Пара (гет)

Малия не понимает Стайлза. Пытается, но не все равно не понимает.

Если не было другого выхода, к чему себя винить? Тем более он предотвратил чужую смерть. Донован бы убивал, а Стайлз не позволил.

Он учит ее, что у каждого решения есть свои последствия. Тогда почему не видит, что за плохим поступком следуют хорошие события? Малия хочет схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, но боится, что сделает хуже.

Когда дело касается Стайлза, она ни в чем не уверена. Особенно если он переживает. Стайлз слишком глубоко чувствует, хоть и не показывает. Всегда на взводе, вечно рвется в бой, удивляясь, что остальные чуть позади, ведь у них есть когти и клыки, а у него — нет. Стайлз — единственный человек среди них, но без него стая бы давным-давно развалилась, если бы вообще выжила.

— Я не осуждаю тебя, — Малия осторожно дотрагивается до его плеча, но тут же отдергивает руку, боясь спугнуть. — Я убила свою семью в первое полнолуние. Помнишь? — вкрадчиво добавляет.

Она отодвигает на задний план собственную боль, потому что не время и не место. Это именно Стайлз помог ей справиться с эмоциями, простить себя и попытаться жить дальше. Он сказал, что Малия не должна замыкаться в своем горе, и она поверила. А что сейчас? Стайлз закрывается и не впускает никого. Даже ее. И это обижает Малию больше всего.

— Ты не виновата, — с жаром протестует он. — Обращение не зависело от тебя. Ты даже не знала…

Он запинается так же внезапно, как и повышает голос. Кажется, и сам удивляется всплеску чувств.

— И ты не мог предположить, что все сложится именно так, — упрямо напоминает Малия. — Было бы лучше, если бы умер ты? — в лоб задает вопрос.

Почему-то она почти уверена, что Стайлз не думал о ситуации с такой точки зрения. Он не ожидал, что сможет убить. Даже ради выживания. Вероятно, допускал мысль о вынужденном убийстве ради друзей, но не себя. Страшно.

«Почему именно ты должен жить, а не те, кого ты убил?» — эта мысль сводила Малию с ума восемь лет в обличье койота, она же наверняка крутится сейчас почти без перерыва в мозгу Стайлза. Когда убиваешь намеренно и продуманно, испытываешь что угодно, но не вину. Когда убиваешь случайно, сжираешь себя изнутри. Это Малия понимает.

— Возможно, нам стоит расстаться, — ни с того ни с сего абсолютно нелогично выдает ей Стайлз. Математика внезапно кажется кристально ясной. — Так будет лучше, — звучит почти жалобно.

— Для кого? — Малия бросает взгляд исподлобья и ждет.

Если он сможет убедить хотя бы себя, она отступит. Не будет держать, пока Стайлз не остынет. Пока не будет готов слушать. Малия дождется, у нее достаточно времени. Тем более что без Стайлза она по-прежнему бегала бы по лесам Бэйкон-Хиллз в шкуре койота. А когда-то давно она мечтала вернуть мех. Когда встретила Стайлза в мужской душевой, требовала вернуть его. Смешно.

— Мне нужно разобраться в себе.

— Я могу помочь.

Стайлз вздыхает и поднимает на нее настолько больной взгляд, что Малии хочется выть.

— Я должен справиться с этим сам, — горько и обреченно.

— Помнишь, как Скотт заставил меня стать человеком? — Стайлз удивленно вскидывает брови. — Помнишь? — с нажимом. Он кивает. — А как ты учил меня контролировать силу? — Он облизывает пересохшие губы. — Как занимался со мной, чтобы я сдала экзамены?

— Малия, ты…

— Что я говорила каждый раз? — грубо перебивает она. — Отвечай, Стайлз! — не просит, а требует.

— «Я и сама бы смогла, если бы захотела, но так быстрее», — выдыхает он. — Правда, в первый раз не так вежливо, как во второй, или в третий, или в пятый… — и усмехается.

Малия чуть улыбается в ответ. Сарказм, пусть и едва ощутимый — хороший признак. Он неотделим от Стайлза так же, как когти — от нее.

— Иногда есть более действенные способы убеждения, — она склоняет голову набок и гладит его по щеке. — И мы испробовали почти все.

Стайлз слегка прикрывает глаза. Она чувствует, как напряжение чуть отпускает. В воздухе витает тонкий, едва уловимый запах умиротворения. Какая-то его часть тянется к ней, слышит нужные слова и успокаивается — без лишних вопросов и убеждений. Не разумно — эмоционально. Он доверяет Малии, и она сделает все, чтобы удержать это.

— Ты все тот же Стайлз. Не стал злее или хладнокровнее, расчетливее или бездушнее. И я отношусь к тебе так же, как и до этого. Ничего не изменилось.

— Не бросишь меня? — приподнимает брови он, прищуриваясь не то игриво, не то удивленно.

— Я никогда тебя не брошу, Стайлз, — она берет его руки в свои и заглядывает в глаза. — Слышишь? — сжимает ладони чуть крепче. — Никогда, — пристально смотрит, словно пытается убедить взглядом. — Кого угодно, но не тебя.

— И давно ты знаешь? — бесцветно спрашивает он, избегая взгляда Малии.

— С первого дня, — пожимает плечами она. — Увидела укус на шее, — отвечает на немой вопрос. — И учуяла запах крови, — осторожно продолжает, наблюдая за реакцией Стайлза. — Это меня не касалось, вот и молчала. Хотела, чтобы ты сам сказал. — Она запинается, но глубоко вздыхает и заканчивает: — Когда будешь готов.

— Тогда почему заговорила сейчас?

Он вправду не понимает. Уходит в собственные переживания и даже не задумывается, как выглядит со стороны. Стайлз вроде бы и в центре событий, но не вникает в суть. Слушает и не слышит, прокручивает воспоминания снова и снова, пытаясь себя то ли оправдаться, то ли забыться. Малия больше не в силах смотреть, как он себя мучает. Больно.

— Не могу видеть, как ты сгораешь дотла.

Стайлз морщится, но она не останавливается. Не сейчас. Малия должна достучаться. Раз уж начала, нужно идти до конца. Если она отступит, возможно, и решится заговорить об этом еще раз, но уже не факт, что Стайлз позволит.

— Очнись! — Малия все-таки не сдерживается и слегка встряхивает его. — Если бы Донован убил тебя, следующим был бы твой отец. Ты ведь знаешь это лучше меня, но все равно обвиняешь себя во всех смертных грехах. — Малия не позволяет ему отвести взгляд. Улавливает вспышку эмоций на самом дне и цепляется за нее, тащит на поверхность. — Донован мстил, а ты защищал семью, это логично. Выбора не было.

— Но не дает права…

— Закон природы: выживает сильнейший, — резко обрывает Малия, едва сдерживая рык. — Из вас двоих дышишь ты — значит, выиграл. Переживи и иди дальше, иначе в какой-то момент может оказаться поздно. — И, чуть подумав, добавляет: — Это же простая арифметика.

Стайлз нервно усмехается и, кажется, слегка оживает. Корочка льда трескается?

— Ты всегда будешь койотом немного больше, наверное, — задумчиво тянет он. — Но чувствуешь меня, как ни один человек.

Малия порывисто обнимает его, прижимается и шепчет на ухо:

— Что бы ни случилось, я буду рядом. — Она вдыхает его запах полной грудью, запоминает заново. Эмоции его изменяют. На языке оседает привкус полыни. Слишком много горечи и боли, вблизи они ощущаются еще сильнее. Отчаянно. — Если позволишь.

— Не смогу запретить, — Стайлз одной рукой сжимает ее талию, а второй гладит по спине, — да и не хочу. С тобой я почти не боюсь.

— Чего?

— Не выдержать.

Малия закрывает глаза и выдыхает. Не самое худшее из возможного. С этим она сможет справиться: заслонить, отвлечь, удержать. Стайлз снова открылся ей; с остальным она постепенно разберется.

— Я люблю тебя, Стайлз, — одними губами произносит Малия, утыкаясь ему в шею.

Она и сама не ожидает таких слов, но, когда говорит, понимает, что все встает на свои места. Ее больше ничто не сковывает. Она наконец находит определение чувствам, которые испытывает рядом со Стайлзом. Малия не уверена, что он чувствует то же самое, но знает, что дорога ему. Иначе бы не разговаривал до сих пор, иначе давно бы ушел. Они должны быть вместе. Не могут быть порознь. Стайлз словно замирает. Не знает, как реагировать, но она и не обижается. Пожалуй, это даже логично.

— И я тебя люблю, — скорее ощущает кожей, чем слышит она.

Стайлз перебирает пряди ее волос, прижимая к себе еще ближе.

Малия прикрывает глаза и растворяется в накрывающем ее умиротворении.

Койот довольно урчит: он нашел свою пару.