Cross out memory (гет)

Тори боится. Тори ненавидит, целиком и полностью презирает чувство страха. Она — Бесстрашная и победила все свои страхи давным-давно. Но в этой мрачной комнате с вечно задернутыми шторами страх живет. Он таится в каждом углу, под кроватью, за шкафом. Он прячется в ванной. Нет ни единого места, где мог бы затаиться лучик света. Страх может в любой момент наброситься и растерзать ее. Страхом пропитан каждый сантиметр этой комнаты, в которой слишком много темноты (равно «черного») для синих цветов Эрудиции. Страх повсюду. Страх — это Эрик.

Последнее время он постоянно пьян. Запах виски и табака — стоит только ощутить его, и Тори вся внутренне сжимается. Внутри всё сжимается, а к горлу подходит ком, который ей приходится каждый раз сглатывать. Когда Эрик смотрит на нее, кажется, что он видит насквозь, ее мысли, ее тайные опасения. Ее шпионские игры.

Тори перебирает папку за папкой на столе из темного дерева, отыскивая нужную. Эмблема с весами — знак Искренности. Кристина сказала, что здесь нечто важное. Кристина будет ждать на крыше Хенкок-билдинг ровно в семь, и у Тори совсем мало времени. Если хоть на минуту задержится, то все усилия, которые она приложила к выполнению дела, пойдут насмарку. Остальные Бесстрашные на ужине. Нет, не Бесстрашные. Тори передёргивает от мыслей о них. Ей претит называть так кучку жалких предателей, осквернивших ее фракцию, ее дом.

А папки все нет и нет. На столе Эрика много документов, даже слишком много. Тори сомневается, что он читает все это, но времени на размышления о лидере-предателе у нее нет. Слишком дорого время.

— Что ты там ищешь? — голос у Эрика небрежно спокойный, но в мертвую тишину звуки врываются, как раскаты грома. Тори оборачивается и сталкивается с ним взглядом. В его глазах нехороший огонь. Она так глупо попалась…

Тори молчит, и Эрик приближается к ней. Его шаги размашистые и неотвратимые, словно он — это не страх. Словно это ее приговор приближается к Тори. Приговор, который обжалованию не подлежит.

Она помнит его инициацию. Наверное, лучше, чем чью-то другую. Когда Эрик пришел в Бесстрашие, она была во фракции уже пару лет. Он был вторым. Не мог победить Четыре, потому что слишком этого хотел. Думал только о сопернике и тратил много эмоций. С тех пор прошли года, Эрик стал старше и умнее. Да и она сама, Тори, не Четыре. И справиться с ним ей не по силам.

В глубине души она ждала этого. Знала, что однажды Эрик раскроет ее, слишком уж он за ней следил. Каждый раз не сводил своего пристального взгляда серых, как зимнее небо, глаз. Но все случилось чересчур быстро. Она столько не успела. И не смогла найти папку. Проклятую папку!

Эрик стоит перед ней, а Тори думает о папке. От тех «жалких» клочках бумаги, за которые ей теперь придётся отплатить, и Тори уверена, что цена будет высокой. Хотя пора бы побеспокоиться о своей участи. Но она не беспокоится. Участь ее решена. Она видит это в серых, как сталь, глазах.

Тори ждет, что он достанет пистолет или свернет ей шею голыми руками, но он не делает ничего подобного. Эрик грубо берет ее за плечи и разворачивает лицом к столу. Прижимает своим телом так сильно, что столешница до боли впивается в бедра Тори. Губы Эрика почти касаются ее шеи, и Ву ощущает запах виски. Он снова пьян. За то время, что Тори находилась рядом с ним, она не улавливала другого, иного запаха. Только виски. Только сигареты.

— Что ты искала? — Эрик повторяет свой вопрос, но Тори молчит, стиснув зубы. Она готовится к боли, но мысленно твердит себе, что будет молчать. Не сломается перед предателем, не предаст фракцию. Она сможет, сил хватит. На всё.

Эрик надавливает на спину Тори, заставляя ту нагнуться к столу. Она друг понимает, что чувствует его эрекцию. Это ошеломляет и сбивает с толку, но вдруг становится ясен приговор. Он не просто убьет ее… Нет. Сначала унизит, как последнюю…

В подтверждение ее пугающей догадки, Эрик хватает лямки черной майки и тянет вниз, с треском разрывая ткань на две части. Кожа у Тори бледная, белая, как мел. Не то.

Мужские руки грубо исследуют женское тело, больно сжимают груди, оставляя на коже синяки. Тори сжимает зубы изо всех сил, только бы молчать. Сопротивляться нет смысла — будет еще хуже.

Пуговица ее джинс со стуком приземляется на пол. Эрик дергает их вниз и рвет черные плавки, затем расстегивает ширинку на своих джинсах. Его рука давит на поясницу, пока Тори не падает на стол. Она кожей чувствует шероховатую поверхность папок, которые только что разбросала на столе.

А в следующий момент все остальные чувства исчезают, оставляя место только для одного. Резкая боль пронзает Ву, когда Эрик входит в нее. Все чувства вылетают из ее тела, словно пробка из шампанского. Ничего. Пустота. Лишь боль осталась верной подругой. Тори не может сдержать крик, но Эрику все равно. Ее крики, звук голоса, наполненного страхом и болью, опьяняют сильнее виски и подстегивают. Он двигается резко и быстро, руки больше не касаются ее. Тори здесь нет. Эрику мерещится смуглая кожа, и это заставляет его еще сильнее вбиваться в сухую плоть, доставляя Тори еще большую боль. Каждое его движение отдается криком.

— Хватит! — кричит она. На губах соленый привкус — она прокусила губу до крови, но все равно не могла не кричать.

Эрик не слышит мольбу Тори. Все её слова пролетают мимо ушей. Ее здесь нет. Его собственные стоны больше похожи на рык животного. Он и есть животное, которое берет свое. Эрик хватает Тори за волосы и оттягивает их, чтобы причинить ей еще больше боли. Он хочет заставить ее вопить. Унизить, уничтожить, растоптать. И Тори кричит. Боль не проходит, Ву не может привыкнуть к ней. Лучше бы Эрик убил ее сразу. Но со светлыми мыслями отпускать в мир иной не в правилах бывшего лидера Бесстрашных. Её Бесстрашных, к которым она всегда принадлежала.

Эрик кончает с глухим рыком, и Тори ощущает что-то теплое на внутренней стороне своих бедер. Его семя. От одной мысли об этом ее передергивает. Но все закончилось. Насильник больше не в ней, всё скоро пройдёт.

Она не может пошевелиться от боли, сковавшей низ живота. Не хочет оборачиваться, потому что тогда предатель увидит слезы на ее щеках и окровавленные губы. У Тори просто нет сил.

Эрик натягивает джинсы, стоя позади нее, выуживает из кармана пачку сигарет и щелкает зажигалкой. До Тори доносится запах табака, но ей все равно.

Эрик смотрит на спину Тори с отвращением и презрением. Не та. У нее нет смуглой кожи и зеленых глаз, наполненных такой дикой решимостью, способной смести все со своего пути. Нет звонкого голоса и острого язычка, сладкого рта, произносящего всё, что она думает, без опасений. Эрику кажется, что он обезумел, сошел с ума. Но эта девушка не дает ему покоя. Достаточно вспомнить ее губы или нежную кожу, чтобы хотеть ее до безумия. До полного сумасшествия. А Тори не та. И сейчас она умрет.

Тори ничего не успевает понять, когда Эрик дергает её за волосы и со всей силы швыряет на пол. Она ударяется головой, но тело не подводит, тут же опирается на руки в попытке встать. Эрик прерывает эту попытку ударом ноги в тяжелом, грубом кроссовке по тонкой женской руке.

Избивать он ее не собирается. Он неспешно обходит стол, наблюдая, как Тори выпрямляется во весь рост. Одежды на ней нет, и тело, хоть и накачанное долгими тренировками, но сухое, и кажется ему уродливым.

Очередное сравнение. Проклятая девчонка засела в его мыслях, и это выводит Эрика из себя. Рукоять пистолета ложится в широкую ладонь, и Эрик вскидывает его привычным жестом. Нажимает на курок.

Выстрел звучит синхронно с женским вскриком. Кожа Тори на животе окрашивается в кровь. Второй выстрел сбивает ее с ног. Третий, контрольный, Эрик производит в голову. Глаза Тори остаются открытыми, но Эрик не смотрит в них.

Скоро семь часов.

Эрик выдвигает ящик и поднимает дно. Папка с эмблемой Искренности — та самая, за которой пришла Тори. Неужели она всерьез думала, что сможет одурачить его? Что Эрик поверит, будто она пришла за ним в Эрудицию по собственной воле? Слишком глупо для такой умной, как Тори.

Через полчаса Эрик уже на крыше Хенкок-билдинг. Когда-то это здание было местом для развлечений Бесстрашных, но время развлечений давно прошло. Пришло время крови.

Он толкает дверь от себя и оказывается на открытом воздухе. Невысокая девушка в черной одежде стоит у самого края крыши. На скрип двери Кристина оборачивается. При виде Эрика она напугана и ошеломлена. В глазах мелькает куча чувств. Неожиданность, удивление, и, кажется, что-то еще.

— Тори не смогла прийти, — Эрик насмешливо наблюдает за ней. Чем ближе он подходит, чем яснее ощущает ее страх. Но глаза — в них проклятая им решимость. Чертова девчонка. Он убьет ее. Так же, как и Тори. И навсегда избавится от этой зависимости. Зеленые глаза навсегда закроются. Эрику будет все равно.

Кристина не пытается бежать и не собирается бороться. Эрик сильнее. Ей ни за что не победить его. Он убил Тори — Кристина знает это, потому что нет никаких других причин, чтобы она не пришла. А значит — убьет и ее.

— Ты шавка Джанин, самому не противно? Променять фракцию огня на чокнутую шлюху?

Кристине не нужны ответы. Серые глаза впиваются в нее, и если бы взгляд мог убивать — не прожила бы и минуты после этих слов.

— Мне даже жаль тебя, — добавляет она, — ты просто жалкий трус, не способный противостоять ей. Или ты веришь в ее слова и обещания? Тогда ты еще и наивен…

Девчонка над ним смеется. Настала её очередь, но это не продлится долго. Эрик достает пистолет, а Кристина все говорит и говорит. Ее слова едкие, колючие, но Эрику все равно. Он приближается к ней совсем близко, и только тогда она замолкает. Страх больше не подстёгивает её.

Пистолет в руке Эрика совсем близко к ее лицу. Сейчас нажмет на курок, и все закончится. Её отделяет от этой реальности всего лишь одна единственная свинцовая пуля. В глазах Кристины страх, но ее губы плотно сжаты. Она больше не скажет ни слова. Умрет с решимостью, чертова девчонка. Нужно прекратить это сумасшествие. Нажать на курок и стереть ее с лица Земли. И из своей памяти. Тогда безумие отпустит его, останется позади и позволит, наконец, трезво мыслить и свободно дышать.

Эрик смотрит на Кристину в последний раз, впитывая в сознание красивые черты лица. Больше он ее не увидит и не вспомнит. Сотрет из памяти.

Глухой удар лишает Кристину равновесия, в глазах темнеет, но звук выстрела так и не прозвучал. Она падает без сознания на холодную землю, а Эрик стремительно идет прочь, оставляя ее позади. Может, она права, он трус, но стереть из памяти не получится. Слишком эта девочка в его памяти жива.

Когда Кристина открывает глаза, Эрика уже давно нет. Её голова сильно болит от удара пистолетом, но ей все равно. Над ней, перед её глазами — ясное голубое небо. Огромное в своем величии и бескрайнее.

Кристина видит небо.

Она жива.