Вечное сияние чистого чувства (гет)

Как бы далеко ты ни был, моя любовь найдет тебя.

Энни. «Куда приводят мечты»

* * *

31 декабря, 1978 год

Люциус сидел в гостиной мэнора совершенно один. Это был седьмой день его одиночества. Своеобразную «компанию» ему составляла лишь бутылка вина. Бокал он швырнул в стену еще часа два назад, не имея на это особых причин — просто захотелось что-то разбить и тем самым избавиться от ощущения, что в душе остались лишь осколки. Неровные кусочки стекла, которые острыми краями впиваются в сердце, больно раня. Бокал, как и ожидалось, со звоном ударился о стену, осколки посыпались на пол, но желаемого облегчения это не принесло. Стекло пало невинной жертвой дурного расположения духа хозяина поместья. Конечно, можно было с легкостью восстановить все с помощью простейшего Reparo или, на худой конец, взять другой кубок, но Люциус решил не утруждать ни себя, ни домовиков. К чему все это? Ведь можно пить и из бутылки. Так даже проще. Разбитый бокал — это такой пустяк в сравнении с разбитым сердцем. Жаль только, что сердце нельзя так легко заменить или восстановить с помощью магии.

«Зачем быть волшебником, если, зная сотни заклинаний и рецептов зелий, я не могу помочь себе?» — думал Люциус. Ведь он был лучшим учеником на своем курсе, гордостью родителей и учителей. А сейчас сидел на диване, развалившись, смотрел в стену и изредка делал глоток вина прямо из бутылки. Наверное, впервые за всю жизнь даже его платиновая шевелюра имела не совсем презентабельный вид.

«Интересно, что бы сказала моя мать, увидев меня сейчас? Или мой отец, потративший массу времени и сил на обучение сына всем тонкостям этикета?» — подумал Люциус и усмехнулся собственным мыслям. Или он сказал это вслух? Впрочем, неважно.

В памяти всплыл давний диалог. Джин, как всегда внезапно врываясь в кабинет, где он усердно работал, воскликнула:

— Научи меня правилам поведения в высшем обществе, Люциус!

— Зачем это тебе? — не поднимая глаз от бумаг, спросил он.

— Я хочу соответствовать тебе, — она тогда чуть смущенно улыбнулась и потупила взор, а Люциус лишь усмехнулся.

— Ты и без того соответствуешь, — сказал он совершенно искренне. — Поверь, нет более бесполезного занятия, чем зубрежка правил этикета. К тому же, это ужасно скучно.

— Но… — Джин закусила губу и задумалась, а мгновение спустя сказала: — А если мы захотим устроить прием и пригласим к себе высокопоставленных гостей? Никакие знания нельзя считать бесполезными, Люциус, ты ведь сам так говорил.

— Хорошо, — он глубоко вздохнул. Сложно было спорить со своими же словами. — Меня терзали подобными уроками несколько лет, милая, и испортили мне этим все детство. Но я буду куда добрее, чем мои учителя в свое время. Цени это.

— Я ценю тебя больше жизни, — произнесла Джин после долгой паузы и уселась на краешек стола.

— Потому что я согласился обучить тебя? — Люциус изогнул бровь и вопрошающе взглянул на нее. Он, разумеется, прекрасно понимал, что уроки этикета тут ни при чем.

— Потому что я люблю тебя…

Это было полгода назад, и тогда они потратили пару месяцев на занятия по этикету, принятому в светских кругах. Казалось бы, куда проще нанять преподавателей или вызубрить все правила по книжкам, но нет, Люциус сам рассказал своей дорогой невесте о каждой мелочи. И не пожалел о потраченном времени ни на секунду. Как известно, Джин была более чем способной ученицей, и полученные знания могли ей пригодиться в будущем. Ведь она готовилась стать настоящей леди, его законной женой, и они действительно планировали время от времени устраивать званые ужины — ведь так поступали все чистокровные семьи в магической Британии.

Сейчас же мысли о приемах вызывали у Люциуса лишь отвращение. За прошедшую неделю к нему в имение прилетали десятки сов с приглашениями на вечеринки в честь наступления Нового года. Прилетали и улетали ни с чем. Смешно, он последние года полтора упорно игнорировал все подобные письма, даже не утруждал себя ответами с вежливым отказом, а они все приглашают и приглашают. И как им только гордость позволяет?.. Сам Люциус оскорбился бы еще после первого подобного отказа. Но дело было в том, что ни один волшебник Британии не осмелился бы отказать кому-либо из Малфоев в столь резкой форме, и мало кто мог пропустить персону Люциуса, рассылая пригласительные — ведь он был главой древнего магического рода. Люциус Малфой в гостях — это честь для многих. Но его это только раздражало. Особенно сегодня.

Люциус сидел в полумраке гостиной вовсе не в ожидании наступления 1979-го года. Сегодня должен был быть особый день. Нет, даже не так — Особый День. Но не вышло. Все пошло не так, как он планировал. Не так, как они планировали.

Тридцать первого декабря Люциус и Джин хотели приехать во Францию, в его имение на юге страны, там должна была состояться их свадьба, которую они держали под большим секретом — не поставили в известность даже самых близких родственников. И жених, и невеста углядели изрядную долю иронии в том, что их венчание пройдет именно в том месте, где состоялось их выдуманное знакомство. Правда, вовсе не в поместье родителей Джин (ведь его попросту не существовало, как и самих родителей-французов), а на вилле, где когда-то любил проводить летние каникулы еще совсем юный Люциус. С этим имением у него были связаны только приятные воспоминания, ведь там он в свое время мог отдыхать и от учебы, и от настойчивой опеки отца.

— Я наконец-то побываю во Франции! — искренне радовалась Джин в тот день, когда они выбрали место для венчания. Они обсуждали предстоящее событие, лежа в постели и обнимаясь. Был уже полдень, но парочка не спешила вставать. Счастливые часов не наблюдают, а наши влюбленные не наблюдали вообще ничего вокруг, кроме друг друга.

— Ты там родилась, не забывай, — Люциус добродушно ухмыльнулся, крепче прижимая к себе любимую «француженку».

— Я прекрасно это помню! Но я ведь там не была! — выдала Джин абсурдное утверждение, которое, однако, нельзя было оспорить.

— С тобой все куда сложнее, чем кажется, малышка, — заявил он, и звонкий девичий смех разнесся по комнате.

— Я стараюсь, чтобы ты не расслаблялся. Так что там насчет цветов? Мне больше нравятся белые розы…

И они еще не один час провалялись в постели, болтая обо всем, в частности, о предстоящей свадьбе.

Церемония ожидалась скромная, особенно по меркам Люциуса — никаких гостей, никакого празднества. Так, как и должно быть на тайном венчании. Обряд спланировали до мельчайших деталей. И все прошло бы идеально, если бы не одно «но». Джин пропала. Всего за неделю до свадьбы. А он так и не сумел ее найти.

–…Ты ведь меня всегда вернешь, правда?

— Рад, что ты это осознаешь.

Эти слова пронеслись в голове Люциуса и острой болью отозвались где-то в груди. Он старался алкоголем заглушить ноющее чувство в сердце, но не выходило. С каждым глотком спиртного становилось только хуже. От вина он терял способность рационально мыслить и еще больше поддавался эмоциям, которые вовсе не были позитивными. Сколько об этом ни думай, очевидно, что Джин не вернется. Никогда. За прошедшие дни Люциус сделал все возможное, чтобы удостовериться в этом, сам того не желая. Он пытался отыскать свою невесту, а нашел лишь тупик, из которого не выйти, не развернувшись при этом на сто восемьдесят градусов. Но Люциус не хотел возвращаться назад! Он хотел идти вперед, вместе с Джин. Но пришлось признать, что стоит выбрать новый путь — путь, который ему предстоит пройти либо одному, либо с кем-то другим. Ведь нельзя же прорубить в тупике новый проход. Или все-таки можно?.. Нет, нельзя.

Но Люциус обязан был сделать кое-что другое. Если он не сумел найти Джин, не смог вернуть ее, то должен разобраться в причинах случившегося. Почему она пропала? Как? Кого стоит в этом винить? Да и есть ли вообще виновные? За прошедшие дни он проверил массу различных версий, от простых до самых невероятных, но ни одна из них не подтвердилась. Все старания уходили «в никуда», и все гипотезы упирались лишь в прошлое Джин, которое было скрыто за высокой и крепкой стеной ее амнезии, и стену эту Люциус был не в состоянии разрушить.

— Что ты думаешь о своем прошлом, малышка? — спросил он у Джин однажды. Они редко поднимали эту тему, но иногда вопросы сами срываются с языка, не спрашивая разрешения у говорящего.

— Ничего не думаю, — немного натянуто улыбнулась она. — Я давно не хочу ничего вспоминать, и ты это прекрасно знаешь.

— Ты не думаешь, что твои воспоминания о прошлом могут изменить твое представление о настоящем?

Люциус и сам не знал, зачем поднимает эту тему. Ведь в его же интересах не думать об этом, не говорить. Забыть о забытом, так сказать.

— А тебе бы этого хотелось? — отозвалась она с легким раздражением в голосе. — Чтобы я изменила свое представление о тебе, например?

— Вовсе нет. Но есть вещи, которые не дают мне покоя.

— Тебе? Это я потеряла память, а не ты, и мне нужно беспокоиться. Но я не волнуюсь. Значит, и тебе не стоит переживать об этом. Я не хочу ничего менять. Просто… Просто пусть все будет так, как сейчас. Всегда.

«Всегда» — глупое слово, лишенное всякого смысла. Их с Джин «всегда» продлилось полтора года, даже меньше. Они строили планы, верили в то, что мечты осуществятся и приведут их к истинному счастью… А потом она пропала, оставив после себя лишь одну большую загадку. Сложную загадку, которую он не просил задавать. Но были знаки, которые подсказывали Люциусу путь к разгадке. Ответ имелся, но он содержал в себе то, чего Люциус боялся в глубине души все последние месяцы счастья, о чем всеми силами старался не думать.

Первый знак, самый главный — руна. Руна на его руке пропала, и это могло значить одно из двух: либо одного из обрученных уже нет в живых, и связь между парой оборвалась по естественным причинам, либо был проведен ритуал отмены венчания. Очень сложный ритуал, еще более сложный, чем тот, что проводили они с Джин, и вряд ли хоть кто-то когда-либо совершал это действо. Но о нем было сказано в одной из книг, что они читали, готовясь к предстоящей помолвке.

— Смотри, «отмена ритуала венчания», тут все написано древними рунами, — сказал когда-то давно Люциус, одной рукой обнимая Джин, а в другой держа старинную книгу. Они проводили свой очередной вечер в библиотеке.

— Ну и зачем нам в этом разбираться? Мы уже давно нашли всю необходимую для обряда информацию.

— Ты же сама говорила, что нужно изучить все хоть как-то связанные с ритуалом источники, малышка, все до единого. Или твоя лень способствует изменению твоих решений?

— Нет же! Я не хочу читать об отмене ритуала, потому что в этом нет смысла, Люциус!

— Как скажешь. Я тоже не горю желанием разбираться в древних рунах, они еще со школьных лет нагоняют на меня тоску…

Люциус отложил эту книгу в сторону, они так и не прочитали подробное описание сложного действа. Тогда они оба не представляли, зачем вообще нужно придумывать контрритуал. Конечно, всегда неплохо иметь возможность для отступления, но ведь это был обряд, подтверждающий любовь! Если есть любовь, если магия одобрила союз двух людей, зачем заморачиваться и описывать на доброй сотне страниц ритуал отмены? В тот день обоим влюбленным это казалось неразумным, а Люциус и сейчас не видел никаких причин для отмены обряда, связавшего его с Джин. Он терялся в догадках, боясь озвучить одну из них — самую логичную.

Люциус заметил отсутствие знака на своем запястье лишь на второй день после пропажи Джин. И сказать, что он испугался — не сказать ничего. Руны не исчезают сами по себе, это ясно даже первокурснику. «Неужели кто-то выкрал Джин и… убил ее? Мог ли произойти несчастный случай? Нет, нет! Это не может быть правдой», — подумал тогда Люциус.

На пятый день поисков решение нашлось само собой. Люциус обнаружил второй знак, не предвещающий ничего хорошего. Это был портрет, портрет Джин, нарисованный на заказ еще год назад. Он висел в гостиной все это время, не привлекая к себе внимания хозяина поместья, ведь тот занимался куда более важными делами. Сейчас Люциус смотрел на нарисованное лицо своей любимой и хотел швырнуть в него бутылку с вином. Хотел, чтобы красная жидкость стекала по холсту и по стене, а затем капала на пол. Возможно, хоть тогда портрет заговорил бы с ним? Но это гипотеза настолько нелепа, что проверять ее не было никакой нужды.

Изображенная на холсте девушка не двигалась. А это означало, что она жива [1]. Совершенно точно — жива! Сначала это открытие безмерно обрадовало Люциуса. Но ведь был еще первый знак, и исчезнувшая руна так и не появилась. Как не появилась и Джин. Раз портрет не двигается и не разговаривает, выходит, тот, кто на нем изображен, все еще жив и, скорее всего, пребывает в добром здравии. Такой ли это хороший знак для Люциуса? Ведь по всему выходит, что Джин просто ушла, не оставив после себя никаких следов, не дав возможности себя отыскать даже такому сильному магу, как он. Но это казалось невероятным, невозможным… Чистой воды абсурд! Если не вдумываться, не искать очень и очень усердно возможные причины и следствия. А Люциус искал, и он нашел объяснение, но тут же захотел его забыть. Это случилось на исходе пятого дня.

У Джин могла быть только одна причина для того, чтобы уйти. И ровно противоположная причина заставила ее когда-то остаться. А вдруг она все вспомнила, каким-то непостижимым образом вернула свои воспоминания и пришла к мысли, что ее прошлая жизнь лучше того, что может предложить ей Люциус?

— Ты ведь понимаешь, что теперь никуда от меня не денешься?

— Я и не хочу никуда деваться…

Эхо воспоминаний вновь причинило боль. Действительно ли появилось что-то, что пробудило в его невесте желание исчезнуть за неделю до предстоящей свадьбы? Но она в любом случае не ушла бы, не сказав ни слова. Нет, его Джин так никогда бы не поступила. Но ведь девушка, чисто гипотетически сумевшая вернуть свою прошлую жизнь, вспомнившая все, вовсе не была никакой Джин Браун. Один Мерлин знает, кто она! Эта девушка ему незнакома. И она вполне могла провести сложнейший ритуал отмены, а затем скрыться, мастерски заметая за собой следы. Домовые эльфы ничего не видели — ни того, как Джин колдовала, ни того, как она покидала мэнор. Бесполезные создания. Но Люциус понимал, что даже Джин без большей части воспоминаний достаточно умна для того, чтобы провернуть подобное. Правда, совсем не жестока. Какой же была эта безымянная девушка, вернувшая свое прошлое? Неужели она действительно поступила с ним так? Возможно ли такое? За последние семь дней Люциус задал себе слишком много риторических вопросов. Больше, чем за всю свою жизнь до этого.

На шестой день поисков рациональное мышление не оставило Люциусу иного пути, кроме как признать, что это предположение едва ли не единственное из всех возможных. Были ли другие разумные объяснения? Вполне вероятно, и он всеми силами пытался отыскать их, заставляя свой мозг работать в бешеном ритме. Но все напрасно. И то, что на седьмой день без Джин глава рода Малфоев сидел один в полумраке гостиной, лишь подтверждало безвыходность ситуации. Мечты Люциуса завели его в непроходимый лабиринт. И теперь он не видел пути к их осуществлению, равно как не видел и спасительной нити, которая могла бы помочь ему выбраться наружу.

Ведь был еще и третий знак — обручальное кольцо. Джин его оставила. Она даже не положила его на стол или на тумбочку, а кинула на пол. Ни записки с объяснениями, ничего. Только брошенные рядом свадебное платье и кольцо. И брошенный жених в довершение картины. Да, его попросту вычеркнули из жизни — к этому выводу Люциус пришел на седьмой день.

Видит Мерлин, он сделал все, что было в его силах, чтобы опровергнуть эту догадку!

Он обращался в аврорат, в Министерство, нанимал частных сыщиков, он даже просил помощи у Дамблдора! Как будто существовала хоть малейшая вероятность, что старый маразматик сможет сказать что-то дельное… Поисковые заклинания, обряды установления местоположения волшебника по личной вещи — все впустую. У него ведь осталась ее волшебная палочка, но даже это не помогло. Джин испарилась из волшебного мира, словно ее там никогда и не было. Точно так же, как когда-то появилась. Странная закономерность.

Под конец седьмого дня, допив очередную бутылку вина, принесенную услужливым домовиком, Люциус начал засыпать. Прямо так — одетый, лежа на диване в крайне неудобной позе. И тогда его посетила совсем уж дикая мысль: может, Джин никогда и не существовало? Могла ли она быть лишь видением, фантомом, иллюзорным образом, призванным пошатнуть его душевное равновесие? Появилась, перевернула все вверх дном и исчезла, оставив после себя разгром. Как тайфун.

Конечно, трезвый Люциус никогда бы не додумался до подобного бреда. Но алкоголь расширяет границы сознания. Все было бы куда проще, окажись Джин лишь ничего не значащим помутнением рассудка. Но она стала самым важным человеком в его жизни, и воспоминания о ней мешали двигаться дальше. Конечно, использование заклятия Obliviate могло значительно упростить ситуацию. Но его применяют к себе лишь слабые духом волшебники, Люциус же себя к таковым не относил никогда.

Да, его мечтам не суждено было осуществиться, по крайней мере, не сейчас. Но он не сдастся, это не в стиле Малфоев.

* * *

Далеко не сразу Люциус понял, что ни в коем случае нельзя пасть духом. Он месяц безвылазно сидел в поместье, ничем не занимаясь. Если, конечно, душевные терзания не считать занятием. А в этих делах Люциус преуспел. Он умудрился опустошить значительную часть приличного запаса изысканных вин в своем имении, прежде чем взял себя в руки. Было уже начало февраля 1979-го года.

Он забросил работу в Министерстве, которой так усердно занимался еще совсем недавно. Разумеется, Люциуса не уволили, должность оставалась за ним, но все его мысли о возможном карьерном росте канули в небытие. Временно.

И вот, очистив свое сознание от ненужных переживаний и отложив спиртное до худших времен, Люциус решил строить долгосрочные планы. Чего же он хотел? Отыскать Джин. А если говорить точнее, он желал найти Девушку-Имени-Которой-Он-Не-Знает. Да, Люциус уже обыскал всю магическую Британию и многие близлежащие европейские страны, но ведь оставался еще мир магглов. Судя по тому, что говорила ему когда-то Джин, она была магглорожденной ведьмой. И неудача в поисках только подтверждала эту догадку. Все же не без причины она так настаивала на своем происхождении, зря он сомневался. Но какое это теперь имеет значение? Правильно, никакого.

Существовала только одна проблема. Одна, но очень значительная — Люциус не знал, как можно отыскать человека в маггловском мире. Все известные ему способы он испробовал уже давно и сейчас нуждался в помощи. Люциус долго думал над тем, кто мог бы помочь ему в этом нелегком деле, и решение нашлось. Был один маг, которого считали могущественнее остальных, и который при этом не страдал расстройством ума, как Альбус Дамблдор. Этого волшебника называли Темным Лордом. Слишком пафосно, на взгляд Люциуса, но не ему винить кого бы то ни было за любовь к титулам.

Он приказал домовику принести пергамент и перо с чернильницей, и когда эти предметы оказались у него под рукой, начал обдумывать будущее письмо.

Во-первых, кому его лучше адресовать? Самому Лорду? Нет, не в этом случае. Чете Лестрейндж? Ведь у них в имении проходило то собрание. Нет, исключено, воспоминания о Беллатрикс отбивали всякое желание вообще что-либо делать. Оставался Антонин Долохов, именно он однажды поставил его в известность о существовании этого «клуба чистокровных магов» и пригласил принять участие в их «светских беседах». Вполне разумно написать именно ему.

Во-вторых, следовало составить текст письма так, чтобы не выдать истинную цель его написания. Люциус в вежливой форме просил рассказать ему о том, где и когда состоится следующее собрание чистокровных волшебников. Да, он не связывался с этими магами уже больше года, и последние его слова были не очень дружелюбными… Но, как уже не раз говорилось, Малфоям нельзя отказывать. По крайней мере, такой волшебник, как Антонин, не мог позволить себе подобной «роскоши».

Письмо написано, тщательно выверено и отправлено по нужному адресу с совой. Теперь оставалось лишь немного подождать. Получив ответ, Люциус сможет продолжить осуществление своего плана по поиску магглорожденной колдуньи, которую он когда-то называл Джин и считал своей невестой.

Куда привели его неосуществленные мечты? К Темному Лорду.

_____________________________________

[1] Честно говоря, я не уверена в истинности того, что оживают только портреты умерших волшебников, не уверена, что до того они остаются неподвижными. Но пусть у меня в фике это будет так.