Прекрасная смерть (джен)

Просматривая газеты и новости, я начал замечать множащиеся заметки подозрительного характера.

«Мужчина умер в своей квартире. Причины пока устанавливаются».

«Пациент онкологии с неоперабельным раком скончался в своей палате без видимых на то причин».

«Найден мертвый подросток. Предположительная причина смерти — самоубийство. Подробности уточняются».

И так далее. Люди умирают по непонятным причинам. В их крови не найдено никаких наркотических и прочих веществ, на теле нет следов насилия. Вскрытие не показывает каких-либо причин для смерти. И сказать, что это слишком подозрительно — ничего не сказать.

Полиция пока не бьет тревогу, но, мне кажется, они близки к этому. Хоть пока и думают, что дело в каких-то лекарствах или в еде, но объявления уже начали обрывать. Только поздно, думается мне. Чума уже распространилась. Все, кому нужно было, уже узнали и запомнили. Не трудно за два месяца выучить две строчки:

«Помогу умереть без боли и страха. Дешево. Обращаться к знающим».

Если подвести итоги, то я знаю две вещи:

1. Эрна — ведьма и с ней лучше не связываться.

2. К ней, видимо, приходят умирать.

Доказательства второго пока неизвестны, но интуиция подсказывает, что у меня нет причин не верить в это. Впрочем, может, дело вовсе не в интуиции, а в надписях на стенах подъезда и двери.

Когда я подошел к дому, бабушек на скамейках не было. Оно и к лучшему. Вряд ли они пустили бы меня без ликбеза по общению с немкой. А я в этом не очень-то нуждаюсь. Поднимаясь по лестнице, отмечаю, что количество настенной живописи значительно увеличилось за прошедшую неделю.

А вот и заветная дверь. Приготовившись было брать квартиру штурмом, я очень удивляюсь, обнаружив, что дверь приоткрыта. Из помещения раздается музыка. Что-то очень похожее на гитару, но чуть более нежное и тонкое. Этому инструменту аккомпанирует флейта. Немного фальшиво и робко, но от этого не менее завораживающе.

Теперь передо мной стояла дилемма: постучать в дверь и дождаться ответа, как воспитанному человеку, или просто зайти и поставить перед фактом, что я пришел. В первом случае все законно, но мой план наконец пообщаться с этой Эрной может провалиться. В конце концов, она не очень-то рада моей назойливости и просила меня не лезть не в свое дело. Во втором случае это уже будет незаконное проникновение в частное жилище. Но зато эффект неожиданности должен дать свои плоды.

Еще немного помявшись, все-таки захожу. В конце концов, можно что-нибудь соврать. Увидел, что дверь открыта, подумал, что что-то случилось, решил проверить.

На тумбочке в коридоре лежат два шлема, а на крючке висит уже знакомая потертая кожаная куртка. Я замираю и прислушиваюсь. Начинаю склоняться, что музыка живая. И если она не замолкла, то значит, что меня никто не заметил. Хорошо. Я захожу в комнату. Мне открывается странная картина.

Мебели — всего ничего. Кровать, стол да кресло. Абсолютно голые стены. Только над кроватью висит одинокий листок с самым обычным рисунком ребенка: мама, дочка, собака, домик, солнце в углу листа, деревья. На подоконнике стоит одинокий кактус, но даже он грозил вот-вот засохнуть. Кровать застелена старинным покрывалом. Вместо светильников по стенам и на полу изящные канделябры со свечами.

В кресле, закинув босые ноги на подлокотник, полулежит девушка и тихонько тренькает на лютне. Рядом, на полу, сидит Женя и играет на флейте, стараясь попасть в мелодию.

Половица под моими кроссовками предательски скрипит, и музыка стихает. Женя ойкает и испуганно смотрит на меня. Но в этом взгляде нет страха перед незнакомцем, который посмел вторгнуться в ее дом. Тут скорей искреннее беспокойство за мое будущее состояние здоровья...

Девушка в кресле откидывается назад и достаточно безразлично разглядывает меня. Меньше всего она похожа на ужасную ведьму. Скорей, просто девчонка семнадцати-девятнадцати лет. В растянутой белой футболке и драных джинсах. Темно-рыжие вьющиеся волосы до плеч напоминали медную проволоку. Когда девушка откинула назад голову, медные пружинки волос открыли светлое худощавое лицо. Такие же рыжие брови и ресницы. Маленький аккуратный носик и красиво очерченные скулы. Тонкие губы и миндалевидные глаза, полуприкрытые тяжелыми веками.

Девушки с ее чертами лица становятся прекрасными моделями и музами. Но хозяйку квартиры тяжело было назвать красивой или даже просто симпатичной. Есть что-то отталкивающее в ее внешности. Возможно, дело было в небольшом, с бутылочную пробку, шраме между бровей, а возможно, в чем-то, что шло изнутри девушки.

— Я его не звала, — нарушает неловкое молчание Женя.

— Hallo, — тускло произносит девушка и приветственно машет мне рукой.

— Ага, — невпопад отвечаю я.

— Что хотьел, упг’ямый*? — медленно проговаривает немка, стараясь свести акцент к нулю. Голос у нее низкий и мягкий, гипнотизирующий. Таким только лирические песни петь.

— Я все знаю, — выпаливаю я.

— Всье? — Девушка насмешливо изгибает бровь. — Как часто под «всье» вы имеете в виду «nichts».

— Это вы расклеиваете объявления по городу. И полиция ими уже заинтересовалась. И странными смертями. Я могу им все рассказать.

— Gut.

— Они ничего не найдут, — вмешивается Женя. — И у тебя нет доказательств, кломе сомнительных слов бабушек и собственных воспоминаний.

— Воспоминания — коваг’ная штука, — кивает предполагаемая ведьма и возвращается к игре на лютне.

— Иди и больше не возвлащайся, — серьезно говорит Женя, глядя на меня исподлобья. Откуда только такая серьезность и невозмутимость в семь лет? Не каждый взрослый может таким похвастаться.

— Я пришел за помощью. Вы же помогаете людям.

— Не мы, а пока только Эрна. И тебе ее помощь не нужна.

— Не тебе решать, — бросаю я обиженным тоном.

— Это вег’но, — отзывается девушка. — Это решаю я. Почему ти хочешь моей помощи?

— А у вас тут еще кастинг пройти надо? — Эрна кивает. — У меня очень серьезные проблемы в семье, — растягивая слова, говорю я. Да уж, не очень убедительно.

— Was?

Девушка откладывает лютню и перемещается с кресла на кровать. Невзирая на визуальную хрупкость и миниатюрность, она оказывается весьма высокой для девушки. До меня ей не хватает буквально пары сантиметров, а я отнюдь не карлик.

— Родители постоянно ссорятся. Иногда дело доходит до рукоприкладства. И отец болен игроманией. Квартира и все, что у нас было ценного, уже давно заложены. Но этого не хватило на оплату даже половины долга.

— Gut, я спою тебе. Кладись.

— Ложись, — автоматически поправляет ее Женя, настороженно наблюдая за всей этой ситуацией.

Эрна дважды хлопает рукой по своим коленям и кивает мне на кровать. А я стою, смотрю на нее и меньше всего понимаю, что тут происходит. Какое еще «спою»?

Мой план действий был на удивление прост: я пробираюсь в квартиру, оцениваю обстановку, прошу мне помочь, узнаю, каким образом они помогают умереть, по возможности добываю доказательства и отношу их в полицию. И меньше всего я ожидал, что мне предложат полежать, послушать песню. Может, это такой отвлекающий маневр?

Еще немного поколебавшись, я все-таки подхожу и ложусь. Острые колени болезненно упираются в шею. Как же неудобно! Тонкая ладонь ложится мне на глаза. Неужели у людей бывают такие холодные руки? Похоже, у этой «ведьмы» проблемы с кровообращением.

— Bereit?**

— Что? — переспрашиваю я. Эта моя затея прекращает мне нравиться. Если я хоть где-то ошибусь, то проблемы будут серьезные.

— Эрна, не делай этого, — робко подала голос Женя. Я слышу, как девушка насмешливо хмыкает и начинает тихо петь. То есть вполне серьезно. А я-то думал, что это такой оборот речи.

Голос у нее очень приятный, а мелодия песни плавная, медленная. Такими обычно бывают колыбельные. Язык определить я не могу. Она вроде немка, но слова явно не немецкие. Может, латынь или еще какой-нибудь мертвый или редкий язык?

Чем дольше я лежу и слушаю пение, тем спокойней мне становится. Ощущение, будто меня обволакивает кокон. Мягкий и теплый. Спокойный... Зачем мне нужны были эти объявления? Угрозы полицией? Все, что мне было необходимо в этой жизни — бесконечный голос Эрны. Не остается ничего, кроме него. Голос наполняет меня до краев, заполняет все вокруг. Вязкий, как патока. Он заменяет воздух, и я вдыхаю его, но не могу выдохнуть обратно.

Я пытаюсь открыть глаза, но веки будто склеены, не хотят подниматься. Но мне кажется, что я вижу какое-то поле, маленькую часовню. Я слышу звон колоколов, который переплетается с голосом Эрны. Они звонят как-то особенно громко, отдаваясь вибрацией в моей грудной клетке. Звон словно мешает биться моему сердцу.

Воздух наполняет сумасшедшая смесь запахов трав: розмарин и лаванда, зверобой и мята, гвоздика и миндаль. Во рту растекается вкус гречишного меда, который постепенно сменяется привкусом перезрелой, пьянящей вишни. Травы, колокола, мед и вишня. А еще эфемерный голос, который заполнил мои вены и легкие, который стал неотъемлемой частью меня.

Кажется, стоит протянуть руку, и я прикоснусь к вечности. Я стану ее самым лучшим другом.

Сердце будто замедляется, спотыкается и останавливается. Колокола замолкают.

=====

*г’ — картавый звук «р».

**Bereit — готов.