Отражение (гет)

Жрецы говорили, что у Са два лица: одно — мужское, а другое женское.

Альтия и Уинтроу были похожи, как две стороны пиратской монеты*. Не зря Кеннит в свое время возжелал их обоих держать при себе. Этта наблюдала за Вестритами весь вечер. За тем, как они сначала неловко приглядывались друг к другу, словно заново знакомились, и как после взахлеб делились новостями и смеялись надо грубоватыми шутками Йек.

Она не ревновала, отнюдь, а закушенная до крови щека и разбитый стакан — это такая ерунда. Этта в два глотка допила вино и, сославшись на головную боль, покинула шумное собрание. Прошло пять лет, но казалось, что так ничего и не изменилось.

Холодный морской воздух остудил гнев и успокоил сердце. Этта не стала приближаться к носовой фигуре Совершенного — она недолюбливала его. Понимала, что глупо, что ребячество, но ничего не могла с собой поделать. Он однажды украл у нее Кеннита, а теперь хотел забрать и Уинтроу. Мысли путались, от выпитого вина и качки тошнило. Этта опустилась на палубу, прислонившись спиной к бочкам с солониной; стало немного легче.

Закрыв глаза, она пообещала себе, что немного посидит, а потом спустится вниз и ляжет спать. Как говорила маман в борделе: лучше сна может быть только сон с мужиком в обнимку, но чего нет, того, увы, нет.

Этта ненадолго задремала. Разбудила ее возня и шорох ткани.

Затем послышались стук, судорожный вздох и хрипловатый смешок.

— Тише, а то нас услышат, — жарко прошептала Альтия.

Ее волосы были стянуты в небрежный пучок на затылке, а рубашка валялась на палубе. Уинтроу завороженно изучал ее тело сначала глазами, а затем руками. Лунного света было достаточно, чтобы видеть, как его ладони скользят по гладкой коже, ласкают упругую небольшую грудь и спускаются ниже, к поясу брюк, но так и не решаются пойти дальше.

— Нам надо остановиться. Это неправильно, — сказал он, но рук не убирал.

Альтия в ответ лишь рассмеялась и прижалась к нему, бесстыдно целуя. Этта была надежно скрыта от чужих глаз за бочками, а вот ей в щель между грузом отлично было видно Вестритов. По-хорошему, надо было окликнуть их или тихо уйти.

Не ее это дело, не ее мужчина, но отчего-то не получалось.

Не хотелось.

Этта до крови закусила руку глядя на то, как Альтия, пьяная и разгоряченная, опустилась на колени перед Уинтроу и потянулась к завязкам на его штанах.

Член у него оказался средних размеров. Такой удобно отсасывать и ласкать языком, не подавишься. Этта жадно наблюдала за тем, как Альтия медленно провела ладонью по стволу, обводя головку большим пальцем, а затем склонилась и взяла его в рот. Лунного света было недостаточно, чтобы все разглядеть. Хорошо было видно только движущуюся взад-вперед голову Альтии, да слышно, как часто и хрипло дышал Уинтроу. Ему было хорошо, и — видит Са! — Этта готова была отдать что угодно, чтобы сейчас оказаться на месте девчонки Вестритов. Уж она-то показала бы, как надо работать языком!

Маман всегда любила повторять, что лучше раз отсосать, чем расставлять ноги и часами рассматривать изгаженный мухами потолок. Она была умной женщиной, куда умнее большинства шлюх в их борделе.

Уинтроу протяжно застонал, вцепился Альтии в волосы и сам стал двигаться, трахая ее как обычную уличную девку, а не свою любимую тетушку. Даром что она старше его всего на пару лет, даром что они почти друг с другом не встречались в последние годы.

Кровь — это как клеймо, как татуировка у раба на лице.

От нее так просто не избавишься.

Не забудешь.

Впрочем, вино у Соркора крепкое. С ним не то что прошлую ночь — имя свое с трудом наутро вспомнишь.

Вперед-назад. Вперед-назад.

Альтия давилась, кашляла, но послушно принимала член Уинтроу. Упивалась грубостью и неопытностью своего любовника, как изысканной лаской. Этте казалось, что Альтии сейчас это было нужнее, чем сотни лживых слов о любви и верности. Что она хотела выбить клин клином, да никак не получалось.

Движение, протяжный выдох — и Уинтоу отпустил голову Альтии. Она посмотрела на него снизу вверх и, облизав испачканные в семени губы, улыбнулась.

Уинтроу медленно опустился рядом с ней на колени, ласково провел пальцами по ее щеке, стирая остатки своего семени, и поцеловал Альтию: легко, целомудренно, едва касаясь губами.

Он благодарил и в тоже время прощался. Они оба понимали, что это больше не повторится. Слабость куда проще скрыть под покровом ночи и хмелем, чем потом искать оправдание своим поступкам. Прятать глаза, боясь увидеть в чужих осуждение и отвращение, и сгорать со стыда, раз за разом вспоминая краткий миг близости.

Как ни крути, у Са два лица, вот только душа одна. Глупо ревновать человека к своему отражению.

Этта рассмеялась, вытирая мокрое от слез лицо, и, поднявшись, пошла к своей каюте. Завтра будет новый день, и все произошедшее забудется как страшный сон — это она точно знала, как и то, что Уинтроу рано или поздно станет ее мужчиной.

______________________________________

*Пиратская монета — монета с двумя одинаковыми сторонами.