Лунная роза. Часть 2 (гет)

«В последнее время я стал много думать о своей жизни. Что было, что есть… и что будет. С раннего детства я приучился скрывать свои чувства. Я всегда боялся, что в припадке гнева или при вспышке ярости могу причинить вред другим людям, своим близким. Вокруг меня всегда было немного людей. Только родители и старший брат. Он уехал назад, в Румынию, когда мне было десять. Я понимаю родителей, которые боялись за Ромула, да и я никогда не простил себя, если бы навредил брату.

Я рос без друзей, в одиночестве. Родители, конечно, не бросили меня и вечно таскали в клинику Св. Манго, но пользы это не принесло. Вечное клеймо – «опасен для общества» нависло надо мною. Хоть мне и не было даже десятка лет, я понимал, что всю жизнь я обрёчен провести в одиночестве.

Я старался не подпускать людей к себе слишком близко. Я боялся, что они возненавидят меня, узнав о ликантропии, и что я причиню им вред, тем более, передам своё проклятье другим.

Но первый луч надежды в моей жизни забрезжил, когда меня приняли в Хогвартс. Там прошли самые счастливые годы в моей жизни. Я узнал, что значит настоящая дружба. У меня появились самые надёжные и преданные друзья, не бросившие меня, узнав, что я оборотень. И ещё я узнал, что такое любовь. Узнал, как сердце готово выпрыгнуть из груди только при имени любимой. Узнал, что можно быть любимым.

Но всему хорошему есть конец. Я узнал, что такое горечь расставания и тоска, и вновь получил подтверждение, что жизнь невероятно жестока ко мне.

Но я научился всегда быть сдержанным, рассудительным и спокойным. Я не забыл, что я человек. Я воспитал в себе всевозможные добродетели, но всё равно страх показать свою волчью натуру преследует меня всю жизнь.

Но теперь я просто не могу жить с таким грузом на душе. Эмоции наросли в душе разрушающей волной. И мне некому рассказать обо всём… Друзья? Нет, они не смогут меня понять и помочь мне, как бы не старались.

Я запутался в своих чувствах. И днём, и ночью меня преследуют воспоминания. Но жить прошлым глупо, я это знаю. Но я всё равно не могу забыть о ней.

О Клер, о королеве розы, о моей королеве. Прекрасной черноволосой колдунье, пленившей моё сердце, сердце оборотня. Она изменила мою жизнь. Пусть даже из-за неё я узнал, как нестерпимо проклятье Круциатус и чуть не погиб, но она подарила мне чувство, память о котором не даёт мне покоя.

А ведь она всегда сливалась для меня с потоком учеников Хогвартса, тем более, она была слизеринкой. Я помню, что за Зельях мы сидели почти рядом, только на разных рядах. Иногда я наблюдал за ней, и сейчас я понимаю, что и в первые годы учёбы я чувствовал, что в ней есть что-то особое и опасное для меня. Очевидно, поэтому я подсознательно сторонился её.

Но у судьбы странное чувство юмора. Сначала мы стали Префектами своих факультетов. Между нами всё равно зияла пропасть, и никто из нас не пытался построить через неё мост. Она и Снейп отравляли все собрания ядовитыми язвительными репликами и саркастичными замечаниями. Сириус и Джеймс видели в ней «соратницу» Снейпа и пытались унизить её, несмотря на то, что она девчонка. Они назвали её «Слизеринской стервой», после того, как она посмеялась над Питером. Я помню, как она отомстила каким-то сложным заклятьем, после которого Рогалис и Мягколап полдня провели в медкрыле с носами, как у Пиноккио. В её глазах я видел только холодную усмешку и презрение ко всем гриффиндорцам.

Но после единственной встречи на астрономической башне, после единственного поцелуя я полюбил её, гордую, высокомерную и холодную слизеринку. Полюбил так, как это может сделать только волк. Я понял, почему я опасался её – она была владельцем лунной розы, она могла делать со мной, что хотела. Но моё сердце я отдал ей сам.

Когда я увидел её плачущей на лестнице, я был готов растерзать любого, кто обидел её. Наверное, лишь тогда я впервые признался себе, что люблю её. Мы оба оказались в смертельной опасности в замке Лорда, но именно там мы познали сладость обоюдного чувства.

И ради неё я пожертвовал своим сердцем. Я не мог допустить, чтобы её жизнь находилась в опасности, чтобы она до конца жизни была рабыней Вольдеморта… Я отдал способность любить. Я больше никогда не смогу испытать это трепещущее, волнующее, лучшее из всех чувств.

Я не хотел вспоминать её, я хотел забыть всё, что было между нами. Ведь нашей любви больше не было. Её не стало тогда, в хижине той кикиморы.

Так я думал все эти три года. Я не буду лгать, что я всё время страдал и мучился. Я старался наслаждаться ребячеством и проказами. Я даже смирился со своей участью. Ну и пусть я не буду любить. Зато она будет счастлива…

Но когда я увидел Клер рядом с Сириусом, взглянул в её тёмные глаза, моё сердце будто запело. Я почувствовал, будто ожила та часть меня, умершая три года назад. Но я не верил сердцу; я зарёкся доверять ему. И в её глазах я ясно видел, что она не забыла меня. Я старательно отталкивал её от себя. Я не хотел давать ей пустую надежду – я не способен любить.

Но сейчас я окончательно запутался. На маскараде мы встретились, без ведома друг друга. Когда маска с её лица исчезла, сердце заглушило разум. Я поддался порыву, ведь она говорила столь искренне, в её голосе было столько боли и страдания. Я не мог больше заставлять её страдать. Но вдруг я снова отступил. Потому что я не понимал своих чувств. Я не могу любить, я просто не способен на это… но тогда почему я всё ещё тону в её глазах, почему моё сердце колотится при воспоминании о ней, почему я так зачастил в её Академию?

Я твердил себе, что это лишь мимолётный порыв ностальгии, но на следующий день я снова усомнился. Я видел её в объятьях другого. Она смеялась, а он прижимал её к себе. Нет, возможно, они просто друзья, но в тот момент во мне что-то взорвалось. Ревность просто пожирала моё сердце. Ревнуешь – значит, любишь, не так ли?

И вот теперь я совершенно сбит с толку. Я перестал понимать себя. Кажется, я всё ещё люблю её. Но могу ли я, способен ли?…»

Я несколько минут тупо смотрела на исписанный пергамент. Мысли просто не укладывались у меня в голове. Я просто не верила – он л-ю-б-и-т меня. Значит, я не обманулась, я всё время была права насчёт его чувств. «Он любит меня…» – вновь и вновь проносилось у меня в голове.

И если Рэм не уверен, что может любить – я докажу, что сможет. Наша любовь возродится, как феникс из пепла.

Я прижала тетрадь к груди и уже хотела выйти из комнаты, но вдруг вспомнила – сегодня же полнолуние! Я вздохнула – сегодня я не смогу вновь увидеть его. По крайней мере, в человеческом виде.

Я разочарованно прилегла на кровать. За окном уже стемнело, дождь барабанил в стекло. А я зачарованно глядела на силуэт полной луны и думала о том, что может произойти завтра. И когда мои веки уже начали слипаться, мне показалось, что сквозь пелену ночи до меня донёсся слабый волчий вой…

* * *

Когда я проснулась, за окном уже рассвело. Я осторожно приподнялась на локтях. Ба, все в сборе. Я и не слышала, как мои соседки пришли вечером. Да я тоже хороша – заснула в одежде! Я покачала головой и тихонько пробралась в ванную.

* * *

Не забыв прихватить вещи Рэма, я вышла из Академии. Опять придётся ехать в метро – кажется, Гильдия была защищена от аппарирования, как Хогвартс.

Был уже разгар дня – тринадцать часов. Небо ещё не очистилось от серых туч, но сквозь них пробивались яркие лучи солнца.

Невидимый страж Гильдии вновь купился на мой неизменный пароль, и я проникла в Гильдию. «М-да», – озадаченно подумала я. – «А где ж я Рэма найду?»

Во дворе я заметила одного парня, знакомого парня… неужто это тот толстячок Лонгботтом? Как там его…

— Э-э… Фрэнк? – «Или Фред?»

Он поднял голову и вежливо спросил:

— Да?

Уф, память меня никогда не подвёдет.

— Скажи, пожалуйста, где я могу найти Рэмуса Люпина? – я невинно захлопала ресницами.

Он немного недоверчиво посмотрел на меня, видно, вспомнил, кто я. Но, к счастью, ответил, где Рэм.

Я сердечно поблагодарила Лонгботтома и будто на крыльях пустилась на поиски заветной комнаты.

Оказавшись перед дверью, я немного поколебалась. А что, в сущности, я ему скажу? А вдруг он не здесь?

Я постучалась. Никто не ответил. Тогда я, достав палочку, прошептала: «Алохомора!», и дверь со скрипом отворилась.

В комнатке никого не было, кроме Рэма, лежащего в постели в столь поздний час. Я улыбнулась. Он был прекрасен и казался таким беззащитным.

Я подошла ближе и села на краешек кровати. На его руке я увидела свежий порез… как от звериного когтя. Я неодобрительно покачала головой и, направив на рану палочку, прошептала: «Заживитус!».

Рэм заворочался, тихонько застонал и открыл глаза. Я улыбнулась. Рэм поморщился и зажмурился. Потом снова открыл глаза и рывком сел.

— Клер?!

— Ты забыл это в библиотеке… – я протянула ему книги.

— Э-э.. а.. спасибо, – Рэм взял книги и положил на прикроватную тумбочку.

Я, не отрываясь, наблюдала за ним. Наши взгляды пересеклись. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, а потом Рэм смутился и отвернулся.

— Рэм, я всё знаю.

— Что знаешь? – немного испуганно спросил он.

— Я случайно прочитала твои… записи. Рэм, не отворачивайся от меня, пожалуйста. Ведь ты знаешь, что любишь меня. Не отрицай этого, Рэм, не сомневайся в своих чувствах. Ты писал, что запутался. Я помогу тебе выбраться из этой путаницы.

Рэм молчал.

— Рэм, ты способен любить. Способен. Ты никогда не терял этой способности. Энергии твоего сердца намного больше, чем понадобилось для моего спасения. И нашу любовь не разрушить никому и никогда…

Рэм, просто признайся в своих чувствах. Хотя бы самому себе. Просто скажи, да или нет…

Во время моего монолога Рэм пронизывал меня взглядом. Наконец, он хрипло прошептал:

— Клер… я не могу…

— Нет, можешь! – воскликнула я. – Поверь в нашу любовь, Рэм.

Парень чуть дрожащей рукой прикоснулся к моей щеке. Он придвигался всё ближе и ближе… я ощутила его горячее дыхание на своем лице. Я взмолилась: «Не останавливайся!», и его губы прикоснулись к моим. Робко и неуверенно, будто в первый раз. Я забылась в его прикосновении, я забыла обо всём, что окружало нас, я забыла о прошлом и будущем… я наслаждалась его поцелуем, столь долгожданным и нежным.

Слишком скоро он отодвинулся от меня, слишком скоро кончился поцелуй. Я глотнула какого-то чужеродного воздуха и, повинуясь порыву, снова прижала свои губы к его губам. Похоже, моя страсть передалась и ему – он ответил на поцелуй неистово и безумно, его руки бродили по моей спине; я запустила пальцы в его шелковистые волосы, оставшиеся столь же мягкими. Я, задыхаясь, пробормотала:

— Я люблю тебя.

И в ответ я услышала то, о чём мечтала все последние три года:

— Я люблю тебя, Клер…