Возвращение Принца-полукровки: Любовь и тайны Северуса Снейпа (джен)

Сцена скрылась в вихре пестрых красок, и новая картина проступила сквозь недра всепоглощающей тьмы. Снейп, вновь невидимый, сидел в пабе «Три метлы». За соседним столиком расположились Джеймс и Лили, к которым как раз подходила полненькая и розовощекая мадам Розмерта.

— Что будете заказывать, молодые люди? — улыбаясь, спросила она.

— Четыре маленьких бутылочки сливочного пива и два десерта с волшебными вишнями и ананасом, пожалуйста, — ответил Джеймс. — И все, что пожелает эта юная леди, — он едва заметно кивнул в сторону Лили.

— Мне ничего не нужно, — поспешно отозвалась Лили, переводя несколько растерянный взгляд своих зеленых глаз на внушительный кулек предназначенных для нее сладостей в руке Джеймса, которыми, он, несмотря на все ее протесты, отоварился в «Сладком королевстве».

Мадам Розмерта снова понимающе улыбнулась и направилась за свою стойку выполнять заказ.

Джеймс взглянул на Лили и, чуть наклонившись к ней, таинственным шепотом проговорил:

— Эти волшебные вишни довольно шумно взрываются, когда их начинаешь есть, но делаются при этом изумительно вкусными и ничего вокруг не забрызгивают. Так что их можно лопать, не опасаясь запачкать лицо себе и окружающим.

— Очень мило, — вяло произнесла в ответ Лили.

— Тебе вовсе не обязательно поддерживать разговор, — сказал Джеймс, серьезно глядя на свою хорошенькую рыжеволосую спутницу. — Я могу говорить за двоих, а ты слушай, ешь и отдыхай.

Лили ничего не ответила, лишь приняла из рук снова подошедшей к их столику запыхавшейся мадам Розмерты заказанные Джеймсом бутылочки сливочного пива.

— Думаю, на сегодня нам будет достаточно выпить по бутылочке, — понизив голос, произнес Джеймс. — А оставшиеся две я хочу отдать тебе вместе с этими сладостями, — он слегка встряхнул рукой, в которой держал кулек затейливых товаров из «Сладкого королевства». Если захочешь, можешь позвать меня на их распитие.

Щеки Лили мгновенно вспыхнули негодованием, но она на этот раз предпочла промолчать.

— Прости, я не хотел тебя обидеть, — быстро добавил Джеймс. — Просто не слишком удачно пошутил. Я знаю, что ты не в восторге от моего общества. Что ж, распей их со своими подругами.

Лили осмелилась поднять на Джеймса взор, и увидела, что в его карих глазах появился оттенок неизбывной печали.

— Ладно, забыли, — проговорила она примирительным тоном. — Расскажи что-нибудь о себе.

— Все, что тебе будет интересно! — просиял Джеймс.

— Что ты знаешь о своих родителях?

— Они… обычные, ничем не выдающиеся волшебники… Маму зовут Юфимия[1]. О ней можно говорить бесконечно много, но сегодня я скажу лишь, что такой замечательной любящей матери, вероятно, нет ни у кого на свете. Она только и делает, что старается всеми возможными способами развлечь и побаловать меня. — Джеймс мягко улыбнулся. — Если честно, то я вообще не понимаю, как можно быть матерью такого законченного шалопая, как я. Но моя мама справляется с этим просто великолепно. Невооруженным глазом видно, что она меня обожает — правда, не знаю за что. А еще она очень предана моему отцу и свято чтит традиции нашей семьи.

Джеймс замолчал, наблюдая, как к ним снова подошла мадам Розмерта и аккуратно поставила на столик маленькие тарелочки с десертом.

— А твой отец? — живо спросила Лили; было видно, что разговор ее заинтересовал. — Расскажи что-нибудь о нем.

— Мой отец, Флимонт Поттер, является для меня человеком, которым я бесконечно горжусь и на которого стараюсь быть похожим. Он совершенно потрясающий зельевар и в свое время значительно приумножил состояние нашей семьи, создав знаменитое волшебное снадобье «Простоблеск».

— Правда? — во взгляде Лили мелькнуло удивление, вот-вот готовое смениться неподдельным восхищением. — Это то самое, про которое говорят: «Две капли укротят даже самую непослушную гриву»?

— Именно, — улыбнулся Джеймс. — А ты что, тоже им пользуешься? Ой, прости, — поспешно добавил он, увидев, что щеки Лили вспыхнули, а в ее глазах отразилось негодование. — Так вот, что касается моего отца… Я слышал, что он унаследовал талант зельевара от своего далекого предка Линфреда Стинчкомбского, которого историки признают создателем ряда средств, применяющихся в зельях, в том числе и в тех, что используются по сей день, включая Костерост и Бодроперцовое зелье.

— Да, с твоей необузданной страстью к квиддичу и дракам Костерост тебе бы точно не помешал, — заметила Лили полунасмешливо-полусерьезно.

— Да ладно, чего уж там, — смутился Джеймс. — Ну, набью пару шишек, подумаешь! Ты лучше слушай дальше. История семьи Поттер утверждает, что старший сын Линфреда, Хардвин, женился на красивой молодой ведьме по имени Иоланта Певерелл, происходившей из старинного волшебного рода Певереллов. Она приходилась внучкой Игнотусу Певереллу — младшему из трех легендарных братьев. Именно Игнотус, являвшийся, как показывает история, далеким предком моего отца, по утверждениям искателей, много веков назад получил один из трех уникальных артефактов, именуемых Дарами Смерти — Мантию-невидимку. Близкие знакомые отца мне не раз намекали, что Мантия-невидимка, которую мой отец пока дал мне во временное пользование, а затем обещал завещать — это тот самый Дар, но сам отец ничего об этом не говорил, только велел беречь Мантию как бесценное сокровище и когда-нибудь передать ее своему старшему сыну, если он у меня будет. Ты ведь, должно быть, не знаешь «Сказки о трех братьях»?

Лили отрицательно покачала головой.

— Эта сказка напечатана в волшебной книге под названием «Сказки барда Бидля». Не стану долго распространяться по поводу ее сюжета, но соль там в том, что каждый из трех братьев — искатели Даров Смерти полагают, что ими были братья Певереллы: Антиох, Кадм и Игнотус — высказал по одному своему сокровенному желанию, и коварная Смерть воплотила эти желания, оделив братьев тремя Дарами. Старшему брату — то есть Антиоху, если верить версии искателей — досталась «волшебная палочка, самая могущественная на свете, чтобы ее хозяин всегда побеждал в поединке»[2], среднему — Кадму — камень, что «владеет силой возвращать мертвых». Младший же — Игнотус — захотел получить «такую вещь, чтобы он смог уйти» от Смерти и «Смерть не догнала бы его»; так, если верить сказке, Игнотус стал владельцем Мантии-невидимки. Позднее Смерть забрала двух старших братьев одного за другим, младшего же, согласно преданию, искала «много лет, да так и не нашла. А когда младший брат состарился, то сам снял Мантию-невидимку и отдал ее своему сыну. Встретил он Смерть как давнего друга и своей охотой с нею пошел, и как равные ушли они из этого мира»… Вот так, примерно, говорится об этом в «Сказках барда Бидля». Но мне кажется, это обычная легенда и ничего более. Просто красивая сказка — из тех, которые волшебники любят рассказывать на грядущую ночь своим детям.

Лили едва не задохнулась от внезапно нахлынувшего волнения. Джеймс только что поделился с ней чем-то очень личным, сокровенным. И это касалось не только его самого, но и всей семьи Поттеров. Наверняка об этом не знает никто из тех, кто не имеет прямого отношения к родословной Поттеров — включая закадычных дружков Джеймса. Рассказ о семейном предании означал полное и безоговорочное доверие с его стороны, так как было очевидно, что этот секрет его предков был для него даже важнее, чем его собственная анимагическая тайна.

Лили отметила также, что в манерах Джеймса, в его поведении и словах появилось что-то новое и неуловимое — какая-то завораживающая искренность, пришедшая на смену кичливости и позерству. Неужели Поттер и впрямь повзрослел? Или это она сама изменилась и стала воспринимать его иначе? А может быть — и то и другое вместе?

Однако Лили отнюдь не спешила выказывать бывшему выскочке и задаваке свое расположение, а потому постаралась изобразить на лице строгость и невозмутимость.

— Не знаю, — серьезно сказала она. — Мне кажется, в этом что-то есть. А что еще ты можешь поведать о своем отце?

— Только то, что много лет назад он учился в Хогвартсе на факультете Гриффиндор. Я еще в детстве твердо решил для себя, что непременно пойду по отцовским стопам.

Лицо Джеймса озарилось улыбкой, исполненной нескрываемой гордости, смешанной с печалью и беспокойством.

— Я очень скучаю по своим родителям, — тихо признался он. — Уже давно не получал от них вестей. Жду не дождусь лета, когда смогу вернуться в Годрикову лощину и снова их увидеть. Может быть… — Джеймс поднял на Лили совершенно не свойственный ему робкий взор, — может быть… когда-нибудь ты тоже захочешь с ними познакомиться? Я с большим удовольствием представлю тебя своей семье, Лили.

— Что ж, если твои родители, которые, насколько я могла понять из твоего рассказа, являются чистокровными волшебниками, не станут возражать против знакомства с такой, как я, то я не против, — неожиданно ответила Лили.

— Не станут возражать? — переспросил Джеймс. — Они будут рады познакомиться с тобой. — Мои родители — люди без предрассудков и смотрят не на родословную человека, а на него самого.

Джеймс ободряюще улыбнулся.

— Я рассказывал им о тебе, Лили. Ты им уже безумно нравишься, заочно, конечно, и они ждут не дождутся, когда же наконец смогут увидеть тебя воочию.

— Что ж, в таком случае я тоже буду рада знакомству с ними, — просто ответила Лили.

Они еще немного посидели, доели десерт и довольно мило поболтали. Это обстоятельство само по себе было удивительным для Лили, которая никак не ожидала, что Джеймс Поттер, на которого она до сей поры смотрела с нескрываемым осуждением, граничащим с презрением, может оказаться таким приятным собеседником.

Когда тарелки и бутылочки из-под сливочного пива опустели, Джеймс взмахнул волшебной палочкой, пустая посуда сама собой сложилась в аккуратную стопку, поплыла по воздуху и опустилась прямо на подъехавшую к их столику тележку мадам Розмерты.

— Всего хорошего, молодые люди, — сказала хозяйка паба, провожая Джеймса и Лили приветливой улыбкой. — Не забывайте время от времени заглядывать сюда, — она игриво подмигнула Лили.

— Спасибо, мадам Розмерта, — искренне поблагодарил ее Джеймс. — Непременно как-нибудь зайдем.

Он галантно помог Лили выйти из-за стола, расплатился по счету, Лили тоже тепло поблагодарила мадам Розмерту, и они покинули «Три метлы». Снейп, по-прежнему оставаясь невидимым, последовал за ними. Все трое оказались на завьюженной первым снегом улице. Морозный воздух Хогсмида бодрил, а мягкий ветерок приятно освежал.

Джеймс остановился и с нежностью взглянул на свою рыжеволосую и зеленоглазую спутницу.

— Лили, спасибо, что согласилась прийти сюда со мной, — тихо сказал он. — Для меня это было очень важно. А для тебя? — не дав ей ответить, он поспешно добавил: — Примешь ли ты мое приглашение, если я снова позову тебя на прогулку?

Колдовские зеленые глаза мгновенно наполнились слезами.

— Лили, что с тобой? — озабоченно спросил Джеймс. — Ты в порядке?

— Зачем ты это делал, Джеймс?! — спросила та в порыве отчаяния. — Зачем все время травил его?.. Северуса…

Джеймс ответил не сразу. Он достаточно долго молчал, по-видимому, собираясь с мыслями, а затем, глядя прямо в глаза своей спутницы, очень серьезно проговорил:

— Лили, я… Мне жаль, что так произошло… Мне действительно жаль…

Он снова смолк; в его карих глазах отразилась такая мучительная скорбь, которую невозможно было передать никакими словами.

— Это было… глупое ребячество… бахвальство перед друзьями… и перед тобой, Лили… Да-да, не удивляйся… ты мне давно понравилась, и я не знал, как сделать так, чтобы ты обратила на меня внимание… и вот… вышло как-то по-дурацки…

— По-дурацки?! — воскликнула Лили в негодовании. — По-дурацки?! Да ты… Ты… — она не договорила: судорожно прикрыла глаза руками и разразилась безудержными рыданиями.

— Лили… — попытался успокоить ее Джеймс. — Прости, я не хотел… Я правда не хотел. Я и подумать не мог, что все обернется именно так…

— Разве можно простить такое? — Лили задыхалась от бешенства. — В любом случае просить прощения следует вовсе не у меня, а у него. И будь я на его месте…

— Эй, здорово, Сохатый! — неожиданно услышал Джеймс позади себя знакомый голос.

Это был его лучший друг Сириус Блэк — симпатичный молодой человек с серыми глазами и черными, как смоль, волосами.

Лицо Джеймса мгновенно озарила радостная улыбка.

— Бродяга! — воскликнул он, едва не задушив Сириуса в объятиях. — Ну, как делишки?

— Все тип-топ, как обычно, — Сириус ободряюще улыбнулся и показал Джеймсу большой палец. — Слушай, Сохатый, могу я украсть у тебя ненадолго твою очаровательную спутницу? — он бросил выразительный взгляд на Лили. — Не беспокойся, я верну ее тебе живую и невредимую минут через пять, идет? Лили, надо поговорить, — обратился он к девушке. — Ты не против?

Лили отняла руки от заплаканного лица, согласно кивнула, и отошла в сторону вслед за Сириусом. Невидимый Снейп бесшумно проскользнул за ними.

— Лили, у меня плохие новости, — понизив голос, сказал Сириус. — Джеймс пока ничего не знает… я прошу тебя… не говори ему… Мне кажется, будет лучше, если все мы будем стараться скрывать от него произошедшее… так долго, как только это будет возможно… Рано или поздно правда все равно всплывет, я понимаю… Но, по-моему, будет жестоко… сообщить ему обо всем так… сразу… Обещаешь, что ни о чем ему не расскажешь?

Лили поспешно кивнула и тихо спросила:

— А что случилось?

— Это касается родителей Джеймса. Они попали в больницу святого Мунго, и теперь оба находятся в состоянии комы. Похоже, мистер и миссис Поттер подхватили драконью оспу. — Сириус судорожно сглотнул, словно его что-то душило, а затем пояснил: — Мне сообщил об этом мой брат Регулус. Видишь ли, Лили, это долгая история, но, в общем, я не так давно порвал с семьей. Этот шаг окончательный, и назад дороги не будет. Между мной и другими Блэками — по крайней мере, теми, что находятся со мной в ближайшей степени родства, то бишь, родителями и братом — прекратились всякие контакты, так что сам факт, что Регулус подошел ко мне — несомненно, есть нечто поистине выдающееся. Брат рассказал мне, что он получил письмо от наших родителей, в котором сообщалось об этом… Конечно, по заверениям целителей, они попытаются сделать все возможное, чтобы вывести мистера и миссис Поттер из комы и привести их заболевание к стадии ремиссии, но если принять во внимание почтенный возраст родителей Джеймса, характер их заболевания и состояние, в котором они были доставлены в больницу, то на их выздоровление не остается никакой надежды. Они обречены, Лили. По сути, это вопрос нескольких месяцев, в лучшем случае — полутора — пары лет[3].

У Лили мгновенно зашумело в ушах, и земля ушла из-под ног. Уж она-то знала не понаслышке, какие страдания предстоит пережить Джеймсу в недалеком будущем. Чуть больше двух лет назад она сама лишилась родителей, которые покинули этот мир в один год с небольшой разницей во времени. Но у нее есть сестра… Правда, они с Петуньей не ладят, но все равно отрадно, когда на земле еще остался кто-то родной. Джеймс же, судя по тому, что она сегодня узнала, был единственным сыном своих родителей, их любимцем и баловнем. Она видела, с какой необычайной теплотой он говорил о них. Их потеря станет для него тяжелейшим ударом.

— Джеймс очень их любит, — голос Сириуса словно вернул Лили из небытия. — Боюсь даже представить, что с ним станет, когда он узнает правду… Ты уж будь с ним помягче, ладно?

Лили снова кивнула, сглатывая слезы.

— Мы все постараемся поддержать его как сможем… И все же я убежден, что для него особенно важно сейчас, чтобы рядом была именно ты, Лили.

* * *

Следующие картины в Омуте памяти стремительно сменяли друг друга. Снейп издали просмотрел еще несколько романтических эпизодов, когда Лили и Джеймс гуляли вдвоем, а сам он, по-прежнему скрытый чарами Дезиллюминационного заклинания, незаметно следовал за ними. С каждой новой прогулкой становилось все более очевидно, что Джеймс и Лили постепенно сильнее и сильнее привязываются друг к другу. Они уже не таили лучезарных улыбок и нежных взглядов. Их все чаще можно было видеть держащимися за руки; то и дело до ушей Снейпа доносился их заливистый счастливый смех.

Снейп не мог ни в чем винить Лили; он знал, что рано или поздно она начнет встречаться с другим парнем, что у нее когда-нибудь появится своя семья, дети… Он уже почти смирился с этим, хотя стоило ему лишь на миг об этом подумать, как в нем моментально вспыхивала ярость, подстрекаемая дикой ревностью, которая неистовым ключом закипала в его жилах. И все же он старался обуздать свои эмоции, прекрасно осознавая, что для него уже все потеряно. Лили молода, у нее впереди вся жизнь… Было бы верхом жестокости, если бы она схоронила себя заживо… тем более — по его вине. Северус Снейп любил Лили Эванс… любил самой искренней, горячей, беззаветной и самоотверженной любовью. Он хотел, чтобы она была счастлива… Пусть… пусть даже не с ним… Но… чтобы именно Джеймс Поттер… Снова этот злосчастный Поттер… Такое не могло привидеться Снейпу в самом страшном кошмаре…

[1] По официальным данным Pottermore, родителей Джеймса Поттера звали Юфимия (ориг. Euphemia) и Флимонт (ориг. Fleamont). В описании семьи Поттеров автор настоящего сиквела опирается на сведения, предоставленные Дж. К. Роулинг (официальный источник: https://www.pottermore.com/writing-by-jk-rowling/the-potter-family).

[2] Здесь и далее © Дж. К. Роулинг: «Сказки барда Бидля»; издательство «Росмэн». (Роулинг Дж. К. Сказки барда Бидля. — М. Росмэн, 2008).

[3] По официальным данным Pottermore, мистер и миссис Поттер смогли дожить до свадьбы их сына Джеймса и магглорожденной девушки по имени Лили Эванс, но так и не застали своего единственного внука Гарри. Драконья оспа, с которой они не могли справиться в силу своего преклонного возраста, унесла их жизни одну за другой с разницей в несколько дней, и тогда Джеймс получил в наследство Мантию-невидимку Игнотуса Певерелла (официальный источник: https://www.pottermore.com/writing-by-jk-rowling/the-potter-family).