Отражение (гет)

Обстановка у палаты Поттера в госпитале имени святого Мунго потрясала воображение: сначала посетителей проводили до двери двое целителей, потом благополучно сдали на руки аврорам.

— Малфоев сдал, Малфоев принял! — усмехнулся Генри, наблюдая, как почётный караул бочком заходит в палату к больному; Драко рассерженно зашипел: «Ты не Малфой!», хотя сам уже давно смирился с фактом наличия брата. Того, кому можно если не доверять, то хотя бы верить.

— Можете войти, — сказал вернувшийся аврор и снова вытянулся по стойке «смирно», вернувшись к охране драгоценного героя Магической Британии. Драко с сожалением посмотрел на свою палочку, покоящуюся сейчас на столике у стены — нельзя рядом с Поттером магию применять, чревато последствиями. Даже вон амулеты заставили снять; родовой — и тот отняли.

Впрочем, если Драко и думал усмехнуться своим мыслям, намёк на улыбку испарился, стоило увидеть Поттера.

И так тощий, каким его и запомнил Малфой, бывший гриффиндорец превратился в натурального скелета, ходячее пособие по анатомии для начинающих целителей! Если бы не копна тёмных волос, бледное лицо вряд ли бы сильно выделялось на фоне подушки. И поэтому особенно ярко горели глаза, ставшие, кажется, просто огромными.

— Привет, — шепнул парень, и пергаментно-тонкая кожа на лице угрожающе натянулась: кажется, вот-вот лопнет, обнажая мимические мышцы, — Вы вовремя.

— Гарри... — голос Хэнка, полный тепла и заботы, кажется единственным, что ещё несёт в себе эмоции. Драко, по крайней мере, застыл в ступоре, не в силах хоть как-то поприветствовать больного Поттера, — Как себя чувствуешь?

— Только не говори мне, что ты внезапно ослеп, Хэнк, — тихое, слабое хихиканье — и вдруг уверенный, чёткий шёпот, — Скоро мама придёт.

— Гарри... останься! — Хэнк всё ещё владеет своим голосом, однако уже слышатся умоляющие нотки, — Ты...

— Я — человек, к которому не стоило привязываться, Хэнк, — Поттер нервно передёргивает плечами; можно подумать, что у него тик, — Ты знал это.

Генри смолк, признавая его правоту. Тяжёлая, гнетущая тишина завладела комнатой, заковала грудь в стальные обручи, мешая дышать. Драко прислонился спиной к стене, пользуясь тем, что Поттер его физически не мог увидеть, а Хэнк стоял спиной. Нет, не так должен был уйти из жизни герой Поттер, не так. Оказывается, Драко нарисовал для себя два возможных варианта, о которых и сам не понятия не имел. Первый — гибель в сражении, когда молодой человек отдаёт свою жизнь взамен других, унося вместе с собой кучу, кучу врагов. Второй: дома, в глубокой старости, в окружении многочисленной семьи. Вон сидит симпатичная рыжеволосая женщина, держит за руку старика. За ней молча стоят ещё двое мужчин — с чего он решил, что у Поттера должно быть именно трое детей? — и смотрят на отца. Рядом друзья, близкие. И никто не плачет: строго смотрят на них зелёные, потрясающе живые глаза, запрещают жалеть об уходящем. Всё равно все там встретятся...

— Драко...

— А? — Малфой жадно подался вперёд по велению недруга, — Ты что-то хотел?

Ну, говори уже, чёртов придурок, и без тебя тошно! И страшно, страшно: а что дальше? Кто проконтролирует министерство, кто создаст идеальную жизнь?.. С кем теперь Малфою цапаться по пустякам, кого поддерживать — пусть даже так, по-своему, извращённо, лишь бы не уходило желание жить?

— Дураки мы с тобой, да?

— Ты всё равно больше, — фыркнул Драко, пытаясь сохранить лицо, — Вечно лезешь в пекло, шрамоголовый...

— Хочешь, я тебе в виде привидения являться буду?

— Нет уж, лучше так, живым в гости заходи, хоть подраться сможем. И вообще, не хорони себя раньше врем...

Температура в комнате резко упала, пахнуло грозой. Сердце Драко испуганно сжалось, глаза предательски защипало — отрицание факта сменилось его осознание, неотвратимостью наступления конца.

— Гарри... — у Хэнка сорвался голос, прорвалось отчаяние всё-таки. Почему именно сейчас, Поттер? Зачем именно так? Неужели не мог подождать... Драко взял себя в руки:

— Зови целителей! — замершего в ужасе Хэнка пришлось толкнуть, — Живо! Поттер, Поттер... Не смей умирать, слышишь? Только не на моих руках, ты, ублюдок! — голос сорвался до шёпота, руки сами схватили лицо, — Не умирай, пожалуйста!

В распахнутых глазах отразилось какое-то движение, цветущая зелень полыхнула магией, а потом Драко оттеснили целители, налетевшие на гаснувшего героя подобно коршунам...

* * *

В стране сегодня объявлен траур. Каждый счёл своим долгом надеть чёрную повязку на рукав; в местах большого скопления магов то и дело вспыхивают огни срывающихся с палочек заклинаний и звучат пафосные слова в честь умершего Гарри Поттера.

— Мы собрались сегодня здесь, чтобы проводить в последний путь...

Драко с непроницаемым лицом стоял в центре толпы пришедших попрощаться с Поттером людей. Любой, взглянувший в его лицо сейчас не увидел бы ничего, кроме скуки; Малфой, кажется, и сам не знал, что делает на кладбище недалеко от Хогсмита.

На церемонии погребения национального героя решили не экономить — разглядеть, как создавалась мраморная гробница для Поттера, Драко не мог из-за огромной толпы пришедших проститься. В первых рядах герои войны и министерские чинуши, дальше стояли сильны мира сего, в чьих руках была экономика. Чем дольше стоял человек, тем еньшей была его роль в судьбе магической Британии, новсё равно каждый из них будет потом кичиться, что видел похороны Того Самого Поттера, который лежит совсем рядом с гробницей Того Самого Дамблдора. Эх, людишки-людишки, мелочные, порочные твари... Надо же, как много, оказывается, у Гарри было близких друзей, без которых он не мыслил жизни. Где ж вы, дорогие, были, когда от героя вся общественность отворачивалась? Куда вы спрятались, когда он рыскал по лесам Британии? Что вы сделали, чтобы облегчить его боль, когда он умирал?..

Уже привычным усилием воли Драко заставил мысли течь в другом направлении: слишком больно было думать об этом, слишком... обидно? Вон, Уизли и так много, так почему по полной досталось именно Поттеру?

— Уизли тоже пришлось нелегко, Драко, — Хэнк, как всегда, рядом, как всегда непроницаемый и собранный, кладёт руку ему на плечо и отвечает на немой — и никому не нужный! — вопрос, — Ты так смотришь на бедняжку Джинни, что и так понятно, кого бы ты хотел похоронить.

— Это она виновата! — зашипел Драко, да так яростно, что на них с Генри обернулось несколько человек, недовольно кося глаза, — Её тупые истерики довели его до такого состояния!

— Дурак ты, Малфой, — Хэнк поднял глаза на хмурое осеннее небо, которое, кажется, собралось пролиться на них дождём, и задумчиво кивнул в сторону первых рядов, — Она его любит. И, в отличие от многих здесь, её горе неподдельно.

Малфой невольно перевёл взгляд на Джиневру Уизли. Бледная, осунувшаяся девушка стояла совсем недалеко от читавшего речь министра, но смотрела куда-то в пространство перед собой. В отличие от других дам, надрывно рыдающих над судьбой их несчастного возлюбленного, на её лице не было ни слезинки. Она словно не видела никого перед собой: ни бросающихся грудью на могилу истеричек, ни завывающих баньши в чёрных роскошных одеяниях, ни престарелых вампирш, сожалеющих об упущенном молодом счастье... Сейчас, наверное, перед её глазами стоит лицо Поттера, когда она бросала ему нелепые обвинения, поддавшись влиянию ревности. Нет, всё-таки именно её действия послужили катализатором. Если бы не она...

— Если бы не она! — Драко сжал руку в кулак и вздохнул, успокаиваясь, — Если бы не она, Поттер был бы жив.

— Мы не знаем этого, Драко. Подумай, как девочке тяжело: буквально за несколько месяцев потерять двух братьев, подругу и возлюбленного. И мать у неё слегла с сердцем...

— Мне нет дела! Я вообще не понимаю, что мы тут забыли!

— Ничего мы тут не забыли, — потом Хэнк, уже тише, добавил, — Ты вообще в первые ряды рвался...

Драко по настоянию Генри подошёл к могиле Поттера, чтобы попрощаться, одним из последних. Уизли всё ещё стояла безжизненной статуей, безразлично глядя перед собой. Драко ни за что не сказал бы кузену об этом, но Генри прав: горе младшей Уизли настолько велико, что его можно потрогать руками; густая вязкая магия давит, душит, хочет отправить вслед за Поттером...

— Джиневра, да? — Генри подошёл к девушке и заглянул ей в глаза, — Я...

— Ты тот педик, который увёл у меня Гарри, — надо же, а голос звучит так, будто с ней всё в порядке! Хэнк чуть склонил голову, однако возражать не стал, — Только вот не достался он никому.

— Никому, — эхом повторил за ней Генри, — Вы его сильно любите.

— Безумно. Только теперь-то всё равно.

Она развернулась и деревянной походкой отправилась прочь от гробницы. Драко вздрогнул под пристальным взглядом кузена, а потом, пронзённый пониманием, куда и зачем пошла девчонка, подскочил к ней. Всё, что угодно, но только не очередной погибший на его глазах человек!..

* * *

Хэнк лениво наблюдал, как яростно перебрасываются заклинаниями Драко Малфой и Джинни Уизли. «Сошлись два одиночества, Поттера не поделили», — вздохнул он с грустной усмешкой. Надо же было такому случиться, что именно с появлением Гарри Генри начал вливаться в магический мир, о котором и слышать ничего не желал. Капля за каплей он принимал себя таким, каков есть, наблюдал за жутко таинственным героем магической части Британии, пытался помочь ему преодолеть депрессию. И в какой-то момент обнаружил, что слушает о магии, раззявив рот, как маленький ребенок. Гарри обладал удивительной способностью менять взгляды людей, с которыми общался. Вон даже Малфой (хотя он не признается, конечно) стал куда более терпим к окружающим.

Вообще знакомство с семьёй Малфоев в лице Драко — как похож, чертёнок, на деда, фото которого как-то показала бабка! — не принесло ожидаемого разочарования, хотя Генри и ожидал встретить высокомерного и наглого выскочку, раздражающего одинм только своим существованием. Однакр наследник громкой фамилии оказался куда более человечным, чем представлялось Генри. Магия неотвратимо вливалась в жизнь когда-то маггла, чьё представление даже о самом себе изменил Гарри Поттер. Ох, Гарри-Гарри, задержись ты на Земле подольше, столько всего мог бы поменять! Помирить Уизли с Малфоями, например...

— Так, всё, достаточно! — Генри громко хлопнул в ладоши и внимательно поглядел в красные от гнева лица; на щеках Джинервы всё-таки появились дорожки слёз. Молодой человек мягко подошёл к ней и спросил, — Легче?

Девчонка только кивнула, всхлипнув и отвернувшись. Ясное дело, что не доверяет. А ведь мы тебе, девочка, жизнь спасли — не подерись ты с Малфоем (вон как глазами сверкает, внезапно воспылав дружескими чувствами к Гарри), ты бы в Темзу прыгнула. Впрочем, неважно, не сейчас об этом нужно вспоминать. Драко подошёл поближе, кусая губы. Кажется, бой ему дался нелегко, однако также помог хоть чуть-чуть облегчить давящий на душу груз.

— Уизли... Джиневра... я тоже сожалею, что Гарри умер, — Малфой проявил инициативу в примирении? Презрев собственную гордость и давнюю вражду семей? Не хорошо, конечно, так цинично думать, но это помогало Хэнку самому не провалиться в горе по усопшему. Хотя как раз Поттеру сейчас это всё вообще до лампочки. Может, он вообще с Роном и Гермионой встретился... — Гарри... я не знал его, настоящего, так долго, как ты, но... Мне всегда нравилось, какой он...

— Ты тоже педик, что ли? — Джинни, наконец, повернулась к ним лицом; правда, уже сумела совладать с собой. Драко гордо выпрямился:

— Изволь дослушать, раз уж я решил говорить! — девушка деланно безралично пожала плечами, и Драко продолжил, — Мне хотелось с ним дружить — ещё даже когда я не знал его имени. Зацепил он меня чем-то, даже не знаю, чем. Он сам по себе интересный был. Казался слишком маленьким, слишком стойким, слишком... Всё "слишком". А когда я узнал, что он и есть тот самый Поттер, то голову потерял, так сильно хотел оказаться среди его друзей. Ну как же, про него говорили, что он великий маг. А потом оказалось — простой мальчишка. И — удивительно просто! — мне ещё больше захотелось общаться с ним. Однако момент был упущен, и всё, чем я мог довольствоваться, это роль штатного врага Золотого Мальчика.

— У тебя прекрасно получалось лишать Гарри равновесия. За него тебе любой гриф был глотку готов порвать... — Уизли усмехнулась, — А ты всего лишь хотел быть частью его жизни, хотел, чтобы он с тобой советовался, как с Гермионой или хлопал по плечу, как Рона. Поэтому и к ним цеплялся.

— Теперь понимаю, что Поттер нашёл в тебе, Уизли.

— Аналогично, Малфой. Я ухожу, если что, — это было сказано уже Генри, поспешно кивнувшему, — Всё-таки, вы оба те ещё педики... Но — спасибо, что не дали мне совершить глупость, за которую Гарри меня никогда бы не простил.

Даже после хлопка её аппартации парни не рискнули заговорить. Надо же, насколько более человечной оказалась Джинни Уизли, чем они оба себе навоображали...