Антиномия (гет)

Теперь утром он вел себя отстраненно. Как только Волдеморт проснулся окончательно, то резко встал с кровати, будто из ванной с кипятком и, не глядя на Гермиону, принялся одеваться. Новая его грань — напускная брезгливость. Она видела, как губы его плотно сжались, не выражая при этом отвращения, а пальцы дрогнули, когда он застегивал мантию. Пытаясь показать, что близость для него ничего не значит, он с головой выдавал себя мимикой и жестами.

Воспоминания терялись из-за ее привязанности или все же из-за его?

Скорее всего — второе.

Свет уже вовсю расползся по комнате, освещая бардак, оставленный ими в темноте. Мантию, которую Волдеморт сейчас застегивал на себе, ему пришлось поднимать из угла рядом с камином, ботинки его вообще валялись у двери — так быстро он ночью сбрасывал с себя одежду. Джинсы и футболка Гермионы тоже не были аккуратно сложены — их приняло на себя кресло, повернутое спинкой к камину.

— Будешь на меня так смотреть — я снова это сделаю, — опасно сообщил ей Волдеморт, перехватив на себе заинтересованный взгляд Гермионы.

Она приподнялась на кровати, подтянув одеяло к груди. Почему-то его угроза вызывала только улыбку.

— Но ты же стирал их не из-за близости, — Гермиона внимательно смотрела в его лицо, на котором сквозь маску изо льда пробивалась заинтригованность. — Тебе как раз понравилось, что для кого-то ты «особенный», — в ее голос против воли прокрались мягкие ноты нежности. — Исключительный…

Верхняя губа Волдеморта дернулась. Он склонил голову набок и недоверчиво посмотрел на девушку, сидящую в постели, прикрытую только лишь тонким одеялом.

— Что за чушь? — холодно произнес он.

— Была какая-то другая причина… — продолжила Гермиона, глядя в его темные глаза, которые расширились в недоумении. — И именно ее ты пытаешься скрыть от меня.

Его руки сжались в кулаки, так что костяшки пальцев побелели. Судя по взгляду — он начал свирепеть от ее слов, как вчера от слов своих Пожирателей.

— Ты… — он осекся, будто поперхнулся. — Одевайся!

— Отвернись, — спокойно ответила Гермиона, повернувшись к нему спиной. — Ты скажешь, что видел все это уже много раз, но я пока не готова…

Волдеморт резко развернулся к окну, но не ушел — будто даже сейчас не мог позволить себе потерять ее из виду.

— Долго в этот раз… — произнесла Гермиона, натягивая джинсы. — Ты приказал им не отправляться в Хампстед?

— Нет, — процедил Волдеморт, кинув на нее взгляд из-за плеча. — Они были слишком… Страх не дал им совершить какие-либо действия.

— А чей это дом? — она уже заправляла футболку за пояс джинсов и потянулась за мантией. Ее давно волновал вопрос — в спальню чьего особняка она попадала уже третий раз. Третий, который помнила. — Лестрейнджей?

— Нет, — Волдеморт отвернулся от окна. — Я бы не повел грязнокровку в особняк Лестрейнджей, это было бы слишком… опасно. Это дом Ноттов.

Ее брови приподнялись в удивлении. Не повел бы грязнокровку к Лестрейнджам… Даже когда парадокс еще не случился он повел ее туда, где для нее было бы безопаснее. Что было логичным, поскольку покопаться спокойно в ее голове, не отвлекаясь на хозяев дома, вернее, на хозяйку, казалось куда удобнее.

Просить снова о возвращении воспоминаний было бы бесполезным: Волдеморт в лучшем случае показал бы ей снова что-то смущающее, а может быть что-то действительно ужасное. Не обязательно из ИХ общего прошлого, вполне мог подсунуть какое-нибудь свое гнилое воспоминание о войне. Или мог вновь склонить ее к тому, чем они занимались ночью… Даже в мыслях Гермиона не решалась произнести слово «секс».

Взяв с каминной полки свою палочку, она, покрутив ее в руках, села на краешек кресла.

— Итак, давай подытожим итоги нашего положения. — Она намеренно не касалась больше ночной темы. — Исходя из тех обрывков памяти, которые ты мне соизволил оставить…

Закатив глаза к потолку, Волдеморт сел на кровать, положив ногу на ногу, а руки скрестил на груди. По движению его губ, Гермиона поняла, что он закусил на мгновение щеку.

— Если я ничего не упустила, то это классический «парадокс дедушки», принцип которого только предстоит сформулировать Новикову? — при упоминании фамилии маггловского ученого глаз у Волдеморта дернулся, но он согласно кивнул. — Взрослая я, попав в прошлое, решила его изменить и этим самым нарушила временную линию. Но из-за этих изменений маленькая я из 1981 года должна погибнуть и потому я не смогу вырасти, чтобы попасть в прошлое. Однако взрослая я уже существую здесь — в 1981 году и данное противоречие время не может переварить. «Парадокс» — защитный механизм: время сбрасывается, чтобы избежать коллапса. А если погибаю взрослая я, то временной «анкер» исчезает, что тоже вызывает перезагрузку парадокса…

— Если объяснять примитивным языком, то все в принципе, верно, — отстраненно ответил Волдеморт.

— А ты, выходит, просто пассажир, который застрял со мной потому, что оказался рядом, в момент перезапуска времени…

На фразе «просто пассажир» Волдеморт нахмурился и сжал губы в тонкую линию. Ему явно не понравились рассуждения о том, что он не является ни частью парадокса, ни частью его решения — он просто оказался рядом. Из-за того, что хотел получить доступ к информации о своем будущем.

— Может быть, я что-то упустила? — она недоверчиво посмотрела на Волдеморта, поза которого казалась слишком напряженной. — Что-то чего мне знать не обязательно, по-твоему?

Его лицо снова стало непроницаемой маской, он отрицательно покачал головой. Солнечные лучи резко очертили его профиль, будто гипсовый барельеф. Гермиона даже на какой-то момент задержала на нем взгляд — в основном она его лицезрела ночью или при искусственном свете камина, свечей. Сейчас при свете дня он казался другим, менее мистическим и загадочным, более обычным. Даже мантия не выглядела такой иссиня-черной, у нее был чуть серый отлив.

— Я уже сказал тебе, что все верно, — процедил он, ставя руки ладонями на кровать и резко поднимаясь. — Ты не расслышала меня в первый раз?

Бесполезно было с ним спорить — он ушел в глухую оборону, делая вид, что не замечает намеков на счет памяти Гермионы.

— Пей кофе, — он кивнул на столик, на котором появилось две чашки, от которых шел дымок. — И идем в Отдел Тайн.

— Отдел Тайн? — Гермиона удивленно подняла бровь, грея ладони об чашку.

Встав с кровати, Волдеморт повел плечами, словно разминаясь, а затем приблизился к столику и взял вторую порцию кофе. Он задумчиво посмотрел вглубь чашки.

— Или тебе известно другое место, где можно разжиться маховиком времени?

И тут Гермиона вспомнила, что однажды она уже предлагала ему попробовать маховик, но Волдеморт отмел ее предложение, как бредовое. Довольно быстро свернул тогда тему и заявил, что ничего глупее и представить себе нельзя. Маховики не должны работать в парадоксе. Но ему откуда это знать? Маховик, как точка сингулярности, должен работать и в парадоксе, в том числе. Теоретически…

— Подожди… — Гермиона сделала глоток кофе — обжигающий напиток опалил язык, будто каленым железом. — Мы вот так утром пойдем? — она обмахивала ладонью приоткрытый рот, пытаясь унять боль. — Среди бела дня?

— Перезапуска боишься? — ехидная усмешка заиграла на губах Волдеморта. — У нас бесконечное количество попыток, — он наклонился к ней и легонько дунул ей в губы. — Но если боишься — можешь остаться здесь, грязнокровочка. Я могу и один добыть маховик времени.

Остаться здесь. С людьми, которых он вчера пытал и наказывал, а еще назвал ее при них грязнокровкой. Это же был самый лучший вариант — воспользоваться гостеприимством Пожирателей смерти и задержаться в особняке Ноттов до тех пор, пока ее тут не прикончат. А в том, что без Волдеморта ее моментально убьют, в лучшем случае, Гермиона не сомневалась. По крайней мере, один человек точно ослушался бы его приказа — Беллатриса, которая вчера только, что дыру взглядом не прожгла в Гермионе.

— Н-нет, я с тобой, — она вернула кружку на стол и обхватила ладонями колени, пытаясь показать, что не испугалась.

Тщетно, Волдеморт заметил ее страх и, кажется, наслаждался видом ее расширившихся от испуга глаз.

* * *

Аппарировав в сквере Лестер, что за Национальной галереей, они быстрым шагом пересекали Трафальгарскую площадь. Вернее, это Волдеморт просто быстро шагал, а Гермиона едва не бежала, чтобы успеть за ним. На один его размашистый шаг приходилось два ее.

Ни о какой конспирации Темный Лорд даже не задумывался — все та же черная мантия, которая развевалась на ветру, подобно пиратскому флагу; а волшебную палочку он даже не подумал прятать — он держал ее в одной руке, в пальцах другой он крутил кусочек темно-синего картона. Гермиона пыталась рассмотреть, что это за штука, но он так и не дал ей взглянуть хоть одним глазком.

Слева Гермиона увидела здание из светлого камня, цоколь которого, напоминал античные постройки своим шестиколонным портиком. «Церковь Святого Мартина в полях», полей давно уже не было, а церковь стояла, точно напротив нее, через дорогу, высилось здание Национальной галереи.

Апельсинчики как мед

В колокол Сент-Клемент бьет.

И звонит Сент-Мартин:

«Отдавай мне фартинг!».

Вспомнилось Гермионе, и она вслух прочла эти строчки. Волдеморт мигом остановился и повернулся к ней.

— Что это за стишок? — он резко прервал ее, взгляд казался недоверчивым.

— Это считалочка из Оруэлла, — пожала она плечами. — Но, кажется, он просто переиначил слова старой детской песенки. Она красной линией проходит через…

Волдеморт громко цокнул языком и отмахнулся, делая вид, что потерял интерес. Ему, видимо, снова не понравилось, что Гермиона при нем упомянула что-то маггловское. А может быть, слова песенки показались ему знакомыми…

— А мы не будем как-то маскироваться? — Гермиона положила ладонь ему на локоть, чтобы он шел хоть немного медленнее, и она могла перевести дух.

— Ты известная личность в восьмидесятых? — небрежно спросил он, чуть сбавляя шаг. Теперь они медленно огибали громадное величественное здание галереи. — Раз тебя никто не знает, то незачем и маскироваться. Тем более, пообщавшись с тобой, я узнал, что охрана в Министерстве так сильна, что ее может преодолеть даже кучка сопливых школьников.

— Но тебя многие знают… — начала было Гермиона.

— И что? — он насмешливо поднял бровь.

Он снова перевернул в пальцах кусочек картона, который больше напоминал визитку. Картон был немного истерт по краям — будто его часто перебирали пальцами в моменты раздумий. Гермиона снова попыталась рассмотреть, что там написано, но увидела только первую букву: «О».

— Это из Отдела Тайн, — наконец пояснил он, заметив ее интерес. — Меня приглашали к ним присоединиться лет пятнадцать назад…

— Тебя? — Гермиона выпустила его руку и встала, как вкопанная. Глаза ее напоминали блюдца. — Тебя звали в Отдел Тайн?

— Не как Волдеморта, а… — он сделал глубокий вдох. — Под старым именем.

— А что же ты туда не пошел?

— У меня были другие приоритеты, — теперь уже он подхватил ее под руку. — Идем, ты и так всю дорогу болтаешь без умолка.

Свернув в проулок между главным входом в Национальную Галерею и ее основным зданием, они оказались в небольшом проулке, где в неприметном уголке между мусорными баками, сиротливо стояла красная телефонная будка с побитыми стеклами — гостевой вход в Министерство магии.

Волдеморт скривился в отвращении, его пальцы чуть дрогнули, сжав визитку.

— Волшебники… вынуждены, как крысы прятаться в подворотнях… — затем он покосился на Гермиону. — Вот за это ты борешься, чтобы мы не могли гордо заявлять о своем присутствии?

— Мерлин, сколько патетики, — закатила глаза к небу. — Ты меня сейчас утопишь в своих пафосных речах.

В будку они зашли вместе, было тесно и пришлось прижаться к груди Волдеморта, от чего он очень двусмысленно усмехнулся. Как будто вспомнил что-то такое, чего Гермиона не знала. Но, возможно, что в их прошлом было воспоминание, связанное с будкой.

Он набрал на циферблате цифры «шесть-два-четыре-четыре-два», из телефонной трубки послышался неприятный голос дежурной ведьмы:

— Назовите себя и цель визита.

Его губы дрогнули, как будто собственное забытое имя жгло его изнутри.

— Т-том Реддл, — выдавил, наконец, из себя Волдеморт и покосился на Гермиону. — С помощницей, на соб… — он замолк, у Гермионы создалось ощущение, что у него челюсти свело. — На собеседование.

Внезапно холодок пробежал по ее спине, она тревожно схватила его за рукав.

— А нас туда точно пус… — она не успела договорить, потому что ладонь Волдеморта накрыла ее губы, призывая молчать. Гермиона подняла на него взгляд, он что-то сосредоточенно слушал в трубке, а затем кивнул невидимому собеседнику.

— Помощницу как записать? — он посмотрел на Гермиону свысока и тихо в сторону произнес: «Бестолочь», услышав это она гневно замычала. — Да, Гермиона Грейнджер. Хорошо.

Он повесил трубку. Из окошка для мелочи выпало два желтых пропуска: один на имя Тома Реддла, второй на Гермиону. Волдеморт прицепил один значок на свою мантию, а второй сам прикрепил к мантии Гермионы. У нее создалось впечатление, что он специально ищет с ней физического контакта, словно его что-то сильно нервирует.

— Мы могли бы не так официально зайти… — предложила Гермиона, едва коснувшись его пальцев.

Будка дернулась. Резко. Гермиона тихо вскрикнула и сильнее вцепилась в его пальцы.

— И рискнули бы снова перезапуститься, скорее всего, много-много раз, — он сжал ее руку в ладони, когда пол будки стал опускаться вниз. — Так, я — иду на «собеседование», ты — крадешь маховик в комнате времени.

— Может быть, ты лучше его украдешь? — Гермионе тоже стало страшно, особенно, когда платформа полностью скрылась под землей, и они вдвоем казались тут запертыми, как в каменном мешке.

— То есть на собеседование пойдешь ты? — Волдеморт нагнулся к ней, и его губы растянула насмешливая ухмылка. — Я бы даже на это посмотрел, Гермиона. Как бы ты из себя изображала эксперта по темной магии.

Она нервно поежилась и встала к нему ближе, будто ища поддержки. Вместо ответа, он выпустил ее дрожащие пальцы из руки, для того, чтобы переместить ладонь ей на плечо. Сразу стало немного легче. Почему-то даже на пятом курсе она меньше переживала, когда они пробирались в Министерство, чем сейчас, вполне официально спускаясь под землю с Волдемортом. А ведь тогда ей грозила реальная опасность… Сейчас эта угроза прижимала ее спиной к себе, положив руки ей на плечи.

— Они меня заметят…

— Не заметят, — хмыкнул он. — Они будут заняты возвращением без вести пропавшего. Главное, чтобы они не поняли, КТО к ним пришел. Пусть думают, что я шпионю.

— Твое лицо знает вся Британия, — заметила Гермиона.

— Нет, — мое имя знает вся Британия, а лицо… обычно я надеваю маску, — он снова взглянул на нее, и в его темных глазах скользнуло лукавство. — А вот ты — тот маленький винтик, который еще не попал в часовой механизм, тебя тут не существует.

Каким образом у него выходило так быстро меняться: от ледяной холодности утром, до почти дружеской мягкости днем? И все это выглядело так естественно и плавно, будто так и должно быть.

Платформа резко затормозила, зажегся яркий свет — они оказались вновь в красной телефонной будке, на этот раз стекла в ней были целы, и она, в целом, казалось куда новее той, что стояла на улице. Вместе они прибыли в министерский атриум.

* * *

Яркий свет, отражавшийся от темно-синих стен, ударил в глаза. После полумрака тоннеля из подворотни Национальной галереи, он резал глаза. Гермионе пришлось даже зажмуриться. Она заметила, что и Волдеморт чуть опустил голову вниз. Хотя он, скорее всего, это сделал, чтобы его лицо не привлекало так много внимания.

Благо, что был день, а не раннее утро и в атриуме было немноголюдно, в основном либо опаздывавшие работники министерства, либо такие же посетители, как они, но добравшиеся сюда другими путями. Мимо них пулей пролетел рыжий волшебник, придерживавший на ходу остроконечную шапку, чтобы она не слетела. Его шаги эхом отдавались от вестибюля с министерскими лифтами. Над головами слышался шелест крыльев и бумаги — министерские совы вылетали с поручениями и посылками во внешний мир.

Почему Волдеморт выбрал именно эту будку? Словно он хотел немного прогуляться и… Развлечься. Гермиона мельком взглянула на него. Да, именно такое выражение лица у него было, когда он пошел громить особняк Малфоев, когда она ему сказала, что в курсе о его махинациях с ее памятью. И когда… Она его поцеловала.

— Если ты боишься — можешь снова взять меня за руку, — услышала она шепот над самым ухом, судя по интонации — он улыбался.

— Мы пойдем по лестнице? — тихо спросила она.

— Преодолевать девять пролетов вниз еще и через защитные чары с ловушками? — голос Волдеморта наполнился ехидством. — Или по официальному приглашению поехать на лифте… Какой же сложный выбор, да Гермиона?

Ее все равно не покидало ощущение, что для Волдеморта это не более чем увлекательная игра.

Вдвоем они быстро пересекли атриум, Гермиона старалась особо не смотреть по сторонам, чтобы не привлекать внимание. Однако, она не могла не заметить, что Министерство магии в этом времени существенно отличалось от Министерства в ее годы. Тут главным украшением была золотая статуя-фонтан, изображавшая альянс волшебника, волшебницы, а также кентавра, гоблина и домового эльфа, которые направляли поток магии вверх. В свой последний визит в Министерство Гермиона помнила другую статую — величественных и пугающих мага и ведьму, давящих неугодных им магглов и грязнокровок.

Она подняла взгляд на Волдеморта. Его взгляд равнодушно скользнул по композиции «Волшебного братства». Но это он водрузит такую уродливую статую в атриуме через семнадцать лет, если они исправят парадокс и выйдут на волю. А ей бы хотелось, чтобы что-то изменилось. Она очень надеялась, что что-то уже изменилось, ведь она видела — в самом Волдеморте появилось что-то иное. Если, конечно, это не была очередная его маска.

— Там, наверное, будут ловушки и… — Гермиона начала уже сомневаться в непогрешимости их плана.

— У тебя же есть палочка, — спокойно заметил ее спутник, не поворачиваясь к ней. — Справишься как-нибудь.

Они подошли к золотым лифтам, и Гермиона замерла рядом с решетчатой дверцей в кабину. Волдеморт подтолкнул ее внутрь и зашел сам, встав так, что путь назад оказался отрезан. Он повернулся к лифтеру, лицо которого выражало полное безразличие и, улыбнувшись, показал ему визитку.

— В самый низ, будьте любезны, — он перевел взгляд на Гермиону и в его черных глазах проскользнул алый блик. — В запретную зону.