Истинное сокровище (гет)

— Дедушка, дедушка, расскажи, как ты с бабушкой познакомился!

Альбус печально оглядел шеренгу внуков. Идея, конечно, исходила от средней, Карины, но остальные четверо явно её поддерживали.

— Зачем вам это? — поинтересовался он.

— Но это же так романтично! — воскликнула младшая, Кассиопея. Она только недавно узнала это слово и теперь вовсю его использовала.

— И поучительно! — Старший, Томми, знал, чем «зацепить» деда.

Альбус тяжело вздохнул и задумался. Рассказывать историю в неадаптированном виде было решительно невозможно.

* * *

После окончательного разрыва с другом юности жизнь некоторое время казалась Альбусу пустой, а прежние идеалы, опошленные и извращённые, вызывали теперь только отвращение. Срочно требовалась новая Великая Цель Жизни. И ею внезапно стал поиск легендарных Даров Смерти. А уж когда пошли смутные слухи о том, что экс-друг тоже интересуется древними «сказками», опередить его стало просто-таки вопросом чести.

А если Альбус Дамблдор ставил перед собой серьёзную задачу — он её решал. Рано или поздно. Негласное соперничество подхлёстывало, делало игру ещё более азартной — хотя куда уж более-то?

Начать он решил с поиска потомков братьев Певереллов. Бузинная палочка, как известно, пошла по рукам, а вот остальные два дара, судя по всему, должны были храниться в семьях.

Наследники Игнотуса обнаружились довольно быстро, но выяснить что-то об их возможном наследстве не удалось. И то сказать: мантия-невидимка — совсем не тот предмет, коим стоит хвастаться, куда разумнее скрывать её наличие. Впрочем, рассудил Альбус, если она у них есть, то никуда не денется. Семья серьёзная, артефактами разбрасываться не станет, а ждать Альбус умел и верил, что рано или поздно найдёт случай выяснить правду, а то и самому порыться в загашниках Поттеров. В любом случае, тут торопить события не стоило.

Совсем иной оказалась ситуация с Воскрешающим Камнем. Прямых наследников у Кадма не было, да и откуда бы им взяться, если он в жёны взял то ли голема, то ли инфернала? Пришлось долго шарить по всем боковым линиям тысячелетней давности, пока на конце одной из родословных веточек не обнаружилось гнилое яблочко — семейство Гонтов. Зато уж тут-то ничего выяснять уже не пришлось. Альбусу хватило одного взгляда, чтобы понять: да, это именно Он. Но Марволо Гонт, несмотря на крайнюю нищету, категорически отказался продать кольцо, в которое был вставлен Камень. Да, вот так — ни за какие деньги. Это, видишь ли, реликвия рода, доказательство его древности и чистокровности (последнего Альбус не понял, но спорить с психами — себе дороже).

Конечно, для того, кто уже тогда считался одним из сильнейших магов Британии, отнять колечко у двух самоучек не составило бы труда. Но Альбус чтил законы и до прямого грабежа опускаться не собирался. Как, впрочем, и оставлять ценнейший артефакт на волю случая.

Будущее этой парочки алкашей-хулиганов было ясно без всякого хрустального шара, так что оставалось только гадать, даст ли им цирроз печени время попасться на пакости, достойной Азкабана. Не составило особого труда и выяснить, кто наследует артефакт: в семье имелась ещё и младшая дочь. Девица, судя по тому, что успела сбежать из родительского дома с местным сквайром, была решительная. Но с другой стороны, «честью семьи» дорожила куда меньше отца и братца, так что вполне могла и расстаться с семейной религией. Главное было — не пускать дело на самотёк.

Разыскать сладкую парочку удалось без труда. Видимо, старшие Гонты, наперебой грозившие страшными карами «этой шлюхе» и «мерзкому магглу», предпочитали этими угрозами и ограничиться, пальцем не шевельнув для того, чтобы вернуть блудную дочь. Девица (то есть уже дама) оказалась на удивление безликой, так что было совершенно непонятно, что же заставило красавца Риддла бежать с этой бледной молью — по слухам, чуть ли не из-под венца. Впрочем, недоумение длилось недолго: скромное жилище молодожёнов просто-таки пропахло Амортенцией. Препарат числился запрещённым, и чтивший закон Дамблдор не мог пройти мимо. Меропа, образованием которой занимался только папаша, ни о каких законах понятия не имела вовсе, поэтому Альбус не стал тратить время на бесполезные объяснения, а с помощью несложного заклинания заменил все её запасы зелья на жидкость, имеющую тот же цвет и запах, но более никакими магическими свойствами не обладающую.

Если бы он знал, к чему это приведёт!

Меропа подмены не заметила, зато её супруг, не получая новых доз дурмана, быстро очухался, разглядел свою «возлюбленную» и при первой же возможности сбежал, даже не попрощавшись. Оно бы и ладно, но тут обнаружилось, что девушка околдовала его не из меркантильных соображений, а просто от большой любви. И теперь страшно страдала. Чувствуя некоторые угрызения совести (конечно, Меропа сама была во всём виновата, но жаль всё же дурёху!), Альбус попытался исправить положение, заставив её вовсе забыть Тома Риддла. Но выяснилось, что настоящую любовь с помощью магии нельзя не только создать, но и уничтожить. Забыв Риддла, Меропа вовсе не забыла само чувство, которое и перенесла на первого же мужчину, оказавшегося в поле её зрения.

То есть на самого Альбуса.

Пока тот думал, что же теперь с этим делать, проявилось ещё одно пренеприятнейшее обстоятельство: Меропа обнаружила, что беременна. И теперь в буквальном смысле сходила с ума, пытаясь совместить несовместимое, то есть наличие беременности и отсутствие воспоминаний о единственно возможной причине оной. Дамблдор проклял свою привычку соваться в чужие жизни, но было уже поздно. Разве что вернуть бедняжке воспоминания о Риддле, но что за коктейль получился бы из старой и новой любви… нет, лучше уж больше не экспериментировать!

Альбус понял, что как честный человек, обязан жениться.

Как ни странно, эта мысль не вызвала у него внутреннего протеста. Истинная Любовь — штука редкая, быть её объектом весьма лестно, от кого бы она не исходила. К тому же семейство Гонтов и правда входило в число самых-самых древних — и чистокровных в придачу, — так что такое родство для полукровки Дамблдора могло быть полезно (особенно если никому не показывать новоявленных родичей воочию). Ну а что невесту даже самый непредвзятый человек не назвал бы красавицей… в конце концов, с лица, как говорится, воду не пить.

Впрочем, кое-что в этом плане вполне поддавалось корректировке. Одурманенному Риддлу на внешность и прочие качества «дорогой жёнушки» было плевать, но Альбус собирался представить её обществу, а посему постарался как минимум отмыть и вообще привести в порядок. Правда, во всяких женских ухищрениях типа причёсок и макияжа он не разбирался, но вышел из положения просто: нашел в Лондоне салон красоты (для конспирации — маггловский), за соответствующую плату попросив не только привести внешность своей спутницы в надлежащий вид, но и научить её этот вид поддерживать.

Результат поразил его до глубины души.

Меропа, похоже, до сего времени не подозревала о наличии не только шампуней, но и обычного мыла. В отмытом виде её серые патлы обернулись пышными льняными локонами, по словам дамы из салона даже не требующими укладки. Аккуратно подщипанные брови придали унылому длинному лицу аристократично-снобистское выражение, а подкрашенные губки стали выглядеть даже соблазнительными. Да и фигура, облачённая в профессионально подобранную одежду, превратилась из «тощей» в «стройную». Стройной она, конечно, пробыла недолго, но Меропа оказалась из тех редких женщин, кого беременность только красит.

Вдохновлённый сим несомненным успехом. Альбус взялся за дело уже всерьёз.

Домашним хозяйством Меропа занималась ничуть не более умело, чем собственной внешностью. Справедливости ради следовало сказать, что в родном доме у неё было не так уж много возможностей чему-то обучиться: нормальная еда там появлялась куда реже, чем выпивка, а термин «уборка» в лексикон последних Гонтов не входил вообще. К тому же помешенный на чистокровности Марволо заставлял своих детей всё делать с помощью магии, не позволяя руками даже горшок с полки достать. При этом толком обучить дочь он не удосужился, да и её магические способности оставляли желать много лучшего. Результат был предсказуемо печален: бедняжка не только ничего не умела, но и полностью уверилась в собственной непоправимой неуклюжести.

Поразмыслив, Альбус решил повторить удачный опыт и отправил жену на маггловские курсы домоводства. Новизна ощущений захватила Меропу полностью: оказывается руками, без всякой магии, можно было творить настоящее волшебство! Она с увлечением осваивала тонкости этого непростого дела — и не без успеха. С неожиданным для себя умилением Альбус наблюдал, как купленный им в Хогсмиде домик, прежде довольно безликий, обретает самобытность и несколько своеобразный уют. А пробуя результаты очередного кулинарного эксперимента, он окончательно переставал жалеть о своей внезапной женитьбе.

За хлопотами незаметно подошло время родов. Родился мальчик, до того похожий на своего настоящего отца, что это могло бы стать проблемой. Могло бы — но не стало. Не первый век — и, верно, не последний — неверные и недостаточно осторожные жёны бежали к колдунам, прося спасти от разоблачения, так что средство было давным-давно найдено. Несколько купаний в специальном зелье, сдобренном кровью Альбуса — и волосёнки малыша явственно посветлели, а глаза из почти чёрных стали ярко-синими. Да и черты личика неуловимо изменились, утратив опасное сходство. Меропа ничего не поняла — маленьких детей она прежде в глаза не видела, но слышала, что они могут сильно меняться и посчитала, что всё идёт так, как и должно.

Сына Меропа назвала в честь отца: Марволо. Альбус не возражал, зато сам малыш это имя не любил, а когда подрос и лично познакомился с дедом — едва ли не возненавидел и придумал себе новое имя — Волмар. Меропа слегка огорчилась, но спорить не стала, Альбус не стал тем более.

Знакомство с родичами по материнской линии отвратило мальчика не только от собственного имени, но и от увлечения довольно популярными в магическом мире идеями чистокровности. Увидев воочию, к чему приводит желание родниться только в своём узком кругу, он — не без помощи отца, конечно — навсегда проникся горячим одобрением смешанных браков и привлечения в магический мир магглорождённых. И даже не побоялся декларировать эти идеи на «чистокровном» Слизерине, где довольно предсказуемо очутился.

Как ни странно, там у него даже нашлись последователи.

Персиваль, родившийся два года спустя, столь же предсказуемо попал на Гриффиндор, что, впрочем, не испортило отношений между братьями — для старшего было важнее, что младший по-прежнему готов признавать его первенство. Поступление их младших сестёр-двойняшек на разные факультеты — Равенкло и Хаффлпафф — тоже не стало для отца особой неожиданностью. Ариана унаследовала его аналитический ум, а Бриана — мамин характер.

Когда Альбус сменил Диппета на посту директора Хогвартса, тогдашняя Министр Магии, сообщая ему о назначении, полушутливо заметила: «В пользу вашей кандидатуры говорит уже то, что в силу семейных обстоятельств вы не будете пристрастны ни к одному факультету». Что ж, она была права.

С Гонтами Альбус практически не общался. Вначале он ещё попытался «наставить их на путь истинный» — хотя бы заставить поменьше пить — но быстро понял, что тут поможет разве что Империо, да и то не наверняка. Впрочем, иногда он всё же наведывался в Литтл-Хэнглтон — просто чтобы убедиться, что «дорогие родичи» ещё живы и приглядеть за будущим наследством. Точнее, за единственным, что стоило считать таковым — за кольцом с Камнем.

Была, правда, ещё одна семейная реликвия: золотой медальон, наследство Салазара Слизерина. Его Меропа носила с самого детства, естественно прихватила с собой во время бегства из дома и вручила в день совершеннолетия старшему сыну. Который, испросив согласие родителей, передал сей, несомненно ценный с исторической точки зрения артефакт в музей Хогвартса, после чего всерьёз увлёкся идеей собрать там реликвии всех четырёх Основателей. И внезапно преуспел. Полгода спустя он умудрился уболтать прижимистую и упрямую Хепзибу Смит завещать музею принадлежащую ей чашу Хельги Хаффлпафф. А через пять лет, путешествуя по Европе в поисках неизвестных официальной магической науке заклинаний, едва ли не случайно наткнулся на давно считавшуюся утерянной диадему Ровены Равенкло. Впрочем Альбус был убеждён, что любая случайность в этом мире — не совсем случайна. А Марволо, надо признать, был весьма целеустремлённым юношей. И не юношей — тоже.

Имея все шансы стать самым молодым в истории Министром магии, он вдруг забросил политику и занялся исследованиями — ни много, ни мало — способов достичь бессмертия. Известные на настоящее время варианты его (к тайному и огромному облегчению отца) категорически не устроили. Узнав о хоркруксах, он только презрительно скривил губы: «Быть привязанным к какому-то дурацкому артефакту, который может уничтожить любой дурак?». А философский камень обозвал «паллиативом», годным лишь для людей без фантазии, не способных вообразить что-то лучшее. На это Альбус только усмехнулся. Чего-чего, а самомнения старшенькому было не занимать. Может, из-за него и не женился?..

* * *

— Ну дед… — напомнил о себе Том. Имя старшему внуку придумала Меропа, но никакие проснувшиеся воспоминания тут были не при чём. Научившись читать в двадцать лет (Альбус обнаружил, что его жена неграмотна, только тогда, когда пришло время читать книжки подрастающему сыну), Меропа внезапно пристрастилась к маггловской приключенческой литературе. Томом звали одного из её любимых героев.

Внуки терпеливо ждали, и Альбусу пришлось отвлечься от воспоминаний.

— Это был счастливый случай, — начал он, стараясь не слишком грешить против истины. — Я искал сокровище. И нашёл.

Он хотел было добавить что-нибудь про Великую Силу Любви… но не стал.

Кто знает — не говорит.