Три года до звезд (джен)

Нога поехала по мокрой от недавнего дождя железной балке, и Джим едва успел крепче вцепиться в перекрытие. Иначе б точно грохнулся, а высота тут… Кадет кое-как выпрямился, балансируя на неровной поверхности, постоял, жадно заглатывая промытый дождем воздух. На центральный маяк, если верить Боунзу, они уже лазили, Кирк просто этот момент помнил плохо… Но одно дело тогда — хоть первые несколько десятков этажей на лифте поднимались! — и совсем другое сейчас: по аварийным лестницам, перекрытиям и еще триббл знает чему. Мышцы противно ныли, ног он вообще почти не чувствовал. Зато обзор тут был что надо! Что там город… Отсюда прекрасно просматривались и дороги вокруг Сан-Франциско, и мелкие населенные пункты. Казалось даже, что можно различить совсем вдалеке тоненькую паутинку Дэйли-Сити. Джим поднес к глазам старый, как мир, бинокль — временно позаимствовал в музее, пока шел сюда — покрутил настройки. Так как ничего электронного в этом девайсе не было, работать он не перестал: безропотно приближал все, что от него требовали.

Н-да, а картина-то не радовала! Надежда на то, что странности с техникой затронули только их город, отпадала: включенный свет с такого расстояния и днем Кирк, может, и не разглядел бы, но машины, флаеры… Нет, ничего этого не было. Да и людей на улицах почти нет, что тоже настораживало; даже здесь, в огромном Сан-Франциско, Кирку удалось разглядеть не так уж много крохотных человеческих фигурок. Ладно, по крайней мере, теперь он был уверен. Хреновый результат — тоже результат, как ни крути.

Он перевел дух, постоял, прислонившись к одной из опор. Вниз старался не смотреть: не дай Бог голова закружится, все тогда, привет… Некстати вспомнилась та прогулка по крыше обсерватории в компании Дженис Лестер. Давно дело было, а до сих пор вспоминается, вот гадство! Как там у нее сейчас?..

Джим передернул плечами: тут наверху было довольно зябко, постарался отогнать ненужную сейчас ностальгию. Не за тем он тащился пешком почти пятьдесят этажей! Снова посмотрел на город и принялся выискивать глазами Академию, поднес бинокль. Похоже, обрушения действительно затронули только несколько корпусов, больше нигде в городе кадет ничего такого не увидел. А может, зря он не верил объяснениям Сандерса, может, действительно, прибор какой-то хитрый засбоил, и все вокруг взяло и свихнулось? Да нет, какое там, чушь, конечно!.. Но почему тогда пострадали всерьез только здания Академии? И почему только некоторые?.. Он снова покрутил колесико бинокля, отдалил картинку, напряг глаза.

Вот странное что-то, как будто постройки на несколько километров выглядят какими-то бледными, что ли?.. Как будто на солнце выцвели. Отсюда это было довольно заметно… А что-то такое ведь Джозеф говорил, когда они на физо вчера шли — только масштаб был куда меньше, Джим тогда и не разглядел ни триббла.

Блин, и опять все вокруг их территории! Как ни верти всю эту… ситуацию, а именно к Академии она и возвращается.

Ладно, хоть больше нигде пока не обвалилось!.. Хотя сомнительно, что надолго им такая радость: вон у них тоже сначала выцвело, потом звезданулось! Наверно, и эти скоро тоже… Если, конечно, ничего не предпринять.

Вот что, надо возвращаться! Не в парк, конечно, — в Академию. Там на месте и разбираться.

Блин, а страшновато же! Фиг знает, как сюда залез, а уж обратно… Еще и замерз он тут, руки слушаются довольно неохотно. Впрочем, какие варианты-то?..

Перенес ногу на другую балку, осторожно перебрался ближе к глухой стене башни. Вверху, напоминая о поганом их положении, маячил куб главного маяка — не горящий, мертвый… Так, осторожно, вот сюда… Еще немножечко, вот… Черт!

Нога все-таки соскользнула, и удержать равновесие уже не получилось, внутри все оборвалось. Один миг свободного падения — оглушительного, страшного и захватывающего разом, потом крепление одного из габаритных огней в судорожно сжавшейся ладони. Джим вцепился в него обеими руками и какое-то время висел так, отгоняя бестолковое осознание того, что сейчас произошло. Под ним в полутора сотнях метров темнело покрытие дороги… Ухватиться тут больше не за что: фонарь был вынесен довольно далеко от балок и перекрытий, сзади только гладкая отвесная стена. Крепление здорово резало ладони — не рассчитано, видать, на подобное — еще и погнулось, кажется, вот-вот оборвется к чертовой бабушке.

Сверху на воротник упала пузатая капля крови, потом еще одна и еще… Знатно он руку порезал, кажется. Он бы посмотрел вверх, но двигаться вообще было страшно. Страшно было даже дышать. Под ногами ничего даже отдаленно похожего на опору… Так, спокойно, спокойно, паника — последнее дело! Долго он так не продержится, руки уже немеют. Надо что-то делать, пока еще можно…

Глубоко вздохнул, заставил немного уняться озверевший пульс и попробовал осмотреться, отчего мгновенно замутило. Метрах в восьми (вроде бы, так-то хрен поймешь) внизу и куда левее, чем хотелось бы, виднелась решетчатая площадка аварийной лестницы. Поганая перспектива, ой поганая! С такой высоты на ноги он не приземлится. А если и сможет, то наверняка ступня попадет мимо одного из железных прутов и провалится — площадка же не сплошная! Но пальцы готовы были разжаться, а вариант превратиться в лепешку, грянувшись отсюда на асфальт, нравился Кирку еще меньше.

Вот черт, а?! Раскачаться и прыгнуть, чтобы приземлиться на крошечный пятачок площадки… Нет, надо быть очень самонадеянным, чтобы на это надеяться! И совершенно больным, чтоб на это решиться. Джимом Кирком для этого надо быть, короче… Ну, значит, все в порядке!

Что-то такое было у кого-то из русских классиков. Помнится, очень там кого-то интересовал вопрос: хрен ли люди не летают, как птицы. Да, Джима этот вопрос сейчас тоже очень сильно беспокоил…

Он нервно усмехнулся этой дурацкой мысли, подтянулся, как мог, и, оттолкнувшись, разжал пальцы.

Ветер, ударивший разом отовсюду, идиотские клятвы про «никогда больше!», в один миг пронесшиеся в голове, удар и несколько секунд темноты. Нет, сознания будущий адмирал вроде бы не терял, просто был совершенно ослеплен накатившей болью.

Смеяться тоже оказалось ужасно больно, но он не сдержался. Смешно ведь! Нет, ну правда, какие были шансы, что он приземлится куда надо? Да никаких не было! Но ведь получилось!.. Блин, и почему от этого так смешно?..

Упал он набок, еще успел сгруппироваться, чтоб хоть как-то защитить внутренности и ребра. Неновая, местами так даже заржавевшая решетка с облезшей краской врезалась в левый бицепс, учитывая скорость и силу удара, думать о повреждениях не очень хотелось. Вообще не хотелось думать, только лежать и смеяться.

Он бы так и сделал, только, во-первых, от этого боль только усиливалась, а во-вторых, что-то же он должен был сделать такое… важное… вроде бы… Кадет провел ладонью по лицу и с удивлением уставился на окровавленные руки. Интересно, откуда столько?.. Стоп, что он все-таки должен?.. Зачем-то же он сюда притащился?

Точно! Сдохшая техника, тусклое пятно вокруг Академии… Риск дальнейших обрушений… Черт, все равно смешно! А ведь не должно бы…

Кирк кое-как заставил себя сесть, потом, опираясь на перила, поднялся на ноги. Чуть не упал снова: левая нога совершенно не слушалась и ужасно болела. Вот засада!.. И как теперь спускаться?.. Хотя, чего там, перила есть, ступеньки есть, ноги тоже есть — с таким набором можно и попытаться! А потом еще до Академии тащиться… А потом… А, ладно, там и разберемся!..

* * *

МакКой понятия не имел, сколько он вот так бестолково слонялся по опустевшему городу. Правильно ли он сделал вообще, что пошел в центр? В конце концов, Джима могло понести куда угодно! Мать вашу, как вообще узнать, что в голове у этого психа?! Вот хоть лезь на что-нибудь высокое и сверху ищи... А что, на вулкан он как-то уже лазил! Может, оно и было галлюцинацией, но чертовски реалистичной, задолбался он тогда вполне натурально.

Впрочем, вероятность того, что даже с крыши какой-нибудь высотки Лен сможет разглядеть одного-единственного идиота, стремилась к нулю. Хотя идей лучше один хрен не имелось: возвращаться в лагерь без Кирка он не собирался. Думать было страшно, что тот мог затеять, а потому искать его надо было в любом случае.

Слева через площадь торчал центральный маяк — помнится, как-то на Джимов день рождения они туда уже лазили. Причем впечатлений, естественно, хотелось имениннику, но получил их только Леонард, потому что Кирк тогда дожрался до полной несознанки и даже ни черта не помнил потом. Нет, все-таки с неработающими лифтами МакКою туда подняться не светит: не осилит он столько…

Доктор уже плюнул на свою затею, собирался обойти башню и двинуться дальше, на проспект, в надежде, что его ненормального сослуживца могло туда занести. Но посмотрел зачем-то вверх, на не горящий сейчас фонарь, и не сдержал чертовски грубых выражений. Под самым прожектором маячила человеческая фигура — отсюда совсем маленькая, хрен что разглядишь, но особых сомнений не было. Да и кадетская форма опять же... Кирк стоял на какой-то трубе, одной рукой держась за угол башни, и вглядывался вдаль. Как он там оказался и каким чудом до сих пор оттуда не навернулся — как всегда оставалось для доктора загадкой. Почему сам он не пришиб соседа еще после прошлого такого раза — тоже.

Окликнуть? Не дай Бог, дернется от неожиданности и все-таки не удержит равновесия! Подниматься к нему? Да пока доплетешься, он уже спустится! Оставалось стоять, задрав голову, и тупо таращиться на силуэт друга. Вообще, ничего необычного не происходило (по меркам Джима, естественно), не в первый раз он балансирует где-то на одуряющей высоте, не имея ни страховки, ни мозгов! Но Лен поймал себя на том, что все равно затаил дыхание. Наверно, к таким вещам в принципе невозможно привыкнуть…

Человек вверху наконец изменил позу и сделал несколько осторожных шагов, видимо, намереваясь снова оказаться внутри здания. Проклятье, оторвать бы ему башку, когда спустится!..

Осторожнее ты, ну! Давай, еще шаг, ровнее… Да не торопись ты… вот, еще немножко…

Ему оставалось пройти совсем немного, буквально пару шагов. МакКой даже не успел понять, что случилось. Просто силуэт вверху рухнул вниз с совершенно немыслимой скоростью.

Собственный крик ударил по ушам. Лен не понял, зачем метнулся ближе к стене — не ловить же собирался, в самом деле! — осознать еще толком ничего не успел… Он все-таки зажмурился, не смог.

Открыл глаза через мгновенье, разгоняя озверевшую пустоту в груди, посмотрел на площадку вокруг здания. Потом неверяще перевел взгляд наверх. Джим висел, держась руками за какую-то хреновину, с земли ничего толком не видно. Видно одно: дела его чертовски поганы.

— Джим, держись там! Я сейчас, не вздумай отпустить, понял?! — он сам себя почти не слышал из-за грохочущего в ушах пульса. Кирк не мог слышать его тем более. — Джим!

Бросился ко входу. О том, что наверх он будет подниматься очень долго, думать себе запрещал. А дьявол, сколько человек может?.. Стоп! Неважно, сколько он может, плевать! Должен продержаться и продержится! А он, МакКой, должен успеть. Черт, а как его вытаскивать оттуда без снаряжения?! Хоть бы трос какой-нибудь!..

Добежал, чуть не снес неработающие раздвижные двери. Бросил последний быстрый взгляд вверх, чуть не вывихнув себе шею, и обмер. Джим не сорвался — даже отсюда понятно — движение было осознанным.

Господи!..

Через мгновение Кирк лежал на верхней площадке пожарной лестницы. Жив или?.. Захлебнулся страхом и не посмел закончить вопрос — даже в мыслях.

Фигура вверху зашевелилась.

Придурок. Убить мало.

— Черти тебя дери, не двигайся! Жди! — у него же все должно быть сломано к чертям, он же…

Помнится, минут пять назад Леонард МакКой был уверен, что подъема на такую высоту он просто не осилит. Плохо он себя знал… Он перестал считать пролеты после двадцатого или двадцать пятого. А еще после десятка или двух, когда уже начало заходиться сердце — может, от бега, а может, от страха — увидел Джима, который, пошатываясь, спускался ему навстречу.

— Стой там! Не двигайся, вообще ничего не делай!

Ему казалось, что быстрее бежать уже нельзя. Выходит, и тут ошибался… Кирк уставился на доктора удивленным и сильно расфокусированным взглядом, физиономия в крови, одежда тоже. Он здорово кренился вправо.

— Ого, а я тебя тут не ждал… Слушай, Боунз, а все-таки, почему мы летать не умеем? А там все мутное какое-то возле Академии! Скоро грохнется, если мы… ой, блин… — он говорил невнятно и, кажется, нес откровенную чушь. Лен и не вслушивался. А еще Джим почему-то улыбался. Скорее всего, парень пока в шоке, чем и надо было пользоваться, потому что приличное обезболивающее сейчас не синтезировать.

Доктор очень осторожно взял его за то плечо, которое казалось более целым, и подвел к люку: осматривать его здесь было страшно.

— Давай в здание. Да осторожней ты! Сможешь перешагнуть? За меня держись…

МакКой помог соседу лечь на гладкий пол в каком-то служебном помещении. Света сюда проникало достаточно, чтобы хорошо видеть бумажную бледность его лица и бурые пятна румянца на скулах. Лыбиться Кирк перестал… Очень хотелось вкратце рассказать ему, кто он есть, но было не до этого: Лен очень боялся думать, какими могут быть внутренние повреждения. А ведь и помимо них рука явно сломана, причем не факт, что только в одном месте. И крови он порядочно потерял: бицепс распорот и ладони. Вытащил у Кирка из кармана перочинный нож и принялся срезать рукав на поврежденной руке.

— Конечности не немеют, пальцами двигать можешь? Где сильнее всего болит?

— А? Везде, — рассеянно откликнулся кадет. — А позвоночник в норме, точно тебе говорю! Я эту чертову доврачебную помощь, если помнишь, с третьей попытки сдал. Успел, знаешь ли, выучить признаки.

То, что отсутствие признаков еще ничего не гарантировало, Леонард говорить не стал — незачем. Вообще на перелом позвоночника и правда непохоже. Дай Бог, чтоб этому дураку опять повезло!.. Вытащил бинт и заживляющий гель, принялся останавливать кровь. Проклятье, придется же потом шить, оборудование-то не пашет…

Пробежался руками, ощупывая травмы, и по нескольким забористым выражениям, перемежаемым шипением и стискиванием зубов, определил, что плечевая кость действительно сломана в двух местах (без смещения, правда, может, вообще трещины, но на такую удачу Лен не рассчитывал). А еще вывихнут плечевой сустав, и с коленом что-то: без нормального обследования точно не скажешь, но, видимо, передняя крестообразная связка надорвана, и наверняка пострадал мениск. Про ушибы даже говорить нечего, наверняка и внутренних хватает; несколько подвывихов и мелких смещений. Но, кажется, и правда повезло, по крайней мере умирать Кирк, похоже, не собирался.

— Господи, Джим, а это что?! — не выдержал он, ощупывая вторую руку.

— Где? Ай, да ты издеваешься?! Мог бы осторожнее, что ли… И, кажется, это локоть, хотя я не уверен… Тебе виднее, ты же у нас доктор!

— Я понял, что локоть, но здесь он что делает? — Лен надавил, дождался щелчка. Спасибо курсу мануальной терапии — теперь не особо популярному, но, оказывается, все еще полезному. — Чертов пазл!..

— Ну спасибо! — здорово у него голос дрожит, похоже, адреналин перестал выполнять роль анестетика. А той парой таблеток, что сунул ему МакКой, явно проблему не решишь. — Слушай, Боунз, а у нас нет времени тут сидеть… Нам в Академию надо.

— В дурку тебе надо! — отрезал тот. — Где мягкие стены и падать неоткуда! Куда ты в таком виде собрался?..

Джим нетерпеливо вздохнул, попробовал встать, но Леонард не позволил.

— Говорю же, в Академию! Эта штука, из-за которой мы все без техники сидим, там. Точно тебе говорю…

— Хрен ты сейчас куда пойдешь! Закончу с тобой и схожу приведу помощь.

Кирк фыркнул и поморщился. На щеке у него тоже был внушительный кровоподтек.

— Боунз, ты себя слышишь? Какую помощь-то? Чего они сделают? Ну притащат меня в больницу, где точно так же ни хрена не работает… И чем оно мне поможет? До Академии недалеко, найдем причину всех поломок, устраним, и вуаля! Все заработает, а там ты и без больницы мне руку починишь. Слушай, все в норме, сам же видишь, что обошлось! Ну замотай ты ее пока чем-нибудь, и идем!

То, что свихнулся Джим — это, конечно, не новость… Но, похоже, и сам доктор от такого диагноза уже недалек, раз на секунду задумался над его словами. В самом деле, Академия рядом, и если он знает, что делать, то это имеет смысл… Потому что без нормальной медтехники ни черта же не сделаешь!

Твою мать, о чем он думает вообще?! Если Джим знает, что делать!.. А если нет?!

Отошел поискать что-нибудь на роль шины, отломал крышку от одного из приборов — должно сгодиться… Занялся плечом, вправил вывих, по ходу дела узнав о себе от Кирка много нового. Ничего, пускай ругается, лишь бы только не молчал. Лену ж до сих пор было до дрожи за него, за дурака, страшно! Только привычные действия и спасали…

Джим перевернулся на бок, перевел дыхание.

— Блин, вот страшный ты человек, а?.. Больно, между прочим!

— А не хрена было! Что тебе в лагере не сиделось?! — МакКой вытащил плоский пузырек с джином — таскал сейчас на случай, если опять надо будет что-то поджечь. Поджигать пока ничего не требовалось, но пригодилось… Он только теперь понял, что руки у него мелко дрожат.

Кирк потянулся к бутылке, но МакКой не отдал. Мало ли, может, ему сейчас пить нельзя… Посмотреть еще надо, как он себя дальше чувствовать будет. Джим скривился и объявил доктора жадным и бессердечным.

— И вообще, — морщась, продолжил он, — если ты сейчас уйдешь, я ж все равно пойду в Академию, надо же выяснить, что там! Так что, если хочешь помочь, лучше пошли со мной.

Лен чуть не подавился отвратительно крепким напитком. Шарахнул кулаком по какой-то панели — от осознания собственной беспомощности сжались кулаки. Проклятье, а правда, что он может?! Если пойти за помощью, Кирк действительно рванет, куда собирался, и ничего с ним не сделаешь! Ну не связывать же его, в самом деле! Хотя хорошо бы… Только делать это надо было раньше, еще в лагере. Не было бы тогда всего этого дурдома! Хруста суставов, его болезненно сжатых губ и нескольких мгновений ненормального, всеобъемлющего ужаса.

— Эй, ну в порядке я, честно! Бывало хуже. Помнишь, на первом курсе, когда я твой жетон взял? Вот это был отстой… А сейчас еще ничего, — он тяжело поднялся на ноги и попробовал улыбнуться. Получилось даже виновато.

Все же он понимает, сволочь! Но когда Джим Кирк считает, что поступает правильно, остановить его никому пока не удавалось.

— Я тебя придушу когда-нибудь, понял? Сам!

— Эй-эй, а клятва Гиппократа? — Джим двинулся к лестнице, и пришлось идти за ним. Мать вашу, а что оставалось?!

— А я из чистого гуманизма! Чтоб не мучился…

— Я ж говорю, страшный человек! Ладно, хорош ворчать… Сейчас во всем разберемся!

Лен стиснул зубы и молча последовал за другом, внимательно глядя, чтоб тот опять откуда-нибудь не навернулся. Как и в чем они будут разбираться, у него идей не было. Причем доктор готов был поспорить, что и у Джима их не было тоже.