Гордиев узел (гет)

Драко выскользнул в коридор и прикрыл за собой дверь. Некоторое время он просто стоял, наблюдая, как она медленно, словно нехотя, растворяется, сливаясь со стеной, а затем с силой ударил по этому месту кулаком, и еще раз, и еще, сдирая в кровь костяшки пальцев и не обращая внимания на боль. Потому что в груди болело сильнее. И эта боль поселилась там давно, еще летом, а к этому моменту уже стала неотъемлемой частью его существования.

Как же все это надоело! Родовое поместье, оскверненное пребыванием в нем красноглазого монстра и его верных прихлебателей, еженедельные «аудиенции», бесконечные угрозы — и постоянный страх. Страх того, что однажды он вернется домой и уже не застанет мать в живых...

Драко потряс головой. От подобных мыслей кровь стыла в жилах, и начинали противно дрожать руки. Если он не в состоянии защитить собственную мать, то на что он тогда вообще способен?

Медленно развернувшись, Драко сделал несколько шагов по направлению к лестнице и неожиданно почти столкнулся с Поттером, который как раз ступил на верхнюю ступеньку.

— Поттер! Разгуливаешь после отбоя? Ты в курсе, что я могу снять с тебя баллы?

— Так чего же ты ждешь?

Странно, он же даже не огрызается! Да и выглядит... неважно, в общем, выглядит. Драко даже слегка растерялся. Цеплять такого Поттера не хотелось. Кроме того, они же вроде как заключили мир... Но что делать в этой ситуации, Драко не имел представления. А следующая фраза вообще заставила его поперхнуться воздухом и закашляться.

— Малфой, — Поттер выглядел очень спокойным, только какой-то лихорадочный блеск в глазах указывал на то, что не все у него в порядке, — у тебя выпить есть?

— Чего?! Поттер, ты в своем уме? Ты забыл, где находишься и кому это говоришь?

Однако тот все так же спокойно ответил:

— Вот только не надо мне говорить, что у тебя в этом году ни разу не возникало желания расслабиться. Ни за что не поверю. Как не поверю и в то, что отпрыск древнейшего чистокровного рода не имеет ма-аленькой такой заначки, на тот случай, если станет совсем невмоготу.

На этих словах Драко беспокойно нахмурился. Интересно, Поттер так говорит, потому что ему что-то известно, или у него самого что-то случилось? Судя по его виду, второе предположение, пожалуй, все-таки более вероятно.

Создавшаяся ситуация выглядела совершенно абсурдно. Драко рассеянно рассматривал разбитые костяшки. Выпить действительно не помешало бы. А в связи с этим назревала еще одна проблема...

— Ну и где же ты собираешься... хм... надираться?

— А чем плоха Выручай-комната? Стоит только попросить.

— А... ну да. Я как-то не подумал, — Драко скрестил руки на груди. — Кто заказывает — я или ты?

— Я, — Поттер решительно прошелся туда-сюда у стены, открыл появившуюся дверь и вошел. Драко последовал за ним и, присвистнув, остановился на пороге.

— А у тебя есть вкус, Поттер!

Маленькая гостиная, отделанная в сине-бежевых тонах, располагала к отдыху и доверительной беседе. Два кресла с темно-синей обивкой перед огромным зажженным камином, столик светлого дерева на гнутых ножках между ними, светлый пушистый ковер, в котором ноги утопали по щиколотку...

— Твой черед, Малфой, — взмахнул рукой Поттер, прошел к камину и уставился на огонь. Драко пожал плечами и легко хлопнул в ладоши:

— Динки! — одним властным жестом пресекая восторженные вопли ушастого существа, он приказал. — Принеси нам бутылку Огденского из погреба номер пять в левом крыле поместья... Нет, подожди, — понаблюдав за тем, как Поттер, проигнорировав кресло, опустился прямо на пол, Драко изменил решение: — Пожалуй, лучше две. Ну, что стоишь? Выполняй!

Эльф исчез и вскоре появился с двумя очень запыленными бутылками. Драко разместил их на столике и наполнил тут же появившиеся бокалы. Посмотрел на Поттера и, наплевав на приличия, тоже уселся на полу, привалившись спиной к креслу.

— За что пьем, Поттер?

— Не все ли равно? — меланхолично ответил тот.

Пожав плечами, Драко отпил из своего бокала и откинул голову на кресло, из-под ресниц наблюдая за игрой пламени в камине.

Странно все это. Но и как-то... правильно, что ли. И комната, и камин, и этот чудной Поттер, и то, что сидели они прямо на полу, а не в креслах, как все нормальные люди... И даже тишина между ними была очень... уютной? Да, именно так! Было просто очень хорошо сидеть и молчать.

Бутылки со столика тоже перекочевали на пол. Постепенно под действием алкоголя Драко расслабился, и то, что еще недавно заставляло сильнее биться сердце, от чего ладони холодели и сами собой сжимались в кулаки, сейчас как бы отошло на второй план, подернулось невесомой дымкой.

Украдкой Драко наблюдал за Поттером. Все-таки что-то у него случилось. Может, поссорился с этой своей Грейнджер? Но за ужином все было как обычно — сидели рядышком, держались за руки, улыбались... Нет, не то. Какой-то он... совершенно никакой. И огневиски пьет, как воду. Вон, уже до второй бутылки добрался, хотя сам Драко держит в руках лишь второй по счету бокал.

— Поттер, может, притормозишь немного?

— М-м? — тот взглянул на Драко совершенно ясными глазами, без малейших признаков опьянения. — Малфой, а просто помолчать ты не в состоянии? Я, знаешь ли, не расположен к светской беседе.

— Ну уж нет! В тишине ты и без меня мог бы надраться, но раз уж тебе понадобилась компания, изволь меня развлекать! — Драко попытался горделиво приосаниться, но из положения сидя на полу это не очень получилось. К тому же, его слегка повело в сторону, и он торопливо снова прислонился к креслу, опасаясь позорного падения.

— Ну, хорошо, — Поттер тяжело вздохнул и потер лоб кончиками пальцев. — Что ты хочешь, чтобы я рассказал? Но предупреждаю: никаких личных вопросов!

На этих словах пламя свечей затрещало, взметнулось вверх, а затем причудливо изогнулось, так, словно кто-то невидимый хлестнул этим пламенем, как плетью. И сразу все закончилось.

Драко постарался взять себя в руки, хоть это и было несколько проблематично — руки отчего-то предательски дрожали.

— Впечатляет, — протянул он, стараясь, чтобы голос звучал как обычно. — Где ты этому научился?

— Задай другой вопрос, Малфой, — Поттер говорил ровным тоном, но в глубине его зрачков тоже полыхнуло пламя.

— Ладно-ладно, не кипятись. Я все понял: другой, так другой, — Драко сделал вид, что задумался, но на самом деле был по крайней мере один вопрос, который его сильно интересовал: — Скажи, а правда, что ты в конце третьего курса разогнал сотню дементоров одним Патронусом? — и зафыркал, еле сдерживая смех. Ну надо же! Оказывается, это весьма забавное зрелище — изумленный Поттер! Брови его поднялись так высоко, что почти скрылись под лохматой челкой, а глаза сравнялись по форме с очками.

Драко не выдержал и расхохотался.

— Чего ржешь? — Поттер вернул на лицо обычное выражение.

— Смешно потому что, — Драко взял себя в руки. — Так все же: правда или нет?

— Не знаю, Малфой, откуда тебе это может быть известно...

— Слухами земля полнится, — ловко ввернул тот.

— Не предполагал даже, что ты любитель собирать сплетни... — Драко вздернул светлую бровь: Поттер — и язвит? Оч-чень интересно! — Но это действительно правда.

— А как случилось, что они на тебя напали?

— Они хотели поцеловать Сириуса, — последовал сухой ответ.

— Слууушай! А бежать ему потом тоже ты помог? Снейп тогда был просто в бешенстве...

— Сириус — мой крестный, — веско сказал Поттер. — И он невиновен. Мне что, надо было смотреть, как над ним устраивают расправу без суда и следствия?

— Я такого не говорил! Кроме того, он и мой родственник тоже. Мама все лето порывалась навестить его в Мунго... Я отговорил. Мало ли что придет в голову этим вашим Орденцам, когда они увидят ее возле его палаты! Один колдомедик изредка снабжает маму новостями...

Драко помолчал, наблюдая за отсветами пламени на низенькой каминной решетке, прежде чем задать следующий вопрос:

— А как ты научился вызывать Патронуса?

— Меня обучал профессор Люпин.

— Но ведь считается, что телесного Патронуса может вызвать только волшебник, достигший совершеннолетия! У тебя просто не могло получиться!

— Малфой, начни соображать — дементоры действуют на меня хуже, чем на любого другого. Мой боггарт — тоже дементор. И думал ли я тогда о том, что может и чего не может волшебник моих лет? Мне просто хотелось защититься.

Поттер сделал большой глоток из своего бокала, и Драко почти машинально повторил его действие. И тут же подумал, что ему, пожалуй, хватит. Уроков-то завтра никто не отменял, а антипохмельного в запасе не было. Правда, можно и у Снейпа попросить. Но тот опять пристанет с расспросами...

Хотя об этом стоило подумать завтра. И Драко, пристально разглядывая собственные руки, проговорился:

— А знаешь, я летом пытался сам научиться, но у меня ничего не получилось...

Поттер коротко хохотнул:

— Малфой, ты противоречишь сам себе. Сам же говорил — до семнадцати лет...

— Да? Тогда скажи — когда ты в прошлом году собирал этот свой Отряд Дамблдора, ты учил их вызывать Патронуса?

— Ну... да.

— У скольких человек он получился?

— У всех.

— Так почему? Почему у них вышло, а у меня — нет?

— Не знаю... Честно, никогда не задумывался об этом.

— Поттер, ты иногда такой... Поттер. Только ты можешь позволить себе даже не задумываться о законах магии. Право слово, это даже интересно: захотел — и обучил два десятка несовершеннолетних вызывать защитника, в то время как не все взрослые волшебники могут это сделать.

— Ну-у... у меня есть лишь одно объяснение этому. Мы ведь занимались здесь, в Выручай-комнате, а она выполняет желания находящихся в ней. Возможно, комната учла и это коллективное желание, — Поттер помассировал двумя пальцами переносицу и поправил перекосившиеся очки. — А может, ты выбрал недостаточно счастливое воспоминание?.. Хотя у тебя-то с этим не должно быть проблем.

— Н-да? — Драко недоверчиво хмыкнул. — А какое воспоминание выбрал ты? — и тут же спохватился, но было поздно — вопрос уже прозвучал.

Однако Поттер, похоже, даже не заметил, что разговор свернул на личные темы, или, может, на него все-таки подействовало выпитое, потому как ответил он довольно спокойно:

— Это совершенно неважно. Но если тебя интересует мое мнение — попробуй и ты позаниматься здесь. Вдруг получится?

— Думаешь?.. Ладно, я учту твой совет, — Драко зевнул и потянулся. — Пожалуй, пойду я. Уже поздно, а завтра не выходной. Ты идешь?

— Нет... нет, я еще посижу. Спокойной ночи, Малфой.

— Спокойной... Поттер.

Драко направился в подземелья, размышляя над более чем странным поведением своего незваного собутыльника.

Однако, он его сегодня удивил, причем не в первый раз. И поговорили нормально... Едва ли не впервые за пять лет. И все-таки что-то у него случилось... Но мысли, затуманенные алкоголем, обдумываться не желали, и Драко, пообещав себе, что обязательно разберется с этим позже, плюхнулся на свою кровать и задернул полог.

* * *

Горгулья перед директорским кабинетом отодвинулась в сторону, не дожидаясь пароля — их явно ждали. И винтовая лестница, кажется, в этот раз как-то быстрее двигалась.

Гермиона тряхнула головой. Глупости! Эти чары наложены самими Основателями, интересно, кому бы пришло в голову попытаться их изменить?..

— Добрый день, профессор Дамблдор.

— Добрый день, мисс Грейнджер, мистер Уизли. Присаживайтесь, — директор широким жестом указал на небольшие кресла перед своим столом. — Чаю?

Тут же появились чашки, блюдца, заварничек, на столе возникла вазочка с конфетами и блюдо с печеньем.

— Директор, что-нибудь случилось? — Гермиона первой не выдержала молчания. Она отставила чашку, которую до этого просто держала в руках, и переглянулась с Роном.

— Ничего страшного, — Дамблдор откинулся на спинку кресла и соединил перед собой пальцы домиком. — Как продвигается ваша учеба? Впрочем, можете не отвечать. Мистер Уизли, рад вашим успехам. Преподаватели вас очень хвалят. Несомненно, это ваша заслуга, мисс Грейнджер.

Рон залился краской.

— Вообще-то, мы с Гарри сами решили подтянуть оценки по всем предметам, еще летом... Но без Гермионы все равно не справились бы.

— Очень рад это слышать. Приятно знать, что у мистера Поттера есть настоящие друзья. Ему сейчас, как никогда, нужна ваша поддержка.

— О чем вы, профессор? — спросила Гермиона.

— Гарри сейчас очень непросто. Он ведь рассказывал вам о пророчестве?.. Так вот, на нем сейчас лежит огромная ответственность за судьбу всего магического мира, а это очень, очень тяжкий груз.

— Мы знаем, директор, — вмешался Рон. — Гарри всегда может на нас рассчитывать...

— Но есть ведь еще что-то, не так ли, сэр? То, из-за чего вы нас позвали? — Гермиона, как всегда, сумела увидеть главное за пустыми разговорами.

Дамблдор встал и вышел из-за стола. Сложив руки за спиной, он подошел к окну, постоял так немного, разглядывая что-то за стеклом, и отвернулся, опираясь спиной на подоконник.

— Вы правы, мисс Грейнджер, и это делает честь вашему уму. Действительно, есть кое-что, что я хотел бы с вами обсудить.

Гермиона краем глаза заметила, как подался вперед Рон. Она и сама не сводила глаз с директора. Появилось предчувствие, что сейчас они услышат нечто, мягко говоря, не очень приятное.

— Вы знаете, что такое крестраж? — вопрос застал Гермиону врасплох. Да и Рон выглядел не менее удивленным. Но, похоже, их реакция была неожиданной уже для самого Дамблдора: — Вижу, что не знаете. Печально, печально... ну, что ж, значит, придется мне самому вам об этом рассказать.

«Самому?» Значит, предполагалось, что они могли узнать об этом откуда-то еще? Гермиона ухватилась за эту оговорку и пообещала себе, что непременно во всем разберется. А директор между тем продолжал:

— В последние годы перед исчезновением Волдеморт искал способы победить смерть. Я не знаю, где он нашел описание этого ритуала, да и, честно говоря, не стремлюсь узнать, потому что это настолько темные разделы магии, что человечество давным-давно предпочло забыть о них, чтобы никто даже случайно не смог воспользоваться этими знаниями. Волдеморт создал крестраж. Это якорь для души, с помощью которого маг, даже потеряв физическое тело, может остаться в мире живых.

— То есть, — подала голос Гермиона, — в момент, когда его Авада отразилась от Гарри, разрушилось только его тело? А тот кусок души, что остался после проведения ритуала, не смог покинуть наш мир именно из-за того, что это — осколок, а не единое целое?

— Совершенно верно. Впоследствии этот осколок вселился в профессора Квиррелла. Что было дальше — вам, думаю, не нужно напоминать... А после очередного развоплощения он возродился уже в прошлом году, о чем на данный момент известно всему магическому миру...

Рон шумно вздохнул и поерзал в кресле.

— А второй осколок? Что случилось с ним?

— Тут ситуация еще сложнее, — Дамблдор снова сел за свой стол, оперся о него локтями и положил подбородок на скрещенные пальцы. — Часть своей души Волдеморт поместил в некий дневник... — Гермиона на этих словах подскочила в кресле, но под спокойным взглядом директора села на место. — И здесь есть еще один момент... Когда в Гарри попало проклятье Волдеморта, последствия его оказались таковы, что между ними установилась связь. После того, как Гарри уничтожил дневник, та часть души, что была заключена в нем, за неимением возможности исчезнуть, прицепилась к единственному живому существу, находящемуся в пределах досягаемости, — к самому Гарри. Таким образом, связь была окончательно закреплена.

— Нет!

— Не может этого быть!

Гермиона видела, как побледнел Рон, услышав подобные новости, да и сама чувствовала себя... просто отвратительно.

— Увы, это так. Именно эта связь и стала причиной всех кошмаров и необычных снов, которые Гарри начал видеть после возрождения Волдеморта.

— Но это помогло спасти отца! — вмешался Рон. — Если бы не Гарри, если бы он не увидел...

— И это же едва не погубило Сириуса! — Дамблдор пристукнул ладонью по столу. Рон стушевался и умолк. — Возможно, как раз потому, что Гарри не понимал важности занятий окклюменцией, Волдеморт смог подбросить ему ложное видение.

— Но, сэр! Может, наоборот, он рассчитывал, что сможет спасти больше людей, если будет знать Его планы?

— Возможно, и так, мисс Грейнджер, однако, в конечном счете, это обернулось катастрофой. В любом случае, мы с Гарри уже обсуждали этот момент...

— Как? Гарри знает о том, что он — крестраж?

Гермиона была удивлена. Очень сильно удивлена. Так вот что означала оговорка директора в самом начале разговора! Выходит, Гарри уже давно знал обо всем этом — и молчал? Но почему он ничего не рассказывал? Хотя бы ей, если уж не мог открыться Рону? Она переглянулась с Роном и увидела отражение своих эмоций в его глазах. Информация не укладывалась в голове. Как мог Гарри так поступить с ней... с ними? Гермиона глубоко вздохнула, стараясь привести мысли в порядок, и выпрямилась в кресле. Дамблдор выглядел расстроенным.

— Признаться, я и сам удивился, когда понял, что вы ничего не знаете. Потому и рассказал вам все это. Но я думал, что между вами троими нет секретов... Хотя, возможно, Гарри просто было бы очень тяжело говорить с вами об этом...

Гермиона задумалась. В последние несколько дней Гарри был сам на себя не похож. У нее складывалось ощущение, что его что-то гнетет. Но сколько бы она ни пыталась выведать причины подобного настроения, Гарри каждый раз отмахивался и говорил, что все в порядке. Гермиона озвучила директору свои сомнения. Рон согласно кивнул и предположил, что такое поведение, наверное, результат того, что они сейчас услышали. Дамблдор покачал головой и вздохнул.

— Боюсь, это не совсем так. Дело в том, что Гарри только недавно узнал, что он — не Поттер.

— Что-о?! — Рон поперхнулся воздухом. — Но как это может быть?

— Я не могу вам рассказать всего, — Дамблдор снова вздохнул. — Однако это неоспоримый факт — Гарри является незаконнорожденным, так как Джеймс Поттер, в силу обстоятельств, не успел его ввести в свой род.

— Ну и что? — Гермиона откровенно не понимала серьезности сложившейся ситуации. — Что в этом экстраординарного? На дворе двадцатый век! Кого сейчас волнуют обстоятельства рождения? Пусть даже и такие!

— Герми, ты не понимаешь, — Рон был бледен, веснушки на его лице проступили четче, а голос слегка подрагивал, пока он говорил. — Прости, пожалуйста, но ты — магглорожденная, и не знаешь всех законов нашего мира. Ты видела, какое отношение у чистокровных снобов к тем, кто ниже их по рождению. Но даже магглорожденные гордятся своими родителями, а у полукровок все равно есть Род за плечами, на поддержку которого всегда можно рассчитывать. А если хоть кто-нибудь узнает, что Гарри — незаконнорожденный, то как минимум презрение ему гарантировано. Даже несмотря на то, что он Мальчик-Который-Выжил, герой пророчества и тому подобное, а скорей всего — именно из-за этого. Он просто лишается своего места в нашем мире, теряет твердую почву под ногами. Люди дождутся, когда он выполнит свое предназначение, и просто о нем забудут.

— Но это же... это же дикость какая-то! — сказать, что Гермиона была возмущена, — значит, ничего не сказать. — Это... сейчас же не средневековье! Как можно следовать таким законам? Как вообще можно так жить?!

— Увы, мисс Грейнджер, дела обстоят именно так, — Дамблдор сочувственно покивал головой. — И поэтому я попросил бы вас никому не говорить о том, что вы только что услышали. Уверен, магическому обществу ни к чему такие знания.

— Конечно, сэр! — и Рон, и Гермиона были единодушны в своем решении.

— Ну, что ж, хорошо, — директор пригладил бороду и снова оперся локтями о стол, сцепив пальцы в замок. — Мистер Уизли, не могли бы вы подождать мисс Грейнджер внизу? Мне нужно сказать ей еще несколько слов.

Рон кивнул и, попрощавшись, вышел.

Дамблдор молчал, а Гермиона сидела, как на иголках. Что еще случилось такого, о чем даже Рон не должен знать? Они же вроде все уже обсудили...

— Мисс Грейнджер, — мягко проговорил директор, — я понимаю, что вы растерялись, узнав такие новости, и, наверное, даже рассердились. Но, возможно, Гарри не рассказывал вам ничего не потому, что не доверяет вам, а потому, что хотел еще немного пожить для себя? Может быть, он решил, что серьезные отношения — это все-таки слишком рано для него, и он не готов брать на себя ответственность еще и за это? — Гермиона хотела возразить, но была остановлена одним жестом. — Нет, дослушайте. Мне очень жаль, что мистер Поттер выбрал вас, как инструмент для достижения своей цели. Однако, — тут тон его речи заметно похолодел, а голос стал серьезным, — вы не можете не понимать, как в нашем обществе относятся к девушкам, не сумевшим сберечь себя до свадьбы, и уж тем более — к незаконнорожденным детям.

Гермиона тихо ахнула и залилась румянцем. Вот только выговора от директора ей сейчас не хватало! Она же... они же никогда... Даже мысли о подобном заставили ее покраснеть еще больше. Она просто не смела поднять глаза и только кивала в ответ на слова Дамблдора.

— Надеюсь, вы меня поняли, мисс Грейнджер?.. Тогда можете идти. Хорошего вам дня.

— До свидания, профессор, — Гермиона тихо прикрыла за собой дверь.

Рон подпирал стену рядом с горгульей и выпрямился при виде нее, но Гермиона не обратила на него внимания, погруженная в собственные мысли.

Слова директора зародили в ней сомнения. Может ли быть правдой то, что Гарри на самом деле ее не любит? Но ведь они столько лет вместе! Он всегда делился с ней своими проблемами...

А внутренний голос язвительно отвечал: ну да, ну да, и умолчал о самом главном.

Но, может, ему самому нужно было время, чтобы все обдумать?

А если нет? Если он и не собирался ничего говорить? В конце концов, столько времени прошло с того момента, как он узнал, что носит в себе часть души Волдеморта... Мог бы хоть об этом рассказать! Или... он просто не хотел этого делать? Но тогда Дамблдор был прав, и она для Гарри — всего лишь одна из многих, а на самом деле он ничего к ней не чувствует...

Но если она все же ошибается?..

Рассуждения зашли в тупик. Привычное раскладывание имеющихся фактов по полочкам ничего не дало. Гермиона чувствовала себя беспомощной в сложившихся обстоятельствах. А еще ей нужно было больше информации, чтобы, наконец, составить свое мнение о происходящем.

Решено! Она подождет еще несколько дней. Даст Гарри последний шанс самому все рассказать, потом потребует объяснений и, может быть, простит его, если решит, что причины для молчания были достаточно вескими.

* * *

Рон был растерян. Впервые в своей жизни он не знал, что делать в сложившейся ситуации. И Гермиона молчит...

Интересно, что такого сказал ей директор, что она после того разговора сама не своя? Даже не заметила, когда он слегка приобнял ее за плечи. Потом, правда, отстранилась, но... Рон вздохнул. Да уж, всегда есть какое-то «но».

Мысли вернулись к разговору с Дамблдором. Как могло случиться, что его лучший друг оказался изгоем в магическом мире? Рон порадовался, что об этом никто не знает — подобное было не из тех новостей, о которых нужно трубить на каждом углу...

Но все же — кто отец Гарри? Впрочем, кем бы он ни был, очевидно, что он не признал собственного сына. Да и собирался ли он вообще это делать, учитывая, сколько лет уже прошло после смерти Поттеров?

За друга было обидно. А еще — Рон совершенно не знал, как ему сейчас вести себя с Гарри. О чем говорить? Рассказать, что он все знает, и предложить свою поддержку или дождаться, пока Гарри сам об этом заговорит? В любом случае, Рон чувствовал, что не сможет отказаться от друга только лишь потому, что тот — незаконнорожденный. Ведь родителей не выбирают! А Гарри просто не повезло...

В конце концов, Рон решил выждать пару дней, а дальше — он посмотрит по обстоятельствам. Вместе они что-нибудь придумают. Обязательно.