С точки зрения вечности (гет)

Long, ling, long time ago

I was happy, now I am drained…

Больше всего спящий Малфой походил на какую-то большую кошку… Тигра, например, причем мечущегося по клетке – Джинни никогда не думала, что из обычного дивана можно устроить полигон для военных действий.

— Вот это фантазия бурная у человека, – заметила для себя девушка после очередного резкого разворота Драко, от которого простынь поменялись с одеялом местами, – боюсь даже предположить какая фигня ему снится, а если учитывать толкование снов с точки зрения местной маггловской науки…

Размышления вслух Джиневры Уизли прервал какой-то странный звук, похожий на…рычание?.. Ну да, так и есть, сдавленное рычание и новое сальто-мортале по ее многострадальному дивану…

— Эй, Малфой, это уже наглость, – Джинни потрясла его за плечо, намереваясь разбудить,– слышишь меня, Малфой?! Просыпайся, мой диван не место для твоих извращенных фантазий!

Ноль реакции…

— Ах, ты меня еще и игнорировать собрался??? Ну я сейчас тебя разбужу, – Джинни попыталась вспомнить, где же положила палочку, намереваясь устроить Драко незапланированный холодный душ посреди раннего утра. И почти привела свое намерение в действие, как слизеринец в очередной раз дернулся и снова глухо зарычал, вот только выражение спящего лица было далеким от удовольствия – судорожно сведенные мышцы лица, будто он чему-то отчаянно сопротивлялся, и капельки пота, выступившие на лбу.

— Малфой, просыпайся немедленно, слышишь, тебе кошмар снится, – снова попыталась разбудить его Джинни, а в душу начало закрадываться беспокойство, – Драко, проснись!!!

Пара незатейливых слов и пассов палочкой, и на Малфоя вылился стакан холодной воды…

Драко открыл глаза, и, по идее, Джинни должно было бы показаться, что он вначале прибьет ее, а уж потом потрудится поинтересоваться, зачем же она использовала столь некомфортный способ пробуждения…

— Я не хотел… – каким тихим, подавленным и несчастным показался его голос, – я не хотел…я не хочу…– февральские глаза полные грусти снова закрылись, а их обладатель резко отвернулся от девушки, будто бы пытаясь спрятать голову. Дыхание Драко становилось все тяжелее – кошмар не отпускал его, давил, лишая такого необходимого ему отдыха…

Он снова и снова переживал момент убийства Блеза: как в калейдоскопе менялись декорации, времена года, одежда, местность, наличие или отсутствие зрителей, но результат оставался все равно тем же – Малхус достигал горла Забини, в этот же момент зеленые глаза мстительно вспыхивали, и все начиналось по новой…

Клинок жег ладони, вот только отбросить его никак не удавалось, он словно прирос к рукам. Иногда Драко казалось, что Малхус светится каким-то магическим светом, и как будто втолковывает ему, что отсрочка была всего лишь досадным недоразумением, и что он должен привыкнуть к своей роли – роли победителя и убийцы Забини… Малхус, словно пытался объяснить ему, что одной смертью больше, одной меньше на совести Драко, ничего в нем и в его судьбе не изменит – его судьба предопределена, и не стоит сопротивляться тому, что все равно сильнее…

Один раз этот страшный сон, так похожий на реальность, дал слабину (Драко открыл тогда на мгновение глаза) – ему удалось остановить Малхус у самой шеи Блеза, но он потратил на это столько усилий, что еле-еле успел проговорить, обращаясь больше даже не на словах, а полными грусти глазами:

— Я не хотел…я не хотел…я не хочу…

— Сезон охоты затягивается на второй раунд, – прозвучал в его голове холодный, но смутно знакомый голос.

Все завертелось по новой.

Джинни не на шутку испугалась, она не раз уже видела, как волшебники становились заложниками собственных кошмаров – раньше такое практиковал Вольдеморт, когда ни упивающиеся, ни он не могли подобраться достаточно близко к очередной жертве, чтобы сломить ее волю и получить, то, им требовалось. Сейчас девушка даже представить себе не могла кому и, главное, зачем понадобилось переплавлять волю Малфоя, про которого в мире магов и вспоминали-то только, чтобы равнодушно заметить: "Давайте не будем сейчас о нем, а то о мертвых принято либо хорошо говорить, либо молчать…– а потом, немного помолчав, с облегчением добавляли, –…Слава Богу…".

И она интуитивно сделала единственное, что могло хоть как-то помочь ему сопротивляться своему сну – присела на край кровати, развернула его к себе, обняла за плечи и начала укачивать, как маленького, при этом неся всякую успокаивающую чушь… Она вытирала со лба Драко липкий пот, гладила рукой по взъерошенным коротким темным волосам, пыталась его укачать и успокоить, заставить его перестать дергаться, почувствовать ее тепло и ту любовь, которую она готова была ему отдать, которой пыталась его оградить… Вот только помогало это Малфою слабо, и она невольно вздрагивала, когда физически ощущала, как его мышцы напрягаются и как он в очередной раз пытается дернуться и не то рычит, не то стонет, не то вообще скулит…

— Кошмары, как и все остальные сны – лишь простое проявление высшей нервной деятельности, – пыталась докричаться до Драко Джинни, – этому можно сопротивляться, так сопротивляйся…пожалуйста…

Предательское сердце разрывалось на мелкие кусочки, а по щеке скатилось слезой бессилие – Джиневра Уизли всего за какую-то неделю второй раз плакала из-за бывшего упивающегося Драко Малфоя…

Снова кошмар, и снова в главной роли с Драко Малфоем – Блез даже начал привыкать к такому порядку вещей… Момент, когда Драко практически сносит ему голову повторялся с завидным постоянством, все сильнее и сильнее втолковывая Забини необходимость отомстить, взять реванш, наказать… При чем, чем скорее, тем лучше… Хепеш, который все время оставался в руках у Блеза, словно бы прирос к ним и все время жег ладони огнем, как бы выжигая чувства и ощущения сна в душе. А потом, когда ролик сна должен был снова перезапуститься, картинка вдруг поменялась – он лежал (в этом варианте сна – на земле рядом со смутно знакомыми руинами), глядя в вечернее небо уже почти неживыми глазами, а Драко уходил…уходил, не оборачиваясь, а рядом с ним уходила, не оборачиваясь, и Джинни Уизли. Прячущееся за горизонт солнце разукрасило небо и облака в оранжевые и золотистые тона, сердце наконец затопило единственное верное желание – желание мести за все, что отобрал у него Драко.

Кошмар закончился.

Остаток утра до полудня Блез проспал самым крепким надежным и полезным для отдыха сном – сном без кошмарных сновидений.

Когда показалось, что он уже просто не сможет противостоять все время повторяющейся картинке своего "триумфа", когда он уже практически смирился с навязанными ему чувствами и желаниями, именно тогда он вдруг вспомнил то, что с такой тщательностью пытался выбросить из памяти и из сердца – вспомнил морские глаза Джинни Уизли, вспомнил… и тогда, когда ролик сна должен был снова перезапуститься, вместо мстительной зелени глаз Забини, он вдруг утонул в теплых волнах глаз Вирджинии… На душе стало спокойнее, он почувствовал тепло, ощущение которого, он уже успел забыть, и кошмар отступил, развеялся, уступив место спокойному сну… Сну, немного похожему на забытые картинки младенческой памяти, когда мама укачивала его, пока капризный малыш не угомонится и не уснет.

Вдруг, практически в одночасье, Драко успокоился – кошмар отступил, его дыхание выровнялось, а выражение лица стало расслабленным и даже немного просветленным. Джинни облегченно вздохнула, только сейчас почувствовав, насколько же она устала. Она боялась отпустить его, боялась, что весь этот кошмар еще вернется, поэтому так и уснула– рядом с ним, пытаясь оградить, уберечь, укрыть.

Смешная и трогательная картинка: довольно таки миниатюрная девушка даже во сне пытается оградить от невзгод намного большего, чем она, парня…

Он так и знал… Не хотел верить, а все же знал, что так все и окажется…

Первое, что он сделал, когда проснулся после ночи, которую, если бы мог, то вычеркнул бы из своей жизни, ни секунды не колеблясь, – это поспешил к Джинни, чтобы все ей рассказать, надеясь, что она поможет, поймет, подскажет, а главное, поверит… А еще поспешил к ней потому, что очень боялся, как бы сон не оказался правдой…до конца.

Он так и знал… И ненавидел сны, потому что они оказались единственными, кто ему не врал.

Утро, теплое, ласковое позднее утро в гостиной Джинни Уизли вколотило последний гвоздь в крышку гроба, гроба, в котором он похоронил все светлое, что было у него в душе. Было…до этого самого момента, потому что на диване в мирной полудреме пытались проснуться девушка, разбившая ему сердце, и бывший друг, готовый убить его, не шелохнувшись… Более недвусмысленного пробуждения сложно было бы даже представить: беспорядочно сбитые простыни, запутавшееся в ногах одеяло и более, чем тесное объятие.

Противно… До тошноты противно… Сразу захотелось убить, при чем обоих, при чем в этот момент сложно было сказать какая из душевных ран, нанесенных Драко Малфоем, требовала мести сильнее. А он, дурак, не взял с собой Хепеш…хотя… авада может стать неплохой альтернативой. Или не может, потому что все произойдет слишком быстро, и Малфой даже не успеет почувствовать и малой доли того, что он заставил его пережить. Поэтому сейчас он просто стоял и смотрел на обломки своего мира, сжимая в побелевших пальцах волшебную палочку…

Словно смеясь над пережитым, пробуждение оказалось очень приятным: солнечный свет ласково согревал щеки, как бы ненавязчиво заставляя открыть глаза, а еще вместе с новым днем приходило некое подобие счастья, которое обнимало его, пытаясь удержать своими ладошками, и он тоже обнимал его, свое счастье… Счастье?! Стоп, полусонный бред измученного кошмарами – определенно не может идти в общий зачет к здравому смыслу!

Драко открыл глаза и чуть отодвинулся от еще спящей Джинни, потягиваясь и одновременно осматриваясь по сторонам…

— И кровавые мальчики в глазах, – только и смог выдавить из себя Малфой, зато сонливость, как серпом отрезало, острым таким…

— И тебе доброго утречка, – холодно бросил Блез, – как ночка прошла, не умаялся, часом?..

— Ну есть немного, – снова потягиваясь и как бы создавая лениво-расслабленное настроение отметил Драко, а сам лихорадочно соображал, что предпринять, когда Забини сорвется, – а что у тебя есть предложения от которых я не смогу отказаться?!

— 10 баллов слизерину за сообразительность мистера Малфоя, – голосом Снейпа продекламировал Блез, – Драко, друг мой, всего на пару слов…

Добраться до палочки Драко не успевал физически.

Джинни открыла глаза, окончательно проснувшись от голосов в своей гостиной…двух голосов… Первое ее движение было практически рефлекторным для данной ситуации, какой бы невинной она не была на самом деле: она вся подобралась, как можно дальше отодвигаясь от Малфоя и соскочила с дивана, пытаясь на ходу поправить пижаму после сна:

— Блез, – в ее голосе совершенно естественно сквозило неподдельное удивление, – а что ты делаешь у меня дома с утра пораньше и без приглашения?

— Cruci…, – не успел произнести Забини (и когда это он перестал внутренне содрогаться от использования запрещенных заклинаний), как Драко в отчаянном прыжке сбил ему руку и перевел противостояние, выражаясь борцовским языком, в партер…

— Akcio палочка! – быстро сориентировалась Джинни… Только толку пока не было никакого – Драко с Блезом образовали настолько плотно сплетенный и отчаянно борющийся клубок, что им бы позавидовали сами составители Камасутры и быстренько бы побежали перенимать опыт.

Какой-то там захват, видимо, удался Блезу, потому что они теперь расцепились, правда Забини усиленно душил Малфоя ногами… Но то, что от них требовалось, выполнил: в несколько раз усиленный и усовершенствованный "ступефай", и Забини в глубоком, а главное долгом нокауте, а весьма побагровевший Драко сидит на полу и с усилием растирает шейные мышцы…

— Малфой, ты меня доконаешь! Стоило мне прилечь поспать хотя бы пару часов, как на тебя кидается с "круцио" разъяренный Блез Забини да еще и посреди моей гостиной, – с явным негодованием в голосе заметила Джинни, – что ты ему уже сделал, а главное, как он сюда попал???

— У меня, между прочим, – сердито ответил Малфой, – все было под контролем, пока некоторые не проснулись и не решили поучаствовать в диалоге…

— Спасай его после этого, – недовольно возразила Джинни, – как же, еще и виноватой окажешься!!!

— Сам бы справился… Кстати, совет на будущее: когда мужчины разбираются между собой, лучше не встревай, дабы не получить… за компанию.

— Шовинист!

Конечно же Драко, на то он и Малфой, нашел бы что ответить, если бы прямо перед ними из самого что ни на есть воздуха не начала бы материализовываться фигура.

Маггловская квартира, ставшая Джинни домом, похоже, таила в себе кучу магических сюрпризов: вот уж везет, так везет совсем – не квартира, а проходной двор!

Фигура оказалась девушкой в бесформенном плаще-мантии:

— Я бы посоветовала вам одеться в что-то более подходящее для передвижения по улицам, нам предстоит небольшое путешествие, в которое желательно бы отправиться до того, как к мистеру Забини вернется дееспособность.

Море близ Неаполя, как и большая часть Средиземного моря, особой чистотой не отличалось… Джинни стояла у борта и смотрела на стремительно отдаляющийся от теплохода порт и на садящееся за доками солнце… Снова начинался закат и снова все мысли были заняты Драко Малфоем, Блезом Забини да девушкой внезапно появившейся у нее в гостиной и расставившей все точки над "I" в этом странном повороте судьбы, вернее клятвенно обещавшей их расставить через пол часа в кают кампании после того, как полностью стемнеет, на столиках накроют ужин, а теплоход отойдет на приличное расстояние в море. Странной она какой-то была эта девушка, непонятной, загадочной и совсем выпадающей из времени. Еще более странным было согласие Малфоя на авантюру с этой поездкой, после того как, его критическое неприятие и подозрение полностью развеяло всего лишь одно имя, вернее даже прозвище – Судья… И вот теперь Джинни доверившись Малфою и незнакомке, материализовавшейся из воздуха (червячок порицаемой всеми, кому не попадя, женской логики упрямо твердил, что так не трансгрессируют) после таинственного портключа, который почему-то привел их в Неаполь (вот уж где не подозревала оказаться!), теперь она стояла на палубе теплоходика, который за ночь должен был доставить их на остров Капри. Почему именно на Капри и почему нельзя было сделать портключ сразу до Капри, раз уж так срочно необходимо туда попасть Джинни не знала и даже не догадывалась, хотя честно пыталась… Выудить какие-либо сведения об этом острове из памяти также не получалось: ну Италия, ну небольшой местами скалистый островок, без магических школ и культовых мест обоих миров – все…исчерпывающий, но не удовлетворяющий природное любопытство (и куда ж это меня так угораздило вляпаться?!), а наоборот разжигающий оное ответ. Оставалось надеяться на то что культурно-просветительная лекция плавно проистекающая из вечера знакомств все объяснит.

"Тоже мне еще "ХА"– надейся и жди,"– подумалось Джинни, – "такой кавардак вряд ли удастся распутать играючись…"

— Уизли, сделай милость, перестань втыкать на воду, – прозвучал над ухом надменный голос (обладателю которого, за тон, захотелось хорошенько съездить по наглой белобры…, пардон, сероглазой физиономии), – не заставляй себя ждать – тебе это не идет!

— Тебе это не идет, – перекривила спесивый тон Драко, снова выскочивший, как чертик из табакерки, Джинни… в пустоту, оторвалась от созерцания пены, появляющейся на волнах по ходу, и недовольная собой в отдельно сложившейся ситуации поплелась в кают кампанию…

У Джинни оказалось намного больше общего с Амелией (именно так звали незнакомку), чем можно было предположить…ну, по крайней мере, внешне: тоже непослушные рыжие волосы и глаза цвета стихии, плещущейся за бортом. Было еще что-то на уровне изломов грусти во взгляде, неуверенности, глубоко запрятанной за немного бравурной маской, и усталости, да только это сейчас не имело никакого значения, ну, по крайней мере, не должно было иметь.

— Мы все во внимании, – известил Малфой Амелию, когда все наконец-то собрались за столиком.

— Может в начале… – попыталась возразить Джинни, но Амелия уже начала свой рассказ…

" Эта история началась невообразимо давно, другим был мир, другой была жизнь, и только благодаря злой шутке судьбы вы оказались замешанными в событиях, которые никак не могут закончится вот уже семь столетий…"

Голос у нее был немного хриплым, будто ей тяжело было произносить каждое слово и, наверное, поэтому она так старательно подбирала их, но Малфой привык проявлять тактичность только когда это выгодно непосредственно ему:

— Может мы оставим долгие и слезливые прелюдии более располагающей обстановке, а сейчас перейдем чуть ближе к сути?!

— Куда уж ближе, – тихо заметила Амелия, сделала паузу, как бы собираясь с силами, и продолжила…

"Человек, которого Драко знает как Судью, я и еще один его спутник не совсем…как бы это лучше выразиться…люди. Некоторые называют нас ловцами снов, некоторые – их пленниками. Просто иногда неиспользованная магия и неизлитые чувства заставляют людей застрять между мирами, при чем настолько, что они не могут стать даже призраками, а просто остаются в заложниках собственной неисполнившейся судьбы до тех пор, пока кто-то не проживет эту судьбу за них.

Не надо выливать столько скепсиса в один мимолетный взгляд, мистер Малфой, вы уже ввязались в игру, в которой отменили слово "назад", так что выслушайте меня до конца и постарайтесь не перебивать…

В середине очень далекого от сегодняшнего дня 13 столетия, столкнулись, как это обычно бывает, три человека. Тогда между магическим и маггловским миром не проходила такая четкая грань, как сейчас и практически все жили вперемешку, это только потом, когда Святая Инквизиция перестала быть актуальной маги начали прятать свои возможности от магглов, а до нее встретить настоящую ведьму или мага на улице можно было запросто. А когда нас начали истреблять понадобилось очень много времени, чтобы изменить свои устои… Наверное, вера в людей иногда становится самой трудноизлечимой привычкой…

Я родилась в Италии, хоть моя внешность и, мягко говоря, нетипична для представителей данного народа, в довольно таки благородной, но не столь богатой семье, как хотелось бы. И только потому, что я была ведьмой, мне удалось получить в те темные времена какое-никакое образование, магическое, разумеется… Уже тогда мы умели бояться, но еще не научились как следует прятаться, поэтому половина из сжигаемых в форме любимой народной забавы ведьм все-таки была настоящей…

Опасаясь этого родители отправили меня жить на остров Капри, где у нас было свое небольшое имение и всего лишь пару небольших даже по тем временам селений, в которых, сами понимаете, святое дело не очень то набрало оборотов – всего одно небольшое аббатство, да и то очень древнее и совсем не готическое и от того не такое "страшное"… Там мы и встретились: на Капри примерно в одно и то же время появилось двое знатных англичан. Капри был частью их дороги домой из путешествий. Когда-то они уехали из дому вместе – друзья ищущие рыцарской славы и избегающие карарающей руки нашей святой церкви, которая держала тогда за горло весь старый свет… А потом их пути разошлись – один постигал магию где-то в горах на Балканах, а второй посетил с той же целью несравненно более лояльный к магам восток. Снова встретились они только на Капри, где я в то время ждала, когда же родители найдут мне подходящую партию, и, поскольку аристократических магических семей на Капри, кроме нашей, не было, мы, естественно познакомились. Я до сих пор проклинаю их маршрут, который, по общей договоренности, пролегал именно через этот небольшой остров, проклинаю, потому что устала ждать покоя, да и вообще вряд ли помню что такое покой – вынужденное бессмертие не таит в себе ничего хорошего. В начале появился Артур – он возвращался с Востока, необычный, непонятный, непохожий, но очень тактичный, обходительный и… родной. Вы его наверняка видели, как спутника Судьи. А сам Судья когда-то носил имя Уильям и вернулся с Балкан, поражая внутренней силой и… наглостью.

Это сейчас мы проклятые судьбоносные, потерявшие право носить имена, а тогда мы были просто Амели Артур и Уилл…

До того как на Капри приехал Уильям, мы настолько сблизились с Артуром, что мне казалось, что я нашла своего лучшего друга, а временами, что и единственную, романтичную и (как в общем-то кажется всем девушкам в моем тогдашнем возрасте) единственную любовь. С ним было тепло, уютно и абсолютно не страшно, с ним можно было забыть о том, что везде сжигают на кострах даже за такие мелочи, как рыжий цвет волос или зеленые глаза, не говоря уже о наличии элементарного образования у женщины(!), которая просто по определению не может не практиковать магию. А когда приехал Уилл… Он как будто выскочил из современной пословицы: "наглые мужчины нравятся мне намного больше, чем другие… Какие другие?!" И… сердце, оно ведь не очень рационально в своем выборе, как бы не хотелось обратного…

На самом деле очень глупая и банальная история, только вот бывшие лучшие с детства друзья стали врагами, мягкий и родной Артур вдруг злым и непонимающим, а самоуверенный Уилл властным, деспотичным и жутко ревнивым. К тому же оба были довольно таки сильными магами для того, чтобы эта история закончилась просто…

На окраине острова, там, где участок степи внезапно переходит в скалы и обрывается отвесными стенами, испещренными внизу гротами, которые облизывает Тирренское море, там стояла заброшенная вилла какого-то сосланного в глушь за проступки римского патриция, возможно даже мага, – развалины, которые стали нашим общим любимым местом с неплохо сохранившимися галереями, и практически замечательно сохранившимся бассейном, куда то Уилл, то Артур периодически наколдовывали теплой прозрачной воды, в которой можно было поплескаться, побаловаться и почувствовать себя детьми или какими-нибудь римскими аристократами, наслаждающимися отдыхом на своей загородной вилле в вынужденной ссылке. И, естественно, что дуэль они могли устроить только там…

Иногда мне кажется, что это уже был не спор из-за любви, а утверждение права собственности, и, хотя я сделала свой выбор в пользу Уилла, это ничего не меняло…совсем ничего. Все произошло из-за слишком большой и дикой для тех времен свободы, которой я просто не умела воспользоваться для обретения счастья.

Они заколдовали свои клинки, влив в них почти всю свою магическую силу, остаток которой пошел на экранные заклинания, глушащие магию в определенном радиусе вокруг руин…для того, чтобы я не могла использовать свою магию и как-то помешать им и для того, чтобы ни у кого не возникло соблазна решить спор нечестно, прибегнув к какой-либо магии помимо клинков…"

— Помимо магии моего Малхуса и Хепеша Забини, как я правильно понимаю, – заметил до того очень внимательно слушающий рассказ Малфой.

— Именно, – слегка кивнула головой в знак согласия Амелия…

"Только излишняя свобода, которой неразумно воспользовались, имеет свою цену: какое-то, как мы узнали намного позже, из экранных заклинаний было наложено неправильно и еще до того, как противостояние закончилось, оно вызвало небольшое землетрясение, и стены, оставшиеся то древнего сооружения частично не выдержали, похоронив под собой Артура и Уилла…спор решен не был, а их магия, ненависть, упрямство и злость до сих пор живут в клинках…"

— А что случилось потом с тобой, и почему вы сейчас вполне живы и материальны?! – не выдержав паузы спросила тихим, пораженным услышанным голосом Джинни.

"Мое сердце осталось тогда с ними, под развалинами галерей и обломками жизни. Меня выдали замуж за молодого Британского графа Георга Малфоя, который недавно получил титул и которому необходимо было подкрепить свои деньги связями и завоевать какое-никакое положение в обществе, ведь он тоже был магом, а значит родство с моей семьей было для него выигрышной партией. В приданное за мной отдали имение на Капри, где я надеялась спокойно досуществовать. Тогда я еще не подозревала, что мне достанется такое странное бессмертие, которое отпустит из своих лабиринтов только тогда, когда кто-то доживет за нас нашу судьбу и решит все-таки спор, который развеет кипящие в клинках магию и злость.

А потом появились они – живые и осязаемые для всех, кроме друг друга и, как выяснилось, меня. Они не могли прикоснуться ни к друг другу, ни к своим клинкам. Нет, немного не так – мы не могли… Равно как и просто умереть, погибнуть, исчезнуть с лица земли.

Нам подарили вечность для того, чтобы научиться свободе и ответу за свои ошибки… Страшное наказание, поверьте мне на слово… "

— Так вы получаетесь моей пра-…

— Не получаюсь, Драко, у нас с мужем никогда не было детей, да и исчезла я довольно скоро после свадьбы… Даже наблюдала за своими похоронами, вернее за тем как самоубийцу, сбросившуюся со скалы в море символически прокляли в местном аббатстве во время одной из месс…

— Постойте, Амелия, вы сказали, что обречены на бессмертие только до того, как кто-то не проживет вашу судьбу за вас до конца, – Джинни пораженно уставилась в одну точку, даже не глядя на то, как Амелия согласно кивнула, – и поскольку вы нам сейчас вкратце обрисовали ситуацию…

— Именно вы, мистер Малфой и мистер Забини уже несколько месяцев как проживаете то, что не удалось прожить нам.

— Спасибо, что спросили, – холодно заметил Драко, – а если я не согласен играть роль вашей марионетки?

— К сожалению у вас уже нет выбора – наши чувства уже стали вашими, просто пока вы еще не осознаете этого в полной мере… Завтра мы будем на том самом месте, и уверяю вас, мистер Забини не заставит себя ждать. Так что вам остается разве что смириться, или не смириться, только это ровным счетом ничего не изменит, а лишь оттянет финал.

Амелия резко поднялась из-за столика и вышла из кают компании, от ее последних слов веяло уверенностью, обреченностью и равнодушием.

Упрямый ветер, поднявшийся над Тирренским морем развевал ее волосы, заставлял ежиться и кутаться в захваченный из каюты плед. Запах моря и настойчивый шум волн, почти перебивающий отдаленный рокот мотора заставлял разбегаться почти все мысли. Почти все, кроме одной… История, рассказанная Амелией, была грустной, жестокой и простой, как тапочки…наверное именно такой должна быть вечная любовь… Только еще она была и до боли неправильной, а самым неправильным было то, что ее втравили в эту историю, сделав непосредственной участницей, против воли и против всевозможных законов логики и здравого смысла… Зачем? За что? Почему именно с ней и с ним?.. Кто дал им право лишить ее покоя, друзей, надежного парня, стабильности и бросить в гущу чьих-то ревности, любви и ненависти?..

Такая же рыжая и растерянная в душе девушка подошла к перилам, ограждающим борт теплоходика и стала рядом…

— А то, что я чувствую к нему – это тоже всего лишь твоя судьба и твои чувства?

— Тоже… Знаешь, когда все это закончится, а это закончится уже скоро, ты будто бы проснешься и поймешь, что все это происходило не с тобой, вроде очень реалистичного сна, сказки, триллера, романтической драмы – в общем всего чего угодно, но только не реальности…

— А он…то есть они…

— Это не они, а Уилл и Артур. Сейчас Драко любит тебя, хоть и не может признаться себе в этом, но и у него все точно так же пройдет, и у Блеза ("по крайней мере у того, кто из них выживет…" – добавила про себя Амелия)…

— И вы считаете, что так поступать честно? – Во взгляде Джинни читался упрек, как у ребенка, над которым глупо пошутили, подсунув фантик вместо конфетки.

— Нет, не считаю. Но, с другой стороны ты узнаешь что такое вечная любовь, о которой все так мечтают в разные периоды своей жизни…

— Узнаю: что такое иллюзия, обман, фокус…не слишком ли вы много на себя берете, распоряжаясь чужими душами? – голос Вирджинии звучал все глуше, отчего слова сразу же сливались с шумом моря и улетали вместе с ветром гулять по ночному небу.

— За 7 столетий чужие чувства становятся все мельче, а жизни пролетают все быстрее, – Амелия развернулась, чтобы снова закончить разговор и уйти, – неразрывным спутником вечности является именно цинизм, и понимаешь это, только став бессмертным…

Ветер все еще трепал волосы да еще и без него потрепанную душу девушки с морскими глазами. Вокруг разлилась пустая и беззлунная тьма.

— Свинство, – одними губами обратилась она к ночи, – и что теперь прикажешь делать с чувствами, которых на самом то деле не существует?.. Уходить спать, потому что завтрашний день совсем не обещает быть легким?..

— Рациональное решение, – язвительно ответил "ветер", – аутотренинг вместе с первыми признаками паранойи… Да тебе вредно слишком много новой информации усваивать за раз, так и перегреться можно…

— Кто здесь? – истерически засмеялась Джинни, вспомнив анекдот про таксиста на завтыке.

— Твой временный психотерапевт, к моему несчастью, наткнувшийся на тебя, разговаривающую саму с собой, а теперь, похоже, начинающую еще и истеричить…

— Неужели ты тоже со всем этим смирился, да еще и так просто…

— Пациенту, как я посмотрю, лучше и он начинает меняться с доктором ролями? – Малфой уже неприкрыто паясничал.

— Вас это беспокоит? Вы хотите об этом поговорить??? – поддержала его Джинни…

— Угу… Какие у вас с Забини отношения?

Джинни удивленно подняла брови:

— С каких это пор ты начал интересоваться моими отношениями с кем-либо, а тем более с Блезом?

— С таких… – шутливо-издевательский тон Драко полностью исчез, уступив холодному и самоуверенному тону, – ты все еще не ответила на мой вопрос.

— И не собираюсь… Это мое личное дело, знаешь ли…

— Судя по тому, как он врывается к тебе домой по утрам, ты с ним спишь, – Малфой не спрашивал, не предполагал, он утверждал. Если бы на палубе в столь поздний час не было так темно, Джинни удалось бы разглядеть в февральских глазах два чувства: злость и ревность, которые грозились выплеснуться наружу в любой момент.

— Малфой, а ты часом не зарываешься? – девушка развернулась, намереваясь уйти…

— Это не ответ, – отчеканил Драко, хватая ее за плечо.

— Мне очень жаль, что я не смогла удовлетворить твое любопытство… А теперь отпусти меня, я иду спать…

Несколько секунд продолжалась молчаливая дуэль двух взглядов, и когда Джинни уже поняла, что еще чуть-чуть и она не выдержит, позорно расплакавшись в который раз из-за этого местами несносного слизеринца, Малфой чуть ослабил хватку… Девушку моментально сдуло с палубы, а соскользнувший с ее плеч шерстяной плед все еще покалывал ладонь Драко.

Темнота никогда не была для него помехой. Он прекрасно видел, как она неспокойно и неуверенно сжалась в комочек на своей кровати, видел как ей тяжело даже во сне и как ей холодно и неуютно. Он стоял, опершись на дверной косяк, смотрел на нее, глупо мял в руках забытый ею на палубе плед и совершенно не знал что дальше делать… Потом он все-таки оторвал от нее взгляд и смог подойти к ее постели. Со всей нежностью и осторожностью, на которые только был способен Драко Малфой, он накрыл ее пледом и присел на корточки рядом. А потом, совсем близко, но все же не касаясь ее лица, он будто бы провел тыльной стороной ладони по ее щеке, замер, прислушался к ее размеренному дыханию и, резко поднявшись, вышел, отчаянно стараясь не оглядываться.

Выдохнул он только тогда, когда закрыл за собой двери и устало пошел в сторону своей каюты. А за бортом уже серела предрассветная дымка, раскрашенная розовой, бирюзовой, сиреневатой, кое-где небесно-голубой и даже желтоватой подсветкой моря, да среди всего этого уверенно светила очень крупная по сравнению с еще не спрятавшимися небесными светилами звезда маяка – теплоход неумолимо приближался к Капри.