Потерянная — незнакомая себе (гет)

Ева спала у себя в комнате крепко и спокойно. Сны были удивительно тёплыми и уютными, и ничто не предвещало беды... до тех пор, пока голос из реальности не начал пробиваться сквозь пелену сна.

— Ева! Вставай! — донеслось до неё, будто издалека, сквозь туман.

— Ну, Гермиона-а… Сегодня же суббота… — пробормотала она, натягивая одеяло повыше и утыкаясь в подушку. — Не хочу в библиотеку-у-у… Отстань...

Но голос не унимался, и, кажется, даже стал решительнее.

— Ева, какая библиотека?! — возмущённо отозвался он. — Сегодня надо вставать пораньше! Мы же хотели посмотреть, как парни из Дурмстранга будут бросать имена в Кубок Огня! Ну, давай! Пока всё не пропустили!

Кто-то сдёрнул у неё с лица одеяло и встряхнул за плечо. Ева недовольно заворочалась, но приоткрыла глаза. Перед ней стояла… не Гермиона. Первым, что она заметила, были рыжие волосы, а потом — весёлые, сияющие глаза.

Это была Джинни.

— Ха-ха-ха! Я ещё никогда не видела, чтобы ТЫ так крепко спала и ничего вокруг не замечала! Посмотри на себя — такая растерянная и смешная! — Джинни буквально рассыпалась от смеха, заразительно весёлого, как всегда.

Ева сначала нахмурилась, но под таким напором не удержалась и тоже расхохоталась.

— Джинни, ты чудовище, — простонала она, приподнимаясь. — Я реально подумала, что это Гермиона снова тащит меня в библиотеку…

— В библиотеку?! — фыркнула Джинни. — Сегодня весь Хогвартс будет у Кубка, а ты хочешь проваляться весь день в кровати? Вперёд, умываться и прихорашиваться — будем любоваться международным колоритом!

— Уже иду, Мамочка, — засмеялась Ева, вылезая из-под одеяла.

Солнечный свет лился в окно, и настроение внезапно стало удивительно хорошим. Ева потянулась, порадовалась, что суббота действительно началась не с Гермионы, и отправилась в ванную — умываться и готовиться к весёлому дню.

* * *

Оказалось, что Джинни разбудила Еву очень рано. Слишком рано.

Когда они, наконец, спустились вниз, аккуратно прихорошившись, в Большом зале было почти пусто. Лишь несколько учеников сонно ковырялись в тарелках или дремали, уткнувшись в локти. Кубок Огня тихо потрескивал, изредка выбрасывая синие язычки пламени. Джинни с энтузиазмом потянула Еву за руку и усадила её за стол, ближе всех к чаше.

Прошло минут двадцать. Волнение постепенно угасало, и Ева уже начинала скучать, обводя взглядом потолок, в который медленно пробивалось утреннее солнце. Но вдруг скрипнула дверь, и в зал один за другим начали заходить старшекурсники — те, кто собирались бросить своё имя в Кубок.

Первым вошёл он.

Виктор Крам.

Ева узнала его сразу. Даже до того, как Джинни невольно напряглась рядом, она почувствовала, как внутренне замерла. Крам молча подошёл к Кубку, бросил в него клочок пергамента и уже собрался развернуться… но вдруг его взгляд зацепился за стол, где сидели они.

И он пошёл в их сторону.

— Он идёт сюда? — прошептала Джинни, понизив голос.

— Не может быть, — так же тихо ответила Ева, не веря своим глазам.

Но нет, это было не видение. Виктор Крам действительно остановился прямо перед ними и заговорил. Не с Джинни. С Евой.

— Привет, — сказал он на русском, с лёгкой, сдержанной улыбкой.

— Эм… П-привет, — растерянно ответила Ева, удивлённо расправляя плечи.

— Давно не виделись, — добавил он, чуть склонив голову. — Я тебя едва узнал.

Ева нахмурилась.

— Простите… мы знакомы?

— Как это? — удивился Крам. — Ты ведь Ева, да?

— Да, Ева… — она всё ещё смотрела на него с недоумением.

— Мы виделись лет пять назад. Твоя мама гостила у нас в Болгарии. Ты была с ней.

Словно ток прошёл по телу. Ева замерла. Пять лет назад... Это был тот самый промежуток времени, который у неё исчез. Та часть жизни, которую она не помнила. Он сказал — с матерью? Её мать была знакома с семьёй Крама?

Мысли бешено закрутились. Её мать была изолирована, скрыта… Как она могла бы быть в Болгарии? С кем?

Но прежде чем Ева успела что-то сказать, раздался голос Джинни:

— Что он говорит? О чём вы разговариваете?

Ева собиралась ответить, но вдруг осознала: всё это время она говорила по-русски. И даже не заметила.

Она резко переключилась обратно на английский, чуть смущённо улыбнулась и бросила взгляд на Крама — тот всё ещё смотрел на неё с лёгким интересом, будто пытаясь вспомнить что-то ещё.

Ева промолчала в ответ на вопрос Джинни, лишь бросив на неё быстрый взгляд, — потом снова повернулась к Краму. Он всё ещё стоял, ожидая ответа.

— Прости, — сказала Ева с виноватой улыбкой. — У меня… потеря памяти. Я ничего не помню до своих десяти лет. Наверное, забыла нашу встречу. А мы долго у вас гостили? Зачем мы вообще приезжали?

— Извини, я не знал, — мягко ответил он, будто опасаясь задеть её. — Вы были у нас недолго… дней пять, может, десять. А что с твоей мамой?

Ева отвела взгляд, её плечи слегка поникли.

— Она умерла, — коротко ответила она.

— Мне жаль, — с сочувствием произнёс Крам, его голос стал тише.

— Пожалуйста, не рассказывай никому, — поспешно добавила Ева. — Мне сложно всё это объяснять друзьям… Лучше я скажу, что ты меня с кем-то перепутал. Так будет проще. Хорошо?

— Если тебе так удобнее, пусть будет так, — кивнул он. — Увидимся.

Он протянул руку. Ева сжала его ладонь и слегка потрясла.

Но тут она резко вспомнила.

— Подожди! А можно автограф? Мне и подруге.

Крам усмехнулся — сдержанно, но с лёгкой теплотой. Он кивнул. Ева с воодушевлением вытащила из сумки перо и два кусочка пергамента, быстро протянула их. Он молча расписался, вернул ей и отступил на шаг.

— Спасибо, — сказала Ева, глядя на подпись, будто в поисках чего-то большего.

Крам вежливо попрощался, кивнул Джинни и направился к выходу.

— Я вообще ничего не поняла! — Джинни всплеснула руками и заговорила с горящими глазами. — О чём вы говорили? Ева, это же просто невероятно! Сам Виктор Крам подошёл к тебе первым! И ещё автограф оставил! Что вообще произошло?! Говори немедленно, я хочу знать всё!

Ева вздохнула. Она не хотела вдаваться в детали. Просто молча протянула Джинни один из подписанных листков.

— Он… просто подумал, что я похожа на кого-то из его прошлого. Вот и подошёл. Потом я объяснила, что впервые его вижу. Он извинился и хотел уйти… но я вспомнила про автограф. Вот и всё, — она пожала плечами с нарочитой невозмутимостью.

— Ева, ты что, совсем ничего не поняла?! — ахнула Джинни. — Да он явно хотел с тобой познакомиться! Уж точно ты ему запала в душу с первого взгляда! А ты… взяла и прогнала самого Крама! Вот дура!

— Ну, Джинни, он просто обознался, правда, — попыталась успокоить её Ева.

— Ла-адно, — протянула подруга, закатив глаза. — А откуда ты вообще знаешь их язык?

— Наверное… знала ещё до аварии. До потери памяти, — ответила Ева уклончиво.

— Ха, ну тогда ясно, — кивнула Джинни, будто всё встало на свои места.

Они остались сидеть у стола ещё немного. Один за другим в зал заходили участники из Дурмстранга, бросая свои имена в Кубок Огня. Но Ева уже почти не замечала происходящее. Её мысли были далеко — в воспоминаниях, которых у неë не было. В словах Крама. В его удивлённом взгляде. И, главное — в упоминании её матери.

Что она делала в Болгарии? Почему была знакома с семьёй Крама?..

Ответов, как и прежде, не было. Она лишь рассеянно пила тыквенный сок, уставившись в одну точку.

Но вдруг она заметила его. Седрик. Он шёл в сторону Кубка Огня — уверенно, с лёгкой улыбкой, что-то оживлённо рассказывая друзьям. И вот — простое, непринуждённое движение руки: пергамент легко скользнул в пламя. Лёгкий жест. Невинное действие. Но Ева знала цену этой невинности. Это был смертный приговор. Добровольная подпись под собственной судьбой, которую он даже не подозревал.

Она затаила дыхание. Всё будто застыло вокруг: звуки исчезли, цвета потускнели, а в груди стало холодно и пусто. В этот момент Седрик заметил её, поймал её взгляд — и на его лице появилась та самая мягкая, тёплая улыбка, словно он глазами сказал: «Привет». Ева нахмурилась, отвернулась. Она не могла смотреть ему в глаза, зная, куда ведёт дорога, по которой он так спокойно идёт.

Седрик невольно замер, сбитый с толку. Ева всегда была приветливой, открытой, а теперь избегала его, отводила взгляд, будто он стал ей неприятен. Он не понимал, что случилось, но друзья потянули его дальше, и, отложив эти мысли на потом, он лишь пожал плечами. Спустя мгновение к нему подошла Чжоу Чанг — с очаровательной улыбкой, кокетливо наклоняясь и весело что-то говоря. Они оба засмеялись.

Джинни, сидевшая рядом с Евой, несколько раз разворачивала автограф от Крама и не могла нарадоваться. Но она заметила, как Ева постоянно отводит взгляд от Седрика.

— Ой, Ева, ты расстроена… — произнесла она неуверенно. — Не обращай внимания. Он не единственный парень в Хогвартсе. Если он даже не заметил такую милую девушку, а променял тебя на эту пустышку, то он тебе вообще не нужен.

Сначала Ева не поняла, о чём речь, но, повернувшись и увидев, как Чжоу с милой улыбкой хихикает рядом с Седриком, всё стало ясно. Внутри всё сжалось. Ей внезапно захотелось подойти и выдрать волосы у этой фальшивой кокетки — прямо здесь. Эта бесстыжая, жеманная хихикалка, которая вертела и с Гарри, теперь подбирается к Седрику. Её Седрику.

— Не грусти, Ева, — продолжила Джинни мягко. — Хочешь, завтра погуляем по Хогвартсу? Всё равно дурмстрангцы уже кинули свои имена в Кубок, не на кого смотреть.

Ева только сейчас поняла, что забыла о единственной радости последних дней — наблюдать за красавцами из Дурмстранга. И это теперь ей не светит. Она хотела было согласиться, но заметила, как к ней приближается Невилл, прижимая к себе несколько книг по травологии.

— Может, в другой раз… Спасибо, Джинни.

— Ага, ладно, — усмехнулась та, заметив приближающегося Невилла, — тогда пойду.

И та быстро вышла из зала.

— Доброе утро! — с радостной улыбкой сказал Невилл, подходя к ней. — Удивлён, что ты уже здесь. Думал, ты сегодня спустишься на завтрак попозже.

— Хотелось понаблюдать за… Кхм национальной колоритностью мужчин Болгарии, — хитро усмехнулась Ева, приподняв бровь.

— Ахах… — Невилл расхохотался. —Не могу никак привыкнуть к твоему интересу к этим болгарам, — пробормотал он, но взгляд его метнулся в сторону Седрика, который по-прежнему весело болтал с Чжоу. Он ничего не сказал, но понял, что Еве, вероятно, неприятна эта сцена.

— Привыкай! — бодро сказала она, легонько ударив его по плечу. — Ты же мой друг, поддержи меня!

Невилл будто очнулся от своих мыслей, снова улыбнулся.

— После завтрака хочешь пойти в библиотеку? Мадам Стебль посоветовала интересную книгу по растениям, хочу почитать.

— Не, не хочу. Лучше ты сам иди, — ответила Ева, пожав плечами.

— Ладно, — кивнул он, — наверное, там и задержусь до вечера. В обед можешь меня не ждать.

— Хорошо, — согласилась она. Ева прекрасно знала, насколько сильно Невилл увлекается травологией: если ему попадалась в руки новая книга, особенно рекомендованная преподавателем, он полностью в неё погружался. Это уже случалось не раз. Ева, хоть и не разделяла этой страсти, всегда старалась поддержать друга в его интересах.

Пока она завтракала, всё же украдкой бросала взгляды на Седрика — он всё так же смеялся с Чжоу. Грудь сжимало, но Ева старалась не показывать виду. В это время в зал вошли Рон, Гермиона и Гарри. Её лицо озарилось улыбкой, когда она увидела друзей. Они сели рядом и тут же начали обсуждать, кто ещё мог бросить своё имя в Кубок. Невилл уже успел подняться и незаметно выйти из зала.

Сзади кто-то хохотнул. Обернувшись, ребята увидели близнецов Уизли и Ли Джордана, сбегавших по лестнице вниз. Все трое сияли от вдохновения и восторга.

— Свершилось! — прошептал Фред, подойдя ближе. — Мы его выпили!

— Что? Что выпили? — не понял Рон.

— Зелье старения, тупая ты башка, — пояснил Фред с видом победителя. Ева сидела в растерянности. Она не знала, злиться ей или рассмеяться.

— Всего по одной капле, — потирал руки сияющий Джордж. — Нам до семнадцати не хватает совсем чуть-чуть.

— Если кто из нас победит, — подхватил Ли с широченной улыбкой, — делим тысячу галлеонов на троих!

— Думаю, из этого вряд ли выйдет что-нибудь путное, — скептически заметила Гермиона. — Уверена, Дамблдор уже всё предусмотрел.

— Готовы? — Фред повернулся к друзьям, дрожащим от нетерпения. — Я иду первый. За мной!

— Не надо, Фред! Это не шутки! А если что-то случится?! — вмешалась Ева, всё же решив попытаться их остановить.

— Да не переживай ты, максимум, что случится — это нас оттолкнёт, — весело ответил Джордж. — Мы всё просчитали!

Но Ева качнула головой. Она знала, чем это закончится. Её тревога нарастала.

— Нет, Джордж. Я с этим не согласна.

— А кто у тебя спрашивать будет? — фыркнул Фред. — Мы уже всё решили. Ничего не будет, мамочка, — добавил он насмешливо.

Ева нахмурилась. Хотелось вмешаться, но поняла — бесполезно.

Фред достал из кармана кусок пергамента с надписью: «Фред Уизли, Хогвартс», подошёл к золотой линии, глубоко вздохнул и с важным видом переступил черту. Джордж, не сомневаясь ни секунды, рванул за ним, гордо издав победный клич.

Хлоп!

Словно невидимая сила подхватила обоих и с силой отбросила назад. Они пролетели по воздуху метра три и рухнули на холодный каменный пол.

И тут случилось второе — ещё более зрелищное — хлоп!

У обоих близнецов в одно мгновение выросли длинные, белоснежные бороды.

— Я же говорила, — тихо пробормотала Ева, поднимаясь с места и направляясь к ним.

Весь зал покатился со смеху. Даже сами Фред и Джордж, поднимаясь с пола и глядя друг на друга, не смогли удержаться от хохота.

— Я ведь предупреждал, — послышался спокойный голос Дамблдора. — Ступайте к мадам Помфри. Она уже лечит мисс Фосетт из Когтеврана и мистера Саммерса из Пуффендуя. Им тоже захотелось состариться. Хотя, признаться, их бороды ни в какое сравнение не идут с вашими.

Близнецы, отправились в больничное крыло, сопровождаемые Ли Джорданом, хохотавшим до колик. Ева пошла с ними, но, в отличие от остальных, не улыбалась. Она только неодобрительно посматривала в их сторону.

Когда они добрались до больничного крыла, мадам Помфри только поцокала языком, но всё же уложила их в свободные койки. За шторками уже сидели другие ученики с бородами. Увидев новых «жертв», они поспешно задёрнули занавески — возможно, от стыда или чтобы никто не видел их преображения.

— Ой, хорошо, что я туда не пошёл, — снова захихикал Ли.

— Хватит уже смеяться! Если не можешь себя контролировать — уйди, а то я тебя заколдую так, что целый день не сможешь перестать смеяться! — резко сказала Ева строгим голосом.

После её слов Ли, все ещё посмеиваясь, но осознав, что она говорит серьёзно, быстро удалился. Близнецы сидели на своих койках притихшие, и ни один из них не произносил ни слова.

— Спасибо… — наконец пробормотал один из них. Из-за густой бороды Ева не могла сразу понять, кто именно это сказал.

— Кто из вас Фред, а кто Джордж? — спросила она, наклонившись ближе, стараясь разглядеть их лица.

— Я Фред, — поднял руку тот, кто сказал «спасибо», и тут же отвернулся. — А теперь можешь уходить. Незачем тебе тут сидеть.

— Нет, я Фред! — встревоженно вмешался второй.

Ева не смогла сдержать улыбку. По поведению и смущённому взгляду она сразу поняла, что первый был Джордж. Фред никогда не смущался в её присутствии, а тут… Значит — догадка верна.

В этот момент в палату зашла мадам Помфри, усталая, но деловая, и вручила обоим близнецам по склянке с зельем.

— Ну… вам придётся задержаться тут до вечера, — проговорила она и предупредила:

— Бороды будут отваливаться с лёгкой болью, Но не выдёргивайте волоски — иначе зелье будет действовать медленнее. Не чешитесь! Надеюсь, вы — последние на сегодня…

— А можно я останусь и помогу? — спросила Ева, вставая.

— О, мисс Браун, спасибо. Пожалуйста, проследите, чтобы они не чесались слишком сильно. Там, где борода потемнеет — смазывайте этой мазью, — она передала Еве баночку с белой крышкой. — Через полчаса дайте им ещё вот это, — она добавила склянку с тёмно-серым зельем и зевнула. — Я немного отдохну… — устало сказала мадам Помфри и вышла.

Близнецы выпили зелья, но не выглядели довольными. Ева уселась в кресло рядом. Через полчаса она дала им второе зелье.

— Не расстраивайтесь. До вечера все забудут, и вы снова сможете устраивать свои шалости, — сказала она ободряюще, стараясь поднять им настроение.

— Можешь идти. Мы сами о себе позаботимся, — буркнул Фред с язвительностью, которой он редко касался её.

— Нет, я вас не оставлю, — упрямо сказала Ева.

— Ага, потом всем расскажешь, как глупо мы выглядели, да? — рявкнул он.

Ева заметила, что Фред расстроен гораздо сильнее, чем хочет показать.

— Нет, Фред. Я никогда не смеюсь над чужой бедой. К тому же… вы мне как братья. Наоборот, если кто-то будет смеяться — я приучу их держать язык за зубами, — с тёплой улыбкой сказала она.

Фред, услышав это, чуть смягчился.

Позже к ним зашла Анджелина и тоже немного посидела, стараясь приободрить их. Она призналась, что сама бросила имя в Кубок. Фред искренне за неё порадовался, а вот Джордж по-прежнему молчал.

Когда Анджелина собралась уходить, многие пряди бороды на лице Фреда уже стали темнеть. Ева подсказала, как нанести мазь, и девушка осторожно обработала лицо Фреда. Он даже слегка покраснел и впервые за весь день рассмеялся.

Ева, наблюдая за ними, с грустью подумала, что Джордж, похоже, расстроен не только неудачей — возможно, потому, что Кэти так и не навестила его.

Позже к ним заглянул домовой эльф с обедом. Фред, не завтракавший утром, набросился на еду с голодным энтузиазмом. Ева тоже быстро поела, но Джордж так и сидел, не притронувшись к своей тарелке.

— Не расстраивайся, Джордж… — тихо проговорила Ева сочувствующим голосом. — Я уверена, Кэти скоро придёт тебя навестить.

— Кэти не придёт, — неожиданно ответил Фред, делая глоток тыквенного сока. — Они расстались.

— Ч-что? Когда? — Ева с удивлением вскинула брови.

— Вчера. Во время ужина. Кэти его бросила, — с иронией добавил он. — Если бы ты меньше наблюдала за болгарами, может, заметила бы...

— Как она могла?.. — Ева едва не вскочила, возмущение вспыхнуло в голосе. — Он же так её любил!

Фред бросил взгляд на брата, полный скрытого смысла. На самом деле всё было наоборот.

Это Джордж бросил Кэти. Они договорились никому не рассказывать об этом и выдавать всё так, будто именно Кэти ушла от него. Это было частью негласной договорённости. В тот вечер, когда Ева поправляла шарф на шее Джорджа, Кэти стояла поодаль, наблюдая за ними. Она была явно подавлена. Фред, заметив её взгляд, лишь тихо вздохнул, но сказал брату, что нужно что-то решать. Позже, когда все провожали гостей Турнира на замок, Джордж задержался с Кэти на лестнице. Разговор был коротким, сдержанным — но достаточным, чтобы всё стало понятно. Кэти приняла это с достоинством и лишь попросила Джорджа говорить всем, что это она его бросила. Он согласился.

Но дело было вовсе не в Кэти.

Настоящая причина грусти Джорджа крылась в другом. Он не мог простить себе, что Ева стала свидетельницей его позора. Он выглядел глупо. Жалко. Абсурдно. И именно перед ней. Перед той, чьё мнение для него значило слишком многое. Он хотел, чтобы она ушла — и в то же время жаждал, чтобы она осталась.

— Я просто её не достоин, — глухо произнёс он, не поднимая взгляда.

Сердце Евы сжалось. Она по-своему истолковала его слова. Ей казалось, что он убит горем из-за разрыва с Кэти, которую, по её убеждению, он действительно любил.

— Не говори так, — встревоженно сказала она, всматриваясь в его лицо. — Она ещё пожалеет, что так поступила. Я уверена! Ты любил её всем сердцем, а она просто взяла и бросила тебя?.. Нет, она точно пожалеет. Ты заслуживаешь куда большего, Джордж.

И, не раздумывая, она схватила его за руку — легко, поддерживающе. Лицо Джорджа тут же порозовело, будто к нему прикоснулись пламенем.

— Наверное, — лениво протянул Фред, наблюдая за сценой с нескрываемым интересом и едва заметной усмешкой.

Так Ева осталась с ними до самого вечера, сидела в кресле у кроватей, не отходила, помогала наносить мазь и поила зельями. К ужину близнецы выглядели уже куда бодрее — и физически, и морально. Бороды полностью исчезли и они выглядели, как раньше. Поэтому они спустились на ужин вместе с Евой.

* * *

Ева вместе с близнецами спустилась в Большой зал. Её взгляд сразу отыскал Невилла — он стоял рядом с Гарри, Роном и Гермионой. Она не пошла к ним сразу, задержалась, словно что-то в ней сопротивлялось, но затем направилась к друзьям. Села рядом — с одной стороны был Невилл, с другой — Гарри. Близнецы устроились чуть поодаль, но в пределах слышимости.

После ужина настал долгожданный момент — объявление чемпионов. Дамблдор поднялся и громко сказал:

— Внимание, дамы и господа. Кубок Огня вот-вот сделает свой выбор.

В зале повисла напряжённая тишина. Ева машинально крепче сжала руку Невилла. Её дыхание стало сбивчивым, в груди тянуло что-то странное. Кубок вспыхнул ярким синим пламенем. Изнутри вылетел обгоревший край пергамента. Дамблдор ловко поймал его и, прочитав, торжественно произнёс:

— Чемпион Дурмстранга… Виктор Крам!

Раздались аплодисменты, Виктор молча встал и, хмуро кивая, направился к двери за преподавательским столом. Новая вспышка — и новый клочок пергамента.

— Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур!

Флёр поднялась с грацией принцессы, под одобрительный гул своих соотечественников, и прошла за Крамом, высоко подняв голову, будто шла по подиуму.

И вновь — пламя. Третий пергамент.

— Чемпион Хогвартса… Седрик Диггори!

У Евы сердце на мгновение остановилось, а потом забилось с удвоенной силой. Она не хлопала, не улыбалась. Только смотрела на Седрика, молча, без выражения. Он встал под аплодисменты друзей, его лицо светилось радостью. Но, бросив взгляд в сторону Гриффиндорского стола, он вдруг замер. Его глаза встретились с взглядом Евы. Никакой улыбки. Никакого восторга. Только спокойствие. Он задержал взгляд на ней на миг, будто хотел что-то понять, но в следующий миг отвёл глаза и направился за остальными чемпионами, скрывшись за дверью.

Этот взгляд Седрика не ускользнул от Джорджа. Его челюсть невольно сжалась, пальцы в кулак. Он чувствовал, как внутри поднимается злое, беспомощное раздражение.

Несколько секунд ничего не происходило. Зал шумел. Ева сидела молча, не отпуская руки Невилла. Гарри то и дело бросал на неё взгляды — она ни разу не улыбнулась, не обронила ни слова, словно окаменела. Он хотел спросить, что случилось, отвлечь, но… не решился.

И вдруг — вспышка.

Кубок в четвёртый раз взметнул вверх пламя. Все головы повернулись к нему. Дамблдор поймал новый пергамент. Посмотрел. Его брови сдвинулись.

— Гарри Поттер, — произнёс он удивлённо, почти шёпотом.

Гарри вздрогнул. Он моргнул и оглянулся. Ева повернулась к нему. Их взгляды встретились — и в её глазах отразилось не удивление, а тревога. Гарри смотрел на неё, будто ища объяснение. Но она сжала его ладонь. Гермиона ткнула его в бок, он отвёл взгляд и только тогда понял, что все смотрят на него. Его имя… Кубок… Это была ошибка? Он поднялся с места, словно во сне, всё ещё не веря в происходящее. Подошёл к Дамблдору. Тот смотрел на него молча, но в его глазах мелькало напряжение. Никаких слов. Только лёгкий кивок в сторону двери. Гарри прошёл вперёд и исчез за той самой дверью, куда до него вошли Крам, Флёр и Седрик.

За ним тут же захлопнулась дверь.

Зал взорвался гулом. Люди шептались, перешёптывались, перешли почти на крик. Ещё один чемпион? Четвёртый? Это против всех правил! Нарушение устава Турнира!

Но никто не мог понять — ошибка ли это…

Ева сидела на своём месте, с тревогой глядя на дверь, за которой только что исчез Гарри. Она понимала, как ему сейчас тяжело. То, что произошло, повергло всех в шок, но Гарри был единственным, кто остался наедине с этим хаосом. Один, перед взрослыми, перед чемпионами, перед непониманием.

— Как он это провернул?! — донёсся до неё раздражённый голос Рона. — И даже мне ничего не сказал…

Ева почувствовала, как внутри закипает глухое раздражение. Неужели он и правда считает, что Гарри всё это подстроил? Он же видел, как тот был в замешательстве, как в нём боролись страх и недоумение. И всё равно — подозрения…

— Я не думаю, что Гарри на это способен, Рон, — сказала Гермиона сдержанно, но в её голосе тоже слышалось напряжение.

Рон фыркнул, пробурчал что-то себе под нос, и Ева перестала их слушать. Она не хотела сейчас втягиваться в споры. Её мысли были только о Гарри.

Дамблдор, тем временем, велел всем возвращаться в гостиные. Сам же, вместе с преподавателями и гостями, быстро направился в ту самую дверь, за которой исчезли чемпионы. По залу прокатилась волна движения — ученики встали и, под надзором старост и учителей, начали расходиться.

Ева заметила, как Гермиона что-то пыталась объяснить недовольному Рону, уговаривая его идти. Те двинулись к выходу вместе с остальными. Ева же не двинулась с места.

Она решила остаться.

— Идём, — Невилл мягко потянул её за руку.

— Нет. Я останусь. Я подожду его, — ответила она спокойно, но твёрдо.

— Кого? Седрика? — раздался недовольный голос Джорджа.

Ева невольно напряглась. Хотела было ответить резко, но, взглянув на него, вспомнила, ему ведь тоже сейчас нелегко, особенно после разрыва с Кэти… Она сдержалась. Закрыла глаза, глубоко вздохнула и, не глядя на него, ровно сказала:

— Нет, Гарри.

— Я тоже подожду. Побуду с тобой, — предложил он тут же.

— Нет. Уходите. Подождите у входа в гостиную Гриффиндора. Мы вместе поднимемся, Джордж! — её голос был твёрдым, спокойным, без упрёков, но без права на спор.

Фред, не говоря ни слова, потянул брата за собой. Джордж нехотя двинулся следом, но, обернувшись, бросил на Еву долгий взгляд.

— Точно хочешь остаться одна? — тихо переспросил Невилл, неуверенно задержавшись рядом.

— Да, — кивнула она, не поднимая глаз. — Я подожду.

Он понял. Не стал задавать лишних вопросов. Просто отошёл и последовал за остальными.

Ева осталась одна в пустом Большом зале. Всё вокруг погрузилось в тишину — странную, гулкую, давящую. Она сидела неподвижно, глядя в сторону двери, за которой исчез Гарри. Он ушёл, не зная, как мир обрушится на него в считанные минуты. И он выйдет из этой комнаты совсем другим — осмеянным, подозреваемым, потерянным.

Ева знала: сейчас ему как никогда нужна поддержка. Друг, который не станет задавать вопросов, не будет требовать объяснений. Тот, кто просто поверит. Хоть у неё было очень мало шансов или силы, чтобы менять события канона, и она не могла вмешиваться в ход истории… Но быть рядом с другом — это не нарушение.

Она не заметила, сколько прошло времени. Пространство будто застыло — в ожидании. И вот, наконец, дверь отворилась. Чемпионы начали выходить по одному.

Первым показался Крам. Он быстро шагал вперёд, но, заметив Еву, приблизившихся к ней немного замедлил шаг. Посмотрел на неё, но, заметив что за ним выходят другие, лишь нахмурился и пошёл мимо. Всё же, прежде чем исчезнуть в повороте коридора он обернулся на неё, но Ева не смотрела на него.

Следом появилась Флёр. Она прошла с высоко поднятой головой, будто ничего не произошло, не взглянув ни на Гарри, ни на кого-либо ещё.

Последними вышли Седрик и Гарри. Они о чём-то тихо разговаривали, но, заметив Еву, оба замолкли. Девушка медленно поднялась и направилась к ним.

Седрик улыбнулся, тепло, приветливо.

— Привет, Ева, — сказал он.

Но она даже не взглянула на него. Её глаза были прикованы к Гарри — полные тревоги, сочувствия, участия. Седрик с удивлением заметил это, слегка нахмурился, но промолчал, уступая ей место.

— Ева?.. — Гарри остановился, поражённо глядя на неё. — Ты… Ты что здесь делаешь?

— Гарри, — тихо сказала она, не отводя взгляда, и заметила растерянность в его глазах.

— Это не я… Я не бросал своё имя в Кубок. Честно. Это... — начал он оправдываться, но Ева мягко перебила его:

— Я знаю. Тебе незачем оправдываться за то, чего ты не делал. Я тебе верю.

Он застыл на секунду, будто не сразу понял её слова. Затем медленно кивнул. Ева взяла его за руку и, не сказав больше ни слова, повела вперёд, мимо Седрика. Тот молча отошёл в сторону, провожая их взглядом.

Всю дорогу до гостиной Гарри не отводил от неё глаз. После той давящей атмосферы в комнате со взрослыми, после недоверчивых взглядов, после ощущения, что весь мир теперь против него, — только Ева осталась рядом. Она верила ему. Просто верила. Без условий. Без вопросов.

И это спасало.

Он сжал её ладонь чуть крепче. А она — в ответ.

Для Евы это тоже было важно. Это давало ей силы. Она знала: не может изменить всё. Но быть рядом — может. Поддержать. Не оставить.

Даже если на пути встанет контракт.

Она всё равно будет рядом.