Открыть глаза... (гет)

Нарцисса облегченно вздохнула. Ее сына спасут. Кажется, кошмар прошлых 5 дней остался где-то далеко. Теперь она видела свет впереди. «А эта девчонка довольно смелая. Она не испугалась Люциуса. Но почему, же она так не любит моего сына? » Женщина сидела у койки Драко. Она держала сына за руку. Драко не приходил в сознание уже сутки. Жизнь ускользала от него каждую минуту. Зелья Помфри уже почти не помогали. Повязки приходилось менять каждые 20 минут. «За что ему это?» Подумала Нарцисса. Ни одна мать не сможет признать грехов своего ребенка.

Гермиона шла вслед за профессором Дамблдором к Больничному крылу. Она только что получила четкие инструкции насчет того, что ей нужно будет делать. Руки предательски тряслись, и гриффиндорка засунула их в карманы мантии. Директор предупредил, что реакцию Малфоя, после того как он очнется (если очнется), предугадать было невозможно. Поэтому, Гермиона должна будет покинуть помещение, в котором будет проводиться ритуал, сразу же, как почувствует, что Малфой стал приходить в себя. Девушка и сама бы не хотела оказаться рядом с Малфоем в момент, когда его тело пронзит боль, похожая на Круциатус. Именно так описывался эффект в книге. После ритуала должно пройти полчаса. Если в течении этого времени Малфой очнется, значит, она действительно его враг, и ритуал сработал. «Ну да, пусть только попробует не прийти в себя! Хорек чистокровный.» Со злобой подумала Гриффиндорка, пересекая порог Больничного Крыла. «Я ему устрою потом! »

Все были в сборе. Нарцисса стояла у кровати Драко и держала его за руку. Мадам Помфри меняла Малфою повязки. Снегг держал в руке пузырек с черной жидкостью, МакГонагалл — книгу.

— Ну что ж, приступим, пожалуй. Вы помните, что я вам говорил, мисс Грейнджер? — Дамблдор обратился к Гермионе.

— Да, профессор. — Голос дрожал.

— Тогда начинайте. А мы подождем вас снаружи. Если что-то пойдет не так, пошлите Патронуса. Мы будем рядом.

— Хорошо. — Руки тряслись, коленки не сгибались. Гермиона ругала себя за трусливость. Но как тут не струсить, когда понимаешь, что жизнь человека в твоих руках.

— Вот кровь хвостороги, мисс Грейнджер. Здесь ровно столько, сколько надо. — Снегг поставил пузырек на стол. И процессия покинула больничное крыло. Нарцисса поцеловала Малфоя в лоб и вышла, бросив на Гермиону умоляющий взгляд. Девушка осталась один на один с умирающим врагом.

Гермиона подошла к кровати, на которой лежал слизеринец. Бледный, волосы растрепаны, лицо больше напоминало лицо покойника. И кровь, кровь, кровь…везде… Гермиона поморщилась и вернулась к столу. Там она взяла серебряную чашу, которую Дамблдор принес из своего кабинета. На одном из краев чаши девушка заметила подозрительно-бурое пятно. Решив не обращать на это внимание, Гермиона вылила кровь морской хвостороги в чашу. Потом подошла к Малфою и заклинанием убрала повязки. Кровь медленно засочилась по белоснежной коже. На секунду, гриффиндорка забыла, что она тут делает. Опомнившись, девушка поднесла чашу к порезу на руке парня и собрала в нее немного крови парня. Содержимое чаши помутнело, а затем стало золотистым. «Фуф… пока все правильно…» Подумала Гермиона. «Теперь моя кровь…»

С ужасом Гермиона подняла серебряный клинок со стола. Острое лезвие поблескивало в свете больничных факелов. Дрожь в руках не унималась. Гермиона поднесла кинжал к запястью и провела острием по коже. Появились алые капельки. Тоненькая струйка крови побежала вниз. Гермиона держала руку над кубком. Кровь капала медленно, как будто издевалась над девушкой. Вдруг послышался тихий стон. Гермиона вздрогнула. Она быстро повернулась в сторону кровати, на которой лежал слизеринец.

Малфой стонал в агонии. Кровь текла с большей силой. Тело слизеринца сводили судороги. Простыни пропитались багровой жидкостью. «Нет, только не это! Снова этот кошмар! Он умрет! » Слезы ужаса застилали глаза гриффиндорки. Она посмотрела в чашу. Слишком мало ее крови. Она поняла, что порез на руке был не достаточно глубоким. Но сделать его глубже она не могла. Ее начинало мутить от такого обилия крови вокруг. Мозг лихорадочно соображал.

Малфой вдруг закричал. Громко, хрипло. Это был как будто бы предсмертный крик, полный боли и страданий. Гермиона не выдержала и зарыдала. Она пыталась выдавить больше крови из своей руки, но ничего не получалось. В голове все еще раздавался крик Малфоя. Вдруг сознание девушки отчистилось, и она ясно поняла, что должна была сделать. «Это глупо! Очень глупо!» Подумала гриффиндорка, но было поздно. Она уже приняла решение.

Гермиона подтащила стул к кровати, на которой корчился от боли слизеринец. Собралась с духом и…

— Сектусемпра! — Девушка выронила палочку, на плече образовались огромные порезы. Кровь хлынула, заливая мантию и пол. «То, что нужно!» Подумала гриффиндорка. Она здоровой рукой поднесла чашу к ране. И вот, смесь стала прозрачной и густой.

— Ну, неужели! — Устало выдохнула девушка. Зажав чашу между коленок, и стараясь не обращать внимания на адскую боль в плече, она принялась обмазывать раны на теле слизеринца смесью. Здоровая рука предательски тряслась. Перед глазами плясали черные точки, но Гермиона продолжала смазывать раны. Когда на дне оставалось совсем чуть-чуть смеси, она вспомнила про порез на ладони парня. Раскрыв ладонь, она обмазала порез. Потом девушка хотела подняться и выйти из комнаты, но сил не хватило. Последним, что видела гриффиндорка, было лицо Малфоя, которое больше не искажала гримаса боли. Оно было спокойным. Девушка потеряла сознание и упала со стула.

Последнее, что помнил Драко, был тот голос, который звал его. Парень пытался позвать на помощь, но его никто не слышал. Потом была темнота. В следующий раз Драко пришел в себя уже в больничном крыле. Он видел, как мадам Помфри что-то смешивала за соседним столом. Он пытался позвать ее, но ничего не вышло. Снова тихий хрип и темнота. Потом было лицо матери. Обеспокоенное, бледное, заплаканное. Драко знал, что это из-за него. Но не мог ничего ей объяснить. Он заметил волнение на ее лице, когда она увидела, что он открыл глаза. Но… поздно… снова темнота.

Густая, липкая. Она обволакивала Драко и тащила его куда-то вниз.

Потом появилась жуткая боль. Она не прекращалась ни на минуту. Иногда, Драко думал, что лучше бы он умер. Было невозможно терпеть. Он кричал, но его никто не слышал.

Но однажды его как будто вытянуло из липкого омута темноты. Он почувствовал, как кто-то коснулся его руки. «Мама?» Подумал Драко. Он открыл глаза и сжал чужую ладонь. Нет. Не Нарцисса. Драко запомнил только глаза. Женские. Теплые. Как осенняя листва. Как драгоценные камни. Потом снова пустота.

Он приходил в себя еще пару раз. Но потом перестал бороться. Боль не была такой уж и сильной. Он привык. Теперь он даже не стремился приходить в сознание. А зачем? Все равно никакого толку. Драко все время думал про глаза, которые запали ему в душу. И тот голос… А что если это был ее голос?

Вдруг боль усилилась. Она стала совсем нестерпимой. Каждая клетка тела болела. Это было намного хуже Круциатуса к которому Драко привык. Хуже ломки у наркомана. Драко бился в конвульсиях в липкой темноте. Он кричал и звал на помощь. Тишина… Сознание стало потихоньку отключаться. Оно не могло вынести этой боли. И когда Драко подумал, что ему пришел конец. Боль стала отступать. Медленно. Вскоре она почти исчезла.

Стало спокойно. Внутри у парня как будто было море. Оно не бурлило, не волновалось. Спокойное море. Никаких мыслей. Через некоторое время, слизеринец понял, что он чувствует. Снова чувствует что-то кроме боли. Он слышит запах. Металлический запах…крови???

Драко медленно пошевелил пальцами на руке. Получилось! Так, теперь ноги. Работает! Парень открыл глаза. Когда глаза привыкли к полумраку, царившему в комнате, он заметил, что его руки, грудь и простыни, на которых он лежал, были в крови. Драко попытался сесть. Голова закружилась. Кое-как справившись с подступившей тошнотой, парень сел на кровати. «Так, я в больничном крыле. Весь в крови. Никого нет. Так, а это кто? » Слизеринец заметил какого-то человека, лежавшего навзничь на полу у его кровати. Под незнакомцем разливалось бурое пятно. «Я что, убил, кого-то пока был без сознания? Ничего себе! Ужастик какой-то! » Малфой ошарашено посмотрел по сторонам. Вдруг дверь медпункта распахнулась, и в комнату влетели Дамблдор, МакГонагалл, Снегг, Помфри и его мать.

Дамблдор прохаживался у входа в медпункт. МакГонагалл нервно следила за передвижениями директора. Снегг о чем-то беседовал с Нарциссой Малфой, видимо, пытаясь отвлечь ее.

— Профессор! Может нам стоит пойти и удостовериться, что все в порядке? — МакГонагалл не выдержала.

— Успокойтесь Минерва. Время еще не вышло. Я предупредил мисс Грейнджер, что мы войдем ровно через три часа, если к тому времени она не выйдет сама или не пошлет патронуса.

— Как знаете. — МакГонагалл посмотрела на часы.

Через пятнадцать минут Директор снял заклинание защиты с двери медпункта и все буквально ввалились внутрь.

Картина была пугающей. Драко сидел на кровати. Весь в крови. Гермиона лежала на полу, лицом вниз. Оставалось только надеяться, что она была жива. Палочка гриффиндорки валялась поодаль. Вокруг девушки расплывалось бурое пятно. Директор быстро отдал приказ двум деканам и стал наблюдать, как мать прижимает ошарашенного сына к груди, а медсестра пытается нащупать у него пульс.

Нарцисса и мадам Помфри кинулись к парню. Драко никогда не видел мать такой счастливой. Она принялась обнимать и целовать сына. Медсестра кое-как отогнала Нарциссу от него. Ей необходимо было провести осмотр. За всей этой суетой, Драко не заметил, как МакГонагалл и Снегг незаметно вынесли человека, который лежал у кровати Драко в луже крови.

Гермиона лежала на чем-то мягком. Глаза открывать не хотелось. Тело было как будто деревянным. Девушка попыталась пошевелить пальцами, потом попробовала повернуть голову. Болит. Значит, она еще жива. Что ж, это радует! Вдруг она услышала, как кто-то вошел в комнату. Хлопнула дверь. Шаги. Шуршание. Девушка открыла глаза и поморгала. Она узнала чепчик мадам Помфри в тусклом свете факелов. Женщина копошилась у стола. Гермиона попыталась позвать ее. Получился только хриплый стон. Медсестра быстро обернулась, и, увидев, что девушка пришла в себя, подбежала к кровати.

— Мисс Грейнджер! Слава Мерлину, вы живы! — Женщина встревожено потрогала лоб гриффиндорки. — Как вы себя чувствуете? Что-нибудь болит? Я так и знала, что все плохо закончится! — Помфри не переставала причитать, не давая Гермионе и слова вставить. Когда женщина замолчала, чтоб отдышаться и начать причитания с новой силой, Гермиона кое-как разлепила сухие, как пустыня Сахара, губы и пошептала.

— Пить… — Медсестра живо метнулась к столу и схватила оттуда какой-то пузырек.

— Вот, выпейте, мисс Грейнджер. — Она дождалась, пока гриффиндорка допьет зелье до дна. — Так лучше? Вы можете говорить?

— Да. — Хриплый стон. Горло болело, как будто девушка долго и надрывно кричала. — Что случилось? Где я?

— Вы ничего не помните? Ох, ну это и не удивительно. Наверное, ваше сознание пытается скрыть ужасные воспоминания. Вы отважно согласились помочь мистеру Малфою… — Гриффиндорка перебила медсестру.

— Малфой! — Испуганно прошептала она. — Он …. Он жив? Все получилось? — Воспоминания нахлынули на гриффиндорку как приливная волна небывалой силы. Она вспомнила все. По телу пробежали мурашки. В голове осталась только одна мысль. «Он жив?»

— Да, мисс Грейнджер. Все получилось. — Женщина успокаивающе провела рукой по растрепанным волосам больной. — Мистер Малфой в относительном порядке. Он сейчас в Больничном крыле. С родителями. — Она сделала ударение на последнем слове.

— А где я? Что со мной? — Гермиона попыталась сесть и осмотреться. Комната была похожа на палату, но только это была не такая палата, как в Хогвартском медпункте. Высокий потолок, темные стены. Ее кровать находилась у единственного окна. Рядом тумбочка и стул. Чуть поодаль стол. Больше мебели в комнате не было.

-Профессор Дамблдор приказал поместить вас в Выручай — комнату. И это все, на что хватило моей фантазии в тот момент. — Медсестра стыдливо окинула взглядом комнату. — С вами все будет хорошо. Вы, видимо использовали против себя заклятие Сектусемпры. Вы потеряли много крови.

— Давно я здесь?

— Прошли уже сутки. Разрешите мне осмотреть порезы. — Медсестра начала разматывать повязку на плече гриффиндорки. Порезы затянулись. Теперь вместо ужасной боли остались лишь неприятные покалывания.

— Ну вот! Все хорошо… — Мадам Помфри удовлетворенно кивнула и разрешила девушке прилечь, после получасового осмотра. — Ну что ж… Вы в порядке, мисс Грейнджер. Можете идти.

— А какой сегодня день? — Гермиона растерянно остановилась у выхода из комнаты.

— Суббота, мисс Грейнджер. Восемь утра. И еще, директор попросил вас предупредить. Мистер Малфой ничего не должен знать. Ему сказали, что он всего лишь подхватил опасный вирус и пробыл в больничном крыле неделю.

Девушка кивнула медсестре и вышла в коридор. Сквозняк тут же растрепал ее и без того грязные от запекшейся крови волосы. Гермиона поежилась. Ее мантию сожгли, потому что очистить от крови ее не удалось. Теперь девушка стояла посреди коридора в джинсах и легкой футболке. «Нужно быстрее добраться до гостиной. » Подумала гриффиндорка и решительно двинулась по коридорам Хогвартса.

У портрета она остановилась. «А вдруг он уже там. Что делать? » Гермиона нервно вытерла вспотевшие ладони о футболку. «Главное не нервничать. Просто пройду мимо. Главное ничего ему не говорить. Иначе он догадается. Я не должна смотреть ему в глаза.» Девушка постояла еще минуту, а затем, обругав себя за параноидальный бред, прошептала пароль и шагнула в гостиную.

Открыть глаза! Огонь в камине не горел. Гостиная казалась пустой и заброшенной. «Его нет! Фуф! » Гриффиндорка шумно вдохнула. Казалось, она задерживала дыхание минут 5. Дойдя до своей комнаты, и даже не посмотрев в сторону комнаты слизеринца, она вяло нащупала ручку двери в ванную. Душ взбодрил уставшее тело и успокоил воспаленный мозг. Высушив волосы, Гермиона переоделась. Сухие чистые джинсы и теплый вязаный свитер сделали жизнь немного лучше. «Можно почитать что-нибудь до обеда. Кажется, Джинни просила меня найти для нее какое-то заклинание. Она что-то долго говорила о серебристом цвете… » Гермиона нахмурилась, восстанавливая в памяти последний разговор с младшей Уизли.

« — … и я думаю, что было бы неплохо, если бы я смогла перекрасить волосы! — Джинни сидит у камина с кружкой чая.

— Что? Решила отречься от фамилии? Миссис Уизли тебе не простит! — Смеется Гермиона.

— Да нет же! Это только на один вечер! Я решила быть колдуньей Льда. Слышала о такой? — Джинни нетерпеливо теребит край юбки.

— Ммм... Что-то вроде маггловской Снежной Королевы?

— Да! Вот для этого мне нужны серебристые волосы! Поможешь? — Гермиона кивает…»

— Черт! — Выругалась девушка и вскочила с кровати.

Конечно! Костюм Джинни, Хэллоуин, Бал, Хогсмид! Как она могла забыть! Сегодня же суббота. Все, наверное, уже в Хогсмиде. А она должна быть там! Она же Главная староста. Девушка схватила палочку и вытащила из шкафа теплую мантию. Кое-как замотав шею шарфом и не найдя шапку, Гермиона вылетела из комнаты.

Она бежала по дороге в деревню, когда, засунув руку в карман, чтоб согреть заледеневшие пальцы, нащупала там что-то. Девушка извлекла из кармана смятый кусок пергамента. Он был в засохших пятнах крови. «Тот самый пергамент, что я нашла в комнате Малфоя. Хм… Совсем забыла о нем.» Замерзшими пальцами она развернула бумагу. И тут все встало на свои места. Последний кусочек головоломки попал к ней в руки. Что-то щелкнуло в голове, и Гермиона еле удержалась, чтоб не закричать от ужаса.

Сын, я надеюсь, ты выполнил то, о чем мы с тобой договаривались. Я получил подтверждение от хозяина. План остается прежним. В следующую субботу в 12 возле Кабаньей Головы.

Люциус.

«О нет! Пожиратели в Хогсмиде! Вот почему Малфой сказал тогда, чтоб я не ходила туда в субботу. Он угрожал мне! Но там, же дети! Много невинных детей!» Гермиона, ужаснувшись, побежала в деревню. Когда за холмом показались домики, она остановилась чтоб перевести дыхание. «Какого Мерлина этот мерзкий хорек предупредил меня? Наверняка не из-за заботы о моем здоровье! Ублюдок! Он просто испугался! Испугался, что я расстрою его планы. Ничтожество! » Гермиона снова побежала. Внутри все сжигала ненависть. И страх.