Привкус корицы (гет)

На несколько дней я выпал из действительности, полностью погрузившись в изучение новых учебников. Разумеется, каждое новое заклинание было выполнено мной по нескольку раз. В этом году по трансфигурации мы должны были проходить очень интересный раздел магии, позволяющий преобразовывать неживые предметы в мелких животных. Именно над заклятиями по трансфигурации я бился дольше всего. Очень просто преобразовать неживое в неживое или одухотворять неживые предметы, но для того, чтобы сделать из подсвечника настоящую кошку, которая сможет по твоему приказу запрыгнуть на штору и разорвать её, нужно куда больше способностей и фантазии. А самое главное, нужно знать основы анатомии. Имея в своём распоряжении огромную библиотеку практикующего целителя, я выучил очень много, отчасти совершенно ненужной мне, информации. Поначалу мой интерес к изучению всего нового очень поощряли и даже старались смотреть сквозь пальцы на то, что я снова закрылся в своей комнате, окопавшись в учебниках, но когда все, наконец, выяснили, ради чего я так старательно все изучал, то меня ждала кара, совершенно несоответствующая провинности.

Прежде чем вывести войну с Мерлином на новый уровень, мне пришлось значительно расширить пределы возможного для себя осознания волшебства. Я всегда считал, что волшебник может творить магию исключительно перед собой, видя сам процесс и результат творимого колдовства. Но, как оказалось, при должных концентрации и умении, ну или при наличии большого запаса сил, можно сотворить заклятие, находясь совсем в ином месте. Изюминка этого волшебства заключалась в том, чтобы представить место, где будет сотворено заклятие, в мельчайших подробностях. По такому принципу создавались порталы. Но я же хотел почти невозможного: создать заклятие и остаться невиновным в глазах Браунов.

Я прочитал большую часть книг по беспалочковой магии, которые были у Клариссы, и, в конце концов, пришёл к выводу, что при должном внимании колдовать таким образом может каждый волшебник. Палочка — это лишь инструмент, через который проходит магия волшебника, в случае же, когда этого инструмента нет, нужно точно представлять результат и высвобождать свою магию. Разумеется, часть сил попросту рассеется в пространстве, поэтому беспалочковая магия и была такой трудоёмкой. Но, чем упорнее был волшебник и чем более точные цели он ставил перед собой, тем быстрее он мог осилить этот вид магии. Возможность проучить Мерлина наделила меня нескончаемым упорством: в кратчайшие же для себя сроки я научился преобразовывать подсвечник в льва без помощи волшебной палочки. Этот процесс отнимал огромное количество сил, но результат определённо стоил того, чтобы стараться.

Итак, за несколько дней до первого сентября мы мирно завтракали на кухне. Алиса и Эмбер, заканчивая друг за друга фразы, пересказывали родителям разговор с какой-то из своих кузин. Когда я увидел фамильное древо Клариссы, то потратил около часа только на то, чтобы найти на нем имена Клариссы и девочек. Как оказалось, у Клэр было три родные сестры, с которыми она не общалась; две двоюродные сестры, одну из которых она прокляла при последней встрече, и одна любимая троюродная сестра, с которой они жили душа в душу. Разумеется, у всех сестёр Клариссы были дочери, а у некоторых даже и сыновья. Так вот, пока старшие Брауны были отвлечены болтовнёй дочерей, я изучал Ежедневный пророк. На самом деле, я был настолько сосредоточен на том, чтобы создать из горшка, стоящего на окне у задней двери, льва, что даже не заметил жирного заголовка. Лишь когда последняя часть преобразования была выполнена, я смог расслабиться и прочитать газету. Главная новость, разумеется, была о моей скромной персоне. Кларисса разыграла свой последний козырь, отдав европейским газетам фотографии, запечатлевшие все то, что происходило в министерской ложе. Рита Скитер, от души поливавшая меня грязью в ранних статьях, сейчас, не жалея эпитетов и речевых оборотов, «расхваливала» Фаджа и его презрительное отношение к Мальчику, который выжил, в то время как министры других стран были весьма радушны при знакомстве. Рассматривая себя на фотографиях, я остался доволен тем, что увидел. Меня можно было бы назвать степенным: лёгкая улыбка на лице, не сутулая фигура, как у нашего министра, державшего меня за руку, и уверенная размеренность в жестах. Припомнив фотографию, на которой была запечатлена наша с директором прогулка из больницы, и видя перед собой этот снимок, даже я понимал, что все начинает налаживаться.

Именно в ту минуту, когда, довольный собой, я свернул газету, на кухню залетел Мерлин, а за ним огромный лев. Они перероняли все, что можно было переронять, разбили все, что можно было разбить, и устремились сеять хаос в другие комнаты. Надо сказать, что этого я совершенно не предусмотрел.

— Ты должен будешь починить все, что они сломали! — запустив в меня остатком тоста, угрожающе заметила Кларисса.

Жалобный визг из гостиной заставил нас сорваться с места, чтобы попытаться разнять льва и панду. Но когда мы оказались в комнате, я услышал в своём сознании, как траурно перещёлкивалось табло в пользу Мерлина. Закрывая морду лапой, лев жалобно повизгивал, Моргана, уцепившись за люстру, злобно шипела, а Мерлин, гордо восседая на спинке разодранного кожаного кресла, воодушевлённо скалился. Кажется, мне нужно найти книгу, которая расскажет, что за животина мне досталась. Трансфигурировав льва обратно в горшок, которым он и являлся, я начал восстановительные работы по дому. Для того, чтобы вернуть все к первоначальному виду, понадобилось намного больше упорства и таланта, чем для того, чтобы научиться преобразовывать неживое в живое без палочки. Закончил я лишь к вечеру.

— Когда я говорила, что ты стал по-настоящему могущественным волшебником, Гарри, я и не подозревала, что тебе в голову может прийти что-то подобное, и что ты ради осуществления этого безумия затратишь столько усилий. Честно говоря, я думала, что ты попытаешься осилить высшую светлую магию, а ты вместо этого научился топорно выполнять беспалочковую трансфигурацию. А ради чего? Ради того, чтобы проучить собственного питомца, — кажется, Кларисса сокрушалась, когда к вечеру нашла меня в подсобке заканчивающим ремонт расколотой двери.

— Зачем мне знать высшую светлую магию? Мне четырнадцать, кажется, подростков в этом возрасте интересуют девочки, спорт, собственная внешность и как проучить соперника, а не высшая светлая магия, — пожал плечами я, несколько раз открыв и закрыв дверь, чтобы убедиться, что все нормально функционирует.

— Верно, — кивнула Клэр. Что-то мне подсказывало, что я не укладывался в тот образ, который она создала, и это не давало ей покоя.

— К тому же, зачем хвастать тем, что ты можешь сотворить заклятие из списка не для всех. Это знание, наоборот, нужно тщательно беречь, чтобы никто не догадался, что же ты на самом деле можешь, — моя снисходительная улыбка вызвала её смех. Разумеется, во время своих научных извращений я натыкался на некоторые любопытные заклятия и учился их выполнять, но знать об этом кому-либо было необязательно.

— Разумно, — кивнула Клэр, взяв меня под руку. — Но это не спасёт тебя от наказания за льва и разгром моего дома.

Кара, павшая на меня, совершенно не соответствовала провинности: Кларисса заставила меня сопровождать девочек на день рождения кузины. Тридцатое августа навечно обещало быть помечено в моем календаре черным цветом. Мне предстояло провести с двумя неугомонными маленькими вейлочками вечер в обществе таких же неугомонных, но взрослых вейл. Я отказывался от этой поездки всеми доступными мне способами, даже предложил Патрику помощь в сортировке личных карточек каких-то уголовников, но ничего не помогло. Утром вместе с порталом я получил внушительный список с инструкциями по поведению в обществе родственников Клариссы. Оказалось, что глава семьи — Жозефина — ненавидела, когда мужчины пускали слюни, рассматривая вейл, считая их пустоголовыми красотками. Она могла извернуть свой дар так, что мужчины начинали искренне её ненавидеть и бояться, причём эти эмоции не исчезали, когда они покидали общество Жозефины. У неё была всего одна дочь — Аполлин, именно та сестра, которую любила Кларисса. В её жизни произошло что-то печальное, никто не посчитал нужным объяснить, что именно, но она все же старалась быть жизнерадостной ради своих дочерей, у одной из которых и был день рождения. О своих родных сестрах: Кейтлин, Розали и Эванжелин — Кларисса написала «Всеми правдами и неправдами не попадайся на глаза этим дурам». У Эванжелин был один ребёнок — Кай — семилетний мальчик, подающий надежды в квиддиче. У Розали было две дочери, имена которых Кларисса старательно зачернила, так же указав, что им не стоит попадаться на глаза. У Кейтлин детей пока не было. На празднике также могли быть Франческа и Пий, дети той кузины, которую прокляла Кларисса. Проклятие их матери будет действовать ещё три года, не позволяя ей выезжать за пределы своей страны. В конце концов, я решил плюнуть на изучение списка и довериться Алисе и Эмбер, уж они точно будут знать, с кем и как общаться.

Как бы я ни хотел провести последние дни перед школой за изучением чего-нибудь полезного, меня все же заставили взяться за портал, перенёсший нас на Сицилию. Портал был настроен на неопределённую часть укатанной дороги. Ухватив меня за руки, девочки уверенно побежали по дороге, и через пять минут мы оказались перед изящными кованными воротам. Итак, впервые я покинул страну для того, чтобы побывать на дне рождения человека, которого не знал, в обществе, половина которого хотела так или иначе отомстить за что-то моей тётке.

Домовые эльфы, открывшие для нас ворота, проводили нас к месту проведения торжества, а именно на ухоженный задний двор прекрасного светлого особняка. Кажется, Патрик был совершенно прав, когда рассказывал мне про пунктик, присущий всем вейлам. Пока я рассматривал обстановку, девочки убежали искать именинницу. Большая часть гостей уже пришла, и все они, являясь родственниками, вели тихие разговоры о чем-то своём. Кто из них были тремя сёстрами, на глаза которых мне нельзя было попадаться, я понял сразу: каждая из них посчитала нужным потискать Алису и Эмбер. Они показались мне немного легкомысленными, должно быть, именно поэтому Кларисса их так не любила. Скорее всего, их сфера влияния лежала далеко от науки и была скорее связана с общественностью и благотворительностью. Маленький Кай был в обществе двух девушек, которым, наверное, было около двадцати, и чьи имена мне не написали. Беседа в их кружке была самой бурной и весёлой. Ещё один из сыновей вейлы — Пий — курил в сторонке сигару, отрешённо наблюдая за кем-то из гостей. Хоть мальчики и не наследовали уникальный дар — это не значило, что они не наследовали утончённых черт своих матерей. Самой виновницы торжества и её семьи я пока не заметил, но зато стал замечать прибывающих гостей, которые точно не были родственниками. Об этих людях я совершенно ничего не знал, так что, взяв бокал с прохладительным напитком, занял пустое стратегическое место в беседке. Отсюда я мог наблюдать за тем, как проходил вечер, оставаясь в тени. Не думаю, что такое положение вещей обрадует Клариссу, которая отправляла меня в эту поездку как раз для общения с другими людьми, а не наблюдения за ними, но я просто хотел побыть в одиночестве. К тому же, мне было за чем понаблюдать.

Наконец, появилась именинница, которой оказалась Флер Делакур. Она радушно улыбалась, принимая подарки, любезно целовала родственников в щеки, а незнакомцам давала руку для поцелуя. Но чем приветливее были гости, долго и витиевато поздравляющие девушку, тем тоскливее становился её взгляд. Мне кажется, она с большим удовольствием расцарапала бы их лица, чем благодарила за подарок.

Этот большой приём открыто говорил о статусе семьи; надменные лица гостей о недовольстве этим статусом; жадность, с которой гости смотрели на позолоченную посуду, на богатство вейловской семьи. Это был обычный политический раут, просто приуроченный к дню чьего-то рождения. Не Флер была центром вечера, а её отец, вокруг которого вилось столько джентльменов и дам, что можно было подумать, что и он обладает каким-то притягательным даром. Заметив, что меня ищут сестры, я вышел из своего укрытия им навстречу. Девочки хотели вручить подарок, а так как он, в уменьшенном виде, лежал в моем кармане, им нужен был я. Вернув коробке первозданный вид и поправив бант, я отдал подарок сёстрам, и хотел было ретироваться обратно в своё укрытие, но, усмехнувшись, Эмбер потянула меня за ними.

— С днём рождения! — пропели они хором, вручая подарок. Флер радостно улыбнулась сёстрам, расцеловав их в обе щеки. Когда она заметила меня, то чуть приоткрыла рот от удивления. Это был замечательный момент, будто кто-то из всевышних хотел отыграться за тот случай, когда я с испугу закрыл нос.

— Поздравляю, — искренне произнёс я. Разумеется, за то время, что я провёл с вейлами, я успел выучить одно простое правило: нельзя прийти без подарка. Чаще всего, имея все, что только им было угодно, вейлы по-настоящему ценили простые милые безделушки. Их красоту часто сравнивали с цветами, но им никогда не дарили цветов, всегда либо драгоценные металлы, либо драгоценные камни. Так что я протянул ей букет белых роз. Сотворить их без палочки было проще простого, особенно если учесть, что до этого я сорвал бутон одной из роз в беседке, и просто трансфигурировал лепестки в полноценные цветы.

— Благодарю, — Флер взяла букет, легко мазнув своими губами по моей щеке. Так как были ещё гости, желающие вручить свои подарки, мне удалось быстро уйти, чтобы вновь спрятаться в своём укрытии.

Вечер обещал быть долгим, так что, устроившись поудобнее в своём укрытии, я забавлялся тем, что трансфигурировал лепестки роз в маленьких белых птичек, позволяя им носиться среди гостей. Научившись одному заклятию без палочки, я изо всех сил старался развить этот навык. Не сказать, что он был мне жизненно необходим, но что-то в этой способности колдовать меня завораживало. На доли секунды на моей руке вспыхивала золотая искра, разрастающаяся настоящим пожарищем, преобразовывающим лепесток в птицу, и она вспархивала с моей руки, уносясь в небо. Хоть я и научился более или менее контролировать выброс моей силы при заклятии и теперь мимо рассеивалось не так уж и много, это все равно пока быстро меня утомляло. Наблюдая за десятком своих пташек, я потягивал прохладный напиток, наслаждаясь приятной музыкой небольшого оркестра, развлекающего гостей.

— Значит, ты и есть загадочный племянник дяди Патрика, из-за которого Брауны были вынуждены переехать в Англию, — появление Флер в беседке было неожиданным, но, к счастью, я смог сдержаться и не пролить на себя напиток.

— Верно, — кивнул я, отставив подальше бокал. — А ты — дочь любимой сестры Клариссы, — я не стал уточнять, что в жизни этой сестры произошло какое-то несчастье, о котором мне не захотели рассказать. — Та из её дочерей, которая готова была на меня молиться за поведение на матче по квиддичу.

Наверное, мне не стоило об этом говорить, но сказанного не воротишь, и я тут же получил от смущённой вейлы болезненный тычок под ребра. Флер, должно быть, хотела ещё как-нибудь меня стукнуть, но все же предпочла успокоиться и взять себя в руки. Её магия пахла чем-то приятным и знакомым, но из-за сильного аромата роз, витавшего в беседке, мне никак не удавалось понять, чем именно.

— Я всего лишь передаю слова Клариссы, — поднимая руки в примирительном жесте, оправдывался я. — Клэр и Патрик очень хотели лично тебя поздравить, но почему-то не получилось.

По тому, как тщательно они запаковывали подарок, хихикая при этом, словно маленькие дети, сотворившие самую большую пакость взрослым, я думал, что они обязательно появятся на празднике. Но вместо этого на торжество был отправлен я. Единственное оправдание, которое я мог найти, это то, что они боялись реакции Флер на их подарок, но тогда это было очень гадко с их стороны, так как неудобства из-за их глупого подарка буду терпеть я.

— Да, я знаю, — Флер легко отмахнулась от моего недоумения. Должно быть, подарок ей понравился, или же она его ещё не открывала, и побои ждут меня впереди. — Это все из-за их войны с сёстрами.

— А что именно случилось? — я трансфигурировал последний из розовых лепестков, лежащих у меня на коленях, в соловья. Чирикнув, он вылетел из беседки и, устроившись, должно быть, на верхушке, начал свою песнь.

— Сестры были недовольны, что Клэр выбрала сквиба, — очевидно, что Флер чувствовала себя абсолютно расслабленно в моем присутствии, раз прикрыла глаза, облокотившись на спинку диванчика, на котором мы сидели.

— Это странно, — осторожно заметил я. Может, Флер и не считала меня опасным или испорченным, но я пока не особо верил ей, чтобы так легко довериться.

— Поэтому они и поссорились, — повернувшись в мою сторону, Флер открыла глаза, неотрывно смотря в мои. — Я думала, цвет твоих глаз был таким ярким из-за заклятия.

С каждым новым словом эта беседа становилась все более странной. Флер было от меня что-то нужно, но мне никак не удавалось понять, что именно. Она вела какую-то игру, конечная цель в которой могла обрадовать только её. Снова прикрыв глаза, Флер стала тихо подпевать соловью, напевая какую-то французскую песню. Переведя взгляд на собравшихся гостей, я понял, почему Флер так старательно хотела меня очаровать.

— Ты хочешь досадить отцу? — с усмешкой спросил я, смотря, как настороженно Гаспар Делакур рассматривал гостей, высматривая среди них свою старшую дочь.

— Догадливый, — рассмеялась Флер, взглянув на гостей и быстро найдя среди них внушительную фигуру отца.

— Зачем тебе это? — совершенно не стесняясь и не чувствуя угрызений совести, я рассматривал её, ожидая ответа. Как и всех вейл, её можно было бы описать в нескольких словах: светловолосая, идеальная, чуть нахальная. Но если отбросить тот факт, что она была вейлой, а значит, не брать во внимание её чары, то у Флер были свои изъяны. Её ресницы не были такими уж длинными, как, например, у Эмбер; иногда мне казалось, что сестре нужно подстричь ресницы, чтобы они ей не мешали. Флер имела дурную привычку закусывать нижнюю губу. На правом ухе у неё были проколоты хрящики так, что в проколы была вставлена штанга. Разумеется, я видел такое и раньше, в более дешёвом варианте, но никогда не думал, что увижу такое украшение на аристократке. Я никогда не замечал на лицах вейл родинок или вообще каких-то отметинок, но под правым уголком нижней губы у Флер была маленькая родинка-сердечко. Намного меньше, чем на коленке, но все равно она вызывала улыбку. По сравнению со всеми остальными своими родственницами Флер казалась… маленькой. Не такая высокая, как её мать и бабушка, которые доставали двухметровому Делакуру до плеча. Не такая фигуристая, как её кузины. Своей какой-то обыкновенностью Флер выбивалась из сословия вейл, как Алиса своим рассеянным взглядом.

— Я не хочу, чтобы он испортил мой праздник каким-нибудь глупым заявлением, — перестав гипнотизировать фигуру отца, наконец, ответила Флер. — Так ты поможешь мне?

Вспомнив слова Клариссы о возможном женихе Флер, которого ей выбрал отец, я протянул ей свою руку. Радостно просияв, она схватила меня за руку, и мы покинули незаметное стратегически важное для наблюдения за остальными укрытие. Флер заставила меня танцевать и стойко терпела, когда я наступал ей на ноги или спотыкался. Её особенно веселило, когда я спотыкался, ведь мы находились на абсолютно ровной танцплощадке. Ещё большим дураком я ощущал себя, когда… да я никогда не чувствовал себя так пристыженно. Особенно неприятным был факт, что хоть я был довольно высоким, Флер все равно была меня выше, пусть и ненамного. Заметив, каким взглядом мсье Делакур смотрит в нашу сторону, я решил быть победителем в игре Флер.

— Так кто же из господ был выбран вашим суженным? — не думаю, что в том танце, который мы пытались танцевать, было дозволено так тесно обнимать партнёршу. Но, кажется, Флер все устраивало, особенно её устраивало, как перекосилось лицо её отца.

— Мсье Поль Тома, — пропела Флер, развернув нас на танцполе так, чтобы я смог увидеть того, о ком она говорила. — Пожилой мужчина с парой искусственных органов.

Такого краткого описания мне вполне хватило, чтобы точно понять, о ком идёт речь. Его лицо казалось, было сделано из отдельных частей. Оба его глаза были неестественно голубыми, и иногда они закатывались. Словно бакенбарды выглядели штыри, удерживающие его нижнюю челюсть. Уж не знаю, зачем он надел рубашку с короткими рукавами, но благодаря этому было прекрасно видно, что его левый локоть искусственный.

— И зачем вашему отцу такой зять? — должно быть, отвращение на моем лице было явственно заметно.

— Это сложно, — попыталась отмахнуться от моего вопроса Флер.

— Я быстро схватываю, — пожав плечами, я ловко отвёл её на другой край танцплощадки, подальше от Гаспара Делакура.

— Просто, если отец объявит о моей помолвке с мсье Тома, то никто другой не посмеет просить у него моей руки, — спокойно призналась Флер. Мне кажется, отчасти она была согласна с этим безумным планом отца, но большая её часть явно не желала такой участи для себя.

— Так что же мне стоит сделать, чтобы твой отец точно не захотел объявить об этом наиприятнейшем событии? — я наклонился к ею лицу, прошептав на ушко.

— Ты все правильно делаешь, — рассмеявшись, словно я рассказал ей забавнейшую шутку, Флер ещё теснее прижалась ко мне. Отчасти это было уже неприлично.

— Ещё немного, и дядюшка Гаспар начнёт плеваться кислотой, — звонкий насмешливый голосок и уверенный и сильный рывок заставили нас с Флер сойти с танцплощадки. Толкаемые в спину неугомонной девушкой, мы оказались скрыты от злого ока мсье Делакура кустами бузины.

— Кто ты, о бедный раб нашей именинницы? — вейла бесцеремонно щипала меня за руки. Должно быть, это была Франческа, и если её мать вела себя с окружающими так же, то она вполне заслужила своё проклятие.

— Хватит меня щипать. Я тебе не маленький пухлый мальчик, — каждый раз, когда вейла тянулась, чтобы ущипнуть меня, я ударял её по рукам. В конце концов, мы с ней разодрались. От участи быть располосованным когтями злой вейлы меня спасла Флер, вовремя ухватившая кузину. Я впервые видел вейлу, которая вспылила до такой степени, что была готова перекинуться. Черты её лица заострились, став хищными и угловатыми, зубов во рту явно прибавилось, а голубые глаза полыхнули желтоватым.

— Уоу! Давай ещё раз, — разумеется, я ещё раз хлопнул Франческу по руке. Начавшая было успокаиваться вейла тут же огрызнулась, клацнув зубами чуть ли не у моего носа.

— Хватит! — встав между нами, Флер пыталась остановить кузину от желания наброситься на меня и выдрать мне сердце, а меня от того, чтобы я это спровоцировал. — Гарри, зачем ты её злишь?

— Я никогда раньше не видел вейл такими. Это круто, — честно говоря, я не совсем понимал, почему меня привело в такой восторг преобразование вейлы в её хищную форму.

— Знаешь, любой нормальный человек предпочёл бы никогда не видеть вейл такими, — заметила Флер, все ещё придерживая меня рукой, хотя кузину она уже не ограничивала.

— Кажется, мы с тобой уже давно выяснили, что я не особо нормальный, — пожав плечами, я демонстративно спрятал руки за спину. Флер подозрительно всматривалась в меня несколько минут, а затем все же аккуратно убрала свою руку от моей груди.

— Так вы знакомы? — вопрос Франчески прервал нашу с Флер настороженную игру в гляделки.

— Да, — равнодушно пожав плечами, ответил я. От сестры Франческа явно ждала больших пояснений.

— Это Гарри Поттер, — Флер сказала это таким образом, как будто моё имя было ответом на все вопросы. Бегло осмотрев моё лицо на наличие знаменитого шрама, Франческа все равно ждала объяснений. — На него не действуют вейловские чары, и я попросила его подыграть мне, чтобы не дать отцу сделать объявление.

Попросила — какой интересный термин для попытки соблазнить подростка. Пока мы втроём перешёптывались, прячась в кустах, мсье Поль Тома решил покинуть званый вечер. Провожал его, должно быть, кто-то из женщин семьи Делакур. На все милые и участливые вопросы вейлы он отвечал поспешно и скоро. Не думаю, что мсье мог адекватно общаться с вейлой. Его голос был довольно причудливым: в нем слышались отчётливые металлические перекаты. Интересно, язык у него был настоящим или тоже искусственным?

— Кажется, моя помощь уже больше не потребуется: не думаю, что будут делать объявление о помолвке без одного из счастливчиков, — я не ставил перед собой цели каким-то образом задеть Флер своими словами, но так как английский для вейл был не родным, они поняли все превратно. Если от удара Франчески я ещё смог увернуться, то от толчка Флер меня уже ничто не спасло. Чувствуя, что начинаю падать, я ухватился за руку Флер. Не ожидавшая такого вероломства с моей стороны, она растерялась и ускорила моё падение вместо того, чтобы его остановить. Франческа звонко рассмеялась, явно не собираясь помогать нам подняться.

— Гарри! — радостный хор моих сестёр заставил нас Флер ещё быстрее встать с земли, старательно пытаясь не касаться друг друга и не смотреть друг на друга. Франческа тихо сипела, закрывая рот руками. Ситуация была довольно абсурдна, и кроме досады оттого, что девочки её увидели ничего не вызывала. Теперь я точно мог быть уверен в том, что они будут припоминать мне этот случай до конца моих дней.

— Готовы вернуться домой? — одёрнув рубашку и убрав листья бузины из моих волос, спросил я хихикающих сестёр.

— Мы — да, а ты? — все же их уникальная особенность разговаривать хором иногда меня пугала. Франческа уже смахивала слезинки с лица, настолько ситуация казалась ей забавной. Смущённая Флер тщательно оправляла платье, но по тому, какие взгляды она бросала на кузину, мне кажется, Франческа ещё пожалеет, что так веселилась.

— Ещё раз с днём рождения, мисс Делакур, — произнёс я, отойдя к сёстрам. Мы все уже держались за портал, когда я решил заметить напоследок. — Надеюсь, что кара, наложенная на вас отцом за ваше «попросила», будет достойной.

Если когда-нибудь нам с мисс Делакур суждено будет встретиться, то я очень пожалею о последних словах. В обратную сторону портал был настроен на гостиную и, когда мы появились посреди комнаты, никто этого явно не ожидал. Гость, которого провожал Патрик, застыл посреди коридора, вытаращив на нас глаза. Устало вздохнув, будто такое уже случалось раньше, Патрик шикнул на Моргану, и кошка умчалась за хозяйкой. Мужчина открывал и закрывал рот, так и не произнеся ни слова. К счастью, его беззвучный монолог длился недолго. Кларисса очаровательно ему улыбнулась и быстро подправила его воспоминания. Выслушав от Патрика последние указания, гость со счастливой улыбкой ушёл к себе домой.

— Ты все подстроила, — запустив в Клариссу диванной подушкой, заметил я.

— Я не виновата в том, что он заметил ваше появление, — перехватив подушку до того, как она заехала бы ей по лицу, отмахнулась Клэр.

— Я имел в виду моё присутствие на дне рождения Флер Делакур, — подушка полетела обратно в мою сторону.

— Гаспар ведь не сделал никакого безумного объявления? — настороженно поинтересовалась Кларисса. Могу поклясться, что девочки за моей спиной повторяли абсурдную ситуацию, произошедшую со мной и Флер.

— Нет, — не став вдаваться в подробности того, как это случилось, кратко ответил я.

— Он правда такой страшный, как говорят? — заинтересовано спросила Клэр. Кажется, если дело касается пикантных слухов, то все женщины одинаковы.

— Возможно, когда он был ещё человеком, то был довольно красивым мужчиной, но сейчас из-за всех его искусственных органов очень сложно назвать его хотя бы приятным, — просто ответил я, направившись в свою комнату. Думаю, Кларисса ждала больших подробностей, но о большем ей расскажут дочери, а от меня она услышала лишь краткую правду.

Последний день лета застал меня за сборами в школу. Не сказать, что я делал это с восторгом и предвкушением чего-то захватывающего, что может произойти со мной в школе. Самое захватывающее приключение я уже пережил и не хотел бы повторения. Повторения мне было бы уже не пережить, каким бы треклятым избранным я ни был. Каждый год в школе заканчивался для меня чем-то крайне неприятным: будь то магическое истощение, яд василиска в жилах, поцелуй дементора. Не думаю, что этот год как-то выбьется из правил из-за того, что я стал немного другим, хотя мне бы хотелось, чтобы ничего трагичного не случилось.

С отвращением взглянув на фиал, в центре которого витала рубиновая капля крови, я все же решил взять с собой книги о крестражах, которые дала мне Кларисса. Клэр тщательно подошла к вопросу изучения чужой души в моем теле. Она даже специально поместила мою кровь с остатками инородной магии в фиал, чтобы с его помощью можно было найти остальные предметы. При приближении к крестражу аморфно парящая капля крови должна была возбудиться, пытаясь соединиться с более сильным куском души. Я получил свой собственный свет Эарендила, который, правда, тянуло к гнили, а не к надежде. Уж не знаю, к счастью или нет, но, несмотря на все усилия, которые приложила Кларисса к созданию столь редкого и полезного артефакта, его сила вскоре должна была исчезнуть. Если в ближайшие полгода мне не удастся с помощью фиала найти ещё хотя бы один крестраж, чтобы из него создать другой, более сильный поисковик, то искать все остальные крестражи придётся по старинке. Произошедший на финале по квиддичу инцидент и метка в небе говорили о том, что Волдеморт отчаянно пытался вернуться к жизни. Но, как сказала Клэр, развоплощённому духу для начала нужно было создать тело. Эта магия была настолько неприятной и сильной, что без должной подготовки ритуал мог скорее убить Волдеморта, чем возродить, попутно разрушив парочку крестражей. Так что у нас ещё было время на поиски крестражей и на раздумья.

Мерлин, запрыгнув на стол, оскалился на фиал и, обойдя его бочком, тиснул из тарелки совиное угощение. Завтра ему предстояла долгая поездка в клетке, так что он всеми правдами и неправдами старался не подходить ко мне на расстояние вытянутой руки. Ловить эту наглую животину мне предстояло только завтра, поэтому я даже позволил себе запустить в Мерлина подушкой, чтобы он побыстрее выбежал из комнаты с ворованным лакомством в зубах. Фиал и книги о крестражах я положил в самый защищённый отдел сундука.

Ночью мне снова снились лебединые перья. Они слетали с окна гриффиндорской башни, окрашиваясь на полпути в алый цвет. Падая на землю, они рассыпались пеплом, и, как в самом настоящем дурном кошмаре, вскоре этого пепла вокруг меня стало неимоверно много. Он крутился вихрем вокруг меня, и пели песнь свою битые лебеди.

— Душу за душу, — складываясь из пепла, лебеди взмывали в небо, на полпути окрашиваясь в алый, и лишь у облаков они становились девственно белыми.

— Уплатил, — вихрь пепла в мгновение осел на землю, а в окне, из которого слетали перья, мелькнула чья-то фигура.

Поездка на поезде до станции в Хогсмите прошла для меня незаметно. Вспоминая свой странный сон, я пытался понять, был ли в нем какой-нибудь смысл, или просто мой мозг таким образом пытался переварить женский роман, который я читал на ночь. Разумеется, я мог бы пересказать сон Гермионе и она, тут же достав откуда-нибудь сонник, начала бы искать разгадку. Луна, наверное, улыбнулась бы и сказала, что раз уплатил, значит, должен ждать чего-то приятного. Алиса, при всей своей мечтательности, скорее всего, сказала бы мне, что это был просто сон, и не стоит придавать ему какое-нибудь значение. Так что поездка прошла в моем отрешённом молчании, хотя Луна и Алиса без умолку болтали о мозгошмыгах, нарглах и прочих странных существах. В Хогсмите я проводил сестру до флотилии лодочек и направился к карете, у которой меня поджидали остальные.

Хогвартс.

Величественный и прекрасный замок, когда-то, быть может, завоёванный, или же специально построенный для того, чтобы стать школой для молодых волшебников. Когда я впервые увидел замок, подплывая к нему на лодочке, то он произвёл на меня неизгладимое впечатление. Замок покорил моё сердце, и я верил, что буду счастлив, находясь в его стенах. Сейчас я приближался к замку сидя в каретах, запряжённых странного вида крылатыми лошадями, и не испытывал ничего, кроме утомления от езды по кочкам. Гермиона неустанно болтала о чем-то заумном, прочитанном ею в книге, но мне не хотелось прислушиваться к монологу подруги. Рон громко чавкал, будто пытаясь таким образом заглушить нашу подругу. Джинни пыталась разговорить Невилла, но с каждым своим восхищённым словом о чемпионате по квиддичу теряла в нем собеседника. Не думаю, что строгая Августа Лонгботтом разрешила внуку сходить на это мероприятие, так что Невиллу, скорее всего, было неприятно слушать о том, как весёлая жизнь проходила мимо него. Луна меланхолично улыбалась, смотря в окно. Атмосфера внутри нашей кареты не располагала к глубоким душевным переживаниям и рассуждениям, но я отличался очень узким душевным диапазоном, так что мог забыть обо всех неудобствах.

Я возвращался в замок, где потерял большую часть своей души. Мне казалось, что сейчас, когда школьные ворота откроются, то я окажусь на собственной могиле. Эти мысли были крайне абсурдными, но почему-то не оставляли меня. Некстати вспомнился вихрь пепла из недавнего сна.

Но когда мы вылезли из кареты и я посмотрел в сторону Запретного леса, быстро найдя то место, где меня настигли дементоры, ничего не случилось. Земля не разверзлась, забрав меня в Ад; ангелы не запели, унося меня на небеса. Я как был Гарри Поттером, так им и остался. Улыбнувшись внимательно наблюдавшей за мной Луне, я захлопнул дверцу кареты, и мы пошли к школе.

— Жизнь продолжается, не так ли?! — пропела Луна, ловко сняв со своей руки один из браслетов. — Не стоит зацикливаться на прошлом, иначе оно утащит тебя за собой, — она выбросила браслет куда-то в сторону озера. Я не думал, что так легко отброшенный предмет смог бы долететь до озера, но кальмар вытянул свое щупальце, поймав его, утягивая в своё царство.

— Думаешь, на какой факультет попадёт твоя кузина, Гарри? — спросила Джинни. Никто из Уизли до конца не верил в наличие у меня родственников помимо Дурслей. А уж когда они увидели вместе со мной в купе маленькую вейлу, то и вовсе стали подозревать, что вейлы меня одурачили. Скорее всего, после того, как старшие Уизли сообщили своим детям о том, как принято избавляться от сквибов в семьях волшебников, они смогли смириться с наличием у меня дяди-сквиба. Но представить, что этот самый сквиб смог заинтересовать вейлу, они уже не могли. Кажется, представление британских волшебников о вейлах было довольно поверхностным, поэтому столь унижающий их законопроект и удалось легко принять.

— Это ей решать, где учиться, — пожав плечами, ответил я. Вместе с другими учениками мы зашли в школу. Некоторые из них, замечая меня, на секунду замирали, а потом принимались шептать на ухо своим друзьям. Я будто снова стал наследником Слизерина.

— Нас ждёт замечательный год, — улыбнулась Луна, махнув рукой Джорджу в качестве приветствия.

— Что же нашептали тебе мозгошмыги, Луна? — мой вопрос слышала, наверное, половина стола Слизерина, когда мы проходили мимо, направляясь к нашим столам.

— Долги были уплачены, — пожав плечами, ответила подруга, как будто это был ответ, который знали все. Хорошо, что я ни с кем не поделился своим сном, плохо, что Луна, кажется, знает о его содержании намного больше, чем я. Все же Луна Лавгуд — особенная девочка. Рассевшись по своим столам, мы с ней обменялись улыбками в ожидании, когда же начнётся распределение первогодок.

Хогвартс.

Этот замок все же умел очаровывать. Находясь в толпе ребят, гомонящих на разные лады о том, как прошло их лето, замок, казалось, подстраивался под каждый голос. Свечи под потолком светились каждая на свой лад, а стены гудели, рассказывая ученикам о том, как им было скучно без них. Этот замок был домом для многих заблудших и потерянных, он хранил их тайны так же бережно, как и свои. Если бы я был им, разве я не похоронил бы в этом замке часть своей души? На самом деле, я отдал этому замку намного больше, чем Волдеморт.

Старая шляпа пела о единстве и дружбе, напоминая, как же на самом деле важно, чтобы у тебя был хоть кто-то, кому ты можешь довериться. Хлопая старой шляпе, я смотрел на сестру. Разумеется, когда она спросила, как происходит распределение, я ей ответил. Это было несколько дней назад, а сейчас, стоя в шеренге первогодок, она уже знала, где будет учиться и каков будет вердикт. Школа уже была готова вышить своими золотистыми нитками на новомодной форме Алисы герб Гриффиндора. Этим летом Брауны приняли меня в свою семью, а сейчас я принимал Алису в свою общину.

— На самом деле, не так уж и плохо выглядит, — улыбнулась Алиса, рассматривая герб, появившийся на её пиджаке. — Правда, храбрость не всегда значит именно то, что о ней думают.

Рон нахмурился, услышав слова моей сестры, но, к счастью, он уже достаточно владел собой, чтобы не начать раболепно рассказывать, как же здорово быть храбрым. Гермиона после нашего последнего разговора пыталась быть объективной к вейлам, и мне кажется, что она была согласна со словами Алисы. Храбрость, которой так гордятся гриффиндорцы, зачастую граничит с маниакальной глупостью. Мы втроём были прекрасным тому доказательством. Вместе с Алисой наш факультет пополнился ещё на четырёх мальчиков и трёх девочек. Когтевран и Слизерин получили по десять первогодок, а Пуффендуй — шестерых. Дамблдор не стал нарушать своих традиций, решив сказать свою вступительную речь уже после того, как дети наедятся.

— Добро пожаловать к началу нового учебного года. Я рад видеть вас всех в стенах Хогвартса. Всем новичкам хочу сказать, что прогулки по Запретному лесу запрещены. Это же касается и некоторых старшекурсников, — все знали, кого именно имеет в виду директор, но также все знали, что близнецы Уизли никогда не заходили в Запретный лес для каких-либо поисков. — Список запрещённых предметов вы можете увидеть у мистера Филча. Мне кажется, некоторых особо порадует тысяча четыреста тридцать второй пункт этого списка.

— Интересно, кто-нибудь вообще читал этот список? — хоть мой вопрос и был обращён ко всем сидящим рядом гриффиндорцам, спрашивал я скорее у Гермионы. Если уж она не читала этот список, то никто вообще его не читал. Покрасневшая Гермиона перевела сосредоточенный взгляд на директора, внимательно слушая его речь об изменениях в профессорском составе.

— Также я хочу вам сообщить, что в этом году не состоится первенства по квиддичу между школьными командами, — дождавшись, когда возмущённый ропот успокоится, директор продолжил. — В этом году в школе состоится куда более захватывающее мероприятие… Турнир Трёх волшебников.

Те, кто знал, что этот турнир значит, радостно кричали, те, кто не знал, принялись тормошить соседей в надежде на пояснение. Кажется, только меня объявление директора никак не затронуло. Зная мою везучесть, мне нужно придумать такой способ, чтобы ни за что не стать участником этого турнира.