Против целого мира (гет)

Жить в доме Лестрейнджа оказалась на удивление легко и приятно. Да и беременность стала протекать гораздо легче — теперь Лукреция чувствовала себя совершенно здоровой. Оказавшись вблизи темного источника, ребенок успокоился и перестал мешать матери колдовать. Сам же Рабастан оказался внимательным и гостеприимным хозяином. Не задавая лишних вопросов, приносил ей любые книги из библиотеке, выделил эльфа, регулярно интересовался самочувствием, и даже однажды приволок кучу детских вещей для своего будущего крестника.

Общение Лукреции с хозяином дома сводилось к не совсем регулярным совместным завтракам, обедам и ужинам. Она продолжала работать и часто была занята в Мунго, Лестрейндж же пропадал по своим делам — у него был небольшой завод по производству тканей, доставшийся в наследство от отца.

В мае девушка была вынуждена уйти из Мунго и все свободное время стала проводить в доме, иногда выбираясь на прогулки в близлежащий лес. Сначала ей было трудно привыкнуть к новому распорядку дня, но постепенно она привыкла. Вышила несколько детских костюмчиков. Найдя, в подвале лабораторию, сварила некоторые зелья, на которые у нее обычно не хватало времени. Больше времени стала проводить в компании Рабастана, стараюсь восполнить дефицит общения и узнать свежие новости.

Им так и не удалось ничего узнать о гибели Регулуса. Они старательно собирали все слухи, но правда оставалась неизвестной.

Схватки начались неожиданно — вечером тридцать первого июля. Рабастана уже не было дома — он отправился к брату, чтобы провести все необходимые ритуалы на Лугнасад — и Лукреции пришлось справляться самой. По сквозному зеркалу она вызвала целительницу, с которой заранее договорилась. Пожилая француженка абсолютно не удивилась желанию англичанки воспользоваться ее услугами — она была хорошо известна по всей Европе и принимала роды во многих странах, особенно в деликатных случаях, когда будущие родители желали сохранить инкогнито.

Вместе с боем часов в комнате раздался первый крик младенца. Наследник Блэков родился ровно в полночь. Вернувшийся после часа ночи Рабастан застал мать с ребенком на руках. Вокруг суетились эльфы, А Лукреция прижимала к себе крохотный живой комочек и рыдала. Сын унаследовал от отца глаза и цвет волос...

Еще до конца ночи они провели ритуал крестничества. Связи, созданные в одну из главных магических ночей года — очень крепки. Им даже не пришлось идти далеко — любая поляна поблизости от источника могла стать местом Силы.

Все для ритуала было готово заранее. Небольшой нож, острая иголка, две чаши разных размеров, специальный медальон с тайником, бутылка молодого красного вина и хлопковая ткань, на которой Лукреция сама вышила герб рода Лестрейндж.

Опираясь на руку Рабастана, Лукреция с большим трудом дошла до намеченной заранее поляны и опустилась на колени, осторожно держа на руках младенца. Лестрейндж разложил на камне принесенные с собой вещи и налил в большую чашу вино. После чего тоже опустился на колени, взяв чашу обеими руками.

Аккуратно придерживая сына, Лукреция уколола его палец иглой и отсчитала восемь капель крови, одна за одной, упавших и растворившихся в бордовой жидкости. После этого она взяла нож и надрезала уже свою ладонь, добавляя в вино еще двадцать пять капель крови. Рабастан сделал три глотка из чаши и опустил ее на землю. Приняв из рук женщины нож, он почти зеркально повторил ее действия. Надрезал ладонь и позволил крови стекать уже в меньшую чашу. Когда ее дно полностью покрылось кровью, Лукреция опустила в чашу два пальца и поставила ими красную точку на лбу своего сына. Мужчина срезал локон с макушки ребенка и положил его в подготовленный медальон, который после опустил в чашу с вином. Потом Лестрейндж поднялся с колен и взял приготовленную ткань, наклонился к Лукреции, которая передала ему малыша.

— Признаю тебя своим крестным сыном, и нарекаю Финеасом Регулусом Лестрейнджем. Клянусь защищать, обучать и оберегать тебя. Да будет магия мне свидетелем, — прозвучали первые слова за время всего ритуала.

Чаша с вином засветилась. Дрожащими руками Лукреция достала из нее медальон, затем очень медленно поднялась, и надела его на шею Рабастана. Внезапно деревья пришли в движение, однако люди на поляне не замечали разбушевавшейся магической стихии. Медальон светился ровным белым светом, свидетельствуя, что клятва принята.

Несколько минут спустя, когда ветер успокоился и исчезло свечение, женщина взяла на руки своего сына и залечила место укола, после чего заживила и порез на своей руке. Она дождалась, пока мужчина разлил по поляне оставшееся вино и уничтожил свою кровь из маленькой чаши. Залечив и его порез, она оперлась на его руку, и они медленно двинулись в сторону дома.

Вечером того же дня Рабастан нашел Лукрецию в детской — она сидела возле колыбели спящего сына и не сводила с ребенка взгляда.

— О чем ты думаешь? — неожиданный вопрос заставил молодую женщину вздрогнуть.

— Какая судьба его ждет? Сейчас я даже не могу дать сыну настоящую фамилию... А что будет дальше? — она с нежностью и тревогой посмотрела на ребенка.

— Не переживай, он вырастет настоящим Блэком и однажды вернет славу этому древнему Роду, — мужчина подошел ближе и склонился над колыбелькой.

— Как жаль, что Регулус не увидел сына... Он был бы счастлив, — женщина печально улыбнулась.

— Он видит и защищает его, как и другие предки, помни об этом.

— Я знаю, но… — она замолчала, пытаясь подобрать слова.

— Не бойся, у Финеаса все будет хорошо, — Рабастан не удержался и положил руку на плечо женщины.

— Я хочу в это верить, — Лукреция накрыла ладонь мужчины своею и посмотрела на него снизу вверх. — Спасибо тебе, Рабастан.

— За что? — усмехнулся он. — Я лишь выполняю свою часть договора.

— За то, что ты рядом... Я этой зимой успела почувствовать, насколько тяжело быть одной, не зная что будет завтра, и не имея возможности просить о помощи... Это страшно, когда оказываешься один против целого мира.