Мы же сестры (джен)

Обычно мне нравится смотреть на мелькающие за окном пейзажи. Обычно — да, но не сейчас. Я и сама не могу понять, почему руки не находят места, а в груди разрастается странное тревожащее чувство — злость. И не могу успокоиться. Книга летит на пол, и я яростно стискиваю кулаки, потому что моя сестра через неделю выходит замуж. За парня, которого всего год назад я возила знакомиться с семьёй и там же и оставила. Конечно, я не стала обижаться, мы же близнецы, немудрено, что он перепутал двери и поцеловал мою сестру. Он ведь думал, что это я.

— Нет-нет, Парвати, я всё понимаю, — я смеюсь, почти естественно, так, что она не замечает моей ярости. — Конечно, вы созданы друг для друга. Нет, что ты! Я нисколько не обижаюсь, ты же моя сестра, кто виноват, что мы так похожи?

И когда она обнимает меня со счастливой улыбкой, беспорядочно целуя мои щеки, я понимаю, что просто не могу на неё злиться. Ведь она такая милая и добрая, моя Парвати. Пора бы уже привыкнуть, что рано или поздно она получает всё, чего хочу я. Даже моих друзей. И я снова злюсь, потому что никак не могу понять, чем же она может быть лучше? Она нисколько не красивее, ведь даже мама признает, что у Парвати чуть глубже посажены глаза, чуть шире плечи… Странно, но это «чуть» нисколько не мешает ей снова и снова оставлять меня на ступеньку ниже.

— Ах, я училась с Гарри Поттером на одном курсе, сэр, — щебечет она и тут же получает выгодное предложение.

Спасибо, Парвати. Ты ведь всегда знала, как я хотела занять эту должность. Ну что ты, разве я могу обижаться? Я просто не могу отнять у тебя такой шанс. Ты снова смеешься и благодаришь меня за понимание, а как иначе? Мы же сестры.

— Мисс Патил, верно? Вы так похожи на свою сестру, — выслушиваю я и натянуто улыбаюсь. — Парвати очень ценят в нашем отделе, даже не знаю, кто бы еще мог справиться с её обязанностями. А что вы хотели?

Я качаю головой и ухожу. Ни-че-го. Разве что лишний раз убедиться в превосходстве сестры, спасибо, мистер. Я бы и забыла об этом без вашего напоминания. В дверь кто-то стучит, и на пороге появляется проводница. Белье? Да, спасибо, конечно же, я хорошо высплюсь перед прибытием в Лондон. Если вообще смогу заснуть.

— Почему ты уезжаешь, Падма? — она плачет, но я сохраняю спокойствие, даже наслаждаюсь её слезами. — Мы ведь всегда были вместе, с самого рождения…

Я утешаю её, невольно проникаясь ожиданием предстоящей разлуки, и тоже плачу. Я уезжаю далеко-далеко от Парвати. Туда, где никто не скажет, что я на неё похожа, и от этого мне становится еще лучше. Кажется, в Ирландии живет её бывший однокурсник, Дин Томас, да? Я помню, как он назвал Парвати дурочкой на Святочном балу. Родители легко отпускают меня, знают ведь, что я не наделаю глупостей. И на том спасибо. Конечно, малышка Парвати останется с ними, она ведь такая еще маленькая, моя сестра.

— Завтра Рождество, ты ведь придешь, правда? — говорит она, появляясь вдруг в моём камине. — Мама испекла наш любимый пирог.

Приду, Парвати. Чтобы съесть кусочек твоего любимого пирога и послушать очередной раз, как родители тебя хвалят. Ты, правда, думаешь, что это не последнее Рождество, которое мы отмечаем вместе? И мы даже весело его проводим, вспоминая школу и детство, пока ты не предлагаешь мне переночевать в нашей старой комнате. Я стискиваю зубы, потому что место моей кровати теперь занимает трюмо, о котором мы мечтали с детства, а на стене висит ненавистный мне гриффиндорский флаг.

— Парвати, милая, поздравляем! Гриффиндор снова стал лучшим, — слышу я в начале каждого лета, переступая порог дома, и вижу в гостиной этот чертов флаг.

И чувствую себя лицемеркой. Слишком рассудительной, чтобы быть в Гриффиндоре, и всего лишь капельку не такой хитрой, чтобы не очутиться в Слизерине. Я всегда была умной девочкой, даже читать научилась раньше сестры, родители никогда не уставали восхищаться моей правильностью и образованностью. Только вот письма они всегда писали бесшабашной и глуповатой Парвати, которая на словах передавала мне их содержание.

— Ну и что, что ты попала в Рейвенкло, всё равно мы остаемся самыми близкими подругами, — говоришь ты и машешь рукой какой-то светленькой гриффиндорке. — В Гриффиндоре так весело. Я буду учиться с самим Гарри Поттером, представляешь?

Я киваю. А потом еще несколько лет мирюсь с тем, что вы с Лавандой покупаете одинаковые юбки и постоянно бегаете к Трелони. Что ты, я всё понимаю, в Хогсмид ты тоже обещала сходить с Лавандой, она ведь только-только рассталась со своим парнем.

— Родители отпустили меня на каникулы к Лаванде, — она боится, что я обижусь, и готова в любой момент отказаться от приглашения подруги. — Я не поеду, если ты захочешь.

Разве смогу я теперь сказать ей, что не хочу, чтобы она уезжала? И я убеждаю её, что великолепно проведу время в одиночестве. Парвати почему-то смущается, а потом говорит, что Лаванда обещала познакомить её со своим кузеном. Он вроде играет в квиддич в какой-то известной команде, но эту зиму обещал провести с семьей.

— Падма, милая, ты не прикроешь меня перед родителями? Сегодня у нас в отделе вечеринка, и я надеюсь, что ночевать останусь у того парня, помнишь, я тебе о нем рассказывала как-то, — просишь ты в очередной раз и берешь меня за руки.

Конечно, прикрою. Ведь сегодня Хэллоуин, и я как раз хотела провести весь вечер дома, словно сама никуда не собиралась. Только не спрашивай потом, сестренка, почему я так хочу уехать. Я ведь всё равно никогда не отвечу, что там просто не будет тебя. Мне вдруг становится холодно, и я замечаю, что небо за окном уже сереет. Я так и просидела всю ночь, поджав под себя ноги и держа в руках комплект постельного белья. Всего полчаса, и я буду в Лондоне. Я так хотела отсрочить нашу встречу, что решила добраться поездом, хотя вполне могла бы воспользоваться камином.

— Мы скоро прибываем, мисс, — заглядывает в купе проводница, забирая у меня белье.

Я растираю затекшие ноги и кидаю в сумку так и не открытый журнал. Слышу, как в вагоне становится шумно, и снимаю с полки чемодан. Станция всё ближе, и я уже готова прямо из поезда аппарировать к себе домой, и только та самая рассудительность не позволяет мне этого сделать. Но не могу заставить себя выйти, даже когда вагон пустеет.

На перроне уже никого нет, и я спокойно везу чемодан по мокрой плитке. В Лондоне сейчас дожди. Она стоит под папиным синим зонтом в такой же, как и у меня, мантии, и я вижу, что Парвати плачет. Она кидается ко мне, сжимает в объятьях и целует мои мокрые от дождя щеки, словно не видела меня уже много лет. И я не могу не обнять её в ответ, чувствуя, что по лицу катятся слезы.

Иногда мне кажется, что я ненавижу тебя, Парвати.