Холивар (джен)

Пленных согнали в сарай, как скот. В душной темноте было тесно, воняло рвотой, потом и кровью. Кто-то бредил, подвывая, словно раненое животное. Максим уже не понимал, на каком свете находится. Всё изменилось, мир встал с ног на голову с тех пор, как заработали антенны Радара. Максим слышал Зов даже сквозь вопли раненого, даже заткнув уши, даже во сне. Если можно назвать сном те редкие мгновения, когда он плавал на грани двух реальностей.

Изрезанные ладони саднили, в глотке было сухо и горячо, а раненый в углу выл так, что хотелось сдавить ему глотку, пока не замолчит навсегда. Максим медленно сатанел. От вони, тесноты, неизвестности. От Зова, ворочавшегося в подкорке. Когда бешенство достигло апогея, дверь распахнулась, впуская порыв холодного ветра.

Ветер пах ржавчиной, плесенью и ещё чем-то гадким, кислотным, но в сырой духоте сарая он показался невоносимо свежим и сладким. Они вышли из сарая, щурясь от серого, дневного света. Раненый остался лежать в углу, но замолчал. Может потерял сознание, а может умер. Везунчик.

Снаружи простиралось обширное пространство, заросшее серой, как пепел, травой. Прямо перед ними стояли несколько человек в неприметном сером камуфляже. Их узнали сразу. Такую форму носили адепты «Монолита». Чуть дальше виднелись кубические строения станции и вздымавшаяся в небо полосатая труба.

— Прежде чем вы будете приняты в клан и распределены по отрядам, — бесцветным голосом сказал один из адептов, — Совершенному угодно испытать вашу силу духа и готовность к служению.

Зов усилился, стал причинять боль. Виски ломило так, что мир выцветал, разваливался на части, а перед глазами плавал кровавый туман. Стало понятно, что любая попытка неподчинения ему просто взорвёт черепную коробку изнутри.

Адепты разделились, окружили кучку пленных и пошли в наступление. Те немного замешкались, но ответили. Один за другим падали пленники на траву, захлёбываясь кровью, давясь выбитыми зубами, ослеплённые болью и яростью.

— Встать, — последовал новый приказ.

Пленные выполнили распоряжение, скрежеща зубами и утираясь. Тех, кто не смог подняться, буднично пристрелили. Остальных повели к странным постройкам, похожим на вольеры из прочной, металлической сетки. Они соединялись в единую конструкцию с множеством ходов, ответвлений и всё вместе здорово смахивало на лабиринт.

— Ваша цель — выход на другой стороне. Вперёд.

Пленных затолкали в вольер, загрохотали решётки, и на время всё стихло. А потом они увидели это. Чёрная, аморфная тень перетекала по коридорам лабиринта, бесшумно струилась, приближаясь к онемевшим пленникам. Весь её облик, неуловимые движения и кажущаяся неторопливость прямо таки вопили о смертельной опасности. Химера. Паниковать и метаться никто не стал, но повисла над группой какая-то обречённость, покорность судьбе. Кто-то начал молиться.

— Нахер. — Максим скользнул в один из коридоров, противоположный тому, где находилась химера, и устремился на поиски выхода. Краем глаза он уловил, как ещё двое отделились от группы и последовали за ним.

Стены из металлической сетки мелкали и качались перед глазами, сливаясь в сверкающий хоровод. За спиной заорали безнадёжно и страшно, как может кричать человек, испытывающий нечеловеческие страдания и ужас. Они бежали, падали, обдирая кожу, поднимались и снова мчались сквозь лабиринт.

А следом перетекала из коридора в коридор чёрная тень. Вот свистнул воздух, разрезаемый чудовищными когтями, и отчаянный бег одного из них прекратился. Пленник хотел закричать, но из разорванного горла вырвался только придушенный клёкот. Хлынула алым потоком кровь изо рта, оторванная рука повисла на лоскуте кожи, из проломленного черепа медленно вываливалось мозговое вещество. Максим рванулся назад, схватил оторванную руку собрата по несчастью и бросился назад.

— За... зачем? — выдохнул его спутник. Глаза у него были отчаянные, наполненные безумием.

Максим промолчал, сосредоточенно обдирая с трофея окровавленную плоть и обнажая свою цель — лучевую и локтевые кости. Выломав обе, он отшвырнул в сторону кровоточащие остатки. Одну кость зажал в зубах, а вторую стиснул в скользкой от крови руке.

Выход был близко. Но химера оказалась ещё ближе. За миг до удара Максим бросился на пол и, пока химера рвала его спутника, скользнул под её мохнатое, чёрное брюхо. Разум тонул в бешеном, неудержимом желании убить, сожрать, рвать зубами, но выжить. Даже Зов на мгновение померк перед этой всепоглощающей жаждой жизни. Максим заорал и всадил обе кости в шкуру химеры, в область её сердец.

Мутант заревел басом, постепенно переходя на ультразвук. Залитый кровью с головы до ног, Максим ужом вывернулся из-под воющей от боли химеры и, оскальзываясь, устремился к выходу. На последних метрах он оттолкнулся и кубарем выкатился из лабиринта. За его спиной с грохотом опустилась решётка, злобно и разочарованно взвыла раненая химера.

У входа Максима уже ждали. Зов больше не причинял боли, теперь он дарил спокойствие и умиротворение. Максима больше не было, он умер там, в лабиринте. А вместо него родился адепт Химера.