Дежавю Якоба Ковальски (джен)

Якоб Ковальски смог воплотить в жизнь свою давнюю мечту — спасибо неизвестному щедрому господину — и открыл собственную булочную, навсегда позабыв о жуткой работе на консервной фабрике. Теперь он радует покупателей печеньем, пирожными, кексами, рулетами, рогаликами… Разумеется, пончики по бабушкиному рецепту тоже красуются на витрине — правда, совсем не долго, как и все представленные в лавке вкусности. Разве может быть иначе, когда невероятный аромат свежей выпечки манит людей с улицы, вынуждая остановиться и отвлечься от своих дел, а причудливые формы не оставляют равнодушными и детей, и обычно строгих и скупых на эмоции взрослых? Когда они пробуют на вкус то, что понравилось глазам, в тот же миг превращаются в постоянных клиентов.

Еще никто не ушел отсюда разочарованным и без покупок, ведь уютный магазинчик дает возможность полакомиться всем — цены привлекают не хуже, чем нотки корицы, имбиря, мяты и ягод, витающие в воздухе. Стройные леди, следящие за фигурой, выбирают тщательнее прочих, однако и к ним у хозяина есть свой подход и тайные рецепты. Впрочем, круглолицый и всегда румяный — безусловно, от счастья — Якоб вовсе не против, если аппетит горожан станет схож с его.

Однажды в булочной Ковальски повстречал странного молодого человека. Тот долго пробыл у стойки с хлебом, и Якоб, принимавший плату на кассе, все время чувствовал на себе его внимательный взгляд. Он было подумал, что их посетил вор, однако, приглядевшись, отмел эту версию — незнакомец носил хорошее пальто и явно дорогие ботинки, блестевшие от полировки, а потому ему вряд ли была не по карману буханка белого, не говоря уже о картофельном или кунжутном. И все же менее подозрительным он не стал, даже когда перешел к печенью, определившись с хлебом. Якоб смотрел на него с прищуром — в ответ получал улыбку, которую ее владелец пытался всячески сдерживать. Желающие приобрести сдобу отвлекали от наблюдения, и все же Ковальски был настороже, готовый в любой момент сорваться с места и поймать бессовестного за руку — или как получится. Но кроме взоров, к нему обращенных, иных достойных поводов для беспокойства не имелось, поэтому он продолжал с вежливой улыбкой отпускать довольных обладателей пряников и круассанов, в перерыве между ними хмурясь и поджимая губы, тем самым щекоча усами нос.

Ковальски нервничал, посматривал на часы и впервые жалел, что от поклонников булочек нет отбоя. В его мыслях сформировалось столько гипотез насчет сомнительного человека и вариантов развития дальнейших событий, что щеки начало жечь от жара, а со лба пришлось смахивать капельку пота. Когда он в очередной — вероятно, в тысячный — раз встретился глазами с неприятным типом, как он был заранее убежден, в голове будто зажглась пресловутая лампочка: быть может, они знакомы?.. Что ж, это многое бы объяснило, но почему бы тогда просто не подойти и напомнить о себе? И почему… Додумать эту мысль Якоб не успел: «теоретически знакомый мужчина» устал глазеть и быстро направился к прилавку, а Якоб, погруженный в себя, даже не заметил его перед собой сразу.

— Добрый день, — негромко поздоровался он. Ковальски кивнул в ответ, не сумев проронить ни слова, и зачем‐то отметил про себя, что возраст его собеседника сложно определить, — совершенно не ясно, молод он или все же средних лет. Наверняка все дело было в том, что часть лица скрывала спадавшая на лоб челка, а сам он стоял слегка ссутулившись. — У вас прекрасный ассортимент!

И снова кивок. А ведь был более решительный план… Уголки губ необычного покупателя слегка дернулись в полуулыбке, и с языка Якоба неожиданно даже для него самого слетел вопрос:

— Кто вы такой?

Владелец прибыльного бизнеса, славившийся не только навыками кулинарии, но и своим радушием по отношению к гостям, захотел прикрыть рот ладонью, или даже обеими, но сдержался.

— Я? — Теперь уже улыбка была значительно шире. — Ньют Скамандер, зоолог.

— Прошу прощения…

Якоб пожал протянутую ему руку, предварительно вытерев свои, влажные от напряжения последних минут, об передник.

— Рад знакомству, мистер Ковальски! Я много слышал о вас, и, как вижу, мне не лгали.

— Спасибо, спасибо, — больше пробурчал, чем произнес отчетливо он, занимая себя упаковкой ржаного хлеба, кокосового печенья и маковых сушек. Стоит сказать, сушки были похожи на маленьких человечков, которых из веточек любят мастерить дети. Ньют не смог пройти мимо. — С вас один доллар двадцать пять центов.

Деньги отданы, бумажный пакет с манящим содержимым — тоже.

— Я… — робко начал Ковальски, уже развеявший для себя миф об отрицательном характере Ньюта. — Я, возможно, брякну глупость… но откуда мне кажется знакомым ваше лицо?

Скамандер лишь пожал плечами и поудобнее перехватил свой чемодан, где, как был уверен Якоб, что‐то в этот момент зарычало, — очередная игра воображения.

К разочарованию Ковальски, более подробного ответа не последовало, а загадочный мистер Скамандер, попрощавшись, конечно же, у самых дверей, исчез так же странно, как и появился, оставив коренастого Якоба в недоумении чесать макушку. Длилось это совсем чуть-чуть — ровно до нового клиента у прилавка.

Этот визит не хотел теряться среди других воспоминаний Якоба еще несколько дней, хоть забот и без того хватало. Чего стоил один только новый кондитер, напортачивший с тортом на заказ для одной пожилой дамы, чья фамилия на слуху у каждого жителя города… Впрочем, издержки бывают у всех, так что Ковальски не падал духом. И все же предположения о том зоологе то и дело возникали в голове, свербели, зудели, мешая порой концентрации. Сам он не мог объяснить это чувство, но на уровне ощущений знал, что все не так просто.

Однако это ничто по сравнению с тем, что он испытал, увидев перед собой ранним утром привлекательную девушку, чей образ был настолько хорош, что Якобу даже почудилось, будто от нее исходило какое‐то свечение. И снова он подумал, что уже когда‐то имел счастье ее наблюдать, пусть мельком и издалека.

— Здравствуйте! — мягко произнесла она. Якобу показалось, что он услышал музыку. Быть может, тут же запела душа?..

— Здра-авствуйте-е… — растянуто повторил за ней он. Леди хихикнула, прикрыв пухлые розовые губы пальцами в тонкой белой перчатке, и этот жест заставил Ковальски собраться. Такую красавицу нельзя упускать, равно как и нельзя производить впечатление идиота в первую же встречу! Он решил сосредоточиться на покупках милой гостьи: — Эклеры? Замечательный выбор, мисс! Шоколадный крем внутри напоминает мороженое, вам понравится!

— Я люблю мороженое, — прощебетала она, часто кивая, отчего несколько кудрявых прядей, видневшихся из-под изысканной шляпки, запрыгали, как пружинки, а Якоб смог вдохнуть прелестный цветочный аромат ее духов и даже на мгновение смежил веки от удовольствия. — Сколько с меня?

— О, нет, это за наш счет! — уверил Ковальски, смешно подняв брови и округлив глаза.

— Правда? Спасибо. — Ее улыбка и ямочки на щеках окончательно убедили Якоба в том, что он влюбился. Скажи ему кто раньше про любовь с первого взгляда — он бы рассмеялся, а сейчас стоял перед этой очаровательнейшей особой, будто мальчишка, а не умудренный опытом закоренелый холостяк. — Вы всем делаете такие подарки? Боюсь, можете разориться.

— Я согласен на это только ради вас. Вы скажете мне свое имя? — с надеждой в голосе попросил он.

— Куинни.

— Куинни… — Якоб словно смаковал каждую букву. — Мы встретимся снова?

Она не поспешила ответить сразу, чем заставила изрядно понервничать. Она выглядела так, будто что‐то взвешивала, внутренне спорила с собой, и это натолкнуло Якоба на мысль о том, что она, возможно, не одинока. Пожалуй, такой исход сильно бы ранил и вынудил грустить, но, к невероятной радости Ковальски, Куинни подняла на него глаза, вновь улыбнулась так, что в животе у мужчины запорхали бабочки, и сказала:

— Только если мне понравятся эклеры.