Дух бунтарства (гет)

С первыми лучами солнца Гермиона покинула поместье. Она попросила Дарси вернуть Нарциссе ожерелье и передать ее благодарность и извинения за поспешный отъезд. Ее раздирали на части два противоречивых желания: остаться с Драко, наслаждаясь каждой дарованной им минутой, и вернуться домой, где все было так просто и спокойно. Во всем теле чувствовалась легкость, а в голове была пустота, ни о чем думать не хотелось. Не было ни сожалений, ни угрызений совести, хотя картины страстной ночи не переставая мелькали перед ее глазами.

Легко сбежав по ступенькам парадной лестницы, Гермиона вышла в сад. Она не стала прибегать к помощи эльфа в перемещении ее за границу антиаппарационнох чар, а решила прогуляться. Подол ее синего шелкового платья обволакивал ноги при каждом шаге, а распущенные волосы ласково трепал ветер. На лице сияла счастливая полуулыбка, а губы были алыми и чуть припухшими от безумств прошедшей ночи.

Такой ее и встретила Паркинсон у ворот поместья, с палочкой на изготовке.

— Stupefy! — в ярости вскрикнула она, и от силы ее проклятия Гермиона отлетела на несколько метров, больно ударилась о дерево головой и потеряла сознание.

* * *

Она очнулась от неприятных ощущений в затекших связанных руках и ноющей боли в затылке. Небольшое помещение, в котором она оказалась, освещалось слабым светом, проникающим сквозь маленькое решетчатое окно высоко под потолком. В воздухе взвесью кружила пыль, на чугунных узорчатых воротах, отгораживающих ее маленькое помещение от широкого каменного коридора, висела паутина, а центр помещения занимала прямоугольная каменная плита. Подойдя поближе, Гермиона смогла прочесть: «Росалинда Паркинсон. 1782-1913 Вечная память». Бывшую гриффиндорку озарила догадка: она была заперта в фамильном склепе Паркинсонов.

Панси пока не возвращалась за своей узницей, и Гермиона решила обдумать ситуацию.

«Сейчас вечер воскресенья, — размышляла она, с трудом растирая затекшие ноги. Кожа вокруг кистей рук покраснела от перетягивающей их веревки. — Завтра меня непременно хватятся на работе, если еще сегодня Молли с Артуром не удивились моему отсутствию. Гарри и Джинни знают о том, что Малфой поставляет мне эльфов для Винки. Малфой видел, с какой ненавистью Панси на меня смотрела в трактире. Смогут ли они связать все воедино и вытащить меня прежде, чем вернется сумасшедшая Паркинсон?»

Глядя на мерцающие в небе звезды, она почувствовала, насколько ей не хватает тихого семейного счастья: Хьюго, сильнее, чем этого требует осторожность, раскачивающегося на своих любимых качелях, Розы с развивающимися на ветру кудрями верхом на ее гнедом жеребце, отважно берущей высокие барьеры, и Рона — милого, уютного, с которым они прошли огонь и воду. Ее вздорный, порой раздражительный, обожающий комфорт и всеобщее признание, немного хвастливый и обидчивый, но смелый, преданный, отважный, добрый и заботливый Рон — они вместе пережили войну.

«А Малфой был по другую сторону баррикады» — подумала Гермиона, вспоминая его дерзкий искушающий взгляд. Они были из разных миров, и ни дорогие украшения, ни проведенная вместе ночь, пусть она хоть трижды была великолепной, не способны были этого исправить.

На мгновение она представила себе, какой была бы ее жизнь в роли миссис Малфой. Шикарные наряды, торжественные приемы, вспышки колдокамер. Постоянно быть у всех на виду, в центре сплетен, в то же время не давая своим идеальным поведением повода очернить себя. Фамильная честь, гордость и высокомерие… Нет, такая жизнь не для нее!

Лязгнул открывающийся замок, и в склеп королевской походкой победителя вошла Панси Паркинсон. На довольном лице ее змеилась зловещая улыбка, в руке была зажата волшебная палочка.

Гермиона вжалась спиной в покрытую пылью и плесенью каменную стену, ее начала бить нервная дрожь.

— Что ты собираешься со мной делать? — она сосредоточилась, чтобы ее голос прозвучал твердо и не выдал ее острой паники.— Освободи меня, Паркинсон! Иначе у тебя будут крупные неприятности.

— Крупные неприятности? — вскричала Панси, пнув Гермиону ботинком в грудь. — Да что может быть хуже, чем потерять любимого человека? Отвечай, мерзкая грязнокровка!

— Почему… я? — прохрипела Гермиона. — Он уже двенадцать лет женат!

Паркинсон захохотала, запрокинув голову назад. В хищном блеске ее глаз, Гермиона прочла желание причинять боль и застонала.

— Ты, жалкая магла, не понимаешь, что браки в чистокровных семьях не всегда означают любовь. Только расчет! — губы Паркинсон тряслись от еле сдерживаемого гнева. — Драко никогда не любил Асторию, он женился на ней, потому что она забеременела от него! Отец Гринграсс захотел породниться с родом Малфоев, а эта идиотка Дафна сбежала из дома с грязнокровкой типа тебя. Думаю, они затеяли это вместе, мистер Гринграсс с дочерью. Они пригласили Драко на ее день рождения. Когда он пришел на прием в их поместье, там не было ни души, кроме Астории. Накрытый стол, разожженный камин и капля афродизиака в воске свечей. Он сам рассказывал мне об этом.

Теперь Панси плакала, глотая злые слезы.

— Мы должны были пожениться после Брайтонской Академии. Оставалось меньше года до нашей помолвки! Но мы с Драко продолжали общаться. О, не смотри на меня так осуждающе. Ты сама не ангел, правда? Ведь между вами что-то было? Я видела это в его глазах, он хотел тебя. А Малфой всегда добивается того, чего хочет. Что ж, ты расскажешь мне все, что у вас происходило. Я должна быть в курсе, чтобы знать, как с ним себя вести.

— Что ты задумала, Паркинсон? — от внезапного подозрения глаза Гермионы в ужасе расширились. — Нет! Ты не сделаешь этого!

— Еще как сделаю! — Панси одним движением вырвала из головы Гермионы несколько волосинок. — Я хочу, чтобы он, занимаясь со мной любовью, испытывал ко мне чувства! Я имею на это право, ты — нет! Ну, будешь говорить? Я так и думала. Crucio!

* * *

Драко завтракал в своей спальне, когда перед ним появился эльф и объявил о том, что в малой гостиной его ожидает глава Аврората, мистер Гарри Поттер.

Недоумевая, что понадобилось от него Поттеру, Малфой спустился к гостю.

— Как поживаешь, Поттер, новых орденов еще не заслужил? — в своей язвительной манере завел он разговор.

Гарри повернулся к нему, и Драко ощутил смутное беспокойство, заметив отчаяние в глазах бывшего врага.

— И тебе привет, Малфой. Извини, мне не до пикировок. Гермиона пропала. Никто не видел ее уже два дня. Она рассказывала о вашем мероприятии с эльфами, поэтому я пришел к тебе узнать, когда ты видел ее в последний раз.

Малфой молчал, в задумчивости теребя изумрудную запонку на манжете. Он проводил Гермиону до ворот пару часов назад, и она обещала вернуться сегодня вечером. Но Поттеру он не должен был выдавать их тайной связи. А как иначе назвать их отношения, когда вчера вечером она сама бросилась в его объятия и обещала прийти опять. Конечно, его удивила ее горячность, но она сама изъявила желание стать его любовницей, хотя утром сбежала, даже не попрощавшись.

Поэтому он заверил Поттера, что не встречал Гермиону и выпроводил того вон.

* * *

Она пришла к нему. Снова. В легком воздушном облаке белого пеньюара ее кожа казалась полупрозрачной, и с ней приятно контрастировала копна темных кудрей. В глазах женщины отражались блики от огня в камине, а на губах играла манящая улыбка. Драко застыл, плененый ее красотой.

— Иди ко мне, — призывно прошептала она, медленно танцуя на месте при этом не разрывая с ним зрительного контакта.

И мужчина не смог сопротивляться изгибам ее соблазнительного тела.

Грейнджер лежала в его объятиях, и довольная улыбка блуждала на ее губах. Драко гладил ее по спине, а Гермиона постанывала сквозь дрему. Малфой был удивлен ее внезапным напором вчерашним вечером, но это возбуждало его еще сильнее: хорошая девочка, поддавшаяся соблазну и отдавшаяся ему до последней капли.

Он поднял руку любовницы к губам, чтобы поцеловать каждый ее тонкий пальчик. Его губы коснулись кольца на ее безымянном пальце, и он замер: чудовищная догадка ворвалась в его мозг подобно урагану.

"Надо проверить, — решил Драко, судорожно одеваясь. — Этого не может быть, но откуда у Гермионы перстень с черным аметистом, который я подарил Паркинсон на окончание Хогвартса, черт побери?!"

— Куда-то собрался, дорогой? — раздался хриплый голос уже начинающейся меняться Панси.

Он обернулся: на него была нацелена ее волшебная палочка.

— Где Гермиона, Панс? — спросил Драко спокойным уверенным голосом, хотя лицо его исказила брезгливая гримаса, что не могло укрыться от девушки. Ее волосы стремительно укорачивались, а тело раздавалось в размерах.

— Волнуешься о своей потаскушке?

— Ты бредишь, Панси, — Драко медленно продвигался к столику, на котором осталась лежать его волшебная палочка. — Она для меня ничего не значит. Только ты. Я всегда хотел тебя.

— Не ври мне! — от Панси не укрылся его нехитрый маневр. — Accio палочка Малфоя! Incarcerous!

Руки и ноги Драко опоясали тесные веревки.

— Я убью твою шлюху, Драко, она полностью в моей власти, — хохотала Панси, одеваясь. — Она мне все рассказала о твоем проснувшемся к ней интересе. Малфой воспылал страстью к грязнокровке, как трогательно! Но ответь мне всего на один вопрос, Драко! Почему не я? Почему не я тебя так привлекла, что ты бегаешь за ней, как одержимый?

В ее глазах стояли злые слезы, но губы расплылись в жестокой усмешке.

— Я убью ее твоей палочкой, Драко, а потом вернусь и изменю твои воспоминания. Может, Азкабан исправит твой извращенный вкус, а?

— Чертова идиотка! — в сердцах выкрикнул Драко, когда Панси скрылась через открытый для их тайного свидания камин. — Хорошо, что я так и не рассказал ей, каким способом смогли сбежать Поттер и Уизли из подземелий Малфой-менора той весной.

Мужчина призвал эльфа и приказал освободить себя. Затем он оделся, достал из секретера палочку своего покойного отца и подбежал к камину, чтобы связаться с Поттером.

— Ты был прав, Грейнджер в опасности, мы должны спасти ее!

Гарри пораженно уставился на Малфоя, похоже искренне обеспокоенного за судьбу бывшей гриффиндорки.

— Ты врал мне, Малфой? — холодно переспросил он. — Немедленно выкладывай все, что знаешь о Гермионе, пока я не вызвал весь аврорат!

Он видел, как в серых глазах разгорается едва сдерживаемая ярость, и как высокомерие борется в прирожденном слизеринце с желанием помочь девушке. Гарри слишком хорошо знал это чувство — желание спасать, чтобы перепутать. Но что, черт побери, делает это желание в глазах Малфоя да еще по отношению к Гермионе Грейнджер?!

Малфой поборол свою гордыню и начал быстро и сбивчиво объяснять все о Парктисон, ночах якобы с Гермионой и о перстне с черным аметистом.

Не дослушав его до конца, Гарри схватил Драко за рукав мантии и воскликнул:

— Скорее аппарируем в аврорат за подкреплением! А по дороге ты расскажешь мне, что тебя связывает с Гермионой и почему ты так беспокоишься о ней!

— Ты идиот, Поттер! — вырвался из крепкой хватки гордый аристократ. — Поместье Паркинсонов ненаносимо. Мы потеряем время, объясняясь в аврорате, действовать нужно прямо сейчас.

Гарри пришлось пока смириться с тем, что Малфой ему ничего не расскажет. Главным было спасти Гермиону.

— У меня есть допуск в поместье, — словно отвечая на незаданный вопрос, произнес Драко. — У меня одного. Но я знаю, как можно провести еще одного человека. Во всяком случае, стоит попытаться, одному там не справится.

Он подошел к Гарри вплотную и тихо сказал:

— Пожалуйста, Поттер, поверь мне. Для меня это очень важно, я хочу помочь Гермионе выбраться оттуда. Она.. дорога мне.

Его необычно доверительный тон и откровенное признание ошеломили Гарри. И он, отбросив сомнения, протянул Малфою руку для рукопожатия:

— Не волнуйся, мы спасем ее.

«Что же, Грейнджер, — думал Малфой по пути к аппарационной границе, — Не знаю, выпутаемся ли мы из этой истории целыми и невредимыми, но сове слово ты умудрилась сдержать, благодаря тебе Поттер сам протянул мне руку».