У Шэнь Юаня новый план (джен)

Примечания:

Продолжение прошлой главы.

Тяжёлая глава с переживаниями генерала Лю. Он сложный человек, старалась это передать.

Пожалуйста, оставляйте комментарии без них совсем грустно

Бета: лапки приложены.

Ретроспектива, продолжение. Генерал Лю, отец Лю Цингэ.

— В малой зале нам будет вполне удобно.

Шэнь Цинцю свободно ориентировался в гостинице, он, не обращая внимания на бегущего следом хозяина, нырнул в незаметный проход. Отодвинув высокую панель, прошёл по узкому коридору, в конце него обнаружилась небольшая комната.

— Но как же, господин, — не успокаивался хозяин гостиницы, — в этой зале слишком просто, негоже таким высоким гостям сидеть в подобном месте.

Зала была крохотной: только стол на четверых с низкими креслами, да узенький проход, чтобы слуга мог принести еду и забрать тарелки, даже окна не было.

— Зато тихо и никто не побеспокоит. Да и мы тут ненадолго.

Шэнь Цинцю жестом показал на противоположную от входа сторону стола, туда должна сесть семья Лю.

— Принеси обычный чай и что-нибудь перекусить. У тебя были чудесные дим-самы*(Китайские пельмешки с разными начинками.).

— Со сладкими бобами?

— Ничего сладкого не надо, с мясом неси.

Оба Шэнь Цинцю сели напротив отца и сына Лю.

— Вот видите, как все хорошо устроились, — продолжил свою мысль говорливый Шэнь Цинцю, — и никто не сбежит! — он кровожадно улыбнулся.

Братья Шэнь — а генерал Лю склонялся к тому, что они братья, возможно близнецы — уж слишком похожи. Только почему об этом никто не знал? Лю Цингэ даже не подумал сообщить, и в присланных докладах об этом не было ни слова, словно появление второго Шэнь Цинцю было совершенно рядовым событием, не требующим объяснений.

Шэнь Цинцю не спешили представляться, чтобы хотя бы внешне соблюсти все положенные традиции и не ставить гостей в неловкую ситуацию, когда те не знают, как обратиться к хозяевам.

— Генерал Лю, Вы — опытный военачальник, — Шэнь Цинцю сложил руки перед собой в замок, опустил на них подбородок и очаровательно улыбнулся, — что бы Вы сделали, если узнали, что зреет заговор — предатели мечтают сместить законного властителя и захватить власть?

Генерал Лю похолодел. Намёк был слишком прозрачен, но он не мог солгать и ответил честно, медленно проговаривая каждое слово:

— Заговорщиков по законам империи ждёт смертная казнь, члены их семей будут уничтожены до третьего колена, — на последнем слове голос генерала сел. Он с ужасом осознал сказанное. Генерал повернул голову и посмотрел на сына.

«Мы в ловушке», — подумал он.

Лю Минлун, бледный как смерть, сидел, опустив голову.

«Неужели он знал с самого начала и не сказал мне ни слова?»

— Император управляет империей, а бессмертный глава — орденом. Думаю, моя мысль вам уже понятна, — Шэнь Цинцю перестал улыбаться.

Куда уж яснее?! Его, генерала Лю, обвинили в перевороте, приравняв интриги против бессмертного ордена к государственной измене!

Генерал Лю готовился к этому разговору, многократно его обдумывал, покачиваясь в такт рыси жеребца. Он просто не ожидал, что его действия Шэнь Цинцю предпочтёт трактовать именно так.

У них не было далеко идущих планов. Сначала… Всего лишь обычное желание родителей помочь Лю Цингэ устроиться получше. Пики бессмертных — такое страшное место, а сын был совсем маленьким. Семья Лю обширна, родственников у них достаточно, и далеко не все из них носят фамилию Лю. Сам генерал и не поверил, что меры, применяемые жёнами в гареме, окажут то же влияние и на школу бессмертных. Но люди оказались одинаковыми, что смертные, что бессмертные. Пустить нужные слухи, рассказать пикантную сплетню, сместить акценты — и вот у мальчика есть отдельная комната и еда повкуснее. Это намного позже к их семье заговорщиков присоединился император, предложив простую в своей гениальности мысль: заменить главу ордена на того, кто будет лоялен к нуждам смертных. Кандидатура будущего главы Байчжань идеально подходила. Мать Лю Цингэ ухватилась за эту идею обеими руками, именно она нашла лазейки в сводах правил Цанцюн. Главы пиков номинально были равны и имели одинаковый вес — и, ко всеобщему удивлению, они могли инициировать переизбрание главы школы.

— Прекрасно! Вы так замечательно разбираетесь в законодательных актах империи Хань, — Шэнь Цинцю был сама любезность, — Вот только смертная казнь отпадает, почему-то Лю Цингэ нежно привязан к членам своей семьи.

Сын твердил об этом всю дорогу, но генерал Лю настолько привык к собственной значимости и исключительности, что так и не смог поверить. Теперь он сам видел — Шэнь Цинцю на него плевать. Его власть, богатство и влияние значат меньше чем ничего в глазах бессмертных. Это злило, заставляло сжимать зубы до скрипа. Невыносимый глава Цинцзин не желал их убивать лишь потому, что Лю Цингэ расстроится. Какое унижение, лучше бы убил! Но нет — глава Цинцзин в своей жестокости желал ещё и помучить. И не действовал как все, честным железом, он жалил как змея из-под камня, ядовитыми словами, лишая достоинства! Настоящая гадюка Цинцзин!

Дверь отворилась, позволяя генералу перевести дух. Только сейчас он заметил, что вся спина стала мокрой от пота.

— А вот и чай! — Шэнь Цинцю радостно хлопнул в ладони, — какой аромат…

— Как Вы любите, Ваша милость, цветочный, — толстый хозяин гостиницы сам не рискнул разносить чашки, уж слишком зала была мала, но он внимательно следил за шустрым худеньким слугой, — дим-самы сейчас будут.

— Не торопись, — отмахнулся Шэнь Цинцю, — у нас тут весьма познавательная беседа, приятно поговорить с умным человеком, — глава Цинцзин ярко улыбнулся генералу Лю, тот сглотнул и поспешно отвёл глаза.

Только сейчас он понял, о чём говорил сын. Шэнь Цинцю был страшен даже без ци в глазах и без меча в руке. Он разил словами, неизменно попадая в цель. Заставляя опытного политика, который в интригах дворца провёл не один год, теряться и трястись от страха, выбивая почву из-под ног каждой новой фразой.

— Так как бы Вы предложили поступить с заговорщиками, если убивать их нежелательно, да и пытки, как ни печально, отпадают? — Шэнь Цинцю шумно отхлебнул чай.

Он смотрел на генерала Лю с искренним интересом, а по спине того стекала холодная капля пота. Он неожиданно для себя понял: Шэнь Цинцю, так же улыбаясь, достанет меч, и роду Лю придёт конец.

Что ему сказать? Насколько сильно простирается нежелание Шэнь Цинцю расстраивать главу Байчжань?

— Не смею ничего советовать, Вам решать, Ваша милость, — генерал Лю с трудом вытолкнул эту фразу из пересохшего горла.

Шэнь Цинцю внушали ужас. Прекрасные и пугающие своей сверхъестественной непредсказуемостью. Один, отрешённо-спокойный, задумчиво посматривал на них, аккуратно помешивая чай и разливая его по чашкам, будто здесь не решался вопрос жизни и смерти целого рода. Второй же веселился и балагурил, вот только глаза оставались серьёзными. Он уверенно сыпал обвинениями, так, словно лично присутствовал на каждом собрании заговорщиков. Оба были прекрасны, чистейшего нефрита. Будто они и не люди вовсе: их не обмануть и не убедить, казалось, они видели насквозь. Генерала Лю пробрал озноб.

— А что Вы скажете, молодой господин Лю?

— Наша судьба — в Ваших руках. Мы можем только делом загладить свою вину, — Лю Минлун глаз не поднимал на бессмертных, сидел словно на уроке этикета с идеально сложенными руками, угол наклона его спины можно замерять линейкой, тот был идеальным.

Шэнь Цинцю принял чашку из рук брата и, словно раскрывая большой секрет, наклонился вперёд:

— Или признать поражение и, сделав вид, что принимаете собственную участь, выждать время и ударить в спину. Не об этом ли сейчас думает известный своей изворотливостью генерал Лю?

В другое время на подобное оскорбление в лицо обидчика уже устремился бы тяжёлый меч генерала, но нападение на бессмертных… Его провоцируют? У них просто появится повод убить. Генерал Лю не станет облегчать им жизнь и подставляться по-глупому, он лучше потерпит.

Дверь стукнула как никогда вовремя. Повару гостиницы надо в дар поднести хороший чай — крохотная передышка, пока слуга поспешно разносил дим-самы, давала немного собраться с мыслями.

Толстяк-хозяин нахваливал свою еду, он приготовил их с разными начинками, и сейчас три больших блюда красовались на столе, истекая аппетитным паром. Вот только генералу Лю даже чай в горло не лез, а о еде и думать было тошно.

«Что же мне делать?»

Толстяк и слуга быстро покинул залу, а никакие мудрые мысли так и не посетили голову генерала. Только сейчас тот вспомнил, что раньше главу Цинцзин называли стратегом ордена. Уж слишком точно он понял истинное намерение генерала Лю. Ведь он и вправду был готов дать все требуемые клятвы — на смертных они всё равно не держатся, а духовных корней у них нет.

Генерал Лю хотел выждать и всё же связаться с императором, тем более что все обвинения с него уже сняли, а за полезные сведения с пика бессмертных император простит его мнимые прегрешения, и генерал Лю снова вернётся в столицу в блеске славы. И ничего на Цинцзин с этим поделать не смогут — в дела смертных им запрещено вмешиваться.

— Забавно. Сын-то поумнее прославленного генерала будет. Неужели Вы так закостенели в своих убеждениях? — рассматривая его как букашку, произнёс Шэнь Цинцю, запихивая дим-сам в рот целиком. Стоило прозрачному кусочку теста, наполненному ароматным мясом, попасть в рот бессмертного, он зажмурил глаза от удовольствия.

— Как же вкусно! И всё же, Шэнь Цинцю, признай — я был прав. Только толстяк может быть хорошим поваром. Ум отъесть можно! Поторопись, иначе я съем всё!

— Не паясничай! Скажи как есть, и закончим на этом, — неожиданно произнёс второй Шэнь Цинцю, он всё это время сидел с отрешённым спокойным видом, неспешно попивая чай.

— Раз ты настаиваешь…

Разговорчивый Шэнь Цинцю отодвинул в сторону тарелки с едой и сложил руки перед собой, лучезарно улыбаясь.

Такой контраст сводил с ума. Один — тих и безупречен, второй улыбался, сияя глазами, так, что генерал Лю начинал понимать обрезанных рукавов, хотя всю жизнь предпочитал женщин. Генерал Лю не знал, что делать. Все подготовленные схемы и планы разбивались о говорливое всезнание, а молчание второго сообщало больше любых слов. И генерал Лю, чьё слово определяло судьбы народов, ничего не мог сделать, лишь ждать их решения.

— Генерал Лю, возможно, Вы ещё не осознали Вашего положения. Вы — раб, даже меньше, чем раб. Вещь, которая от и до принадлежит Цинцзин.

Если бы генерал Лю не сидел, он бы упал, так ослабли его ноги. Шэнь Цинцю слишком хорошо владел ситуацией.

— Император подарил нам Вас! — и буркнул в сторону, — хорош подарочек, я предпочёл бы духовные камни или статуэтку.

— Господин, как же так? — генерал Лю чувствовал подвох, он всегда был свободным человеком, у него не было долгов, и император объявил о снятии с их семьи всех обвинений. Он никак не мог быть передан как раб!

— А давайте подумаем вместе, многоуважаемый генерал Лю. Вы много лет искали способ свергнуть главу ордена Цанцюн. Вы пакостили нам на нашем собственном пике, распускали порочащие главу Цинцзин слухи. Интриговали среди дворян-внешних учеников и искали доверенных людей среди старейшин. Ах да, парочка ваших сподвижников совершенно случайно сломали шеи. Не ищите их. И Вы вносили смуту между орденами, подталкивая дворец Хуаньхуа к войне. И всё это делали Вы — генерал Лю.

— Я? — сипло переспросил генерал.

Он понимал, к чему ведёт глава Цинцзин, но от осознания слабели ноги. Его жизнь необратимо менялась, ему никогда не быть больше прославленным генералом империи Хань.

— Ну не император же это делал, что Вы как маленький? Вы мечтали увидеть сына главой ордена и сделали всё для этого. У Вас даже был шанс. Вот только дворец Хуаньхуа проиграл, переворот не удался, и отвечать за эту неудачу придётся Вам!

Генерал Лю попытался встать, ему не хватало воздуха. Всё-всё рухнуло! Какое чудовище Шэнь Цинцю. Он, словно затаившаяся змея, спланировал их поражение и заманил в ловушку!

В глазах потемнело.

— А вот в обморок падать не надо, — Шэнь Цинцю сунул под нос дурно пахнущий пузырёк, — это всё равно не поможет.

Лю Минлун успел придержать отца за плечи, он поспешно распустил пояс на его халате и ослабил ворот.

— Ну что? Продолжим, или хватит на сегодня потрясений? — Шэнь Цинцю стал спокоен и деловит.

— Продолжим. Хочу понимать, что ждёт меня и мою семью.

— Ничего хорошего, — хмыкнул тот, — император сделал Вас козлом отпущения. За попытку переворота будете отвечать Вы и только Вы. Ваше оправдание — фикция. Вас передали нам. Так что идите погуляйте по саду камней, там очень красиво, подумайте над Вашим будущим. И не надо интриг, а то у меня испортится характер. Идите!

Генерал Лю, пошатываясь, опираясь на руку сына, встал и направился к двери, но был остановлен вопросом в спину:

— Лю Минлун, мы договаривались, что все члены семьи дадут клятву. Вас двое, где остальные?

* * *

— Выйдем и мы на воздух, здесь душновато, — сказал Шэнь Юань, подхватывая большую миску и отправляя один из дим-симов в рот, — Ммм, креветки! Не смотри на меня осуждающе, брат, что ещё я мог сделать?

— Взять с них клятву, — Шэнь Цзю был недоволен, потратили впустую столько времени и даже клятв не взяли.

— Хоть ты не начинай, ну какая клятва со смертных? — Шэнь Юань всем своим видом показывал, как он наслаждается вкусом.

— Документально подтверждённая. При нарушении виновник становится должником Цинцзин, — Шэнь Цзю недовольно поджал губы, отворачиваясь от протянутого на палочках дим-сима.

— Ты слишком много общаешься с купцами и начал верить в непреложную силу договоров. Кто будет за руку ловить семью Лю? Мне прикажешь следить за ним и караулить, пока он не совершит предательство, или шпионов отправишь? И что дальше? Судиться с ними? Ах, смертный род обманул бессмертный пик? Это смешно! Мы ему вообще ничего сделать не можем! Ему достаточно встать и уйти, и мы не сделаем ему ничегошеньки.

— Притравим!

— Я тебя умоляю. От этой семейки Лю с генералом вместе — нам одна лишь головная боль, проблемы и потеря репутации. Что бы мы ни сделали, это будет в глазах людей выглядеть как «бессмертный орден сжил со свету прославленного генерала», это не считая того, что Лю Цингэ будет ходить кругами с видом побитой собаки.

— Он просто твой любимчик, и ты не хочешь его расстраивать — признай!

— Лю Цингэ? — Шэнь Юань рассмеялся в голос, — он единственный бессмертный, который может связать Ло Бинхэ боем. Вспомни его упорство.

— Если только в страшном сне, — Шэнь Цзю показательно передёрнулся.

— Пять лет биться за наш труп, — Шэнь Юань отхлебнул чай, — нам просто необходим такой союзник. А его семейка… У всех есть свои недостатки, их придётся потерпеть. Моя бы воля — сослал их всех куда подальше, уж слишком они активные, но нельзя. Политика.

Шэнь Цзю бросил на брата недовольный взгляд, но отвечать не стал. Шэнь Юань широко улыбнулся, совершенно довольный собой:

— Не злись, я лучше придумал. В интригах мы с тобой, брат, пока не очень сильны, так что передадим полномочия воздействия на Лю мастеру.

Это подкупало. Только рядом с ним — с Шэнь Цзю — Шэнь Юань становился разговорчивым, озорным и открытым. В присутствии чужих Шэнь Юань словно надевал непроницаемую маску отстранённости и равнодушия.

— Ты о ком? — Шэнь Цзю с трудом вернулся к предмету разговора. Шэнь Юань улыбался так радостно, словно и вправду всё придумал наилучшим образом. Шэнь Цзю захотелось улыбнуться в ответ.

— Об императоре, конечно, — рассмеялся Шэнь Юань, — Хань У-ди всю жизнь лавирует между знатными семьями и богатыми. Он успешно правит уже лет пятнадцать. Вот увидишь, он придумает лучше, чем мы с тобой, так что подождём. Уверен, он так сделает, что генерал сам прибежит и ещё рад будет. Мы бы тут его уговаривали и запугивали, а так нам и делать ничего не придётся.

Хозяин гостиницы разыскал их и тут — в отдалённой галерее, где они неспешно прогуливались, наслаждаясь видом.

— Господин, я уютный столик подготовил для вас на веранде, совсем рядом.

— Отлично, — обрадовался Шэнь Юань, впихивая пустую миску и палочки в руки толстяку, — и чай повтори. Совершенно потрясающий аромат. Мне ещё рулетиков, тех маленьких со сладкими красными бобами, а главе Цинцзин — танхулу, ты знаешь, какие он любит.

Шэнь Юань вольготно раскинулся в кресле, распустил пояс и вытянул ноги, потягивая чай.

— Красота! Ещё бы шичэнь поспать — и было бы идеально. Когда бы мы ещё так отдохнули? Постоянно какие-то дела.

Шэнь Цзю тоже понравился незапланированный отдых, и еда в гостинице действительно была вкусная. Особенно танхулу. Быстро темнело, бамбук шелестел листьями, доносились звуки гуциня. Для них это были редкие мгновения покоя, без бесконечного количества просителей, без дел и обязанностей. Шэнь Цзю тоже захотелось развалиться в кресле, распустив пояс, и, может, даже вытащить тяжёлую заколку из волос, от которой к вечеру болела голова. Но нельзя. Шэнь Юань всегда подчёркивал, что из них двоих глава пика именно Шэнь Цзю. А глава Цинцзин не мог позволить себе такую вольность публично.

— Вообще не понимаю, как ты это делаешь, — сказал Шэнь Юань, утаскивая последний рулетик.

— Ты о чём?

— О наших дражайших учениках или об этом трактирщике. Мы приманиваем купцов, парадную дорожку выстилаем для встречи, а они их травят, чуть ли не до смерти. А ты спокоен. Я уже не знаю, что лучше — когда они бездумно выполняют приказы или подобная инициативность.

Шэнь Цзю пожал плечами, он не видел ничего удивительного в сумасбродстве и упрямстве учеников, просто с появлением Шэнь Юаня их инициативы приобрели неожиданный размах.

Шэнь Юань тихо рассмеялся:

— А каков пройдоха. Ведь никого не обманул, сам каждому рассказал, чем поит, а эти олухи уши и развесили. Представляешь приходим в гостиницу, а тут все дохлые, как курицы, что обожрались винных ягод* — духовного сидра перепили.

*(Винные ягоды — это то, что остаётся после изготовления вина. Их выкидывают, потом их часто находят курицы и едят, отчего пьянеют и творят непотребства — это не шутка. Засыпают как придётся. Могут свисать вниз головой с раскинутыми крыльями. Потом курицы приходят в себя, мучаются похмельем, пьют водичку и всё с ними становится нормально.)

Примечания:

Здесь можно посмотреть, как выглядит генерал Лю: https://t.me/just_for_fun_sis/267?single