Повернуть вспять (гет)

Гарри замер на пороге, не понимая, что происходит. Он поежился — из приоткрытого окна тянуло морозным воздухом. Рон по-прежнему не шевелился.

— Рон, что случилось? В чем дело? — Гарри старался говорить спокойно, но тревога охватывала его все сильнее.

За спиной он услышал торопливые шаги по лестнице, вслед за тем в комнату почти вбежала Джинни. Собранные в узел волосы немного растрепались, а из-под закатанных рукавов виднелись обнаженные руки, украшенные хлопьями пены. Видимо, она помогала убирать со стола в кухне, на первом этаже. Гарри вздохнул — это значит, что грохот слышали все в Норе. Джинни удивленно перевела взгляд с Рона на Гарри, а затем на останки стула, после чего прошипела:

— Вы тут с ума посходили, что ли?!

Не успел Гарри открыть рот, чтобы ответить, как откуда-то снизу раздался обеспокоенный голос Молли:

— Джинни, детка, что там за шум?

Джинни выразительно посмотрела на Гарри, словно говоря: «Ну вот, добились своего!» Но все же ответила матери:

— Мам, все нормально, просто Рон с кровати грохнулся. Все хорошо! — после чего плотно прикрыла дверь и спросила: — Ну, что у вас тут?

Гарри только пожал плечами и движением головы указал на Рона, который внезапно повернул к ним свое бледное лицо и взмахнул чем-то, что до этого сжимал в ладонях. Его взгляд был полон отчаяния, и ему стоило большого труда начать говорить. Наконец, он сказал:

— Это все моя вина. Это я во всем виноват. А теперь она погибла, ее больше нет! — он скомкал бумагу, которую держал в руках, и бросил ее под ноги Гарри.

Это оказалась рождественская открытка. На кусочке картона яркими праздничными цветами переливалась наряженная елка, а за окном медленно опускались пушистые хлопья снега. Внутри были написаны пожелания и поздравления от всех Уизли, кто гостил в Норе. Это была та самая открытка, в которой утром сонный Гарри поставил свою подпись. И на ее обратной стороне ярко-зеленым выделялся почтовый штемпель: «Адресат не найден». Джинни тихонько ахнула, прочитав это из-за плеча Гарри, и села на его кровать напротив брата.

— Рон, может, просто почта в праздники плохо работает? Мало ли, что могло случиться?.. — она пыталась подобрать слова, чтобы его успокоить, хотя и сама себе не верила.

Рон вскочил с кровати и начал метаться по комнате из стороны в сторону. Почти крича, он ответил сестре:

— Не смеши меня! Такого никогда не случалось — никогда! Совы всегда находят адресатов, где бы они ни были, да хоть на краю света. Если человек жив, то он получит письмо где угодно. А уж какая-то Австралия!.. — он обернулся к Гарри: — А помнишь, помнишь, когда ты писал письма Сириусу, когда он скрывался на Гриммо? Его там никто достать не мог, а совы находили…

В отчаянии Рон снова сел на кровать и опустил голову. Когда он заговорил снова, в его глазах блеснули слезы:

— Вы ведь не знаете — это я виноват. Где-то месяца два назад мы с Гермионой поговорили и решили, что мы все-таки больше друзья, чем… Ну, вы поняли. Решили, что лучше все будет, как раньше. И все было хорошо. Но если бы мы и сейчас были вместе, я бы поехал в Австралию с ней, и ничего бы не случилось! С Гермионой все было бы в порядке! Я должен был остановить ее…

Гарри перебил его:

— Успокойся! Во-первых, будь вы хоть сто раз вместе, она бы все равно уехала одна, сам должен понимать. А во-вторых… Во-вторых, она жива. Это я могу сказать совершенно точно.

И Джинни, и Рон уставились на него со смесью надежды, изумления и недоверия. Не дожидаясь их вопросов, он подошел к своей кровати и вытащил из-под нее чемодан, продолжая рассказывать:

— Когда Сириуса убили, я никак не мог смириться. Никто не видел его тела, а заклятье, попавшее в него, могло быть и не смертельным. Я не верил в его смерть несмотря ни на что, до тех пор, пока не встретился с ним, когда использовал Воскрешающий камень. И я пытался связаться с ним. Много раз пытался…

С этими словами Гарри вытащил из бокового отделения чемодана множество писем. Одни были маленькими, свернутыми в несколько раз и спрятанными в крошечные конвертики, другие — объемными, состоящими из целой стопки листов. И на каждом, независимо от размера, стоял безысходно черный штемпель «Адресат скончался». Не меньше сотни писем, пестреющих этим клеймом, с шуршанием посыпались из рук Гарри на кровать и на пол. В комнате повисла гулкая тишина. Ее нарушила Джинни — едва сдерживая слезы, она вымолвила:

— О, Гарри… Почему ты молчал?

Вместо ответа он покачал головой. Все трое еще немного помолчали, но на этот раз их молчание было прервано стуком, после чего дверь приоткрылась и в комнату заглянула Элайза. Мгновенно почувствовав неладное, она неуверенно взмахнула рукой:

— Привет, ребята! А я только что приехала, меня миссис Уизли сюда отправила — сказала, вы все здесь. У вас что-то случилось?

В одну секунду Джинни оказалась рядом и втащила подругу в комнату, притворив за ней дверь. После обмена приветствиями друзья рассказали ей об исчезновении Гермионы. Элайза села в кресло в углу, поджав под себя ноги. Волосы, как и всегда, заплетенные в две косички; самые обычные маггловские потертые джинсы; вязаный свитер с узором из снежинок и оленей — весь ее облик идеально вписывался в обстановку Норы. Уютно устроившаяся в стареньком кресле, она казалась неотъемлемой частью дома, как будто всю жизнь прожила здесь. После услышанного она обхватила себя руками, будто ей стало зябко; взгляд ее был полон тревоги.

— И что же мы будем делать? Где искать Гермиону? — голос Элайзы прозвучал твердо — она готова была отправиться хоть сейчас.

Джинни довольно улыбнулась — она и не сомневалась в своей подруге. Покосившись на ребят, она с усмешкой отметила их удивление. И Гарри, и Рон (особенно Рон) выглядели изумленными ее решимостью, ведь они привыкли считать Элайзу тихой и нерешительной девочкой.

С первого этажа раздался голос Молли:

— Джинни, Рон, Гарри! Кто-нибудь, подойдите к камину в гостиной — с вами хотят поговорить!

Все трое переглянулись. Они не ждали ни с кем разговора, поэтому их недоумение быстро сменилось любопытством, и они поспешили вниз. Элайза тоже спустилась вслед за ними, но замерла на пороге, как только увидела картинку в камине.

— Конечно, примчались всей толпой, кто бы сомневался! — вместо приветствия насмешливо протянула Панси Паркинсон. В камине виднелся кусочек ее шикарной комнаты: пушистый белоснежный ковер, на котором девушка сейчас и сидела, и резная ножка диванчика, переходящая в изящный подлокотник. С дивана на секунду свесилось лицо Блейза Забини. Молча помахав всем рукой, он вновь исчез из поля зрения, предоставив вести беседу Панси.

— И вам привет! — ответила Джинни. — Мы вас завтра ждем?

Симпатичное личико Панси омрачилось. Нахмурившись, она оглянулась на Блейза, но, по-видимому, не получив от него никакой поддержки, с сомнением в голосе ответила:

— Похоже, что нет. У нас тут возникли… сложности. В некотором роде. В общем, придется срочно возвращаться в Малфой-мэнор.

Из-за границы видимости камина вновь появился Блейз и, бесцеремонно подвинув Панси, уселся рядом с ней. По его уставшему и слегка опухшему лицу было понятно, что Рождество удалось на славу. Особенно это бросалось в глаза рядом с безупречной Паркинсон, прическа и лицо которой, как всегда, наталкивали на мысли о часах, проведенных в салоне. Отхлебнув что-то из бокала, Блейз вклинился в разговор:

— Да уж, Панси — просто мастер описывать ситуацию. У нас не сложности, у нас катастрофа. Малфой пропал.

Если Блейз и любил драматизм, настолько бурной реакции на свои слова он точно не ожидал. Слизеринцы в замешательстве наблюдали, как их собеседники, перебивая и перекрикивая друг друга, пытаются что-то сказать. Наконец, перекричав остальных, Гарри сказал:

— Похоже, у нас общая… как ты там выразился? А, катастрофа. Вы можете прямо сейчас через камин переместиться к нам? Есть разговор.

Переглянувшись, Блейз и Панси одновременно кивнули. К счастью, они сразу поняли, что Гарри не шутит, и не стали тратить время на лишние расспросы.

Через несколько минут Джинни, дожидавшаяся новоприбывших в гостиной, поднялась вместе с ними в спальню Рона и Гарри. Те уже были там, как и Элайза, не участвовавшая в каминной беседе. Увидев ее, сидящую в полюбившемся кресле в углу, Блейз удивленно приподнял бровь и едва заметно кивнул. Панси же не удостоила ее приветствием, а лишь закатила глаза, пробормотав: «Конечно же, и эта здесь!..»

После того, как все устроились, пришло время обмена информацией. Оказалось, что Малфой, поведение которого в последнее время и Паркинсон, и Забини охарактеризовали как странное, на каникулы отказался ехать куда бы то ни было с ними и решил остаться в Малфой-мэноре. Никакие уговоры на него не действовали, и друзья в конце концов смирились. Кроме того, он в довольно грубой форме дал им понять, что компания на праздники ему вообще не требуется. Решив оставить его в покое, Панси и Блейз уехали на каникулы по домам. Когда же они решили написать Малфою и отправили ему поздравительные открытки с призывами опомниться и присоединиться к ним, обоим открытки были возвращены со штемпелем «Адресат не найден». Прежде такого штемпеля никто не видел — Паркинсон сразу же провела невинную разведку у своих родителей, и они, как выяснилось, такого тоже никогда не встречали. И вот теперь они намерены отправиться в поместье, чтобы выяснить, что стряслось с Малфоем и куда он делся.

Гарри, Джинни, Рон и Элайза выглядели все более удивленными на протяжении всего рассказа. Когда и они поведали свою историю об исчезновении Гермионы, недоумение в комнате стало почти физически ощутимым. Рон как раз закончил рассказывать о том, как подумал, что «не найден» означает «мертв», и спросил:

— А как вы сразу поняли, что ничего настолько ужасного не случилось?

— Однажды, когда мне было семь, моя любимая бабушка переехала в Америку, — негромко ответила Панси. — Она со мной даже не попрощалась, просто в один прекрасный день родители сообщили мне об этом. Я очень расстроилась и обиделась на нее и написала об этом письмо. Пошла в нашу совятню и отправила. Бабушке в Штаты… В тот же вечер сова принесла письмо обратно. На нем стоял черный штемпель.

Последние слова Панси произнесла так тихо, что их едва можно было расслышать. Она опустила голову так, что ее густые черные волосы полностью скрыли лицо. Никто не промолвил ни слова, только Блейз осторожно взял ее за руку. Через минуту Панси сама же нарушила паузу — откинув волосы назад и тряхнув головой, словно прогоняя воспоминания, она звонко спросила:

— Надеюсь, я не одна здесь настолько умна, чтобы понять — исчезновение Драко и Грейнджер не может быть простым совпадением.

Рон поднялся с кровати и начал мерить комнату шагами. Задумчиво произнес:

— С одной стороны, конечно, не может. Но с другой — Гермиона же пропала в Австралии. А Малфой — здесь, в Великобритании. Не сходится как-то!

— Стоп! — теперь вскочил с кровати и Блейз. — Когда вы ее видели в последний раз? С чего вы решили, что она действительно уехала в Австралию?

На лица гриффиндорцев набежала тень сомнения. Гарри повернулся к своей девушке:

— Джинни, тебе Гермиона писала что-нибудь из Австралии? — Джинни отрицательно помахала головой. — Вот и нам тоже. Может, она так и не покинула Малфой-мэнор…

Рон, сжав кулаки, резко повернулся к Панси и Блейзу:

— Если ваш хорек ей что-то сделал, я его прикончу, так и знайте!

Все заговорили разом. Перекрикивая шум перебранки, Гарри кое-как успокоил ссорящихся, напомнив, что еще в самом начале общения они договорились не высказываться в адрес Малфоя, потому что каждый раз это приводило к конфликтам. Если у них и установились приятельские отношения, то было ясно, что в этом вопросе общего языка им не найти.

— Ладно, — продолжил он, когда все немного притихли. — В поместье так просто мы не попадем. Нужно сейчас же запросить пропуск на завтра. Сейчас и отправим сову.

Быстро написав несколько строчек на листе бумаги и перечислив имена всех присутствующих, Гарри сунул лист в конверт, заклеил и отдал Рону со словами:

— Пусть Сычик отнесет письмо МакГонагалл. Быстрее мы совы не найдем!

Когда Рон вышел, Джинни занялась размещением гостей. Слегка смущенно она объяснила:

— Панси, Блейз, у нас есть комната для гостей, но дело в том, что мама никогда в жизни не разрешит, чтобы вы ночевали там вдвоем…

— Но мы же просто друзья! — не сговариваясь, в один голос воскликнули оба.

Джинни покачала головой:

— Нет, ребята, шансов — ноль. Она ни за что не согласится, даже лучше не пробовать. Поэтому ты, Панси, будешь спать в моей комнате со мной и Элайзой. Ну, а Блейз, соответственно, останется здесь.

После этих слов девочки вышли из комнаты, направившись в спальню Джинни, а Гарри достал из-за шкафа раскладушку, по ходу поясняя для скептически хмыкнувшего Забини:

— Мы, конечно, можем перетащить сюда кровать из гостевой спальни, но уже поздно и неохота, честно говоря. Так что кто-то из нас — я или Рон — ляжет на раскладушке, а ты займешь кровать.

Как только раскладушка была установлена между двумя кроватями, Блейз тут же растянулся на ней, закинув руки за голову. Рассмеявшись над оторопевшим Гарри, он заявил:

— Забей, Поттер! Я и здесь отлично высплюсь. Ты же не думал, что я, словно кисейная барышня, могу уснуть только на перинке?

Гарри почесал в затылке, не зная, что и ответить. А Забини продолжил, мечтательно улыбаясь:

— Эх, вот были времена… Помню, я сбегал из дому за лето по три раза, не меньше. Мать выслеживала меня по всем знакомым и по гостиницам. Магией пользоваться я не мог — Надзор же, поэтому мы с Малфоем брали маггловскую палатку, кое-какую еду и спальные мешки и зависали на неделю-две в каком-нибудь лесу. Как надоедало — возвращались. Круто было… Смотри ему не говори, что я рассказал — он меня убьет за такие истории! Так что, даже если бы ты сказал, что придется спать на полу, поверь, Поттер, я бы не слишком огорчился.

Гарри оставалось лишь покачать головой, прилагая все усилия, чтобы себе это представить. Но тут же расхохотался, когда воображение нарисовало ему Малфоя в маггловском спальном мешке. Вошедший в этот момент Рон с удивлением обнаружил смеющихся над чем-то в голос Гарри и Блейза.

В это же время в спальне у девочек обстановка была более напряженная. Джинни так же, как и Гарри, начала устанавливать раскладушку. Когда Панси увидела это и поняла, зачем нужно это странное приспособление, она едва не потеряла дар речи. Справившись с возмущением, она своим самым милым голоском поинтересовалась:

— Джинни, милая, ты же не думаешь, что я стану спать на этом? Я все понимаю, но это же просто опасно для жизни, не говоря уже, что я к такому не привыкла!

Элайза, робко присевшая на свою кровать, в компании Паркинсон чувствовала себя явно не в своей тарелке. На свою беду, она решила вмешаться, не желая, естественно, ничего дурного:

— Панси, ты можешь лечь на мою кровать, а я посплю на раскладушке…

Не успела она договорить, как разразилась буря. Джинни никак не могла ожидать, что соседство с Элайзой так взбесит Панси. Поначалу показалось, что та не может поверить, что Элайза вообще что-то ей сказала. Взбешенная, она повернулась к девушке. Можно было подумать, что она сейчас вцепится в нее и разорвет, но она лишь продолжала сверлить ее яростным взглядом. Когда Панси заговорила, голос ее сочился ядом, хотя и был не громче обычного:

— А ты, ангелочек, вызвалась мне помочь, да? Думаешь, я не вижу тебя насквозь? Я лучше буду спать на помойке, чем в кровати, которую ты мне уступила. А то, не дай Мерлин, заражусь твоей чертовой добродетелью!

Джинни в полном недоумении наблюдала эту необъяснимую для нее сцену. Элайза же не выглядела удивленной — напротив, на ее лице было написано, что хотя ее это и огорчает, но вполне привычно. Закончив говорить, Панси развернулась так резко, что длинные волосы взметнулись вверх, и выскочила за дверь.

— Это как понимать? — обратилась за разъяснениями Джинни.

— Джинни, все в порядке, правда. Пожалуйста, ни о чем не спрашивай меня, я очень тебя прошу. Я потом тебе все объясню, — голос Элайзы дрожал, и весь ее вид говорил о том, что не все в порядке. Но Джинни решила отступить в этот раз и не мучить расспросами огорченную подругу.

Панси влетела в спальню мальчиков без стука, нараспашку открыв дверь. Она глубоко дышала, словно пробежала большое расстояние. Гарри и Рон еще не успели ничего сказать или спросить, когда Блейз, встретившись с ней взглядом, вскочил с раскладушки. Панси зло прищурилась и указала вытянутым пальчиком в сторону двери:

— Она! — это было все, что она сказала.

Блейз обреченно поднял глаза к потолку:

— Панси, не драматизируй. Она ничего тебе не сделала, а ты мне обещала.

Понемногу девушка начала успокаиваться. Опустив глаза в пол, она хотя и капризным, но уже почти спокойным тоном заявила:

— Она мне предложила свою кровать. Представь, Блейз! Разве она не милашка?

Он в ответ пожал плечами:

— Спи на раскладушке.

— Все шутишь? Я — на раскладушке? Да ни за что!

Забини глубоко вздохнул. Иногда эти капризы доводили его до бешенства, но без них не было бы Панси. Сейчас ее прихоть хотя бы немного обоснована, не то что множество других, которые с детства приходилось терпеть ему и Драко. Причем, давно стало ясно, что проигнорировать ее выйдет себе дороже. В лучшем случае, плохое настроение Паркинсон отражалось на всех окружающих. В худшем же — она затаивала обиду, что аукалось потом в самый неподходящий момент. Ко всему прочему, в хорошем расположении духа она была гораздо симпатичнее и приятнее, чем в плохом. Блейз терпеть не мог огорчать ее и почти всегда шел Панси навстречу, что сделал и в этот раз. Обернувшись к не решавшимся вмешаться Гарри и Рону, он спросил:

— Где эта ваша гостевая спальня?

Как только Рон объяснил, как пройти в нужную комнату, Блейз и Панси вышли. В ответ на вопросительный взгляд друга Гарри только махнул рукой — дескать, кто их разберет, этих слизеринцев.

Когда стараниями Забини в спальне Джинни стало на одну больше кроватей и настолько же меньше места, Панси окончательно успокоилась и смирилась с вынужденным соседством. Или сделала вид, что смирилась…

Утро выдалось солнечным и ясным. Как ни странно, но после вчерашних волнений настроение у всей компании соответствовало погоде. Несмотря на то, что тревога за пропавших друзей не оставляла их, но ей сопутствовала решимость вытащить их из любой переделки. Как говорится, утро вечера мудренее, и при свете нового дня все сомнения в связи двух исчезновений развеялись. Все согласились, что подобных совпадений просто не бывает.

Во время завтрака в кухню влетел Сычик с ответом на вечерний запрос. Ровные строчки, написанные аккуратным почерком директора, сообщали о том, что их с радостью ждут в школе и что калитка будет открыта для них ровно в час пополудни. Для родителей Джинни и Рон сочинили историю про грандиозную новогоднюю вечеринку в Малфой-мэноре, на которой будет вся школа, которую никак нельзя пропустить и к которой просто необходимо готовиться заранее. Молли, хоть и поворчала немного, но согласилась, а Артур, незаметно подмигнув, пожелал повеселиться как следует.

Прибыв в поместье в назначенное время, компания разделилась: гриффиндорцы отправились в спальню Гермионы, слизеринцы — в комнату Малфоя. Конечно, они не ждали найти их там, но хоть какие-то зацепки могли остаться. Гарри, Рон, Джинни и Элайза влетели в спальню девочек и с нетерпением начали все обшаривать.

Рон в замешательстве остановился у пустой тумбочки Гермионы. С грустью в голосе произнес:

— Здесь ничего. Похоже, она все-таки уехала…

— А вот это вряд ли! — ответил ему Гарри, вытаскивая из-под кровати набитый чемодан. Вскоре оказалось, что зимняя куртка тоже на месте.

— Выходит, она не покидала поместье… Куда же она делась? — нахмурилась Джинни.

Результаты поисков присоединившихся к ним Панси и Блейза были аналогичны — чемодан на месте, никаких признаков, что Малфой покинул школу. Расстроенные, все молчали, не зная, что теперь предпринять и где искать пропавших. Никаких улик, ничего, за что можно было бы ухватиться… В воцарившейся тишине негромкий голос Элайзы заставил всех вздрогнуть:

— Мне кажется, у меня есть одна мысль, где может быть Драко.

Блейз напрягся, предугадывая реакцию Панси. Та язвительно процедила, не спуская прищуренных глаз с Элайзы:

— Почему же я не удивлена? Конечно, у тебя есть мысль. Если бы ее не было, я бы тебя точно придушила.

Джинни только ахнула. Что за странные отношения между Панси и Элайзой? Раньше она и не замечала между ними такой ненависти, вернее, ненависти со стороны Паркинсон. Но лишь сейчас начав вспоминать, Джинни заметила, что прежде они практически не пересекались. Если Панси подсаживалась к ним в Обеденном Зале, Элайза сразу вспоминала о каких-то неоконченных делах или ссылалась на головную боль, чтобы скорее покинуть их. Да и сама слизеринка почти никогда не подходила к Джинни, если видела ее с подругой.

Воспоминания и размышления были прерваны еще более нерешительным, чем всегда, голосом Элайзы:

— Я не уверена, но… Пойдемте, все равно нужно проверить.

Вся компания проследовала за ней в парк, не прекращая засыпать ее вопросами. Только Панси — мрачнее тучи — и Блейз ничего не спрашивали и молча шли позади всех. Миновав замерзший пруд, ребята углубились в переплетение дорожек полузаброшенного парка. Чем дальше от замка они удалялись, тем меньше парк был похож на искусственно созданный. Дорожки превратились в тропинки, а затем и вовсе почти пропали, но Элайза продолжала уверенно вести друзей вперед. Лишь пару раз она медлила, но сразу же определяла нужное им направление. Наконец, между деревьями показался старый обветшалый домишко. Местами его крыша провалилась, окна зияли пустыми провалами с острыми зубцами разбитых стекол, а дверь, поскрипывая, болталась на одной петле. В эту-то хибару и привела их проводница. Пригибаясь, один за другим друзья протиснулись внутрь. От их движений вокруг поднялась пыль. Чихнув, Элайза огляделась вокруг. Найдя взглядом то, что искала, она откинула с пола край ободранного, вытертого ковра, под которым обнаружился люк. Подняв крышку, она не раздумывая спрыгнула вниз, заставив Джинни вскрикнуть и броситься вперед. Но, как выяснилось, прыгать было невысоко. Когда все спустились и осветили крошечное помещение Люмосом, оно оказалось совершенно пустым, но в одной из стен обнаружилась дверь. На двери не было ни замков, ни замочных скважин, но она не поддалась, ни когда Рон потянул ее на себя, ни когда изо всех сил толкнул от себя. Легко коснувшись ладошкой его плеча, Элайза движением головы попросила его отойти.

— У кого-нибудь есть что-то острое? — ее голос слегка дрожал.

Ребята начали переглядываться, но когда Блейз вытащил и передал Элайзе небольшой охотничий нож, все взгляды были направлены на него и полны удивления. Заметив реакцию друзей, он лишь пожал плечами:

— Нет, ну мало ли что! Палочка и сломаться может.

В это время Элайза сделала нечто, что удивило всех не меньше, чем нож Блейза. Только он сам и Панси невозмутимо наблюдали за происходящим. Сжав нож в правой руке, Элайза легонько надавила и провела острием по левой ладони. Порез был маленьким и неглубоким, но кровь выступила моментально. Не теряя ни секунды, она прижала окровавленную руку к двери. Прошло несколько секунд, и дверь бесшумно подалась вперед, открывая совершенно темный проем. Элайза обернулась, обреченно переводя взгляд с одного из друзей на другого. Первым не выдержал Рон:

— Черт возьми, что это все значит?

Ответ прозвучал у него за спиной, заставив оглянуться. На этот раз Панси выглядела, как кошка, поймавшая мышку. Мягким, вкрадчивым голосом она произнесла:

— Это значит, мой милый Рональд, что вы не все о ней знаете. Ведь она — из Малфоев.

* * *

Какими бы разными ни были Гермиона и Драко, но в этот момент их мысли были удивительно похожи: оба пытались понять, почему говорят все эти фразы. После слов Малфоя единственным вопросом, крутившимся в голове Гермионы, был: «Что значит — изменилось?» Желая задать его, она в то же время понимала, что не стоит, более того — нельзя делать это. Но она словно потеряла власть над собой. Как будто со стороны она слышала свой звучащий сдавленно голос. Слово за словом она против воли произнесла:

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «изменилось»?

Пытаясь умоляющим взглядом сказать Малфою, чтобы он молчал, чтобы ни в коем случае не отвечал на ее вопрос, Гермиона прочитала в его глазах ту же беспомощность, что чувствовала и сама — как бы он ни хотел, он не мог не ответить.

— Это. Значит. Что… — самое большее, чего удалось добиться Драко, это паузы между словами. Но он продолжал говорить. В какую-то секунду на его лице появилась радость внезапного озарения, он выхватил палочку и, направив ее на себя, сказал: — Силенцио!

Гермиона улыбнулась: проблема была решена как минимум наполовину. Оставалось как можно быстрее перейти в следующую комнату, где она снимет с него заклятие. Но радость ее была недолгой — что-то пошло не так. Лицо Малфоя исказилось, палочка выпала из его рук. Судорожно сжавшимися пальцами он рванул ворот свитера, падая на колени. Казалось, он пытается и не может сделать вдох… Не теряя времени, Гермиона схватила его палочку и крикнула:

— Фините Инкантатем!

Подбежав к Малфою, она опустилась на колени рядом с ним. Воздух с хрипом врывался и вырывался из его легких. Слишком глубоко вдохнув, он сильно закашлялся. Прошло несколько минут, прежде чем дыхание более или менее выровнялось, и он смог подняться. Стараясь прогнать из головы все мысли, которые не стоило произносить вслух, Гермиона сказала:

— Мы должны как можно скорее уйти отсюда. Это плохо кончится.

Малфой кивнул, не говоря ни слова, и направился в сторону двери. Глядя ему в спину, Гермиона вдруг поняла, какой вопрос она должна ему задать. Возможно, это ее единственный шанс узнать правду!

— Малфой! — Он остановился. — Что в Тайной Комнате? Зачем тебе так нужно туда попасть?

Быстрым движением он распахнул дверь и повернулся к Гермионе. Стоя на пороге, он широко улыбнулся и произнес с издевкой:

— Слишком поздно, Грейнджер. Не успела! — и сделал шаг назад.

Вскрикнув, Гермиона рванулась к двери. Он спятил! Они же не знают, что там, они еще даже не проверили! На бегу вытаскивая волшебную палочку, она переступила порог и вдруг резко ощутила, как что-то отпустило ее. Словно она освободилась от оков, сдерживавших ее секунду назад. Гермиона вновь могла контролировать свои слова — молчать или говорить, и что именно говорить, опять решала она сама. Малфой, испытавший все эти ощущения чуть раньше, снисходительно наблюдал за эмоциями на ее лице. Наконец, он сказал:

— Ладно, хватит наслаждаться жизнью. Неизвестно, что у нас в этой комнате. Давай, как прошлый раз — спина к спине, палочки наготове.

Гермиона с готовностью кивнула и повернулась спиной, одновременно разглядывая помещение. Теперь они явно оказались в слизеринских подземельях. Зал выглядел совершенно не тронутым битвой. Длинный и узкий, со стенами из темного необработанного камня, он казался еще более мрачным оттого, что в нем не было окон. По сторонам у стен стояли скамьи темного дерева, а единственным украшением стен были гобелены с изображением змеи на зеленом фоне. В зале было холодно и сыро, а сквозняк сейчас был здесь единственным полноправным хозяином. У Гермионы по коже пробежали мурашки, когда она почувствовала, как сквозняк пошевелил ее длинные волосы, рассыпавшиеся по спине.

Медленно, шаг за шагом они продвигались вперед, к следующей двери. Когда середина зала уже была близка, Малфой вскрикнул и резко остановился. Попытавшись обернуться, Гермиона и сама не сдержала возглас боли и неожиданности — она не могла повернуть голову, словно кто-то держал ее за волосы сзади. Не скрывая раздражения, она крикнула:

— Малфой, что за идиотские шутки! Отпусти немедленно!

Но натяжение все усиливалось. Пытаясь хоть как-то извернуться, чтобы увидеть происходящее за спиной, Гермиона едва не вывернула шею, но единственное, что стало ей понятно — у Малфоя проблемы посерьезнее, чем у нее. Он вел ожесточенную борьбу с кем-то или чем-то, что, видимо, и не давало Гермионе обернуться. Не успела она подумать об этом, как ее внимание привлек звон упавшего металлического предмета. Опустив взгляд, Гермиона обнаружила у своих ног один из ножей Малфоя. Присев так низко, как она только могла, не выдернув себе все волосы, она потянулась за ножом. Еще немножко, еще чуть-чуть… Вот она уже коснулась его кончиками пальцев… Есть! По-прежнему не понимая, что происходит за ее спиной, Гермиона постаралась разглядеть хоть что-то в отражении на ноже. От увиденного она едва его не выронила.

Малфой боролся не с кем-то. Гермиона не могла поверить своим глазам, но когда одна из длинных волнистых прядей, лежавших на ее плече, вдруг изогнулась змеей и плавным движением уползла ей за спину, отрицать стало невозможно — Малфоя пытались убить собственные ее, Гермионы, волосы. Теперь она уже физически почувствовала, как гибкие пряди, извиваясь, живут собственной жизнью. Завизжав, она вцепилась пальцами в волосы и потянула из всех сил, пытаясь освободить Драко, шея которого уже полностью была опутана сжимающейся петлей из ее кудрей. Никакого успеха это не принесло. Тогда Гермиона, изо всех сил сжав рукоять ножа, полоснула по своим волосам…

И в то же мгновение все ее тело пронзила невыносимая боль. В глазах потемнело, но Гермиона продолжала кромсать свои волосы, чувствуя, как от боли слабеет ее тело, как пол плывет под ногами. Уже не сдерживая слез, из последних сил она поднимала и опускала нож, до тех пор, пока не почувствовала, что натяжение исчезло, ее больше ничто не держит, и она падает на пол, падает, падает, падает…

Гермиона очнулась на холодном каменном полу. Некоторое время она смотрела на свою руку, по-прежнему, сжимавшую нож, и обрезки волос вокруг, припоминая предшествовавшие ее обмороку события. После чего она перевела взгляд на лежащего чуть в стороне Малфоя. Он не шевелился. С трудом преодолевая слабость, Гермиона поднялась на ноги и, слегка пошатываясь, подошла к нему. Ради Мерлина, только бы он был жив!.. Шею Драко все еще обвивали каштановые пряди, но теперь они были бесполезными обрезками, а не ядовитыми змеями, как совсем недавно. Стряхнув их, Гермиона обнаружила на его коже широкие багровые рубцы. Стараясь не задеть их, она собралась было проверить пульс, но в этот момент Малфой пришел в себя и приподнялся на локтях. Несколько секунд он пристально смотрел на нее, после чего спросил:

— Где мой нож?

Гермиона протянула его. Вопреки ее ожиданиям, Малфой не стал убирать его, а, держа в руке, поднялся с пола и начал приближаться к ней. Выражение, застывшее при этом на его лице, не вызывало доверия. А растянувшая его губы улыбка и вовсе вызвала у Гермионы страх. Отступая от него назад шаг за шагом, она попыталась исправить ситуацию:

— Малфой, я здесь ни при чем. Я ничего не делала. Ты же понимаешь, это все замок… Ты же понимаешь? — в голосе ее отчетливо звучала паника.

Малфой недобро усмехнулся:

— О, конечно, я понимаю. Просто кому-то пришло время сменить прическу.

И так, и эдак поворачивая маленькое карманное зеркальце, Гермиона пыталась оценить масштаб трагедии. Шея казалась ей теперь слишком тонкой и совершенно беззащитной. Хорошо хотя бы, что уши прикрыты! Волосы и будучи длинными почти не поддавались укладке, а теперь и вовсе торчали в разные стороны.

— Малфой. Ты. Чертов. Псих, — произнесла Гермиона, подчеркивая каждое слово. — На кого я теперь похожа?

Драко, устроившийся на одной из скамеек, поглощал волшебный обед и не спешил с ответом. Скептически осмотрев ее, он наконец вынес вердикт:

— Ну, пожалуй, теперь ты похожа на мальчишку. Тощего, лохматого, но довольно симпатичного мальчишку, — ловко увернувшись от брошенной Гермионой упаковки из-под обеда, Малфой рассмеялся и продолжил: — Да не переживай, ты отлично выглядишь! Конечно, твоей заслуги в этом нет. Просто, как и все остальное, стрижки я делаю гениально.