Исход земной цивилизации. Война (гет)

Ривка, белая как мел, продолжала буравить взглядом Александра после окончания собрания с лидерами стран, когда он попросил задержаться своих драгоценных министров. В форме оперативника он выглядел словно командир, напутствующий бойцов перед боем, хотя целью его было мирное урегулирование. Небольшая рация на его груди негромко шелестела, периодически передавая переговоры оперативников, следящих за отбытием президентов из Бад-Тибира.

— Итак, первое, что я хотел бы искоренить, — он взглянул на Новак и Ито, похоже, решив обрубить все зачатки сопротивления на корню, — это общество Иштар. Я давно наблюдаю за вами, и то, что вас пока не бросили за решетку, не означает, что я слеп или глуп. Уже одна мысль настроить канцлера против меня является изменой.

Новак и Ито встрепенулись: они совсем не ожидали ни появления Анкиа, ни того, что им оказался Бен-Эзер, ни того, что он знал об обществе Иштар. Двери в зал для совещаний, в котором они остались, открылись, и в них влетел взмыленный, напуганный, но целый и невредимый Олли Коскинен.

— Мозг не задет, значит, — угрюмо буркнула Ривка, не скрывая иронии и глядя на Новак.

— Коскинен, что за цирк вы устроили? Вы решили прислать Ангелу вместо себя, потому что она более осведомлена о делах общества Иштар? — на одном дыхании рявкнул Александр, и министр Коскинен — человек военной выправки, резко остановился и вытянулся по струнке, но потом его глаза приняли идеально круглую форму и, видимо, собрались вылезти из орбит, когда он осознал, что к нему обращается мертвый жених канцлера.

— Бен-Эзер? — он ошеломленно захлопал глазами, и Александр только выдохнул и сложил руки на груди, с гаденькой улыбкой ожидая, когда же до того дойдет.

Ривка в приступе безнадеги приложила ладонь ко лбу, думая, когда же Александр наиграется. Он был большим любителем устраивать сюрпризы, эта черта была неотъемлемой частью его образа, как и саркастичность, но министры об этом не знали, разве что, возможно, Энгельс. Тот сидел с невозмутимой миной, лениво разглядывая свои ногти. В тот момент, когда лицо Коскинена-старшего стало менять оттенки от белого до красного, затем до зеленого, как будто его сейчас стошнит, нотка фарса всего происходящего почти что превратилась в спектакль вселенского масштаба. Нижняя губа министра обороны задергалась, но он не смог выдавить ни слова.

— Впечатляющая способность менять цвета, — буркнул Александр, — однако советую вам отмереть и все-таки занять место за столом.

Неведомо, скольких усилий Коскинену стоило сохранить спокойствие. Он взял ближайший стул и, деревянно шагая, поволок за собой, скрежеща им по паркету под исказившиеся лица коллег. Сдвинув Новак и сына, он занял место рядом с Ривкой, изобразив вопросительно-недовольный вид. Ривка едва сдержалась, чтобы не закатить глаза, она только перевела взгляд на Александра, мечтая поскорее избавиться от общества министров.

— Итак, как я уже сказал, общество Иштар должно быть расформировано. Ваша штаб-квартира в Тель-Авиве подвергнется обыску. И если еще хоть один анкиец посмеет нацепить символ восьмиконечной звезды, то лишится свободы незамедлительно. Все дополнительные ресурсы, о которых вы говорили на собрании, Ито, будут изъяты.

Надо отдать должное министру здравоохранения, не изменившемуся в лице, а глядящему на господина анкийского мира с подозрением и даже осуждением: ведь тот украл его главное творение — молчаливую Ребекку, лояльность которой теперь едва ли могла быть поставлена под сомнение. Если Ребекка по юности своей могла последовать за обществом, убежденная в их целях, то теперь, когда стало ясно, кем является Великий Анкиа, все попытки отнять власть у его потомков и у него самого виделись бессмысленными. Анкиа соблазнил её, несмышленую глупышку, которая, невзирая на глобальные цели Иштар, конечно же, будет только заглядывать ему в рот. И Ито понял, что совершил самую большую ошибку, когда сделал Ребекку точной копией Инанны, ген которой преобладал над геном Нинурты, благодаря удавшемуся эксперименту. Анкиа увидел в ней ту, кого когда-то любил, и не смог устоять. Вот только если бы она не была столь неуверенной, наивной и влюбленной в него овцой, ей бы, возможно, удалось стать большим, нежели его подстилкой, не способной к неподчинению. Ито желал увидеть в ней Инанну, но вместо этого получилось невнятное подобие того идеала, который он себе представлял. Куда подевалась та эгоистичная, избалованная девчонка, которую они лично взращивали под присмотром земных родителей? Куда делся тот шарм, способность к убеждению и внутренняя сила?

Ито видел свою подопечную периферическим зрением, она выглядела отстраненной и покорной своему господину, который подчинил ее волю, влюбив в себя и, конечно же, трахал без перерыва, видя в ней совсем другую женщину.

Ривка же могла только удивляться, куда же делась вся спесь Ито, который, словно провинившийся ребенок, молчаливо выслушивал обличающие речи Александра пускай и не с опущенной головою, но явно не настроенный перечить. Новак вообще пребывала в странном состоянии, Ривка впервые со времени знакомства сумела уловить ее эмоциональный фон — то была смесь растерянности, непонимания и сожаления. Неужели Ангела посмела испытать сожаление из-за расставания с Анкиа? Конечно же, она и подумать не могла, кто он на самом деле, когда они были вместе… Целых десять лет. От одной этой мысли лицо Ривки невольно перекашивалось, а внутренности скручивало в спираль из-за беспочвенной ревности, ведь, очевидно, Александру было на нее плевать. Тем не менее, воображение услужливо подсовывало Ривке картины их прошлых прелюбодеяний, и она видела в Ангеле соперницу. Субтильная, невысокая женщина с короткой стрижкой и выбеленными волосами была более чем привлекательна, наличие у нее чувства стиля не вызывало сомнений — Ангела обожала светлые юбочные костюмы пастельных тонов, шпильки и лодочки, дополняя свои образы неброскими аксессуарами, вроде тонкого браслета платиновых часов, едва заметных сережек-гвоздиков и иногда цепочек с небольшими подвесками.

-…канцлер МакГрегор, что вы скажете на сей счет?

Ривка выпрямилась, но осознание того, что она слишком глубоко ушла в мысли о своей нелепой ревности, настигло ее вместе с пониманием, что последние несколько реплик она прослушала. Лишь только где-то в памяти мелькало несколько слов: заводы, золото, Нибиру.

— Полагаю, раз в сложившейся ситуации мы не имеем иного выхода, это наиболее правильное решение, — сболтнула она, а Александр с подозрением сощурился.

— При всем моем уважении… Господин, — с трудом выдавил Олли Коскинен, который, видимо, еще не скоро привыкнет к тому, кем оказался Анкиа, — канцлер — ваша жена, а это означает, что ее мнение может оказаться предвзятым.

Ривка выдохнула: следовательно, попала в самую точку, вот только ее отстраненность не скрылась от Александра, который продолжал гипнотизировать ее взглядом.

— Вы хотите вступить в войну, даже отдаленно не понимая всю мощь Нибиру. Земля для них словно муравей для сапога — всего лишь планета с необходимым ресурсом. Сколько времени прошло после вашего присоединения в обществу Ишmар? День? Два? И вы готовы слепо следовать указаниям другого клана? — Александр свирепо уставился на Ито. — Олли, включите голову. Обществу Иштар почти удалось промыть мозги и Ребекке, хорошо, что сознание все-таки включилось в какой-то момент.

Собрание превратилось в односторонний разговор, наполненный сарказмом и яростью Мардука, власть которого пытались попрать те, кого он, можно сказать, создал. После его окончания он вылетел за дверь как подстреленный, оставив Ривку, не сообразившую, что надо ринуться следом, наедине с молчаливыми и обескураженными министрами; отдельные персоны практически получили крепкого отцовского ремня за неподобающее поведение.

— У него всегда проблемы с управлением гневом? — Тодд Коскинен посмотрел на Ребекку, бровь которой непроизвольно изогнулась.

— Это…

— Вы что, серьезно нибируанской крови? — одну из наиважнейших новостей, похоже, не пропустил только Демокритос Врахнос, которому все еще казалось, что он находится в каком-то сюрреалистическом сне. — Как такое… Ито, объясните, как такое возможно?

— Я вас покину, лучше обсудите все и обдумайте, мне надо успокоить Александра… — она и сорвалась с места, словно только что провыла сирена с урока.

— Александр, ага… — буркнула Новак вслед, подав голос впервые с момента, как он раскрыл себя.

Ривка знала, что Ито и Новак подвергнутся допросу, и не очень хотела при этом присутствовать.

Еще никогда она не позволяла себе бежать по коридорам магистрата, всегда вышагивая величественно, согласно статусу. Она увидела спину Александра, на которого в форме оперативника никто не обращал особого внимания, ведь новости не успели разлететься столь быстро, разве что знающие его люди запоздало оборачивались, понимая, что только что увидели перед собой призрака. Внезапно, споткнувшись на ровном месте, Ривка оказалась подхвачена и поставлена на ноги кем-то, шедшим навстречу. Решив не глядя поблагодарить и двинуться дальше, она замерла на месте, увидев перед собой Бена.

— Ты что тут делаешь? — Ривка даже не поверила, что видит перед собой именно его, да еще и в магистрате.

— Мама попросила встретить.

При слове «мама» по отношению к Ангеле Новак Ривку в очередной раз передернуло. Она все еще не могла поверить, что Бен ее сын.

— Канцлер? Вы… — непонятно откуда взявшаяся Дана замерла на полпути, увидев «парня с Гордон бич», который некогда подбивал к ней клинья.

— Дана? — отозвался он с улыбкой.

— Бен? — послышался другой голос, принадлежавший Александру, по нелепому стечению обстоятельств решившему обернуться и увидеть все того же «парня с пляжа».

— Александр? — не менее вопросительно отозвался Бен.

— Ривка! — брякнула Ривка, машинально попытавшись разрядить обстановку, но на нее никто не обратил внимания.

— Ты вроде умер, — невольно вырвалось у Бена, который посмотрел на Ривку с подозрением.

— А ты вроде человек, — как-то угрожающе заметил Александр и тоже посмотрел на Ривку, которая с наиглупейшим выражением лица только пожала плечами.

С Даны, остолбеневшей вмиг, можно было писать картину маслом, так как отмирать она явно не собиралась.

— Какой приятный сюрприз, судя по всему, от общества Иштар! — буквально прошипел Александр в сторону супруги. — И почему я до сих пор об этом не знаю?

— В связи с последними событиями, я, знаешь ли, об этом даже не думала, — тут же обиделась на его тон Ривка, но ему, похоже, и не нужен был ответ, ему нужен был повод позлиться.

После собрания министров Ривка утвердилась во мнении, что Александр умело находил повод для гнева, накручивая себя до состоянии «не подходи — убьет» без посторонней помощи.

— И кто же ты такой?..

— Бенджамин Новак, сын Ангелы, — уж кого, а Бена до точки кипения было довести еще легче, чем Александра, и Ривка почувствовала, что огонек на загоревшемся фитиле всё ближе подбирается к динамиту, когда он не без иронии протянул ладонь для рукопожатия, прекрасно зная, что Александр знаком с его матерью.

— Не надо… — едва успела пробормотать Ривка, когда Александр ответил на рукопожатие с ехидной и злой ухмылкой.

— Великий Анкиа, сын Энки. Очень приятно, — кажется, взвинченный до предела Александр просто упивался самим только ожиданием реакции на свое феерическое заявление, уже не соображая, что несет; Бен всегда его бесил, но сейчас его присутствие стало красной тряпкой просто эпических размеров.

Как же ни тот, ни другой не могли не знать о существовании друг друга? Ведь Александр присутствовал в жизни Ангелы целых десять лет, а Бен не мог не заметить присутствия мужчины в жизни матери. Что-то было здесь нечисто.

— А я — королева Елизавета, — не растерялся Бен, решив, что это шутка, ведь кто в здравом рассудке мог поверить, что видит перед собой господина анкийского мира, да еще и оказавшегося тем самым назойливым козлом, который увел у тебя девушку…

Александр только приподнял брови, сочтя того существом едва ли способным похвастаться интеллектом. Бен же, отчего-то довольный собственной шуткой и принявший вид победителя, не имел ни малейшего понятия о том, что оппонент может говорить правду.

— Ребят, полегче, а то между вами уже скоро электрическое поле образуется, — Дана, придя в себя, решила проявить мужество и встала аккурат между ними, глядя на бывшего преподавателя с укоризной и немой мольбой успокоиться. — Профессор Бен-Эзер, — по старинке назвала его она и тут же изменила тон до глуповатого, намереваясь свернуть с темы, — ваше воскрешение можно назвать чудом или в этом есть какая-то политическая подоплека?

— О’Салливан, исчезните, — негромко бросил он, и Ривке пришлось буквально оттащить вмиг возмутившуюся Дану в сторону.

Воинственно настроенный Бен собрался было произнести еще какую-то реплику, но его окликнули.

— Бен? — Новак, появившаяся из-за угла, застыла в нерешительности, однако, быстро взяв себя в руки, быстрым шагом подошла. — Что здесь происходит? — осведомилась она негромким низким голосом, в котором сквозили нотки неуверенности.

— Я вот не пойму, к чему был весь этот спектакль с его гибелью, Ривка? — Бен без задней мысли указал пальцем в сторону Александра, который, чуть успокоившись, ожидал продолжения шоу.

— Для тебя она канцлер МакГрегор или миссис… Анкиа, — лишь бросил он новую колкость.

— Лол… — буркнула Ривка.

— Бен, спокойно, — Новак еще никогда не выглядела, как запуганная школьница, она взяла сына за руку и крепко сжала.

— Так! — взвизгнула Ривка не своим голосом. — Александр, пошли в мой кабинет, спокойно поговорим.

— Этого с собой захватим? — он повертел перед ним пальцем, словно говоря о каком-то ничтожестве.

— Ангела, будьте добры, сейчас не время для распрей.

Та только кивнула и негромко попросила сына следовать за ней. Ривка, забыв бросить Дане хоть что-нибудь на прощание, подхватила мужа под руку и насильно, но не без труда потащила его прочь под взгляды зевак, ставших невольными свидетелями перепалки.

— Что ты творишь? Ты же Мардук, возьми себя в руки! — проскрежетала она едва слышно.

— Почему ты не сказала, что он — анкиец, да еще и сын Новак? — прорычал Александр, даже не пытаясь успокоиться.

— Да я сама еще в тихом шоке пребываю! — шепотом возмутилась она и буквально толкнула его в свой кабинет, поплотнее закрыв дверь. — Александр, что ты устроил на собрании? Ты только набросился на министров Нинурты и Инанны, не дав им и слова вставить! Они возмущены предстоящим визитом с Нибиру не меньше тебя. Они напуганы…

— Ребекка, — он взял ее за плечи и внимательно заглянул в глаза, — почему ты так спокойна? Словно ничего не происходит?

— Да потому что ты психуешь, а одному из нас уж точно нужно быть в здравом рассудке! И потом, это я должна истерить, ведь мало того, ты попытался запереть меня в Малакате, так теперь каждый анкиец будет знать, кто ты такой! И кто такая я…

— И ты думаешь, это был легкий шаг для меня?

— Так в этом причина твоей истерии? — она осознала, почувствовала, наконец, его внутреннее напряжение.

Его руки были холодны как лед, Александр будто вмиг постарел на десяток лет и теперь выглядел изможденным — плечи его опустились, весь налет ярости куда-то испарился, и перед ней был привычный мужчина, которого она обнимала каждую ночь…

— Ребекка, — позвал он как-то неловко, — я хочу признаться тебе кое в чем, — он опустил руки, словно отступил на шаг, опасаясь за ее реакцию. — Я был не совсем честен с тобой. Я очнулся после комы за день до появления на радарах нибируанского беспилотника…

Она вовсе не изменилась в лице, не готовая принять этого признания после всего произошедшего сегодня. Ривка без комментариев просто развернулась и пошла к выходу, решив, что игнорирование ситуации причинит ей меньше боли, чем моментальная реакция — впадение в истерику.

— Ребекка… — он попытался взять ее за предплечье, но она резко скинула его руку.

— Не надо! — она отскочила на шаг, словно испугавшаяся кошка.

Каждая клетка ее организма сейчас была взрывоопасна, и каждое прикосновение Александра только подстегивало ее к нервному срыву. Та боль, о которой она старалась забыть, которая отошла на второй план после вестей о прибытии нибируанцев, вернулась обратно и усилилась стократ. То одиночество, попытка самостоятельно управлять анкийским миром полностью истощили ее, и Ривка едва сдерживалась, чтобы просто не упасть. Взгляд зацепился за вазу с цветами, и появилась даже мысль пустить ее в ход, как оружие. Всего мгновение, и ваза оказалась в руках Ривки и в ту же секунду разбилась между ней и Александром, никому не причинив вреда, разве что белые розы теперь лежали в осколках и луже на полу, вобрав в себя всю злобу и боль.

— Спокойно, Ребекка, — Александр протянул руку, но Ривка оставалась неподвижной, лишь лицо ее краснело от гнева.

— Это была очередная проверка? Ты должен был сразу сообщить, что очнулся. И я была рядом с тобой, глотая слезы, боясь, что больше никогда не смогу заглянуть в твои глаза… А ты просто лежал там, издеваясь и решая, что со мной делать, — ее голос звучал вроде бы спокойно, но в то же время угрожающе. — Александр, ты видел, как мне плохо и решил испытать меня? Это из-за отмены операции в Сирии? И сколько бы ты еще издевался надо мной, если бы не нибируанский беспилотник?

— Мне нужно было подумать. Я знал, что общество Иштар связалось с тобой. Мне нужно было знать, что ты верна мне… Но ты слепо доверилась им! — попытался оправдать он свой поступок.

— Я почти потеряла веру, что ты очнешься, а ты просто хотел убедиться в моей вере в тебя? После того как ты решил сдать Землю нибируанцам? У общества Иштар были прекрасные уличающие тебя доводы!

— Мне казалось, что это уже решенный вопрос, и что ты согласна со мной, что вступать в войну — неверное решение, которое приведет к чудовищным последствием.

Он сделал шаг на сближение, и осколок вазы хрустнул под его ботинком, заставив Ривку вздрогнуть.

— Если ты уже все решил за нас обоих и раскрыл себя миру, то я тебе больше не нужна… — словно и не слушая его, произнесла она, уже не ведая, что несет.

— Что? — только ахнул он.

— Должность канцлера более не имеет никакого значения, — говорила она вроде бы разумные, но совершенно неуместные слова. — Я была всего лишь посредником, как до меня был им Геб, но теперь ты прекрасно справишься один.

Она была обижена и готова была сказать все, что угодно, лишь бы задеть его. Ривка устала.

— Не впадай в крайности, Ребекка! — он готов был схватиться за голову. — Ты нужна мне как жена, и ты нибируанской крови, теперь твой статус куда более высок, нежели раньше. Ты не можешь все бросить, возьми себя в руки.

Она вложила во взгляд весь скепсис, на который была способна. Ривка засмеялась, но он, привыкший к подчинению, похоже, не осознавал, что натворил; он всегда считал себя богом этого мира и, наверное, разучился понимать такие вещи, как обида, принимая ее за слабость.

— Хорошо, давай выслушаем твою точку зрения. Что ты собралась делать, отказавшись от должности? Если вознамерилась в своей глупой обиде, которая стихнет через пару дней, уйти от меня, то как ты будешь жить? — бездушность его речей в последнее время уже не раз вводила Ривку в ступор; он говорил о своей любви к ней так легко, но были ли для него это просто слова или же истинные чувства?

— Зачем я тебе нужна? — спросила она, не понимая, что же их так долго связывало. — Ты не хочешь слушать и понимать меня, сейчас мне вообще кажется, что мы едва знакомы. За тебя ли я вышла замуж или я была просто ослеплена своей любовью к мужчине, который просто манипулировал моими чувствами?

— Я никогда не пытался манипулировать тобой, но ты знала, за кого ты выходишь замуж, когда давала встречную клятву. И я простил тебе неподчинение, постоянно прощаю, однако ты все равно не видишь разницы между нами. Я твой муж, но также я владею этим миром на законных правах, и именно я его создал, Ребекка.

— Ты пытаешься сменить тему, — бросила она, хотя давно уже пора было просто развернуться и уйти.

Однозначно бросить все и исчезнуть она не могла, потому что назад пути не было, и они оба это понимали, как понимала и Ривка. Будучи голосом Анкиа, канцлером, она хотя бы доводила до мира его требования, но сейчас… Что остается ей сейчас, когда тайны его личности больше нет?

— Теперь я бесполезна, и ты прекрасно это понимаешь.

— Сейчас ты нужна мне, как никогда, ты единственное живое существо на планете, с которым я могу чувствовать себя в безопасности. Невзирая на то, как общество Иштар промыло тебе мозги, ты бы никогда не сделала мне ничего плохого. Теперь ты видишь, кто они? — он помедлил, прежде чем добавить: — Я надеюсь.

— Вижу, что они просто не согласны с твоей точкой зрения.

Он мигом сократил между ними расстояние и заключил ее в крепкие и даже болезненные объятия.

— Ребекка, отключи обиду, ты должна прозреть!

Она отстранилась, когда почувствовала, как ослабли его руки.

— Мне нужно время, Александр, время, чтобы прийти в себя, — Ривка почувствовала крайнее опустошение.

— Времени нет…

Но она уже подошла к двери, намереваясь хотя бы на день отправиться в Тель-Авив, чтобы поразмыслить над тем, как быть дальше. Ривка любила Александра и видела, что и он тянется к ней, словно к спасительной соломинке. Но как и ему ей нужно было время, чтобы взвесить все свои решения, чтобы принять его точку зрения и сделать ее своей, ведь у нее не было иного выбора, кроме как следовать за Александром.

— Эй! — окликнули сзади, и Ривка замедлила шаг вместе с телохранителями, увидев Бена, которого остановил Леви, не позволив приблизиться.

— Все в порядке, — сказала она Марку, и тот с кивком отступил.

— Ты чего? — Бен заметил слезы, застывшие в ее глазах. — Он обидел тебя?

— Нет, все в порядке, я просто немного устала… — она медленно и глубоко вдохнула, стараясь не разреветься прямо здесь.

Бен, видимо, заготовил удивительную речь по поводу Александра, но проглотил все слова, увидев, в каком она состоянии.

— Куда ты идешь?

— Домой, в Тель-Авив, хочу увидеть маму.

Он немного помрачнел и как-то неловко спросил:

— Может, тебе нужна компания?

Ривка могла посмотреть на него, как на идиота, но вместо этого обессиленно ответила:

— Как насчет напиться?

Бен немного замешкался — кажется, его предложение было больше проявлением вежливости, ведь он более ни на секунду не забывал, чья она супруга.

— А это…

— Это ничего, если ты сам не против, и только если мы оба примем правду о нас.

Александр, конечно же, будет очень недоволен, но после того, что он сделал, у Ривки была фора касательно необдуманных поступков. И потом, она не собиралась делать ничего плохого.

* * *

Они почти всю дорогу молчали, окруженные телохранителями, на которых Бен поглядывал с осторожностью, словно боялся, что они вот-вот скрутят его и опрокинут ничком на асфальт. Он смотрел на Ривку, когда они вышли из автомобиля возле ее любимой уличной кафешки на перекрестке Бен Гурион и Дизенгофф, а она, похожая на изваяние, только сейчас сняла пиджак, оставшись в рубашке без рукавов, и глубоко вздохнула. Пока они делали заказ возле кассы, охрана рассредоточилась по небольшому узкому парку, служащему разделительной полосой для Бен Гурион Рехов.

— Марк, будь другом, сгоняй за голдстаром, — она протянула свою кредитку темноволосому парню с большими серыми глазами, отдающими льдом. — По две темного и светлого.

— Да, мэм, — без возражений ответил тот, принимая пластик и, сказав что-то коллегам, отчалил к светофору, отчаянно потея в своей накрахмаленной рубашке, совершенно не подходящей для сорокоградусной жары.

Мимо, позвякивая звонками, проехала парочка на зеленых прокатных тель-авивских велосипедах, забрав за собой взгляд Ривки. Она очнулась от транса, только когда они скрылись из виду, присела на вмонтированный в землю железный стул и словно только сейчас заметила Бена, наблюдающего за ней в безмолвии.

— Бен, — неловко начала она, — расскажи мне, как же так получилось, что никто не знал, что ты сын Новак?

Ривка почему-то решила, что эта тема слишком личная, ведь она понятия не имела, кем являлся Бен. Он только вздохнул и, налив им по стакану воды с лаймом и мятой, графин которой принес официант, посмотрел на нее, на миг поджав губы.

— Это длинная и грустная история, а тебе, я полагаю, сейчас и так мыслей хватает…

— И всё же? — она едва ли выглядела заинтересованной, но упорно продолжала смотреть на него, ожидая ответа.

Бен облокотился на спинку неудобного кресла, думая, с чего начать.

— Я не появлялся в этой части планеты до твоего переезда в Израиль. Как ты понимаешь, семья выдуманная, как и работа. Точнее, эти люди действительно считают меня сыном, но это ненадолго. С ними скоро вновь поработают гирсу.

— Да, я уже ничему не удивляюсь, — протянула она безжизненно. — Хотя нет, я, пожалуй, удивлена, что тебя не знает твоя двоюродная сестра — Летти Хендерсон.

Бен хмыкнул, крутя между пальцами запотевший на жаре стакан с ледяной водой.

— Ты бы знала, как удивился сегодня я, узнав, кто такой Александр, — уклончиво перевел тему он, но по тишине в ответ понял, что разговора о его прошлом не избежать. — Летти Хендерсон родилась после того, как я покинул анкийское сообщество. Я очень долго жил в Америке среди людей, Ривка, — в его голосе прозвучало сожаление, сожаление от того, что Бен собирался озвучить. — Во время Второй Мировой погиб мой отец.

— Я слышала, что он погиб при исполнении.

— Эскадрилья истребителей, замаскированных под самолеты того времени, была прислана с Лахму, чтобы уничтожить развернутую в Британии немецкую базу. Мы с отцом были среди пилотов. Я был под его командованием, — он на миг остановился, отдаваясь тяжелым воспоминаниям, и Ривка уже пожалела, что спросила о его прошлом. — Операция обещала быть легкой, ведь наши истребители были в разы мощнее, да и война уже подходила к концу, но, как оказалось, нашего небольшого отряда не хватило. Отец пожертвовал жизнью, направив свой самолет во вражеский истребитель, преследовавший меня. Он спас меня ценою своей жизни, — Бен снова затих, будто был не в силах продолжить. — Мама тогда находилась в депрессии, она не обвиняла меня, но в ее взгляде была такая боль, что я не мог позволить себе остаться. Нам обоим нужно было смириться с потерей. И ей было лучше без меня на тот момент. Я только усиливал скорбь.

— Но ведь ты ее сын, она бы не посмела обвинить тебя…

— Я знаю, Ривка, но мама весьма специфичный человек. Она держит все в себе, ей так легче, и чтобы боль ушла, и я должен был пропасть на какое-то время. Она всегда знала где я нахожусь, а потом появилась ты, и мне пришлось вернуться, потому что ей нужен был анкиец, на которого она могла положиться…

— Бетеавон*, — раздался добродушный голос официанта, принесшего две глубокие тарелки с рисом и лососем.

Ривка на автомате поблагодарила не сводящего с нее взгляда улыбчивого кудрявого парня, когда перед столом возник Марк и поставил на стол пакет с пивом. Бен, кажется, был даже благодарен небольшой передышке, он вскрыл пиво и передал бутылку Ривке, которая, не сделав ни глотка, отставила пиво в сторону. Официант быстро ретировался, встретив грозный взгляд Марка и осознав, что симпатичная блондиночка совсем не простой гость в их летней туристической кафешке.

— Прости, что заставляю тебя вспоминать о таком.

Бен усмехнулся и чокнулся с ней пивом, вновь вложив в ее руку бутылку.

— Я думал, ты будешь ненавидеть меня, когда узнаешь, что я анкиец, да еще и сын Ангелы.

Она наконец сделала глоток и посмотрела на него с неуместной теплотой.

— У меня сейчас слишком много поводов злиться. Я устала от интриг твоей матери и своего мужа. И ты ведь совсем не похож на Ангелу, как я вижу. Я все время жила во лжи, но ты, кажется, действительно, сожалеешь. Ты говорил, что я не была всего лишь твоей миссией, и я хочу верить этому просто потому, что сейчас мне необходимо верить хотя бы во что-то.

— Когда ты сказала, что он умер, ты ведь действительно верила в это? — он чуть сощурился. — Я ведь знаю тебя, да и зачем тебе было играть ту скорбь? Что произошло, Ривка? На тебе тогда лица не было.

— Он не умер, но был в длительной коме, — коротко ответила она.

Бен быстро пораскинул мозгами и понял что к чему, он всегда был умным парнем.

— И очнулся именно во время появления того беспилотника… Что-то подозрительно.

— Я сейчас не очень хочу это обсуждать, — с усилием выдавила она, не выдержав и опустив взгляд; затем Ривка просто осушила полбутылки разом и наконец-то принялась за еду, спровоцировав молчание за столом на следующие десять минут.

— Я, конечно, всегда знал, кто ты такая, но этот тип меня удивил, — попытался возобновить разговор Бен, ведь ему, конечно же, было интересно, как она стала женой Великого Анкиа.

— Я узнала кто он только после выборов, так что, как видишь, меня и правда теперь сложно чем-то удивить.

— О’кей, не буду лезть в душу, — Бен вытер губы салфеткой и открыл им по второй бутылке. — Я просто все равно немного разозлен тем фактом, что он тебя увел, — признался он честно.

— Брось, я была всего лишь твоим заданием, — легкомысленно отмахнулась она, а дедулька с типичными семитским профилем и кипой на лысине внезапно остановился, расслышав последнюю фразу.

— Не заставляй меня повторять, что мои чувства были искренними, ты и так это знаешь, Ривка, — с некоей обидой произнес Бен, проигнорировав подслушивавшего.

— Хороший парень, — нашел что сказать заулыбавшийся дед, когда оба посмотрели на него в ожидании, когда же он отчалит. — Присмотритесь к нему, девушка, вон какой красавец.

— У девушки есть муж, — Александр возник из-за спины Ривки и положил ладони ей на плечи, намеренно демонстрируя обручальное кольцо.

Моментальное напряжение Бена можно было ощутить даже в паре миль от Тель-Авива. Дед нахмурился и посмотрел на самодовольного Александра, как обычно решившего нагрянуть без предупреждения.

— А вы не староваты для не нее? — дедушка указал на свой висок, намекая на его седину.

Бен, который пытался запить тревогу пивом, поперхнулся и едва успел схватить салфетку, чтобы не окатить Ривку фонтаном.

— Всего лишь разница в пятьсот тысяч лет, — Александр улыбнулся.

— Вы как со старшими разговариваете? — возмутился воинственный дед, который, похоже, любил нарываться, как и ривкина тетя Фира.

— Дед, иди, куда шел, — уже едва ли миролюбиво попросил Александр, решив, что потратил на него слишком много своего драгоценного времени.

— Ну и молодежь нынче пошла! Хамло, тьфу! — возмутился тот, но тут его выражение лица резко поглупело из-за вмешательства в разум, и он обратился к ним уже по-доброму: — Ладно, не буду вам больше мешать, много не пейте.

Дед поковылял к светофору, оставив их втроем.

— Как красиво, — буркнула Ривка, уперевшись затылком в живот стоявшего позади Александра. — Ты что, на секунду не можешь позволить мне побыть одной?

— Это называется одной? — он кивнул на молчаливого Бена, сверлящего его недобрым взглядом.

— Ой, прекрати, ты понял, что я имела в виду, — подействовало пиво, и Ривка почувствовала себя спокойнее, что было удивительно после последней истерики.

Александр занял соседний стул, подозвал одного из телохранителей и заказал еще пива. Тот, по-видимому, зная, кого видит перед собой, даже забыл взять деньги, с места в карьер рванув в сторону перекрестка, где на Дизенгофф находился супермаркет.

— Итак, что обсуждаем? — Александр без зазрения совести стащил у жены пиво и расслаблено взглянул на Бена, как всегда чувствуя себя победителем.

— Тебя и мою мать, — спокойно ответил Бен, говоря при этом чистую правду, хотя не уточняя, что речь шла не об отношениях Ангелы и Александра.

— Наглость у тебя от матери?

— Ты пришел ругаться? — Ривка воззрилась на мужа, воинственно изогнув бровь.

— Я пришел забрать тебя в Малакат, — обронил он, не сводя взгляда с оппонента.

— Я сегодня ночую у мамы, — сообщила она, о чем он и так прекрасно знал; она осунулась и, отвоевав пиво обратно, опустошила бутылку в несколько мощных глотков.

— Ты снова собрался мелькать в ее жизни? — осведомился Александр. — Мне это не совсем нравится, поэтому…

— Ты собрался еще и без друзей меня оставить? — Ривка вцепилась в стол, стараясь сдержать гнев.

— Она права, еще на цепь посади.

— Ты позволяешь себе неформальное общение по отношению ко мне? Смело, — наконец, заметил Александр и сжал пальцы Ривки на столе, намеренно провоцируя оппонента.

— Александр, если ты пришел, чтобы вновь меня раздраконить, то у тебя это прекрасно получается. Не трогай хоть его.

— Он тебе не друг, Ребекка, он всего лишь один из них — из общества Иштар. Он снова перекрутит тебе мозги.

— Ага, только, по-моему, сейчас выносишь мозг мне ты, — она усмехнулась и устало потерла виски. — Бен, прости, что тебе приходится это выслушивать. Наверное, нам следует встретиться в другой раз.

Она встала, чуть пошатнувшись, ведь пиво на жаре быстро расслабляло.

— Куда ты?

— Хочу поплавать в море, можешь составить мне компанию, если не будешь пилить, — поняв, что так просто не отделается от мужа, сказала Ривка и двинулась в сторону светофора, повесив на плечо пиджак.

— Кем бы ты ни был, не делай ей больно, она уже едва держится от свалившегося на нее, — негромко сказал Бен, поднимаясь следом и намереваясь поймать такси до Рамат-Гана.

Александр промолчал, только позволив себе еще пару секунд понаблюдать спину ненавистного Бена, и быстрым шагом догнал Ривку, переходящую дорогу.

— Ты ведешь себя как ревнивый мальчишка! — она сжала кулаки и ускорила шаг, когда он нагнал ее. — Непозволительно для господина анкийского мира.

— Ты не видишь, что я пытаюсь тебя защитить? — Александр возмутился до глубины души. — Ребекка, он из общества Иштар, а ты ведешь себя с ним, как со старым другом.

— Но он и есть мой друг! — она устояла, едва не поскользнувшись на валявшемся на тротуаре переспелом инжире, упавшем с дерева — ими была усыпана дорога до моря. — И всегда им будет.

— Он сын Новак!

— Еще вспомни, что он мой бывший парень, — буркнула она, чувствуя, что фарс сегодняшнего дня достиг апогея.

— Это меня не волнует.

— Оно и видно.

— Ребекка, это ты ведешь себя как маленький ребенок.

— На себя посмотри, — обидчиво выпалила она.

— Еще и передразниваешь, — он улыбнулся и потрепал ее по волосам. — Ну что, поплаваем в море, раз мы здесь? — спросил он, когда они уже подошли к площади возле Арт Леонардо.

— У тебя других дел нет? Кажется, нибируанцы в гости собираются, — она потыкала пальцем в небо, словно подтверждая свои слова.

— Пока анкийский мир будет сходить с ума на тему моей личности и твоего происхождения, я планирую взять сап и поплавать в море со своей женой, — его голос стал мягче, но Ривка только закатила глаза.

— Иногда мне кажется, что ты совсем безответственный, — она скользнула ладонью на его спину.

— Все еще дуешься на меня? — он обнял ее за плечи одной рукой и чмокнул в макушку.

— Господин… — послышался голос, и они неторопливо обернулись. — Ваше пиво, — телохранитель стоял чуть поодаль, не решаясь приблизиться.

— Господин, ваше пиво, — передразнила Ривка со скорченной рожей. — Соммерс, здесь мы таких званий не используем.

— Да, мэм.

* * *

Бетеавон — (ивр. בְּתֵאָבוֹן) — приятного аппетита.