Пылающий огонь (гет)

— Любимая, просыпайся.

Могут пройти годы, но я все равно никогда не устану слушать эти слова. С течением времени моя прошлая жизнь до появления в ней Сириуса стала казаться просто сном. Лион был так далек от Орденов, Темных лордов и войн, что я практически смогла убедить себя, что ничего из этого на самом деле и не было. Казалось, моя жизнь началась в тот день, когда Сириус вернулся из-за Арки Смерти.

Когда мы впервые приехали во Францию, я беспокоилась, что совместная жизнь в чужой стране вызовет напряженность в отношениях, но, как же здорово, что я ошиблась — наши чувства только стали сильнее. Оказавшись изолированными от внешнего мира, близость, которая была между нами до прибытия в Лион, только стала сильнее. Долгие дни были заполнены прогулками по полям Прованса, изучением Шато Нуар и того великолепия, что окружало нас. А еще у нас были бесконечные ночи, когда мы лежали на полу гостиной, завернувшись в одеяло, и наш шепот нарушал царившую вокруг тишину.

Однако скоро наша идиллия подошла к концу. Я приступила к работе помощника посла Министерства при Французском министерстве магии и вскоре обнаружила, что мою любовь к книгам затмило увлечение дипломатией. Большую часть времени я работала на посла в его парижской резиденции. Поллукс Риддинг был сложным человеком, полным энтузиазма к своей работе и раздражения в сторону министерства, которое его наняло. Он был ярым сторонником магглов, несмотря на то, что сам являлся чистокровным. Казалось, его приводил в восторг сам факт того, что я была магглорожденной, и он часто задавал мне вопросы о моем детстве и том, как я влилась в британское волшебное сообщество. По его мнению, Британский волшебный мир был худшим из всех, когда дело доходило до кровного превосходства.

— Это все из-за того, — сказал он мне однажды, когда мы были в его кабинете и обсуждали британскую миграционную политику, а сам Поллукс полулежал на кожаном диване, покачивая в руках бокал с огденским, — что в Англии так чертовски зациклены на идее крови, ведь это единственное, что у них есть. Их уже превзошли в магическом образовании японцы, в промышленности — чертовы американцы, в арифмантике и новых подходах к магии — французы, в ритуалистике — представители Южной Африки. Отдадим историю персам и месопотамцам, и у Англии не останется ничего своего, чем можно было бы гордиться. Поэтому они и выбрали кровь.

— Но это же так неправильно, — возразила я. — Почему англичане позволили этому случиться? Если они, конечно же, хотели остаться теми, с кем считались бы остальные в мире магии?

— Когда-то так и было, — признал Риддинг. — Но гражданская война длилась так долго, что я не думаю, что там в полной мере осознают насколько они на самом деле далеки от реальности. Насколько мы, как оказалось, от этой реальности оторваны. Это не значит, что Хогвартс остался позади Шармбатона или Дурмстранга, вовсе не так. Но и до уровня школ Азии или Америки он просто не дотягивает. Вот почему такие люди, как мистер Блэк, настолько важны. Ему прекрасно известно, насколько коррумпирована система в Англии, поэтому необходимо, чтобы он стал тем, кто сможет изменить существующее положение дел.

Это был первый и последний раз, когда Поллукс заговорил о Сириусе в неформальной атмосфере. Я даже не была уверена, читал ли он сплетни о наших отношениях. А то, что они есть — я знала наверняка, ведь об этом не единожды написала Рита Скитер в своих статьях для «Ежедневного Пророка», однако Франция, как оказалось, была достаточно далека от лжи этой газетенки.

Сириус, со своей стороны, активно участвовал в политической жизни Англии. Каждый день он аппарировал вместе со мной в Париж, где мы завтракали перед тем, как разойтись каждый по своим делам. Затем он направлялся во французское министерство, чтобы получить девятичасовый портключ в британское министерство магии, я же в это время направлялась в офис британского посла. Затем Сириус проводил большую часть дня, работая над законопроектами и законодательством, а также наблюдая за идущими судебными слушаниями Визенгамота над Пожирателями Смерти и сторонниками Волдеморта, и лишь потом, ближе к вечеру, возвращался в Лион.

Не прошло много времени, как Сириус приобрел влияние в британском министерстве магии, и его имя часто упоминалось в разговорах наравне с именем Кингсли. Он предоставил на суд общественности основные законопроекты о надлежащей правовой процедуре и предотвращению тюремного заключения без суда, а также приложил руку к более мелким законопроектам, касающимся прав домашних эльфов. Этот день стал одним из самых счастливых, когда он рассказал мне обо всем, и пусть я знаю, что по большей части все это он сделал ради моего спокойствия, но для меня же подобный шаг лишь стал очередным доказательством того, что мы с ним отличная команда. Мне больше не было нужно сражаться в одиночку. Рядом с Сириусом я могла погрузиться в дипломатию, зная, что даже самое провальное дело будет представлять человек, который сделает что угодно ради моего счастья.

Я часто получала письма от друзей из дома. Луна, в частности, стала той, с кем мы обменивались письмами на регулярной основе. Ее письма заставляли меня улыбаться и смеяться, наполняли светлой ностальгией и сожалением о том, что я так и не стала в свое время лучшей подругой с этой замечательной женщиной, которая всегда была рядом.

Дорогая Гермиона (и Стабби),

Надеюсь, у вас все хорошо и вы полюбили Францию всем сердцем. Сама я там бывала лишь раз, и поскольку меня все время беспокоили мозгошмыги, сомневаюсь, что в ближайшее время рискну еще раз туда приехать. Вдоль Сены, недалеко от Парижа, был прекрасный уголок дикой природы, который мне и в самом деле понравился. Я часто приходила туда до рассвета и слушала, как утром заводят свои песни лягушки-быки, а солнце тем временем медленно встает на востоке.

Здесь, в Англии, мало что изменилось. Министерство по-прежнему держит в рядах своей тайной армии гелиопатов, и, подозреваю, что мистер Шеклболт скрывает это от общественности, чтобы не поднимать шумиху. Буду держать вас в курсе последних новостей и событий.

На днях видела Джинни и, как по мне, она была просто ужасна. Ну, подозреваю, что такой она была и для остальных в эти дни. Обычно, я избегаю ее здесь, в Хогвартсе (особенно с той поры, как она пришла в негодование, что ее не назначили старостой. Эта честь досталась Амелии Дэвис с Рейвенкло, и она в этой роли совершенно прекрасна), и стараюсь сосредоточиться на учебе. Директриса МакГонагалл очень помогла мне с тем, чтобы я смогла наверстать материал, который пропустила в прошлом году из-за заключения в поместье Малфоев. Драко не вернулся в школу, чтобы заново пройти седьмой курс, но, подозреваю, все это из-за того, что он слишком занят нарглами, наводнившими его дом.

Мы с отцом собираемся на Рождество посетить Швецию, и я полна решимости наконец-то поймать морщерогого кизляка. Напишу тебе, если мне это удастся.

С любовью,

Луна.

Помимо Луны Лавгуд я так же поддерживала связь с Андромедой и профессором МакГонагалл. Я первой написала бывшему декану, чтобы держать ее в курсе последних событий, с которыми сталкивалась по работе, и о том, какой стала моя жизнь после школы и отгремевшей войны, но в конце концов наши письма приобрели более личный характер и мы стали обсуждать то, как я приспособилась к жизни в чужой стране, мои отношения с Сириусом, последние достижения трансфигурации (и как мне показалось, она была очень рада найти единомышленника, с которым можно с легкостью поговорить о любимой науке). Я ценила ее советы, а также то, что она умела смотреть на все непредвзято. Она редко позволяла эмоциям брать над собой верх, и я была ей за это очень благодарна.

Именно ее совет стал бесценным, когда не прошло и трех месяцев с момента нашего переезда во Францию, а я оказалась в полном потрясении от неожиданно свалившейся на меня новости. После поездки в Больницу св. Изабель, которая была французским аналогом нашего Мунго, я чуть не расплакалась, когда связалась через камин с кабинетом Минервы.

Опустившись на четвереньки, я бросила зеленый порошок в камин и назвала:

— Хогвартс, кабинет директора!

Я отпросилась с работы на целый день, слишком расстроенная, чтобы мне хоть что-то вообще лезло в голову. Поллукс не стал задавать лишних вопросов, просто вручил стопку пергаментов с инструкциями, и сказал, что примет меня завтра. Я была так расстроена, что даже не стала аппарировать домой. Вместо этого я вначале перенеслась из Парижа в Бурж, а оттуда отплыла домой в Лион.

После головокружительного вихря зеленого дыма и быстро мелькающих мимо каминов, я наконец-то добралась до места своего назначения. Окинув взглядом помещение, я увидела Минерву, склонившуюся над рабочим столом.

— Профессор МакГонагалл? — окликнула я ее.

Подняв голову, МакГонагалл взглянула в сторону камину и удивленно сказала:

— Гермиона? Дорогая моя, какой сюрприз!

— Простите, что побеспокоила вас, директор, но я не знала, к кому еще обратиться, — всхлипнула я.

Минерва улыбнулась мне, подошла к камину и присела на низкую скамеечку, стоявшую рядом.

— Все хорошо, дорогая, ты же знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне, если вдруг что-то понадобится. Что-то случилось?

— Я… я… я беременна, — наконец смогла выдать я, захлебываясь слезами.

— О Боже, — вымолвила она. Ее лицо, покрытое морщинами от прошедшей войны и множества потерь, неуловимо смягчилось, когда она вновь взглянула на меня. — Я так понимаю, это не радостная новость?

— Нет… да… я не знаю, — отозвалась я. — Я даже не поняла, что беременна. Чувствовала себя нормально, симптомов никаких не было, но сегодня у меня без всякой на то причины закружилась голова и я чуть не упала в обморок на глазах у своего начальника. Это был такой шок, понимаете? Я не планировала беременность в ближайшие годы, и мы всегда были так осторожны! И я понятия не имею, что скажет на это Сириус. А что, если он бросит меня…

— Постой, — перебила меня профессор. — Ты хочешь сказать, что еще не сообщила ему, что он скоро станет отцом?

Я отрицательно покачала головой.

— Ну, в этом случае, дитя, ты и понятия не имеешь, что на самом деле чувствуешь по этому поводу. Пока ты не расскажешь ему что к чему, об остальном даже не стоит волноваться. А теперь я хочу, чтобы ты успокоилась и рассказала ему обо всем, когда он придет домой. Поняла?

Я вдруг почувствовала себя намного лучше.

— Да, профессор. И спасибо.

Она улыбнулась.

— Просто расскажи мне потом, как он на это отреагирует. Если он хоть немного похож на Джеймса Поттера, то его реакция будет незабываемой.

Мы оборвали связь, и я направилась в библиотеку, дожидаться, когда Сириус вернется домой, а мой личный Дамоклов меч, наконец-то, упадет. Миллионы мыслей проносились в моей голове. Как бы ни страшила меня мысль о скором материнстве, часть меня все же мечтала о нем, но чуточку позже. Зная Сириуса, я понимала, что есть определенные вещи, к которым он готов, этапы жизни, которые он готов пройти. Но я не знала, как он отнесется к тому, что я не готова, и что он сделает, если я приму такое решение. Но что я знала точно — в этом случае у меня был большой риск потерять его.

Вскоре до моих ушей донесся звук шагов Сириуса, и я принялась ждать, пока он войдет в библиотеку. Когда она появился на пороге, на его лице была растерянная улыбка.

— Привет, любимая, — проговорил он. — Ты сегодня рано.

Он легко пересек комнату, нежно поцеловав меня в висок.

— Посиди со мной, — попросила я, протягивая к нему руку. Сириус усмехнулся, но легко согласился. Сев рядом со мной, он быстро переплел наши пальцы и притянул меня к себе, удобно устраивая в своих объятиях. — Итак, — решилась я, — сегодня я узнала весьма интересную новость.

— Да? — пробормотал он, уткнувшись лицом в мои волосы. — И что же это, любимая?

— Ну, сегодня я внезапно ощутила головокружение без всякой на то причины, а еще едва не потеряла сознание, — я почувствовала спиной, как Сириус напрягся позади.

Быстро развернув меня к себе лицом, он встревоженно спросил:

— Что случилось? С тобой все в порядке? Ты чем-то больна? — его лицо было искажено паникой.

— Все хорошо, — пробормотала я, встретившись с ним взглядом. — Просто я беременна.

Наступила долгая тишина, а затем Сириус неверяще прошептал:

— Прости, ты не могла бы повторить?

Сделав глубокий вдох, я повторила:

— Сириус, я беременна.

Он со свистом втянул воздух, а рот искривила самая глупая улыбка, которую я когда-либо видела на его лице:

— Ты же сказала то, о чем я подумал, верно? — благоговение отразилось на его лице, когда он неуверенно протянул руку к моему животу. Коснувшись плоской поверхности, Сириус нежно погладил его, глядя мне в глаза с выражением переполнявшей его благодарности. — Спасибо, — прошептал он.

А затем, сунув руку в карман своей бархатной мантии, он вытащил коробочку.

— Думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы подарить тебе это, — тихо вымолвил он.

Раскрыв коробку, я была потрясена увиденным: моим глазам открылось самое совершенное из всех виденных мною бриллиантовых колец. Слезы навернулись на глаза, когда я рассматривала великолепный камень. Дыхание застряло в горле, мешая мне хоть что-нибудь сказать в ответ.

— Гермиона, — начал Сириус, опускаясь передо мной на одно колено. — Я ношу это кольцо с собой последние четыре месяца, выжидая подходящий момент, чтобы сделать тебе предложение. И пусть мы вместе всего шесть месяцев, но кажется, словно ты всегда была рядом со мной. Не существует другой женщины в этом мире, с которой я бы хотел провести все оставшееся нам время. Будь мы вместе шесть месяцев, шесть лет, шестьдесят или шестьсот… я знаю, что и этого будет для меня мало. Скажи, что выйдешь за меня, скажи, что будешь только моей.

Слезы, застывшие в глазах, все же покатились по щекам, и я ничего не могла сделать иного, как просто кивнуть. Широкая улыбка озарила лицо моего самого любимого человека в этом мире, и он надел кольцо на мой палец, прижавшись жарким поцелуем к моим губам.

Сириус стянул меня с дивана на плюшевый ковер у камина, его руки жадно скользили по моему телу.

— Любимый, — прошептала я, — может быть, нам не стоит…

— Я буду нежен, — хрипло отозвался он. Задрожав, я кивнула и принялась расстегивать его мантию.

Он ухмыльнулся тому, что я уже была готова перехватить инициативу в свои руки. Во мне исчезла та болезненная застенчивость и ангельская невинность, которая была в самом начале наших отношений, когда я боялась, но страстно мечтала прикоснуться к нему. Теперь я точно знала, на что способны мои пальцы и губы, и как я могу доставить ему удовольствие. Я знала все его чувствительные места, знала, куда надо прикоснуться, чтобы заставить его дрожать от желания. Знала, что если осторожно проведу ногтями вверх по его спине, он напряжет мышцы и прогнется. Знала, что если потянуть его за волосы, пока он делает мне куни, из его горла вырвется удовлетворенный рык. Я осознавала тот факт, что и он любит, когда мои движения наполнены силой.

Если мой первый раз с Сириусом превратил меня в женщину, то каждый последующий — превращал меня в его женщину. Я изучала его тело и, как и во всем, хотела быть лучшей. Я изучила дрожащие мускулы и то, как он стонет, погрузившись в разделенное на двоих удовольствие. Изучила его вздохи и выдохи, когда он ускоряет темп, приближая нас к развязке. Я была, как никогда внимательна к предмету изучения и моему учителю.

А он был внимателен ко мне.

Оргазм, который накрыл меня в нашу первую с ним ночь, становился только острее во все ночи, которые последовали за той. Казалось, он задался целью довести меня до края всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Если за ночь меня накрывали два оргазма, то он считал личным вызовом довести меня в следующий раз до трех. Его тело демонстрировало мне непоколебимую силу, и я поняла, что у меня нет иного выбора, как отвечать ему с тем же жаром, сгорая в его объятиях дотла.

И пусть он достаточно часто говорил мне, что любит меня, но именно благодаря его телу я смогла убедиться в этом окончательно. Он не просто любил меня, он меня боготворил.

Мне жаль женщин, которые никогда не испытывали к себе ничего подобного. Ибо когда Сириус любил, он делал это всем сердцем и душей, отдавая своей избраннице всего себя. И именно его тело было рупором, прямо кричащим мне об этом. Доставить удовольствие мне было для него первостепенным; мои потребности всегда были для него на первом месте. Меня всегда накрывало дрожью, а слезы наворачивались на глаза и терялись в волосах, но просто не существовало слов, чтобы описать, что он сделал со мной. И после, когда я думала, что любить его сильнее у меня уже не получится, он поднимал на меня свой взгляд и в его глазах я видела целый мир, посвященный мне одной. Он предложил мне всего себя, и я могла только ответить взаимностью и прыгнуть вместе с ним в бездну, ничего не страшась.

И в этот раз тоже так было, став с ним единым целым, я могла каждой клеточкой своего существа ощущать огромное удовлетворение. В его глазах была радость, которую я никогда раньше не видела, и я наслаждалась тем фактом, что смогла подарить ему то единственное, о чем он всегда мечтал.

Семью.

Поэтому, когда лежала обнаженная и удовлетворенная в его объятиях, я не могла оторвать глаз от того, как на его лице отражаются блики пляшущего в камине огня, придавая ему ореол романтического героя. Воистину несправедливо, что столь совершенная красота заключена в мужчине. Или что годы, проведенные в тюрьме, ни на йоту не умалили красоты его лица. Я послала незамысловатую молитву высшим силам, чтобы наш нерожденный ребенок и все последующие дети, ради их же блага, были похожи на Сириуса.

Уголок рта Сириуса изогнула улыбка, и я смогла уловить озорной блеск в его глазах.

— Чему улыбаешься? — спросила я, и в моем голосе легко можно было прочесть веселье на пополам с подозрением.

— Я как раз думал обо всем, что значит этот ребенок, — улыбка так и не сходила с его губ.

Я простонала:

— Это означает смену подгузников, кормление и траты. А еще значит, что мы оба будем не высыпаться и…

— Нет, — со смехом перебил он меня. — Я имел в виду, что значит этот ребенок для будущего. В частности, для Блэков. «Чисты навек» — всегда было девизом нашей семьи. Но теперь я глава, и мои дети будут полукровками, — он удовлетворенно улыбнулся. — Мы разорвали этот замкнутый круг, любовь моя.

Тепло его груди и треск огня навевали на меня сонливость, но я все же обернулась к нему:

— Замкнутый круг?

— Ага, — ласково проговорил он, накручивая на палец локон моих волос. — Разрушительный, бесконечно-порочный, полный одержимости чистотой крови круг — вот, что означало быть Блэком по рождению. Черт возьми, я результат союза двух ветвей моей семьи. И все, что я знал, как Блэк, что чистоту крови надо поддерживать. Теперь же все кончено.

Сириус казался странно довольным тем, что вековые традиции заканчиваются на нем, но не думаю, что он так считал на самом деле. Впервые вместо того, чтобы проклинать Блэков, которые были перед ним, он гордился теми Блэками, которые будут после него.

— Помнишь, что ты мне сказала? — тепло спросил он, и голос его был полон любви. — В тот день у озера?

Улыбнувшись, я кивнула.

— Ты отомстил, любимый.

— Верно, — отозвался он, усмехнувшись, и прижался лбом к моему. — Но есть кое-что гораздо важнее этого. Ты сказала мне завести детей и никогда не забивать их головы предрассудками. Создать большую семью, любить и оберегать их каждое мгновение, — его пальцы ласково скользнули по моей щеке, прежде чем спустились по шее к ложбинке между грудей, а потом и дальше вниз, замерев на животе. — Знай, — шепнул Сириус, — я буду любить и оберегать тебя и всех детей, которые у нас будут, всю оставшуюся жизнь, будь она длинной или короткой.

— Так же, как и я буду любить и оберегать тебя, — прошептала я, улыбаясь.

Он нежно поцеловал меня, прежде чем уточнить:

— А что означала твоя улыбка?

— О, я как раз подумала о том, что сказки редко когда исполняются, — глядя на пламя, отозвалась я, чувствуя, как тепло и покой воцарились в моей душе. — Думаю, мне не стоило в этом даже сомневаться, особенно, если учесть, что мы живем в волшебном мире.

— Так значит, твоя сказка закончилась «и жили они долго и счастливо»? — с нежностью спросил Сириус, целуя меня в ухо и крепко прижимая к своей груди.

— Гораздо лучше, — пробормотал я.

Мы поженились две недели спустя после его предложения в британском Министерстве магии. Из присутствующих были только Андромеда с Тедди, Минерва, Кингсли, Луна, Флер, Перси и Билл. Но единственный, кто на самом деле имел для меня значение, — это был Сириус. Мужчина, которого я любила, держал меня за руку и соединял свою жизнь с моей.

Наша жизнь никогда не будет простой, уж в этом я не сомневалась. В силу того, кем мы были, всегда будут испытания и вызовы, но я не боялась их встречать лицом к лицу, ведь Сириус всегда будет рядом. И несмотря на все сюрпризы и неудачи, я знала, что любовь, подобная нашей, случается редко. Когда это произошло, нам просто нужно было ухватиться за нее обеими руками и держать крепко-крепко. Редко, когда можно было рассчитывать на вечность рядом, но наша любовь была именно такой. Мы растворились друг в друге, и я знала, что смогу вынести любые испытания, которые бы ни выпали на мою долю.