Недетская сказка (джен)

Вообще, Волшебнице понравилось, что Рыцарь назвал ее на ты. Ей вообще нравилось, когда к ней так обращались. Это создавало иллюзию молодости. И, честно сказать, ей не нравилась эта роль старшей. Ведь по сравнению с Рыцарем она была беспомощной и несовершенной — плавать не умела, в лесу никого не нашла, имела вредные привычки, не умела толком зажечь огонь, и очень глупо, по-женски, упала в обморок. Ей казалось, что дистанция между ними сократилась и, может быть, теперь Ивэйн станет более мягким и разговорчивым. Но он, похоже, вообще предпочитал никак к ней не обращаться. И старательно избегал разговоров, отвечая на все вопросы односложно.

Вообще, становилось всё тяжелее и тяжелее. Ветер дул с каждым часом сильней, дорога не кончалась, эти заснеженные поля, леса, замерзающие реки, ночные костры и холодные ручьи порядком утомили Волшебницу. К тому же, она часто просыпалась ночью, и видела, что Рыцаря нет рядом. Он снова начал ходить по ночам. И она каждый раз пугалась, что это снова волки, или еще что-нибудь, какая-нибудь опасность, а она не любила опасности.

Однажды она не вытерпела и встала и пошла по цепочке синих следов на снегу. Рыцарь стоял за холмом, лицом к полной луне, и пел. В лунном свете он казался замёрзшим и неживым, как Ледяной Рыцарь из той сказки, что он читал однажды Розе. Она встала за его спиной в нескольких шагах и слушала. Когда он замолчал, попыталась тихо уйти, но он услышал скрип снега и повернулся. Его глаза были полны боли и тоски. А ей стало очень неловко, словно она подглядела то, чего не надо было подсматривать. Но он ничего не сказал ей, просто прошел мимо. И, когда она вернулась к потухшему костру, уже лежал, завернувшись в одеяло, и делал вид, что спит. Но он не спал, она слышала.

И утром они поехали дальше, делая вид, что ничего не было. Только Рыцарь внимательнее стал разглядывать её, не поворачивая головы, скосив глаза. Кажется, он ждал вопросов, или наоборот, не хотел их и был всё время готов ответить резкость. Но Волшебница молчала. Все же она была немного странная. Часто, когда ей казалось, что её никто не видит, она вытягивала ногу и, вертя ступней, разглядывала свой сапог, или гладила одной рукой другую, натягивая перчатку, растопыривала пальцы, складывала кисть руки в какие-то изящные жесты, или разглаживала полу плаща, поправляла браслеты, чтобы они блестели между краем перчатки и рукавом. В общем, словно рассматривала себя со стороны и любовалась собой. И с каждым днем пути мрачнела все больше. Дракон как-то сказал Ивэйну тихо:

— Она устала ждать, она до крайности нетерпелива, моя хозяйка, хорошо, хоть плачет вслух не часто.

— А можно плакать не вслух? — удивился Рыцарь.

— Разве не слышишь? — ответил Айрин, — у неё внутри уже давно текут слезы. Просто ей всегда некому поплакать, поэтому они текут внутри. Она привыкла, что поплакать некому, ведь она одинока. Думает, я не вижу, это только Илф считает, что она сильная, раз всегда смеётся и говорит весёлые гадости.

Он был наблюдательный, этот дракон, не так ли, мой дорогой? Люди были бы такими наблюдательными… но, иногда мне кажется, что это свойство исключительно драконов. И как-то Волшебница не выдержала.

— Мы вообще правильно идём, Ивэйн? — спросила она напряженным звенящим голосом.

— На запад, — ответил Рыцарь.

— Ты точно знаешь, что мы идем на запад? Мы идем уже столько дней, а ветер всё не кончается, он дует ещё сильнее.

— Мы точно идем на запад.

— Ты что-то напутал, чтобы что-то кончилось, надо чтобы его становилось меньше. Ты, наверное, ошибся с направлением.

— Ты сказала, что не понимаешь в географии. Я понимаю. Я иду на запад. Ты идёшь со мной, значит — тоже на запад.

— Тебе никто не говорил, что ты жуткий зануда? — ответила Волшебница и замолчала, а про себя подумала, что часто вместо слов утешения, простых слов утешения, мужчины пускаются в объяснения, никому не нужные.

И они ехали дальше молча, потому что Рыцарь ничего не сказал ей в ответ, он думал, почему же он зануда, спросила — ответил как есть….

Молчание становилось всё тяжелее, оно словно висело вокруг них, как туман. У тебя бывает так? Когда молчание висит как туча. Как тяжелый туман и хочется прервать его, и нет сил. Ты начинаешь говорить первым? Или тебе не тяжело ждать? Волшебнице было тяжело ждать. Но они ехали по полю, ведь дорога давно кончилась, ты же помнишь. Они ехали по заснеженному полю, там впереди, за прозрачным голым леском, лежала долина, в серебряной дымке, края далеких гор виднелись позади неё, почти невидимые серые силуэты, ветер дул, заворачивая края плащей, и путал шерсть на гривах и даже дракон уже давно шёл рядом, хрустя замёрзшей травой, потому что лететь было тяжело, а им пришлось спешиться, и идти рядом с единорогом и конем Ивэйна, держась за повода, наклоняясь навстречу этому ужасному ветру, колючему и ледяному. Они прошли сквозь мелкий лес, ломая мёрзлые заиндевелые кусты, и встали над обрывом. Долина лежала перед ними, облака стояли над ней, жемчужные облака, и смутно блестела гладкая река.

— А ветер всё сильнее, он никогда не кончится! Мы идем не туда, ты ошибся, все же ты ошибся! — и Волшебница почти заплакала, отворачиваясь и держа рукой срываемый ветром капюшон, и сделала шаг вперед.

И сделала шаг вперед. И там, всего лишь на шаг впереди, ветер кончился. Он кончился, его не было. Словно он был отрезан невидимой стеной. Ветра больше не было, и перед ней лежала долина в сумеречном свете жемчужных облаков. Она повернулась назад, Ивэйн, его лошадь, дракон и единорог стояли перед ней, как за мутным стеклом, тонкие снежные вихри вертелись между ними и Волшебницей.

— Мы дошли, — Рыцарь шагнул и встал рядом, Волшебница думала, что он скажет, что был прав, но он промолчал. Ну, ты же понимаешь, мой дорогой, зачем говорить о том, что и так очевидно.

И они спустились с обрыва в долину. Тебе бывает страшно, когда ты не понимаешь, что происходит? Волшебнице было страшно. Рыцарю было интересно. Дракону тоже было интересно и весело, потому что наконец-то приключение началось. А единорогу хотелось домой и поболтать с кошкой. А вот что думал конь Рыцаря мы никогда не узнаем. Волшебница огляделась, подняла голову к небу и замерла, она не могла ничего сказать, только взяла Ивэйна за руку. И он тоже поднял глаза к небу. Там, вверху, горели крупные звезды на небе, которое было и ночным и дневным сразу, с левой стороны стояла полная круглая луна, а с правой — неяркое солнце.

— Так бывает? — спросила Роксана.

— Тебе лучше знать, ты же волшебница.

— Я даже не слышала ни разу о таком…

— А я слышал! — внезапно громко сказал единорог, и добавил — Я видел!

— Когда? — не отрывая взгляда от этого жуткого неба, спросила Волшебница.

— Давно, не знаю когда, тут нет времени. Я видел, я тут был. Мы с Айрином тут и были.

— Может, вы с Илфом нам скажете, куда идти?

— Здесь можно идти, куда хочешь.

И тогда они медленно пошли вперед. Под ногами лежала тонкая густая трава, серебристо-зеленая, словно покрытая инеем. Было ни тепло и ни холодно, ни день, ни ночь, воздух был свеж, но недвижим, странная вода стояла в реке, густая, тягучая, но внутри неё играли блики. Волшебница заметила, что вокруг Хелега трава становилась живой и нежно-зеленой, а вокруг Илфа — розовой, шаги Айрина окрашивали траву в красный цвет, и это цвет тянулся несколько мгновений искристой полосой и гас, когда они уходили вперед. «Интересно, тут бывает дождь?» — подумала Волшебница и с неба посыпались капли. Она остановилась, чтобы надеть капюшон, подумала, что лучше бы снег, и вдруг увидела, как над единорогом капли дождя вспыхивают радугами, он задирал голову к небу и улыбался, а над головой дракона — рассыпаются искры и каждая капелька превращается в облачко пара. Ошеломленная, она подняла лицо в небо — огромные кружевные снежинки висели над ней, замерев в воздухе. Посмотри и ты, мой дорогой, как стоит облако тьмы вокруг Рыцаря, в этой, и без того не очень солнечной стране, легкая тень окутывает его фигуру. Один только конь мокнет под дождем, ему все равно, он ест на ходу нежную зелёную траву, возникающую у его копыт.

— Смотри, смотри же, — Волшебница протянула руку, взять Рыцаря за рукав куртки, он остановился и ждал, что она скажет. А она стояла, как вкопанная, и смотрела с ужасом, как тьма вокруг него делит её руку на две половины — тут свет, тут тень. И никто не заметил, как горизонт вокруг приподнялся со всех сторон. И что теперь они стоят, словно на дне чаши, страна поймала их, держала бережно на своих зелёных пустых лугах, как в ладонях. Рыцарь опустил взгляд на свой рукав и усмехнулся:

— Ну что ты! Это тень, просто тень.

— Смотри! — она взмахнула рукой, — трава разного цвета у них под ногами!

— А у тебя под ногами — сиреневая.

— А у тебя — серебряная, как от лунного света…

И вдруг она сняла с руки перчатку и, сдернув кольцо с пальца, бросила его на землю. Некоторое время они смотрели, как, шелестя и позвякивая, из земли пробивается росток, разворачиваются ветки и листки, и, подрагивая и сверкая, вырастают кольца. Подошедший дракон наблюдал некоторое время с интересом, а потом произнес задумчиво:

— Тебе некуда будет это надеть, хозяйка, пальцев не хватит.

— Я просто проверила, — ответила Волшебница, — в жизни это на себя не надену!

Рыцарь засмеялся и огляделся вокруг, там, на горизонте, виднелись какие-то шпили и башенки. Там был то ли город, то ли замок. Нет, мой дорогой, это был именно замок, самый настоящий, из серого камня. Они шли к нему и, если бы Волшебница внимательнее смотрела вперед, а не вертела головой, она бы заметила, что замок вырастал навстречу быстрее, чем они двигались. Он и правда прорастал из земли, разворачивая контрфорсы и выдвигая вверх шпили и каминные трубы. Ивэйн остановился и взмахнул рукой:

— Смотри!

И слева из стены медленно выдвинулась башня. Теперь и Волшебница всё поняла. Но весьма язвительно заметила, что строитель из него никакой, потому что это всё несимметрично.

— Ну и что? — Рыцарь не обиделся и вырастил с другой стороны смешной балкон, с узорной чугунной решеткой, совершенно неуместный тут.

— Будешь на нем пить чай! — и засмеялся.

Волшебница пожала плечами:

— Осталось выкопать вокруг ров.

— Тут нет врагов, — ответил Рыцарь и повернул налево, обогнуть замок. И сразу за стеной они увидели розовые кусты. Ивэйн ускорил шаг, почти побежал. Когда Роксана подошла к нему, он задумчиво трогал цветы пальцами.

— Не настоящие, — разочарованно произнёс он, — даже не пахнут.

— Но они не вянут! — воскликнул Илф, — Это невянущие розы!

Волшебница внимательно посмотрела на Рыцаря, он посмотрел на неё, и они ничего не сказали друг другу. Хотя, наверное, подумали об одном и том же.

Вообще, если честно, мой дорогой, то замок получился тот ещё. Например, дверь в него была совсем не подходящая, с цветными стёклами. Это потому, что Рыцарю было уже всё равно, а Волшебнице пришло в голову, что цветные стёкла это очень красиво. Когда делаешь что-то вдвоем, всегда полезно договориться, что и каким будет, иначе получается неразбериха. Хотя, часто это выглядит даже забавно.