Эксперимент (гет)

Просыпаться было холодно. Оля пошарила вокруг себя, пытаясь нащупать любимое пуховое одеяло, но руки натыкались на простыни, подушку, чью-то руку… Стоп! Какую ещё руку?

Разом открыв глаза, она, как кролик, уставилась на мужчину на другой стороне кровати. Совершенно незнакомой ей кровати. Но вот мужчина был смутно знаком и недовольно сверлил её серыми стальными глазами. Тихо попискивая, она начала пятиться задом к краю, желая сбежать и спрятаться подальше, но была поймана за запястье.

— Мамочки, — пробормотала она. — Меня похитили и засунули в «Шерлока» от ВВС. А я ведь всегда хотела в Хогвартс! И что хуже всего — не куда-нибудь, а в постель к Майкрофту Холмсу!

Хозяин комнаты слушал молча, чуть приподняв бровь. В панике она начала отгибать его пальцы, желая освободиться. Вопрос, куда она пойдет босая и в пижаме с пингвинами, благополучно игнорировался.

— И глаза умные. Как у моего ротвейлера!

Услышав такое, Майкрофт наклонил голову, делая сходство полным. Нервно хихикнув, Оля вспомнила ещё кое-что, о чем и сообщила тут же, не имея сил заткнуться:

— А вспоминая третий сезон и его успехи в изучении языков, предположу, что он понимает по-русски. Ведь так, мистер Холмс?

— Так, — впервые разомкнул губы Майкрофт. — И мне весьма интересно узнать кто вы, как здесь очутились и откуда столько знаете обо мне?

Говорил он с явным акцентом, но грамотно.

— Я — Ольга Кириленко. И я тут случайно, честно-честно! — Она понимала, что вряд ли убедит его, но лепетала, замирая от ужаса. — А можно узнать, так, в целях общей эрудиции… Какой сейчас год?

Майкрофт изумился, чуть дёрнув бровью, но ответил:

— Две тысячи седьмой.

— Моей бабули ёршик для кастрюли! — испуганно взвыла Олечка.

Все оказалось ещё хуже, чем она предполагала. Мориарти живёхонек, Джон ищет или только нашёл квартиру со странным соседом, АГРА фрилансит где-то по горячим точкам, а Эвр только набирает силу. Боже, если Майкрофт узнает о её осведомлённости, он же запрет её рядом, в соседней с сестрой камере. «Не хочу в Шеррингфорд!» — мысленно застонала девушка, всё-таки спрыгивая с кровати и испуганно мечась по комнате. «Он же примет меня за шпиона Мориарти! Или Магнуссена! Или ещё кого-нибудь, что у них, врагов мало?!».

Паника накатила, накрывая с головой. Идти некуда, как выбираться из этой ситуации — неизвестно, а ждать милости от «Снеговика» — глупо.

— А можно я пойду, мистер Холмс? Вот только возьму у вас пальто. И ботинки. И, наверное, зонтик… Хотя нет, зонтик брать не буду. И уйду немедля!

— То есть вы проникли в мой дом, а теперь собираетесь ограбить?

— Позаимствовать. Я когда-нибудь отдам. Потом.

— Вы не отводите глаз, но сами не верите в то, что говорите. И, я так понимаю, требовать у вас документы бессмысленно. А при вашей осведомленности вы не можете не знать, что я не доверяю непроверенным фактам. И, увы, не верю в мистику.

Оля забилась в кресло, подобрав под себя босые ступни, и в отчаянии пояснила:

— Я сама ничего не понимаю! Я заснула вчера у себя дома, — «В 2017 году», — и понятия не имею, как очутилась здесь.

Она в отчаянии уткнулась лицом в колени, не желая выдавать своё состояние.

— Мне необходимо все проверить, — спокойно предупредил Майкрофт, вставая и надевая халат. — А до тех пор вы останетесь здесь. Под замком. И не пытайтесь выбраться в окно — застрелят.

Он сфотографировал девушку на телефон, предложил стакан, на котором она оставила отпечатки пальцев, и ушел. В двери щёлкнул замок.

Оля нахмурилась, лихорадочно вспоминая, чем занималась в 2007-м году, а после решила, что может расслабиться. Отпечатки пальцев она никогда никуда не сдавала и была дружна с законом. К тому же, в тот период она была студенткой пятого курса и больше времени проводила с друзьями, распевая песни под гитару во дворе, чем во всемирной паутине. Даже если он что-то найдёт, вряд ли сможет связать её нынешнее лицо и тогдашнюю рыжую моську, густо усыпанную веснушками.

Настороженно пройдясь по комнате, она глянула в окно, рассмотрев густые сугробы на подоконнике и заиндевевшее стекло. Тусклое утреннее солнце не позволяло насладиться пейзажем, и она отошла, огорченная. Попасть в любопытное место и даже не иметь возможности осмотреться — обидно. Чтобы не мёрзнуть и с пользой скоротать время, она прихватила с кресла пушистый плед и забралась обратно в кровать — досыпать. Место Майкрофта ещё хранило тепло, и она устроилась там, с удовольствием ощутив в выемке подушки ароматы бергамота и сандала. Порешив, что могло быть и хуже, она расслабилась и крепко уснула, как человек с чистой совестью.

Проснулась снова уже ближе к обеду. Встала, походила по спальне, дёрнула дверь — заперто. Делать было нечего, поэтому Оля набрала ванну и долго плескалась, нежась в густой душистой пене. Дома редко выдавалась такая возможность — обходилась душем. А тут дала себе возможность расслабиться. Ванна была глубокой, как раз под долговязого Майкрофта, роскошная, со встроенными джакузи и гидромассажем, и целой батареей разномастных ароматных бутыльков по краю. Кто мог подумать, что Холмс такой сибарит!

Проведя там более часа, она вернулась в спальню румяной и душистой, не постеснявшись воспользоваться чужим халатом. «Попасть в историю, чтобы искупаться — уже неплохо», — решила она про себя. Снова подошла к окну, рассмотрела с высоты второго этажа заснеженный сад и, разочарованная, отошла. Не было видно ничего интересного.

Хотелось есть. Сомневаясь, что кому-то до этого есть дело, шуметь не стала, но заинтересованно огляделась. Помнится, Холмс-старший грешит излишним весом? И есть ли в этом случае надежда найти здесь несанкционированную шоколадку?

Осмотр прикроватного столика ничего не дал — нашлась только маска для сна и пачка салфеток. Ящики рабочего стола оказались заперты на ключ. Было странновато видеть этого лакированного монстра в спальне, но тут всё ясно: хозяин комнаты — трудоголик, которому приходится иногда вставать с постели и работать. Зато кресло в углу порадовало — в одном из глубоких карманов сбоку похрустывал пакет с крекерами и кулёчек драже в шоколаде.

Перекусив, Оля заскучала — ни книг, ни телевизора. Потакая любопытству, по широкой дуге вернулась к рабочему столу. Натертая до блеска столешница без единой пылинки, тяжелый писчий набор, настольные часы с гербом, блокнот и календарь. Блокнот оказался ежедневником, написанным второпях быстрым летящим почерком.

Несмотря на скудость, это оказалось довольно интересное чтиво. Половина записей была зашифрована, а оставшиеся касались бытовых вопросов. Устроившись в кожаном кресле, Олечка перелистывала странички, воскрешая в памяти школьный английский и немало развлекаясь.

Октябрь. «Купить ручку». «Купить ручку». «Купить ручку». «Сказать Антее, чтобы купила мне ручку».

«Не забыть про ДР Шерлока». Пометка на полях «Джон напомнил».

Ноябрь. «Визит родителей. Билеты в оперу». «Придумать предлог, чтобы не идти в оперу». «Ненавижу оперу».

Декабрь. «Мама просила снеговика. Узнать, зачем ей снеговик». «Не забыть про Рождественский ужин у родителей». «Придумать повод, чтобы не ходить на рождественский ужин». «Ненавижу Рождество».

Январь. «Снеговик больше не нужен». «Не забыть про свой день рождения». Пометка на полях «Министр напомнил». И ниже мелкая приписка: «Дни рождений я также ненавижу».

Помимо этого встречались записи, типа «Обед в 14:35», «ШФ — 15-го числа», «Перчатки», «Ужин с министром образования» и т.д.

Почти каждый вторник и пятницу среди прочего проскальзывало «23:30-23:45 — секс». Подобный практичный подход был вполне в духе Майкрофта, только сериального, а не книжного. Педантичный лорд из детективов Конан-Дойля вряд ли стал бы делать такие странные записи. Он просто ничего не забывал.

Ближе к шести часам, когда девушка перечитала всё, что только нашла, и изнывала от безделья, замок щёлкнул и вошел Майкрофт — как всегда стильный, как с картинки, с элегантно подобранным галстуком и платком в тон, торчащим из верхнего кармашка. Неизменный зонт висел на локте, но переместился между колен, когда он присел в кресло и внимательно глянул на Олю. Не смущаясь, она отложила блокнот, который перечитывала в который раз, лежа на животе на кровати и помахивая ногами.

— Вижу, вы уже освоились, — намекнул на свой халат и беспардонное любопытство.

— Спасибо, да. Только кушать хочется. И делать было абсолютно нечего.

— Вы могли попросить, и вам бы принесли поесть.

— То есть, вы распорядились меня покормить, и вам было не всё равно? — удивилась Оля.

— Ну… нет. — Честно ответил Майкрофт. — Но это не мешало вам попросить.

— В следующий раз так и поступлю, — вежливо согласилась она, принимая более подходящую позу и примерно складывая руки на коленях. — Что вы узнали по моему поводу?

Видно было, что всемогущему серому кардиналу было неуютно признаваться в собственном бессилии, но он все-же подтвердил её мысли:

— Ничего. Вы даже не въезжали в страну. И это может значить как то, что вы невинная жертва, так и то, что весьма ловкая шпионка.

Оля уныло кивнула. Увлечение детективами не прошло даром — она и сама бы так решила на его месте. И что печальнее всего, она понятия не имела, почему здесь оказалась и зачем. Обычно книжные попаданцы, влипая в неприятности, преследовали какую-то цель, получали огненную скрижаль с нарисованной картой и жирным крестом «Замок Тёмного Властелина тут» и, сделав дело, бодро шагали в закат. Здесь же было неясно — она что, должна спасать Майкрофта? От чего? Другое дело перенестись дальше и спасти бедняжку Мэри. Но Майкрофт? Откровенно говоря, она не хотела заслонять грудью Холмса-старшего в надежде вернуться обратно.

— И что делать? — риторически вопросила, глядя на собственные руки.

— Логичнее всего было бы отправить вас домой. Где вы живёте?

— Похоже, уже нигде. — Оле как-то не улыбалось радовать родителей появлением ещё одной дочери, на десять лет старше уже существующей.

— Но вы же где-то ложились спать? Где? Когда?

Эти вопросы стоило задавать утром, когда она, сонная ещё ничего не соображала. Теперь же, после целого дня бесплотных размышлений, она решила уйти в глухое непонимание. Не станут же они её пытать?

— Дома. В кровати.

— Это не ответ. — Спокойный голос Майкрофта убаюкивал, убеждал довериться.

Ну, уж нет! Сумасшедший дом в любой точке земли остаётся неприятным местом. А он уже готовил ей неприятную подлянку:

— Когда проснулись, вы сказали: «Меня забросило в «Шерлок» от ВВС». Что это значит и причем тут мой брат?

— Вы столько всего забываете. Вон, не могли ручку себе купить. Не могли и это пропустить?

— Отвечайте на вопрос, Ольга! — Голос Холмса построжел. — Вы точно знали, кто я, хотя это закрытая информация. Коситесь на мой зонт — непроизвольно, но заметно. И, судя по всему, скрываете много такого, о чём знать не должны. И после этого надеетесь, что со всеми этими знаниями вас вот так просто отправят погулять?

— Ага, значит, домой меня отсылать не собирались?

— Не сразу.

— Тогда какой мне смысл что-то рассказывать? Я — недоэкономист-недоучитель. Далека от политики и не понимаю, зачем здесь нахожусь. Потешить ваше любопытство? Произнести пророчество? Или вовсе по ошибке? Вы умный, так сделайте предположение!

Майкрофт расслабился, отставил зонт в сторону, вытянул ноги, потёр ладони, размышляя. По нему было заметно, что вопрос попался интересный и несколько занял его вечно скучающий мозг.

— Для проведения достоверного анализа у меня слишком мало данных. Вариант первый, очевидный. Я знаю, что вы что-то знаете, но делиться информацией не желаете. Может, вам нужно как раз сделать это? Открыться?

Ольга упрямо мотнула головой.

— Вариант второй. Неприятный. Вы — враг и теперь просто морочите мне голову, ожидая возможности нанести удар.

— Почему я не сделала этого, когда вы спали? Или те люди, которые доставили меня сюда?

— Хороший вопрос. Кстати, как это было проделано, я узнаю. Обязательно. Нельзя оставлять такую прореху в собственной защите. Вариант третий. Из разряда вероятных. Втереться ко мне в доверие и получить какие-то данные.

— Глупо скрывать — знаю я много. И наивностью станут попытки выведать что-либо у хранителя Британских тайн.

— Значит, тупик?

— Пока да. Но, раз так, можно меня покормить? Пожалуйста. Очень кушать хочется.

— Конечно, — Майкрофт мимолётно улыбнулся, сразу становясь симпатичнее, но тут же отвернулся, уходя к шкафу. — Вы не против? Мне нужно переодеться.

— Не стесняйтесь, пожалуйста! Может, найдёте что-то и для меня?

Он косо глянул на Олю через плечо, развязывая галстук.

— Не наглейте.

Но, тем не менее, достал с полки футболку и свободные тренировочные штаны и передал ей. Довольная, Олечка поскакала в ванную переодеваться. Быстро облачившись в полученный комплект, замотала волосы узлом на затылке и высунулась в комнату, спрашивая:

— А тапочек и шпильки, случаем, нету?

И тут же со смущенным аханьем убралась обратно. Как-то не догадалась сразу, что одеть два предмета и снять много больше — не равноценное по времени действие. Так и Майкрофта она застала голым по пояс, босым и расстёгивающим брюки. Фигура у него оказалась вполне приличной — не худощавой до костистости, как у младшего брата (в своё время ей хотелось порядком подкормить Беню Камбербетча), но плотной, более массивной и надёжной, а небольшое брюшко лишь добавляло солидности. Сразу бросались в глаза мелочи — пальцы рук, длинные и ловкие, изящные босые ступни и заметные мускулы под бледной кожей. Если ещё слегка загорит — получится загляденье.

«И о чём я думаю?» — строго одёрнула себя девушка. — «Нужно решать, как отсюда выбираться, а не таращиться оценивающе на персонажа сериала!». Она присела на край ванны, ожидая, пока можно будет выйти, не попав впросак. Через минуту Майкрофт заглянул, будто ничего не произошло, одетый в лёгкую рубашку с расстёгнутым воротом и брюки из тонкой шерсти.

— Тапочки могу дать свои. А со шпилькой проблемы. Может, подойдёт карандаш?

Он тут же протянул предложенное, и Оля заколола узел карандашом на манер китайской палочки. Покачала головой из стороны в сторону — держалось крепко.

— Спасибо. И… извините. Не хотела вас смущать.

— Меня сложно смутить, — с лёгкой улыбкой ответил Холмс. — И уж точно не этим. Вы сами были смущены больше. Сколько вам лет, Ольга?

— Тридцать.

— Да? А казалось, что намного меньше. Идёмте, а то всё остынет.

Он дал ей мягкие тапочки, конечно, великоватые, но отлично защищающие от холодного пола и предложил руку, помогая спуститься вниз в столовую. Неизвестно, когда и как Майкрофт успел распорядиться — наверное, послал смс, но на столе уже ожидал обильный ужин и два прибора. По дороге им не попался ни один человек. Дом казался абсолютно пустым.

Словно отвечая на её вопрос, хозяин пояснил:

— Люблю тишину. Мне так лучше думается. И все мои люди это знают. Но чего же мы ждём? Давайте приступим — я также не откажусь перекусить.

Оля отдала ужину должное со всем прилежанием. Что и говорить, повар у Холмса оказался отменным. Мясо буквально таяло во рту, политое кисло-сладким пряным соусом. Картошка золотилась боками, зелень благоухала, а по центру стола горели свечи, покачивались от ветерка живые цветы. Майкрофт молчал и с одобрением смотрел, как она ест, не забывая подливать вина в бокал. К десерту она осознала, что выпила больше, чем собиралась, и жестом руки остановила очередное движение бутылки.

— Спасибо, сэр, мне хватит. Не хотелось бы опозориться, упиваясь до состояния риз.

И предпочла отдать должное десерту.

— Смущаетесь, не пьёте. Вам точно тридцать? — в голосе Майкрофта мелькнула лёгкая ирония. — Если бы вы не были так недоверчивы и любопытны — цены бы вам не было.

— Правда? А я думала, любопытство и недоверчивость — необходимые качества в вашей работе.

— У моих коллег — безусловно, но не когда я сталкиваюсь с этим сам.

Оля ощущала, что голова слегка гудит, а внимание плывёт и рассеивается. Явно, процент спирта в якобы лёгком фруктовом вине был нешуточным. Мелькнуло осознание:

— Вы специально меня напоили! Налили сразу, на голодный желудок, подливали от души. Ещё и сдобрили дополнительно чем-то высокоградусным?

— Вино креплёное, да. Что мы говорили о любопытстве? Я вот со своим ничего поделать не могу, а очень хочется узнать вас получше.

— О любопытстве говорили вы. А что, моя пижама дала слишком мало пищи для дедукции? Думаю, пока мы ужинали, её изучили досконально, но еще не успели прислать отчёт…

Как бы в ответ на её слова, телефон Майкрофта пискнул, принимая сообщение. Он мельком глянул на дисплей, дёрнул бровью:

— Туше. А вы опаснее, чем кажетесь.

— Ни в коей мере. Просто немного вас знаю. Вы — гений, а я так, строю предположения на основе известных фактов. А с мобильным — так просто повезло.

Оля потёрла лицо, огорчённо вздыхая:

— А ещё я слишком много говорю, когда выпью.

— А я очень люблю откровения. Чем ещё порадуете?

— Хотелось бы ответить «ничем», но это вряд ли, вы настойчивы.

— Очевидно, так.

— Очевидно.

— Не желаете ещё бокал?

— Хватит. Вы же не хотите безобразную сцену со слезами и песнями?

— Не терплю ни того, ни другого.

Оля поднялась, ощущая неуверенность. Майкрофт поспешил подать руку. Вежливый, тактичный. Холодный, как лёд. Он проводил её обратно в свою комнату.

— В таком огромном доме нет спальни для гостей?

— Есть. Но по некоторым причинам не хочется оставлять вас без присмотра.

— Так, может, я коварный враг?

— Так мы же решили, что нет?

— Вы шутите?

— Вы же смеётесь.

Олечка и правда рассмеялась, забираясь в привычное кресло.

— Ну, вы и кадр, мистер Холмс! А я считала, у вас проблемы в общении с людьми.

— Я в своё время прочёл пару книг.

Он расположился напротив, вытягивая ноги и расслабляясь.

— Это оказалось довольно простым навыком.

— Не скажите. Девушки любят тех, кто их смешит — как девушка говорю. И жаль, что мы, обычные люди, для вас так примитивны.

— Люди редко подбрасывают достойные загадки. Но признаю, бывают и исключения.

— Кто-то из аквариумных рыбок оказывается смышлёнее остальных?

— Аквариумные рыбки? Да, пожалуй, подходящее сравнение. Иногда возникают задачи, которые приятно тешат мой мозг.

— Шерлоку проще. — Оля перекинула обе ноги через ручку кресла, сидя, как в гнёздышке и помахивая ступнями. Потолок медленно вращался. — У него есть преступники и наркотики. А как расслабляетесь вы? Тоже принимаете кокаин? Или как его, бутират?

— Я слишком дорожу своим здоровьем, моя чересчур осведомлённая мисс. Есть способы проще — конкур, стрельба из лука, плавание.

— Вторник и пятница с 23:30 до 23:45.

— И это тоже.

— А мне непонятно — ваше презрение к людям не касается физиологии, или иногда можно потерпеть?

Оля никогда не стала бы задавать столько провокационных вопросов, но алкоголь толкал на подвиги. К тому же было интересно, насколько откровенным может быть самый скрытный человек Британии.

— С вами же говорю. И вполне мирно — пока не начал бросаться язвительными фразами. Но, признаю, в постели предпочитаю молчаливых ухоженных женщин.

— Антея, разумеется.

— Антея.

— Если молчаливых — тогда понятно. Просто по тому, что о ней знаю, она в вашем аквариуме может считаться королевой. Флегматична, инертна и память на тридцать секунд, не более. Типичная золотая рыбка.

— Но она исполнительна, послушна и не выказывает претензий. Данные факторы меня устраивают полностью. Чем ещё порадуете? Расскажете о моём водителе, или, может, поваре?

— Не знакома.

— Жаль. Я тешил себя иллюзией, что вы тщательно изучали мою личную жизнь.

— Расписание с набором итераций сложно назвать «личной жизнью». Даже несмотря на то, что вы довольно симпатичны, вряд ли имеются дамы, находящиеся рядом не из чувства долга. Не считая мамы, конечно.

— Рад, что вы считаете меня симпатичным.

— Это не я. Это мой пьяный язык. Так что? Назовёте трёх женщин, которые относятся к вам хорошо просто так?

— А почему не мужчин?

— С ними ещё сложнее. Даже Шерлок не считается — вы сами называли себя его врагом. Хотя жизнь друг за друга отдать готовы.

— В очередной раз поражаюсь вашей осведомлённости. Ну, хорошо. Трое женщин, которые хорошо ко мне относятся… А что мне будет за это?

— Самая большая ценность для вас — информация. Поэтому предлагать её не буду. Давайте поцелуй — это не так ценно, и вы можете позволить себе проиграть.

— Я не проигрываю, Ольга. Итак, первая, разумеется, моя мама.

— Не считается!

— Ограничения не оговаривались. Смиритесь.

Оля недовольно сморщила нос:

— Вторая — леди Алисия Смоллвуд. Мы довольно долго работаем вместе, она хорошо относится ко мне.

— Даже лучше, чем вы думаете. Принято. А третья?

— Совсем просто, Оля. Вы. Мы знакомы двенадцать часов, но вы считаете меня симпатичным. Нас не связывает имущественный либо финансовый интерес. И я вас смешил — а вы сами говорили, что девушкам такое нравится.

— Нечестно!

— Честно.

— Нет!

— Ещё как. Так что платите.

— Не буду!

— Где же ваша честь? Долги нужно отдавать.

— И не подумаю! Моя честь всегда при мне.

— Оля, вы сами предложили поцелуй.

— Кто же знал, что вы согласитесь, а не фыркнете со словами «Какая глупость!».

— А вас вообще никто за язык не тянул.

— Не буду вас целовать — мне неудобно!

— Вы трусите? Или… неужели это будет первый раз?

— Ничего подобного! Я целовалась десятки раз, чтоб вы знали, у меня было целых три романа!

— Колоссальный опыт.

— Не буду спрашивать про ваш.

— В своё время я уделял внимание этому вопросу. И, без ложной скромности отмечу, что весьма преуспел. Оля, вам не надоело тянуть время? Давайте приступим, поверьте, это будет совсем не больно.

— Вы знаете, что это глупо?

— Согласен. Давно уже не занимался чем-то настолько бесполезным. Так что целуйте и покончим с этим.

С оханьем и очень медленно Олечка выбиралась из кресла, сокрушенно размышляя, как могла до такого докатиться. Майкрофт наблюдал за её терзаниями с вежливым любопытством, но с трудом сдерживал усмешку. Она стала над ним, прищурилась, изучая. Было ясно, что помогать ей никто не собирается.

— Может, хм, подниметесь?

— Присаживайтесь, — он гостеприимно указал на собственное колено. Оля подумала — как можно принять этого ехидного типа за бесчувственную ледышку? Вон, как развлекается. Смущаясь, примостилась на ручку кресла, больше уделяя внимания пуговицам на его рубашке, чем самому Майкрофту.

— Ну же, не тушуйтесь, — пожурил, привлекая ближе и почти укладывая себе на грудь. Чуткие пальцы пробежали по позвоночнику, побуждая расслабиться. Оля положила ладони на широкие плечи, посмотрела прямо в лицо, которое оказалось ужасно близко — возмутительно, интимно близко!

Рука Майкрофта заскользила по щеке, зарылась в волосы, нажимая на затылок, привлекая ближе. Губы у него были тёплыми, пахли крепким вином и касались удивительно нежно. Тонкие, поразительно искусные, деликатно исследовали уголки Олиного рта, знакомясь, приручая — умелые, ласковые. Поцелуй оказался сладким, томительным и чувственным, а хмель притупил страх и стеснение, поэтому она забросила руки Майкрофту на шею, а он, не встречая преград, углубил поцелуй, пройдясь кончиком языка по кромке губ, дразня нежную кожу, скользнул дальше.

Олечка ощутила себя скрипкой, которой завладел чуткий виртуоз — мягко, мастерски касаясь особых чувствительных мест, заставлял неизбалованное подобной лаской тело петь, дрожать и отзываться, как натянутая струна. Она не знала, можно ли получить оргазм от одного поцелуя, но была уверена — кто и может провернуть подобное, — то только Холмс. Он не врал ни на йоту, говоря о своём мастерстве. Скорее даже приуменьшал, насколько хорош.

Собрав остатки здравомыслия, отстранилась, прижимая ладони к загоревшимся щекам. Майкрофт не смог скрыть горделивой усмешки, наблюдая за её реакцией.

— Я хорош? Признайте, Ольга, я хорош.

— Признаю, да. Сложно не согласиться.

Смутилась.

— Извините. Какое-то неправильное у нас знакомство получается. Я веду себя глупо, а вам приходится соответствовать.

— Вы явно знаете меня не так хорошо. Я веду себя так, как считаю нужным. И данный вечер ничем не отличается от остальных. Говорю так, как вам комфортно, взамен получая некоторые сведения… или неумелые поцелуи.

— Я не очень в технике.

— Зато окупили энтузиазмом. А в остальном — я готов выступить вашим учителем.

Голос Майкрофта стал ниже, уговаривая, как змей — Еву: надкуси плод, познай неведомое. Соблазн был велик — роскошный мужчина, который сам предлагает, беззастенчиво дразнит, появившись внезапно, и, вероятно, так же неожиданно исчезнет…

Но Оля решительно встала, улыбнувшись:

— Я слишком пьяна, чтобы думать здраво. Или тренировать какие-либо навыки. Спасибо, мистер Холмс, это было чудесно, но я спать!

После чего с достоинством прошлёпала к кровати и улеглась со своей стороны, сгребая на свою сторону большую часть одеяла. Позади раздалось весёлое хмыканье, зашелестела одежда, потух свет, постель прогнулась с другой стороны. Пару раз дёрнув одеяло, Майкрофт понял, что попытки тщетны, и воспользовался пледом.

— Я бы хотела попасть к вам ещё раз, — призналась, зевая, девушка. — У вас дивная ванная. Только положите два одеяла…

Она ещё раз зевнула, укутываясь поглубже, и, уже засыпая, не услышала лёгкого шёпота в темноте:

— Обещаю…

Послесловие

— Эксперимент ТТ-15-386. Третья попытка увенчалась успехом. Объект Н-18-76 под именем Ольга Кириленко прибыл в наше подпространство в пять часов тридцать семь минут и находился здесь в течение суток, после чего отбыл по заданным координатам. Эксперимент можно считать успешным, хотя многого узнать не удалось. Объект Ольга Кириленко проявлял завидное упрямство и недоверчивость, а также поразительную осведомленность о реалиях нашего мира. Это делает проект опасным, и мы не знаем, стоит ли продолжать изыскания в сфере пространственно-временных перемещений, либо прекратить в целях обеспечения национальной безопасности.

Доктор Скотт с трудом заставил себя выдавить последние слова отчета. Проект «ПВП» был его любимым детищем, но Майкрофт Холмс вполне может закрыть его и спрятать всю информацию под гриф «Совершенно секретно». Тем более, что вследствие череды неясных событий, его можно было считать непосредственным участником эксперимента. Он один контактировал с объектом, предоставив впоследствии только ту информацию, которую посчитал нужным. И узнать детали визита иновремянки у него было сложнее, чем раскачать гору.

— Мистер Холмс. Мы до конца не знаем, что служит маркером точки выхода и по какой причине объект оказался в вашем доме.

— Это неважно. Главное, ваша работа увенчалась успехом.

— Мы постараемся в дальнейшем проследить закономерность. Накладок больше не случится. И, думаю, следует запретить операции с пространственно-временным отрезком, из которого пришла объект Ольга. Мало ли, кого мы вытащим в следующий раз. И куда он попадет.

— В следующий раз мы постараемся найти кого-то менее недоверчивого. А эти параметры сохраните. Думаю, мисс Ольга у нас в гостях не в последний раз… — И после, глядя в окно, Майкрофт задумчиво проговорил: — Обещания нужно выполнять, ведь так?