Рики Макарони и Клуб Единства (джен)

Начало нового семестра оказалось на удивление плавным и гармоничным. Профессор Снейп, вопреки угрозам крестного отца, даже не намекал на происшествие в его доме на каникулах. Эйвери ушел на дно, Филипс тем более. Даже Моргана, превратившаяся из котенка в пушистую и достаточно тяжелую откормленную кошку, как будто стала спокойнее. И, было это стечением обстоятельств или закономерностью, но Рики очень редко встречал Ники Боунса, и тот ни разу не попросил его пригласить Эльвиру. При всей наступившей идиллии, рядом с Рики все же оказался человек, который нашел серьезный повод мутить воду.

Рики считал, что Лео чрезмерно увлекся детективами. А Лео считал, что Рики преступно беззаботен и не желает видеть, что находится в огромной опасности. Рики не уставал ругать Эди Боунса, которого кто-то нехороший дернул за язык рассказать о визите Поттера и Люпина.

— Сначала змея в кабинете Мак-Гонагол, потом это! Неужели непонятно, что никаких случайностей тут быть не может? Ну подумай, Рики, может, ты все же нашел что-то такое?

В отместку за отрицательные ответы Лео отнял у друга энную часть свободного времени, заявив, что сейчас как никогда нужно упражняться, чтобы не потерять навыков и в любой момент быть готовым использовать заклинание Щита. Кроме того, появилось еще одно занятие, способное отвлечь его от чтения детективов. Он считал, что метание бумеранга столь же полезно для нарушителя правил, как умение обращаться с лассо, которое Рики подарил ему в прошлом году. Для обращения с обоими атрибутами диких магглов приходилось ходить в мало посещаемый коридор на третьем этаже. При таком напряженном графике времени на учебу оставалось немного, и за это Лео в плохом настроении упрекал ни кого другого, как Рики.

— Под влиянием твоих подарков я деградирую как колдун, — однажды заявил он, тяжко вздыхая. – Эйвери умер бы на месте, если бы узнал, чем мы занимаемся, причем не где-нибудь, а в магической школе.

— Так может, ему сказать? – задумался Рики. – И проблем станет меньше.

Усиленно упражнялся и Дик Дейвис. На первом собрании при согласовании времени квиддичной тренировки он попросил, чтоб назначили после отбоя. Почему, отвечать явно не хотел, да он и не успел бы: уважаемая Миртл бесцеремонно его опередила. Оказывается, на каникулах Дейвис мало того, что надоедал ей, ежедневно смущая ее стыдливость своим присутствием, тренируясь в сто лет назад оккупированном ею туалете, и перекрасил все унитазы, включая ее любимый. А два дня назад он еще превратил унитаз в булавку и не знал, как превратить обратно, и в результате унитаз был утерян навеки, поскольку булавку так и не нашли. Затопило первый этаж, и Филч явился обругать ее, бедную, ни в чем неповинную. Теперь Дику предстояли взыскания в больничном крыле, а еще все узнали, что “Гарри так никогда не делал”.

Она прекратила орать и скрылась в кабинке как раз вовремя – хлопнула дверь, и в зал собрания ступила Селена Олливандер. Возникла некоторая скованность.

— Что ты здесь делаешь? – удивился Рики.

— Ну, вообще-то это ведь туалет для девочек, — хитро улыбнулась Селена.

Остальные давно перестали осознавать этот факт. Рики вдруг представил, что может быть, если кто-нибудь вроде Филча застанет их в таком неподходящем месте. Но хуже, что наплетут по этому поводу Филипс или Эйвери, если когда-нибудь узнают. Впрочем, он с полным правом рассчитывал, что ничего такого никогда не произойдет.

— Мне это все равно, — сказала Селена. – Эдгар объяснил мне, что вам нужен седьмой игрок. Я согласна.

Это было большой удачей, так как она представлялась единственной кандидатурой из всех возможных. Предполагались еще двое, но они не годились. Виктор Чайнсби как наполовину маглорожденный мог согласиться, но его не желал терпеть рядом Дик, который к тому же утверждал, что Виктор не способен держать язык за зубами. Члены команды готовы были проявить солидарность с Диком. Кроме того, последний матч показал, что играет звезда второго курса “Равенкло” неважно, ничем не лучше присутствующих. Генри Флинт мечтал выйти на поле, однако было непорядочно втягивать его в разногласия с Эйвери, и Снейп не потерпел бы разборок внутри колледжа, поэтому Рики выманил у того обещания, что он не будет играть за Эйвери, и тем ограничился.

Обнаружилось затруднение – у Селены не было метлы не то, что новой, а вообще никакой. Дик, летавший во время каникул на подарке дяди, сделал вывод, что “старушка” еще ничего. В принципе можно было спросить про школьные метлы, но для тренировок после отбоя эта возможность отпадала. А еще Селена навязала им своего драгоценного племянника, попросив для него разрешения присоединяться к ним иногда, дабы он мог наблюдать их положительный пример. Она была так спокойна, что никто не решился возражать, а потом стало поздно.

Уроки не вызывали у Рики особых эмоций, за исключением защиты от темных искусств.

Сегодня проходили разоружатель, который Рики уже освоил. В результате Лонгботтом весь урок, каждый раз как Рики делал вид, что отворачивается, жег его взглядом, в котором ясно читалось “доброе” отношение, при том хваля Френка Эйвери за усердие.

Недовольство профессора заметила даже Тиффани.

— Чего выпендриваешься? Баллы он тебе и так дал, необязательно показывать, что ты такой гениальный самоучка, — сказала она.

Хоть такое объяснение могло сойти за правдоподобное, Рики оно не удовлетворило. А насчет баллов пришлось признать, Лонгботтом начислял и Лео и даже ему самому исправно и справедливо, пусть через силу. Впрочем, были другие дела, чтоб думать об этом сейчас

Однажды, успешно отвязавшись от очередного часа библиотеки, Рики только собрался спуститься в подземелья, как вдруг его окликнул тот, на чье внимание он не рассчитывал без неприятностей.

— Мистер Макарони, — жестом поманил его директор. Дамблдор, казалось, был чем-то очень обрадован.

— Да, сэр, — устремился к нему Рики.

— Спешу Вас поздравить. Я только что подписал разрешение на рыбалку. Отныне вы можете собираться по средам в свободное от учебы время и по субботам – во время матчей, если захотите.

Рики, между прочим, и думать об этом забыл. Все его попытки достичь этого в прошлом терпели фиаско, а сейчас хватало других дел. Но после объявления Дамблдора на мгновение растворились все прочие заботы. Радость была тем сильнее, что оказалась совершенно неожиданной.

— Здорово, сэр! Спасибо!

— Я думал дать вам выходные дни, но решил, что так будет надежнее. Лучше, чтоб вас не видели другие ученики, иначе они тоже захотят, и я окажусь в затруднительном положении.

— Это понятно, сэр, — горячо откликнулся Рики. – Мы тоже не хотим собирать толпу.

Директор, судя по всему ожидающий возражений, тепло улыбнулся Рики.

— Я согласовал с русалами, почитал кое-что и внес ограничение на оснащение, которое вы можете использовать. Только удочки; никаких сетей и тем более средств для оглушения рыбы. За этим будут строго следить.

— Мы ничего такого не собирались делать, — заверил Рики.

— Рыбу будете сдавать мистеру Филчу для кухни, если у вас нет других планов.

— Пока нет, — ответил Рики, чья душа распевала гимн.

— И еще, не сочтите за наглость, не возражаете ли вы, чтобы я иногда присоединялся к вашей компании? — директор пристально поглядел на него.

— Как хотите, сэр, — Рики был ошарашен. – То есть я, конечно, спрошу, остальных, но они не будут возражать.

Эйфория, в которую впал Рики от прекрасной новости, продержалась достаточно для того, чтоб он добровольно заявился в туалет Миртл и настойчиво приказал вечно ноющему привидению собрать остальных, и причем немедленно. Не привыкшая к подобному напору Миртл подчинилась безоговорочно. Впрочем, даже реакции прибывшего первым Дика Дейвиса, вызванного подобным образом, хватило, чтоб относительно отрезвить Рики. Обычно очень спокойный Дик сразу же дал понять, что готов находиться в данном помещении только по очень серьезной причине. И потому, когда собрались все, Рики чуть не начал с извинений.

Разумеется, как только разрешение было донесено до сведения прибывших, его немедленно простили. Ральф Джордан даже сказал, что это едва ли не единственная новость, ради которой он согласен был бы сюда явиться. Зато Миртл, до глубины души возмущенная “несерьезностью мальчишек”, поклялась больше никогда им не помогать и выказала свое презрение наиприятнейшим для собравшихся способом, скрывшись в кабинке.

— А нам точно можно выходить к озеру? – уточнил Эди.

— Ну, а ты думал, нам предложат наколдовать рыбу и ловить ее в унитазе? Сам директор позволил, теперь никто не помешает, — Рики сиял от счастья.

— Не могу поверить, — восторгался Лео.

Рики наивно считал, что удочка была только у него. Однако Артур и Лео похвастались наличием у них того же раньше, чем он успел об этом задуматься. Артуру подарил дед, а Лео приобрел самостоятельно, и Рики втайне опасался, что он мог выбрать с какими-нибудь прибамбасами.

— Подумаешь! – сказал Джордан. – Палка, веревка и крючок. Вот сейчас возьму и наколдую себе удочку.

Простое дело заняло больше получаса.

Но главной темой все же оставался квиддич. От него зависело все – честь, жизнь и смерть, так что даже полное изменение школьных правил вроде награждения за прогулки после отбоя не могли надолго заставить забыть о нем. Вдоволь нарадовавшись и обсудив за сооружением удочек планы на рыбную ловлю, все в одну минуту сделались очень серьезными.

— Мы должны наконец определить, кто на какой позиции будет играть, иначе это пустая трата времени, — постановил Ральф.

Исходя из опыта единственной тренировки стали рассуждать, кто к чему способен. Один хотел быть ловцом, другой – охотником, третий не соглашался. Дискуссия затянулась и грозила перейти в бесконечность.

— Довольно! – не выдержал Рики, которому было по барабану, лишь бы размазать Эйвери. – Пусть решит жребий. Распишите роли на бумажках, а я, так и быть, пожертвую свою шляпу. – “Дурацкий колпак, над которым мой брат смеялся до упаду. Может, теперь он войдет в историю “Хогвартса””.

— И что будем делать? – спросил Артур.

— Тащить! – сурово постановил Рики.

Они окружили шляпу. На данную церемонию соизволила обратить внимание сама Миртл.

— Начинай ты, раз сам это предложил, — сказал Лео.

Рики потянулся за жребием и только тут понял, на что надеется. Резко выдернув руку, он развернул бумажку и прочел “загонщик”. Именно этого он хотел. Эту роль прочил ему в команде профессор Снейп, и хотелось бы попробовать, что она означает.

— Я попробую, — Боунс вытащил бумажку, развернул ее и прочитал – “охотник”.

Дейвис, очень напряженный и более бледный, чем обычно, также вытащил “охотника”.

Оставались Лео и гриффиндорцы. Уступая, Артур подчеркнуто вежливо кивнул. Лео достал бумажку и передал Уизли.

— “Ловец”, — прошептал Артур. Он был разочарован так же, как и Джордан, но мужественно взял себя в руки и сам испытал судьбу.

Ральфу достался второй “загонщик”, Артуру – “вратарь”. Селена, таким образом, должна была стать охотником. Кстати Эди сообщил, что ей недавно удалось выпросить метлу у какой-то девчонки со старших курсов, которая играла в команде “Хуффульпуффа”.

Что касается миссис Норрис, то необходимость что-то с ней делать, судя по словам Артура, вовсе отпала. Несколько раз Артур пробовал дрессировать ее и хвастался, что однажды ему удалось убедить ее пройтись на задних лапках. После этого, с удивлением рассказывал Артур, стоило ей нынче учуять его в коридоре, как она с неистовым мяуканьем умчалась прочь. Хотя он и раньше замечал, что она его избегает.

Следующей ночью они собрались на первую с начала семестра тренировку. Благодаря мантиям-невидимкам их не ограничивало время, позволяя тренироваться хоть до утра, как оптимистично заявил Ральф Джордан.

Они достали оборудование, открыв заклинанием дверь в капитанскую комнату. Это оказалось настолько просто, что обескуражило Рики. Ни сигнализации, ни охраны. Несколько минут совещались, не ограничиться ли квофлом и бладжерами или только квофлом – в темноте снитч мог потеряться, и уж если они опять попадутся, директор их утопит в озере, а еще предстоит много нежелательных объяснений. Но времени было в обрез, а научиться следовало всему. Решили рискнуть.

Ночное небо напоминало сказочные декорации. Прохлада прогоняла сон. Они не поднимались высоко, чтобы никто со стороны, если вдруг кому вздумается поглядеть в окно в столь позднее время, не заметил их.

Раньше Рики участвовал в гонках ради забавы. Но только теперь он узнал, что такое настоящая скорость. Чего стоило догнать бладжер, а уж ударить по нему, не прекращая погони, причем с нужной стороны – на собственном опыте Рики убедился, что это целое искусство. Причем требовалось так же смотреть по сторонам. Несколько раз игроки врезались друг в друга, так как каждый был целиком увлечен собственной функцией и не замечал ничего вокруг. За полчаса интенсивной погони и ударов Рики так упарился, что едва не валился с метлы, и понимал, что если так и останется, не сможет выдержать долгий матч. У Джордана вроде игра шла лучше – похоже, он умел рассчитывать силы. Лео успел трижды поймать золотой мячик, а вот из охотников забить гол удалось только Эди, и то лишь дважды, несмотря на регулярные атаки ворот. Селена несколько раз роняла квофл, Дейвис держался нормально, не считая того, что целился – и попадал – отчего-то не в кольцо, а во вратаря.

— Тайм-аут! – потребовал Уизли.

Обсуждение не заняло много времени. Комментировали в основном Эди и Ральф.

— Я видел тактику Эйвери, если, конечно, вратарем будет он. Не обращайте внимания на его фигуры. Бросайте мяч как можно скорее, и не туда, куда смотрите. Это может обмануть его несколько раз, — посоветовал Эди.

— Дейвис, квофл не бладжер, им с метлы вратаря не собьешь. Макарони, не надо так метаться. Наша забота – следить за бладжером, а не оберегать каждого игрока в отдельности. Можно, конечно, наблюдать за двумя мячами сразу при достаточном навыке, но при нашем уровне лучше следующая тактика: разделить бладжеры и каждому следить за своим. А то быстро устанем. Мисс Олливандер, увереннее обращайся с квофлом, он не фарфоровый, — Джордан взял на себя всю критику.

— Лео, Артур, никаких замечаний, — отметил Боунс.

— Это потому, что безоблачно, видимость отличная, — сказал Лео. – Хотя я пару раз путал снитч с сиянием звезды.

Второй этап тренировки прошел не так успешно, потому что все выдохлись. Рики едва не получил по шее квофлом, который выронила Селена. Лео рискнул подняться над трибунами, поскольку заметил снитч, едва догнал его, после чего категорически заявил, что хватит искушать судьбу, коль скоро все мячи пойманы, на сегодня следует закругляться.

Проводив Дика, они вернулись в общежития. Там их деловито обнюхала Моргана, но она была не из тех, кто задает вопросы. В спальне слышалось только размеренное дыхание соседей. “Отдыхай, Френк”, — подумал Рики, глядя на задернутый полог кровати врага. Часы пробили половину первого.

На другой день Лео опоздал в библиотеку. Само по себе это было странно, но в этом году Лео значительно меньше уделял внимания учебе, чем в прошлом, поэтому Рики спокойно взялся за реферат. Его глубоко возмущали подобные задания по защите от темных искусств, и он считал, что Лонгботтом мог бы давать больше практики.

Лео явился чрезвычайно серьезный и мрачный. Садясь, он с ходу сообщил:

— Что-то странное происходит.

— С кем на этот раз? – уточнил Рики, коря себя и только себя за детективную болезнь, в которой увяз друг.

— С Артуром Уизли. Закрой эту дурацкую книгу, все равно там нет про отражатели, я в прошлом году читал, — бросил он как бы между прочим. – Я заходил к Лонгботтому уточнить объем реферата. У него в кабинете кто-то был, когда он вышел ко мне. А в классе стояла сумка Уизли. Ну я поблагодарил его, удалился и подождал минут двадцать. Потом оттуда появился Уизли, и сначала соврал, что заходил на минутку спросить профессора по учебе. Я в порядке эксперимента сказал, что только что тоже оттуда, но его не видел, так он ничего вразумительно не объяснил.

— Ты думаешь, он хочет, чтобы Лонгботтом научил его чему-нибудь особенному, как нас? – предположил Рики.

— От гриффиндорца этого можно ожидать. Но почему Лонгботтом в таком случае не выставил его сразу? Это мне совсем не нравится.

Задуматься и выяснить у Рики не хватило времени, поскольку в библиотеке появился один из самых редких ее посетителей. Френк Эйвери направился прямиком к Рики и Лео.

— По-моему, мы затянули с матчем. Как насчет следующей субботы? – спросил он.

Лео и Рики быстро переглянулись. Они не были готовы и не желали признать это. Кроме того, не хотелось принимать условия Эйвери.

— Профессор Снейп еще даже не знает, — напомнил Лео.

— Полноте, — скривился Эйвери, — неужели мы в самом деле будем ему сообщать? Обойдемся сами, не маленькие.

Но для Рики это был вопрос принципиальный.

— Неужели? – спросил он. – А ты не замечаешь, что стадион все время занят, а по выходным вообще нарасхват?

— Я же хожу на тренировки, — обиделся Эйвери.

— Отлично. Так вот, никто, кроме профессора Снейпа, не зарезервирует его для нас. И, если на то пошло, я не позволю, чтоб матч судил кто-нибудь из твоей банды.

Лео отвернулся – он не слишком одобрял прямоту Рики.

— Полегче, Макарони, — угрожающе произнес Френк.

Рики же считал, что сказал самое приличное из того, что мог, и не собирался извиняться.

— Ты мог бы сам это понять, тогда не пришлось бы объяснять тебе такие простые вещи, — вмешался Лео. – Так что нет смысла возмущаться, тем более, что твоя колдовская гордость никогда не производила на нас ожидаемого впечатления.

— Мы обратимся к нашему завучу. После зелий, — отрезал Рики.

После этого разговора тренировки проводились каждый вечер. Ральфу приходилось совершать два рейда из замка на улицу. Теперь приходил еще и племянник Селены, оказавшийся на редкость непосредственным, любознательным и несносным. Правда, он понимал всю серьезность ситуации и разделял намерения членов Клуба. Кроме того, нельзя было пренебречь возможностью того, что понадобится запасной – а у команды противника наличествовал почти полный дублирующий состав. И при таком оптимистичном раскладе Сирил играл еще хуже, чем Селена, которая, увы, оказалась единственным слабым звеном. Но другого не было.

Рики довелось перекинуться с ним парой слов, из чего он заключил, что мальчишка вовсе не так увлекается выступлениями Филипса, как расписывала Селена. Конечно, непопулярности “Слизерина” немало способствовали методы преподавания профессора Снейпа, который в своем нелегком предмете никогда не делал скидок студентам других колледжей, используя их ошибки для снятия баллов, но в целом никто в “Гриффиндоре” не стремился бунтовать и предпринимать какие-либо действия для обострения отношений. Филипса воспринимали скорее как болтуна, нежели как вожака, и даже его сторонники не горели так сильно, как он. Сирил отзывался о нем хорошо, но безо всякого восторга. Дружба Селены со слизеринцами и вообще регулярные собрания студентов из всех колледжей удивляли его, и он даже признался, что всегда считал слизеринцев заранее малосимпатичными. То, что Рики и Лео никогда не пытались к нему подлизываться, поначалу огорчало Селену, но вскоре она поняла, что это оказывает куда более эффективное воздействие.

Рики старался как можно быстрее выполнять все домашние задания, чтобы быть свободным от них. Он стал присматриваться к тому, насколько успевает Френк, чего раньше никогда не делал, и только потому, что его неуспеваемость могла отменить решающую воздушную дуэль. Собственно, с квиддичем была не просто его идея. Никто из товарищей, в отличие от него, никогда не соприкасался близко с обычными людьми, и потому вряд ли стремился так защитить их право на равенство с магами – то, что на самом деле подразумевал Рики под целью победы в матче. Остальные скорее думали о магглорожденных колдунах и даже собственном спокойствии и сознании своей порядочности в случае, если в школе прекратятся выпады Эйвери и ему подобных.

После урока зелий второкурсники, как обычно, собрали сумки. Пока большинство толпилось на выходе из класса, Селена и Эди подошли к слизеринцам.

— Нам остаться? – спросил Эди.

— Не надо. Лучше, если мы вдвоем с Эйвери. Трое – это уже толпа, он не станет идти навстречу, если решит, что мы пытаемся произвести на него впечатление своей численностью. И вообще профессор скорее выполнит просьбу студентов своего колледжа, без посторонних, — констатировал Рики.

Класс опустел. Эйвери и Рики приблизились к преподавательскому столу.

Профессор Снейп за весь урок не сделал никому не одного замечания. Он пребывал в прекрасном настроении, и Рики связывал это с недавним отъездом проверяющего Люпина. Завуч вопрошающе глянул на учеников в ожидании первой реплики.

— Сэр, — начал Рики, поскольку Эйвери безнадежно оробел. – Между мной и Френком возникли непримиримые разногласия.

— Объяснитесь, — профессор слегка приподнял одну бровь, демонстрируя недовольство.

— Дело в том, что отношение Френка к нечистокровным не может не задевать меня. А его по противоположной причине раздражает мое нахождение рядом.

— Эйвери позволил себе неподходящие высказывания в Ваш адрес, Макарони? – уточнил профессор.

Рики решил, что ябедничать нет смысла, поскольку они своим обращением преследовали иную цель.

— Дело не во мне, профессор, — уклончиво ответил он. – Мировоззрение Френка кажется мне опасным, — признать это в присутствии врага было непросто для Рики. Видя, как тот ухмыляется, он сжал кулаки.

— Его отношение абсолютно ничего не решает. Никто не спрашивает его, кого принимать в школу. Эйвери был наказан, и лично я пережил немало неприятных минут, выслушивая замечания в его адрес от моих коллег, о чем у нас был разговор. Хочу верить, Френк, что Вы сделали из этого определенные выводы?

Под таким взглядом невозможно было проявлять обычный гонор. Френк съежился и кивнул.

— Вопрос исчерпан, — сказал Снейп.

— Нет, — решился возразить Рики. Снейп недовольно воззрился на него. Рики прекрасно знал, насколько его завуч не привык к возражениям.

Эйвери был готов уйти, но Рики не собирался отступать, при этом сам себе удивляясь (“Куда я лезу со своей-то квиддичной готовностью?”).

– Я знаю, что он остался при своем, и не уверен, что его выпады не повторятся. Но, как студенты “Слизерина”, оберегающие честь нашего колледжа, мы не можем устроить обычную дуэль, которая вряд ли нашла бы у Вас поддержку. Мы рискнули обратиться к Вам, сэр, именно потому, что нашли цивилизованное решение.

— Так что же вы от меня хотите? – спросил профессор. Он прекрасно держал себя в руках, выказывая свою обычную невозмутимость и ничем не выдавая чувства, которые, вне всякого сомнения, испытывал, как любой нормальный человек на его месте.

— Дело в том, что у нас обоих есть единомышленники. Мы решили, что наилучший способ – квиддичный матч. И просим вас, профессор, как нашего завуча, быть судьей.

Рики не отрываясь глядел на Снейпа.

Тот щелкнул пальцами и провел мизинцем по губам.

— В какое интересное дело вы меня втягиваете, джентльмены, — насмешливо произнес он.

— Школьные правила это не запрещают! – выпалил Рики. Он был уверен в непредусмотренности подобного, к тому же не раз убеждался, что наизусть эти правила мало кто знает.

— Да уж! – вздохнул Снейп. – Эйвери, довольно украшать интерьер. Раз уж Вы все равно молчите, подождите за дверью. А Вы останьтесь, Макарони.

За Френком закрылась дверь.

— Скажи, ты не с теми ли собрал команду, с кем прогуливался по Запретному лесу? — спросил завуч, барабаня пальцем по столу.

— Да, — сказал Рики.

— Потрясающе, — протянул профессор. – Вы меня удивили, должен признать. Картина, которую я с трудом собрал по всем вашим сочинениям, делает честь вашей скрытности и стойкости. Я бы хотел понять, – завуч пристально глядел в глаза Рики, что означало глубокую серьезность обсуждаемого вопроса, — для чего вам все это нужно?

— Это нужно нам, чтобы, ну...— Рики не тянуло на высокие слова.

— Надеюсь, не ради сомнительных приключений, с которых вы начали? – помог Снейп.

— Конечно, нет! – возмутился Рики. – Напротив. Сейчас мы очень обеспокоены тем, что могут натворить настроения Эйвери в школе. Но не считаем это поводом для нарушения дисциплины, как видите.

Это была, конечно, ложь, так как чем еще, как не нарушением правил, являлись ночные тренировки, но в тот момент Рики полностью верил в свои слова. И он почувствовал, что профессор тоже поверил.

— Что ж, — сказал Снейп, — я и не считал иначе. В тебе склонность к обхождению правил насколько нужно слизеринцу, Дейвис не из тех, кого привлекает бессмысленный риск, а Боунс, как и Нигеллус, при случае может даже сдерживать излишний энтузиазм. Правда, Уизли – тот еще ангелочек, но это семейное. Ничего удивительного, что два таких любознательных мальчишки, как ты и он, поняли друг друга, — это, несомненно, было замечание, а отнюдь не комплимент.

Рики терпеливо дожидался, что отсюда следует.

— Хорошо, я согласен. В ближайшие дни я назначу дату. Но не раньше, чем через две недели.