Moving Forward (гет)

You made a promise

An unspoken vow,

And I wish you were here

While I'm repeating it now.

We'd be there for each other,

Always around, but

You can't hear me

As you lie on the ground.

Фреда не стало второго мая девяносто восьмого. Вот он живой — бьётся с Пожирателями, шутит, как всегда, в самый неподходящий для того момент, улыбается. А вот его уже нет. Ушёл, не попрощавшись. Как фирменный фейерверк ужастиков Уизли взорвался — в одно мгновение. А впрочем, откуда Джорджу было знать, как это случилось. Он выпрашивал у друзей воспоминания, давя на жалость. Выскребал чужие признания — по мелочам, за кружечкой Огденского. Выуживал их из чужого разума — не спрашивая, втихаря, пока сознание собеседников было затуманено, и в итоге терялся и сбегал от жуткой правды. Фред ушёл слишком быстро и поспешно. Покинул его, сам того не успев осознать, — только в этом Джордж был уверен на сто процентов, и ему становилось немного легче. А ещё Джордж был уверен в том, что без Фреда жить не умеет. От этой правды легче не становилось ни на йоту.

So let the tears fall

(though there's nothing I can do)

Let the tears fall

('till the whole night is through)

And though the future looks grey

And they'll come take you away

Let the tears fall

(and I'll lie next to you)

В безоблачные школьные времена они строили грандиозные планы на двоих, не сомневаясь в том, что у них всё получится. Представляли, как откроют магазин, станут популярными, начнут распространять свою продукцию по всей Великобритании, а может, чем чёрт не шутит, и по всему волшебному миру. Мечтали о путешествиях: ведь в столько приключений можно влезть, столько диковинных местечек исследовать, оставить свой след в самых далёких уголках Земли!

Выпивая огневиски явно выше нормы для обоих, вели разговоры на совершенно не подобающие двум балагурам темы. О том, что когда-нибудь, но точно не в скором времени, женятся, а потом станут отцами. Гадали, давясь от смеха, насколько сильно их дети будут похожи друг на друга. Джордж даже предложил Фреду совершить одну из самых сумасбродных шуток: жениться на хорошеньких ведьмочках-близняшках. Вот потеха бы была — достаточно только представить реакцию матушки! Джордж хохотал до слёз, мысленно представляя комичную ситуацию со стороны в мельчайших деталях, а Фред загадочно улыбался. И что тогда было у него на уме?..

Джордж всегда думал, что Фреду благоволила сама Фортуна, суля очень долгие и непременно счастливые годы ярчайшей жизни. Даже в военные годы Джорджу не хотелось нервничать за брата, а в тот самый день, роковой для них обоих, в его сердце сидела уверенность в том, что уж с Фредом точно ничего случится. Фред — он сам Фортуна. И только если нет его рядом, всё идёт наперекосяк. Как оказалось, Джордж ошибался во всём, и многому из того, чего они с Фредом страстно желали, сбыться суждено не было. Им обоим хватало денег, энергии и желания. Не хватило времени...

И зачем строили планы, если жизнь всё рассудила по-своему, а удача повернулась к ним задницей в самый последний момент — неожиданно и совершенно не вовремя? Джордж бы оценил иронию, если бы не был полностью поглощён пустотой где-то в области желудка. Джордж бы высмеял и себя, и чертовку-судьбу, не стань жертвой сего переломного момента Фред. Наверное, и от Джорджа многое зависело. Нечего было разлучаться, оставлять Фреда далеко от себя. Так бы хоть следил за своим братцем, а если надо, бросился спасать. Или можно было пойти лёгким путём и испить удачи, чтобы не подвела. И почему им в голову не пришло заранее запастись флакончиками Феликса Фелициса? На войне все средства хороши.

The smile left your face,

A part of me died.

They are all moving on,

But I can't leave your side.

We'd be there for each other,

Always around, but

I can't stay here,

As you lie on the ground.

После того, как всё закончилось, порыва Джорджа хватало лишь на то, чтобы корить себя — с энергичным упорством, которое было бы похвально, занимайся он более толковыми вещами. Легче не становилось, но так можно было убить на что-то оставшееся ему время. В редкие минуты отчаяния Джордж принимался осуждать незадачливого брата: вечно дерзкого, неугомонного, самоуверенного. На душе от этого становилось тяжелее.

Ещё Джорджу было жаль, что они с Фредом толком не попрощались. Обоим и в голову не пришло перебрасываться пафосными фразами и устраивать жалкие сентиментальные сцены. Да и, чего уж там, они нагло полагали, что выберутся из любого дерьма, и помирать не собирались. Только Пожирателям было насрать на их убеждения, и можно было отбросить дебильные принципы хотя бы раз. То не была игра и очередная авантюра. То была война и битва на смерть. Почему очевидное приходит на ум слишком поздно? Ведь невозможно беззаботно смеяться всем опасностям в лицо, однажды не нарвавшись, и не всё им должно было везти.

So let the tears fall

(though there's nothing I can do)

Let the tears fall

('till the whole night is through)

And though the future looks grey

And they'll come take you away

Let the tears fall

(and I'll lie next to you)

На похороны Фреда пришло много народу, и каждая вторая сочувствующая, и совсем его не понимающая, персона не забывала вставить коронное «время лечит». Джордж бездумно кивал в ответ, краем сознания вслушиваясь в их бессмысленные бредни, но у него были все основания полагать, что время ни хрена не лечит. Оно даёт людям возможность смириться с неминуемым, научиться жить по-новому и найти замену потерянному. Только вот не ко всему её можно найти, и не факт, что это поможет.

В самом начале было особенно туго, и Джордж интуитивно чувствовал, как вся семья трясётся, опасаясь того, что он сопьётся или, того хуже, решит последовать за братцем, как делал это всю сознательную жизнь. Умирать Джордж не особо порывался, но к алкоголю пристрастился. Так и пил — много и со вкусом, лишь бы подавить чувства, слишком болезненные и невыносимые. А напиваясь, принимался орать, рыдать и поносить весь мир на чём свет стоит. Отвратительное зрелище, должно быть. Особенно когда он в забытьи бил бутылки и врезался ладонями в осколки, пачкая всё вокруг собственной кровью. Удивительно, но боль дарила иллюзию жизни. И было плевать, что Фред бы ему хорошенько накостылял за то, что Джордж медленно, но верно просирал свою жизнь. Фред ему больше ничего не мог сделать.

Только когда родители однажды застали сына в самый кульминационный после хорошей попойки момент, Джордж решился попытаться пойти дальше, о чём они слёзно просили его долгие и невыносимые месяцы. В тот знаменательный день мать начала биться в истерике, придя в ужас от состояния сына. Отец в сердцах одарил его пощёчиной, а потом сам, в ужасе, сел рядом и умолял, в слезах умолял о прощении, обнимая его — крепко, как в детстве. Тогда к Джорджу пришло наконец осознание, что не у него одного всё это время было до одури мерзостно на душе. И сразу стало стыдно оттого, каким же он был эгоистом. До чего он довёл самых близких, после Фреда, людей в своей жизни.

После торжественного обещания всей семье взять себя в руки пришлось заняться делом — любимой, казалось бы, работой. Разумеется, без Фреда дело не продвигалось. Автоматическое воссоздание старых товаров, пусть и не в одиночестве, зато в компании непривычно хмурого и как воды в рот набравшего Джордана, Джорджу наскучило спустя неделю. Новая продукция не придумывалась (фонтанировать крутыми идеями — это была фишка Фреда). Рональда, неожиданно пожелавшего помочь брату, отчего-то видеть рядом не хотелось.

Хотя нет, понятно, отчего. Оттого что Рон, каким бы он толковым и изобретательным ни был, Фреда бы не заменил никогда. И никто, никто не смог бы вернуть Джорджу те неповторимые эмоции, которые ему дарило сотрудничество с самым лучшим и единственным напарником. Джордж никогда не думал, что работа их с Фредом мечты однажды станет обузой, потому что представить себе не мог, что работа у него будет, а Фреда рядом — нет. Без брата всё шло не так. Без него атмосфера была иной. Без него жизнь попросту была неправильной. Словно привязали к телу невидимого дементора, Мерлин знает, за какие грехи, и он не убивает, но радость из души высасывает — с садистским наслаждением и без малейшей жалости, а ты понятия не имеешь, как тебе его побороть, и терпеливо ждёшь конца.

I wanted to find somewhere to hide

And I opened up and left those fears inside,

And I wanted to be anyone else

Only to find that there was no one there but me

Через несколько месяцев после смерти Фреда, Моргана знает, сколько их там прошло, в его, Джорджа, магазинчике — жалкой пародии на самого себя, появилась Анджелина. С непривычно грустными глазами, без намёка на улыбку и вся какая-то потухшая и несчастная. С большими планами на будущее и без особого желания их осуществлять. Какая-то неправильная Анджелина Джонсон, почти как сам Джордж, — покалеченная, потерянная и, кажется, тоже пустившая всё на самотёк. И где остались прежние они, — молодые, счастливые, с горящими от энтузиазма глазами и согревающей сердца надеждой? Наверное, в прошлом, вместе с Фредом.

Джонсон не давила на жалость и не плакалась. Просто пришла в гости, распила со старым другом огневиски (и ведь держалась до последнего!), а потом неожиданно выпалила: «Никого у меня больше не было. Надеялась, что он однажды вернётся ко мне. Не могу я выбросить Фреда из головы». Для Фреда Анджелина не была первой и, уж тем более, единственной, поэтому он бы не женился на Джонсон никогда. Через пару совместно проведённых вечеров Джордж зачем-то соврал, что Фред хотел большего. Анджелина почему-то сознательно поверила в эту ложь. И в итоге оба они для чего-то решили, что общее горе сближает, и обменялись кольцами и лживым обещанием «жить вместе, пока смерть не разлучит».

На следующий день после скромной свадьбы Джордж начал задаваться вопросом, какой был толк оттого, что они с Джонсон обручились, и нашёл себе неправдоподобное утешение: Джордж мог проживать жизнь за брата — только Фреду могло так повезти, чтобы он был и его не было одновременно. У везунчицы Анджелины, в свою очередь, появилась возможность играть в супружескую жизнь, которой она жаждала. Ночью, в темноте, легко ошибиться. Да и днём можно вполне успешно притворяться, что рядом с тобой — «тот самый». Разумеется, шло у них всё наперекосяк, и к огромной проблеме в жизни Джорджа Уизли прибавилась ещё одна — он умудрился жениться на бывшей девушке брата из жалости. А ведь хотелось жениться по сопливой и, Джордж до последнего стеснялся признаться в этом себе самому, желанной любви на девушке, которая бы любила его.

Видит Мерлин, он хотел как лучше: чтобы их с Фредом дело продолжало жить, даже если всё с его смертью было обречено на позорный провал, и хотя бы одному человеку действительно стало лучше. Джордж старательно пытался играть чужую роль, с досадой чувствуя, что худшего актёра, чем он, во всём свете не сыщешь. Джордж не умел быть Фредом. Мог притворяться им — в шутку, не всерьёз. А Анджелина фальшиво улыбалась, но всё же нежно гладила лицо мужа по ночам, и Джорджу невольно казалось: она пытается слепить из него Фреда. Делов-то — достаточно изменить пару деталей, разгладить лоб, убрав некстати устроившиеся на нём морщины, и растянуть губы в широкую, до самых ушей, улыбку.

Одной ночью Анджелина, в очередной раз не вызвав в супруге ответной нежности, всё же не выдержала и с горечью выпалила: «Я тебе хотя бы нравлюсь?». Джордж выдохнул, решив в кои-то веки быть честным, и не смог: снова стало жаль и без того страдающую Энджи. «Ты когда-то нравилась Фреду», — зачем-то сказал он, а Анджелина всё равно заплакала. Заплакала и не стала убегать в ванную, хотя никогда не любила показывать другим свою слабость. Наверное, нужно было её утешить или извиниться, но Джордж не сделал ничего. Он бы и сам заревел, да только слёз внутри не осталось.

Анджелина, успокоившись, взглянула на мужа с надеждой и тревогой: «Всё ведь будет хорошо, правда?». «Да, конечно», — всё, что Джордж смог выдавить из себя вместе с полуулыбкой. И давящая на нервы тишина, прерывающаяся редкими всхлипами, воцарилась в комнате. Все последующие дни проходили по привычному в последнее время сценарию — самому наискучнейшему на свете. Зато Джордж Уизли продолжал жить, как всем вокруг того хотелось. Если его жалкие потуги делать что-то толковое и дарить счастье нелюбимой супруге можно было назвать жизнью.

I woke up to real life

And I realized

It's not worth running from anymore,

When there was nowhere left to hide

I found out that nothing's real here but

I won't stop now until

I find a better part of me

Послать всё к Мерлиновой бабушке и свалить из Англии было первым порывом Джорджа уже через полгода приторной и невыносимой супружеской жизни, как вдруг ему на голову упала неожиданная новость — Анджелина ждала ребёнка. Его первой реакцией стал огромный испуг, и внутри Джорджа возросло желание собрать монатки и сбежать куда подальше — от последствий их с Эндж неосторожности, новых обязательств и ожиданий. Когда же новость переварилась, Джорджу стало стыдно от соблазнительного и лёгкого решения всех проблем, которое пришло ему в голову.

Ещё больше он был поражён обуявшему душу порыву взять себя в руки и серьёзно подойти к их с Анджелиной новой роли. Разумеется, Джордж бы жену и ребёнка, Годрик, родного ребёнка, не оставил никогда — об этом и речи не шло. Но впервые за долгое время он нашёл смысл в том, чтобы жить, и это было главным. Не появившаяся на свет малышка смогла сделать то, чего раньше не удавалось никому, кроме Фреда, — вдохновить горе-папашу на полезное дело. Джордж согласился на помощь Рона, призвал старого доброго Ли, немного отошедшего от войны, на подмогу, и общими усилиями они вернули их с Фредом магазинчик к жизни.

Когда «Всевозможные Волшебные Вредилки» вновь открыли двери для юных хогвартских шалунов, с души Джорджа будто камень свалился: его с Фредом творение он окончательно не загубил, и стыдиться было больше нечего. Даже работать стало немного легче, пусть вместе с Фредом и ушла огромная доля энтузиазма. А вскоре на свет появилась Роксана — нежданное, внезапное, случайное, но чудо. В день её рождения Джордж испытал кучу эмоций разом: растерянность, страх, любовь, надежду. Джордж и не думал, что станет отцом так скоро. Они с Анджелиной и речи не заводили о детях. Но о том, что Роксана всё-таки появилась на свет, никто из них ни разу не пожалел.

I let those hard days

Get me down,

And all the things

I hate got in my way,

I could've screamed without a sound

I found myself silenced

By those things they say

Роксана выросла смешливой непоседой, до ужаса упёртой, любопытной и самой бесстрашной в семье Уизли девчонкой. Юная мисс Уизли любила носить яркие мантии вырвиглазных оттенков, напоминая всем покойную Тонкс, задорно улыбаться и заразительно смеяться — как отец и… дядя. Когда-то давно, и не вспомнить, насколько. Джорджу быть отцом нравилось до безумия, и рядом с дочуркой он сам вспоминал, каково это — смеяться без притворства и от всей души. Джордж любил свою шоколадную Рокси больше всего на свете, так же сильно, как Фреда, и старался быть самым лучшим папой. У него это, кажется, получалось.

Зато быть хорошим мужем у Джорджа не получалось совсем, и тихие, не высказываемые прежде вслух недовольства постепенно сменились громкими скандалами. Анджелина винила непутёвого мужа в том, что он никогда её не уважал и женился по собственной дурости и без малейшего на то желания. Джордж в ответ кричал, что Эндж с самого начала прекрасно понимала, на что идёт, и пришла искать утешения не у того человека. Так и спорили до криков, кто кого меньше любит, но всё без толку. Анджелина и Джордж не испытывали друг к другу ни малейшей симпатии, и рождение общего ребёнка семью крепче не сделало. Да и не пытались они наладить свою жизнь. Оба слишком привыкли к тому, что всё в последние годы у них было хреново.

Недружелюбное отношение почти всех родных Джорджа, знавших о прошлом Фреда, к Эндж усугубляло ситуацию, и каждый совместный ужин большой семьи Уизли, который им не удавалось игнорировать и пропускать, для Джорджа и Анджелины непременно заканчивался перебранками и слезами. Джордж с самого начала понял, что матушка, прознавшая о былом через чёрт знает отчего возненавидевшую Эндж сестрёнку, приняла невестку в штыки, когда при знакомстве принялась бросать на девушку подозрительные взгляды и задавать неудобные вопросы. После свадьбы мама и вовсе перестала скрывать неприязни, которая подкреплялась всеобщими сочувствующе-осуждающими взглядами близких.

Неправа была Анджелина, полагая, что Джорджу было наплевать на всё происходящее. Впрочем, сказать матери, что они с Джинни ведут себя погано, никто не должен обвинять Анджелину во всех грехах и Фред был бы ими всеми недоволен, Джордж отчего-то не мог, или не хотел, так что права была жена хотя бы в том, что считала его трусом. Удивительно, что на Роксане недружелюбная семейная обстановка почти не сказывалась, за исключением того, что повзрослела она рано. В характере Рокси необычным способом сочетались самые лучшие родительские качества, а приобретённой чертой стала проницательность.

Каждый вечер, а многие из них заканчивались ссорами, которые от любопытной девчушки давным-давно перестали скрывать, Джордж читал дочери сказки старины Бидля перед сном, и Рокси внимательно и серьёзно наблюдала за отцом, но вопросов не задавала, пока однажды один сам не выпрыгнул из губ, повинуясь любопытству хозяйки: «Почему мама всегда злится?». Джорджу хотелось сказать дочери правду, и он сделал это не задумываясь: «Потому что я плохой муж». «Потому что я не Фред, чёрт побери!» — эту мысль он не произнёс вслух. «Тогда зачем ты остаёшься маминым мужем?» — такого вопроса Джордж ожидал меньше всего. Действительно, зачем?..

Себе самому Джордж долгое время твердил, что ради Роксаны он готов был терпеть что угодно и держаться до последнего. После выскочившего перед ним вопроса наружу полезли все остальные. Чем для ребёнка разваливающаяся семья лучше неполной? Какая разница, разойдутся они с Анджелиной или нет, если Рокси никого из них не потеряет? А может, Эндж и вовсе рассудит всё сама, решив расправиться с их браком? В итоге Джордж осознал, что у него не было особого желания принимать серьёзные решения самостоятельно. Хотелось, чтобы всё разрулилось само. Приспосабливаться к обстоятельствам гораздо проще, чем бороться.

I woke up to real life

And I realized

It's not worth running from anymore,

When there was nowhere left to hide

I found out that nothing's real here but

I won't stop now until

I find a better part of me

Долго ждать Джорджу не пришлось: Анджелина наконец не выдержала и решила уйти. Продержалась она восемь лет, а о разводе сообщила Джорджу будничным тоном прямо на супружеском ложе, не вдаваясь в подробности и в кои-то веки не пытаясь выяснять отношения. Оставалось гадать, то ли и ей Роксана что-то взболтнула, воодушевив мать на радикальное решение всех проблем, а то ли у Эндж больше не было сил терпеть их недоотношения.

Джордж в день их развода вздохнул с облегчением и пожелал бывшей теперь жене удачи — и в квиддиче, и на личном фронте. Они с Анджелиной единогласно решили, что дочь останется с отцом. Эндж зачем-то заявила, наверняка пытаясь пристыдить экс-супруга в том, что он всё испортил, что больше она замуж никогда не выйдет. Что же, может, оно и к лучшему. Хотя своего Анджелина добилась: Джорджу стало стыдно за те годы, которые она на него потратила. Он мог подумать о ней, столько лет находившейся рядом, и об её чувствах, не зацикливаясь на собственной боли. Мог быть вежливым и заботливым мужем, ведь любить человека для этого совсем не обязательно.

Как бы там ни было, нужно было отпустить совершённые ошибки в прошлом и вновь двигаться вперёд, но на этот раз, слава Мерлину, не одному. Джордж вернулся к давно забытым и неосуществлённым им с Фредом планам, решив, что брату не хотелось бы, чтобы они были похоронены вместе с ним. Составляя маршрут длинного и, ему хотелось на это надеяться, насыщенного путешествия, Джордж впервые поверил в то, что счастье ещё будет, — блёклое, конечно, по сравнению с тем, каким оно было исключительно при жизни Фреда, но всё-таки будет. Только благодаря дочери — прелестному улыбчивому созданию, количество гирь, сдавливающих сердце, уменьшалось. Лишь она могла делать невозможное — поддерживать в Джордже жизнь.

That's out there somewhere

And it can't be that far away,

That's where I'll find myself

And I'll find my way out,

That's where I'll find out

Джордж и Роксана решили начать свои приключения с Франции — родины тётушки Флёр.