни с места! — он мотнул стволом в сторону Ромы, качнувшегося было вперёд. — Так и быть, я уйду. Морозова пусть остаётся с вами, я всё равно не хотел её мучить.

— Я вам не верю! — дрожащим голосом крикнула Полина.

— Вы вряд ли выберетесь отсюда. Хозяин уже идёт за вами, — с этим зловещим предостережением Рыбаков отступил, по-прежнему целясь в ребят, и вскоре скрылся среди деревьев. Едва его тёмная фигура растворилась среди метели, Ромка с досадой сплюнул в снег.

— Мы что, просто позволим этому гаду уйти?

— Да пусть идёт куда хочет! — ответил Антон. — Надо выбираться отсюда и мчать к Тихонову! Гараж не просто так был открыт! Жулька не просто так привела нас сюда в такой буран! Это всё неспроста!

— Это вполне может быть ловушка, — поддержала его Ника, но её последние слова заглушил дикий крик, донёсшийся из леса, крик, полный боли и ужаса. Все шестеро вздрогнули, Ромка снова взмахнул ножом, Антон потянулся за пистолетом, Бяша — за бутылкой. Полина крепче обняла Олю, и тут из глубины леса выскочила лиса. Даже в полумраке её рыжая шкурка была яркой и отдавала красным оттенком, длинная острая морда и белая грудка тоже были запачканы чем-то красным, пушистый хвост яростно бил по земле. Никто не успел и слова вымолвить, как лиса крутанулась на месте и поднялась на две ноги уже девочкой в знакомой маске лисы и красно-оранжевом пальто.

— О, вся честная компания в сборе! — весело воскликнула она, утирая кровь, капающую с её маски. — Что ж, настало время собраться всем вместе и станцевать... макарену!

Её визгливый смех эхом разнёсся по лесу, на мгновение заглушив даже шум бурана, и Ника с чувством, что её сердце проваливается куда-то вниз, поняла, что всё самое страшное начинается только сейчас.

1) Однажды, вернувшись домой раньше обычного, Ника утащила с кухни спички, выбралась на улицу, вынула из рюкзака маску, которую теперь всегда носила с собой, ногой расчистила участок на снегу, бросила на него маску и, несколько раз чиркнув спичкой, подожгла её. Она действовала быстро, боясь, что малейшее промедление заставит её передумать. Спичка вспыхнула не с первого раза, маска горела плохо, словно то древнее и тёмное, что жило в ней, сопротивлялось огню. Но вот она наконец-то догорела, превратилась в чёрные скомканные лохмотья, и Ника, закидав остатки маски снегом, поспешила обратно в дом.

Вернуться к тексту

2) В глубине души Ника понимала, что поступает неправильно, но желание оставить маску куницы, которая так сильно напугала её при первом появлении, этот неизвестно откуда взявшийся подарок тайги, было сильнее. Она солгала Полине, уверив ту, что сожгла маску, на самом же деле спрятала её поглубже на дно рюкзака, завалив тетрадками и учебниками. В последние дни руки её всё чаще тянулись к маске: Ника доставала её, подолгу всматривалась в пустые прорези глаз, трогала круглые ушки, проводила пальцем по тонким линиям нарисованных шерстинок, гладила чёрное пятно носа, но не надевала маску. Что-то изнутри шептало, подсказывало ей: «Ещё не время».

Вернуться к тексту

3) «Коктейль Молотова» — жидкостная зажигательная граната. Обычная конструкция — стеклянная бутылка, содержащая горючую жидкость, и запал.

Вернуться к тексту

4) Имеется в виду «Фауст» — опера Шарля Гуно (1818-1893) в пяти актах с прологом и балетными сценами, написанная на сюжет первой части трагедии Иоганна Вольфганга фон Гёте (1749-1832) «Фауст». По сюжету доктор Фауст продаёт свою душу злому духу Мефистофелю в обмен на молодость, развлечения и безграничные знания.

Вернуться к тексту

Внезапное появление Алисы ввело всех в ступор, но ненадолго. Первым опомнился, как ни странно, Антон:

— Не подходи! — он вытащил кисть из-за пазухи и выставил обе руки перед собой, сжав кулаки.

— Да-да, вали отсюда, нечисть! — Ромка угрожающе взмахнул ножом, но девочка-лиса только расхохоталась.

— Ой, какие мы нынче грозные! Ой, боюсь-боюсь! — она прижала затянутую в перчатку ладонь ко лбу, картинно изображая, будто вот-вот грохнется в обморок, потом выпрямилась и продолжила уже совершенно серьёзным тоном:

— Так, ребятки, игры закончены. Настало время решающей битвы. И я, между прочим, в этой битве на вашей стороне.

— Мы тебе не доверяем! — дрожащим голосом выкрикнула Полина.

— Я и не сомневаюсь, — насмешливо ответила Алиса. — Ты-то уж точно мне не доверяешь. Что, боишься, что я заберу твоего Тошеньку? Вдруг ему надоест идеальная девочка-скрипачка, и он ускачет в лес, к загадочной лисичке? Лисичка ведь такая красивая, пахнет мандаринами и лесной хвоей, поёт странные песенки и носит нарядную шубку, а под шубкой у неё длинный пушистый хвост...

— Хватит! — Ника наконец-то очнулась и грубо прервала Алису, увидев, как покраснел Антон и задрожали губы у Полины. — Зачем ты пришла?

— И что ты сделала с этим маньяком? — добавил Ромка. — Это ведь он сейчас кричал?

— Я перегрызла ему горло, — лиса поморщилась. Учитывая, что на ней была маска из папье-маше, которая вообще-то двигаться не должна, выглядело это жутко. — И скажу, что он получил по заслугам. Это ведь он запихнул Катеньку в мясорубку. Он отрезал руки Сене Талалаевой и выколол глаз Вове Матюхину. А тридцать лет назад он натворил ещё больше разных мерзостей...

— Прекрати! — возмутилась Полина, гладя по голове побледневшую Олю. — С нас достаточно подробностей!

— Вы сами видели, что он хотел сделать с Катей, — серьёзность в голосе и облике лисы настолько не соответствовала её обычному поведению, что Ника на миг задумалась, не снится ли ей всё это. — Он был маньяком, чудовищем. Но он был нужен Хозяину леса. И теперь, когда я перегрызла Рыбакову горло, я пошла против него.

— Но до этого ты была с ним заодно! — Антон обвиняюще ткнул в неё пальцем. — Ты помогала похищать детей, заманивала их, как меня. Ты ела вместе со всеми конфеты, но на самом деле это было человеческое мясо! Ты — Лиза Денисова!

— Тебе про меня Тихонов рассказал? — в голосе Алисы послышалась усталость. — Да, я Лиза... вернее, была ею когда-то. В тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году мне было шестнадцать лет.

— То есть сейчас тебе... — Антон нахмурился, видимо, быстро считая в уме. — Сорок шесть?

— Ага, — Алиса-Лиза вздёрнула нос. — Неплохо сохранилась, правда?

— И ты лезла к двенадцатилетнему мальчику? — возмущённо воскликнула Полина. — Извращенка!

— Конечно! — удивительно, но в голосе лисы зазвучала обида. — Играть с двенадцатилетним мальчиком в снежки — совсем не то, что целоваться с ним, лёжа на постели!

— Заткнись! — хором заорали Антон и Ромка и тут же злобно уставились друг на друга: Антон сжимал кулаки, Ромка с силой стиснул в правой руке нож.

— Прекратите! — тоненько закричала Оля. — Немедленно перестаньте! — она топнула ножкой по снегу и посмотрела на Алису скорее с любопытством, нежели со страхом. — Почему ты говоришь, что ты на нашей стороне?

— Потому что это правда, — лиса взмахнула хвостом. — Кто, по-вашему, подослал к вам Жульку? Кто сделал так, что она сумела найти правильную дорогу в такую погоду? Кто открыл двери Чёрного Гаража? И кто подложил записку в «Пикник на обочине»?

— Это всё ты сделала? — Антон недоверчиво взглянул на неё. — Но откуда у тебя записка Вити Орешкина? И как ты смогла подбросить её мне?

— Эх, Антоша-Антоша, всё-то тебе надо разжевать и в рот положить, — с притворной грустью вздохнула Алиса. — Записку я нашла в вещах Вити вскоре после того, как он стал Зайчиком и пропал в лесу. Пробралась в его дом, хорошенько там пошарила — и нашла. Тридцать лет она пролежала у меня, а потом я выследила тебя и подложила записку тебе в книгу.

— Ты пролезла в мой рюкзак, пока я был в школе? — нахмурился Антон. — Но почему тебя никто не заметил? Ты что, умеешь становиться невидимой?

— Кто знает? — загадочным тоном протянула Алиса.

— Ты не такая, как другие звери, — неожиданно Антон заговорил горячо и быстро: он явно только что о чём-то догадался. — Ты не боялась «того, кто носит кожаное лицо», хотя ты знала, кто он такой: ты предупреждала меня насчёт жестоких учителей! Ты спокойно можешь выходить днём из леса, тогда как другие звери прячутся в темноте. Ты одеваешься более современно и разговариваешь гораздо более осмысленно, чем они. Кажется, я знаю, кто ты!

— Скажи это, Тошенька! — проворковала лиса. — Скажи это вслух!

— Ты — живая, — Антон громко вздохнул. — Рыбаков убил Сеню, Вову и Семёна, чтобы Хозяин леса сделал из них Сову, Волчика и Медвежутку, так? Но тебя он не убивал. Тебя вообще никто не убивал. Ты сама пришла к Хозяину леса и попросила его о вечной молодости, да? А взамен ты предложила ему заманивать детей!

Алиса некоторое время молчала, хвост её яростно метался из стороны в сторону, ветер трепал мех на воротнике и рукавах. Когда она заговорила, Ника могла бы поклясться, что слышит в её голосе смущённые, почти жалобные нотки.

— Я сбежала в лес от своего отца. Да, я стала оборотнем и творила ужасные вещи, но у меня не было иного выхода! Мать умерла, отец растил меня в одиночку и угрожал, что никогда не отпустит в город, что я там всё равно никому не нужна, что мне две дороги — либо в тюрьму, либо на панель! И неудивительно! — её рыжая шерсть взъерошилась, совсем как у настоящей лисицы. — Моя мать умерла, ему не хватало женского тепла и ласки, вот он и... — она замолчала и передёрнула плечами. — Вы хоть представляете, что он со мной делал?

— Он бил тебя? — прозвучал звонкий голосок Оли. Полина быстро притянула её к себе, готовясь зажать девочке уши, если Алиса скажет что-то лишнее, но та только невесело рассмеялась:

— И это тоже. Вам с Тошей повезло, у вас такой замечательный папа, он вас никогда пальцем не тронет! Но вы-то, думаю, меня понимаете, — она повернулась к хулиганам, которые стояли, насупившись, и глядели на лису с одинаково мрачными лицами. — И самое мерзкое, что после каждой порки — а пороть он меня любил! — мой дражайший папаша крепко обнимал меня и говорил, что он меня очень любит. Мол, порка нужна для моего же блага! «Ремень и обнимашки» — так он это называл. Гордился этим своим «методом наставничества и воспитания», — она пальцами изобразила в воздухе кавычки. — «Ты ещё моя девочка, Лизонька?» — Алиса передразнила голос отца и рассмеялась. — Я сбежала от него в лес, потому что боялась, что он навсегда привяжет меня к себе. Сбежала и поступила на службу к Хозяину леса. И ничуть об этом не жалею! — она вздёрнула острую мордочку. — Как не пожалела и отца, когда вцепилась ему в горло! Он не узнавал родную дочь до того момента, пока я не прошептала ему на ухо: «Я больше не твоя девочка, папочка». Не знаю, от чего он умер: от потери крови, болевого шока или от осознания того, что лиса говорит с ним голосом пропавшей дочери.

Некоторое время все молчали, потрясённые рассказом Алисы. Нике пришло в голову, что она могла всё это выдумать, чтобы разжалобить их, но интуиция подсказывала, что лисица говорит правду. Если бы она хотела жалости, то описала бы издевательства отца во всех подробностях. Да и слова Тихонова подтверждали её историю — уже то, что Денисов не обратился в милицию по поводу пропажи дочери, выглядело подозрительно. Но зачем Лиза-Алиса рассказала им всё это?

— Нам... очень жаль, правда, — неуверенно протянул Антон. — То, что ты пережила... это ужасно! Но ведь другие дети ни в чём не виноваты! Ты помогала Рыбакову, а он ведь, по сути, такое же чудовище, как и твой отец!

— Я ему не помогала, — Алиса нервно повела плечом. — Мы действовали порознь. И это Рыбаков похищал и убивал детей, я всего лишь заманивала их в лес и знакомила с Хозяином.

— «Всего лишь»! — фыркнула Полина, продолжая с недоверием коситься на лису. — Ты была сообщницей этого чудища! А теперь скажешь, что раскаялась и хочешь помочь нам избавиться от него?

— Не ваше дело, раскаялась я или нет, — Алиса зло мотнула головой. — Я хочу избавиться от Хозяина, это верно. Тогда, тридцать лет назад, я бежала к нему, теперь же я хочу сбежать от него. И он, и мой отец, и Рыбаков были монстрами и творили ужасные вещи, но и с отцом, и с Рыбаковым было справиться гораздо легче! Мне понадобилось тридцать лет, чтобы понять, что я должна уничтожить Хозяина, иначе я останусь его рабой навсегда — или до тех пор, пока он не найдёт себе новую Лису.

— Да ты не лиса, ты та ещё крыса, на! — неожиданно выдал Бяша. — Решила одолеть Хозяина нашими руками?

— А хоть бы и так! — она ничуть не смутилась. — Лисы в сказках всегда хитрые плутовки, не так ли? Вот и я решила схитрить. Поначалу у меня были сомнения, что Антон сможет победить Хозяина, но когда я увидела всю вашу компанию и то, как вы взялись за расследование, решила вам помочь — разумеется, тайно!

— А если бы не выгорело, ты бы скормила нас зверям? — сердито спросил Ромка. — А сама бы прикинулась ветошью?

— Что-то ты не особо стремилась мне помочь, когда вся ваша братия напала на меня! — воскликнула Полина. — Тебя, насколько я помню, там вообще не было!

— Я не могла открыто идти против остальных, — спокойно заявила Алиса. — Да и ты, по правде говоря, мне с самого начала не понравилась.

— Это взаимно, — процедила Полина сквозь зубы.

— Но я немножко надеялась, что Антон сможет преодолеть Зайчика в себе, — как ни в чём не бывало продолжила Алиса. — Но всё вышло ещё лучше, чем я ожидала! Ты нашла способ остановить магию флейты! Кстати, возьми свою скрипку, она тебе скоро понадобится.

— Мою скрипку? — Полина огляделась и только сейчас заметила чёрный футляр в руках у Ники. Помедлив, та протянула его подруге. Быстро растерев замёрзшие кисти, Полина щёлкнула замочками, извлекла из футляра скрипку со смычком, сам футляр отодвинула ногой за сугроб и решительно приложила инструмент к плечу.

— Видимо, мне всё-таки придётся ещё раз сыграть на этой проклятой скрипке, — выдавила она. — Скажи, они здесь? Звери уже идут за нами?

— Они близко, — Алиса втянула носом воздух и поморщилась, потом снова вскинула голову. — Теперь вы знаете мою историю, знаете, почему я стала слугой Хозяина леса и почему хочу от него избавиться. Вы разгадали все загадки и знаете, как его победить. Доставайте ваше оружие, что вы там прячете за пазухами, и в бой!

— Ничего от тебя не скроешь, — проворчал Антон, вытаскивая пистолет. Глаза Полины расширились, но она промолчала. Ромка снова крутанул нож-бабочку, Бяша поправил бутыль за пазухой и сжал кулаки, Ника, оглядевшись по сторонам, подобрала длинную толстую ветку и обломала на конце, сделав импровизированный кол. Ветер завывал меньше, да и снег почти перестал падать, но на небе сгущались тучи, укутывая лесную поляну сумерками, и по телу Ники пробежал озноб. В следующее мгновение он усилился, потому что в чаще леса послышались тяжёлые мерные шаги, затем быстрая поступь, захрустели ветки, и Оля испуганно ойкнула, а Полина крепче прижала к себе скрипку.

Антон выпрямился и даже как будто стал выше ростом за эти краткие мгновения. Глаза его за стёклами очков сверкнули металлическим блеском, он стиснул пистолет и холодным, не терпящим возражений голосом скомандовал:

— Оля, быстро за дерево! Полина, следи за Олей!

— Поняла! — голос Полины дрогнул. Оля метнулась за высокую сосну, чей толстый ствол укрывал её целиком, Полина последовала за ней и встала рядом, по-прежнему сжимая скрипку и готовясь в любой момент начать играть. Мальчишки встали полукругом, Ника подошла к ним, не выпуская из виду Алису, которая стояла на другом конце, скаля острые зубы и хвостом сметая снег с валенок.

Тяжёлая поступь всё приближалась. Ветви елей-гигантов, росших на краю поляны, раздвинулись, точно занавес, и из-под них медленно и величественно вышел Хозяин леса, огромный козёл с острыми рогами, густой тёмной шерстью и отвратительным запахом. Вслед за ним из темноты выплыли Сова, Волчик и Медвежутка и остановились около своего повелителя, тяжело дыша, хрипя, щёлкая клювом и зубами, топорща перья и шерсть. Слюна капала из их пастей на снег, оставляя на нём тёмные пятна. Они скинули обличье детей в масках и теперь выглядели точь-в-точь так, как их описывала Полина: безобразные полуразложившиеся существа, пахнущие кровью и гнилью, существа, которых не должно быть на земле.

— Зайчик, — глубоким голосом проговорил Хозяин леса. — И Куница. Вы посмели восстать против меня?

— Я не Зайчик! — крикнул Антон. Голос его дрожал, лицо было бледно, но он не отводил взгляда от светящихся глаз Хозяина. — Я — человек!

— А я не Куница! — подхватила Ника.

— Мы все здесь люди, на! — добавил Бяша.

— И мы не боимся тебя, тварь! — Ромка смачно выругался. — Мы знаем, как победить тебя и всех твоих зверей, понял?

— Лиса... — мертвенный взгляд Хозяина скользнул по ним и остановился на Алисе, которая продолжала нервно колотить хвостом по ногам. — «Один из вас предаст меня». Мне следовало знать, что это будешь ты, хитрая рыжая плутовка. Я даровал тебе новое имя, новое лицо, новую жизнь — и так ты мне отплатила?

— Это не жизнь, — глухо проговорила Алиса.

— Вы все будете повешены на собственных кишках, — слова Хозяина были ещё более жуткими от того, что он произнёс их совершенно обыденно, словно не угрожал им, а констатировал уже свершившийся факт. — Я дал двоим из вас шанс примкнуть ко мне, но они упустили его. Смотрите же, что бывает с теми, кто пытается восстать против меня!

Он вскинул мощные когтистые лапы, в одной из которых сжимал костяную флейту, и проревел:

— Убейте их!

Дальше всё произошло очень быстро. Звери рванулись вперёд: Сова — к Бяше, Волчик — к Ромке, Медведь — к Антону. Позади тоненько завизжала Оля, вокруг Ники взметнулся снег, сумрак наполнился хрустом, топотом, тяжёлым дыханием, рычанием и стонами боли. Алиса бросилась прямо к Хозяину, но он взмахнул лапой, и она отлетела прочь, заскулив, словно раненая собака. За спиной послышался тревожный отрывистый звук, и Ника, обернувшись, увидела Полину — бледная, со сжатыми губами, она крепко сжимала скрипку и смычок, пытаясь выдать хоть какую-то мелодию. Резкие дрожащие звуки поплыли над лесом, теряясь в шуме ветра, и звери на миг замерли, вскинули головы — Медведь навис над распластанным на снегу Антоном, и тот, работая локтями, поспешно пополз назад, к выбитому из руки пистолету; Волк отвёл свою слюнявую, дышащую жаром пасть от лица пыхтящего Ромки; Сова отвернулась от блеющего Бяши, который не успел вытащить бутыль и теперь изо всех сил отбивался руками и ногами.

— Это не поможет! — глухо взревел Хозяин: похоже, он был взбешён тем, что Полина осмелилась противостоять его магии. В гневе он поднёс флейту к морде, и медленные чарующие звуки понеслись над поляной, словно погружая всё вокруг в густую жидкость вроде мёда или клея, делая воздух стоячим и недвижным. У Ники закружилась голова, подкосились ноги, и она едва не упала на снег, но в следующий миг с неё спало сонное оцепенение, подобное тому, что охватило её при виде мясорубки в Чёрном Гараже.

Маска сожжена⁽¹⁾

Маска не сожжена⁽²⁾

Зрение Ники постепенно прояснилось, слух тоже пришёл в норму, и она поняла, что битва продолжается. Полина, плотно прижавшись спиной к дереву, выводила какие-то немыслимые пассажи на скрипке, Хозяин леса стоял в центре поляны, широко расставив мохнатые ноги, и выводил мелодию, не отрывая флейты от козлиных губ. Алиса кружила возле него, время от времени делая нападки, но тут же отскакивая. Бяша лупил кулаками Сову, с жалобными вскриками и матом уворачиваясь от её громадного клюва, Антон отступал, наставив пистолет на подкрадывающихся к нему Медведя и Волчика. Ромка лежал поодаль, безвольно раскинув руки, снег вокруг него покраснел от крови.

Переведя дыхание, Ника схватила сук и снова рванулась в бой. Вторая попытка была более удачной — ей удалось вонзить остриё в незащищённый бок Хозяина леса и даже увернуться от его когтистых пальцев. Он взревел, потрясая лапами, и тут в воздухе мелькнула рыжая молния. Алиса, совершив немыслимый прыжок, вырвала из руки Хозяина флейту и бросила её под ноги Нике. Та схватила флейту, поразившись тому, что кость была тёплой, как будто живой, — и в следующий миг едва успела увернуться от нового удара. Уроки дяди Славы сами собой всплыли в голове: Ника, бросив сук, рухнула на снег, перекатилась, метнувшись под защиту деревьев, и, крепче сжав флейту в руках, переломила её об колено, как Атос ломал шпагу в фильме про мушкетёров⁽³⁾.

Если до этого рёв Хозяина был громким, то сейчас он прозвучал просто оглушительно. Гигантский козёл словно стал ещё выше ростом, из его ноздрей повалил пар, распространяемое им зловоние усилилось. Ника отшвырнула обломки флейты и вскочила на ноги, снова схватив сук. Сзади раздался громкий хлопок, затем ещё один, и оглянувшись, она увидела Антона, стискивающего обеими руками дымящийся пистолет, и лежащих перед ним Медведя и Волка. У неё на глазах он повернулся и третьим выстрелом попал прямо в грудь Сове, возвышавшейся над Бяшей. Птица издала зловещее уханье и грудой перьев повалилась на снег.

Хозяин взревел ещё громче и пошёл на них, хрипло дыша — глаза его горели красным огнём, рога на склонённой голове будто стали ещё острее, копыта глубоко впечатывались в снег, оставляя раздвоенные следы. Алиса, уворачиваясь от очередного удара, врезалась спиной в ствол дерева и тяжело осела наземь. Бяшка, подвывая, пополз назад, прижимая к груди левую руку, — похоже, она была сломана. Скрипка замолкла, и Ника увидела, что Полина бросила свой спасительный инструмент в сугроб, готовясь то ли драться, то ли бежать. Ромка по-прежнему лежал неподвижно, Антон отступал, дрожащей рукой наводя на Хозяина пистолет, и тут от деревьев к ним метнулась маленькая фиолетовая тень.

— Тоша, держи! — в одной руке Оля сжимала бутыль, очевидно, выроненную Бяшей во время схватки с Совой, в другой — коробок спичек.

Как в замедленной съёмке Ника видела движения Антона. Раз — он отбрасывает в сторону пистолет, и тот бесшумно приземляется на снег; два — и в руках Антона оказываются «коктейль Молотова» и спички; три — раздаётся еле слышный щелчок, и вспыхивает оранжевый огонёк; четыре — и бутыль с подожжённой тряпкой летит в Хозяина леса.

Должно быть, раздался звон стекла, но Ника его не услышала, заворожённая открывшимся ей зрелищем. В самый последний момент косматое чудище попыталось уклониться от летящей в него смертоносной бутылки, но не успело, и огонь охватил его полностью, с заканчивающихся копытами ног до увенчанной короной головы. Зверь издал новый рык, в котором на этот раз сочетались боль и ужас, повалился на снег, катаясь по нему и пытаясь сбить пламя, но оно разгоралось всё сильнее, горела лохматая шкура, горели острые рога, горела вся его плоть, и вонь становилась совершенно нестерпимой. Запах горелого мяса ударил в ноздри, и Нику вырвало. Согнувшись в три погибели, давясь и откашливаясь, она избавлялась от остатков съеденных утром бутербродов, сплёвывала противную кислую слюну, а огонь пылал всё жарче, и волны пламени долетали до поспешно отступивших ребят.

— Ещё их сожги, на! — Бяша мотнул головой на тела зверей. Антон поспешно зачиркал спичками, и вскоре пламя охватило тела Совы, Медведя и Волчика. Они, слава Богу, не кричали, сгорали молча, и запах, исходящий от них, не был таким отвратительным. Ника, наблюдавшая за всем происходящим в состоянии ступора, не удивилась и не испугалась, когда над телами зверей поднялись три полупрозрачные фигуры. Над Совой колыхалась маленькая девочка с тёмными волосами и большими блестящими глазами, над Волком — коротко стриженый мальчик с оттопыренными ушами, а над Медведем — Семён Бабурин с таким растерянным выражением, какого Ника никогда не видела на его лице. Все трое с недоумением оглядывались вокруг, потом маленькая девочка произнесла тонким голоском:

— Где я? Мне страшно! Я хочу к маме!

— Скоро тебе не будет страшно, — услышала Ника голос позади себя и увидела Полину: бледная, с полными слёз глазами, она приближалась к девочке. — Не надо бояться, Сенечка, всё самое страшное уже позади. Тебя больше никто никогда не будет мучить. Ты теперь свободна!

Серо-голубые глаза девочки заблестели ярче, лицо осветилось улыбкой, и она растаяла, исчезла, как лёгкая струйка дыма. Ушастый мальчик тоже огляделся и жалобно произнёс:

— Вы кота моего не видели? Его Лапки зовут, полосатый такой... Он недавно пропал.

— Скоро, — Ника сглотнула, чувствуя, что в горле сухо и шершаво, как будто она заболевает ангиной. — Скоро ты увидишь своего кота... Вова. Ты... ты теперь свободен. Иди... иди с миром!

Лицо Вовы тоже просветлело, и он растаял в сгущающейся темноте. Семён Бабурин неловко огляделся и выдавил:

— Глупо как-то вышло... Ты это, очкарик, Тоха... не серчай, а? Я сдуру полез, думал, ты хлюпик какой-то, а ты нормальный пацан.

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — ровным голосом ответил Антон. Бабурин осклабился, кивнул головой и растаял вслед за Вовой и Сенечкой. Только сейчас Ника поняла, что рёв Хозяина стих, а его догорающее тело лежит неподвижной кучей и не шевелится. Оглядевшись по сторонам, она поняла, что больше не видит Чёрный Гараж в просветах между деревьями, и надеялась больше не увидеть его никогда.

— Так это, мы, получается, их освободили, на? — робко спросил Бяша и застонал от боли. Левая рука его висела неподвижно, лицо было всё в мелких порезах, ссадинах и царапинах, глаза, казалось, косили больше обычного.

— Вроде да, — тихим бесцветным голосом ответил Антон. На бледном его лице ярко выделялись кровоподтёки, в уголке рта запеклась кровь, под глазом темнел фингал, очки, видимо, слетели во время схватки. Правой рукой по-прежнему сжимая коробок спичек, левой Антон, деревянно нагнувшись, пошарил по снегу, пытаясь нащупать очки. Оля выскользнула из-за дерева, подняла очки и, протянув их брату, испуганно посмотрела на него снизу вверх.

— Тоша, всё ведь уже закончилось, да? — её голос был тонким и натянутым, лицо побелело едва ли не больше, чем у Антона. Когда он неуверенно кивнул, Оля обняла его, уткнулась лицом в грудь брата и разрыдалась. С другой стороны к нему подошла Полина — тоже бледная, губы искусаны, из синих глаз катятся слёзы. Антон неловко притянул обеих девочек к себе, и втроём они обессиленно упали на снег.

— Ромка! Ромыч, ты это... Вставай! Вставай, на! — Бяша подполз к другу и принялся изо всех сил трясти его, бессвязные слова перемежались всхлипами. Ника вдруг почувствовала сильнейшую усталость и рухнула на колени, выронив окровавленный сук. Смотреть на плачущего Бяшу и неподвижно лежащего Ромку не хотелось, и она перевела взгляд в сторону, где на периферии зрения копошилось что-то яркое.

На снегу, закутавшись в красно-оранжевую шубку, лежала девочка. Похоже, что под верхней одеждой у неё не было ничего, и её всю колотила дрожь. Ника с внезапно накатившим равнодушием рассматривала рыжие вьющиеся волосы, большие голубые глаза, нежные черты лица, бледную кожу с едва заметными веснушками. Её не удивляло то, что к Алисе вернулся человеческий облик, как и то, что Ромка так долго не приходит в себя. Хруст ветвей и тяжёлые шаги, донёсшиеся из леса, не напугали её, и она лишь повернула голову, чтобы безразличным взглядом встретить вывалившегося из лесной чащобы лейтенанта Тихонова.

Тёмные глаза его сейчас были какими-то особенно усталыми и пронзительными, дыхание со свистом вырывалось из груди, в руках он сжимал пистолет. Представшая взору картина не столько ошеломила, сколько расстроила Тихонова. Он медленно обвёл взглядом поляну, опустил пистолет и с бесконечной горечью в голосе произнёс:

— Эх, ребятки, что же вы натворили? Зачем в лес сунулись?

— Помогите Ромке! Ему совсем хреново! — плачущим голосом воскликнул Бяша. Полина и Оля в объятиях Антона зарыдали ещё сильнее, Алиса медленно села, с сонным видом огляделась и плотнее запахнула шубку, а Ника привалилась к стволу дерева и прижалась к нему щекой, ощущая кожей грубую кору дерева. Она не чувствовала ни радости, ни облегчения, ни страха, только полное опустошение и жуткую усталость.

Неужели так всегда себя чувствуют герои, победившие чудовище?

1) В её голове прозвучало слово «куница», точно так же, как было в её сне, привидевшемся после пропажи Вовы. Но Ника уже не была Куницей, она была человеком, маска её сгорела в пламени, разожжённом ею же самой, и она смело ринулась вперёд, удобнее перехватив острый сук. Алиса уже вновь кружила возле Хозяина, то ли пытаясь сбить его с ритма, то ли выискивая место для удара. Ника бросилась ей на помощь, целясь суком в бок чудища, но оно резко развернулось, и в следующее мгновение она уже лежала на земле, хватая воздух ртом и пытаясь не закричать от боли. Удар пришёлся в левое плечо и вроде бы не задел ничего жизненно важного, но рука ненадолго онемела. Застонав сквозь зубы, Ника перевернулась на бок и стала судорожно сгибать пальцы, пытаясь восстановить чувствительность.

— Вставай, Сара Коннор! — неизвестно откуда подлетел Ромка, схватил её за локти и потянул вверх. Кусая губы от боли, Ника с трудом встала на ноги — и тут же была отброшена в сторону мощным толчком. На этот раз она приземлилась более удачно, на колени, и потрясла головой, оглядываясь по сторонам. Ромка лежал в нескольких метрах от неё, постанывая и держась за бок, — похоже, Хозяин леса отшвырнул его ударом копыта.

Вернуться к тексту

2) В её голове прозвучало слово «куница», точно так же, как было в её сне, привидевшемся после пропажи Вовы. Слово это вплелось в мелодию флейты, голова закружилась сильнее, и Ника, сама плохо сознавая, что делает, потянулась к куртке. Расстегнула её, вытащила из-за пазухи маску куницы и надела её. Маска легла на лицо легко и свободно, вмиг стала ближе, чем своя собственная кожа, и Ника улыбнулась, чувствуя, как растягивается в оскале её пасть. Все проблемы разом исчезли, переживания стали пустыми и ненужными, тело наполнилось силой и ловкостью, а в животе вдруг заурчало, и Ника испытала такое сильное чувство голода, какого у неё, наверное, не было никогда в жизни.

Повинуясь колдовскому напеву флейты, она зашагала к Хозяину леса. Ей не было дела до смешных зверюшек и людишек, копошащихся на снегу, как и до стона скрипки, тщетно пытавшейся перебить зов флейты. Ника шла к Хозяину, чтобы утолить свой голод, насытиться тайнами, которые он мог открыть, узнать все секреты, выяснить всё-всё об этом проклятом лесе и его обитателях и наконец закончить своё расследование.

— Беги! — внезапно проорал чей-то голос прямо над ухом, и Нику сбило с ног что-то тяжёлое. Через мгновение она уже лежала в снегу, а Ромка Пятифанов, стоя над ней на коленях, остервенело сдирал с неё маску.

— Ты свихнулась, Сара Коннор? — закричал он ещё громче, дёргая что было сил. На миг Нике показалось, что вместе с маской сейчас оторвётся её собственное лицо, но вот маска осталась в руках у Ромки, и он с отвращением отшвырнул её подальше.

— Зачем ты нацепила эту дрянь? — он обернулся, и в карих глазах его вспыхнул ужас. В следующий миг огромное копыто ударило его прямо в грудь, Ромку подкинуло в воздух, и он, пролетев пару метров, мешком рухнул наземь.

Вернуться к тексту

3) Имеется в виду «Мушкетёры двадцать лет спустя» (1992) — фильм, снятый Г. Э. Юнгвальд-Хилькевичем по мотивам романа А. Дюма «Двадцать лет спустя» (1845).

Вернуться к тексту

В небольшом кабинете лейтенанта Тихонова было тесно, жарко и душно. Уже давно стемнело, и по углам пряталась темнота, которую не мог разогнать тёплый жёлтый круг света, исходящего от лампы. Даже портрет Ельцина на шкафчике с картотекой казался не суровым, а бесконечно усталым. Тихонов сидел за столом, склонив голову и массируя переносицу, сыщики приютились на стульях вдоль стен. Справа от лейтенанта пристроились Антон (посередине) и Полина с Олей (по бокам от него). Оля всё ещё прижималась к брату и время от времени поднимала голову, заглядывая ему в лицо, словно боялась, что он превратится в дикого зверя. Девочки уже не плакали, но глаза у обеих были красные и распухшие. Остальная часть сыщиков пристроилась слева от Тихонова: Ника ближе всех к нему, за ней Бяша, баюкавший висящую на перевязи руку, и в самом уголке Алиса. Ноги её по-прежнему были обуты в пимы, но перчатки она сняла и сидела с независимым видом, закутавшись в шубку. Несколько минут назад ребята закончили свой долгий сбивчивый рассказ, и в кабинете повисла невыносимая гнетущая тишина. Нарушил её лейтенант Тихонов.

— Выпороть бы вас всех как следует! — громко сказал он, испустив тяжёлый вздох. — Сыщики хреновы!

— Детей нельзя бить! — вскинулась Ника. — Это никогда ни к чему хорошему не приводит! — она покосилась на Алису-Лизу.

— Это точно! — кивнула та и скривила губы. — Вот мой дорогой папочка порол меня как сидорову козу — и что из этого вышло?

— Лизка Денисова, — протянул Тихонов, пристально глядя на неё, и снова тяжело вздохнул. — Ну кто бы мог подумать, а? Тридцать лет прошло, а ты нисколько не постарела! — он удивлённо покачал головой.

— Ты тоже почти не изменился, Костя, — улыбнулась она.

— Врёшь, — фыркнул он. — Ты всегда врать была горазда. Эх, Лизка-Лизка... А ведь если б тогда, в шестьдесят девятом, кто-нибудь догадался, что творится в вашей семье, всё бы совсем по-другому могло быть! Отца бы твоего посадили, о тебе позаботились, ты бы выросла нормальным человеком, не стала оборотнем... Эх, а я ведь мог бы догадаться! Мог бы рассказать тогдашнему участковому, мамке с папкой, учителям в школе!

— Ладно, не вини себя, — махнула рукой Алиса. — Ты тогда ещё совсем зелёный пацан был. Тошину мать спас — и то хорошо. А ведь это я тебе тогда коробок спичек подсунула, это я тебя в чувство привела!

— Хотела сразу на двух стульях усидеть? — Тихонов помрачнел, глаза его налились темнотой. — И Хозяину леса услужить, и друга спасти?

— Хотела, — без тени смущения заявила она и, закинув ногу на ногу, покачала ею. — Как говорится, хочешь жить — умей вертеться. Лисою быть — по-лисьи хитрить.

— Ты мне тут зубы не заговаривай! — строго произнёс лейтенант. — Как ни крути, выходит, что ты соучастница и в преступлениях виновна не меньше, чем Рыбаков и Хозяин леса!

— Верно, — Алиса оскалила в улыбке ровные зубы, мелкие и острые. — Только ты меня никак к делу не пришьёшь. Если дойдёт до этого, я буду всё отрицать. Мол, Рыбаков меня похитил, насильно удерживал в своём гараже, который перевозил с места на место, а вот эти замечательные детишки меня спасли, — она хихикнула и оглядела ребят, поёжившихся от её взгляда. — Ты же не будешь доказывать им, что мне на самом деле сорок шесть, что я — девочка, пропавшая тридцать лет назад, и что я всё это время скрывалась в лесу, прячась под лисьей шкурой? Да они только у виска пальцем покрутят!

— Это да, — грустно согласился Тихонов. — Тебя, рыжая плутовка, никак к делу не присобачишь. Но куда ты пойдёшь, если я тебя отпущу?

— Найду себе местечко, — Алиса пожала плечами. — Мир велик. Уж как-нибудь устроюсь — ума-разума я за эти годы набралась достаточно. Вырасту, повзрослею, может быть, даже состариться успею! — она по-прежнему улыбалась, но Нике в её нежном голоске послышался какой-то надрыв.

— Константин Владимирович, — проговорил охрипший от волнения Антон. — Вы действительно нам верите? Правда-правда?

— Ох, хотелось бы мне, чтобы вы всё это выдумали, — с очередным тяжёлым вздохом отозвался лейтенант, — да только я в последние дни сам много чего вспомнил из своего детства. Ещё и сны эти кошмарные... Недаром меня, как твои родители, — он кивнул в сторону Ники, — сообщили о записке, сразу в лес потянуло, да не просто в лес, а прямиком к вам. Чуял я, что здесь чертовщина какая-то замешана, чуял!

Ника уже знала, что вскоре после её ухода родители обнаружили записку и, перепугавшись, сразу позвонили в милицию. Тихонов приехал быстро, сгонял к дому Рыбакова и, никого там не обнаружив, ринулся в лес. Официального заявления о пропаже дочери родители Ники подать не могли, потому что прошло ещё слишком мало времени, так что Тихонов взялся разыскивать её и остальных сыщиков в одиночку. Выбежав на поляну и увидев последствия побоища, он велел всем немедленно лезть в «УАЗик», сам бегло осмотрел место схватки, поднял на руки бесчувственного Ромку, уложил его на колени Бяше и Нике и на всех парах помчался в участок. За время поездки никто, даже Алиса, не проронил ни слова: все молча жались друг к другу, испуганно переглядываясь и косясь на темноту за окнами. В участке Бяше наложили шину на сломанную руку и дали какое-то обезболивающее, Антону, Нике, Полине и Алисе промыли царапины и ссадины. Ромку срочно повезли в больницу, остальных Тихонов отвёл к себе в кабинет и потребовал объяснить, что, чёрт возьми, произошло в лесу. Они, не сговариваясь, выдали ему всю правду, после чего в кабинете и повисло долгое молчание.

— Это... я чё хотел-то, — робко протянул Бяша. — Как там Ромыч, в больнице-то? Известно чего?

— Возможны повреждения грудной клетки и рёбер, большего пока сказать не могу, — сухо ответил лейтенант. Потом его глаза потеплели, и он произнёс уже более мягко:

— Пятифанов парень живучий, всё на нём заживает, как на собаке. Эх, и храбрый же он оказался! Ну прямо герой!

— Он меня спасал, — глухо проговорила Ника. У неё всё ещё не укладывалось в голове: Ромка Пятифанов, этот надоедливый бандит, гопник и хулиган, который изводил её попытками добиться свидания, глупо ревновал Полину к Антону и чуть что вставал на дыбы, теперь лежал в больнице с грудью, пробитой копытом Хозяина леса, возможно, умирал, а ей, Нике, по-прежнему было... ни горячо ни холодно? Или она всё же чувствовала смутную вину: за своё равнодушие, за то, что с головой погрузилась в расследование, забыв о нормальных человеческих отношениях с Ромкой и остальными, за то, что подвергла себя опасности, и Ромке пришлось жертвовать собой, спасая её? Кто вообще мог представить, что Пятифанов способен пожертвовать собой ради другого человека?

— Выходит, этот козлина когда-то был обычным человеком, шаманом, а потом возжелал власти и бессмертия и стал Хозяином леса, — нарушил молчание Тихонов, видимо, решив расставить все точки над «и». — Каждые тридцать лет похищал детей и одних превращал в своих слуг-зверей, а других этим самым слугам-зверям скармливал, сам же питался их болью, страхом и ещё чёрт знает чем, — он открыл ящик стола, вытянул оттуда блок сигарет, но закурить не решился и принялся просто крутить пачку в руках. — Когда в наши дикие края пришла цивилизация, ему стало труднее скрываться, и он начал вербовать себе помощников. В их числе был и Сергей Рыбаков, молодой учитель музыки, согласившийся мучить и убивать детей в обмен на вечную молодость, — руки Тихонова сжались в кулаки. — В то же время к Хозяину примкнула Лиза Денисова, сбежавшая от своего жестокого отца, — его карие глаза остановились на Алисе. — Хозяин даровал ей облик лисицы, но она, в отличие от других детей-зверей, сохранила память о прошлом, разум и человечность. Так, когда Хозяин заманил в лес меня и Карину Насырову, Лиза помогла нам освободиться от чар и сбежать.

Тихонов вытащил из порядком измятой пачки одну сигарету и стал крутить её в пальцах, задумчиво следя за движениями тонкой белой палочки.

— Тридцать лет спустя Хозяин при помощи Рыбакова стал создавать новых зверей, решив добавить к стандартному, как я понимаю, составу — Сове, Волку, Медведю, Лисе и Зайцу — ещё и Куницу. Но Лизе-Алисе перестал нравиться Хозяин, теперь он внушал ей лишь страх, и она решила остановить его, тайно помогая Антону Петрову. Петров, выбранный Зайчиком, и Стрелецкая, выбранная Куницей, также не смирились со своей участью и принялись за расследование, подключив к этому нескольких своих друзей, — Тихонов по очереди внимательно осмотрел всех сыщиков.

— Петрова к тому же из-за связей его отца с бандитами преследовал Заячья губа, — Антон шумно сглотнул. — Но при попытке похищения Петрова Заячья губа был убит Совой, успев перед смертью подстрелить её из пистолета. В ходе расследования ребята узнали, кто такой Хозяин леса, что он делает с детьми и как его можно остановить. Узнали они, помимо всего прочего, и кто является сообщником Хозяина. К сожалению, это чуть не стоило им всем жизни, — он нахмурился. — Сначала Хозяин натравил зверей на Полину Морозову с целью полностью подчинить Антона себе и выбить у сыщиков почву из-под ног. Морозовой удалось спастись, загипнотизировав зверей игрой на скрипке, и тогда Хозяин обратился к своему человеческому подельнику. Рыбаков похитил Морозову и утащил в лес, в тот самый Чёрный Гараж, где он расправлялся со своими жертвами.

Полина поёжилась и ближе прильнула к Антону, неловко приобнявшему её за плечи. Мысли Ники тотчас вернулись к Ромке, которые наверняка взревновал бы, бросил на влюблённых сердитый взгляд и, хмыкнув, отвернулся. Как там Ромка? Пришёл ли он в себя? Если пришёл, то что успел наговорить врачам и милиционерам? Хотя с последними он, скорее всего, вообще не стал бы разговаривать, ведь это в его понимании означает «мусорнуться»...

— Морозова успела подать остальным сигнал, что находится в опасности, — вырвал её из раздумий голос Тихонова. — При помощи Лизы-Алисы они сумели спасти подругу, дать отпор маньяку и даже уничтожить Хозяина леса, но при этом сильно пострадал Роман Пятифанов. Души Сени Талалаевой, Вовы Матюхина и Семёна Бабурина, запертые в телах Совы, Волка и Медведя, были освобождены, а к Лизе-Алисе вернулось человеческое обличье.

Тихонов снова обвёл их тяжёлым взглядом и мрачно подытожил:

— Представляете, что будет, если я напишу это в отчёте?

Бяша тихонько усмехнулся, Антон опустил голову, Алиса оскалилась в широкой улыбке:

— Скажут, что у товарища старшего лейтенанта фляга свистит!

— Я из этого кабинета вылечу и прямиком в психушку! — Тихонов грозно стукнул пальцем по столу. — Так что, ребятушки, надо быстро придумать версию, в которой нет мистики, оборотней, Хозяина леса и прочей чертовщины.

— Можно свалить всё на Рыбакова, — предложила Ника. — Мол, это он переодевался в костюм козла и похищал детей. Это его видела баба Тамара и местные алкоголики. Он прятал детей в гараже, а гараж перевозил с места на место. Он похитил Катю, но нам удалось её спасти, а она учуяла идущий от него запах одеколона. Позднее Полина по этому запаху вычислила маньяка, а он запаниковал и похитил её.

— Мы разыскали в лесу гараж и освободили Полину, — бодро подхватил Антон. — Хотя нет! Мы не были ни в каком гараже! Мы догнали Рыбакова, когда он тащил Полину в лес, завязалась драка, он сломал Бяше руку, а Ромке рёбра и сбежал в лес...

— А там его загрызла Жулька, — тихо сказала Полина, слегка поморщившись при упоминании собаки.

— Она маленькая, не смогла бы, на! — возразил Бяша. — Его волки загрызли, во! Как того, который за Антоном охотился, Заячью губу!

— Свалить всё на зверей — и дело с концом! — подхватила Алиса. — По такому уроду плакать никто не будет, а волкам все только спасибо скажут!

— А гараж куда делся? — строго спросил Тихонов.

— Растаял, — ответила Ника. — Словно его и не было никогда. — Спохватившись, что от неё ждут совершенно другого ответа, она быстро добавила: — Рыбаков его спрятал, и вы его поищете некоторое время, но не найдёте.

Помолчав некоторое время, она задумчиво спросила:

— Интересно, откуда вообще у Рыбакова этот гараж? Он так не вяжется с Хозяином леса... Я имею в виду, гараж — это что-то городское, современное, а лес древний. И ещё эта жуткая мясорубка! Где Рыбаков вообще её достал?

— Купил, — пожал плечами Тихонов. — Деньги у него, видать, были, а больше ничего и не нужно. Времена сейчас тёмные, оружие и тому подобное много где достать можно, были бы деньги, а документами и всем прочим никто не интересуется. Купил где-то мясорубку и тайком перевёз сюда. Может, и звери помогли, — он бросил подозрительный взгляд в сторону Алисы, но та лишь равнодушно повела плечами.

— Что ты на меня смотришь, Костя? — это ласковое обращение звучало удивительно неуместно по отношению к суровому старшему лейтенанту. — Мы с этим маньяком никогда друзьями не были. Не знаю я, откуда у него мясорубка. И про гараж не знаю. Тоже, наверное, купил. Сначала это был обычный гараж, а потом Хозяин его заколдовал, чтобы он с места на место перемещался.

— А почему именно гараж? — полюбопытствовала Ника. — Почему не сарай там, не пристройка какая-нибудь?

— А я откуда знаю? — фыркнула Алиса. — Должно быть, в своих извращённых фантазиях Рыбаков разделывал детей именно в гараже. Теперь-то его днём с огнём не сыщешь, пропал Хозяин — пропало и всё его колдовство! Растворился гараж, считай, в болото ушёл...

Бяша громко икнул, и девочка-лиса, покосившись на его белое как мел лицо, умолкла.

— А обгорелые тела на поляне? — спросил Тихонов и тут же ответил сам себе: — От козлищи этого и его подручных там, положим, ничего не осталось. Разбираться в костях, чьи они — животные или человечьи — никто не будет. Скажете, что Рыбаков пытался уничтожить тела убитых им детей при помощи огня. Про коктейль Молотова ни слова! — он бросил грозный взгляд на Бяшу. — Если он всплывёт, пусть все считают, что он принадлежал маньяку. Если спросят про пистолет, отвечай, что стрелял в воздух, для острастки, — Тихонов повернулся к Антону. — Кстати, откуда ты вообще с оружием обращаться умеешь?

— Он по уткам хорошо стреляет! — пискнула доселе молчавшая Оля. Лейтенант удивлённо посмотрел на неё:

— По каким уткам?

— Да это игра такая, на приставке⁽¹⁾, — смущённо ответил Антон. Пистолет был у него конфискован ещё на входе в отделение милиции и теперь мрачно поблёскивал на столе Тихонова. — А насчёт того, как с оружием обращаться, заряжать, перезаряжать и всё такое... Я много разных боевиков смотрел, детективов... И там во всех у героев есть пистолеты! Ну вот, кое-что и запомнил...

— Значит так, — Тихонов направил в его сторону указательный палец. — Чтобы больше никогда, ни при каких обстоятельствах не крал оружие у отца! Я с ним ещё поговорю, почему он его хранит чёрт знает как, не в сейфе! Ты понимаешь, что это не игрушки?

— Конечно, понимаю, Константин Владимирович, — смиренно произнёс Антон. — Но ведь если бы не пистолет, мы бы там все погибли! Благодаря Заячьей губе мы догадались, что зверей берёт обычная пуля, никакая не серебряная, и это нас спасло. Без оружия мы бы их не остановили!

— А вас звать было бесполезно, — слабым голосом добавила Полина. — Эти звери, они ведь только детям являлись, а от взрослых хоронились. Вы бы их просто не увидели. Да и мы не объединились бы и не начали расследование, если бы звери не явились Антону и Нике.

— И хорошо, что нам двоим! — добавил Антон, побледнев ещё сильнее. — А то я уже думал, у меня крыша едет! Сны эти кошмарные, кровь на варежке и всё такое прочее... Думал, у меня всё от таблеток этих, которые мне мама даёт.

— Таблетки эти — обычное успокоительное, чтоб спалось лучше и чтоб не нервничал, галлюцинаций от них быть не может. Я тут как-то парой слов с мамой твоей перекинулся, она мне и сказала, — ответил Тихонов и, прищурившись, уставился на Антона. — Ты что, никогда не интересовался тем, какими именно лекарствами тебя пичкает мать? Ну ты даёшь, сыщик!

— Да мне как-то неудобно было, — Антон поёжился на стуле. — Невежливо как-то спрашивать такое...

— А сны тебе Хозяин леса посылал, и кровь на варежке — тоже морок, наведённый им, — прожурчала Алиса. — Про сладости, думаю, вы сами уже догадались, что никакие это не сладости. И вкладыш от жвачки на самом деле — простая бумажка! Неужели ты думал, что в глуши и впрямь найдётся редчайший «Мерседес»? — она тихонько захихикала.

— Так это, получается, Тоха у Ромыча хотел «Полароид» на простую бумажку выменять? Нечестно, на! — прошепелявил Бяша.

— Так я же не знал! — попытался оправдаться Антон. Он не выглядел сильно удивлённым: похоже, в глубине души он давно подозревал какую-то аферу со вкладышем. — Знаешь, Алиса, я, наверное, этот вкладыш выкину. Или лучше сожгу. А «Полароид»... — взгляд его зелёных глаз остановился на Тихонове, внимательно наблюдавшем за ним. — Он же теперь мой, так? Так вот, я его верну тому пацану, у которого Рома его... одолжил, — совсем тихо закончил он.

— Одолжил он, как же, — усмехнулся лейтенант. — Знаем мы, как Пятифанов одалживает... Кстати, ты перстень Бабурина из моей папки тоже «одолжил»?

— Я случайно! — вскинулся Антон. — Я просто взял посмотреть, а тут мне опять приглючилось, а вы потом забрали папку, и я не успел вернуть перстень! Я бы вам его отдал, но его после той ночи, когда мы с Никой танцевали под луной, забрали звери! Если бы я знал, куда они его спрятали... — он повернулся к Алисе, будто прося помощи.

— Закопали где-то под кустом, — она пожала плечами. — А варежку и вовсе сожгли. Хотя на что теперь и перстень, и варежка? Семёну с Вовой они точно больше не пригодятся...

— Ладно, я тоже хорош! — махнул рукой Тихонов. — Оставил папку с важной уликой не пойми где, а потом об этом и не вспомнил. Недосып чёртов, чтоб его... — он устало потёр лоб ладонью.

— Пусть мне от отца влетит за пистолет, ночные побеги в лес и всё остальное, пусть хоть выпорет меня, я переживу, — мужественно заявил Антон. — Главное, что мы спасли Полину, остановили Хозяина леса, что всё это закончилось... я надеюсь, — чуть тише добавил он.

— Папа не будет тебя пороть! — возмущённо воскликнула Оля. — Я ему всю правду расскажу, что ты нас всех спас, он тебя простит!

— Нельзя всю правду! — вскинулся Антон. — Ты разве не слышала, о чём мы сейчас здесь говорили? Никто, кроме нас и Константина Владимировича, не должен знать, что здесь замешано что-то мистическое! Ну, может, ещё дедушке Полины можно рассказать, — добавил он, покосившись на девочку.

— Тогда... Тогда я скажу, что ты выстрелил из пистолета в воздух и напугал маньяка! — заявила Оля, от волнения сжав кулачки. — Что ты герой! Папа точно тебя не будет ругать!

— Мы все герои, — устало заметил Антон, косясь на товарищей. — Только как это объяснить родителям, не рассказывая всей правды?

— Моей мамке пофиг будет, на! — ответил Бяша. — И Ромкиным предкам тоже.

— Я своим расскажу про расследование всю правду — кроме мистики, — заявила Ника. — Пороть меня вряд ли будут, хотя разозлиться могут.

— Моему дедушке, думаю, можно рассказать вообще всё, лишь бы у него плохо с сердцем не стало! — Полина побледнела. Ника взглянула на неё и задумчиво протянула:

— Интересно, а та считалочка и легенда, которую тебе рассказывал дедушка, как-то связаны с Хозяином леса? Может, тот шаман из легенды потом и стал Хозяином?

— Скорее уж Хозяин уже существовал и похищал детей, — ответил Антон. Он посмотрел на Алису, словно ожидая от неё подтверждения или отрицания, но та демонстративно смотрела в пол. — А эта считалочка... я думаю, она изначально была чем-то вроде заклинания. Того юношу из легенды убил Хозяин леса или дикий зверь, а может, он замёрз, но потом Хозяин воскресил его — как Сеню, Вову и Семёна. Только юноша оказался сильнее и не поддался заклятью. Он выбрался из леса и дошёл до деревни, уже ничего не соображая и только повторяя считалочку. Потом он окончательно умер, или шаман прочитал над ним заклинание, и его душа освободилась от чар Хозяина леса...

Оля вздрогнула и плотнее прижалась к брату, Полина побледнела ещё сильнее, Бяша снова громко икнул, Ника же ощутила, что по её телу пробежала сильная дрожь. После некоторого молчания она посмотрела на Алису и тихо спросила:

— А что сталось с теми детьми, которые были Зайчиком и остальными до Сени, Вовы и Семёна — с Витей Орешкиным и другими? Я имею в виду, с их душами? Они освободились?

— Наверное, — Алиса пожала плечами, её голубые глаза чуть потемнели. — К концу зимы они неизменно слабели, как и Хозяин, поэтому-то вы и смогли победить их так легко.

— Скажешь тоже — легко, — пробурчал Бяша, морщась: похоже, действие обезболивающего подходило к концу, и сломанная рука вновь дала о себе знать.

— Относительно легко, — поправилась Алиса. — К началу весны они впадали в спячку, и за тридцать лет их тела разлагались, превращаясь в скелеты, из которых Хозяин потом создавал новых зверей, а души... наверное, они обретали свободу. По крайней мере, мне хочется в это верить.

— «Хочу верить»⁽²⁾, — пробормотал Тихонов, опустив голову. На мгновение он показался Нике глубоким стариком, гораздо старше своих сорока двух лет. Но вот старший лейтенант выпрямился, поднял голову, и голос его вновь зазвучал гулко и уверенно:

— Что ж, теперь всё стало на свои места. Версия, которой следует придерживаться, всем ясна?

— Да, — нестройным хором ответили они.

— Вот её и придерживайтесь. Лиза... то есть Алиса, ты — просто девушка, которая недавно приехала в наш посёлок, тебя похитил Рыбаков, но ребята тебя спасли. Если кто из старожилов вспомнит Лизку Денисову и спросит о твоём сходстве с ней, говори, что ты её дочь, поняла?

— Поняла, товарищ старший лейтенант, — она шутливо отсалютовала.

— А теперь я больше не имею права вас держать, я и так все мыслимые и немыслимые правила нарушил. Кто бы мог подумать, что я на старости лет буду подтасовывать улики и вести следствие по ложному пути, чтобы скрыть истину... — негромко произнёс он. — Алиса, пойдёшь со мной, тебя, Будаев, сейчас в больницу отправим, — Тихонов подошёл к Бяше и положил ему руку на здоровое плечо, — а вы ступайте, Петровых и Стрелецкую уже родители заждались.

Они робко попрощались и вышли из кабинета, неловко потолкавшись в дверях. Алиса плотнее запахнула шубку и с независимым видом встала возле двери, ожидая лейтенанта, Антон с Олей кинулись в объятия матери — красивой темноволосой женщины, чьё лицо сейчас опухло и покраснело от слёз, к Нике подбежали её собственные взволнованные родители, но она не слышала их сбивчивых расспросов, не ощущала прикосновений горячих рук, не видела встревоженных лиц и блестящих на ресницах слёз. Мысленно она всё ещё была там, в кабинете, с мрачным, решительным и бесконечно одиноким Тихоновым, которому предстояло разгребать последствия всего, что они натворили.

Но ведь они не могли поступить иначе, не так ли? Они спасали свою подругу. Спасали местных детей. Спасали весь посёлок, если уж на то пошло. И Ника изо всех сил надеялась, что всё действительно закончилось, в их расследовании поставлена решающая точка и больше не придётся никуда бежать и никого спасать.

Она тоже хотела верить.

1) Антон имеет в виду игру «Goose Hunter», в которой игроки стреляют в птиц, появляющихся на экране.

Вернуться к тексту

2) «I Want to Believe» (рус. «Я хочу верить») — фраза из сериала «Секретные материалы» (1993-2018). По сюжету спецагенты ФБР Фокс Малдер и Дана Скалли работают в отделе «Секретные материалы», специализирующемся на странных нераскрытых делах, связанных с паранормальными явлениями.

Вернуться к тексту

Февраль подходил к концу, и вокруг уже вовсю веяло весной. Сегодняшний день был тихим, чистым и свежим, в воздухе пахло сыростью, небо заволокли серые облака, но сквозь них упрямо пробивались лучи солнца. Деревья, лишённые листьев, и сидящие на них вороны казались нарисованными чёрной тушью на холсте, снег был мокрым и липким, уже утратив свою зимнюю белизну. Ника наперекор матери надела своё весеннее пальто — нежно-лавандовое, удивительно мягкое — и теперь мужественно терпела холод, лишь изредка поёживаясь и переступая с ноги на ногу.

У ног её крутилась Жулька, которая успела сбежать из леса прямо перед схваткой и нисколько не пострадала. После того, как Тихонов снова вызвал их всех на допрос, теперь уже официально, всё закрутилось и завертелось так стремительно, что Ника совсем перестала что-либо понимать. В посёлке юные сыщики прослыли героями, о них писали в газетах, возле школы подкарауливали журналисты местного разлива, у всех брали интервью и даже хотели снять сюжет для телевидения. Милиция, со своей стороны, оживилась, забегала, но Тихонов быстро направил расследование в нужное русло, и дело «лесного маньяка» и «сибирского Чикатило», как Рыбакова окрестили в газетах, быстро закрыли.

О мистике шептались, говорили и писали много, но никто в это всерьёз не верил, а те, кто знал, как всё было на самом деле, упорно хранили молчание. Алиса-Лиза очень правдоподобно притворилась, что в результате похищения потеряла память, но заявила, что она уже совершеннолетняя, соответственно, отправлять в детдом её не имеют права. Возиться со странной рыжей девушкой, говорящей загадками, ни у кого не было желания, поэтому следователи, потаскав Алису по допросам, вскоре отпустили её на все четыре стороны. Она покинула посёлок столь же таинственно, как и появилась, в один день просто исчезла, заметя следы длинным пушистым хвостом, которого у неё, конечно же, уже не было.

Вся компания сыщиков собралась возле больницы в ожидании важного события: сегодня должны были выписать Ромку. Копыто Хозяина леса сломало ему ребро, а от удара о землю он получил лёгкое сотрясение мозга, но все понимали, что он мог пострадать куда сильнее. В перерывах между уроками и допросами ребята забегали к нему в больницу, и Ромка всякий раз делал вид, что он уже идёт на поправку, а врачи его не отпускают и запрещают курить, при этом морщился от любого резкого движения и мужественно стискивал зубы, преодолевая боль.

Теперь же все члены «Клуба Неудачников» стояли во дворе больницы, ожидая Ромку. Антон обнимал за плечи Олю, которая тоже слегка дрожала от холода. По словам её брата, их родители ужасно перепугались, узнав о случившемся в лесу и о расследовании, которое этому предшествовало. Мама несколько дней плакала, пила валерьянку и боялась отпустить Олю даже в другую комнату, а отец осыпал бесконечными упрёками то Антона, то себя. Но в конце концов родители простили детей, примирились друг с другом, осознав, что за вечными ссорами чуть не потеряли этих самых детей, и решили уехать из посёлка. «Не в Диснейленд, конечно, в Иркутск, но тоже неплохо!» — улыбался Антон и со смехом вспоминал, как он начал расследование из желания получить самим же им придуманное денежное вознаграждение. Теперь-то, конечно, он понял, что никакие деньги ему не светили, но это его уже не волновало. Главное, что родители помирились, и страшное слово на букву «Р» им больше не грозило!

Оля, которую мать впервые за долгое время выпустила на улицу, жадно вдыхала свежий воздух, постоянно смеялась и вообще светилась, как маленькое солнышко. Полина тоже была счастлива: дедушку наконец-то выписали из больницы, и уже на днях они должны были переехать в Иркутск. Лицо её было ещё более задумчивым и мечтательным, чем обычно, на губах играла лёгкая улыбка, синие глаза ярко блестели. Бяша, в кои-то веки получивший свою долю славы, упивался ею сполна, и этому не мешала даже загипсованная рука, которую он гордо предъявлял всем желающим: «Мне её маньячелло сломал, на!». На гипсе в скором времени появилась куча рисунков — от минималистично-изящных роботов и рыцарей в доспехах, изображённых Антоном, до примитивно-непристойных, снабжённых матерными словами, но Бяшу это нисколько не смущало. Вот и сейчас он покачался с носка на пятку, крутанулся вокруг своей оси и неожиданно громко заорал, спугнув ворон, которые с возмущённым карканьем взвились вверх:

— Ромка! Ромыч, твою мать! Живой!

— Конечно, живой, каким же мне ещё быть-то! — от дверей больницы к ним и впрямь шествовал Ромка, чуть прихрамывая и широко улыбаясь. Бяша подлетел к нему и неловко обнял здоровой рукой. Пятифанов охнул от боли, но тут же хохотнул:

— Вот мы хороши с тобой! Два инвалида, ха!

— До свадьбы заживёт! — к нему подлетела Полина, видимо, тоже хотела обнять, но не решилась и просто помахала рукой.

— Это до чьей свадьбы-то? До вашей с Тохой, что ли? — удивительно, но слова Ромки звучали совершенно беззлобно. Он крепко пожал руку подошедшему Антону, кивнул Оле («Привет, мелкая!») и поднял взгляд на Нику. У неё почему-то перехватило дыхание — то ли от холодного весеннего воздуха, который она случайно вдохнула полной грудью, то ли от того, как осветилось при её виде лицо Ромки.

— Сара Коннор! — выдохнул он. — Пришла! А кое-кто тут пургу гнал, что ты уезжаешь! — он мотнул головой в сторону Бяши, который тут же недовольно забубнил что-то себе под нос.

— Я правда уезжаю, — призналась она. — Не очень хотелось, но родители меня уговорили.

— Тоже в Иркутск? — полюбопытствовал Антон.

— Нет, в Омск. У папы там коллеги по работе, у мамы дальние родственники — в общем, будет где жить и что делать. Но я вам буду звонить и писать! — пообещала она. — Папа собирается написать новый роман — по мотивам всего, что здесь случилось. Про мистику я ему, конечно, не рассказывала, но ему и без неё материалов хватает.

— Так это мы, получается, станем героями книги? — неуверенно улыбнулся Антон. — Круто!

— Ну чего стоим-то? — Ромка уже стремился взять бразды правления в свои руки. — Мы сегодня куда собирались-то?

— Ко мне в гости... — Полина осеклась, увидев, что к ней, виляя хвостом, направляется Жулька. Ника вся внутренне сжалась, ожидая, что подруга сейчас испугается, закричит, а то и ударит собаку, и всё их прекрасное настроение пойдёт прахом, но Полина, закусив губу, присела и осторожно провела ладонью по голове дворняжки. Та радостно взвизгнула и, ткнувшись носом в кисть Полины, облизала её. На этом терпение Морозовой закончилось — ойкнув, она быстро отдёрнула руку и поднялась.

— Ты, конечно, хорошая собака и спасла мне жизнь, но к такому я ещё не готова, — смущённо проговорила она, встряхивая рукой, словно пыталась смахнуть невидимые капли. — Где тут можно руку помыть?

— В больнице, наверное, можно попросить спирт или что-то такое, дезинфицирующее, — заметил Антон и повёл её ко входу, приговаривая: — Ничего, это только поначалу страшно, потом привыкнешь. Оля вот уже понемногу привыкает спать одна. Теперь-то никакая Сова к ней на окно не прилетает...

Они скрылись за дверьми больницы. Бяша попинал стену и с делано безразличным видом сказал:

— Я пока за угол сбегаю, покурю. Ромыч, ты со мной?

— Не-а, мне пока нельзя, — Ромка мотнул головой. Бяша хмыкнул и зашагал прочь, на ходу вытаскивая из кармана пачку сигарет. Едва он скрылся за углом, как Пятифанов повернулся к Нике, карие глаза его ярко блестели.

— Слушай, Сара Коннор, я тут что подумал... Первое свидание у нас с тобой того, накрылось. Лиса эта прибежала, а дальше всё пошло... по одному месту. Как говорится, первый блин комом. Может, сходишь со мной ещё на одно свидание, а?

— Схожу, — слова слетели с губ Ники раньше, чем она успела обдумать их. Она не знала, что было этому виной — то, что Ромка так обаятельно улыбался, а она была всего лишь двенадцатилетней девочкой, хоть и очень умной, как сказал Тихонов, советовавший ей поступать в школу милиции; то, что Ромка едва не погиб, спасая ей жизнь, и она винила в этом себя; то, что на улице был такой замечательный день, или то, что она хотела хоть ненадолго забыть о пережитом ужасе... и о том, что этот ужас ещё может вернуться.

— Схожу, — повторила Ника, а потом, не раздумывая, быстро шагнула вперёд, обхватила Ромку за шею и поцеловала. Он вздрогнул от неожиданности, но не отстранился, а подался навстречу, нелепо помахивая руками, словно хотел обнять её, но боялся, и как-то по-гусиному вытягивая шею. Это было совсем не похоже на поцелуи, которые описывались во взрослых романах, губы у Ромки были сухие, прохладные и потрескавшиеся, от него еле слышно пахло табаком, и он, слава Богам, не пытался засунуть язык Нике в рот. Но всё-таки это был её первый поцелуй, и Ника мысленно дала себе клятву запомнить это на всю жизнь.

Жизнь, которая, как она надеялась, будет счастливой и долгой.

_______________________________________________________________________________

Вы получили достижение: "Преданный читатель"

Хотя была ещё середина февраля, сегодняшний день выдался каким-то по-особенному весенним. Снег был тёмным, липким и влажным, в воздухе пахло сыростью, безлистные чёрные силуэты деревьев на бледно-сером небе казались нарисованными акварелью, как на картине «Грачи прилетели». Было холодно и свежо, слабые лучи солнца пытались пробиться сквозь закрывавшие небо облака, но не преуспевали в этом. Лес, избавившийся от своего страшного властелина, теперь казался пустым, прозрачным и тихим: среди ветвей не прятались пугающие фигуры, не блуждали тени, редкое поскрипывание веток не казалось таинственным, и даже сугробы, лежащие между деревьев, как будто стали меньше, а вековые сосны, ели и дубы — ниже ростом.

Народу на кладбище было больше, чем ожидала Ника. Пришёл почти весь шестой «В», было много ребят из других классов, как постарше, так и помладше. У самой могилы стояли родители Ромы — его мама, худенькая брюнетка со следами былой красоты на лице, тихонько всхлипывала всю церемонию, отец, высокий плечистый мужчина с хмурым лицом, стоял, опустив голову, не отводя взгляда от прямоугольной ямы в земле, куда опускали гроб, и, казалось, всё ещё не до конца осознавал случившееся.

Это были первые похороны в жизни Ники, и большая часть церемонии прошла для неё как в тумане. Она до сих пор не могла принять то, что сказанные Тихоновым пару дней назад оказались правдой. Ударом копыта Хозяин леса сломал Ромке несколько рёбер и пробил грудную клетку. Осколки костей повредили внутренние органы, и хотя Ромка до последнего боролся за жизнь, спасти его не удалось. Ника стояла, тупо глядя в пространство, и ощущала себя такой же, как этот день — тихой, пустой и прозрачной. Как февральский, почти весенний воздух, как души детей, вырвавшиеся из плена звериных тел и устремившиеся прочь, в небо, к солнцу. Интересно, Ромкина душа теперь тоже с ними? Он, конечно, был хулиганом и гопником, размахивал ножом и отжимал фотоаппараты, но ещё он был верным и храбрым товарищем, готовым пожертвовать собой, чтобы спасти друга от гибели...

Думать об этом было невыносимо. Никто вслух не винил Нику в гибели Ромы, но она чувствовала на себе тяжёлые взгляды — обвиняющие, укоряющие, колючие. Если бы она сожгла маску куницы, как советовала Полина, Хозяин леса не смог бы взять её под контроль, Ромке не пришлось бы сдирать с неё маску, и он бы сумел увернуться от страшного удара. Он бы сейчас был жив. Она бы попросила прощения за то, что была так невнимательна к нему, за то, что ей было наплевать на его неловкие попытки ухаживания, на поляну с подснежниками, даже на помощь в расследовании! Может, она бы даже поцеловала его...

К чему теперь эти пустые рассуждения? Маска сгорела вместе с Хозяином леса и телами его слуг-зверей, а Ромки нет, и никто больше не крутанёт мастерски нож-бабочку, не выругается смачно и забористо, не рассмешит их, подкалывая Бяшу, не назовёт Нику «Сарой Коннор». «Клуб Неудачников» победил чудовище, но оно успело забрать одного из них с собой. Какая ирония — ведь в романе Кинга было почти так же...

Сквозь застилавшую глаза пелену слёз Ника оглядывала присутствующих. Лилия Павловна стояла неподалёку, величественная и царственная в своём чёрном пальто и тонкой чёрной повязке с золотистыми полосками. Весь её вид словно говорил: «Посмотрите, что бывает с теми, кто прогуливает школу и связывается с плохой компанией!». Рядом стояла Катя — нога уже зажила, и она передвигалась самостоятельно, лишь чуть прихрамывая, иногда морщась и опираясь на руку матери. Вся злоба, самодовольство и злорадство ушли из черт Кати, её лицо стало простым и даже смиренным, и Ника с удивлением подумала, что Катя, оказывается, настоящая красавица. Не как суперблондинки из боевиков и с обложек журналов, а как русские красавицы, которых раньше изображали на картинах.

Сыщики сгрудились в стороне: сегодня был последний день, который они все могли провести вместе. Уже завтра Полина с дедом и Джоанной покидала посёлок и отправлялась в Иркутск. Несколькими неделями позже должны были уехать и Петровы. Нику родители тоже хотели увезти, но она уговорила их остаться хотя бы до лета: совершенно невозможно было бросить Бяшу одного, такого напуганного и потерянного, лишившегося лучшего друга. Он и теперь стоял одиноко, испуганно оглядываясь: его мать на похороны явиться не соизволила. Лейтенант Тихонов пришёл, но побыл совсем недолго, мрачным чёрным столбом стоя вдали, и Ника понимала, что он тоже винит себя за смерть Ромки, хотя его вины здесь совершенно не было.

Она сглотнула и, пересилив себя, зашагала к ним. Полина, необычайно элегантная и стройная в длинном чёрном пальто, стояла около дедушки, опираясь на спинку его инвалидного кресла. Антон и Оля ненадолго отошли от своих родителей, и теперь Антон что-то горячо говорил Полине, сжимая её руку. Оля, обернувшись, несмело улыбнулась подходящей Нике сквозь слёзы, блестевшие на её зелёных глазах. Бяша покосился на неё испуганно и, шмыгнув носом, вытер его рукавом правой руки — левая была загипсована.

— Я как раз говорю Полине, что мы, скорее всего, будем жить в разных частях города, но это ничего, — наигранно оживлённо заговорил Антон. — Будем звонить друг другу по телефону! Ты нам тоже можешь звонить — я твой телефон сохранил, и Полина тоже.

— Иркутск — это, конечно, не Вена и не Рейкьявик, но для начала тоже неплохо! — с вымученной улыбкой сообщила Полина. — Пойду в музыкальную школу, буду заниматься! — похоже, страх и неприязнь, вызванные столкновениями с лесными оборотнями, прошли, любовь к музыке пересилила, и Полина была снова готова взять в руки скрипку.

Ника только понуро кивнула и огляделась. Вдали, у самого леса, мелькнуло рыжее пятно — там стояла Алиса, одетая в свою неизменную шубку, у ног её крутилась Жулька, которая успела сбежать из леса прямо перед схваткой и нисколько не пострадала. После того, как Тихонов снова вызвал их всех на допрос, теперь уже официально, всё закрутилось и завертелось так стремительно, что Ника совсем перестала что-либо понимать. В посёлке юные сыщики прослыли героями, о них писали в газетах, возле школы подкарауливали журналисты местного разлива, у всех брали интервью и даже хотели снять сюжет для телевидения. Милиция, со своей стороны, оживилась, забегала, но Тихонов быстро направил расследование в нужное русло, и дело «лесного маньяка» и «сибирского Чикатило», как Рыбакова окрестили в газетах, быстро закрыли.

О мистике шептались, говорили и писали много, но никто в это всерьёз не верил, а те, кто знал, как всё было на самом деле, упорно хранили молчание. Алиса-Лиза очень правдоподобно притворилась, что в результате похищения потеряла память, но заявила, что она уже совершеннолетняя, соответственно, отправлять в детдом её не имеют права. Возиться со странной рыжей девушкой, говорящей загадками, ни у кого не было желания, поэтому следователи, потаскав Алису по допросам, вскоре отпустили её на все четыре стороны.

Полина, проследив за взглядом Ники, тоже увидела Алису, нахмурилась и ближе подошла к дедушкиному креслу. Харитон внимательно посмотрел на Нику и хрипло изрёк:

— Не вини себя, Вероника. Из меченых редко кто спасается, а вы с Антоном спаслись, ещё и отпор дали. Молодцы вы, ребята, прямо скажу, молодцы! А в том, что товарищ ваш погиб, виноват только Хозяин леса, и никто больше.

Слова его звучали веско, но тяжести на сердце Ники они нисколько не уменьшили. Она взглянула на Бяшу, который тёр мокрые покрасневшие глаза, на печальную и бледную Олю, жавшуюся к брату, и тихо произнесла:

— В том фильме, который мы смотрели... «Оно»... там всё повторилось ещё раз. Оно вернулось, когда Неудачники уже выросли и разъехались по разным городам, и им пришлось собраться, чтобы убить его окончательно. Скажите... — её голос дрогнул, — у нас ведь всё закончилось? Хозяин леса не вернётся спустя тридцать лет?

— Не знаю, девочка, не знаю, — Харитон тяжело вздохнул и приложил ладонь к левой стороне груди. После выписки из больницы он выглядел ещё старше, морщин на лице будто стало больше, кожа обвисла, а под глазами залегли тёмные круги. — Огонь, он, конечно, нечистую силу берёт, возродиться во плоти Хозяин теперь не сможет, а раз нет у него тела, то и слуг себе он не создаст. Кормился-то он через слуг... Видишь, какой лес стал светлый да тихий? — Харитон указал в сторону деревьев. — Это всё потому, что ушла из него нечистая сила.

— Надеюсь, что навсегда, — тусклым голосом ответила Ника, хотя понимала, что старик всего лишь пытается успокоить и её, и себя, и других ребят.

— Ладно, мы, наверное, пойдём, — неловко проговорил Антон. — Но мы сегодня все вместе соберёмся у Полины, так ведь?

— Так, — Полина кивнула, заботливо поправила плед, укрывавший ноги дедушки, и обернулась на могилу. Покачала головой, задумчиво произнесла:

— А всё-таки он хороший был... Храбрый. Хулиган хулиганом, а никого не боялся, кинулся меня спасать... и Нику.

— Другого такого друга не будет, на! — выдавил Бяша и всхлипнул.

— Не пропадай, Игорь! Пиши, если совсем тяжко будет, — она ласково потрепала его по здоровому плечу, затем развернулась и медленно покатила Харитона прочь, склонив голову так низко, что её длинные чёрные локоны совсем закрывали лицо.

— Я его запомню, — тихо сказал Антон. — На всю жизнь запомню, обещаю. — Он пожал руку Бяше, кивнул Нике и зашагал к родителям. Оля тоже помахала им и припустила вслед за братом. Бяша ради неё даже умудрился выдавить слабую улыбку, но стоило Оле отбежать, как вспыхнувший в нём внутренний огонёк вновь погас.

— Ну я пойду, что ли, — вяло проговорил он. — За мамкой следить нужно, на.

— До вечера, — Ника тоже хотела похлопать его по плечу, но он уже отступил, и её рука, на мгновение бессильно повиснув в воздухе, шлёпнулась вниз. Нике как никогда хотелось сказать что-то хорошее, поддержать его, утешить, обнять, в конце концов, но она понимала, что все слова и объятия будут пустыми и ненужными, ведь она виновата, виновата кругом, не справилась, не смогла, не спасла... Она втянула их в это расследование, а защитить Ромку не сумела.

Народ стал потихоньку расходиться с кладбища, родители уже махали ей, подзывая к себе. Ника кинула ещё один взгляд на лес, но рыжей фигуры у деревьев уже не было видно: Алиса скрылась в сопровождении своей верной спутницы. Ветер подул сильнее, и до её ушей внезапно донеслось еле слышное: «Куниц-ца... Куниц-ца...».

Ника вздрогнула и встряхнула головой, отгоняя услышанное. Просто почудилось, сказала она себе. Галлюцинация, бред больного воображения, последствия перенесённого сильного стресса. Вслед за этим голосом пришёл другой, до боли знакомый, голос, который она никогда больше не услышит: «Не дрейфь, Сара Коннор. Ты со всем справишься, зуб даю!». На глаза навернулись слёзы, но в то же время Ника почувствовала, что улыбается. «Я переживу это», — сказала она самой себе. «Переживу, останусь здесь и буду изучать историю края. Может, даже устроюсь работать в библиотеку, как Майк из книги. И если однажды Хозяин леса вернётся, я буду готова встретить его».

Она вытерла глаза рукой, повернулась спиной к тихо шелестящему лесу и решительно зашагала в сторону родителей.

_______________________________________________________________________________

Вы получили достижение: "Преданный читатель"