Светлый (гет)

А потом был разговор. Долгий, мучительный, откровенный разговор, в ходе которого я рассказал Луне всё: о положении, в которое попал со своей семьей, о Выручай-Комнате с Исчезательным шкафом, о задании Тёмного Лорда — убить профессора Дамблдора... Признаваясь ей во всём этом, я периодически нервно поглядывал на Чёрную метку, с минуты на минуту ожидая ощутить такой приступ боли, который, наверное, своей силой просто-напросто прикончил бы меня. Не знаю, почему в ту роковую ночь метка так и не дала о себе знать. Возможно, я тогда ошибался о тайной связи моего сознания с сознанием Тёмного Лорда. И слава Мерлину, что это было так.

По правде говоря, я недолго упирался с ответом. Луна попросила меня честно и подробно рассказать обо всём, что со мной происходит, я же давал ей обещание стать лучше... Всё как-то... сложилось. К тому моменту я уже действительно не знал, что мне делать дальше, и нуждался в поддержке и понимании. Конечно, я догадывался, что посоветует Луна, и она оправдала мои надежды: моя девочка предложила мне перейти на сторону «света».

— Гарри победит его, Драко. Я в этом уверена.

После бесконечных споров и рассуждений Луна мирно заснула на моей груди, дав мне возможность поразмыслить над всем наедине с собой. Нежно обняв своё сокровище, остатки ночи я придирчиво, сосредоточено обдумывал её предложение, тщательно и не один раз взвешивания все «за» и «против». Это был самый сложный в принятии решения выбор за всю мою жизнь. Сделка с совестью оказалась весьма неприятной процедурой...

Наутро я во всём сознался Дамблдору. К моему удивлению, профессор догадывался о многом из того, что я ему рассказал. Директор поблагодарил меня за честность, восхитился моей храбростью в решении перейти на «светлую» сторону и благородно простил за все совершённые ошибки. Он пообещал незамедлительно предоставить моей матери убежище и защиту.

С отцом дела обстояли сложнее. Дамблдор предположил, что Волан-де-Морт попытается вызволить Люциуса из Азкабана. Северус, во время разговора также находившийся в кабинете директора, с ним согласился. Я был почти уверен, что если отец выживет, то в этой войне, непременно, останется на стороне Тёмного Лорда, о чём и поспешил заверить директора. Однако профессор попросил меня не делать поспешных выводов. Дамблдор сказал, что если Люциус изъявит желание присоединиться к нашей стороне, то он ему не откажет и сделает всё возможное, чтобы защитить и его. Я безмерно переживал за отца, боялся, что Лорд может просто-напросто убить его за предательство в моём лице и лице Нарциссы, но сделать что-то стоящее было не в моих силах. И, конечно же, меня очень сильно напрягало присутствие рядом профессора Снейпа.

После встречи с Дамблдором нас с Северусом ждал отдельный и очень серьёзный разговор, которого я боялся как огня Адского пламени. Я знал, что он поддерживает сторону Тёмного Лорда, поэтому упирался всеми силами, когда директор настоял на своём решении присутствовать Снейпу при нашем разговоре. Заходя в кабинет своего декана, я с ужасом ждал над собой расправы и смертного приговора. Однако Снейп, вопреки моим ожиданиям, поразил меня до глубины души: чтобы я мог ему верить, с разрешения Альбуса, крёстный поведал мне страшную тайну о своей роли двойного шпиона, в ходе войны всё-таки находящегося на стороне Дамблдора и Поттера. Моему шоку и удивлению не было предела, когда я об этом узнал. «Никогда бы не подумал, что дядя Северус способен на такое...» Снейп взял с меня магическую клятву, что ни одна душа в мире больше не узнает об этом секрете. Конечно же, после такого доверия я не смел даже думать иначе, но перестраховаться было жизненно необходимым, я это понимал и поэтому не сопротивлялся. Мы с крёстным, наконец-то, помирились, и теперь я смог по-настоящему ему довериться. Северус обещал мне приглядеть за Нарциссой, а также лично позаботиться о судьбе моего отца.

— Люциус всегда умел выходить сухим из воды, с моей же помощью добиться этого будет просто. Я сумею убедить Лорда не причинять ему непоправимый вред. Не волнуйся за него, Драко, — сказал мне тогда мой дорогой, любимый дядя Северус.

Я готов был расцеловать его в тот момент. Где-то вдалеке для меня забрезжил огонёк надежды, что всё ещё обойдётся и, возможно даже, отец вернётся к нам с мамой целым, невредимым и присоединится к борьбе против власти Тёмного Лорда.

Мы с Северусом снова сблизились так же сильно, как когда-то в моём далёком детстве. В дальнейшем он помогал мне справляться с приступами боли, периодически вызываемыми Чёрной меткой, за что я был ему безмерно благодарен. «Всё-таки мой крёстный — великий волшебник». Я знал это и раньше, но теперь смотрел на него с нескрываемым восхищением и хотел стать похожим на него. Северусу это нравилось и льстило, а я, в свою очередь, не упускал случая лишний раз напомнить ему об этом. С младенчества не видел своего дядю так искренне и часто улыбающимся в моём присутствии, когда мы оставались с ним одни.

Однако за пределы его кабинета радостное настроение Северуса не распространялось: для половины школы он по-прежнему оставался кошмаром номер один, проявляя особую «заботу» к гриффиндорцам и лично к Поттеру, чем безмерно радовал своего единственного крестника. Моральная поддержка Северуса придавала мне силы и чувство защищённости: было приятно осознавать, что мы с дядей оказались на одной стороне в противостоянии Тёмному Лорду.

Спустя пару дней после «раскаяния» я по своей просьбе с лёгкой руки Дамблдора был официально зачислен в Орден Феникса. Члены Ордена восприняли эту новость враждебно. Поттер бесился больше всех, но со временем, не без помощи Луны, нам удалось установить между собой более менее нейтральные отношения.

Однокурсники со Слизерина тоже не были в восторге от «светлого» Малфоя, однако большинство отнеслось ко мне с пониманием и весьма по-человечески, когда я рассказал им правду о своём положении. Пэнс с Блейзом полностью и безоговорочно поддержали моё решение, после чего я начал понимать, что зря считал себя обделённым дружбой — оба оказались для меня самыми настоящими и близкими друзьями. Я был приятно удивлен и, бесспорно, рад этому открытию. С тех пор отношения между нами вышли на новый уровень. Мы всегда держались вместе, но раньше я лишь позволял им быть около себя. Теперь же всё изменилось: я стал ближе к ним и искренне желал находиться рядом с этими людьми. Пэнс не скрывала своего удивления насчёт моего непривычного проявления внимания к их скромным персонам, а Блейз по-доброму подшучивал над тем, что «смена стороны пошла нашему Слизеринскому принцу только на пользу».

Студенты с других факультетов поначалу смотрели на меня как на невиданную зверушку. Но с того момента, как мы с Луной перестали скрывать наши отношения и впервые вошли в Большой зал рука об руку, интерес к моей персоне стремительно пошёл на убыль. Забавно, но я был даже благодарен Луне за её прежнюю репутацию. Однако с тех пор ни одна сволочь (в том числе и я) не смела сказать в сторону девушки Малфоя ни одного плохого слова.

Луна была счастлива, я видел это по её глазам и чувствовал всем своим сердцем. Свободное от учёбы время мы старались как можно чаще проводить вместе. Она была моим солнцем, моей богиней, а я — её защитником и воином, день ото дня набиравшим знания, уверенность и силы для одной из самых важных битв в истории магического мира.

* * *

Луна Лавгуд подарила мне веру в то, что всё можно исправить, если ты признаешь свои ошибки; надежду на то, что всё будет хорошо, потому что мы пройдём этот опасный путь вместе; и любовь, ради которой я буду до конца бороться за нашу свободу. И пока Луна Лавгуд будет рядом со мной, Драко Малфой сможет всё. Абсолютно всё.