Нам пело солнце... (гет)

Родители Димы задержались еще на день, который Злата почти полностью провела в парке неподалеку от дома, соврав, что ее внезапно вызвали на работу.

Она заняла теплую лавочку под каштанами возле куста шиповника, уставилась в наспех схваченную книгу и скинула туфли, одетые, чтобы маскировка была полной.

Книга не читалась. В голову лезли всякие мысли, развернутые, в основном, вокруг вчерашнего сна.

Ей было о чем подумать. Подселение в голову Глеба мало обрадовало, не было даже забавно. Ни капельки не смешно, хотя кто в здравом уме и трезвой памяти будет называть его «котенком»? Нелепица какая, ха-ха.

Злату передернуло. Почему вообще это случилась? Она что, настроилась на волну Глеба, как уже делала по просьбе Ирины с теми сережками? Но как же предмет, у нее ведь ничего рядом не было, кроме янтаря.

Положа руку на сердце — она этого не хотела. Жизнь Глеба была запутанно-беспокойной, а мышление хаотичным, полным вороха отсылок, быстрых переходов и внезапных выводов.

Злата даже немного погордилось прочностью своей логики, но потом вспомнила, что обратное может быть признаком гения и долго про себя возмущалась, поглаживая цветок шиповника.

Болезненно.

Вот было то слово, которое прекрасно описывало ее восприятие ситуации. Слишком близко, слишком внезапно, совершенно не нужно.

Налетел летний, теплый ветер, зашумели листья каштанов. Злата откинула голову на спинку скамьи, тяжело выдохнула.

— Это я удачно мимо проходил, — в знакомом мурчащем голосе плавала улыбка. Злата приоткрыла глаза — Матьяш стоял напротив, склонив голову к плечу. — Как ты думаешь, это знак?

— Вы следите за мной.

— Ничуть, я шел к вам в гости, — он улыбался, словно чеширский кот.

— Хорошо, что не дошли, — искренне сказала Злата. — У меня дома слет родственников.

— И вы решили спрятаться здесь? — Матьяш подтянул светлые брюки и присел на лавочку, рядом. Злата спохватилась и обула туфли.

— Малодушно, да? — без раскаяния, поинтересовалась она.

— Это смотря какие родственники, — резонно качнул головой Матьяш. — Что вы на меня так смотрите?

— Да вот хочу понять, как поживает ваше ребро.

Матьяш немного замялся, и Злата прикусила язык. Обидится, точно обидится. Мужчины такие ранимые.

— Уже лучше. Я еще раз прошу прощения за ту сцену — эго взыграло, инстинкты проснулись, сами понимаете.

— Да перестаньте, все нормально. Главное, не присылайте ко мне больше Куземко, он мне не нравится.

— Я надеюсь, больше и не придется, — Матьяш совершенно обворожительно улыбнулся.— У меня кое-что есть.

Он жестом фокусника вытянул из кармана старинные на вид часы на цепочки, заблестевшие на солнце.

— Решили похвастаться? — съехидничала Злата.

— Это совершенно уникальная вещь, — он покачал головой, взвешивая их на ладони. — Настоящая семейная реликвия, к тому же — приносит удачу. Был у моей прабабушки во время Потопа.

— Я не буду смотреть на катастрофу, — сразу отказалась Злата.

— А ты и не увидишь, — Матьяш закинул руку на спинку лавочки. — Если не захочешь. По-моему, хороший шанс потренироваться. Не правда ли?

— Я вижу не только то, что хочу, — немного раздраженно ответила она.

— Скрижали дают не только и не столько произвольные эпизоды. Ты видишь то, что имеет к тебе отношение. Или интересует тебя. Во всяком случае, с Ларой часто было именно так.

Злата задумалась, глядя на Матьяша. Что ж, в свете того, что являлось ей этой ночью, предположение довольно оскорбительное, но имеет здравое зерно.

— Нет, это не то, что меня интересует. Это как радиоволна, которую ловишь и на которую настраиваешься — иногда невольно.

— Просто переходишь на историю того, что владеет твоим вниманием, — он вновь заулыбался.

— Подождите! Но пару раз со мной случалось…

— Возможно, — перебил ее Матьяш. — Мы еще не полностью улавливаем зависимости, но работает все примерно так. Концентрируйся и увидишь, то, что хочешь.

— Это я уже умею, — с оттенком гордости ответила Злата.

— Попробуешь? — вновь открыл ладонь с часами Матьяш. Бросая вызов.

— Ну, — неуверенно согласилась Злата, покачав ногой. — На что мне настраиваться?

— Просто расслабься. Волна твоего интереса сама выведет тебя, юный странник, — он запрокинул голову, подставляя лицо солнцу и жмурясь.

— А вам тогда это зачем? — насторожилась она.

— Хочу кое-что проверить, — серьезно ответил Матьяш.— Не думай, что скрижали это что-то необычное. Люди давно научились ими пользоваться, просто с развитием техники отпала надобность. Письменность ведь была не всегда, а опыт будущим поколениям передавать надо. Техника создания скрижалей очень древняя, ее оставила нам какая-то працивилизация вместе с обломками инструментов.

— Каких? — у Златы дрогнул голос. Матьяш говорил уверенно, но от чего — то возникало ощущение, что он пересказывает статью из сети «про зеленых человечков».

— Египетские обелиски, например. Парочка ведь хранится в вашей Библиотеке? Они были чем-то вроде батарей или концентраторов энергии для всяких нужных дел. Стояли на берегу рек и искусственных каналов и передавали заряд по воде. Это ведь лучший проводник.

— Хорошо, — Злата закусила губу. — Но что насчет разрушенного города недалеко от Центрального? У меня ощущение, что он весь является огромной скрижалью, его только коснись... Как это можно было сделать, кто это сделал?

— А я и не говорил, что скрижали могут делать только люди, — вновь заулыбался Матьяш. — Некоторые учения давно проповедуют наличие сознания у камня, он сам выбирает — кому, что и когда сказать. Мы все состоим из одного и того же. Верно?

— У вас много интересных версий, Матьяш, — Злата тряхнула головой. — Но если все подытожить, то получается забавная картина: камни много видели, много впитали и теперь им нужен психоаналитик. Те вещи, которые они в меня бросают, трудно назвать опытом. Скорее предостережением. Жалобой, если хочешь. Или самое жуткое… Я стараюсь так не думать… Зовом от тех, кого уже нет.

Матьяш хотел взять Злату за руку, но передумал и отдернул.

— Глеб полагал другое. Он считал видения посланиями и указаниями для человечества. Мне в голову не приходило, что это может трактоваться таким образом.

И он еще раз протянул ей часы.

Злата осторожно, словно хрупкую птицу, сняла их с его ладони, спрятала в горсти.

Сначала ничего не происходило. Злата выдохнула и во всех подробностях представила джентльмена, в жилете, цилиндре и с тростью, который мог носить эти часы.

Вышло не впечатляюще, можно даже сказать — скучно. Так не плодотворно прошло около минуты, пока Злата не скосила глаза на Матьяша.

Он смотрел уже без улыбки: внимательно, изучающе. Это выражение его лица словно заставило дрогнуть тугую струну или тетиву, завертеться мир вокруг.

Кружащиеся цвета резко остановились, превратившись в до боли знакомую приемную перед кабинетом Жанны Павловны. Слева стояли шкафы и стол Кези, но перегородка и рабочее место Златы отсутствовало. Картинка сместилась. Тот, чьими глазами она смотрела, занял свободный стул, закинув ногу на ногу. Мужчина, испытывающий нетерпение. Его мысли были гулкими и неясными, зато чувства Злата понимала хорошо, ощущая их как свои.

На то, насколько небо гигантское, никто уже не обращает внимание.

Злата и Матьяш сидели на этой потертой скамье, в старом парке у куста шиповника, а она думала — а вдруг скрижали оставлены не нам? Вдруг это готовится библиотека для послечеловеческой истории?

Странные вещи увидят эти послечеловеки. Очень смущающие.

— Итак, что ты увидела? — сдержано спросил Матьяш, но глаза его жадно блестели.

— Как ты впервые встретил Глеба. И как вы вместе с ним и Евой летали над горами.

Матьяш покивал:

— Как ты это видела? Со стороны?

— Нет, — Злате стало неловко. — Как будто твоими глазами, но больше чувствую, чем понимаю мысли.

— Но разговор ты слышала? — он приблизился к самому ее лицу, завораживая своими огромными глазами.

— Слышала, — настороженно ответила Злата, начиная интуитивно понимать, куда он клонит.

— Мы принесем очень много пользы людям, — мечтательно заключил Матьяш.

Она едва сдержалась, чтобы не застонать.