Тёмный гримм (джен)

— Эй, Брэйн, чем мы будем заниматься сегодня вечером?

— Тем же, чем и всегда, Пинки, попробуем завоевать мир.

«Пинки и Брейн»

Над небольшим поселением в глубокой долине — Годриковой впадине — расползлась темнота. Солнце недавно потухло, оставив после себя небольшую бледнеющую на горизонте полоску. Большие тени, словно живые существа, тотчас облепили карнизы домов, тупички, пропахшие мусором, тёмные углы садов...

Наступала ночь, которую не нарушал ни один посторонний звук, кроме тихого шелеста ветра и неуловимого, почти бесшумного, падения листьев с дерева. Тем неожиданней и зловеще стал резкий звук, напоминающий шелест крыльев, раздавшийся в одном из спящих тупичков городка.

Маленькая бродячая собака, ищущая в мусорном бачке съедобные объедки, моментально насторожилась, повернув голову к источнику шума и приподымая уши, висячие по бокам грязной головы. В горле зверя заклокотало, а верхняя губа приподнялась, обнажая желтоватые клыки. Грозно всхрапнув, собака оставила в покое пакет, минутой ранее освежёванный мощными челюстями, и, приподняв жёсткую грязновато-белую шерсть на холке, бросилась на женщину, секундой ранее вышедшую из тупичка и с каким-то исступленным мазохистским наслаждением втягивающую носом запах помойки.

Женщина внимательно и даже как-то радостно посмотрела на зверя, приближающегося к ней широкими прыжками. Когда собака почти поравнялась с той, кто нарушила её одиночество и границы территории, в глазах женщины, до сей поры тёмных и непримечательных, вспыхнуло яркое пламя, словно где-то вспыхнул уличный фонарь. Женщина изящно мотнула головой, и словно пламя, занявшееся на бумаге, прошлась шерсть по бледной коже. Блестящий чёрный мех словно выступал из-под кожи, неуловимо менял черты лица, создавая чудовище так просто, словно это было в порядке вещей.

Собака резко затормозила, упираясь передними лапами в простывшую землю. В блестящих глазах промелькнул ужас — сродни тому, который испытывает ягнёнок, попавший в смертоносные волчьи лапы. Огласив воздух испуганным тявканьем, бродяга развернулась и бросилась наутёк, раскидывая на своём пути опавшие сугробом листья. Женщина не преследовала беглянку; шерсть снова втянулась под кожу лица, делая его обыкновенным и человеческим. Лишь глаза, в которых отражалась вся ярость и похоть древних языческих боков, продолжали гореть внеземным ужасающим светом.

В тупичке снова послышался шелест, и на улочку неспешно вышла высокая худая фигура. Кто это был, мужчина или ещё одна женщина, понять было невозможно — незнакомец явно не желал быть узнанным, и плащ, скрывающий детали, лишь в очередной раз доказывал это. Фигура подошла к женщине, лакающей свет восходящей луны своими ужасными глазами, прислушалась к далёкому вою перепуганной собаки, и хрипло вдохнула стылый октябрьский воздух.

— Опять ты привлекаешь лишнее внимание, Белла. — Холодный голос, прозвучавший из-под капюшона, был не менее жутким, чем сама фигура, словно смерть, облачённая в чёрные одеяния. Однако женщина, названная Беллой, похоже, не боялась своего спутника. По крайней мере, после его ледяных слов на её губах зазмеилась лёгкая ухмылка.

— Это всего-лишь бродячая собака, мой Лорд, — с обожаемым придыханием сообщила она, тряхнув смольными прядями.

— Одна собака может приманить стаю волков, если оставить её в неположенном месте и в неположенное время, — сурово изрёк Лорд.

— Кого здесь приманивать? — весело фыркнула Белла, презрительно махнув рукой на тёмные очертания домов. — В этой Впадине одни травоядные живут, я уже отсюда чувствую их смрад.

Лорд внимательно глянул на спутницу и, вздохнув, покачал головой. Он уже не был уверен, что взять её с собой было лучшей идеей.

— Идём, — отрывисто скомандовал он.

Странная компания пошла вверх по улице и вскоре вышла на главную площадь. Вокруг было тихо и сумрачно, лишь редкие уличные фонари чуть-чуть разгоняли тьму вокруг себя. Оглядевшись вокруг и внимательным взором зацепив расположенное неподалёку кладбище, Лорд направился к нему. Белла кружила рядом, облизывала обветренные губы, с ярким возбуждением разглядывая спящие вокруг площади домишки.

— Здесь живут кролики, мой Лорд, — внезапно громко и горячо зашептала она, кивнув в сторону ближайшего дома, над порогом которого горел одинокий светильник. — Жалкие жирные кролики, такие испуганные, такие сладкие...

— Не сейчас, Белла, — сухо отрезал Лорд, по-прежнему упорно идя вперёд, и женщина замолчала так же неожиданно, как и заговорила. С тайным сожалением глянув на дом в последний раз и печально вздохнув, она забросила мысли об охоте как можно дальше в голову и бросилась догонять своего спутника, который уже отошёл на значительное расстояние.

Каменные надгробия мутно серебрились в лунном свете. Деревьев на кладбище не было, и две фигуры, уверенно шагающие сквозь обитель отживших, были видны издалека. Впрочем, вряд ли сейчас нашёлся смельчак, который бросился бы им сейчас наперерез. Слишком уж мрачной и кровавой поступью отмечал свой шаг неизвестный Лорд, да и снующая рядом с ним женщина в свободные времена явно не цветочки выращивала.

Наконец кладбище закончилось, и на головы путникам снова посыпались падающие с деревьев листья. Тут Лорд остановился и принялся внимательно осматривать жмущиеся друг к дружке двухэтажные домики. Они были одинаковы и серы, совершенно обыденны, но, похоже, Лорд знал, что искал, потому что спустя пару минут его фигура дрогнула, словно пробуждаясь от дремоты, и подошла к дому, расположенному посередине.

— Это здесь, — глухо заметил он. Сзади возбужденно засопела собравшаяся Белла. Лорд полуобернулся, кинул взгляд на спутницу, лихорадочно перебирающую ногами, и тихо скомандовал: — Убей их.

Белла издала счастливый всхлип, словно бы он только что исполнил мечту всей её жизни, и бесшумно двинулась вперёд. Ни один листик под ногами не зашуршал, пока женщина, словно змея или какая-то охотничья собака, пробиралась к высокому крыльцу. Остановившись возле двери, она на секунду замялась, словно размышляла, как попасть внутрь, а потом, плюнув на всю предосторожность, ударом ноги высадила возникшее на пути препятствие, ужом просочившись в получившийся проход.

В доме было сумрачно и пахло чем-то вкусным, домашним, как пахнет обычно в домах, где все любят друг друга. В первую секунду Белла была дезориентирована обильным количеством разнообразных запахов. Схлынув, она глухо зарычала, раздражаясь от лишнего количества информации, которое неосознанно давал ей этот дом. Помимо того, что здесь вкусно готовят, женщина узнала, что тут живёт совсем маленький ребёнок, и жестокая ухмылка вмиг обезобразила её лицо. Детей она любила самой противоестественной и хищной любовью, которую обычно испытывают маньяки в пору обострения своего садистского вдохновения. Глядеть на разорванных на куски детей ей было также радостно, как обычному существу — на выращенные в саду красивые растения.

Жадно хватая влажным носом запах невинного ребёнка, Белла подошла к лестнице, ведущей на второй этаж. Неожиданно лёгкий порыв ветерка прошёлся по спине женщины, и что-то тяжёлое навалилось на неё. Взрыкнув, Белла пригнулась, дёрнулась в сторону, уходя из-под захвата, и ударила когтями вмиг освободившийся воздух. Мужчина, напавший на неё, успел отскочить, и теперь стоял наизготове у основания лестницы, сжимая в руке столовый нож. Его глаза не блестели в полутьме — они были чернее ночи, словно омут затягивая в себя сознание мельком посмотревшей в них женщины. Белла от неожиданности попятилась.

— Гримм! — выдохнула она, оскалив пасть в священном трепете и в ненависти одновременно. О таком Лорд её не предупреждал. Впрочем, он был уверен, что Белла сможет справиться с тем, предки кого в своё время рубили её предков направо и налево.

— Ищейка! — выплюнул мужчина, покрепче перехватив нож.

Всё сознание Беллы потопила волна ненависти к этому гримму. Отведя уши назад, она стремительно, словно горный поток, рванула вперёд, пытаясь достать до врага. Схватка была недолгой, но жаркой, и в этой битве охотник стал жертвой. Оставив мёртвое тело гримма валяться на полу возле лестницы, Белла тихо поднялась наверх.

Запах ребёнка усилился, и женщина со злорадным смешком облизнула губы. Во рту сразу разлился металлический вкус крови, что привело Беллу в неописуемый восторг. Сглотнув кровь, она направилась к двери, находившейся напротив лестницы, готовясь заняться своим любимым развлечением — убийством невинного младенца.

Однако тот был не один. Не успела Белла привыкнуть к свету светильника, ярко бьющему по глазам, как кто-то с отчаянным воплем бросился на неё. В нос ударил приятный незнакомый запах, перед глазами промелькнула пушистая рыжая шерсть — и Беллу откинуло назад. Моментально вскочив на ноги, она прищурилась и увидела лису. Существо стояло посреди комнаты, закрывая собой кроватку с хнычущим ребёнком, и зло скалило пасть, бешено размахивая прекрасным хвостом.

— Ищейка! — как и муж, повторила она, прижав уши к затылку.

Белла бросилась вперёд, но лиса ждала её. Перенеся вес тела на одну сторону, она подпустила соперницу ближе и с яростной злобой ударила её когтями по лицу. Брызги крови запятнали ближайший столик и расположенные на нём игрушки, а комнату пронзил яростный вопль Беллы, полный боли и ненависти.

Услышав его, ребёнок зашёлся плачем, но женщины не обратили на него внимания. Они катались по полу, вырывая друг у друга клочки шерсти, кусали друг друга, пытаясь достать зубами или когтями до горла соперника. Белла была опытней, но лиса находилась на своей территории, и плачущий малыш за спиной делал её сильнее. Каким-то невероятным способом ей удалось прижать Беллу к полу. Обезумевшая собака щёлкала зубами, пытаясь сбросить с себя соперницу, а лиса, заурчав, потянулась к её горлу. Всё было предрешено... как вдруг грянул выстрел.

Дом затих в предчувствии ужасного, и лишь набирающий обороты плач ребёнка разгонял эту тишину. На пороге возник Лорд. Капюшон давно не закрывал его лица, и его можно было разглядеть. Лорд выглядел, как обычный мужчина, только в глазах его — блестящих и тёмных — сияли красные искры, похожие на всполохи лесного пожара.

— Даже убить ты не можешь нормально, — раздражённо прошипел он, вслушиваясь в звуки на улице. — Соседи наверняка услышали выстрел и теперь вызовут полицию. Быстро вставай!

— Вы не говорили, что здесь будет гримм, — проворчала Белла, не спеша выполнять приказ. Её немного мутило после такой потасовки, и кровь, капающая с лица, яснее ясного говорила, что в этот раз без шрама не обойдётся.

Лорд цыкнул:

— А вот про гримма я действительно забыл сказать. Что же, считай это проверкой.

— Проверкой?

— Да, проверкой твоей компетентности. Ты прекрасный убийца, Белла. — Впервые за эту ночь в голосе мужчины появилось нечто вроде восхищения. Восхищения тем, насколько легко его спутница управилась с врагом. — Впрочем, я удивлён, что ты не сообразила о гримме раньше — мы охотимся на этих тварей уже целый месяц.

— Мне все твари на одно лицо, — заявила Белла. Она скинула с себя тело мёртвой лисы и с брезгливостью обтёрла кровавую ладонь об одежду убитой.

Тишина давила на уши, но она и помогала: не слыша больше звуков битвы, малыш постепенно успокаивался. Он стоял в кроватке и, всхлипывая, бесстрашно смотрел на Лорда и его сообщницу. У мальца были невероятно красивые зелёные глаза и чёрные пряди, небрежно спадающие на лоб.

Белла вскочила на ноги. После жаркой схватки её всё ещё немного шатало, но уверенность, закравшаяся в движения, постепенно набирала повороты. Поймав взгляд ребёнка, она скорчила рожу, отчего тот неожиданно тихо засмеялся.

— Ути-пуси, сейчас мы заберём твой смешок, — просюсюкала женщина, начав медленно приближаться к новой жертве.

Однако Лорд не позволил ей этого сделать. Оружие, совсем недавно убившее мать малыша, нацелилось на Беллу.

— Не трогай его, — угрожающе прошипел мужчина.

— Но, мой Лорд, вы сказали убить всех. — В голосе Беллы явственно послышалось недоумение.

Мужчина поморщился, однако убирать оружие не спешил. Белла была идеальной слугой, жестокой и неумолимой убийцей, однако делала она всё на совесть, и живых свидетелей после её рейдов не оставалось. Лорд подумал, что надо было взять кого-нибудь поадекватней — например, Малфоя, но тут же отмёл эту мысль. Люциус, каким бы хорошим и послушным не был, не смог бы победить лису и уж тем более гримма.

— Ребёнок останется жить, — глухо, но твёрдо произнёс он, в свою очередь подходя к кроватке. Зеленоглазый малыш с любопытством смотрел на него, совершенно не боясь скалящуюся рядом Беллу, и Лорд неожиданно для себя улыбнулся. — Он станет нашим тайным оружием...

— Оружием? — Белла заинтересованно склонила голову набок, а если принять к факту то, что она ещё не схлынула обратно, данный жест выглядел несколько комично. — Что может делать сопливый мальчишка?

— Сейчас — ничего. — Лорд продолжал завороженно глядеть на ребёнка. — Но вот когда он подрастёт...

— Он гримм? — догадалась Белла, моментально сообразив, что лисёнок вряд ли бы заинтересовал её спутника.

— Да, он гримм, — спокойно подтвердил Лорд. — И он будет очень сильным, ведь обучать его будешь ты, моя дорогая Белла. — Женщина резко вскинула голову, и в её тёмных глазах зажглось изумление, равного которому никто не видел. — Мы научим его всему, что надо, а потом... потом жалкий глупец Дамблдор поймёт, чего он лишился, решив сотрудничать с этими тварями... — Злоба невольно вырвалась изнутри, вмиг преображая лицо. Малыш, увидев это, вздрогнул, скривил личико в новом сеансе плача, и Лорд тут же взял себя в руки.

— О да, этот поганый старикашка пожалеет, — эхом отозвалась Белла, вспомнив высокого директора пансионата для существ.

Этот старик, этот Дамблдор, решил, что гриммы не должны убивать тех, кто не виновен ни в чём, кроме как в своей сущности. Он окружил себя существами, слабыми и чересчур домашними, дал им защиту и поддержку. Разве так должен поступать настоящий гримм? Неудивительно, что её хозяин, великий Лорд, потерял все оставшиеся крохи уважения к этому глупцу! Ведь он сам был гриммом и понимал, что слабые существа ни на что не годны. Они — лишь добыча для более сильных. Так было всегда, это основной закон природы, но Дамблдор привык быть первооткрывателем. Он решил, что все могут жить в мире и согласии, но Белла была уверена, что такому не бывать.

Не обращая внимания на поддакивания спутницы, Лорд взял ребёнка на руки и прижал к своей груди, словно его распирала невероятная нежность. Правда, всем было известно, что Волан-де-Морт не умеет любить и дарить ласку.

— Гарри Поттер, — очень тихо прошептал он, покачивая малыша на руках. Тот доверчиво прижался к тёплому незнакомцу и молчал, сосредоточенно сося палец. — Гримм, который не выбрал сторону. Мы ведь поможем ему сделать такой нелёгкий выбор, да, Белла?

Женщина криво усмехнулась, наблюдая за тем, как мужчина направился к двери с ребёнком на руках. На полпути Лорд обернулся через плечо и небрежно бросил:

— Приберись здесь. И — ах, да! — Он остановился, словно вдруг вспомнил о чём-то очень важном, и с усмешкой посмотрел на замершую Беллу. — Те кролики были всё же непозволительно жирными, чтобы жить дальше, верно?