Хи но Казе (гет)

Онсен Умеко-сан, страна Огня. 23 июня, 23 года после Рождения Наруто.

Ed Sheeran — Galway Girl+++

Свадьба Кику-чан, нисколько не похожая на те, что были у двух ее подруг, оказывается очень веселой и по-семейному теплой. Здесь собрались все те, кого новобрачные любят и считают своими друзьями или членами семьи: разумеется, на торжество приглашены и дорогие гости из Суны, куда же без них?

Ли вот нашел себе девушку из песчаников, крайне милую, будто бы ее им подкинули, и теперь стоит рядом с ней и с Казекаге, которого обнимает за плечи. А ведь тот едва не убил его, но его ученик, к счастью, умеет прощать как никто другой! Гай чуть щурится, замечая на лице Гаары улыбку — мальчишка еще, внимание и ему нравится, особенно дружеское.

Порой, глядя на этих детей, Гаю хочется найти некоторых их родителей и устроить им замечательную трепку. Как мог отец Темари, Канкуро и Гаары так жестоко к ним относиться, особенно к младшему, когда их любить надо было? Как могли Хиаши-сан и Хизаши-сан так отравить сознание Неджи — впрочем, тут Гай свое мнение высказать имел возможность, чем вызвал в свое время гнев главы клана Хьюга — настолько, что тот едва не убил свою собственную кузину? Как мог покойный ныне лидер Учих воспитать двух своих сыновей так, что старшему пришлось нести невероятны груз на своих еще детских плечах, а младший потерялся и так до сих пор себя не нашел?

Не все они воспитанные им дети, но каждым он ужасно гордится — чужих детей не бывает ведь, все они их общие. Вон, даже суровая Аикава смягчилась, вернулась к Ибики и даже мальчонку на воспитание взяла. Чудесный мальчик, хоть такой же шипастый, как и большинство сирот. Ничего, и его отогреют, и его в порядок приведут. Нет такого человека, который не проникся бы Хи но Иши.

Дух Огня живет в каждом, огонек загорается легко, согревая как внутри, так и снаружи. Разве по песчаникам этого не видно? Вон какая счастливая Кику-чан! И Гаара с Канкуро рядом с Ханаби и Акеми, и Темари с Шикамару. Песчаники остаются песчаниками, но все равно. Даже Самуи, которая стоит рядом с уплетающим торт Чоджи, выглядит куда мягче, чем прежде. Удивительная парочка, но они где-то с войны вместе, что ли.

Хотя тут, пожалуй, все полегче. Молния куда ближе к огню, чем ветер. Гай улыбается, наблюдая за всеми, и дает Тентен и Неджи выдохнуть и побыть друг с другом. Он прекрасно знает, как их нервируют их с Ли замашки, что его, впрочем, только забавляет. Эти двое слишком спокойные, — им нужны небольшие эмоциональные встряски — хорошо, что они нашли друг друга в этом беспокойном мире. Все же, со своими прошлыми избранниками они не были счастливы. Гай со стороны это прекрасно видел: ни у Неджи, ни у Тентен не горели глаза так, как горят сейчас.

Гай разворачивается на своей коляске и подкатывается в столу с напитками. В отличие от Ли, он пить умеет, никаких лекарств, препятствующих ему, он не принимает, поэтому берет в руки стакан с сакэ. Он едва успевает осушить один, как ему вдруг дают еще новый.

Анко возникает рядом с ним буквально из ниоткуда, по-змеиному улыбается и стреляет глазами в сторону Ибики. Он стоит с Аикавой, обнимая ее за талию, и они о чем-то говорят с Чиву. Их сын куда-то успел убежать, да и Куренай, видимо, отошла.

— Ты посмотри, как он размяк! Морино у нас теперь довольный жизнью отец и муж, — фыркает она, закатывая глаза. Гай послушно смотрит в сторону маленькой семьи и приподнимает свои густые брови.

— Разве ж это плохо, Анко? — Он переводит взгляд на женщину, вспоминая, какой она была в детстве: острая на язык, подвижная и смелая.

Ничего не изменилось, она и через столько лет такая же, просто тогда в ней была радость, а сейчас нет. Как потеряла ее после предательства любимого наставника, так и не обрела вновь.

То ли не смогла, то ли не захотела.

— Да у тебя все, что плохо, поправимо с помощью силы юности, а что не плохо, так сразу во имя нее и хорошо! — закатывает глаза Анко. Она залпом осушает свой стакан, и Гай понимает, что она куда более пьяная, чем кажется на первый взгляд. — Ты всегда был до блевоты хорошим. Не понимаю, как Нанасэ терпит тебя, такого положительного. Тебя и теперь еще Мицури!

В голосе Анко не презрение, но насмешка, и Гай решает щелкнуть ее по носу.

— А что не так с Чиву? — миролюбивым тоном интересуется Гай, которому артистичный Чиву очень даже нравится. Конечно, такое место в его сердце, как Какаши, никто не займет, но лучший друг на то и лучший друг, чтобы быть в единственном экземпляре.

— Да что с ним так? Ты его бред читал? Смех, хотя тебе точно такое по душе.

— Ты тоже читаешь его книги, Анко. Мы с Какаши видели тебя в магазине.

Женщина не краснеет и не смущается, только опускает на него глаза, в которых читается искреннее удивление. На самом деле Гай не видел ее нигде, но он уверен, что Анко бы точно прониклась, поэтому блефует. На руку ему играет и количество алкоголя в ее организме, потому что будь она трезвой, то никогда в жизни не купилась бы на такое.

— Я просто смотрела! — начинает оправдываться Анко, всплескивая руками. К счастью, ее стакан уже пуст, и она не обливает ни его, ни себя. — Там была красивая цветная обложка!

— Смотрела на кассе? — смеется Гай, откидывая голову назад. — Или тебе так понравилась обложка?

— Если вы с этим пугалом огородным кому-то проболтаетесь, я вас кончу! — разъяренно шипит Анко, вдруг наклоняясь к Гаю. Она крепко сжимает его плечо пальцами, он даже почти присвистывает от этой силы. — Не посмотрю, что он — Хокаге, а ты — инвалид.

Слова Анко обычно не расходятся с делом. Она действительно пугающая, вспыльчивая, очень упрямая и мстительная. Только вот Коноху она любит, поэтому ничего не сделает ни с ним, ни с Какаши. Своих она никогда не тронет.

— Принять смерть от твоей руки будет для меня честью, — говорит Гай с улыбкой. — Одна из лучших куноичи Листа и прекрасная женщина, что может быть лучше?

— Ками-сама, ты, все же, больной. Ты головой слишком много раз бился, — закатывая глаза, сообщает ему Анко. — Только попробуйте начать языками трепать, я серьезно!

— Да когда мы сплетничали?

— Да ваша братия только этим и занимается!

— Соглашусь с ней, Гай.

Аикава и Ибики подходят к ним, а с ними Чиву с Куренай и Ирука.

— Ты меня к ним не причисляешь же? — с подозрением спрашивает Ирука, успокаиваясь, когда Куренай качает головой. — Вот и славно. Я не люблю сплетни!

— Да ты торчишь постоянно с этими олухами Котетсу и Изумо! — фыркает Анко и вдруг садится на колени Гая боком. Он молча придерживает ее за спину рукой, чтобы она не завалилась.

— Я не сплетничаю с ними!

— Это тебе все сплетни интересны, Митараши, — вступает в разговор Аикава. — И если ты что-то сделаешь с Гаем, я что-то сделаю с тобой.

— Да что ты можешь!

— После операции уйму всего! — скалится в улыбке Аикава, на что Анко отвечает своей, не менее зубастой. Вряд ли, конечно, они подерутся — Ибики не даст ничему начаться, потому что жену свою он бережет. Да, теперь ее жизнь вне опасности, но, увы, возвращаться к прежнему уровню миссий ей нельзя, из-за чего она и согласилсь преподавать в академии.

Гай замечает, как Ибики тяжело вздыхает, качая головой, а Чиву обеспокоенно хмурится.

— Она за меня так лютовать не будет, как за Гая, — сетует Ибики, обращаясь к Ируке, но голос у него веселый и ничуть не обиженный.

— Наша с Гаем дружба старше нашего с тобой брака, — отрезает Аикава, впрочем, кидая на мужа неожиданно игривый взгляд. — Ревнуй молча.

— Давайте без ссор? Аикава, тебе нельзя нервничать, — просит Чиву и сжимает локоть женщины рукой. — Ты обещала мне беречь себя!

— А когда Нанасэ оказалась в его детском саду, Куренай? — спрашивает Анко, ухмыляясь и устраивая вторую ладонь Гая на своем колене. На это никто не обращает внимания, потому что к ее сумасбродству все привыкли.

— Не знаю, количество детей постоянно меняется, — весело хихикает Куренай, ласково глядя на Чиву. — Он и тебя может удочерить, если хочешь, Анко!

— Могу.

— Ой, увольте! Только кудахчащей курицы-наседки мне не хватало. Лучше уж сила юности, чем этот кошмар.

— Настал мой час! — громогласно заявляет Гай и срывается вместе с Анко с места, кружа между гостей, пока катается туда-сюда.

Анко громко смеется, обвивая его рукой за шею, и Гай думает, что было бы хорошо, будь она почаще такой веселой. Все-таки, улыбка и искренний смех ей идут куда больше злого глумления, которое, кажется, даже ее саму делает несчастной.