На перепутье (джен)

И будут пред тобой всечасно

Предмета первого черты.

М.Ю.Лермонтов. "Раскаянье".

Прошёл год... Решение уединиться на острове и немного отдохнуть пришло внезапно. Невыносимая тоска и какое-то равнодушие ко всему, что происходило вокруг, сделали для Максима невозможным продолжать работу в столь напряженном режиме.

Первые сутки своего уединения на острове Максим спал, просыпался ненадолго, пил холодное молоко и снова спал. Его сознание не торопилось пересечь линию разлома сна и действительности, продлевая ощущение нереальной безмятежности, где он был не одинок.

Лишь под вечер второго дня его потянуло на берег. Море штормило. Высокие волны набегали на золотистый песок и жадными языками растекались у самых ног. Шум моря манил в пучину, заглушал собой мысли, завораживал своей монотонностью.

Максим чувствовал, как каждая клеточка его организма жаждет обернуться змеем и плыть, плыть, сливаясь и побеждая морскую пучину.

Неожиданно в его памяти всплыл образ Изольды, её широко распахнутые глаза, окаймлённые длинными ресницами, её неизгладимый из памяти внимательный чарующий взгляд. И это спасительное воспоминание отвлекло его от шальной мысли, и Максим побрел обратно в дом.

Весь прошедший год он гнал от себя эти воспоминания. Но понимание того, что Изольда — единственный человек, воспринявший его мысленный призыв и оказавший ему помощь в трудную минуту, в очередной раз привело Максима к мысли о том, как он одинок в этом мире.

После расставания с Изольдой Максим не только избегал, но и не предполагал повторных встреч, боясь встретить в глазах этой женщины страх и отчуждение. А время, проведённое в её квартире, воспринималось им как беспомощное состояние этого нового существа, в которого он превратился в результате своего эксперимента.

* * *

За минувший год Максим внес не одну поправку в базовую программу, составляющую основную формулу, ранее разработанной им математической теории клетки. Но схема его личной метаморфозы не прогнозировалась однозначно. Набор исходных генов, который он добавил в свой геном от экспериментального удава, не сохранился, а образцы биоматериала укусившей его химеры тоже были утрачены при ликвидации лаборатории. Хотя, теоретическая программа этого процесса была прописана, но её испытание на одном добровольце не принесло ожидаемого результата.

Постоянные раздумья Максима на эту тему привели его к следующему выводу, что почти невозможно просчитать конечный результат, ибо эксперимент со столь сложной органической структурой всегда будет осложнён вмешательством в ткань процесса некоего неизвестного фактора, который предстояло изучить.

Некоторые закономерности Максим сразу отследил на своём опыте и отказался от идеи отрастить себе волосы. Всю голову, кроме лица, тело и ноги Максима по-прежнему покрывала белоснежная змеиная кожа, так как некоторые особенности регенерации напрямую зависели от этого признака.

Но для удобства общения с коллегами, сразу после прибытия в исследовательскую лабораторию, он полностью регенерировал весь речевой аппарат, создав себе голосовые связки, обеспечивающие бархатный баритон; укоротил змеиный язык до размеров, обеспечивающих человеческую речь, хотя и оставил его раздвоенным, в результате чего его голос звучал несколько приглушенно. Изменять форму зрачков и цвет своих зелёных с красным отливом глаз Максим не стал, так как это свойство имело некоторые преимущества, от которых он не смог отказаться.

Круг общения Максима состоял из немногочисленного коллектива научных сотрудников, а все распоряжения бытового характера исполнялись специальным обслуживающим персоналом в его отсутствии.

Тишина и уединение на острове, благотворный длительный сон, штормовое море, не позволяющее безопасное плавание — все эти обстоятельства благотворно и умиротворяюще повлияли на состояние Максима и настроили его на философский лад.

Особое раздумье вызывало то обстоятельство, что после расставания с Изольдой, Максиму не удалось установить телепатический контакт ни с одним человеком, хотя он сам с легкостью читал их мысли, но его всегда удивляла их потребность так часто лгать. В противоположность со многими химерами поддержание телепатического контакта не составляло ни малейших усилий.

Не меньше его печалил тот факт, что никто и никогда уже не назовёт его именем Мехент, так удивительно приятно звучащим в его памяти голосом Изольды. Он тщетно пытался понять истоки своей тоски. Ведь с того дня, как Максим принял это внезапное решение — возглавить научную лабораторию и расстаться с Изольдой, посчитав, что ему необходимо разобраться в той сложной ситуации, в которой он оказался, прошел год. За этот год он не приблизился к разгадке, но окончательно понял, что обратного пути нет, что то направление исследований, которого он придерживался, не приведет к желаемому результату, что необходимо изменить основное направление исследований — не переделывать, разбирая на части уже существующие геномы путем геномного редактирования и генетического рекомбинирования, а строить заново из атомов и молекул. Воплотить генную инженерию на самом высоком уровне для создания сложных живых систем ранее не существующих в природе, чтобы прийти к действительно программируемым организмам.

* * *

Утром, покинув своё жилище, Максим обнаружил, что море стихло, солнце сияло, было жарко, цветущий вокруг дома кустарник наполнял воздух ароматом цветов.

В задумчивости он дошёл до кромки моря и долго любовался переливами зеленовато-голубой воды. Потом достал из кармана коммуникатор и распорядился, чтобы через час за ним прислали вертолёт.

Эти три дня уединения на острове позволили ему привести в порядок мысли, наметить новые направления дальнейших исследований, но не изжили из его души тоску, так порой сжимавшую сердце тонкими пальцами неизвестности.

И первое, что он сделал, оказавшись у себя дома, это заглянул в каждую комнату, каждый уголок своего обширного жилища, расположенного в секретной части жилого сектора особо охраняемой воинской части. Всё было в полном порядке.

На личном лифте Максим опустился из своего наземного жилья в рабочий кабинет, расположенный глубоко под землей и являющийся центром руководимым им научно-исследовательским военным комплексом. Стены кабинета из пуленепробиваемого стекла и сложнейшая система наблюдения позволяли Максиму видеть, то что происходит в расположенных вокруг лабораториях.

Но сейчас особую его заботу вызывал серверный бокс, расположенный за восточной стеной его кабинета, сотня серверов которого уже сейчас работали с явной перегрузкой. Пора срочно наращивать его мощность, либо искать возможность подключения к мощностям главного штаба, ведь расчёты программ геномных технологий потребуют многократного увеличения вычислительной мощности.

И ещё одна новая идея, захватившая интерес Максима, состояла в том, чтобы создав индивидуальное устройство, позволяющее подключать свой мозг напрямую к компьютерным сетям лаборатории, лично отслеживать реализацию программы по созданию синтезированного организма.

А страсть, простая человеческая страсть, которая временами обуревает его нордическую сущность, терзая душу, погружает в хаос и смятение всё его существо, отвлекая от намеченной цели, будет изжита. Больше он не допустит этой слабости. Цели его жизни слишком для него значимы и трудно достижимы.

А всего-то и надо: изжить из памяти, забыть взгляд Изольды, победить это запечатление, оставившее необратимый след в его душе, изжить из памяти эти "отпечатки".

Эту невыполнимую миссию Максим принял, как руководство к дальнейшему успеху, а пока верхом его желаний был хрустальный стакан с американским виски, приносящий ему, пусть временное, но так желанное облегчение. А ещё вечерами он любил почитать, сидя на уютной скамейке под раскидистым деревом, в садике, на заднем дворе своего дома.

Всем известно, что никакая степень защиты не предусматривает защиту от котов. Любой представитель этих независимых существ в один прекрасный день, не теряя своего достоинства, может внезапно появившись, потереться о ваши ноги, метя вас, как объект своего внимания.

Так и случилось...

Белый кот появился неожиданно, тревожно втягивая воздух ноздрями, обнюхал ботинки Максима, погладился о его ноги и запрыгнул на скамейку. Кот не просил ласки, он её дарил, он был сама ласка, самоуверенно расположившаяся у Максима на коленях.

Кот был крупный, его короткая белая шерсть местами имела следы недавних боёв с другими собратьями. Первое желание сбросить наглеца с колен сменилось желанием погладить пушистую спину, и Максим провёл рукой по голове и спине кота. Тот нервно передёрнул упругими мышцами спины.

— Да ты боец, парень, — произнес Максим, ощущая под пальцами многочисленные коросты от былых ран, провёл ещё несколько раз рукой по кошачьей шкурке. Кот в ответ на ласку расслабленно положил голову на другую руку Максима и громко замурчал, выказывая своё доверие.

Так зародилась эта странная дружба... Кот уверенно осваивал территорию нового друга, и даже иногда бывал допущен в дом, где самозабвенно пил у Максима любимое обоими молоко, а эти вечерние совместные встречи на скамейке постепенно вошли в традицию.

Какою ты стихией порожден?

Все по одной отбрасывают тени,

А за тобою вьется миллион

Твоих теней, подобий, отражений.

Вильям Шекспир сонет №53

Многое Максиму по-прежнему оставалось непонятным: творит ли он свою судьбу сам или придерживается фатальной линии, начертанной последствиями, когда-то свершенного им эксперимента. Но он никогда не относил себя к людям слепо верящим в судьбу, полагая, что истина заключена не в самих поступках, а том, как их можно воспринять.

Обретение телепатических способностей стало для него тяжким бременем и повлекло к возникновению новых фобий, которые Максиму пока удавалось держать в узде, подавляя свою неприязнь к толпе и человеческой лживости.

Чем больше метаморфоз проходило его тело, чем большего совершенства оно достигало, и чем четче формулировалось его новое, соответствующее его нынешним способностям, мировоззрение, тем сложнее Максим находил логическое оправдание большинству человеческих поступков, тем более отрешенным наблюдателем он становился, тем критичнее оценивал окружающих его людей и общество в целом. И этот дисбаланс рано или поздно должен привести его либо к пониманию происходящего, либо к катастрофическим последствиям.

Никакие жизненные трудности и нагрузки ежедневного многочасового интеллектуального труда не утомляли его так, как необходимость контакта с некоторыми людьми, вызывая раздражение и разочарование. Его единственной отдушеной стал белый кот, который помогал коротать одинокие вечера, ложась к нему на колени, когда Максим читал книги в кресле у камина, и был его маленькой тайной.

Некоторое время внимательно понаблюдав за взаимоотношениями сотрудников в руководимой им лаборатории, Максим поймал себя на мысли, которая раньше вообще не приходила ему в голову: "Я совсем не знал людей".

Хотя ещё год назад он без труда занял своё место в этом изолированном научном мире.

Весь этот подземный комплекс научно-исследовательских лабораторий располагался глубоко под землёй в несколько уровней и в действительности чем-то напоминал город будущего в миниатюре.

Тут было всё: просторные оснащенные высокоточным оборудованием лаборатории, необходимые производства, оранжереи, заполненные экзотическими растениями, бассейны, тренажерные залы.

Десяток верхних уровней между собой соединялись грузовыми и пассажирскими лифтами. Но два самые нижние, самые секретные уровни, занятые лабораторией руководимой Максимом и помещениями для содержания химер, имели самостоятельное обособленное лифтовое хозяйство, доступное только для сотрудников этой лаборатории.

Этот научный псевдо-город жил, работал, как отлично отлаженный и продуманный механизм.

В серверном помещении за последнее время добавилось ещё полсотни серо-стальных корпусов, под оболочкой которых скрывались сотни соединённых в локальную сеть компьютерных блоков, от которых к новым оборудованным боксам протянулись оптоволоконные кабели интерфейсов. В этих изолированных друг от друга помещениях под колпаками прозрачных камер уже находились противоестественные, несовместимые с привычной моралью существа.

Взгляд непосвященного человека поначалу терялся во множестве технических деталей и приборов, не сразу сосредотачиваясь на размере и форме этих существ.

Здесь была установлена аппаратура не только для поддержания жизнедеятельности и удаления физиологических отходов, но и для проведения экспериментов по возможностям регенерации подопытных объектов. Эти опыты в рамках программы регенерации уже перешли первоначальные рамки и получили дальнейшее иное направление по многим другим аспектам.

Во второй половине рабочего дня наведался Семен Викторович, он рассказал, что подобрал команду специалистов для разработки принципиально нового гермошлема с системой сканирующего комплекса, позволяющего создать симбиотическую систему на уровне человек-компьютер, и после непродолжительной беседы по-существу вопроса, предался подробному повествованию о строительстве данного комплекса, поведав его Максиму.

Он рассказал, что в начале огромный котлован, образовавшийся от первой открытой выработки железной руды, заполнили пусковые ракетные шахты, а вокруг них расположилась воинская часть.

Второй котлован был заполнен многоуровневым инженерным сооружением, в котором и были организованы научные лаборатории, а образовавшаяся поверхность послужила для расширения воинской части и создания дополнительной жилой зоны, являясь одновременно маскировкой и охраной. Поэтому данные любого глубинного сканирования не дадут достоверных фактов, и даже открытая бомбардировка не причинит вреда отлично защищенным, глубоко-эшелонированным бункерам, коими и являются наши бастионы лабораторий. Даже нанесение направленного удара электромагнитного излучения не в состоянии пробить мощную экранировку кибернетических комплексов. В том случае, если произойдет повреждение верхних ярусов, то включится система экстренной герметизации остальной глобальной инфраструктуры бункерной зоны на каждом её уровне.

Кроме того, Семен заверил, что два нижних яруса, представляют собой узко специализированный, особо секретный модуль, оснащенный собственной мини АЭС, поэтому энергетический коллапс ему не угрожает.

После его ухода, в привычное время по окончанию рабочего дня, у Максима было правило: к ужину подниматься в свой дом. После ужина он кормил кота, читал прессу, смотрел новости, на несколько часов погружаясь в атмосферу жизни обычного человека.

Вчера Максим сильно задержался, и поэтому сегодня торопился накормить и погладить своего любимца, имя которому он так и не придумал.

В обычное время кот не появился и, подождав часок, Максим начал его искать. На поиски не потребовалось много времени, сколько было сил кот сам полз к дому Максима, оставляя за собой кровавый след. Увидев переломанного и израненного кота, Максим, не раздумывая, взял его на руки и решил, что не даст смерти вырвать из своей судьбы единственное живое существо, которому было всё равно какой он, и к которому он был так привязан.

Максиму казалось, что ощущает его предсмертную агонию всем своим существом и даже каждой клеточкой тела. Это было нестерпимо. Решение пойти на рискованный эксперимент возникло мгновенно... Максим понимал, что время пошло на минуты, он как можно быстрее постарался доставить кота в лабораторию нижнего уровня. Поместив питомца в аппарат для регенерации, Максим быстро подключил его к системе жизнеобеспечения и стал колдовать над составом нового препарата. После введения в капельницу первого состава значительных перемен не произошло.

"Опоздал" — билась тревожная мысль.

Но Максим не отчаивался, сделал второй препарат на основе своего генетического материала, фактически введя коту фрагменты своего генома.

Прошёл час, второй, третий в томительном ожидании, пока чужая генная память, переделывая тело животного, возвращала его к жизни. Максим задремал.

Сновидение, которое он увидел, как никогда было бесформенно, бессмысленно. Таким же как и приснившееся ему существо, у которого не было ни формы, ни названия. Когда оно зашевелилось, то приобрело очертание тролля с блестящей черной шерстью. Что-то в нём было не так, какое-то несоответствие формы и размера, подчеркиваемое множеством пар глаз, глядящих совершенно индивидуально с разным выражением.

Неожиданно существо стало приближаться и рассыпалось на несколько фигурок разного облика, формы и размера, но одинаково покрытых блестящей чёрной шерстью. Будто это было коллективное существо, основой которого был такой же черный чешуйчатый змей с двумя головами. Черный огромный змей ворочался, открывая обе пасти, и чётко произнёс всего одну фразу:

— Ты не одинок.

Однако ужаса Максим не ощущал, он просто ждал, чем всё это закончится. Ещё окончательно не проснувшись, он стал анализировать, что вереница этих бесплотных призраков, невиданных прежде многомерных фигур, является не плодом его воображения, а отраженные подсознанием мутации кота, ощущаемые, как вязкий колышущийся мрак.

Вдруг в его сознание прокралось ощущение осторожного, робкого прикосновения к разуму. Это была первая попытка телепатического контакта с иной эмоциональной окраской, и Максиму почувствовалось страстное желание другого разума мысленного контакта.

Осознав первый мысленный расшифрованный образ и впитав его всем своим сознанием, Максим с содроганием понял, что это новое существо, его новый друг, его кот, "заговорил" с ним образами и терминами, заимствованными из его разума.

Этот стремительный поток взаимодействия двух разумов вошёл в необратимую стадию, и кот почувствовал жаркие удары человеческого разума всем своим новорожденным сознанием, погружаясь в пучину человеческого мировосприятия и начиная ощущать себя его частью. Под окалиной горячей человеческой души им ощущались острые, необычные чувства. Эти чувственные восприятия начинали формировать собственные эмоции у этого едва очнувшегося, юного кошачьего рассудка.

"Воистину, жизнь — это прежде всего сознание и ощущение самого себя, и она не должна обрываться вот так: внезапно, несправедливо и безвозвратно", — обрадовался Максим.

Сформировалось осознание, что теперь он должен окружить это существо чем-то значительно большим, чем просто заботой и борьбой за его жизнь. В этот момент Максим в душе буквально осознал себя его создателем. Это была победа. Победа разума над смертью, и Максим не брал под сомнение целесообразность своего поступка, это был его личный протест против смерти.

С недавнего времени ночной обход этой таинственной территории, населённой невиданными существами проводили эти двое: хозяин и его белый химерический кот, откликающейся на имя Ген, преданно и важно вышагивающий вслед за ним с гордо поднятым хвостом, ломая в душе Максима все запечатления, так омрачающие его существование.