Рецидив (гет)

-Джанет, я не понимаю, что со мной происходит.

— Сэм, успокойся, расскажи. Что-то беспокоит? Боль?

— Нет, я даже не знаю, как сказать.

— Говори, как есть.

— Обещай, что это останется между нами!

— Но, Сэм, ты сама понимаешь, если есть что-то, что угрожает безопасности, я обязана…

— Нет же, нет никакой опасности. Просто в последнее время я себя чувствую как-то странно.

— Что значит странно?

— Знаешь, как будто я — это уже не я.

— Думаешь, в тебя мог попасть гуаулд? Как в майора Ковальски? Боли нет? Дай я посмотрю шею!

— Джанет, нет! Неужели ты думаешь, что я не проверила это первым делом?

— Тогда что?

— Иногда я ловлю себя на том, что нахожусь в странном состоянии, когда в голове нет мыслей и слов, есть только какие-то смутные образы…

— Образы? На что они похожи?

— Ни на что не похожи. Я же говорю, мысли исчезают. И слова.

— А что ты вообще чувствуешь в эти моменты?

— Мне страшно, я чего-то боюсь и хочу одновременно.

— Игра подсознания?

— Не знаю, Джанет. Если бы я могла хоть что-то осознать, проанализировать сама, я бы это сделала и не обратилась к тебе.

— Хорошо, ты не понимаешь, что происходит, ты обратилась ко мне. Тогда ответь мне на вопрос, как часто это происходит? И что ты делаешь в эти моменты?

— В том-то и дело, что не знаю. Не помню.

— А вот это уже серьезно, Сэм. Ты по-прежнему не хочешь, чтобы я сообщила начальству о твоем состоянии?

— Нет, по крайней мере, пока не разберешься сама. Ты можешь положить меня на обследование?

— Но тогда надо сказать всем о причине обследования, по плану ты его должна была проходить только через месяц.

— Я думала над этим. Месяцем раньше — ничего страшного. Могут быть личные причины, могут быть семейные обстоятельства, да все, что угодно! Ну же, Джанет, это совсем не так сложно!

— Ладно, я что-нибудь придумаю. Но учти, если я почувствую хоть малейший намек на опасность из-за твоего состояния, я тут же сообщу генералу Хаммонду!

— Хорошо. Ты можешь взять анализ крови прямо сейчас?

— Ты чувствуешь, что наступает такой момент?

— Нет, просто последний был примерно сутки назад.

— То есть, периодичность — сутки?

— Теперь — чаще, чем было раньше.

— А когда это началось, ты помнишь?

— Да, помню. И не понимаю, как эти вещи связаны. После появления Хатор на базе.

— Думаешь, она могла как-то воздействовать на тебя? Но ведь ее секрет действовал только на мужчин? — говоря это, Джанет брала кровь из вены Картер. Когда процедура завершилась, Саманта ответила ей:

— Тогда меня преследовала одна мысль: не дать полковнику стать первым джаффа этой стервы. И когда я видела, как он смотрит не нее, как идет за ней, ложится в эту ванну с гуаулдами, меня вдруг охватила такая ярость!

— Да уж, мы все были в состоянии стресса. Я вот тоже думала о том, как спасти наших мужчин от ее влияния. Но чувства ярости у меня, например, не было. Это значит, что, скорее всего, действия Хатор активировали что-то именно в тебе. То, что уже присутствовало, понимаешь?

— И что же это может быть?

— Не знаю, Сэм, пока не знаю. Я сделаю анализ, понаблюдаю твое состояние во время этого, как бы назвать, приступа? И тогда можно будет делать выводы. Сегодня переночуешь в изоляторе, ладно?

— Ладно.

Джанет занялась анализами Картер. В крови не выявлено никаких химических или биологических аномалий. С капитаном все было в порядке. Не было ничего, что могло бы вызвать это ее странное состояние. Возможно, это какая-то психологическая проблема? Стресс? Может быть, с этой работой стрессы случаются постоянно. Причин для беспокойства, по крайней мере, на эту ночь, у доктора Фрейзер не было. Она зашла к Саманте, которая уже укладывалась спать.

— Сэм, ты не против, если я пойду, посплю? У тебя здесь есть сигнализация, так что, если что-то случится, что-то, что покажется тебе действительно серьезным, тебе нужно просто дотянуться до кнопки, вот здесь, хорошо?

— Конечно, Джанет, иди. Я же говорила, ничего страшного не происходит. Просто ничего не помню. Никаких травм, правда.

— Ладно, я пошла. Веди себя хорошо.

— Конечно. Спокойной ночи.

Джанет ушла, а Саманта приготовилась ко сну. Она очень хотела понять, что же с ней происходит. Сэм закрыла глаза и попыталась проанализировать свое состояние. Она немного нервничала, это было понятно. И перед тем, как покинуть палату, Джанет дала ей успокоительное. Ничего особенного, обычная таблетка. Но Саманта надеялась, что она поможет сосредоточиться и выявить проблему самостоятельно. Сэм лежала с закрытыми глазами и размышляла. И не заметила, как погрузилась в воспоминания.

Хатор. Ненавистный гуаулд, поработившая всех мужчин на базе Шайенн: Хаммонд, Даниэль, Джек. Да, именно то, что и Джек попал под ее влияние, задело Сэм больше всего. Он не имел права поддаваться ее чарам! Только не он!

— Это ты уничтожил этого мерзкого Ра?

— Да, и я тоже.

— Мы благодарны тебе. Мы будем держать для тебя почетное место в нашем сердце.

— Это… очень почетно, благодарю.

Она кладет его руку себе на грудь, а он не убирает ее. Сэм понимает, что он не в состоянии бороться с волей и химическим воздействием столь сильного гуаулда. Но доводы разума рушатся под напором ярости, клокочущей в ней. Уничтожить ее! Не дать забрать его! Не дать забрать то, что принадлежит ей, Саманте Картер! С этой мыслью момент был вновь упущен. Она погрузилась в мир образов и звуков, которые не могла идентифицировать. Кнопка сигнализации так и осталась нетронутой.

Наутро Джанет первым делом зашла проверить Саманту. И обнаружила, что та еще не вставала.

— Доброе утро, спящая красавица! — сказала Джанет прямо с порога, но не услышала ответа. — Давай, просыпайся! Рассказывай, как прошла ночь.

И снова — молчание. Сэм лежала неподвижно, ни звука не раздавалось с кровати. Джанет уже обеспокоенно подошла и обомлела: Саманта была слишком бледна для спящей. Только под глазами залегли темные круги. На лбу была видна испарина, дыхание — чуть ощутимым. Руки Сэм вцепились в матрас, сминая простынь. Застыли в спазме, очевидно. Джанет потрясла ее за плечо. К счастью, Сэм отрыла глаза, моргнула несколько раз, а потом сказала:

— Что случилось? Ты еще не ушла?

— Вообще-то, я уже пришла. Ты неважно выглядишь. Плохой сон?

— Я не помню, а что, уже прошла ночь?

— Да, и уже утро. Ты вообще ничего не помнишь?

— Ну, последние воспоминания — о том, как Хатор воздействует на Джека. Я хочу ее убить. — Пауза. — А потом — все.

— Странно, действительно, странно. Раньше было так же?

— Почти. Только не было так паршиво утром.

— А что болит?

— Голова. Просто раскалывается. Как будто я не спала всю ночь.

— Я сейчас возьму кровь на анализ еще раз, а ты пока полежи. Попытаемся понять, почему такие изменения сегодня.

— Ты дала мне успокоительное. Это было новым.

— Точно. Но оно было легкое, не должно было вызвать такую реакцию. Знаешь, я бы все-таки сказала о твоем состоянии, хотя бы, полковнику….

— Нет! Не надо ему говорить. — Она сказала это так резко и громко, что Джанет отпрянула от кровати, но потом пациентка успокоилась и уже тише добавила:

— Никто не пострадал, я не заразна, и ты все еще не знаешь, что именно со мной происходит. Давай подождем, ладно?

— Ну, ладно. Но ты останешься под наблюдением, понятно? Я посмотрю результаты твоего анализа, а потом сделаем томографию мозга, отследим нервные реакции. Посмотрим, что с тобой творится. И если что-то вспомнишь, сразу зови, договорились?

— Да, конечно. Только, можно, я соберу вещи? Я скажу ребятам, что уезжаю на неделю, этого хватит для обследования?

— Для обследования хватит и дня, а вот потребуется ли лечение, и какое — быстро не определишь. Если ты в порядке, сходи на завтрак.

Джанет оставила Сэм в одиночестве и принялась считывать первые результаты ее анализов. По мере того, как она читала, лицо ее становилось хмурым. Появились очень серьезные причины для беспокойства. Хотя следовало еще раз все перепроверить.

Саманта шла по коридору с ощущением похмелья в голове. Боли не было, спасибо лекарству Джанет. Но зато ноги стали как ватные, а между ней и миром как будто проложили картонную стенку. Голоса звучали глухо, но каждый звук отдавался неприятным звоном в ушах. Она зашла в свою лабораторию и стала собирать личные вещи, оставленные там. Вдруг в дверь постучали. На пороге стоял Джек О’Нилл собственной персоной. Он удивленно вскинул брови, увидев ее, прямо скажем, неважное состояние, и спросил:

— Как дела? Что-то случилось?

Она собралась с силами и ответила:

— Да, то есть — нет, не у меня, по крайней мере, пока. Полковник, мне надо уехать, думаю, на неделю, не больше.

— А отменить поездку никак нельзя?

— Нет, никак.

— Картер, с тобой все в порядке?

Она смотрела ему в глаза и видела в них искреннее желание помочь. Ей захотелось подойти к нему, обнять, прижаться к его груди и сказать, что ей ужасно плохо, что она не понимает, что с ней происходит. Но она этого не сделала. Вместо этого Сэм улыбнулась и произнесла:

— Да, я в порядке, спасибо.

— Точно?

— Уверена.

— Ну, ладно. Не пропадай надолго, хорошо?

И он вышел, оставив ее одну. Она вздохнула и продолжила собираться.

После завтрака Саманта пришла в медотсек. Джанет встретила ее словами:

— Сэм, у меня кое-что есть, но сначала нужно на томограф. А потом я положу тебя в отсек на нижнем этаже. Ты же не хочешь огласки?

— Что со мной, Джанет? От твоего обезболивающего у меня похмелье, от снотворного я не сплю, а проваливаюсь в бессознательное состояние. Что не так?

— Я скажу, Сэм, обязательно скажу. Давай на томограф, ладно?

После обследования доктор Фрейзер проводила Саманту в отсек на нижнем этаже. Там Сэм устроилась на кровати и приготовилась слушать. Джанет сказала:

— В это трудно поверить, Сэм, но причина твоего состояния в том вирусе, который всех делал первобытными людьми, помнишь? У тебя — рецидив.

— Я заражена?

— И да, и нет. Видишь ли, самого вируса в тебе нет. Но твой мозг по какой-то причине скопировал то свое состояние, потом, очевидно, был какой-то стресс, а потом мозг стал периодически возвращать тебя туда. Только вот не понятно, почему. У других такого, насколько я знаю, не наблюдается. Есть еще что-то, что заставляет тебя чувствовать себя так.

— Да уж, странно. И что, когда я теряю сознание, я превращаюсь в первобытного человека?

— Да нет же, я говорю, вируса как такового нет. Внешне ты не меняешься, если это тебя интересует. Просто всплывает все то, что ты ощущала тогда, во время эпидемии. И оно усилилось после встречи с Хатор и, видимо, ее воздействия.

— Боже, Джанет! Я поняла, но это ужасно. Помнишь, с чего все началось у меня?

— О, да! — рассмеялась доктор. — Ты выбрала полковника своим самцом. Я ему потом сказала, что он должен быть польщен, ведь самки стараются выбрать самого сильного в их окружении!

— Нет, нет, господи, как стыдно!

— Тебе нечего стыдиться, ты вела себя еще лучше других. Тот же полковник, впечатленный твоим выступлением, потом в приступе ревности избил Даниэля, который изъявил желание просто тебя навестить, как друга. Так что выбор ваших с ним первобытных личностей совпал.

— Я должна порадоваться, да?

— Не волнуйся, я попробую тебе помочь.

— Как?

— Думаю, твой мозг хочет убедиться в том, что твой самец с тобой.

— Что?!

— Я попробую ввести тебе окситоцин в сочетании с бета-эндорфином.

— Но для чего? Я знаю, что подобные гормоны выделяются во время родов.

— Не только. Благодаря их сочетанию организм получит эффект, схожий с удовольствием после секса.

— То есть обмануть мой мозг таким образом? Это может сработать.

— Конечно, есть риск, что это не поможет…

— Должно помочь, Джанет, иначе…

— Придется сообщить генералу Хаммонду. И всем остальным.

— И моя карьера будет закончена.

— Иначе ты просто не сможешь работать. Или сойдешь с ума.

— Джанет, пожалуйста, обещай мне одну вещь. Если твое средство все-таки не поможет, не говори никому, дай мне просто уволиться. Самой, ладно?

— Я понимаю тебя, Сэм. Не волнуйся, я сделаю все, что возможно, чтобы ты не пострадала.

Джанет ушла готовить инъекцию, а Саманта задумалась. Неужели причина в том, что она выбрала Джека, но не могла быть с ним? Если разобраться, то полковник понравился ей сразу. Более того, она читала его отчет о миссии на Абидос несколько раз, от корки до корки. Она предвкушала встречу с ним. Да, и он предстал перед ней во всей красе. Все-таки ему безумно шла форма ВВС. Она увидела его именно таким, каким представляла. И поэтому то, что он со скепсисом отнесся к ее появлению в отряде, вызвало, пожалуй, даже чрезмерную реакцию с ее стороны: Саманта потом признавала, что ее последние слова были излишними. Полковник к тому времени был вполне впечатлен ее пылкостью и остроумием, это факт. Как и все присутствующие.

Подошла Джанет. Саманта легла и расслабилась. Доктор сказала:

— Сэм, возможны любые реакции. Я прошу твоего разрешения на запись. Обычно мы не спрашиваем, но тут особый случай, сама понимаешь…

— Даю разрешение. Вряд ли это будет хуже, чем тогда.

— И еще, для твоей безопасности, я бы хотела зафиксировать руки. Чтобы ты не повредила себя, ты же помнишь, как люди бросались на стены…

— Да, конечно, это оправдано. Как все будет происходить?

— Я искусственно погружу тебя в то самое состояние. Как оказалось, для этого надо ввести успокоительное. Как только я отслежу кочевую фазу — по физиологическим реакциям, начну вводить гормоны.

— А если что-то пойдет не так?

— Я прекращу подачу успокоительного и приведу тебя в чувство. И мы придумаем что-нибудь еще.

— Или я уйду в отставку.

— Не торопись, ладно?

— Ладно. Я готова.

Джанет привязала руки Сэм ремнями к кровати, подключила датчики к голове и ввела катетер в вену. «Чувствую себя подопытным кроликом», — пронеслось в голове Сэм. Она увидела Джанет у смотрового окна, та улыбнулась и помахала рукой, показала поднятый вверх большой палец.

Джек О’Нилл искал доктора Фрейзер. На верхних этажах кто-то упал в обморок, срочно требовалась ее консультация. Телефон не отвечал, а Джек даже был рад возможности прогуляться. Джанет обнаружилась на нижнем этаже. Она была в каком-то взбудораженном состоянии, металась у кровати с пациентом. Вернее, с пациенткой. Он пришел в ужас, когда понял, что это была Картер. Недолго думая, Джек ворвался в палату и спросил:

— Доктор, что происходит?

Она испуганно повернулась и почти умоляюще попросила:

— Полковник, пожалуйста, не говорите никому о том, что здесь происходит.

Саманта в это время металась по кровати, с ее губ срывались нечленораздельные звуки, похожие на рычание вперемешку со стонами. Джек крикнул:

— Так я и спрашиваю, что именно здесь происходит. Что с ней? Она еще утром показалась мне странной. Что случилось?

— У нее рецидив. Я пыталась вывести ее из этого состояния, но мне не удается, она не реагирует на препараты. Или реагирует, но ей становится хуже!

— Что еще за рецидив? Она больна?

— Нет, все не так, полковник! У нее рецидив того вируса, который вы подцепили на P3X797.

— Но как? Почему только у нее? Или нас ждет эпидемия? Вы ввели ей лекарство?

— Эпидемии не будет, сам вирус в крови отсутствует. По этой же причине лекарство не поможет. Ее проблема иного свойства.

— И в чем она? Скажите мне, доктор, или я сейчас же иду к генералу Хаммонду, и мы объявляем чрезвычайную ситуацию.

— Не надо. Я скажу.

И Джанет рассказала. По крайней мере, так, как поняла сама. А потом добавила:

— Есть шанс, что лекарство все же подействует, только нужно время. Может быть, вы побудете с ней? Просто посидите, поговорите. Она не спит, она в полусознательном состоянии. Она способна воспринимать окружающую действительность, правда, не знаю, как именно. Но вы не волнуйтесь, она привязана, и не повредит ни себя, ни вас.

— Я.. конечно, побуду. А вас, доктор, ждут наверху, причем срочно. Я и пришел искать вас. Что делать, если ей станет хуже?

Джанет выругалась про себя, хотелось ответить: «Да просто будь мужиком!», потому что иного средства в этой ситуации она не видела. Организм пациентки не купился на суррогат. И не желал выпускать Саманту из бессознательного состояния, усиленного чрезмерным сексуальным возбуждением из-за введенных гормонов. Так что теперь для спасения Сэм оставалось только одно средство. И оно нерешительно переминалось с ноги на ногу около ее кровати. Вслух Джанет ответила:

— Попытайтесь ее успокоить, поговорите с ней. Может быть, к вашему голосу она прислушается. Ее просто надо вывести из этого состояния. — Доктор похлопала Джека по руке и убежала. На пару секунд задержалась в смотровой комнате, чтобы выключить видеозапись в палате.

Оставшись наедине с Картер, Джек совершенно не понимал, что ему следует сделать. Если бы она лежала спокойно, он бы просто поговорил с ней, может, рассказал бы пару анекдотов. Но она металась по кровати, насколько позволяли связанные руки. Он даже не разбирал, что она говорит, поскольку слов не было. Джек подошел ближе и склонился над ней. Она замерла, прекратила вырываться и вдруг открыла глаза. Он отпрянул, ведь в этих глазах не было узнавания. Она дернулась вслед за ним, выгнулась всем телом. Он сделал шаг назад, она застонала, замотала головой. Он снова приблизился и нерешительно коснулся ее руки. Она вздрогнула, дернула рукой, стремясь освободиться. Джек убрал руку, она снова застонала. И вдруг произнесла с трудом, через силу, словно сквозь судорогу: «Джек!» Столько мольбы было в этом слове, что он, наконец-то, понял, чего она хочет. Вспомнил ее в этой кофточке с большим вырезом, как она набросилась на него прямо в раздевалке со словами: «Я хочу тебя!». Вспомнил ее поцелуй, на который сначала ответил, а потом вынужден был отстраниться, хотя желал продолжить. Но тогда он еще был в состоянии контролировать ситуацию. Потом вспомнил, как подрался с Даниэлем, когда тот сообщил о своем намерении навестить его самку. Самку? Что это еще за мысли? Саманта, капитан Картер, но никак не самка. Его самка. Опять? Да что же это? Надо успокоиться, Джек. Она просто больна. Это рецидив. Сейчас лекарство подействует, и она успокоится. Просто уснет. Но она не успокаивалась.

Он погладил ее по щеке, она замерла, глядя на него безумными глазами. И от этого прикосновения он сам вздрогнул, как от удара током. Все мысли о спокойствии улетучились. Джек склонился над ней и поцеловал. А потом уже не контролировал себя. В висках пульсировала кровь, он снова был первобытным мужчиной, который должен был взять свою самку. Она тоже стремилась к этому. Он даже не подумал о том, чтобы развязать ей руки, ноги не были привязаны. Треск больничной пижамы, последняя мысль в голове: «Рецидив заразен?», а после этого только ощущения: ликование, наслаждение, победа! Он здесь главный! Он не отдаст то, что принадлежит только ему! Никогда он не испытывал столь острых эмоций, он впервые получил то, что хотел. Брал вопреки всем запретам, просто потому, что хотел и имел на это право. Погоня, бой или смерть врага не приносили такого удовлетворения, как эти ощущения. Зверь, который сидел где-то глубоко внутри, довольно рычал и получал свое, полностью владея телом Джека.

Наконец, силы иссякли. Джек ощутил себя, сжимающим в объятиях мягкое женское тело, которое все еще вздрагивало, как он надеялся, от затихающего наслаждения. Первая мысль, которая посетила Джека, была: «Как же хорошо!», а потом он вдруг осознал весь ужас произошедшего только что. Что он наделал? Сэм! Что на него нашло? Он еще какое-то время лежал, уткнувшись ей в шею, а потом решился поднять глаза. Слава богу, ее глаза были закрыты. Она больше не металась, дыхание было спокойным, пульс, насколько он мог судить в своем положении, — ровным. Но самое главное, что его примирило с окружающим миром и частично с самим собой, — она улыбалась. И это была нормальная человеческая улыбка, а не звериный оскал. Он все-таки вывел ее из этого состояния! Или подействовало лекарство, как и предполагала Джанет? В любом случае, если кто-то узнает… К нему вернулась способность рационально мыслить. Поэтому он сначала укрыл Саманту одеялом, а потом подумал и развязал ей руки, аккуратно касаясь кожи на запястьях. Она снова улыбнулась во сне и перевернулась на бок, положив руку, свободную от катетера, под голову. И от этой ее улыбки, с ямочками на щеках, его охватила щемящая нежность. Он хотел видеть ее каждое утро, просыпаясь. И чтобы она улыбалась ему, и только ему. Господи, да он просто любит ее! Он готов на все ради того, чтобы она ТАК улыбалась, чтобы была счастлива. Но — увы! Ему хотелось сейчас разбудить ее поцелуем, а потом повторить с ней все то же самое, что он делал только что, но уже, будучи человеком, а не первобытным животным. Но — нет. Нельзя. Нельзя, чтобы хоть кто-нибудь узнал о том, то он сделал. Даже Сэм. Особенно — она. Можно только надеяться, что она не поймет, что произошло. Он, рискуя разбудить, наклонился и поцеловал ее в лоб. А потом вышел из палаты. Вынул диск из камеры наблюдения и пошел к себе.

Саманта слышала, как он закрыл за собой дверь. Потом, подождав еще несколько минут, открыла глаза и перевернулась на спину. В смотровом окне никого не было. Сэм села на кровати и покачала головой, обнаружив на себе разорванную пижаму. Кинула взгляд на катетер в вене и отсоединила провод. Потом проделала то же самое с проводом датчика. И пошла в ванную. Все это она совершала с задумчивой и загадочной улыбкой на губах. Разорванная пижама отправилась в сумку с личными вещами, она переоделась в чистую. А потом снова улеглась в постель. У нее было прекрасное самочувствие. Первобытный человек внутри нее отступил, осознав, что она получила то, чего ей так не хватало. И, самое главное, она чувствовала, что теперь может себя контролировать. И это было замечательно. Но вот другие ее чувства, те самые, которые были здесь под запретом, и из-за которых, собственно, все и произошло, никуда не делись. Она даже представить себе не могла, что ей может быть настолько хорошо с мужчиной! Да, она осознавала все, — спасибо препаратам Джанет. Хотя, как Сэм поняла, доктор не предполагала, что пациентка в сознании. Саманта во время этого приступа была в странном состоянии: она понимала все, что происходит, но ее реакциями владела первобытная сущность. Она звала Джека тогда, но смогла выдавить членораздельно лишь его имя. Слава богу, и этого хватило. И как хорошо, что Джанет была вынуждена уйти к другим пациентам. И Саманта успела привести себя в порядок, чтобы она ни о чем не догадалась. И теперь Джек не пострадает, никто не догадается, что устав был грубо нарушен. Камера записи! Нет, об этом тоже не следовало беспокоиться, наверняка полковник изъял диск. Если был в состоянии мыслить, конечно. Она сейчас проверит, а потом ляжет спать. Она на обследовании, как-никак.

Джанет задержалась на верхних этажах. И сделала это специально. Она могла только надеяться, что полковник преодолеет внутренний запрет и сделает все, чтобы спасти Сэм. Кому, как не ей, знать, как на самом деле они относятся друг к другу? Она вздохнула с облегчением, когда увидела О’Нилла, медленно идущего по коридору. Она сделала озабоченное лицо и подошла к нему:

— Полковник?

— А? — он выглядел так, как будто его застали врасплох.

— Полковник О’Нилл, как капитан Картер? Вы ушли, значит, она в порядке?

— Да, доктор, в полном. Она спит. Я даже развязал ее. И еще посидел немного, чтобы удостовериться. Ваше лекарство подействовало. Вы по-прежнему не хотите никому говорить о ее болезни?

— Нет, не хочу. Поймите меня правильно, полковник. Этот случай рецидива — уникален. И пока я не пойму, почему это с ней произошло, я не имею права разглашать.

— Да, я не возражаю. А то начнут докапываться, что и как, знаю я этих бюрократов. — Джанет отметила эту внезапную покладистость полковника. И похвалила себя за то, что выключила запись.

Она вернулась в палату. Сэм спала. Датчики были отсоединены, но и невооруженным глазом было видно, что с Картер все в порядке. Видимых признаков того, о чем думала Джанет, тоже не было. Что, неужели и вправду подействовало лекарство? И он просто сидел рядом? Она наклонилась чуть ближе и ощутила запах мыла. Вот хитрюга! Она уже успела привести себя в порядок перед ее приходом! Ну, конечно, полковник вряд ли бы догадался. Что ж, все к лучшему. Надо на всякий случай уничтожить диск с записью начала сеанса. Джанет поднялась в смотровую комнату и обнаружила, что диска нет. Так, а полковник, похоже, не совсем разум потерял. Ну и молодцы. Пусть и дальше живут в неведении, что она держала руку на пульсе.

Следующим утром Джек зашел к Саманте в палату. Сначала он стоял и просто смотрел на нее, пока она его не заметила. А потом улыбнулся и сказал:

— Привет!

— Привет!

— Накрылась твоя поездка?

— Да, сэр. Ну, ничего, как-нибудь в другой раз.

— Что с тобой случилось, Картер?

— А Джанет не сказала? Рецидив той болезни, которую мы принесли с P3X797.

— Но все в порядке?

— Да, Джанет — отличный врач. Я здорова.

— Я рад, Картер. Ты нужна в команде.

— Спасибо, сэр. За поддержку и… в общем, спасибо.

Его несколько насторожило это «и…», но он решил не реагировать.

— Всегда пожалуйста, Сэм, всегда пожалуйста. — И тогда она сказала:

— Это весьма кстати, поскольку Джанет считает, что рецидив может повториться.

— И какова вероятность?

— Она дает пять процентов.

— Это много или мало?

— Как посмотреть, сэр, как посмотреть.

— А ты как смотришь?

— Ну, когда уже известно, как именно это лечится, это кажется уже не важным. В ближайшее время вряд ли повторится, это точно. Самое главное, что ни у кого, кроме меня, не было этого рецидива. — Она улыбнулась ему, и он решился:

— Боюсь, вот здесь, как раз, ты ошибаешься. — И также с улыбкой покачал головой. Да! Ему удалось ее удивить! Она отвела глаза, даже немного покраснела. И тут уже удивился он. Она знала! Она все понимала и помнила! Он прижался лбом к косяку, размышляя, как поступить в этой ситуации. Она сидела и кусала губы, думая над этой же проблемой. И тут появилась Джанет. Она испытывающе поглядела сначала на Джека, потом на Сэм, и сказала:

— Ну, что, истинные причины твоего недомогания, Сэм, мы, скорее всего, в ближайшее время не найдем. Мы все прекрасно знаем, что за Вратами нас всегда ждет очень много необычного, разве нет? — однако, услышав их облегченные вздохи, доктор несколько ехидно добавила, — но не следует забывать, что самое интересное, порой, происходит у нас под носом. — И рассмеялась, увидев их одинаково ошарашенные лица.