Мы разбиваемся (гет)

Глупо было надеяться, что все останется по-прежнему. Ничто больше не держит их вместе, они снова разъедутся в разные концы страны, разбегутся по делам и будут лишь изредка, на Рождество или День благодарения съезжаться в чье-нибудь уютный домик, и то если удастся собрать хотя бы часть группы. Пара рюмок за упокой тех, кого потеряли: Лори, Андреа, Ти-Дог, Дейл, Мерл… Пара вопросов о новой жизни: «Карл, ты поступил в колледж? Это чудесно!», «Как вы назовете дочку, Гленн, Мэгги? Нет-нет, не нужно называть ее в честь кого-то, пусть у девочки судьба будет — чистый лист», «Ты баллотируешься в парламент, Тайриз? Мы все проголосуем за тебя!».

И никаких ходячих, никакого оружия, обычный вечер в кругу старых «боевых друзей». Если кто-то, не дай бог, умрет от чего-то житейского: аварии на дороге, от руки воров, подкарауливших в переулке, — это будет вдвойне обидно. Пройти через самый настоящий ад на земле, а потом погибнуть так банально — ужасная участь.

На каждую последующую встречу их будет приходить все меньше и меньше — постепенно появятся более важные дела в повседневной жизни. Кэрол знала, что наступит момент, когда каждый из группы скажет, что не сможет вырваться, а она все равно будет преданно ждать хоть кого-то. Что ей останется делать? До всего этого у нее была цель в жизни — ее дочь, во время — выживание, а после не осталось ничего, кроме друзей, которые вот-вот разъедутся по всей стране. Она с горечью предвкушала жизнь одинокой старухи с дюжиной кошек где-нибудь в глубине штата.

Ри не терпелось отправиться в Джэксонвилл, семья Граймс уже двигалась по направлению к Вайомингу, Хершил и Бет решили вернуться на место родной фермы и попытаться отстроить новую. Кэрол некуда было торопиться, ей оставалось провожать друзей, желать им удачи в дороге и брать с каждого обещание связаться с ней любыми способами, когда они обживут новое место. Вскоре в пристанище остались двое: она и Дэрил, две одинокие души, отвыкшие быть вне коллектива.

— А куда отправишься ты? — спросил Диксон. Он заканчивал последние приготовления к своему отъезду, закрашивая краской из баллончика руны на мотоцикле.

— Думаю обосноваться в Перри. Это не так далеко от места, где мы жили раньше, но совсем в другой стороне. Несмотря ни на что, не хочу покидать родную Джорджию. А куда отправишься ты?

— Хочу попытать счастье в Сиэтле.

— Так далеко…

Слезы уже подступали, и Кэрол стоило огромных усилий сдержать их, однако Дэрил заметил влагу, собравшуюся в уголках ее глаз. Промолчал. Во всем его поведении сквозила неловкость, хотя он не раз видел, как она плачет. Он застыл, подобно статуе, скованный этой неловкостью, не в силах сказать что-либо или банально похлопать по плечу. Кэрол хотелось извиниться за слабость, но она тоже не могла ничего сказать. Может, стоило попросить его остаться? Не поехать с ней в Перри, нет, а хотя бы просто не уезжать так далеко. Чем ему не угодили родные края? Мысль напроситься с Дэрилом в такой далекий штат Вашингтон у Кэрол не возникла — быть обузой хуже, чем до конца своих дней оставаться одной.

Но до чего же не хотелось отпускать! Этот человек был ее островком безопасности на протяжении самого ужасного кошмара наяву, как она сможет жить без него? Она боялась представить, что ее единственным соседом станет тишина, собеседником — отражение в зеркале, и никто не будет нуждаться в ней как раньше. Вот так враз словно осиротеть и остаться всеми покинутой в маленьком одноэтажном домике на самой окраине городка. Думать о соседях пока не стоило — многие выжившие люди потянутся в большие города и вряд ли ей удастся завести много друзей. У нее их и не было никогда. Раньше, до всего. Теперь вот Дэрил стоял прямо перед ней, так и не выпустив опустевший баллончик с черной краской из рук. Самый дорогой, самый важный и самый нужный из всех людей, существующих сейчас на планете. Только попросить его остаться отчего-то не повернулся язык.

Домик в Перри Кэрол подобрала именно такой, о каком думала: маленький, одноэтажный, но с большой гостиной, чтобы можно было принимать друзей (надежды и мечты о встречах с группой не оставляли ее ни на минуту), с белым невысоким заборчиком и с лужайкой на заднем дворе, где она собиралась разводить цветы и даже посадить кустики шиповника. В окрестностях почти никто не поселился, лишь семья европейцев через две улицы открыла продовольственный магазин, но Кэрол как-то не выпало шанса узнать их поближе, да не очень-то и хотелось.

Там, в далеком прошлом, она все могла отдать за хотя бы день одиночества. Пределом мечтаний было проспать до обеда, читать весь день викторианские любовные романы, а на ужин заказать пиццу и развалиться перед экраном телевизора на всю ночь. Сейчас же она не знала, чем себя занять, а без дела мысли постоянно возвращались к упущенной возможности остановить Дэрила, что с каждым разом расстраивало ее все больше и больше. Неумение хвататься за шанс обрекло ее на одиночество. Судьба будто бы специально забросила их как можно дальше друг от друга, совершенно забывая, что они уже настрадались и имеют право на счастье. Или это было такое наказание? Ладно она — слабая, безвольная — не смогла ничего сказать, но ведь в глазах Дэрила читалось абсолютно то же, что отражалось в ее, — он хотел остаться здесь, с ней, но почему-то молчал. Или Кэрол просто выдавала желаемое за действительное?

Страна восстанавливалась с пугающей скоростью, меньше чем через месяц появилось телевидение с регулярными новостями, в которых о преступности не было и речи. Журналисты заливали в уши гражданам утопические мысли об идеальных государствах без убийств, краж и разбоев. Дураки.

Первыми Кэрол посетила семья Граймс. Они задержались совсем ненадолго, но хоть на крупицу скрасили ее беспробудное одиночество. Карл вызвался помочь с садом и долго хвастался тем, что первым словом Джуди стало его имя. Мальчишке пришлось повзрослеть слишком рано, но ему удалось сохранить каплю детского восторга, и это очень радовало Кэрол. Рик давно стал для нее кем-то вроде кузена, приютившего во время бедствия, а его дети — любимыми племянниками. Они все были семьей, действительно семьей.

Граймсы оставили ей контакты всех членов их группы, а сами отправились в Джэксонвилл. Кэрол долго перебирала клочки бумаги, исписанные адресами и номерами телефонов, вот только белый листок, на котором почерком Рика было выведено «Дэрил Диксон. Адрес: ??? Телефон: ???», расстраивал ее каждый раз, когда попадался на глаза. Она часто смотрела на него, будто надеясь, что номер телефона появится вместо трех вопросительных знаков, будто смеющихся над ней.

Чтобы было легче справляться с одиночеством, она все же завела себе кошку. Пушистый зверек персикового цвета каждый вечер засыпал на животе хозяйки, подбадривая и убеждая, что она не одна. Это не очень помогало.

Теперь каждый ее день начинался с телефонного разговора с Хершилом, которому тоже было одиноко, — Бет уехала в Атланту, чтобы поступить в Университет Эмори в Школу медицины. Старик гордился младшей дочерью, но все равно предпочел бы, чтобы Бет не оставляла его, калеку, одного надолго. Кэрол обещала наведаться на ферму, как только на работе получится взять отгул (она устроилась поваром в столовую небольшой фабрики), и заверила мистера Грина, что в любой непредвиденной ситуации он может звонить ей, и она тут же примчится на помощь.

Когда однажды далеко за полночь раздался телефонный звонок, Кэрол даже не сомневалась, что это Хершил. От громкого звука она подскочила, сбросив с себя котенка, и бросилась к аппарату.

— Алло! Хершил? Все впорядке? Если что-то срочное, то я немедленно вызываю такси и еду!

В трубке молчали, лишь неровное дыхание выдавало присутствие человека на другом конце провода, и это точно был не Хершил. Чуткий слух Кэрол определил, что звонил мужчина, и молчание напрягало ее. Наутро нужно будет первым делом обзавестись телефоном с определителем номера!

Молчание затягивалось.

— Я кладу трубку, — пригрозила она.

— Нет-нет, Кэрол! Это Дэрил, тут неполадки с соединением, сейчас я тебе перезвоню.

Звонок завершился. Сердце Кэрол пропустило удар. Должно быть, это все сон или чья-то неумелая шутка. Верить в то, что это именно Дэрил, не хотелось, чтобы потом не разочароваться, — защитная реакция работала на все сто. Телефонная трель повторилась, разрывая ночную тишину и заставляя вздрогнуть. Нужно было быстрее схватить телефонную трубку, чтобы не успеть передумать, не заставить себя отказаться.

— Кэрол у телефона.

— Я тебя разбудил?

~

Теперь он звонил каждую ночь, и каждую ночь Кэрол сидела на табурете возле аппарата и придумывала темы для разговоров. Это было самое страшное для нее — молчать в трубку с человеком, которому столько всего хотелось сказать. Они говорили недолго, но регулярно; поначалу было неловко, но желание разделить мысли друг с другом не позволяло отступить. Болтали ни о чем: о погоде, новостях, детстве, устройстве жизни, будто бы еще пару месяцев назад они не убивали зомби плечом к плечу, будто он не делал все возможное, чтобы найти ее дочь, будто она не заботилась о нем больше, чем о себе.

С этими звонками жизнь Кэрол словно просветлела и наполнилась каким-то новым смыслом, а возможность каждый вечер слышать голос Дэрила, доносящий ей свои мысли, а значит, и раскрывающий душу, лишний раз убеждало, что все эти ужасы и правда выпали на ее долю. Они продолжали общаться по телефону, но темы для разговоров не кончались, потребность в диалоге не пропадала, и Кэрол уверились, что они на самом деле нужны друг другу.

Но однажды звонки прекратились. Сначала Кэрол успокаивала себя простыми мыслями о неуплате за телефон, загруженности Дэрила или элементарной неисправности аппарата, но когда минуло две недели, она забеспокоилась не на шутку. И тут было два варианта: либо с ним что-то случилось, либо он потерял к ней интерес, начал новую жизнь, завел себе женщину и думает о детях. Ведь Кэрол прекрасно знала, как Диксон любит детей.

Теперь, когда не нужно было просиживать ночь у телефона, она стала плохо спать. Кошмары одолевали ее сон, Кэрол то и дело видела свою дочь, выходящую из того треклятого амбара, вот только во снах Рик не успевал выстрелить — София сразу же набрасывалась на Дэрила, а затем и на нее.

На работе Кэрол посоветовали взять отпуск и отправиться на природу. Чтобы как-то отвлечься, она навестила Хершила на его ферме, но не смогла находиться там долго — это место принесло ей слишком много боли в прошлом.

Снотворное не помогало спать без кошмаров, поэтому Кэрол постаралась максимально продлить время бодрствования. Теперь она коротала ночи за просмотром «Отчаянных домохозяек» на DVD.

Очередную ночь она проводила с жителями Вистерия Лейн, когда оглушительный рев раздался со стороны улицы. Первая мысль была о том, что это выстрелы. Что ничего не закончилось, что люди зря расслабились и слишком быстро привыкли к обыденной жизни. Но нет, этот рев мог издавать лишь старый драндулет, древний Ford или какой-нибудь мотоцикл. Сердце забилось чаще, а дыхание перехватило.

Шум стих, в дверь постучали. Кэрол поспешила открыть сразу, растрепанная, в ночной рубашке, босая. На пороге стоял Дэрил Диксон, обросший, небритый, с рюкзаком за плечами и робкой улыбкой на лице. Это было самое счастливое мгновение в ее жизни.