Книга Миров (гет)

Раз в сто лет на Мьюни рождалась девочка с невероятным даром. Никто не мог предугадать, в какой семье и каком году она явит себя свету. Как правило, сам ребенок и его родители ничего не знают о способностях и их силе до поры, до времени. Потому малышка совершенно не справляется с их управлением, и, что еще более чудовищно, книги об этом не писаны, по крайней мере, о них ничего неизвестно. Есть только общеизвестный свиток, рассказывающий о существовании данного поверья. Однако остались еще в подлунном мире таинственные мудрецы, которые осведомлены как «держать в узде» такую мощь. Правда, им не одна сотня лет.

И «посчастливилось» же принцессе Мун родиться с подобным даром. Мало того, что наследница престола Мьюни, которая в свое время получит фамильную волшебную палочку, так еще и одарена дьявольским бременем до конца жизни. Но… может не все так однобоко и ужасно?..

* * *

Как и подобные ей, жившие до удостоенные особы, малышка Мун росла, не ведая о том, что может творить. Но еще с детских лет, сколько она себя помнила, книги… разговаривали с ней. Ну, как разговаривали. Каждая что-то шептала, и, будучи в библиотеке, принцесса Мун не могла разобрать хоть малую часть сказанного. Столько шепчущих голосов сливалось воедино, становясь непонятным гулом. Когда она была маленькая, ее это весьма пугало, и Мун бежала к матушке, говоря о том, что книги взывают к ней. Из-за небольшого возраста дочурки королева списывала все на детскую фантазию. Но один случай заставил ее для начала перепугаться, но потом и великую правительницу Мьюни отпустил страх, однако на небольшой отрезок времени.

* * *

— Ты уже достаточно хорошо читаешь, чтобы почитать мне вслух, — мягко сказала женщина.

На ее коленях удобно расположилась юная принцесса, прижавшись к груди матери. Малышке только-только исполнилось пять лет.

— Ты уверена? — с робостью спросила она.

— Да, Мун, читай, — кивнула Клементайн.

Вдохнув поглубже, принцесса начала читать.

Это была самая обычная сказочная сказка. И все шло отлично, пока Клементайн не заметила, что некоторые персонажи чтива появились в детской. На диване напротив кресла, где сидела королева с дочерью, разлегся диковинный зверь: не то енот, не то лисица чудного цветастого окраса — шерсть ядрено-розовая с желтыми проблесками, а уши и хвост черные. Клементайн смотрела то на енотовидную лису, то на дочь. Быстро смекнув, что к чему, она попросила Мун прочитать еще какую-либо строчку. Девочка же, вообще не понимая происходящего, мельком оглядев зверя, снова уткнулась в книгу и начала читать абзац про райских птичек. Сразу же, когда она прочитала последнее слово, в комнате образовалась маленькая светло-голубая пичужка с резными крыльями, большими черными глазами и маленьким клювом. Вместо перьев у птички был мягкий пушок.

— Детка, подожди меня здесь, — нервно проговорила Клементайн.

— Да, матушка… — Мун соскочила на пол и, обходя диван со зверьем с сердечным замиранием, прошла к своей кровати и села на ее край.

Королева быстро вышла из комнаты.

— Бернард! — ее голос, наверно, можно было услышать на другом конце Мьюни. — Берна-а-а-а-а-ард!

Клементайн сорвалась на бег, она грациозно скользила по коридорам дворца, шурша юбками.

— Берна-а-а-а-а-ард!

Муженька она нашла на кухне, он как раз планировал покушение на бриоши, приготовленные к полднику. Быстро подойдя к нему, она смачно треснула «голодающему» мужу по рукам, чтобы тот даже не дотрагивался до сладостей. Бернард поднял глаза на Клементайн, ее губы были сжаты, глаза навыкате, создавалось впечатление, что королева вот-вот и задохнется от ужаса. Она подняла палец и открыла рот, чтобы сказать хоть что-то, но она лишь похлопала ресницами. Через несколько минут пыхтения королева все же смогла что-то выдавить.

— Наша дочь… она… наша дочь… я не знаю, как такое возможно, но наша дочь! — промямлила она, продолжая тяжело дышать.

Король лишь молчал, ожидая, что все-таки изречёт ему жена.

— Бернард! — взвизгнула Клементайн. — Ты чего молчишь? — сейчас казалось, что она расплачется от досады и злости. — Наша дочь… она… она…

— Что «она»? — он уже сам был на взводе, но этого не показывал.

— А вот ты поднимись и сам посмотри, что «она»! — прошипела Клементайн, после чего подтолкнула мужа на выход из кухни.

Когда оба родителя были в комнате дочери, им предстала такая картина: Мун стояла посреди комнаты, о ее ноги терлась, мурча словно кошка, енотовидная лисица, сама девочка, грациозно расставив руки в стороны, кружилась вокруг своей оси, а близ нее летала та самая райская птичка, распевая удивительные песенки.

— Ну… я, вроде, ничего опасного не вижу… — проговорил Бернард.

— Это… животные из книги!.. — шикнула Клементайн.

Ее слова заставили короля посмотреть на нее, словно та ополоумела.

— Я тебе что, врать буду? — возмутилась она. — Эта чертова живность сошла со страниц книг, когда Мун прочитала строчки, в которых они были описаны.

Бернард задумался на минуту, а потом выдал то, чему королева сильно удивилась.

Как она сама не догадалась?

Сейчас она на всех порах неслась в библиотеку, придерживая шелестящие юбки.

— Глоссарик! — истошно взывала Клементайн. — Глоссарик! Где тебя носит, когда ты так нужен? — она никогда не была настолько взвинчена и объята страхом.

Как только королева ступила на порог библиотеки, ее магический наставник появился прямо у нее перед носом.

— К Вашим услугам, миледи.

— Глоссарик, почему то, что Мун читает, сходит со страниц? — протараторила Клементайн.

— Что?

— Почему то, что Мун читает, сходит со страниц?

— Повтори еще раз! И перестань чирикать, — Глоссарик сложил руки на груди.

— Почему. То. Что. Читает. Мун. Сходит. Со. Страниц?! — отчеканила королева.

Он отвернулся, пролетел чуть вперед и немного отрешенно прошептал:

— Приведи ее ко мне… сюда…

Клементайн только кивнула и поспешила за дочерью.

* * *

В комнате царил полумрак. Язычки пламени свечек чуть подрагивали от редкого дуновения воздуха. Мун расположилась на полу, сидя на подушках, скрестив ноги, ее глаза закрыты, а сама она расслаблена благодаря мантрам Глоссарика. Сейчас она безмятежна и флегматична, а вот королева Клементайн и король Бернард стояли за дверьми библиотеки и, как дети малые, по очереди приставляли свои уши, в попытках разузнать, что там творится. Женщина даже ногти стала грызть, хотя еще, будучи подростком, избавилась от этой привычки.

— Что ты слышишь, дитя? — гипнотизирующий голос Глоссарика раздался над ухом принцессы.

— Я… сейчас ничего… — чуть смутившись, прошептала она.

— Мун, сосредоточься, у тебя же когда-то получалось, — строго, но мягко проговорил магический наставник.

— Да, — она распахнула очи, свечи вмиг потухли, а обычный свет зажегся. — Но тогда я не контролировала это.

— Давай попробуем еще, закрывай глаза. Выкинь все мысли из головы и думай только о связи с каждым словом в книге.

Как только Мун снова зажмурилась и сконцентрировалась на дюже странной цели. Вроде… что-то начало получаться. Со всех сторон начали слышаться шепотки, но вдруг все умолкло, а из-за дверей донеслась возня. Принцесса опять вышла из транса. Свечи погасли, заменяясь люстрой с яркими лампочками. Глоссарик подлетел к дверям и, оказавшись в коридоре, хорошенько отчитал… двух взрослых людей! Уже обоим под тридцать лет, а сами ведут себя, как два неотесанных подростка. Вот, у дверной щели передрались, мешая родной дочери и Глоссарику провести сеанс самоанализа. Вернувшись к малышке, магический наставник в который раз прочитал мантры и погрузился вместе с Мун в транс.

— Ты слышишь что-либо, дитя?..

Она централизовала свои мысли, разум и…

— Да, Глоссарик, слышу, я слышу голоса книг. Они что-то нашептывают.

— Что именно, дитя?

— Я… не знаю… столько голосов, их тысячи, десятки тысяч…

На самом деле, их ровно столько, сколько книг в библиотеке.

А сколько точно — никто не знает. Даже Клементайн и Глоссарик.

* * *

— Волшебный Язык.

— Кто? — переспросила Клементайн.

— Златоуст.

— Глоссарик, я не знаю, что сделаю, если не перестанешь говорить загадками! — вспылила она.

— Ладно-ладно… — выставил руки перед грудью в сдающемся жесте он. — Она может вычитывать героев книг.

— Ну, это я уже поняла. Это опасно? — пока она не услышит из его уст, что все в порядке, она не расслабится.

— Явных критических признаков не видно. Она просто может наделять жизнью написанные личности. И все.

— Хорошо… — Клементайн выдохнула. — Но наблюдай за ней. Не давай вычитывать жуткую жуть. Если что, сразу лети за мной!

Никто из них не знает, чем может обернуться данный подарок, но выхода другого не было…

Пока все безопасно, но это только пока…

Отец юной принцессы не принял все в штыки, как это сделала ее мать. Он даже отшучивался во время ужина в тот день.

— Слушай! — обратился он к Мун, пока жена отвлеклась на газету. — А ты сможешь, если что, вычитать мне порядок в покоях, чтобы твоя мать не брюзжала на меня? Или еще лучше: бриоши! А то твоя мать вечно не дает мне хоть одну бриошинку съесть!

Мун и ее отец засмеялись. А Клементайн, отбросив газету, злобно посмотрела на мужа.

— Бернард! — шикнула она, ударив по столу вилкой. — Ты чему учишь дочь? — она уткнулась в тарелку, продолжая бормотать что-то на тему «как не стыдно, король и наследная принцесса — будущая королева Мьюни, надо же…».

Бернард и Мун смутились, но продолжали хихикать, вернувшись к поеданию ужина. Он доволен своей «работой» шута — Мунни смеется, значит, ему удалось отгородить ее хотя бы ненадолго от смутных мыслей. Ведь чаще всего дети со способностями поддаются панике, страх их сковывает, и в итоге они кончают не наилучшим образом. Король прекрасно осознавал, что сейчас лучше создать благоприятную атмосферу вокруг дочери, уверять ее в том, что все отлично, и что она самая обычная, но со способностью, которая не отравит ей жизнь, а только поможет справиться с трудностями. Что она не белая ворона в этом мире. И Клементайн это хорошо знала, просто методы Бернарда иногда вводили ее в ступор, хотя сейчас она уловила их суть и перестала бормотать.

Определенно, ее муж знает, что делает сейчас.

После трапезы, вернувшись к себе в комнату, принцесса задумалась о дальнейшей судьбе существ, которые она уже вычитала. Как вернуть их назад — она пока не знала, но зато трезво расценивала свои способности и понимала, что сможет удостоить их полноценным уходом и уютом, потому, как ей показалось, енотовидная лисица и райская пичужка могут остаться во дворце. Матушка и отец были не против, но лишь поймав дочь на слове, что та будет ухаживать за ними. На том и приняли решение — зверушки остались при дворе и получили имена. Лисица теперь гордо именуется Вестой, а птичка Киганом.

* * *

Прошло меньше десятка лет. Мун из пухлощекого упрямого ребенка почти уже превратилась в степенную леди, конечно, не без капельки бесовщинки. Своим даром она пользовалась нечасто, но с умом. Поэтому последствия были не так заметны…

В один прекрасный день, когда принцесса вычитала из книги «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова Бэлу, потому что первой книжную девушку стало жалко из-за такого конца, к королю и королеве пожаловал один из стражников с жалобой на исчезновение своего напарника, объясняя его так: «Он просто исчез, растворился! Пуф! И его нет рядом!» Клементайн пообещала, что непременно позаботится об этом.

Вечером она направилась к своей дочери. Заглянув в ее комнату, застала такую картину: Мун расположилась на подушках на полу и разговаривает с неизвестной ей, королеве, девушкой. Киган мирно спит на спине Весты, которая наблюдает за происходящим одним глазом, прикрыв другой. Гостья говорила на земном языке. Клементайн это точно знала, как и знала юная Баттерфляй, ведь мать когда-то научила дочь азам земных языков. Тогда, когда с помощью ножниц измерений на Мьюни перевозили земную литературу.

Неизвестной личностью гостья пробыла совсем недолго. Клементайн почти сразу узнала в девушке с вороными волосами и черными глазами Бэлу, так известную своей прискорбной судьбой. Заметив мать, Мун подскочила, подошла к ней и, взяв под локоть, сказала:

— Знакомься, матушка, это Бэла! — королева кивнула в знак того, что она знает.

— Детка, нам надо поговорить, — Клементайн нервно взглянула на гостью.

— Что-то не так? — шепнула Мун.

— Да, и это касается твоего дара.

Принцесса чуть отстранилась от матери и, подойдя к Бэле, объяснила на земном языке, что с матушкой нужно поговорить, потому они отойдут в библиотеку. Также Мун предложила гостье позвать к ней придворного учителя, который с радостью обучит девушку мьюнианскому. Бэла кивнула, и принцесса с королевой поспешили за дверь.

Уже находясь в обители знаний, Клементайн рассказала о случившемся с напарником одного из стражников. Мун выдвинула теорию о том, что это просто балуется Глоссарик, как когда-то, но королева пресекла эту вариацию произошедшего, так как за последнюю такую выходку он хорошенько огреб по самое «не хочу» от Высшего Магического Совета, несмотря на то, что старше всех, вместе взятых. Клементайн глубоко вдохнула и взяла дочь за руки.

— Послушай, мне кажется, что это из-за твоего дара, — с осторожностью проговорила она.

— То есть… я виновата? Я просто стерла его из мира или вообще убила? — сердце принцессы заколотилось в бешеном ритме.

— Не-ет, детка, я не говорю, что ты его убила или на подобии этого. Ты просто перенесла его в книгу. Я проанализировала кое-что и пришла к такому выводу.

— Проанализировала что?

— Помнишь… три года назад в школе пропал уборщик?..

* * *

Мун стоит у доски, теребя одну из любимых земных сказок — «Волшебник из страны Оз». Девочка открыла книгу и зачитала абзац, где рассказывалось о собачке главной героини. Как только мисс Баттерфляй закончила читать последнее слово, прямо на столе учительницы материализовался Тотошка. Тот самый черный чудный песик. Весь класс залился в радостном смехе, а Мун смущенно улыбнулась. Миссис Дарелл, не веря своим глазам, сначала нацепила очки, осматривая сквозь них щенка, а после приподняла, все так же взирая на существо, появившееся ниоткуда.

На следующий день вся школа галдела о том, что исчез уборщик. Неизвестно как — просто исчез. Даже не предупредив директора об уходе — ни записки, ни прямого заявления.

* * *

— Он ведь так и не вернулся, верно? — Клементайн спрашивала, уже точно зная ответ. — А та собака все еще здесь, на Мьюни.

— Да, — ответила Мун. — Его забрала к себе та учительница. Я считаю, что достойное решение — оставить его у нее, учитывая то, что я пока не знаю, как возвращать книжных персонажей.

— А помнишь, пропала твоя фрейлина?..

* * *

Несколько недель назад принцесса читала своей подруге, дочери короля Ада, Диане, «Алису в Стране Чудес», а именно часть, в которой появляется Чеширский Кот. В тот вечер демонесса долго благодарила Мун за нового улыбчивого друга.

А на следующий день Баттерфляй со слезами на глазах разговаривала с Дианой через зеркалофон, ведая о том, что ее фрейлина пропала.

* * *

— Отряды, конечно, до сих пор ее ищут, но не кажутся тебе эти совпадения подозрительными?

Мун посмотрела на мать. Ох, и чувствовала ее душа что-то неладное, не могло быть все гладко и идеально. Ну не могло!

— Да, матушка, кажутся… — принцесса опустила глаза вниз, рассматривая узор на балетках.

— Послушай, — Клементайн обхватила щеки дочери ладонями и заставила посмотреть в глаза. — Мы разберемся с этим, поняла? С чем угодно разберемся! Что я тебе с самого детства говорила?

— Нет такой преграды, с которой мы не справимся, — слезы, которые чуть выступили, были затенены улыбкой на лице девушки.

— Именно! Потому не смей плакать. Сейчас я поговорю с Глоссариком, может, он что-нибудь скажет после долгого времени исследований.

* * *

На опушке Леса Верной Смерти расположилась старенькая косая избушка. По словам горожан там жила старуха-лесничиха, которая уже как столетие сошла с ума. Но более просвещенные индивиды знали о том, что старуха-то не простая. И с ума она не сошла… просто эксцентричная немного.

Глоссарик летел впереди королевы, которая вела за собой свою дочь. Бернард остался в замке. Нет, Боже упаси, не подумайте, что ему по барабану судьба дочери. Просто его не взяли, вот и все. Клементайн сказала, что Арамона не терпит в своем доме представителей мужского пола. На возмущенный возглас мужа «А Глоссарик как будто девчонка!» королева, подняв указательный палец, ответила, что Глоссарик — самое исключительное исключение из всех возможных исключений. Бернард до сих пор дуется на женушку. Но что поделаешь? Уродился мужчиной — сиди дома и помалкивай в тряпочку.

Арамоне не меньше тысячи лет, правда, выглядит всего на триста восемьдесят два. Будучи девочкой, она застала восхождение Эклипсы на трон и по мере взросления ее эру.

Старуха услышала, как скрипнула дверь, и быстро полезла в шкаф, что-то ища. Королева с дочерью и Глоссарик уже прошли в дом, а Арамона только достала это нечто и со словами «Нашелся, проказник!» вставила пыльный глаз в пустую глазницу. Мун передернулась, Клементайн просто отвела взгляд. Невозмутимым остался только магический наставник.

— Арамона.

— Глоссарик.

— Так, я тут с тобой не в имена пришел играть! — отрезал он. — Скажи, что ты знаешь о Волшебных Языках?

— Хм-м-м… Дай-ка подумать… Ничего! Ничего не знаю, ничего не ведаю! Позволь старухе отжить свой век спокойно, уходи! — забухтела она. Чародейка подошла к пришедшим и взмахом рук начала прогонять их. — Давайте, давайте! Уходите! Не заставляйте меня превращать вас в королевских жаб!

Вдруг старушечий глаз вылетел из глазницы, буквально. Он метался по избе, пока не упал к ногам Клементайн. Королева среагировала быстро и, подобрав око, подняла руку над своей головой.

— Послушай меня, старая карга! — Мун в шоке посмотрела на матушку. Королева Мьюни никогда не позволяла себе таких просторечных выражений. — Если ты не ответишь на наши вопросы, твой глаз полетит в тартарары! — ее серьезный голос заставил содрогнуться всех присутствующих. — Я повторю еще раз: Что. Ты. Знаешь. О. Волшебных. Языках?! Отвечай!

— Ладно-ладно! Глаз отдай! — взмолилась Арамона.

— Сначала ответы! — грозно потребовала Клементайн.

— Хорошо…

Старая лесничиха объяснила всю систему «вычитывания». Вместо персонажа/явления в книгу должен попасть человек из реального мира. Также можно по желанию заточить в книге человека, вычитывая персонажа, просто подумав о нем. И, опля, в реальности будет книжный герой, а в вымышленном мире тот, о ком подумал. Но есть способ вычитывать персонажей, не отправляя взамен реального человека. Для этого нужно знать специальное заклинание, созданное Эклипсой, но оно утеряно. В королевской книге заклинаний его нет. Даже у старухи чародейки его и в помине не наблюдается. А смысл ей сейчас врать, когда единственное, чем она может зреть, находится не у нее и является ценой за ответы?

* * *

Мун укуталась в одеяло, рядом с ней разлеглась Веста, подставляя пузико, намекая своей хозяйке, чтобы та его почесала. Киган угнездился в волосах девушки. Вытащив руку из-под одеяла, Мун коснулась волосатого животика лисички и начала нежно почесывать. Веста чуть шевельнулась, изворачиваясь, как кажется Баттерфляй, в совершенно неудобной позе и замурлыкала.

В дверь робко постучали.

— Мун?

— Проходи, матушка, я еще не уснула!

Клементайн зашла, прикрыла за собой дверь и проследовала к кровати дочери. Она присела на край и погладила Мунни по волосам, чуть задев пичужку, уже сопящую на голове принцессы. Киган чуть встрепенулся, но не проснулся.

— Послушай, какое-то время…

— Я не должна вычитывать героев?

— Да… — королева с сожалением посмотрела, несмотря на то, что скоро дочери уже четырнадцать, на свою малышку. — Не думаю, что надолго, мы будем искать то заклинание, я обещаю.

— Я верю. Не беспокойся, матушка. Я не буду. Я понимаю, насколько это важно.

Клементайн с благодарностью посмотрела на Мун. Королева уже собралась уходить, как повернулась к дочери и смущенно пробормотала:

— Эм-м-м… Мунни?.. Не могла бы ты не вспоминать, что я там говорила?.. Ну, я про…

— Не волнуйся, матушка, это только между нами: мной, Глоссариком и Арамоной, — она наигранно серьезно кивнула.

Клементайн с облегчением выдохнула, а Мун хихикнула.

— Матушка?..

— Да?

— «Старая карга»… Это было круто! — принцесса зашлась смехом, который, две секунды погодя, подхватила королева.

Возвращаясь в свои покои, Клементайн продолжала посмеиваться.

«Старая карга!»

* * *

Арамона сидела на старом диване в своей избушке. Луна освещала комнату полностью, потому чародейка не нуждалась в дополнительных лампах. Спустя какое-то время в косой домик зашла темноволосая девушка с оливковой кожей. Она небольшого роста, со светлыми глазами, укутана в черную мантию с капюшоном.

— Какие новости? — спросила она с порога.

— Тебе пора.

— Уже? — спросила девушка, сняв мантию и повесив на ближайший крючок, она осталась только в светлом платье до икр в греческом стиле.

— Ага, — кивнула Арамона. — Мун уже нуждается в твоем присутствии.

— И как мне быть?

— Ну, насколько я помню… — протянула лесничиха. — Свободно место фрейлины принцессы. Устроит?

* * *

Все светлое имеет темную сторону,

И так было во веки веков.

Вот такой вот факт безоговорочный

Не обошел и Волшебных Языков.

— Проснись и пой! — с того дня, когда Тэсси, фрейлина Мун Баттерфляй, исчезла и попала на страницы «Алисы в Стране Чудес», принцессу будит Клементайн.

Она вошла в комнату и, быстро оказавшись у огромного окна во всю стену, раздвинула шторы. Мун перевернулась на другой бок, потирая глаза, заболевшие от резко ударившего яркого солнечного света.

— Матушка, сегодня воскресенье. Для чего такие муки? — протянула принцесса, прижимая к себе Весту. Последняя всего лишь одарила присутствующих тихим мявом. Киган пробудился раньше Баттерфляй и сидел на люстре — чистил светло-голубой пух.

— Сегодня репетиция процесса передачи палочки. Ты забыла? — искренне удивилась королева.

— Матушка, после того, что я увидела, — Мун присела на кровати, продолжая обнимать лисицу, — а именно то, как лесничиха пихает себе в глазницу глаз, не грех забыть о событии следующего дня.

Клементайн издала тихий смешок, который выдала за мимолетный приступ кашля.

— Примерка платья через час, завтрак уже ждет тебя на столике, — с этими словами она покинула покои дочери и направилась договариваться со служанками.

Помогать с примеркой, по плану, должна была Тэсси, но сейчас она бороздит просторы «Страны Чудес». Ухмыльнувшись, Клементайн подумала, что сама не прочь сейчас оказаться в книжке, однако ей нужно царствовать и, так сказать, существовать на благо Мьюни. Оказавшись в тронном зале, который она планировала просто пересечь, чтобы добраться до крыла, где живет прислуга королевского двора, ее поджидал довольно приятный сюрприз.

* * *

Покормив Кигана и Весту и позавтракав самой, Мун, прежде чем пойти к придворной швее, которая должна закончить платье уже на днях, решила заглянуть к Бэле, которую вычитала вчера. Книжная героиня старше принцессы всего лишь на два года, потому, если постараться и научить ее мьюнианскому, то Бэла вполне может учиться с Баттерфляй. Однако она понимала, что на изучении официального языка Мьюни останавливаться нельзя — обучение традициям, обычаям, этикету и истории есть место быть. Расспросив Бэлу, Мун поняла, что успела вычитать книжную княжну до того, как главный герой украл ее, потому смогла вздохнуть спокойно. Насчет одежды — слава Великим Правителям Мьюни — Мун разобралась довольно быстро — у девушек один размер, потому не будет ничего страшного в том, если Бэла поносит одежду принцессы до той поры, пока швеи «обошьют» гостью.

— И помни, Бэла, нужна помощь — сразу обращайся ко мне, — сказала на прощание Мун, оставляя ее учителям, которые уже во всей боеготовности, вооружившиеся учебниками, тетрадями и старинными книгами.

До конца этого учебного года гостья будет обучаться во дворце, пытаясь нагнать сверстников. А далее, как пойдет. Но мисс Баттерфляй всем сердцем надеется, что уже со следующего года она и Бэла будут штудировать книжонки в одном учебном заведении.

И все же Мун рада тому, что успела ее вычитать до Большого Табу, так они с матушкой называют запрет принцессе читать вслух до удачных результатов поиска Заклинания. Сейчас она не знает, кем станет для нее княжна Бэла…

И именно сейчас Мун Баттерфляй уже стоит напротив двери придворной швеи, морально готовясь к примерке платья. А голову принцессы посещают навязчивые мысли на тему «почему матушка не может позволить провести церемонию в обтягивающих джинсах с высокой посадкой и какой-нибудь красивой рубашке? Так же тоже будет вполне прилично». Конечно же, она понимала и знала ответ на этот вопрос. Просто… наверно, это дело упрямства — повторять его уже в квадриллионный раз. А еще тут сыграла свою роль нелюбовь к пафосным нарядам. Но Доэрти — гений своего дела, что значит, ее платья — произведения искусства, которые тоже довольно пафосные, но в свою меру, удовлетворяющую Мун.

* * *

— Ай! — принцесса почувствовала, как холодное малюсенькое острие на мимолетное мгновение впилось в ее нежную кожу.

Да, Доэрти — гений и умница, несомненно. Но вот ее подмастерья еще очень юны и зелены, а руки их еще не понаторели шить с грацией, верткостью и ловкостью. Потому и случались подобные казусы, как уколоть жертву примерявшую.

— Простите, мисс… — пролепетала одна из девушек, уколовшая принцессу.

Как Мун и ожидала, платье вышло помпезным, но приемлемым для нее. Она кружилась, смотрясь в зеркало. Оно настолько воздушное, а корсет почти не чувствуется. И как после этого не назвать Доэрти волшебницей? Переодевшись, Мун похвалила ее, сказала, что зайдет через день, когда платье будет готово.

Она уже направлялась в свои покои, дабы зайти за Вестой, Киганом и какой-нибудь книгой, чтобы выйти на улицу и насладится теплым весенним деньком — сегодня можно, сегодня выходной. Но, увидев идущую навстречу матушку, принцесса поняла, что планы придется ненадолго отложить, либо вообще отменить. Клементайн была взбудоражена, но, по-видимому, приятно взбудоражена. На ее лице была смесь облегчения, взволнованности и радости. Когда королева уже подошла к дочери, то взяла ее за руки и сказала:

— Пошли в мой кабинет, мне нужно тебя с кое-кем познакомить! — и, не дождавшись ответа Мун, потянула за собой. От неожиданности принцесса чуть не растянулась на полу, но так как матушка держала ее, она просто не смогла упасть.

Оказавшись в кабинете своей матери, Мун увидела рядом с письменным столом девушку, что чуть старше ее, хотя ростом немного ниже, одетую в платье до колена малахитового оттенка в греческом стиле. Ее миловидное лицо со светлыми глазами, маленьким носом и тонкими губами обрамляли слегка вьющиеся темно-каштановые волосы, оливковую кожу слабо тронул мьюнианский загар. Она не внушала никаких подозрений. Хотя… что в ней может быть не так?..

— Это твоя новая фрейлина! — объявила Клементайн. — Надеюсь, она станет тебе другом, — и с этими словами она удалилась.

— Ваше Величество! — новоиспечённая фрейлина поприветствовала принцессу книксеном. — Я Бьянка. Выражаю свое почтение и… — она хотела еще что-то сказать, но Мун махнула рукой.

— Не стоит, — мягко сказала принцесса. — Как сказала матушка, мы станем друзьями. Не стоит «Ваших Величеств», «мисс» и далее по списку. Просто Мун.

Бьянка улыбнулась.

«Нет, в ней я не ошиблась».

Приближается время торжества. Сердце Мун готово выпрыгнуть из груди. Она стоит перед зеркалом, зажмурив глаза. Сзади нее — Бьянка, крепко сжимающая плечи принцессы и шепчущая теплые слова, способные расслабить Мун. Бэла тоже рядом, но ее сковала такая же паника, что и Баттерфляй, — это первая мьюнианская церемония, на которой присутствует княжна. Наверное, она волнуется еще пуще, чем принцесса.

— Так, барышни, не будьте малодушными! — воинственно вела речь Бьянка. — Это всего лишь очередной торжественный бал! — Бэла чуть пискнула. — Ла-а-адно… Для кого-то первый торжественный бал! Но это не конец света! — фрейлина немного сильнее сжала плечи своей принцессы, впиваясь ноготками в кожу сквозь ткань платья. — Ты еще конец света, слава Богам, не видела.

«И, надеюсь, не увидишь!»

— Твои речи должны взбодрить меня, но как бы ни так… — удивительно, как еще принцесскин голос не дрогнул.

— Вот стараюсь для нее, а она продолжает кривить трусоватой душой! — вспылила Бьянка и на мгновение крепче вцепилась в плечи Мун, а через долю секунды разжала пальцы, чуть похлопав по коже, раскрасневшейся под нежной тканью платья от ногтей фрейлины.

Баттерфляй вырвалась из ее хватки и подалась немного вперед, сверля себя, отражающуюся в зеркале.

— Не слишком пафосно? — нервно спросила она, оборачиваясь к подругам.

— Не думаю, — подняла указательный палец Бэла. — Там, где росла я, наряды были более, как ты выражаешься, пафосными, хорошо, что здесь такие носить не нужно, — девушка фыркнула и оглядела себя, облаченную в белое приталенное платье в пол.

На Мун же было нежно-голубое, не слишком пышное, не слишком прямое, с невесомым корсетом и облегающими кружевными рукавами до кистей. На ее голове красовался ряд маленьких кристалликов в форме ромбов, а длинные платиновые волосы, отливающие голубизной, собраны в обычную косу, отпустив передние пряди. Принцесса еще не раз благодарила Доэрти за этот шедевр. Ну, а Бьянка, не изменяя своим вкусам, облачена в парадное платье в греческом стиле темно-фиолетового цвета.

— Ты готова? — спросила она Мун.

Последняя лишь сглотнула комок, застрявший в горле, и коротко кивнула.

— Тогда пойдем, — Бьянка взяла Баттерфляй за руку и крепко ее сжала, а свободной поманила за собой Бэлу. — Нам пора.

* * *

На самом деле, ничего страшного в этой церемонии для Мун не было. Всего лишь четырнадцатилетие. Всего лишь передача семейной реликвии. Всего лишь бал, на котором, возможно, матушка будет подстрекать свою дочь познакомиться с каким-нибудь чопорным, но таким глупым принцем. Всего лишь. Коль на то была бы ее воля, Мун просто бы уединилась в библиотеке с хорошей книгой, рядом устроилась бы Веста, а Киган мирно бы посапывал в ее волосах. Ну, или просто задушевный теплый междусобойчик с Дианой, Бьянкой и Бэлой. Баттерфляй большего и не надо! Но к жизни принцессы прилагается цепь приемов, балов, церемоний и далее по списку. Такова уж эта жизнь. Иногда Мун просто хотела не быть принцессой. Многого хочет? Наверно. Хотела бы вчитать себя в книгу. Но, к сожалению ли, к радости ли, «вчитать» себя она не могла. А других с подобным даром не знала. Потому и оставалось принцессе думать о несбыточных мечтах.

Так она и стояла, погруженная в утопических мыслях, наматывая локон платиновых, чуть голубоватых волос на палец. Стояла, пока не услышала приятный голос.

— Виновнице торжества не в радость ее же праздник? — Мун обернулась.

В чем-то таинственный и, чего греха таить, привлекательный незнакомец прав — Бьянка не могла уделять ей внимание, завлекая разговорами, потому что была по уши в предпринимательских делах, касаемо самого бала. Ведь эта фрейлина отнюдь не только фрейлина — королева Клементайн в ней души не чает так же по той причине, что Бьянка — хорошая помощница во многом. Она вся в делах, вроде как, ради блага принцессы. Но нужно ли самой принцессе это «благо», или ей бы просто перекинуться парой слов со своей подругой-фрейлиной-наставницей.

Диана пока не пришла на торжество, но ведь обещала подняться из загробного мира с небольшим опозданием. А уже довольно много времени прошло, но принцесса Преисподней среди гостей не наблюдалась, а значит, ее точно здесь нет — Мун знала, что Диана выделяется среди толпы своим экстравагантным вкусом, который, несомненно, был одним из ее плюсов.

Ну, а Бэла… ей в новинку мьюнианские «праздники», потому она, как зачарованная, ходит по залу, рассматривает украшения, вслушивается в музыку, пробует угощения и отказывает разного рода предложениям «украсть ее на один танец», раскрасневшись.

— Да что уж… какой это праздник, — Баттерфляй скучающим взглядом оглядела собеседника.

Голубоглазый, блондин, высокий. Однозначно, красавчик. Но! Это еще ничего не значит. Его нечопорный вид не избавляет от того факта, что он может оказаться безмозглым кирпичом.

— По логике… ваш праздник! — юноша взял ее ладошку и нежно, совсем невесомо коснулся своими губами ее руки.

Это прикосновение будто заставило принцессу проснуться. Она чуть вздрогнула, встрепенулась и завороженно взглянула на незнакомого красавца. Чуть опомнившись, Мун быстро выдернула ладонь и отвела глаза.

— Мой? Ну, э-э-эм… — где же вся красноречивость? — Я так не думаю.

— Почему же? — а его удивлению, казалось, нет предела.

— Мне скучно, — Баттерфляй решила перестать церемониться. Все те манеры, коим учила ее матушка, вмиг испарились. Пора пороть правду-матку. Неважно, какими словами, и следуя ли манерам. — Скучно! Скуч-но! Ску-ка! Ску-у-у-ука! Ску-ко-та! Мне хочется прямо сейчас сбежать, хотя бы на один вечер. Сбежать! Да! Вы не ослышались! Сбежать! Спуститься к реке, там сесть в лодчонку и поплыть вниз, по течению. Звезды мерцают, ветер дует в лицо, развевая волосы. Глупо? — она взглянула на юношу, тот же качнул в знак несогласия.

«Неглупо», — будто отвечал он.

— Неглупо? А я не слишком много наговорила? Нет? Ну, хорошо, тогда продолжу тираду. Так вот. Чтоб ни души, либо в хорошей компании. Но на подобных балах обычно такую не сыщешь, — она закончила тараторить и вновь посмотрела на него. — Зря, наверно, о таком мечтать, ведь так? — принцесса поникла, поняв, что же она наговорила, но не поняв, кому она все это наговорила. Хотя сейчас неважно. Незнакомому человеку обычно легче открыться.

— Ваше Величество, не мне судить о Ваших словах, но я полностью согласен, — незнакомец оглядел зал, наполненный знатью, собравшейся со всех закоулков королевства. — И вот, что хочу сказать: совсем скоро, а именно, — он посмотрел на наручные часы, — минут через… тринадцать и сорок семь… шесть… пять… секунд Вам передадут Волшебную Палочку. Эту часть нежеланного приема я бы не советовал пропускать. А после, предлагаю выйти со мной в сад, где Вас будет ждать сюрприз лично от меня. И, если вас привлекла моя инициатива, я буду ждать Вас в лазурной беседке со светозарным фонтаном.

— Лично от Вас? Я удостоена такой чести? — притворно восхищенно проговорила она, на что юноша лишь усмехнулся. — В любом случае, более интересных предложений за весь вечер не поступало, — манеры и величавость слога вернулись, потому Мун, чтобы ненароком не опозориться, решила их больше не отпускать. — В силу этого не вижу смысла Вам отказывать, — принцесса чуть вздернула подбородок. — Значит… лазурная беседка со светозарным фонтаном.

Незнакомец расплылся в удовлетворенной улыбке, а Баттерфляй направилась в центр в зала и вдруг остановилась. Она оглянулась в пол-оборота на него и, немного замявшись, спросила:

— А Вы… будете наблюдать за церемонией передачи палочки? — Мун резко посмотрела вперед, стараясь скрыть от его взора раскрасневшиеся щеки.

— Всенепременно, — она затылком почувствовала, что юноша улыбнулся еще шире, и в первый раз за этот вечер со спокойной душой направилась в центр зала.

«Сейчас, пожалуй, мне стоит удалиться по важному делу. Но то, как Вы получите сосредоточие магии, я не пропущу».

* * *

Сердце замерло, руки задрожали, щеки загорели, холодный пот скатывался сверкающими капельками на темно-бардовый палас. На принцессу Мьюни устремилась десятком больше, десятком меньше сотня глаз. Королева Клементайн произнесла торжественную речь, над которой корпела не одну и не две ночи, а король Бернард подмигнул дочери, от чего та тихо фыркнула, неудачно подавив смешок. Баттерфляй-Старшая сделала вид, будто не заметила только что произошедшего. Закончив речь, она перешла к самой важной фазе церемонии — передаче великой волшебной реликвии. На деревянных ногах Мун подошла ближе к матушке. Вот тот момент! Стоит ей протянуть руку, и её жизнь вмиг колоссально изменится. Касаясь палочки, она почувствовала, будто легкий электрический разряд прошелся от кончиков пальцев до самого сердца и заставил ее вздрогнуть и издать восторженный стон. Артефакт, ранее представляющий средней длины серебряный жезл с таким же серебряным круглым набалдашником, в центре которого красовался фиолетовый ромб, подобный ромбам на щеках принцессы, вдруг озарил зал ярким свечением и преобразился в элегантную палочку с золотой рукоятью и красивым голубым кристаллом, формой напоминающим сердце, венчающим всю магическую конструкцию.

— О-бал-деть… — только и смогла выдавить Мун, из-за чего получила укоряющий взгляд матери. — Кхм… в смысле… уму непостижимо…

Публика, что наблюдала за столь важным процессом, взорвалась аплодисментами. Принцесса присела в реверансе и поспешила слиться с толпой, чтобы затем уйти незамеченной в лазурную беседку со светозарным фонтаном.

Она уже хотела выйти через задний вход, как услышала голос.

— М-Мун? — хрипловатый девичий голос, совершенно неузнаваемый.

Она закусила губу, подумав, что ее засекла одна из служанок, и ей придется остаться на балу, дабы избежать паскудных слухов. Обернувшись, принцесса увидела… Диану? Такую непохожую на себя, а голос казался хриплым, потому что видно, что девушка недавно плакала. Он казался сдавленным… Даже шикарное кроваво-бардовое готическое платье с черным корсетом и высоким воротником меркло со своей исключительностью по сравнению с ее лицом, исказившемся от боли, обиды и печали. Всегда непробиваемая Диана, такая броская и яркая, поражающая своей энергетикой, сейчас стояла перед Мун с видом побитой собаки. Вся оная энергетика куда-то пропала, глаза не горят, а губы, сжатые в тонкую полоску, подрагивали. Баттерфляй порывисто обняла подругу. Последняя, так как была, чего таить, намного выше мьюнианки, чуть склонилась, обвивая Мун своими руками, и уткнулась в ее мягкие волосы. Принцесса Мьюни сильно заволновалась, видя и чувствуя ее состояние, но в то же время ей было немного чудно, ведь впервые видела искренне расстроенного демона.

Чуть отстранившись от Дианы, Мун вопрошающе подняла брови, мол, уже давно готова выслушать подругу.

— Это довольно банально… И… наверно, глупо мне переживать из-за этого. Но матушка уже выбрала мне мужа, и…

— Стой, стой, стой! Диана! — перебила ее мьюнианка. — Тебе только четырнадцать! Какое замужество? — она ошалело разглядывала трехглазое лицо подруги.

А Диана лишь горько усмехнулась.

— Малышка… — слишком нежно для демонической натуры прошептала девушка и коснулась тыльной стороной ладони щеки Мун, где находился ромбик. — Мне чуть больше двухсот лет, а именно двести четыре года.

Баттерфляй так и зависла. Нет, она видела и понимала, что Диана выглядит старше, но только на года два-три! Ей восемнадцать дать нельзя, не то что двести с хвостиком.

— Двести четыре, значит…

За все время их дружбы принцесса и помыслить о подобном не могла.

— Хорошо сохранилась, да? — Ди расхохоталась.

Ввести в такой ступор наследницу престола Мьюни не удавалось никому! А она смогла это сделать, всего лишь сказав ей свой настоящий возраст.

Мун смотрела на демоницу, хлопая ресницами и даже не пытаясь что-то из себя выдавить.

Двести четыре…

Это же… ого-го!

Двести четыре…

Ну надо же!

— Эй! — Диана пыталась вернуть ее с небес на землю. — Мьюни вызывает Мун! Алло! Хьюстон, у нас проблемы — она не отвечает! — девушка потрясла за плечи подругу.

— А как?..

— Послушай, посмотри туда, — Диана указала рукой в одно из окон зала, оттуда хорошо была видна лазурная беседка со светозарным фонтаном, у которой уже стоял тот юноша. — Мне кажется, тебя он уже заждался. Давай завтра в школе поговорим, хорошо?

Баттерфляй взглянула на него — все такого же красавчика! — и вздохнула.

— А как же ты сейчас? Тебе вроде как плохо. Как же дружеская поддержка, и…

— Ты меня уже развеселила тем, что тебя ошарашил мой возраст, сегодня я точно не буду грустить по этому поводу, и надо найти Бэлу. Ей тут все в новинку. А ты должна идти, может, это твоя Судьба, — мьюнианка вновь взглянула на понравившегося ей незнакомца, который ходил туда-сюда, видимо, волнуясь, что принцесса не почтит его своим присутствием.

Она кивнула, глядя в глаза Дианы, и, чувствуя себя не самой лучшей подругой, все же пошла к беседке.

Девушка вышла на свежий воздух, легкий ветерок начал развивать редкие голубоватые прядки, выбившиеся из косы. Мун вдохнула полной грудью, на мгновение задержавшись, и, подхватив юбку, чтобы та не путалась под ногами, побежала на встречу, как предполагала Диана, с Судьбой. Земля была влажная и рыхлая, что неудивительно, ведь еще только днем прошел дождь. Мьюнианка поняла, как сглупила, что не сняла туфли, только тогда, когда каблук, все же, застрял в мокрой грязи, и она полетела вниз спиной, не успев даже закричать. Мун уже готова была, зажмурившись, столкнуться с распаханной дождем землей, но в следующий миг ее обхватили сильные руки. Баттерфляй почувствовала, как ее прижимают к груди, от которой так веяло теплом через ткань рубашки.

Перестав жмуриться, она увидела прямо перед собой кристально-чистые голубые глаза.

Вот она… Судьба.