Признания (гет)

На самом деле, Тина знала. Заранее знала, что именно скрывал Грейвс. Она навещала его в больнице — все авроры навещали — и видела повязки, отеки и то, что Гриндевальд сделал с его лицом. Но с коллегами случались вещи и похуже. Им вечно доставалось то там, то здесь, и последствия некоторых проклятий были гораздо страшнее побоев. Сам начальник как-то ходил на работу со сломанной ногой.

Разумеется, боевые ранения сильно отличались от тех, что оставляли плен и пытки, но все же что-то неуловимо изменилось. Он сторонился людей и избегал прикосновений. Мужчина, сложенный почти так же, знакомый только наполовину, он словно нес печать чего-то большего, чем пытки. Даже большего, чем Круциатус.

Хотя и раньше Грейвс бывал резок почти до грубости (черта характера, что сильно помогла маскараду Гриндевальда), теперь он стал гораздо угрюмее, вступал только в самые необходимые разговоры и только по работе. Дверь его кабинета была постоянно закрыта.

Недобрая отстраненность была личной особенностью Грейвса. Но Тине было достаточно хорошо знакомо все остальное, чтобы понять, пока все остальные шептались и строили гипотезы.

О том, что собиралась сделать Пиквери, ей стало известно слишком поздно.

Тина отлучилась, чтобы купить хот-дог, а когда вернулась за свой стол в кабинете авроров, дверь в офис Грейвса была открыта, а кабинет за ней — пуст. Поначалу она даже не обратила на это внимания. Но когда все, кто не был на задании, вернулись с обеда, не вернулся начальник. Тина поинтересовалась, не в курсе ли кто-нибудь, где он.

— На допросе, говорят, — О’Брайен ответил из-за стола напротив.

— Что, снова?

О’Брайен пожал плечами, затем наклонился к ней и понизил голос:

— Болтали, что он мог соврать в первый раз, покрывал остальных заговорщиков. Они собрались допросить его под Витерассерумом в этот раз. Вытряхнуть чего поважнее.

— Ох, — прошептала Тина. — О нет, только не это.

О’Брайен удивленно уставился на нее, но она махнула рукой, вскочила и унеслась раньше, чем успела все хорошенько обдумать. И только возле офиса Пиквери начала сомневаться в своем порыве.

Это ведь не ее дело. Грейвс взрослый мужчина. Во имя Мерлина, да он глава ДЗМП! Он явно способен постоять за себя. И она, в конце концов, могла ошибиться. Вполне возможно, ее понимание было иллюзией.

Тина притормозила, нерешительно касаясь дверной ручки, но, в конце концов, поступила так же, как поступала всегда. Вошла, сделав своей проблемой то, от чего любой другой постарался бы держаться в стороне.

Комната была забита людьми. Суровая президент Пиквери стояла посреди маленькой группы служащих МАКУСА, по стенам расположились заграничные шишки — некоторые из магов и ведьм, прибывших по делу Обскура несколько месяцев тому назад.

Грейвс сидел на стуле в центре комнаты. Его и собравшихся людей разделяло пространство, наполненное враждебным недоверием. Он сидел, уперевшись локтями в колени и опустив голову в ладони. Грейвс не был особенно высоким — Тина, когда надевала шпильки, могла взглянуть на него сверху вниз. Но в нем всегда было что-то, что делало его грозным. Значительным.

Человек в центре комнаты выглядел очень маленьким.

Один из иностранцев говорил, когда Тина вошла, и похоже, что никто не обратил на нее внимания.

— … физически одолел вас и смог пленить? — спросил волшебник.

— Да, — ответил Грейвс.

— Широко известно, что вы владеете беспалочковой магией, мистер Грейвс, — сказал тот же человек с глубоким скепсисом в голосе. — Как вы думаете, почему не смогли защититься?

Пауза затянулась.

— Я не… Я не смог, — сказал Грейвс. — Он был сильнее, вот и все.

— Вы, по крайней мере, могли его укусить! — раздался выкрик. Кто-то нервно засмеялся, но большинство собравшихся выглядели скорее несчастными, нежели веселыми.

Тина поняла, что опоздала. Ей вообще не стоило приходить. Она ничего не могла сделать.

Президент Пиквери обвела комнату неодобрительным взглядом, и смех затих.

— И что случилось затем, мистер Грейвс? — настаивала председатель. Грейвс уставился на пол под ногами и покачал головой. — Пожалуйста, ответьте на вопрос.

— Он раздел меня. Забрал мою одежду. Надел на меня наручники, — Грейвс говорил нервно, резко, как будто старался удержать над словами контроль.

— Подтверждается ранами на запястьях, — пробормотала женщина, стоящая рядом с Пиквери. Тина узнала в ней колдомедика, но не смогла вспомнить ее имя.

— Продолжайте, — скомандовала Пиквери. И, затем, когда ответа не последовало, поторопила: — Ну же.

— Он… — Грейвс шумно сглотнул. — Он сод… Он содоми…

Голос словно треснул на слове, и все, что он сказал затем, утонуло в шуме вздохов ужаса и отвращения, выкриков «извращенец!» и «лжец!».

Нет.

— Хватит, — сказала Тина. Она протолкнулась к середине комнаты и встала рядом с Грейвсом. — Вы закончили.

— Голдштейн… — угрожающе начала Президент.

Тина не дала ей закончить.

— Я же сказала, довольно, — отрезала она. Слова падали в напряженное молчание. Тина потянулась и взяла Грейвса за запястье, помогая подняться. — Пойдемте.

Может быть, дело в том, что им стало стыдно, думала она потом. Или, может быть, в ее репутации одной из тех, кто сумел поймать Гриндевальда. Возможно, они смогли угадать Непростительные, которые застряли комком у нее в горле. В любом случае, Тине позволили покинуть комнату, увлекая за собой начальника. Дверь за ними громко захлопнулась.

Грейвс молчал, пока она вела его через холл. Тина не спросила, в порядке ли он, не желая слышать ответ, который он явно не хотел давать. Она удивилась его вялости, тому, с какой легкостью он позволил себя увести. Возможно, это был побочный эффект Витерассерума, но мужчина смог его стряхнуть ближе к офису авроров.

Он выпрямился и нагнал ее, идя рядом, а не волочась позади. Вытащил платок из кармана и промокнул лицо.

— Сделайте вид, что вымотались, — посоветовала Тина, беря его под руку, позволяя слегка на себя опереться.

Грейвс подчинился без вопросов, и Тина подумала, что он и правда выглядел изможденным. Скорее всего, остальные ничего не заметят. Тем не менее, они прошли в кабинет настолько быстро, насколько это было возможно, и Тина захлопнула дверь прежде, чем отпустить его руку. Он пошатнулся и оперся о столешницу. Все так же молча присел на край стола, игнорируя кресло в нескольких шагах.

— Я принесу кофе и оставлю вас в покое, — сказала Тина, но Грейвс придержал ее за руку, и она остановилась.

— Почему? — спросил он. — Почему вы…

— Потому что я верю вам. Потому что я знаю, каково это, — сказала Тина, присаживаясь на краешек стола рядом, сжимая его ладонь. — Когда-то это сделали и со мной. Меня изнасиловали.

— Я убью его за это, — глухо сказал Грейвс, глядя на их сплетенные пальцы.

Тина тихо хмыкнула, хотя это и не было шуткой.

— Спасибо, босс. Это очень благородно. Но я даже не знаю, где бы его можно было отыскать. Он был не-магом.

Грейвс поднял на нее удивленный взгляд.

— Что? Но тогда как… Вы же ведьма. Почему вы не… — он замолчал под выразительным взглядом Тины. — И правда. А почему же я «не».

— Ну да, — Тина вздохнула. — У меня была подруга из семьи не-магов в школе. И летом перед выпускным классом я поехала к ней в гости, в дом ее родителей. Мы соблюдали Закон Раппопорта, разумеется, но ни одна из нас и подумать не могла, что сходить несколько раз на вечеринку с ее старшим братом и друзьями было бы такой ужасной ошибкой. Мы не обсуждали школу, хоть это было и сложно, но держали при себе палочки. Однажды нас пригласили в спикизи, это было ужасно романтично, — Тина помолчала, собираясь с мыслями. Она никогда никому этого не рассказывала. Даже Квинни, которой не нужно было говорить. Но сейчас поделиться казалось правильным. — Один из мальчишек, Эл, не отходил от меня ни на шаг и постоянно таскал напитки. Мне это льстило, наверное. Мужчины никогда на меня не смотрят, стоит им встретить мою сестру, знаете ли. И я пила то, что он мне приносил, и да, мы позажимались немного, но это были только поцелуи. А потом я очнулась в незнакомом месте от боли… Он был сверху, на мне, и двигался, тяжело дыша. Я сбежала. А потом он назвал меня синим чулком и сукой в лицо, динамщицей за спиной. Все сказали, что я сама виновата, сама этого хотела. Даже моя подруга.

— Так себе подруга.

— Но люди так думают, не правда ли? Если, конечно, не знают, о чем говорят, — Тина пожала плечами.

Они посидели тихо какое-то время.

— Я должен был бороться до последнего, — сказал он. — Должен был сделать что-то по-другому. Попытаться предпринять что-то еще.

Тина покачала головой:

— Вы все сделали правильно.

Грейвс фыркнул.

— Как вы вообще можете так говорить?

— Потому что вы здесь, не так ли? Вы выжили. Вы смогли это пережить.

— Выжил. Да, то еще достижение, — его свободная ладонь сжалась в кулак. — Я больше не чувствую себя человеком. Мужчиной.

— Этого, скорее всего, Гриндвальд и добивался, — сказала Тина осторожно. — Я не думаю, что он смог вас сломать.

— Он делал это более, чем один раз, — сказал Грейвс глухо. Его костяшки побелели. — Я был там месяцы. Я даже не помню, сколько именно раз.

Тине хотелось ругаться, или орать, или пойти к Гриндевальду и проделать в его лице сквозную дыру. Но она только сказала:

— И все же, я не думаю, что это вас изменило.

— Иногда он… — Грейвс глубоко вздохнул. — Иногда он был нежен. Иногда это было почти хорошо. Я, видимо… Со мной, видимо, что-то не так. Черт. Я не знаю, почему я рассказываю это вам.

— Витерассерум. О нет, простите! Я пыталась вас спасти — и вот, сделала то же самое, что и они.

— Нет, это не так, — Грейвс быстро ее прервал. — Разве что самую малость. Но я думаю, что мне хотелось рассказать это кому-то почти так же сильно, как и не хотелось, чтобы хоть кто-то знал. Просто это слишком тяжело. Я, скорее всего, и так выбрал бы рассказать именно вам, если бы задумался об этом. Вы самый добрый человек из всех, что я знаю.

— Ох, это вряд ли, — Тина была поражена. Прилагательное, которым большинство людей описывало ее, было «напористая». Это ее сестра была мягкой.

— Почему вы решили стать аврором?

— Чтобы помогать людям, — ответила Тина не задумываясь.

Грейвс разжал кулак и раскрыл ладонь, словно говоря: «так и вышло».

— Послушайте, — начала Тина после нескольких долгих мгновений. — Эл не был нежен, по крайней мере, не в те моменты, что я помню. Было больно, было страшно и стыдно. Но те вещи, что он делал, могут быть приятными. Мне нравятся эти вещи, когда я хочу их. Когда я это выбираю.

— Когда вы их хотите, — горечь в его голосе могла бы оскорбить, если бы не было очевидно, что он говорил о себе. — Женщинам это должно нравиться.

— Что, проникновение? — ладонь Грейвса напряглась в ее пальцах, и, подняв взгляд, она увидела, что он покраснел. — Знаете, не всем. Многим не нравится, на самом деле. А некоторым мужчинам нравится. В основном, это мужчины, которым нравится быть с другими мужчинами, но не обязательно.

— Не представляю, откуда вы бы могли узнать хоть что-то из этого, — резко сказал он.

Тина пожала плечами.

— Вы бы удивились тому, что еще я знаю.

По крайней мере тому, что ей рассказала Квинни. Некоторые вещи были шокирующими, но Квинни давно не видела в головах людей, которые думали о сексе, ничего по-настоящему нового.

— Если вы предпочитаете мужчин, это тоже никак не влияет на вашу мужественность, если уж на то пошло, — добавила она.

— Нет, не предпочитаю. Обычно. Черт!

Тина выпустила его руку и передвинулась к нему. Потом потянулась и привлекла его ближе, обвила его спину руками. Сидеть было неудобно, угол был неловким. Но Грейвс обнял ее, словно ждал этого и жаждал, и она прижалась к нему теснее. Он уткнулся в ее плечо.

— Вы…Ты ни в чем не виноват, — сказала она твердо. — Правда, ни в чем. И с тобой все в порядке, Персиваль. Ты по-прежнему мужчина. Даже если тебе время от времени нравится, чтобы тебя нежно трахали.

Грейвс рассмеялся, но его плечи продолжали подрагивать даже когда он умолк, и Тина почувствовала, как ее плечо сквозь ткань платья обжигают слезы. Она шептала что-то успокаивающее и гладила его шелковые волосы, пока он не затих.

— Мне было так одиноко, — пробормотал он ей в шею.

— Я знаю. Но ты не один.

— Теперь не один, — он отстранился и погладил ее щеку кончиками пальцев. А потом поцеловал Тину.

Его губы были теплыми и мягкими, и Тина ответила, отдаваясь поцелую. Она ведь успела. Может ненадолго, но ей все же удалось его спасти, ее отпустила тревога, и с головой захлестнула нежность.

Но вдруг вкус соли отрезвил ее. Она осторожно отстранилась и прижалось лбом к его лбу.

— Мы не должны, — сказала она, касаясь ладонью его щеки, чтобы удержать, не дать ему отстраниться. — Просто потому, что тебе нужно немного времени чтобы прийти в себя. Побыть собой. Я и правда не стала думать о тебе хуже, мы можем вернуться к этому разговору через месяц или два и посмотреть, что ты будешь чувствовать. Идет?

— А что будешь чувствовать ты?

— Пожалуй, вот что, — ответила Тина и поцеловала его вновь, хоть и понимала, что не стоило этого делать. — Я всегда неровно к тебе дышала.

Она высвободилась и соскользнула со стола, направившись к двери.

— Пойду добуду кофе.

— Тина, — окликнул ее Грейвс. — Я хочу, чтобы ты знала. Я хорошо отношусь к твоей сестре, но смотреть на тебя мне нравится гораздо больше.

Она улыбнулась.

—Я рада. Я думаю, и тебе стоит знать… Я могу быть очень нежной.

Она вылетела из кабинета и быстро прикрыла дверь за собой. И шла, улыбаясь, до самого кафетерия, вспоминая выражение его лица.