Скелет в шкафу (джен)

В шкафу сидел скелет. По-турецки. Не привидение — судя по основательному бедламу вокруг, был он вполне материален. И донельзя мрачен, в чём не возникало ни малейших сомнений, хотя какая, вроде бы, мимика у скелета? Возможно, впрочем, что стоящей перед шкафом троице сия мимика только чудилась — предыдущие полчаса «гость» потратил на достаточно ясное выражение своего мнения. После долгого молчания он заговорил — теперь уже более спокойно, хоть и крайне раздражённым тоном:

— Как я понимаю, учитывая возраст двоих присутствующих, своим неприятным положением я обязан вам, юноша?

Вполне нейтральное «юноша» в его устах приобрело отчётливо оскорбительный привкус.

— Мне, — признался старший из троих, парень лет восемнадцати на вид с необычными (мягко говоря) бирюзовыми волосами. — А почему «неприятным»?

— Если вы считаете приятным пребывание в таком вот виде и в таком вот месте, которое я и покинуть-то не могу — вы извращенец. Что, впрочем, ясно уже по вашему виду.

— Сэр, я не давал повода... — возмущённо начал парень.

— Так считайте, что я взял его сам!

— Тед, погоди! — вмешалась в дискуссию девочка, младшая из троих, лет семи, не больше. Как нельзя вовремя — диалог грозил перейти в вульгарную ругань. — А вы правда не можете выйти?

— Если бы мог, — всё так же раздражённо, но тоном ниже ответил скелет, — ваш брат, мисс, имел бы шанс узнать это первым и на собственной шкуре!

— Во-первых, Тед мне не брат, — она снова опередила уже открывшего рот парня, — а во-вторых, он не хотел ничего плохого. А от вас и вовсе ничего не хотел, мы пытались вызвать дух дедушки, вот! А вас мы не знаем.

— Ничего себе оправдание! Сочувствую вашему дедушке. Побеседовать с портретом вам, видимо, мало?

— От него не осталось портретов, — мрачно заметил третий, парнишка лет девяти-десяти. — Только фотографии, а они говорить не умеют.

— Всё равно это не повод беспокоить мёртвых!

— А если с папой беда! — возмутилась девочка. — А может и нет — вот мы и хотели посоветоваться.

Скелет мрачно оглядел всех троих (хотя оставалось загадкой, как пустыми глазницами можно глядеть, да ещё и «мрачно») и тяжело вздохнул:

— Ладно, давайте по порядку. Кто у нас папа?

— Наш папа — самый знаменитый волшебник! — гордо сообщила девочка. — Он самого Волдеморта победил!

Договорить она не успела — скелет застонал и схватился за череп с таким видом, словно пытался оторвать его напрочь. Повисло недоумённое молчание.

— Сэр? — нерешительно проговорил младший из парней по прошествии пары минут.

— Я должен был сразу догадаться! — обречённо простонал скелет, оставив, впрочем, попытки себя обезглавить. — Раз уж я попал в дурацкое положение... Да и ваша, юноша, внешность... Вашу мать не Нимфадорой зовут?

— Ну, да, её так звали, — признал Тед. — Только она умерла давно. Точнее, погибла.

— Вот как? И когда?

— Тогда. Вместе с отцом, — голос парня прозвучал ровно, зато волосы внезапно словно выцвели, обвисли серыми прядями.

Несмотря на невразумительность ответа гость, похоже, его понял.

— Вот как? Не знал. Соболезную, юноша.

— Вы знали моих родителей?

— Магический мир узок, все друг друга знают, — неопределённо ответил тот. И резко сменил тему: — Ладно, будем считать, что познакомились и вернёмся к делам насущным. Освободить меня прямо сейчас вы, насколько я понимаю, не сможете?

— Нет, — виновато ответил Тед. — Я вообще не понимаю, как такое вышло. Вроде бы мы всё правильно делали.

— Погодите! — снова вмешалась неугомонная девчонка. — Как же познакомились, если вы наши имена даже не спросили и своё не назвали? И как же вы не знали, что родители Теда погибли, если вы ... ну, вы же должны были с ними встречаться... ну, ТАМ...

— Я предпочитаю встречаться только с тем, с кем предпочитаю! — отрезал гость. — Что там, что здесь. Имейте это в виду, леди, прежде чем надумаете водить сюда экскурсии!

— Но я вовсе не собиралась... Кстати, меня Лили зовут.

— Ну кто бы сомневался, — со странным выражением буркнул их собеседник, — а тебя — Джеймсом?

— Нет, Джеймс — это наш старший, он сейчас у родственников гостит. А я Ал.

— Странно, — пробормотал скелет. — Я бы предположил... а, впрочем, неважно.

— А вас как звать? — не успокаивалась Лили.

— Как угодно, лишь бы недолго, — отрезал гость. — Вы хоть понимаете, насколько близко к некромантии то, что вы делали?

— Разве? — удивился Тед. — Некромантия — это же когда тела воскрешают, а мы только хотели с душой поговорить!

— Облекая её для этого плотью? Хоть бы и временно? Юноша, вы половину лекций прогуляли или это общий уровень нынешнего преподавания?

Тед смущенно промолчал. Зато заговорил Ал:

— Это мы его уговорили. Мама на сборах, а папа на задании, а нож заржавел, а потом раз — и снова чистый. И мы теперь не знаем, беда с ним или что?

— А теперь ещё раз и попонятнее. Кто, где и при чём тут нож?

— Давай я объясню, — поморщился Тед. — Дядя Гарри о своих аврорских делах и так-то мало рассказывает, а во время командировок и вовсе вестей не подаёт. А я записки отца разбирал и нашёл, как один амулет делать, знаете, нож такой с кровью — если человек ранен, нож должен ржаветь наполовину, а если погиб — совсем. А сегодня утром нож заржавел, совсем. Мы только испугаться успели, как ржавчина на глазах исчезла. И теперь мы не знаем, беда с ним или нет. Ведь если беда, то надо сообщить, правда? И вообще... Но ржавчина же исчезла? Вот мы и решили посоветоваться.

— Нож-индикатор? — резко перебил собеседник. — Разве это возможно? Всегда же считалось, что такие ножи — легенда, не более.

— Считалось, — гордо кивнул Тед. — А папа понял, как сделать. Весь фокус в том, что пораниться человек должен сам, но не специально, а случайно. Случайно, понимаете? Иначе ничего не выйдет.

— Так просто? — скелет казался озадаченным.

— И вовсе не так просто, там заклинание пятого уровня, я едва справился. Но то, что нужно случайно пораниться — до этого раньше никто не додумался.

— Вот, а когда папа за обедом палец порезал, я сказала, что посуду помою, а ножик спрятала и Тед на него заклинание наложил, — вмешалась Лили. — И теперь когда папа в командировке мы каждый день смотрим и знаем, что у него всё в порядке. А сегодня, ну, Тед рассказал уже. Вот мы не поняли и решили с дедушкой посоветоваться.

— А почему не с мамой? Что, совы летать перестали и каминную связь отменили?

— Так она про нож не знает, и никто не знает, а дедушка должен знать, на него самого такой делали!

— Да-а-а? Хм... Это кое-что объясняет, пожалуй.

— Объясняет, правда? А что?

— Зачем вам дедушка понадобился... Ладно, покажите, что там за заклинание.

— У меня с собой нет... Но я сейчас напишу, я помню. Ал, пергамент! И свечу или лампу прихвати. О, Мерлин, свеча!

Все взгляды дружно обратились к пентаграмме, где в застывающей лужице воска печально тонул угасший фитилёк.

— Как я понимаю, — без особого удивления произнёс скелет, — в момент угасания этой свечки дух должен был вернуться в прежнее бестелесное состояние?

Дождался виноватого кивка и закончил обречённым тоном:

— Ну что ж, я особо и не надеялся... Ладно, попробуем сперва разобраться с вашим ножом, а потом с остальным. Ал, неси пергамент. И лампу.

Сначала младшие хранили почтительное молчание. Потом начали шептаться. Тед увлечённо давал пояснения. Наконец гость хмыкнул и с явным неудовольствием заключил:

— Остроумно. И даже очень. Не ожидал от... Кстати, я понял, кажется, в чём дело. Можете не переживать за отца, с ним всё в порядке. Ваш амулет даже лучше, чем вы предполагали. А секрет был не один. Их было два, только второй Люпин в силу своих особенностей просто не заметил.

— Что вы имеете в виду? — подозрительно спросил Тед, не понявший, сделали его отцу комплимент или обругали.

— Я имею в виду, что он оборотень. Существо с двумя сущностями. Двойственность заклинателя и двойственность самого заклинания, построенного на основе протеевых чар, как бы вступают в резонанс. У обычного мага оно просто не стало бы работать. А ты, как я понимаю, метаморф? — скелет выразительно ткнул пальцем в волосы Теда, уже вернувшие себе прежний ярко-бирюзовый цвет. — В тебе — хоть и в неявном виде — заложено бесконечное множество сущностей. Больше сущностей — лучше работает заклинание. Сделанный тобой амулет не констатирует свершившийся факт, а опережает его. Показывает то, что ещё не случилось. Но будущее — не абсолютная заданность, оно меняется постоянно.

— Значит нож показал, что папа мог погибнуть, но спасся? — сообразил Ал.

— Именно так. А теперь, коль скоро с этим покончено, вернёмся к главной проблеме.

— А с папой всё в порядке? Вы уверены? — настойчиво уточнила Лили.

— Уверен. Кстати, вы двое можете быть свободны. Помощи от вас, как я понимаю, не дождёшься.

— Я пентаграмму рисовала, я лучше их рисовать умею! — возмутилась девочка.

— Заметно. Единственное, что я могу пока представить — что ты её не замкнула.

— Я замкнула! Правда, там сучок в полу...

— Я проверял, вроде бы всё замкнуто, — вступился за девочку Тед. — Если дефект и есть, то очень мелкий, глазом не заметишь.

— А про Контроль Замкнутости, разумеется, слыхом не слыхал. Понятно. Ладно, раз ты так хорошо рисуешь — нарисуй мне план дома. По возможности точный. Кстати, это вообще дом? Или квартира?

— Дом. Одноэтажный. С садом.

— Тогда и сада тоже. С расположением дорожек, грядок и прочих линий на земле. Ты, — кивок в сторону Ала, — можешь помочь сестре. Только сначала уберите отсюда хотя бы часть этих тряпок!

Лили торопливо подхватила попадавшую с вешалок одежду, кинула на диван и вместе с братом выскочила за дверь. Тед нерешительно спросил:

— Сэр, может вам табуретку принести?

— Не помешает. И покажи, по какой книге вы работали. Нет, это уму непостижимо! — взорвался он вдруг. — По книге! Без инструктора! С помощью двух младенцев! О чём ты думал?! Или это слово тебе вообще незнакомо?

— А что мне было делать? — сердито возразил Тед. — Лиль ревёт, оба вместе отца выручать собираются — знать бы ещё куда... Мне и самому, знаете ли, не безразлично... Я подумал — если Джеймс-старший объяснить не сможет, так хоть этих отговорит от глупостей!

Его собеседник иронически хохотнул:

— Джеймс? Отговорит? От глупостей? Ну, знаешь... Тогда уж твоего отца надо было. Вот он бы мог, пожалуй... отговорить.

— Вы что, издеваетесь, да?! — взвился юноша. — Или правда не знаете, что оборотня невозможно вызвать в человеческой ипостаси?!

— Да я... — запальчиво начал его собеседник, но резко оборвал фразу. И, пару секунд спустя, продолжил уже другим тоном: — Прости, свойства оборотней я знаю. Но в этой компании какой-то разумности действительно можно было ждать только от него.

— А вы хорошо их знали, правда? — заметил Тед. Он тоже успел взять себя в руки. Тем более, что сердиться долго вообще не умел.

— Хорошо, плохо... знал. Достаточно, чтобы удивиться, услышав имя Ала. Или есть третий брат?

— Третьего нет. Я понимаю, что вы имеете в виду. Сириус — второе имя Джимми.

— Хм... логично. Эти двое иногда казались одним. Причём создавалось впечатление, что этого одного не меньше десятка. Ты мне, помнится, табуретку обещал? И книгу не забудь. И свои выкладки.

Собирая всё перечисленное, Тед раздумывал, как же называть неожиданного квартиранта. Задавать вопросы парень не хотел — не из тактичности, которую практиковал не слишком часто, а из нежелания снова получить по носу в качестве ухода от отчётливо неприятной собеседнику темы. Решил пока что про себя ограничиться нейтральным «Гость», а вслух — вежливым «сэр».

* * *

С видимым облегчением устроившись на табурете и пристроив лампу на перекладину для вешалок, Гость углубился в чтение, велев Теду пока что ничего не трогать из использованных в обряде вещей. Так что юноше осталось только от нечего делать складывать одёжки Лили и распихивать их по полкам второго отделения.

Брат с сестрой явились, когда за окном окончательно стемнело и Тед готов был идти их разыскивать. Обнаружив скелет на прежнем месте, они столь откровенно обрадовались, что Теду стало неловко — всё же положение Гостя действительно было незавидным. Он, впрочем, вроде бы не обиделся. Юноше показалось даже — был слегка польщён.

Лили гордо продемонстрировала довольно грамотно, хотя и с явным нарушением пропорций, составленные планы дома и — отдельно — сада. Гость долго скептически их рассматривал, после чего потребовал также планы чердака и подвала. Лили заныла, что она устала и есть хочет. Выяснилось, что есть хотят все. Кроме Гостя — на предложение поучаствовать в ужине он поинтересовался, демонстративно помахав рукой меж рёбрами, как они это себе представляют. После чего снова углубился в изучение планов.

Наскоро поужинав, ребята уже втроём взялись за планы чердака и подвала. Впрочем, Гость, едва взглянув на результат, отложил листки в сторону:

— Это уже лишнее, я, кажется и так разобрался. На дом ведь наложено какое-то защитное заклинание?

— Конечно, — пожал плечами Тед.

— Взгляни, если вот здесь девчонка напахала с пропорциями — а она напахала, тут и в хрустальный шар не гляди, потому что таких прихожих у нормальных архитекторов не бывает, то где получится центр круга защиты?

— Похоже, — согласился Тед. Он взял перо, заново набросал план и обвёл ровным кругом. — Очень похоже. Если пентаграмма действительно не замкнута...

— Без всяких «если». На пресечение проникновения духов Защита, видимо, не рассчитана, отсечь постороннего, который возник прямо внутри купола, не смогла, и поэтому локализовала его в относительно замкнутом пространстве. Ближайшем к центру круга. Мне ещё повезло, что дверца открывается!

— И теперь вы сможете выйти, сэр? — робко спросила мало что понявшая в его объяснениях Лили.

— Не смогу. Но хотя бы знаю почему.

— Это я во всём винова-а-ата-а-а! — девочка почти плакала. — Всё потому, что я неправильно нарисовала пентаграмму, да-а-а-а?

— Не стоит так казниться, мисс, — голос пришельца впервые чуть смягчился. — Согласись, оказаться связанным посреди комнаты было бы ещё хуже. А сейчас лучшее, что вы можете сделать — это пойти спать. Мне надо подумать.

— Куда это я пойду из собственной комнаты?! — возмутилась тут же воспрянувшая духом Лили.

— И тебя не смутит моё соседство?

— Конечно, нет! Ну... если вы не станете подглядывать! — добавила она, смутившись.

— А тебе не кажется, что, учитывая твой возраст и моё положение, подобные подозрения лишены всякого основания? У меня найдётся более полезное занятие! — Гость демонстративно уткнулся в записи. Буркнул, не поднимая головы:

— Масло для лампы принесите. И перо, мне надо кое-что прикинуть. И дверцы прикройте.

Ребята подчинились. Дверцы шкафа Лили прикрыла лично и очень тщательно. Правда, замка в них всё равно не было. А накладывать запирающие заклинания Тед не решился — мало ли как они в такой ситуации подействуют?

* * *

Полночи парни шёпотом обсуждали ситуацию, но так ни до чего и не додумались. Только не выспались. Разбудила их Лили, сообщившая, что, во-первых, завтрак готов, а во-вторых, Гость велел Теду зайти. Можно после завтрака.

— Лиль сказала, что вы хотели меня видеть?

— Почему ты зовёшь её Лиль?

Тед пожал плечами:

— Её все так зовут. Ну вы посмотрите на неё — какая же это лилия? Колокольчик. И звенит всё время.

— Колокольчик... ладно. Я, кажется, разобрался, что и как тут вышло. Про место я уже говорил. Теперь про форму: поскольку воплощение строилось не на плоти воплощаемого, вы должны были чётко представить внешность. Для чего воспользовались фотографией. Но представленный вами образ вошёл в противоречие с воплощаемой сущностью — моей. Поэтому процесс остановился на стадии... хм... той части тела, которую обычно представляют в достаточно общем, неиндивидуализированном виде. Это понятно?

— Это понятно. А...

— Почему я?

— Да.

У Теда создалось отчётливое ощущение, что скелет поморщился.

— Заклинание на крови... Ала, как я понимаю?

— Да.

— Ну хоть это сообразили — с переходом пола не связываться! Сочетание патронимов ты построил правильно — второе поколение, всё точно. Но, судя по всему, на этом твоя внимательность и закончилась. Ошибиться там, где надо было, фактически, просто переписать текст! Из чего я делаю вывод, что двухсотлетние споры о введении языков в программу обучения по сю пору ничем не закончились. Треть заклинаний построена на основе гэльского — и кто из него знает больше десятка слов?! Уж точно не ты!

— Так может, объясните, наконец, в чём именно я ошибся? — слегка обиженно потребовал Тед. Ему показалось вдруг, что Гость просто тянет время.

— Вот, смотри, — скелет брезгливо ткнул пальцем в пергамент. — Вот эта частица. Отрицание. Отрицание крови. Вот и получилось не «тот, чья кровь», а «тот, на ком кровь». Так что вам ещё повезло. Получили бы тут себе Волдеморта...

Посмотрел на растерянного Теда и добавил:

— Или не повезло. Блэк ваш разлюбезный на всех углах кричал, что это он во всём виноват.

— Но ведь это неправда! — возмутился юноша, разом отвлёкшись от попытки осознать сказанное ранее.

— А это как посмотреть. Впрочем, — добавил Гость мрачно, — за свои фокусы он расплатился. Да и погиб, наверное, потому, что не столько о противнике думал, сколько о крестничке своём драгоценном.

— Дядя Гарри никогда не говорит про Сириуса «погиб». Только «исчез».

— И это, между прочим, неплохая иллюстрация к тому, насколько безумной была ваша затея. Он ведь не воспользовался способом удостовериться. Хотя должен был предположить, что уж Джеймс-то про лучшего друга всё знает.

— А мне кажется, — задумчиво проговорил Тед, — что он как раз и боится… удостовериться. Хочет сохранить хотя бы иллюзию надежды. Он ведь себя считает виновным в… в том, что случилось.

— Он? Себя? Виновным? — Гость саркастически хохотнул. — Определённо, мир перевернулся!

— Ну зачем вы так! — обиженно возразил юноша. — Вы же его совсем не знаете!

— Я его… впрочем, ты прав, наверное. Люди имеют свойство меняться. А ты-то откуда всё это знаешь? Он рассказал?

— Нет, что вы! Я случайно услышал, как они с бабушкой Меди разговаривали. Давно, я тогда маленький был, не понял почти ничего. Потом, когда читал о тех событиях — вспомнил.

— И что же она ответила?

— Что он виноват только в поспешности действий. Что Сириус не принял бы его вины. Что он умел прощать, и даже не прощать — оправдывать, куда более серьёзные ошибки. И она так это сказала, что мне показалось… а, неважно. А дядя Гарри сказал, что его вина как раз в том, что он судил и обвинял. Не имея на то ни оснований, ни права. И поэтому забыл... а о чём забыл и при чём тут это я уже не услышал — Джимми отвлёк. А спрашивать я, разумеется, не стал.

Его собеседник неопределённо хмыкнул.

— Ладно, оставим это. Так он что, действительно считает, что гибель Блэка может быть… хм… не окончательной?

— Не знаю. Знаю только, что когда-то он пытался найти сведения об этой Арке, но почти ничего не нашёл, во всяком случае, о том, что «по ту сторону». Похоже, об этом вообще никому не известно. Все источники утверждают только, что назад не возвращался никто. А вы о ней ничего не знаете?

— У тебя превратное представление о Посмертии, — пожал плечами Гость. — Впрочем, как у большинства живущих. Слышал выражение: «Каждому по вере его»? Так вот, не столько «по вере», сколько «по желанию». Не знаю правда, каждому ли, но… в общем, я действительно ничего не знаю. Ни об Арке, ни о Блэке.

— Жаль, — вздохнул юноша.

— А ты бы хотел узнать?

— Я — да. А вдруг и правда — не окончательно?

— Тебе-то что с этого? Ты его даже не застал.

— Ну, знаете! — возмутился Тед. — Он мой родственник, если вы забыли! И лучший друг отца! И вообще...

— Причём главное — «и вообще»... ладно, считай, что я пошутил. Неудачно.

— Это уж точно — неудачно, — проворчал юноша. — Зато вы мне отличную идею подсказали. Я ведь теперь знаю, где ошибался, значит, смогу всё сделать правильно, так?

— Ты что, хочешь повторить попытку?! — Гость вскочил так резко, что табуретка опрокинулась, а сам он с отчётливым стуком ударился головой о «потолок» своего обиталища. На что, впрочем, не обратил ни малейшего внимания.

— Да, а что тут такого? А вдруг и правда Сириус не погиб, вдруг его можно вернуть? И Джеймс-старший знает как? Вы же сами сказали, что он должен знать!

— А если — погиб?

— Ну, значит — погиб, что же теперь... А если нет? Если есть хоть крохотный шанс? — парень так вдохновился идеей, что напрочь забыл, с чего начался разговор о Блэке.

— Мальчик, ты хоть знаешь, чего тебе это будет стоить? — сквозь сарказм в голосе скелета неожиданно проступила тревога. — И уже стоило?

— Год жизни за обряд. Ну и что?

— О, Мерлин! Вот уж воистину — родственник! И Я ещё должен его отговаривать!

— А вы не отговаривайте! — снова разозлился Тед. — Потому что незачем! А хоть бы и зачем — вас я не стану слушать! Я понял, кто вы такой, вот!

— Не мог ты понять, откуда тебе знать... а, ясно! Ты решил... Ну, знаешь! Посчитать меня этим... этой крысой!

В его словах прозвучало столько брезгливой ненависти, что усомниться в их искренности было невозможно.

— Тогда я правда ничего не понимаю! — пробормотал совершенно растерянный юноша.

— Это заметно. И к лучшему. Тебе что, так нравится копаться в грязном белье тридцатилетней давности?

— Нет, причём тут... нет, ну как это: их убил Волдеморт, а предал Петтигрю, так? Ну, пусть про Сириуса можно... придумать. Ну, пусть... нет, вы говорили, что с поколением я не ошибся... тогда совсем не знаю!

— О, Мерлин! Это ты в мать такой настырный?

— Какая разница?! Я просто хочу знать, с кем разговариваю!

— До сих пор обходился... Ладно, тролль тебя подери, слушай: от меня Волдеморт узнал о Пророчестве. С чего всё и началось. Я не знал тогда, к кому оно относится, ну да какое это имеет значение... важен результат. Доволен? — взорвался он. — Хватит тебе? Вернёмся теперь к насущным проблемам?

— К-каким?

— Дожги эту проклятую свечу!

Приказ был отдан таким тоном, что Тед послушался автоматически. Взмах палочки — и от растёкшегося воска осталось только пятнышко сажи.

— Так это она вас держала?

— Меня держит это, с позволения сказать, тело, — скелет поднял табуретку и снова уселся, привалившись спиной к задней стенке шкафа. Попытался вытянуть ноги, но они упёрлись в невидимый барьер. — Остатки заклинательной свечи его в какой-то степени стабилизировали. Любой вызванный заклинанием предмет рано или поздно распадается, это только вопрос времени, но так будет быстрее.

— Неужели вы торопитесь? — искренне удивился юноша. — Вам что, не хочется подольше побыть в мире живых? Разве ТАМ лучше?

— Поспорили щука с канарейкой, где лучше жить... Мёртвым не стоит оставаться здесь, живым — торопиться ТУДА. Что возвращает нас к прежней теме. Год жизни — это очень много, юноша.

— Но ведь для дела!

— Если бы... — он вдруг заговорил совершенно новым тоном. — Тед, ты можешь мне не верить, но призвать Джеймса тебе не удастся, как бы правильно ты ни провёл обряд. ТАМ тоже есть... как бы это объяснить... представь себе анфиладу комнат. Ты можешь ударить заклинанием и распахнуть... или выбить... одну дверь, две... но до того, кто находится в пятой или шестой комнате, всё равно не достанешь. Аналогия очень грубая, конечно, на самом деле всё не так, но... в общем, до Джеймса тебе не дотянуться. И никому другому — тоже.

— Вы же говорили, что ни о ком не знаете!

— Я не говорил «ни о ком». О них — знаю.

Тед хотел было переспросить, но сообразил, что имеются в виду оба супруга. Он в задумчивости почесал за ухом всё ещё зажатой в руке палочкой:

— Жа-а-аль... А если маму спросить? Она должна знать.

— Ну, знаешь! — возмутился его собеседник. — Нельзя же настолько не разбираться в собственной природе! Она — метаморф, не забыл? Её душа давно нашла себе новое воплощение. Убийство совершить хочешь?

— Мер-р-рлин! Вы правы, читал я про это. А если самого Сириуса призвать? Нет, правда! Если он погиб...

— То, поверь, будет не в восторге. Хотя... да нет, даже он. При условии, что вызов вообще удастся. А если он НЕ погиб — тогда и вовсе может произойти всё, что угодно. Почему, ты думаешь, некромантия относится к «ограниченно разрешённым»? Так что прекрати... перебирать. И вообще, выкинь это из головы! И... и давай прощаться, что ли...

— Вы... вы что, прямо сейчас?!

— Не знаю, но чувствую — теперь недолго.

— Нет, погодите... нельзя же так... давайте, я хоть ребят позову! — он дёрнулся к двери.

— Не стоит. Распад уже начинается и вряд ли зрелище будет эстетичным. С девочкой я уже простился в общем-то, а Ал... расскажешь ему, что сочтёшь нужным. И прикрой дверцу, не хочу так... публично.

— Прощайте. И простите нас, пожалуйста. Мы не хотели, — пробормотал Тед. Это прозвучало почти жалобно и как-то слишком по-детски. Скелет криво усмехнулся:

— Кругом одни виноватые! Ладно, считай, простил. Если закроешь, наконец, дверцу!

Юноша повиновался.

* * *

Спустя ещё примерно полчаса Ал и Лили решили, что старшим довольно секретничать и без приглашения заявились в спальню. Шкаф был раскрыт и пуст, а Тед в задумчивости перебирал собственные записи, испещрённые пометками и комментариями.

— Он ушёл?! — не то возмущённо, не то жалобно воскликнул Ал.

Тед, не поднимая головы, кивнул.

— Жа-а-алко, — протянула Лили. — С ним было интересно. Знаешь, мы немножко поболтали, совсем утром, пока вы спали. Он сказал, что я похожа на маму. И немножко на бабушку. Он их всех знает. Только ничего не рассказывал, сперва меня расспрашивал, а потом послал вас будить. Жалко, правда?

И, помолчав, добавила со вздохом:

— Только ему здесь плохо было, наверное. Мне так показалось. Тед, а разве так может быть, что быть живым — плохо?

— Живым — хорошо, — буркнул Тед. — Щука и канарейка. Не понятно? Птичка не сможет жить в воде, а рыбка — на суше.

Ал тем временем подобрал несколько упавших на пол листков и с любопытством принялся их изучать.

— Смотрите, записка! — воскликнул он радостно и, прежде, чем Тед успел вмешаться, начал читать вслух, не без труда разбирая торопливо набросанные строки:

«Тед, я знаю, ты не послушаешься и не отступишь. Будешь искать способ и найдёшь, самый глупый, разумеется. Ты не знаешь, наверное, но я... С 11 лет, вся жизнь — вражда с ними... Все думали, что я ненавижу Поттера, я тоже так думал — из-за... не важно. Но я ненавидел Блэка. Их всех, но его больше. Мы были слишком похожи и при этом — слишком разные. Он ненавидел во мне то, чем сумел не стать, я в нём — то, чем не умел быть. Наверное, так. Он даже ненавидел иначе... умел винить одного себя, а я всегда искал ещё и чужую вину. И вот, убедился... Да и теперь... ему всю жизнь не мог простить пары неосторожных слов, а сам... не мальчишка ведь, мог бы подумать... опять я не о том. Просто я попробую поступить разок так, как поступил бы он, наверное. И не по указке — раз в жизни... В жизни? Смешно... Не важно. Это надо решить, или так, или сяк. От родителей должны оставаться розы в саду, а не скелеты в шкафу. Ну вот, шутить над собой почти научился. Остался пустяк — сделать то, о чём не просили. Ты ведь уже понял — тех, кто может что-то знать, тебе не достать. А те, до кого ты сможешь дотянуться — наверняка ничего не знают. А я постараюсь узнать. Нет, не так — я узнаю. Дай мне месяц, нет, для надёжности — два. Я там отметил, на что обратить внимание, чтобы уже без ошибок. И Контроль. Ты, наверное, подумаешь... нет, неважно. Я всегда слишком думал, кто что подумает. Думай, что хочешь... До встречи. Северус Снейп»

Ал опустил руку с письмом и недоумённо посмотрел на старшего:

— О чём это он? Тед, ты что-нибудь понял? Чего он от тебя хочет? И... ой, ну ничего себе! Его что, так же, как меня, зовут?

Несмотря на серьёзность момента, Тед захихикал:

— Всё я понял! Теперь — всё! Ох, ну надо же! Знаток гэльского, подумаешь, меня ругал, а сам-то! «Кругом одни виноватые», вот уж точно!

Посмотрел на обиженных детей и уже серьёзно пояснил:

— Здесь в формуле вызова отрицательная частица оказалась перед словом «кровь», он мне сам показал, только понял неправильно. Вовсе не отрицание получилось, а уход. Уход от кровного родства, понимаете? Вместо «предок» — что-то вроде «покровитель». Твой покровитель, Ал. Это не его «так же» зовут, это тебя в честь него назвали.

— Ну ничего себе! — повторил Ал. — А о чём он, вообще, пишет? Вы что, договорились повторить обряд?

— Не договорились, но он мне предлагает, видишь?

— И ты согласишься? — с надеждой спросила Лили.

— Конечно! — Тед даже удивился. — Во-первых, он обещал кое-что важное узнать. А во-вторых — должны же мы ему сказать, как он ошибся? А то так и будет думать... тоже мне, самый виноватый нашёлся! Надо только фотографию раздобыть.

Почесал краешком пергамента за ухом и пробормотал задумчиво:

— Или не надо? В смысле фотографию.

Услышь Снейп последние слова, он бы наверняка повторил: «Вот уж воистину — родственник!»