Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

— Окклюменция не похожа на другие магические дисциплины, — вещал с лекторским видом Паркер, пока я совершенствовал самоконтроль, — нельзя научить ежа сворачиваться в клубок. Он сделает это сам, инстинктивно, надо только дать соответствующий стимул. Понимаете?

— Не до конца. Поясните свою аналогию, мистер Паркер, — попросил я, понадеявшись, что это звучит холодно, а не панически.

— Без проблем, — он подскочил и прошёлся по гостиной, — у каждого волшебника свой, уникальный метод защиты разума. Мой не подойдёт вам, ваш — мистеру Поттеру, и так далее. Нельзя сказать: «Представь себе то и то, произнеси такое вот заклинание». Каждый ищет свой подход. Но, видите ли, в чём дело: чтобы ёж свернулся в клубок, нужно его напугать. Вы, сэр, со всем уважением, человек достаточно открытый. Даже если бы мы уговорили декана Снейпа заниматься с вами, это не дало бы никакого эффекта. Что вам от него скрывать?

Снейп был бы в сто раз предпочтительнее.

— Мои мысли насчёт его взаимоотношений с Блейзом? Или…

Паркер прервал меня:

— Это, сэр, вполне подходит под категорию: «Кто подслушивает, хорошего о себе не услышит». Нет, вам решительно нечего скрывать от мистера Снейпа. Возможно, вы постарались бы сберечь некоторое количество наших секретов от профессора Дамблдора, но тут уже мы считаем, что это неоправданный риск. Любого постороннего волшебника вы воспримете спокойно, просто как профессионала своего дела — вы же не стесняетесь раздеваться перед врачом? — и дело застопорится. Напротив, я полагаю… вы бы не хотели, чтобы младшая миссис Уизли прогулялась по закоулкам вашей памяти.

Мне было тяжело дышать. Щёки горели.

— Мистер Паркер…

Он вдруг сделал то, чего не делал уже года три — присел на корточки возле моего кресла, заглядывая в глаза снизу вверх, по-собачьи.

— Сэр…

— Мистер Паркер…

— Я знаю, Ваше Высочество, что сейчас это кажется вам изощрённой жестокостью. Но вам нужна окклюменция, причём чем раньше вы ей овладеете, тем лучше. Тем больше я смогу вам рассказывать. Это необходимость. В защите разума телохранитель вам не поможет.

Я видел со всей ясностью, что эту битву мне не выиграть. Но теперь в моём личном календаре появилась дата, обведённая чёрным цветом — седьмое сентября.

* * *

В этот раз в купе меня уже ждали. Гермиона, Блейз, Гарри и Драко умудрились прибыть на платформу даже раньше меня. Они о чём-то оживлённо переговаривались, но свернули разговор, когда я вошёл. Гермиона кинулась мне на шею, да и ребята слегка обняли. Никаких претензий — я тоже соскучился. Заговорили все разом. Гермиона делилась воспоминаниями о поездке в Швейцарию, Блейз рассказал, что бывал в магическом квартале Берна два года назад, и они принялись сравнивать впечатления. Драко взялся убеждать Гарри, что им обязательно нужно будет поездить по Европе после седьмого курса, потому что «все так делают» и «надо же отдохнуть от учёбы, а?»

Когда к нам зашли один за другим Рон, Джинни с Колином и Сьюзен, сделалось совсем уж тесно. И я бы расслабился в этой привычной тесноте, если бы не одно «но». Не сразу, но я заметил, что с Блейзом что-то не так. Я знал этого парня уже довольно давно. И, уж конечно, я знал, что его абсолютная норма — это отмалчиваться, язвить, погружаться в собственные мысли и вылезать из них, чтобы выдать резковатое замечание или рассказать сомнительную историю. А вот интересоваться у Джинни, удалось ли ей позаниматься квиддичем этим летом, уже совсем не норма. Так же, как спрашивать Рона, собирается ли он продолжить уход за магическими существами, или уточнять у Сьюзен, как здоровье её тётушки. Так что нехарактерное дружелюбие Блейза заставило меня как следует напрячься. К сожалению, у меня не было ни единого шанса выяснить, что случилось — едва поезд тронулся, как мы с Роном и Гермионой были вынуждены отправиться в купе старост.

Собственно, это было обычное купе, расширенное магией так, чтобы туда без проблем помещалась вся наша пёстрая толпа. В прошлом году я едва успел сюда заглянуть — в сентябре меня ещё не сделали старостой, а в июне нам раздали задания до того, как мы покинули Хогвартс. Теперь я смог оценить это купе, садясь за стол, похожий на парту, рядом с Панси. Та дружелюбно кивнула.

Рон и Гермиона заняли соседний стол. Ребята с других факультетов тоже рассаживались по двое. Все выросли за лето. Ханна Аббот изменилась почти до неузнаваемости: избавилась от двух своих косичек и обзавелась средней длины каре. Эрни похудел. Тони Голдштейн слегка вырос и начал больше сутулиться, а Падма Патил (клянусь, я старался этого не замечать и даже не думать в этом направлении!) стала выглядеть куда более взрослой. Думаю, мне не нужно писать подробнее.

Посты старост школы достались в этом году не тем, на кого я, признаюсь, рассчитывал. Роджер Дэвис был парнем неплохим, но, на мой личный взгляд, не слишком умным и ведомым, а Аманда Родри с Хаффлпаффа производила впечатление серой мышки. Они оба нервничали, выступая перед нами и напоминая о наших обязанностях во время поездки.

— Жалкое зрелище, да? — шепнула мне на ухо Панси, когда Дэвис запутался в словах и вместо «движение поезда» сказал «движение коридора».

— Дай им шанс, — попросил я, хотя в глубине души был с ней согласен. Неудачный выбор.

Мы отделились от остальных и вдвоём с Панси честно прошли своих два вагона. Успокоили рыдающего первокурсника, разняли драку третьекурсников и конфисковали несколько запрещённых предметов вроде кусачей тарелки и взрывчатого порошка.

— Обмен? — спросила вдруг Панси. — Я закончу патруль и буду следить за вагонами до прибытия.

— И что за это?

— Первое дежурство. Мне нужно… — она не покраснела, но едва заметно дёрнула рукав мантии, — короче, у меня есть дело.

Я подумал спросить, как это дело зовут, но решил, что в любом случае со временем узнаю. Что ж, мне было нетрудно. Я согласился и отправился к себе в купе, но по пути мне пришла в голову идея. Так что, заглянув к своим, я позвал:

— Блейз? Можно тебя на минуту, нужна помощь.

— Что случилось? — взволнованно спросила Сьюзен, к которой уже присоединился Джастин.

— Мелочи, — улыбнулся я, — сейчас вернёмся.

Блейз, поворчав для вида, вышел за мной и последовал по коридору без вопросов. Остановились мы в тамбуре.

— Чего надо-то? — спросил он резко. Я сложил руки на груди, окинул друга пристальным взглядом и понял, что не ошибся в первоначальных выводах. У Блейза что-то случилось. Причём серьёзное. Не знаю даже, по каким именно признакам я это заметил — просто видел, что он не в порядке.

— Ну?!

Я протянул руку, перехватил его за запястье, слегка поднял и задрал рукав мантии. Сначала решил, что ошибся. Правое предплечье было совершенно чистым — ни единого следа порезов. Вот только Блейз смотрел на меня, даже не пытаясь вырваться, совершенно больными глазами.

— Расскажи, — попросил я, разжимая пальцы. Блейз спрятал руки за спину, прикусил губу и резко спросил:

— Где я прокололся?

— Нигде, — пожал я плечами, — может, слишком уж много жизнелюбия и позитива. Не знаю. Просто понял.

Вздохнув, Блейз подошёл к запертой двери, прижался лбом к стеклу и сказал так тихо, что шум поезда едва не заглушил его слова окончательно:

— Я ушёл из дома. В смысле… не сбежал ночью, никаких скандалов, ничего такого. Просто двенадцатого февраля мне будет семнадцать, и я решил, что…

— Ты можешь пожить у меня, если хочешь, — предложил я. — Хочешь?

Он неопределённо дёрнул головой и закрыл глаза. Я встал рядом, тоже вглядываясь в несущиеся мимо поля и узкие лесополосы. Можно было бы выяснить, что именно произошло, но я опасался, что сделаю только хуже. Захочет — расскажет. Вместо этого спросил:

— Что сказала мадам Франческа?

— Имеешь в виду миссис Снейп? — без ожидаемого яда в голосе уточнил Блейз. Закрыл глаза. Выдохнул. — У них будет ребёнок. Девочка. Ну, Сев считает, что девочка. Она не уверена. Я думал, он обделается от ужаса. Но нет, вроде взял себя в руки, вынул голову из задницы, забегал. Не думал, что скажу это, но неплохой он мужик. Тот ещё козёл временами, не без этого, конечно. Но её любит.

Больше, по правда сказать, вопросов у меня не осталось. Одного этого: «У них будет ребёнок», — более чем хватило, чтобы понять причины решения Блейза.

— Ещё… — он закрыл глаза, — с этим говном я завязал. Не помогает.

— Я в детстве хотел иметь младшего брата или сестру. Конечно, есть кузены, но это не то. Да и видимся мы редко. А тут…

— Никогда не хотел.

Как будто это было не очевидно.

Дверь позади скрипнула, отъехала в сторону, я обернулся и очутился лицом к лицу с грузным немолодым мужчиной. Поверх изумрудно-зелёной мантии у него была надета бархатная жилетка с расшитым золотой нитью краем. Моржовые усы были как следует подкручены и набриолинены, на голове сидела шапочка под цвет жилетки, а из-под неё торчали жидкие, но тщательно причёсанные и уложенные седые волосы. В общем, не требовалось никаких дополнительных представлений — я и так знал, что в наш тамбур пожаловал профессор Гораций Слагхорн.

— Ба! — воскликнул он, окидывая нас с Блейзом цепким оценивающим взглядом. — Кого я вижу? Ваше Высочество, простите за навязчивость, но я, конечно, не удержусь и представлюсь вам…

— Нет нужды, профессор Слагхорн, — ответил я с улыбкой.

— Ну, надо же! Вы обо мне знаете?

— Немного, сэр. Мой пресс-секретарь говорил, что вы будете с этого года вести зельеварение. Правда, я не ожидал встретить вас в поезде.

— О, — профессор слегка подкрутил кончик уса, — это моя старая привычка, чудачество, как говорят некоторые. Но я, знаете ли, пока преподавал, всегда ездил на поезде. Всё же столько детей почти без присмотра, — он сокрушённо покачал головой, а я подумал, что комплекцией и формами он напоминает мне статуэтку Будды.

— Это мудро, сэр. Позволите, я представлю своего друга? Это Блейз Забини, лучший зельевар школы, не считая, конечно, профессора Снейпа. А теперь ещё и вас. Блейз, полагаю, ты слышал о профессоре Слагхорне?

Я слегка прикусил щёку изнутри. Вот чего мне бы не хотелось — так это извиняться за грубость друга. А тот более чем был способен сказать что-то резкое и обидное. Особенно сейчас, когда нас настолько не вовремя прервали. Но, на удивление, он развернулся в тесном тамбуре, слегка наклонил голову и поздоровался вежливо и учтиво.

— Забини… — пошамкал губами Слагхорн, — уж не сын ли вы Франчески Эсте? Ах, до чего талантливая девочка! Вот что, мои дорогие, тамбур — совершенно неподходящее место для разговоров. Я, знаете ли, предпочитаю места поуютнее, — он слегка хихикнул и сложил руки с толстыми короткими пальцами на объёмистом животе. — Я собираюсь пообедать в своём купе и уже пригласил нескольких студентов. Буду польщён, если вы тоже меня навестите. Скажем, через десять минут? Никаких формальностей, просто поедим и поговорим. В моём возрасте, знаете ли, уже нельзя питаться сладостями.

— Слагхорн… — пробормотал Блейз, когда профессор покатился дальше по коридору, — какой ценой Дамблдор затащил его в школу? Он ушёл лет двадцать назад…

— Думаю, директор умеет убеждать, — сказал я, провожая Слагхорна взглядом. Вживую он оказался ещё более занятным, чем следовало из досье.

* * *

Я и не думал, что в Хогвартс-экспрессе есть места для преподавателей. Купе Слагхорна было больше ученических, сидения обтянуты бархатом, но уместились мы с трудом. Кроме нас с Блейзом в купе уже сидели двое семикурсников — Кормак МакЛагген с Гриффиндора и Маркус Белби с Рейвенкло. При виде Блейза Белби слегка побледнел и отодвинулся к окну, а Слагхорн принялся выяснять, все ли мы друг друга знаем.

— Конечно, мы знакомы. Правда, Маркус? — ухмыльнулся Блейз, немедленно приходя в отличное расположение духа. Меня это порадовало, а вот Маркусу, судя по всему, придётся туго. Я отлично знал этот взгляд Блейза, и он не сулил тому, на кого был направлен, ничего хорошего.

— Мы ждём ещё нескольких человек. Но, прошу вас, устраивайтесь поудобнее. Сядете рядом со мной, Ваше Высочество?

— Просто Берти, пожалуйста, сэр! Мы же в школе.

— Формально, — Слагхорн улыбнулся с таким видом, словно я сделал ему дорогой подарок, — до школы мы ещё не доехали. Но не откажусь, юноша, не откажусь. Вот, извольте, из моих собственных запасов…

Он взмахнул палочкой, стол накрыла небольшая, до хруста накрахмаленная скатерть, а поверх неё возникло что-то вроде походного обеда — корзина с булочками, розетки и тарелочки с закусками, запотевший графин морса. И скромное столовое серебро, более чем уместное в поезде.

— Я, знаете ли, не готов питаться взрывающимся драже, — он улыбнулся и предложил всем не стесняться. — Вот, мистер Белби, когда-то ваш дядя сидел точно так же напротив меня и рассказывал о своих идеях по улучшению Бодроперцового зелья. Как время летит… Ну, наконец-то!

Мы все потеснились, и Слагхорн встретил Гарри, Сьюзен и почему-то Невилла Лонгботтома. Его усадили на приставную табуретку, и Слагхорн объявил, что все в сборе. С ловкостью, достойной и куда более солидного приёма, он перезнакомил нас между собой, предложил угощаться, а потом принялся задавать вопросы. Первым отвечать пришлось Маркусу Белби. Вопрос о том, часто ли он встречается со своим знаменитым дядей, застал беднягу врасплох, и он едва не подавился куском фазана. Слагхорн непринуждённым взмахом палочки решил эту проблему, а Маркус пробормотал:

— Не очень часто.

— Ну, конечно, он, вероятно, человек занятой, — покивал Слагхорн, явно давая парню шанс выкрутиться. — Едва ли он изобрел бы Волчье противоядие без долгой и тяжелой подготовительной работы!

— Н-наверное, — совсем уж неуверенно согласился Маркус и добавил: — Он… Понимаете, они с моим папой не очень ладят, так что я о нем не так уж много знаю…

Мне кажется, я увидел, как Слагхорн вычеркнул бедолагу из своего мысленного списка и обратился к МакЛаггену, с улыбкой спросив:

— А теперь о вас, Кормак. Я случайно знаю, что вы часто видитесь со своим дядей Тиверием. У него есть великолепная фотография, как вы с ним охотитесь на штырехвостов. В Норфолке, если не ошибаюсь?

Я подумал, что это в своём роде очаровательно. Он пригласил нас на допрос и не собирался этого стесняться.

— О да, это было классно! — выпалил МакЛагген. — С нами еще были Берти Хиггс и Руфус Скримджер. Ну, он тогда еще не был министром…

— Ах вот как, вы и Берти знаете, и Руфуса тоже? — заулыбался Слагхорн и принялся предлагать всем маленькие мясные пирожки на подносе. Маркуса обделил, но, подозреваю, не за то, что он не видится со знаменитым дядей, а за дурные застольные манеры. — А скажите, Кормак, научился ли Берти в конце концов седлать гиппогрифов?

— Что вы, сэр! — осклабился МакЛагген. — Он демонстративно отказывается даже подходить к ним. Дядя и Руфус Скримджер минут пятнадцать его уговаривали, наконец, сдались, и он отправился на охоту пешком. Впрочем, это не помешало ему загнать штырехвоста в одиночестве.

— Он всегда всё делал по-своему, ещё в школе, — улыбнулся Слагхорн. — Как и ваша матушка, не так ли, мистер Забини? Я не имел удовольствия её учить, но как приятно встречаться с ней в Европе. Как её здоровье?

— Более чем благополучно, — ответил Блейз с нечитаемым выражением лица, — недавно, кстати, вспоминала вас. В хорошем ключе, не переживайте. Говорила, что многие ваши ученики связали свою жизнь с зельеварением, а это показатель.

— Я польщён, так и передайте! — он сделал вид, что смахивает ностальгическую слезу. — Оправилась ли она после того ужасного развода?

— Поверьте, сэр, — Блейз слегка растянул губы в улыбке, но глаза остались ледяными, — развод куда веселее похорон. Не так ли, Маркус?

Парень побледнел, а я задумался — чем он ухитрился насолить Блейзу? К счастью, нам не довелось этого узнать, потому что Слагхорн тут же ловко сменил тему и принялся расспрашивать Блейза о его собственных успехах в зельеварении.

— Вы, конечно, будете посещать зельеварения? Очень хочу посмотреть, сохранили ли вы стиль Франчески! Ну-с, теперь к вам, мистер Лонгботтом!

Я знал, что Невилл живёт с бабушкой, потому что его родители — выдающиеся авроры — лишились рассудка. Их запытали до безумия Лестрейнджи и Крауч-младший. Но, полагаю, Невилл предпочёл бы не обсуждать эту тему вообще ни с кем. Слагхорн, надо отдать ему должное, напрямую ничего не сказал, но кто знал — тот понял намёки. А Невилл кое-как объяснил, что да, с родителями видится, но чувствуют они себя всё ещё не слишком хорошо. Он сидел красный, растерянный, и мне его стало жалко. Слагхорну — тоже, потому что он ласково предложил ему морса и принялся задавать вопросы Сьюзен. Причём обходился с ней особо деликатно и распевал диферамбы мадам Боунс.

— Обычно в этот момент тётя говорит, что терпеть не может лесть, — мягко отозвалась Сьюзен, кидая на меня короткий взгляд. Нам ещё не удалось поговорить наедине и двух минут, и мне тоже от этого было немного грустно. Я вздохнул и слегка кивнул. Увы.

— Что вы, что вы! — воскликнул Слагхорн. — Ни капли лести, я говорю искренне. Железная женщина, ваша тётя. Совершенно железная. Если бы Пожиратели заявились в мой дом, я бы, наверное, умер от ужаса. А она? Сколько силы, сколько характера!

— Я сказала ей примерно то же самое после нападения, сэр. А тётя ответила, что никто из нас не знает, на что он способен в минуту опасности.

— Очень мудро, — согласился профессор и повернулся в нашу сторону. Блейз слегка откинулся назад, чтобы не заслонять обзор. А Слагхорн признался, переводя взгляд с меня на Гарри:

— Даже не знаю, к кому из вас подступиться в первую очередь. Принц и Избранный. Да… Не знаешь, чему и верить, ведь у «Пророка», как известно, случаются ошибки, но при таком количестве очевидцев не приходится сомневаться, что кое-какие беспорядки в Министерстве имели место, а вы, мистер Поттер, были в центре событий!

Я точно знал, что моего имени в связи с этими беспорядками не упоминалось. Уж надавить на прессу Паркеру было вполне по силам, а сплетни о том, что принц Альберт совершил незаконное проникновение в самое сердце волшебного правительства, никому не были нужны. Гарри поёрзал и нахмурился. Было нетрудно догадаться, что ему совершенно не доставляет удовольствия эта встреча, и он бы с радостью вернулся к ребятам. Он кивнул с таким видом, словно ему было неприятно даже думать про Министерство.

— Такая скромность, такая скромность! Неудивительно, что Дамблдор вас выделяет. Стало быть, вы действительно были там? Что касается подробностей, то они так сенсационны! Просто не знаешь, чему и верить! К примеру, это легендарное пророчество…

— Не понимаю, о чём вы, — мрачно и совершенно неубедительно отрезал Гарри и взял себе пирожок, забыв о том, что на тарелке у него лежит надкусанный. — Выдумки.

— Что ж… — несколько неуверенно заметил Слагхорн, — конечно, «Пророк» частенько преувеличивает. Помню, дорогая Гвеног мне говорила… Я, разумеется, имею в виду Гвеног Джонс, капитана «Холихедских гарпий». Так вот, она мне говорила, что в «Пророке» есть целый отдел, который принимает претензии и жалобы на клевету. И там всё время не хватает сотрудников, поэтому никто эти жалобы не рассматривает месяцами! Но я знаю человека, которому это не грозит. Скажите честно, Берти, как вы умудряетесь держать их на поводке? Варнава, то есть мистер Кафф, главный редактор «Пророка», как-то говорил мне, что никто, кроме Риты Скитер, не отваживается писать о вас.

— У меня есть тайное оружие, сэр, — улыбнулся я. — Называется — личный пресс-секретарь, причём зубастый. В схватке между ним и мисс Скитер… лично я поставлю на него, и слава Богу.

— Да, в вашем положении есть и преимущества, не так ли? Но есть и минусы, конечно, не без этого… Положение обязывает и всё такое. Сильно вам испортила каникулы эта история с гоблинами?

— Относительно, сэр, у меня всё равно не было запланировано отдыха на лето. А скажите, что думает по этому поводу мистер Кафф?

Слагхорн улыбнулся так, что глаза превратились в узкие щёлочки, и заговорил о том, как непросто жить в условиях, когда нельзя высказать свою позицию прямо. Ссылаясь, конечно, на главного редактора газеты. В общем, пожалуй, мы поняли друг друга. Время бежало незаметно. Слагхорн закончил расспросы, видимо, сделав первоначальные выводы о каждом из нас, и пустился в воспоминания. Он учил добрую половину Министерства, обладал талантом рассказчика и внимательно следил за всеми событиями. Так что я с удовольствием слушал его точку зрения на грядущие перестановки в правительстве и воспоминания о том, как нынешние первые лица магического мира нарушали комендантский час.

Но не менее занятной была реакция остальных слушателей. Я видел, что Гарри изнывает от тоски. Невилл тоже заскучал и задумался о своём. МакЛагген пытался найти способ вставить ещё хоть слово о себе — ему явно понравилось внимание профессора. Сьюзен сидела спокойно с совершенно светским выражением лица. А Блейз взглядом препарировал Белби, который мечтал провалиться под землю и очень жалел, что не знает подходящего заклинания. Когда начало темнеть, Слагхорн погнал нас прочь — переодеваться. Пригласил заходить в любое время (всех, кроме Белби). Мы вышли, пропустили остальных и двинулись к своему купе. Гарри признался:

— Отвратительно. Клуб Слизней…

— Это же шутка, — пожала плечами Сьюзен. — Учитывая его фамилию, клуб всё равно так назвали бы за глаза. Так что он просто сделал из этого свою… особенность, что ли?

— Кто бы хотел вступить в Клуб Слизней? — спросил Гарри обречённо.

— МакЛагген едва не выскочил из штанов от восторга, — заметил Блейз. — А бедняжка Белби был просто уничтожен. Даже я не стал добивать…

— Что он тебе сделал, кстати? — спросил я. Блейз пожал плечами:

— Языком мёл, где не надо и как не надо. И он понимает, что за это ещё придётся заплатить. А когда — неизвестно.

— Придурок ты, — беззлобно сообщил Гарри и спросил у меня: — Ну, хоть ты скажи — скука смертная же?

Я вздохнул и покачал головой, признаваясь:

— Напротив. Мне кажется, со Слагхорном нас ждёт очень интересный год.

Взгляд сам собой соскочил на полированную поверхность двери купе, но я сумел удержать видение на самом краю. Прямо сейчас подтверждения своих слов мне не требовалось.