Серия Полуночник-1: Опека Полуночника (джен)

Уроки по Защите от Темных Искусств вскоре стали самыми любимыми для большинства учеников. Профессор Люпин старался сделать свои занятия интересными, но и требовал активного участия во время урока. Уже несколько занятий прошли в этой неподдельной активности: ученики не стеснялись задавать вопросы или высказывать свое мнение, что часто приводило к спорам среди сокурсников. И профессор Люпин в основном был лишь посредником, вставляя свое слово лишь когда ситуация начинала выходить из-под контроля.

Профессор Снейп, напротив, стал гораздо более раздражительным, чем обычно. Слухи о боггарте Невилла довольно быстро дошли до него и, хотя трое из четырех факультетов нашли это забавным, Снейп со слизеринцами, очевидно, так не считали. По словам Люпина, Снейп был напрочь лишен чувства юмора. Поэтому, разозлившись на одетого в женское платье боггарта-Снейпа, он старался причинить гриффиндорцам как можно больше неприятностей. Каждому, кроме Гарри.

Это всех удивляло. Вместо того, чтобы отпускать свои ехидные замечания по любому поводу, профессор Снейп, казалось, не обращал на Гарри никакого внимания. Гриффиндорец не жаловался, хотя и было сложно объяснить своим сокурсникам, впрочем, как и самому себе, почему профессор так себя ведет. Гарри мог лишь предположить, что профессор жалеет его из-за жизни у Дурсли, но тогда это означало бы, что у профессора Снейпа есть сердце.

Драко Малфой охотно рассказывал всякому, кто его слушал, о том, как его пригласили в кабинет Снейпа, который ему, как не банально это звучит, хотел сделать предупреждение. Как оказалось, Малфой не получил даже выговора. Мастер зелий просто посоветовал ему воздерживаться от такого рода высказываний на своих уроках.

Прорицания, мягко говоря, были наименее любимым предметом Гарри. Профессор Трелони никак не могла успокоиться и на каждом уроке предсказывала скорую смерть Гарри Поттера. Если раньше Гарри просто не обращал на нее внимания, то теперь это стало его раздражать. Гриффиндорец ненавидел, когда его выделяли, особенно если дело касалось жизни и смерти. Рон и Гермиона тоже были сыты этим по горло и с трудом сдерживались, чтобы не наслать какое-нибудь заклинание на эту женщину, от которого бы та потеряла сознание. Не глупо ли говорить подросткам, что те вскоре умрут, если рядом на свободе находится маньяк, только и ждущий момента, чтобы прикончить их.

Занятия по Уходу за Магическими Существами были интересными, к тому же, они обещали стать гораздо безопасней. Хагрид с грустью признался на первом уроке, что хотел было показать ученикам Гиппогрифа и, возможно, покатать на нем некоторых, но профессор Дамблдор воспротивился. Гарри удивился, услышав, что Хагрид согласовывает каждый урок с директором. К тому же, никому из учеников не позволялось выходить из внутреннего дворика во время этого занятия, кроме как с учителем. Таким образом, учеников никогда не оставляли без присмотра. Гарри чувствовал себя немного виноватым из-за всех этих мер безопасности, которые были приняты, чтобы защитить его, но знал, что возражать бессмысленно.

Гриффиндорец, вскоре закончив читать книжку о заклинании Патронуса, подошел к профессору Люпину. Вместе они решили, что начнут практиковаться в конце октября, а именно в то время, пока остальные ученики пойдут в Хогсмид. Гарри немного обеспокоило то, что придется ждать так долго, но он промолчал. Все-таки профессор Люпин прав: они не должны делать это открыто.

В дополнение к урокам в октябре начинались матчи по квиддичу, и, конечно, Оливер Вуд, семикурсник и капитан команды Гриффиндора, был, как всегда, настроен только на получение Кубка. Под присмотром мадам Хуч он безжалостно гонял свою команду, заставляя игроков долго и упорно тренироваться. Все считали, что в этом году Кубок точно должен быть их, равно как и в два прошедших года, когда некоторые известные обстоятельства помешали им его завоевать.

Возвращаясь однажды поздно ночью с одной из таких тренировок в гостиную Гриффиндора, Гарри хотелось только добраться до своей кровати. Его тело ныло, а ум отказывался соображать. Но едва Гарри прошел сквозь портретный проем, как глазам предстала сцена, которая навела его на мысль, что кровать он увидит не скоро. Рон и Гермиона стояли посреди гостиной и смотрели друг на друга свирепыми глазами, в то время как другие невольные свидетели наблюдали за ними с расширившимися глазами.

Гарри застонал от ноющей боли, стягивая квиддичную мантию, и спросил:

– О чем вы тут спорите?

Рон и Гермиона не шелохнулись. Было похоже, что сейчас происходит борьба взглядов, и оба были очень даже хороши.

– Это кровожадное чудовище ОПЯТЬ хотело съесть Коросту! – срывающимся голосом прокричал Рон. – Я же просил тебя держать эту… эту зверюгу подальше!

Гермиона выпучила глаза.

– Косолапсус не понимает, что Короста – домашнее животное! – крикнула в ответ она. – Кошки всегда охотились на крыс!

Кажется, перепалка и не думала заканчиваться. Она могла бы продолжаться всю ночь, если бы кто-нибудь ее не остановил. Этим человеком решил оказаться Гарри.

– Где сейчас Короста? – спросил Гарри.

Рон указал на свой дрожащий карман. Гарри подошел к друзьям и жестами попросил Рона передать ему напуганное животное. Когда Рон это сделал, Гарри повернулся к Гермионе.

– Ты права, Гермиона, – спокойно произнес Гарри. – Кошки всегда охотились на крыс, но и собаки всегда гонялись за кошками. Однако собак можно отучить от этого, так почему же нелжьзя отучить кошку? – Гарри повернулся к Рону. – Ты видишь, что Косолапсус неравнодушен к Коросте. Поэтому, пока кот не научится держать свои инстинкты под контролем, твоей крысе лучше постоянно находиться в нашей спальне. И нужно, чтобы дверь всегда была закрыта.

И, не дожидаясь, пока кто-нибудь из них начнет возражать, Гарри направился к лестнице.

– Я оставлю Коросту на твоей кровати, Рон, – добавил он уставшим голосом. – И реши уж с этим.

С Коростой в одной руке и с квиддичной формой в другой, Гарри поднялся в свою спальню. Он бросил форму на свою кровать и подошел к кровати Рона. Гарри поднял крысу на уровень глаз мордой к себе.

Смотря на нее, он внезапно ощутил какое-то дружеское чувство к крысе, но тут же подавил его. Он ведь знает Коросту уже несколько лет.

– Рон о тебе, правда, позаботится, ты же знаешь, – произнес он. – И я надеюсь, что ты это ценишь. – Он положил крысу на кровать и уже хотел отойти, когда заметил левую лапку животного. На ней не было одного пальца. «Странно, – подумал Гарри. – Никогда раньше не замечал».

* * *

Хотя Рон и Гермиона утверждали, что разрешили свои противоречия, но ни от кого не скрылась натянутость в их отношениях. Не имея больше желания быть миротворцем, Гарри предоставил их самим себе. Он недоумевал, почему эти двое так часто ссорятся. И каждый раз их ссоры грозят закончиться дракой.

Последние дни месяца прошли для учеников в предвкушении похода в Хогсмид, который должен был состояться на Хэллоуин. Даже Рон с Гермионой забыли на время свою вражду, чтобы вместе обсудить, в какие магазины им нужно будет зайти. Не желая, чтобы кто-нибудь его жалел, Гарри предпочел не обсуждать то, что ему придется остаться в замке. Единственной хорошей вещью для него было то, что в конце месяца начнутся дополнительные занятия с профессором Люпином. Их, к сожалению, будет немного, но это все, что тот смог для него сделать.

В утро Хеллоуина Гарри позавтракал вместе с Роном и Гермионой и, когда те уже собирались уходить, пожелал им удачи в покупках, заодно попросив прихватить для него несколько товарных каталогов, если они будут в наличии. Рон с Гермионой удивленно на него посмотрели, но Гарри не стал уточнять – не хотелось говорить им, что только так он может теперь что-то выбрать для подарков на Рождество.

Сидя в одиночестве за гриффиндорским столом, Гарри мог только воображать, каково это – посещать Хогсмид. То, что он слышал о магазине шуток Зонко или о Сладком Королевстве, было невероятно. Закрыв глаза, Гарри постарался не думать об этом. Профессор Дамблдор принял решение, и надежды на то, что он его поменяет, не было. К тому же, после всего, что для него сделали учителя, Гарри не мог ослушаться их и улизнуть из замка, прямо в объятия дементоров.

С нетерпением ожидая занятия с Люпином, Гарри решил, что лучший способ скоротать время – это заняться домашней работой. Поднявшись в гриффиндорскую гостиную, он сходил за своей сумкой и сел в кресло в углу комнаты, начав писать ужасный реферат по зельям. Гарри не обращал внимание на гвалт, который устроили ученики первых и вторых курсов. Как ему и хотелось, никто из них его не заметил. После Зелий он взялся за Трансфигурацию, а затем начал Гербологию.

Почувствовав, что уже устал, и что уже надо бы прерваться, Гарри вышел из гостиной и стал бесцельно блуждать по коридорам. Он даже не заметил, как оказался около кабинета Защиты. Надеясь, что профессор Люпин про него не забыл, Гарри зашел внутрь и бесшумно подошел к двери в комнату учителя. Немного нервничая, он постучал. Не решит ли профессор, что он слишком навязчив? А, в самом деле, не навязчив ли он?

Уже опасаясь, что именно так и подумает Люпин, Гарри собрался уходить, как дверь медленно открылась. Испугавшись, он отпрыгнул назад, а когда увидел профессора Люпина, разволновался. Он, очевидно, тоже испугался, но не подал вида.

– Гарри, – с улыбкой произнес он. – Как неожиданно. Почему ты не заходишь? Я думаю, замок стал несколько скучным.

– Только немного, – согласился Гарри. – Э-э… Если вы заняты, я могу прийти попозже.

– Ерунда, – произнес Люпин и отодвинулся, пропуская Гарри. – Давай, рассказывай, о чем думаешь.

Гарри пожал плечами и, войдя в комнату, огляделся. Его взгляд упал на котелок, над которым поднимался пар – это показалось ему странным предметом для кабинета Защиты. Посмотрев на профессора Люпина, Гарри только сейчас заметил, какой у того нездоровый вид. Гарри стал беспокоиться, не подтверждаются ли все его страхи, и нервно спросил:

– Профессор, что-то не так?

Люпин посмотрел на котел и вздохнул.

– Я недавно не слишком хорошо себя чувствовал, – произнес он, подойдя к доске, – но сейчас уже все нормально, не надо беспокоиться. Поверь мне.

Гарри еще не был убежден.

– Может вам стоит показаться мадам Помфри? – быстро спросил он. – Лучше уж перестраховаться.

Люпин поднял бровь от такой настойчивости гриффиндорца. Было непривычно слышать такое от Гарри, что он даже задумался на несколько секунд.

– Что такое, Гарри? – настойчиво спросил он. – Что тебя тревожит на самом деле?

Оглянувшись, Гарри только пожал плечами.

– Просто… Не хочется, чтобы что-то с вами случилось, – тихо произнес он. – Может быть, нам стоит отменить сегодня занятие, чтобы вы могли отдохнуть? Мне все равно, правда!

Люпин присел на стул около доски, не сводя глаз с взволнованного подростка.

– Гарри, я обещаю тебе, что никуда не уйду, – уверенным голосом произнес он. – Я же обещал тебе этим летом, что всегда буду здесь с тобой, когда бы я тебе не понадобился. И я не планирую нарушать свое слово. Напротив, я буду досаждать и мешать тебе при всяком удобном случае. Твой отец, конечно, хотел бы этого.

Гарри скрыл улыбку. Он ненавидел, когда Дурсли мешали ему, но сейчас же все по-другому. Профессор Люпин ведь не считал Гарри уродом и не говорил это всем вокруг. Для профессора Гарри был просто Гарри, и именно такого отношения к себе мальчик всегда хотел.

– Я ценю твою заботу, Гарри, – улыбаясь, произнес Люпин. – Я бы поступил, как ты советуешь, но сейчас действительно не о чем беспокоиться. Со мной все будет в порядке. – Заметив, что Гарри все еще не убежден, он сменил тему: – Итак, может, начнем занятие? Как я понял, ты прочитал «Патронус – это хранитель или (как тебе больше нравится) защитник». Он состоит из светлой энергии в противоположность темной, которую излучают дементоры. Патронус – это самые хорошие воспоминания, светлые эмоции, которыми питаются дементоры, но так как эти эмоции находятся вне человека, то дементоры не могут их поглотить.

Гарри кивнул.

– Патронус у каждого свой, – вспомнил он. – И он может появиться, только в том случае, если вызывающий хорошо сконцентрируется на своем лучшем воспоминании.

Профессор Люпин улыбнулся.

– Очень хорошо, Гарри, – произнес он и достал палочку, попросив жестом Гарри сделать тоже самое. – Запомни, тебе нужно сконцентрироваться на своих счастливых воспоминаниях, когда будешь произносить заклинание "Экспекто Патронум". Закрой сейчас глаза и попытайся найти такие воспоминания.

Гарри послушно закрыл глаза. Напряженно думая, он пытался найти хотя бы одно счастливое воспоминание. Он сразу отбросил все, что связано с Дурсли, и стал перебирать в памяти моменты своей жизни в Хогвартсе. Оказалось, что долго искать не нужно. Гарри уже знал, что подойдет. Он вспомнил радость, чувство свободы, легкость, которые наполняли его во время полета.

Люпин заметил счастливое выражение на лице Гарри и улыбнулся.

– Это оно, Гарри, – мягко произнес он. – Теперь удержи это воспоминание, взмахни палочкой и произнеси заклинание.

Вспомнив свой первый урок Полетов, Гарри взмахнул палочкой и твердо произнес: "Экспекто Патронум". Он настолько погрузился в воспоминания, что не замечал ничего вокруг. – "Экспекто Патронум, – повторил он, вспоминая лицо Малфоя, которое из насмешливого стало разозленным, когда Гарри поймал Напоминалку. – Экспекто Патронум!"

Вдруг Гарри почувствовал, как что-то с силой врезалось в него, и в следующую секунду он, пролетев по кабинету, ударился о стену. Падая на пол, Гарри услышал, как Люпин выкрикнул его имя. С трудом открыв глаза, Гарри заметил, что странная серебристая дымка заполнила всю комнату, точно густой туман. Он несколько раз моргнул и, повернув голову направо, увидел присевшего на колени Люпина, на лице которого было обеспокоенное выражение.

Профессор потянулся и притронулся ко лбу Гарри, затем повернул его, чтоб можно было проверить спину. Сняв с гриффиндорца рубашку, молодой учитель вздрогнул, увидев, что уже начинают появляться синяки.

– Тебе очень больно, Гарри? – спросил он.

Гарри потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чем его спрашивает профессор Люпин. Его ум был немного затуманен. Поняв, наконец, вопрос, Гарри слегка помотал головой. Он, действительно, слабо чувствовал свое тело. Все оно по какой-то причине онемело.

– Что… случилось? – в замешательстве спросил он.

Профессор Люпин наколдовал несколько подушек и сложил их вместе.

– Ляг на живот, Гарри, – приказал он и помог Гарри лечь поудобнее на подушки. – Каким-то образом ты увеличил силу заклинания. Через палочку прошла слишком большая сила. Лежи спокойно. Мне нужно кое-что сделать с твоей спиной.

Быстро, как только мог, Люпин подбежал к камину и высыпал немного на ладонь летучего пороха из баночки на каминной полке, тут же бросив его в огонь.

– Дамблдор! – выкрикнул он. – Вы мне нужны!

Когда в огне появилась вращающаяся высокая фигура, Люпин поспешил к столу у доски, открыл нижний левый ящик и достал баночку с кремом. Вернувшись к камину, Люпин увидел, как Дамблдор выходит из зеленного огня и стряхивает золу со своей мантии.

Дамблдор выпрямился, огляделся в тумане отряхиваемой залы и, заметив Люпина, бросил на него свой сверкающий взгляд.

– Результат неудавшейся шалости? – улыбнувшись, спросил он.

– Ничего подобного, – ответил Люпин и поспешил к Гарри. – У нас тут небольшой несчастный случай. Нужно, чтобы вы проверили его полностью, пока я буду лечить синяки.

Гарри начал засыпать, по-прежнему крепко сжимая в руке палочку. Когда Люпин откинул рубашку, прикрывающую спину Гарри, Дамблдор опустился на колени, потянувшись за палочкой гриффиндорца. Но едва его пальцы коснулись дерева, директор тут же отдернул руку и посмотрел на Люпина.

– Что здесь произошло, Ремус? – поинтересовался он.

Профессор Люпин взглянул на Дамблдора, а затем продолжил втирать мазь в спину Гарри.

– Мы сегодня начали практиковаться в заклинании Патронуса, – ответил он. – Очевидно, что-то случилось. Я сказал ему, чтобы он нашел счастливое воспоминание, но когда он произнес заклинание, что-то пошло не так. Было похоже, что Гарри глубоко ушел в себя. Я крикнул ему остановиться, но он, похоже, не услышал меня.

– Его сила растет, – задумчиво произнес директор. – Мы должны были предположить это, после всех испытаний, через которые он прошел по нашей вине, – Дамблдор взмахнул палочкой над Гарри и вздохнул. – Кроме синяков на спине у него большая потеря сил… Это может быть лишь начало, Ремус. Я не возражаю, чтобы Гарри учился защищать себя от дементоров, но хочу присутствовать на следующем занятии. И нужно проинформировать преподавателей.

Люпин был удивлен.

– Вы не считаете, что это немного преждевременно? – вежливо спросил он, снова покрывая Гарри рубашкой – синяки уже начали пропадать. – Не смотря на все, что мы знаем, это ведь может быть единичным инцидентом.

– Возможно, – ответил Дамблдор, вставая. – Он твой подопечный, Ремус. Поэтому я оставляю решение за тобой. Никто же не возражает, чтобы ты все решал сам. Но если сила магии в Гарри начала возрастать, учителя должны помочь ему ее контролировать, особенно на Заклинаниях и Трансфигурации. Мне нужно заботиться обо всех учениках, а не только о Гарри. Он может быть опасен, если не научится контролировать свою силу.

Люпин кивнул.

– Я знаю, – медленно произнес он. – Я только волнуюсь, как все это воспримет Гарри. Он так отчаянно желает быть обычным, а это еще одна вещь, которая будет отличать его от остальных.

Глаза Дамблдора заблестели.

– А кто сказал, что всем нужно об этом знать? – весело спросил директор и покинул кабинет тем же путем, каким и пришел.

* * *

Лишь через несколько часов Гарри пришел в себя. Люпин объяснил случившееся достаточно пространно. Они поговорили об увеличившейся силе заклинания и последствиях этого, после чего Гарри стал немного опасаться произносить заклинание снова. Да, он хотел научиться защищаться от дементоров, но что хорошего, если это вновь обернется потерей сознания?

Гарри рассказал Люпину, что настолько погрузился в свое воспоминание, что не замечал того, что происходит вокруг. После этих слов, как показалось Гарри, у Люпина отлегло на душе, и тот стал убеждать Гарри, что со временем и при достаточном старании, он сможет стать неплохим медиумом. Гарри не стал скрывать свое облегчение от этого открытия. У него по-прежнему была надежда.

Удовлетворившись состоянием Гарри, Люпин отпустил его, но прежде они договорились, что следующее занятие состоится через две недели, поскольку в следующие выходные должен был состояться первый матч против Слизерина. Также Люпин сообщил, что на следующее занятие придет профессор Дамблдор, так, на всякие случай. Гарри удивился, но предпочел ничего больше не спрашивать. Он и не знал, что Дамблдору известно об этих занятиях.

Уходя, Гарри опять заметил, какой болезненный вид у профессора Люпина. Казалось, ему стало еще хуже за эти несколько часов. Гарри не хотелось раздражать мужчину, поэтому он просто заставил себя пойти в гриффиндорскую гостиную, так ничего и не сказав. И он уже почти дошел до нее, когда в него врезалось двое обеспокоенных подростков. Рон и Гермиона едва не упали, а вот Гарри не повезло – он сильно ушибся, упав на спину.

– Гарри! – вскрикнула Гермиона, помогая парню подняться. – С тобой все в порядке? Мы тебя повсюду ищем. Где ты был? Джинни сказала, что не видела тебя сегодня.

Гарри посмотрел на Гермиону, подняв брови.

– Э-э… привет, – сказал Гарри, которого застала врасплох настойчивость Гермионы. – Все в порядке. Я был с профессором Люпином. А когда вы вернулись?

Рон пожал плечами.

– Да недавно, – ответил он и сделал шаг к Гарри. – Послушай, нас немного удивляет, что это ты все время делаешь с профессором Люпином.

– О чем это вы? – спросил Гарри, которому не понравилось, куда заходит этот разговор.

Гермиона, казалось, уловила тон Гарри.

– Просто, кажется, в последнее время вы стали слишком близки друг другу, – произнесла она. – И его отношение к тебе… словно к сыну. Не то чтобы это плохо, но все-таки кажется странным, что новый учитель ведет себя подобным образом с учеником, которого впервые встретил.

– Ох, – произнес Гарри и нервно оглянулся. Хотя никого вокруг не было, Гарри подошел поближе к друзьям и сказал: – Видите ли, профессор Люпин знал меня еще ребенком.

У Гермионы округлились глаза.

– Значит, он знал твоих родителей? – тихим голосом спросила она.

Гарри кивнул.

– Да, они были близки еще в школе, – с улыбкой сказал он. – А сейчас он помогает мне со всей этой сумятицей с Сириусом Блэком и иногда рассказывает мне о родителях. Сейчас я знаю, какими они были в действительности. Мама и папа были обычными людьми, со своими достоинствами и недостатками. Не могу объяснить, что я чувствую…

– Мы понимаем, – тоже с улыбкой сказала Гермиона. – Я так счастлива за тебя. Но почему ты не рассказал нам?

– Да, нам показалось, что ты стал избегать нас с тех пор, как узнал о своих родителях, – с облегчением произнес Рон. – Ну, какие они?

Гарри широко улыбнулся.

– Мне кажется, что моя мама похожа на тебя, Гермиона, а мой папа – на близнецов. Думаю, он был большой шутник или что-то подобное. Профессор Люпин не рассказывал подробно о его проделках.

И Рон, и Гермиона в изумлении посмотрели на Гарри.

– Не может быть! – произнесла Гермиона. – Они были такие разные! Как же они ужились вместе?

– Твой папа был как Фред и Джордж? – переспросил Рон и усмехнулся. – Замечательно!

Успокоившись тем, что Рон и Гермиона были удовлетворены, Гарри решил сменить тему.

– Ну, как выглядит Хогсмид? – с любопытством спросил он.

До ужина осталось немного времени, которое Гарри скоротал, слушая рассказы Рона и Гермионы об их походе в волшебную деревню. Они сразу поспешили успокоить Гарри, что купили несколько каталогов для него, и от парня не ускользнуло, с какой жалостью друзья на него посмотрели.

Ужин этим вечером напоминал предыдущий Хэллоуин в Хогвартсе – потрясающее убранством Большого зала и восхитительная еда. Казалось, все были довольны. Рон и Гермиона увлеченно спорили, какой из магазинов самый лучший – Зонко или Сладкое Королевство. Казалось, все о чем-то беседовали.

Взглянув на стол преподавателей, Гарри с удивлением заметил, что профессора Люпин и Дамблдор наблюдают за ним. Опомнившись, он отвел взгляд и уделил все свое внимание тарелке. Почему они смотрят? Имеет ли к этому отношение его последнее занятие? Может он сделал что-то неправильное и не знает об этом?

Мысль, что эти люди наблюдают за ним, угасила его аппетит. Праздник вдруг стал ненавистным, захотелось поскорее уйти. Отговорившись головной болью, Гарри сказал Рону и Гермионе, что он будет ждать их в Общей гостиной. Казалось, они не совсем поверили в его отговорку, но все же позволили уйти.

Медленно идя по пустынным коридорам к гриффиндорской башне, Гарри никак не мог отделаться от размышлений, почему два профессора так на него смотрели. Может, есть какие новости в поисках Сириуса Блэка? Может, он сделал что-то, даже не зная об этом? Или кто-нибудь узнал о его лете перед похищением?

От последней мысли по спине побежали мурашки. Он так старался забыть всю эту грязь. Он не хотел снова думать об этом. "Дядя Вернон в тюрьме, – напомнил сам себе Гарри. – Он больше не причинит мне вреда. Профессор Люпин и профессор Дамблдор не допустят этого".

Дойдя до портрета Полной Дамы, Гарри собрался было назвать ей пароль, но заметил, что с портретом что-то не так. Дама была ужасно напугана. Он уж было собрался спросить её, что с ней такое, как заметил, что глаза ее смотрят куда-то позади него. Гарри весь напрягся и медленно потянулся за палочкой в кармане мантии. Он почти достал ее, когда кто-то схватил его сзади за шею и прижал лицом к стене. Не сильно, но и не слишком дружелюбно.

– Я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред, Гарри, – мягко произнес скрипучий мужской голос. – Мне нужно зайти в Башню. Он здесь, в Хогвартсе. Я не хочу, чтобы он навредил тебе. Ты должен впустить меня.

Гарри не слушал. Он старался освободиться, но безуспешно. Даже не видя лица человека, Гарри знал, кто это – Сириус Блэк. Он запаниковал. Ведь он думал, что здесь безопасно! Здесь дементоры, чтобы защищать его! Как Сириус Блэк прошел мимо них?

– Пустите меня! – закричал Гарри. – Леди! Помогите! Быстрее!

Заметив, что Полная Дама исчезла с портрета, Гарри снова начал вырываться. И зачем он так рано ушел с праздника? Почему он не остался со всеми?

Мягкий голос ворвался в его мысли.

– Гарри, успокойся, – произнес тот. – Я обещаю, что не причиню тебе вреда. Ты должен мне поверить. Он здесь, в Хогвартсе. – Голос неожиданно стал настойчивее. – Никогда не теряй бдительности и всегда носи с собой палочку. Будь осторожен, Гарри.

Не успел он что-либо сделать или сказать, как что-то ударило его сзади по голове. И Гарри провалился в темноту.

* * *

Профессор Дамблдор уже собирался отправить всех учеников спать, когда в Большой зал влетело несколько привидений, направившихся к преподавательскому столу. При их появлении все разговоры смолкли. Не часто можно было увидеть привидений всех четырех факультетов вместе.

– Директор Дамблдор! – быстро начал говорить Почти Безголовый Ник. – Сириус Блэк в замке! Полная Дама сказала нам, что он напал на Гарри Поттера!

Все преподаватели вскочили на ноги.

– Ученики, прошу всех оставаться на своих местах, – спокойно, но твердо произнес Дамблдор. – Вы должны во всем слушаться старост школы, пока мы не вернемся.

И весь преподавательский состав проследовал за привидениями к выходу. Для уверенности, что все ученики останутся в Большом зале, Дамблдор запечатал двери. Преподаватели бежали за привидениями, а впереди всех были Дамблдор, Люпин и МакГонагалл. Они пробежали за плывущими существами вверх по главной лестнице и дальше по коридору, ведущему к гриффиндорской башне. Спустя мгновение их глазам предстал портрет Полной Дамы, и все замерли на месте от открывшейся их глазам сцены.

Полная Дама уже вернулась в свой портрет и сейчас, стоя на коленях и закрыв лицо руками, горько плакала. Перед ней на полу лицом вниз лежал Гарри Поттер. На его шее уже начали появляться синяки, по форме напоминавшие следы от рук. Он не шевелился.

Профессор Люпин первый опомнился и подбежал к подростку, своему подопечному и сыну лучшего друга. Он быстро, но бережно перевернул мальчика и трясущимися руками нащупал пульс. Лишь тогда Люпин облегченно вздохнул и прижал парня к груди. Он решил больше не отходить от него.

– Он жив, – сказал Люпин коллегам.

Профессор Дамблдор тут же повернулся к остальным преподавателям и привидениям.

– Обыщите замок, – приказал он и повернулся к МакГонагалл. – Минерва, вернитесь в Большой зал и удостоверьтесь, что там нет паники. Можете сказать друзьям Гарри, что мы его нашли. – Затем он повернулся к мадам Помфри. – Гарри будет у меня в гостевой комнате, пока не будет уверенности, что замок полностью безопасен для него. Возьмите свои запасы и приходите туда.

Получив задания, преподаватели и привидения разошлись. Вздохнув, Дамблдор повернулся к молодому учителю, крепко державшему раненного парня и зарывшегося лицом в его испачканные волосы. Директор присел рядом и положил руку на плечо Люпина.

– Ремус, нужно, чтобы мадам Помфри проверила, не ранен ли Гарри, – мягко произнес он. – Я знаю, ты очень любишь его, но сейчас нужно быть сильным.

Профессор Люпин кивнул и, перехватив поудобнее и крепко прижав к себе Гарри, поднял его. Глаза Люпина встретились с глазами Дамблдора, и директор ясно в них прочитал: «Только попробуйте забрать его у меня – тут же умрете». Дамблдор еще раз вздохнул, и они вместе пошли в кабинет директора, около которого уже ждала мадам Помфри.

Втроем они молча поднялись по лестнице. Войдя в кабинет, Люпин и Помфри сразу же прошли в гостевую комнату. Стало совершенно ясно, что профессор Ремус Дж. Люпин теперь безнадежно привязан к своему подопечному. Дамблдор не мог не заметить возросшего беспокойства в нем. Если что-то случиться с Гарри Поттером, Ремус будет совсем опустошен.

И ему, директору, нужно сделать так, чтобы это никогда не произошло.